Бронштейн был единственным из офицеров, знакомых Фолкнеру, кто добровольно примкнул к программе ИАО. Такое назначение расценивалось как опала, ссылка, позволяющая избавиться от тех офицеров, которые больше ни на что не годны, а этот честолюбец не жалел усилий, чтобы получить именно его. Почему? Потому что был убежден, что летающие тарелки в конечном счете будут самой важной задачей, которую придется решать ВВС США. И он хотел не опоздать к раздаче призов, купаться в славе и лучах юпитеров, когда фантастика станет явью. Для Бронштейна патрулирование в целях идентификации атмосферных объектов было одной из ступенек к более высоким деяниям. Сенатор Бронштейн!!! Президент Бронштейн!!! Настроение Фолкнера еще больше испортилось. - Ладно, - огрызнулся он. - Давайте отправляться. В пустыню! И откопайте этот метеорит до утра! Живо! Собравшиеся спешно покинули комнату. Бронштейн задержался. - Том, я считаю, что это на самом деле оно, - тихо сказал он. - Та ситуация вынужденной посадки, которой мы так долго дожидались. - Иди к черту! - И ты не удивишься, когда обнаружишь космического посланника, сидящего среди полыни? - Это метеор, - холодно заметил Фолкнер. - Ты его видел? - Нет. Я... изучил сообщение. - А я видел его, - усмехнулся Бронштейн. - Это не метеор. Я едва не ослеп. Где-то над стратосферой взорвалось что-то вроде ядерного реактора. Будто маленькое солнце вспыхнуло на пару минут, Том. Это же сказали и ребята из Лос-Аламоса. Тебе известно что-либо о проектах ВВС, связанных с применением ядерных реакторов? - Нет. - И мне тоже. - Значит это был китайский разведывательный корабль, - упрямился Фолкнер. Бронштейн рассмеялся. - Знаешь, Том, в тысячи раз вероятнее, что этот корабль прилетел откуда-нибудь с Проциона-12, чем из Пекина. Говори, сколько хочешь, что я сошел с ума, но я убежден в этом! Фолкнер ничего не ответил. Некоторое время он раскачивался, не меняя положения ног и пытаясь убедить себя, что не спит. Затем, нахмурившись, сделал знак Бронштейну, и они вышли в ночную тьму. Четыре вездехода уже уехали. Фолкнер забрался в один из оставшихся, Бронштейн - в другой, и машины с шумом выехали за ворота базы. В кабине размещался полный комплект аппаратуры, позволявшей полковнику поддерживать связь с остальными экипажами, управлением в Альбукерке, штаб-квартирой ИАО в Топике и штабами в четырех юго-западных штатах. На пульте одновременно горели десятки лампочек, свидетельствовавших о поступлении новых сообщений. Фолкнер подключился к Топике. На экране появилось лицо его непосредственного начальника, генерала Уэйерленда. Уэйерленд, подобно Фолкнеру, принадлежал к числу тех, кто оказался лишним в программе освоения космоса. Но ему, по крайней мере, могли служить утешением четыре звезды на погонах. А если учесть, что он нес личную ответственность за гибель двух астронавтов при эксперименте, то Уэйерленду просто повезло, что он вообще не остался без работы. Что бы там ни было, генерал всегда сохранял хорошую мину и поступал так, будто проект означает для него нечто важное. - Что сообщают, Том? - поинтересовался генерал. - Ничего особенного, сэр, - пожал плечами Фолкнер. - Полоса света в небе, переполох среди обывателей. Сейчас мы проводим стандартную проверку. Я нахожусь на одном из вездеходов, парочку мы уже отослали к северу от Санта-Фе. Плюс обычное прочесывание с помощью металлоискателей. Все по шаблону, как во всех других случаях, когда на небе замечали что-либо необычное. - Вашингтон уже дважды был на проводе, - строго произнес генерал. - Я имею в виду Самого. Он взволнован. Ты знаешь, эту светлую полосу видели на пространстве в несколько тысяч квадратных миль. Ее заприметили сперва в Калифорнии и, следя за ней, едва не сошли с ума. - Калифорния! - Фолкнер произнес это слово, как непристойность. - Да, я понимаю. Но общественность взбудоражена. Она оказывает давление на Белый Дом, а он жмет на нас. - Сигнал один-ноль-семь уже подан? - По всем каналам, - кивнул Уэйерленд. Код 107 оповещал, что таинственный объект был естественным, природным феноменом и нечего беспокоиться. - ...но мы уже столько раз посылали этот сигнал, - продолжал генерал, - что никто не верит в сообщение. Мы говорим "метеор", а все переводят: "летающая тарелка". Наступают времена, когда, очевидно, придется начать говорить правду. "Какую правду?" - хотел спросить Фолкнер, но не стал злить генерала. Вместо этого он сказал: - Передайте президенту, что мы сразу же доложим ему, как только найдем что-либо определенное. - Держи со мной связь через каждый час, полковник, - приказал Уэйерленд. - Независимо от того, есть ли что определенное или нет! И генерал отключился. Фолкнер тотчас же начал связываться с подчиненными. От четырех штабов он получил данные о том, что установки раннего обнаружения, являющиеся частью системы противоракетной обороны, засекли массивный предмет, пролетевший над полюсом на высоте тридцать километров и поднявшийся еще выше над канадской провинцией Манитоба. Затем он рухнул где-то над центральной частью Нью-Мексико. Что ж, сегодняшней ночью что-то их ждет. Но кроме фантастических объяснений могло быть и рациональное. Скажем, огромная железная глыба залетела в атмосферу и сгорела. Зачем припутывать сюда галактические звездолеты, если метеоры - обыденное явление? Вездеход Фолкнера с лязгом продвигался дальше к северу в направлении национального парка Цибола. Слева от себя полковник видел мелькание огней автомобилей, мчавшихся по шоссе N_40. Сейчас он приближался к сухому руслу Рио-Пуэрто - осенью дождей не было. Звезды казались особенно яркими, какими-то угловатыми. Хорошо, когда в такую ночь идет снег, но он знал, что в эту ночь снега не будет. Он продолжал задумчиво переключать ручки на пульте перед собою. Общественность взбудоражена. Общественность! Стоит прожужжать вертолету над головой - и миллионы людей бросаются к телефонам, чтобы сообщить в полицию о летающей тарелке. Сегодня вечером небольшой спектакль в небесах принес дополнительные барыши телевизионным станциям горных штатов. Заполнили все каналы этим вечером. Можно подумать, что все задумано телекомпаниями. Единственное, что по-настоящему беспокоило Фолкнера, - это рост числа сообщений о летающих тарелках и таинственная взаимосвязь между этим числом и обстановкой в мире. Первые наблюдения были отмечены сразу же после второй мировой войны, когда возникло ядерное соперничество между США и СССР, затем, в период президентства Эйзенхауэра, наступило затишье. В 1960 году опять произошел новый скачок. После убийства Кеннеди тарелки наблюдали повсеместно, и с 1966 года частота наблюдений стала неуклонно расти с тенденцией всплеска в те периоды, когда разногласия с Китаем грозили вылиться в открытый конфликт. Эта тенденция не вписывалась в версию о метеорных дождях, если только не отнести рассказы о тарелках на счет тревоги, охватившей людей. Возможно, 99% всех наблюдений были вызваны предельным нервным напряжением. Однако загвоздка заключалась в том, что изменилось качество наблюдателей. Когда вместо страдающих от климакса матрон и худосочных деревенских жителей с больной щитовидкой в роли очевидцев стали выступать президенты банков, полисмены, сенаторы и профессоры-физики, спор перешел в новую стадию: его перестали считать развлечением чокнутых. Фолкнер вынужден был это признать. Поворотным стал 1975 год: количество наблюдений и количество респектабельных наблюдателей в этот год резко возросло. Фолкнер не мог обращать внимания на бредни лунатиков, на расхожие глупости. Но он не мог игнорировать тех, чьим словам привык доверять. И все же эта работа вошла в его суть, как заноза. Он не мог позволить себе поверить в то, что так называемые тарелки что-то иное, нежели природное явление. Окажись они на самом деле кораблями из космоса, его работа стала бы по-настоящему важной и ему пришлось бы отказаться от удовольствия бередить рану в душе. Тому Фолкнеру нужна была эта боль, она пришпоривала его. Поэтому он враждебно встречал любые доводы в пользу того, что его работа обеспечивает безопасность страны. Он переключился на сигналы, подаваемые металлоискателями. Ничего. Да и откуда взяться этим сигналам? Он вызвал Бронштейна, который сейчас был в восьмидесяти милях южнее его, в окрестностях Акома-Пуэбло. - Что нового, капитан? Что сообщают? - Ничего, - отозвался Бронштейн. - Хотя в Акоме видели светлую полосу на небе. Это же зафиксировали и в Лагуне. Вождь племени говорит, что очень многие его люди перепуганы. - Скажи им, что нечего беспокоиться. - Я так и сделал. Не помогает. В них будто бес вселился, Том! - Пусть пляшут, чтобы изгнать бесов. - Том! - О'кей, извините, сэр! - Фолкнер сделал саркастическое ударение на последнем слове. Затем, зевая, добавил: - Ты знаешь, в Белом Доме тоже завелись бесы. Бедняга Уэйерленд последний час сидит как на иголках. Ему нужны результаты, не то... - Я знаю. Он связывался со мной. Фолкнер нахмурился. Какого черта Уэйерленд действует через его голову! Есть же все-таки субординация. Он переключился на другой канал. Вездеход торопился на запад. На крыше вращалась чувствительная антенна. Она засекла бы даже незначительное количество металла. Термодетекторы охотились за инфракрасным излучением. От них не ускользнет ни одно живое тело размером больше сумчатой крысы. Каждые тридцать секунд поисковая установка испускала лазерный луч, он отражался от сферы в восьмидесяти милях и возвращался, но не приносил ничего нового. Фолкнер продолжал нажимать кнопки, щелкать тумблерами, поворачивать рукоятки. Он испытывал сдержанное удовлетворение от игры своих рук над сложным пультом управления, упивался мощью электронной машинерии, хотя был твердо убежден в тщетности поисков. Пару месяцев тому назад до него наконец-то дошло, почему ему так нравится возиться с оборудованием. Он играл роль астронавта. Сейчас он сидел, сгорбившись, в теплой кабине вездехода, почти как в космической капсуле на орбите. За тем только исключением, что его ягодицы отмечали каждый ухаб. Но перед ним был полный набор ярких световых индикаторов и крохотных экранов, - мечта каждого мальчишки, бредящего космосом, - и он мог извлекать из датчиков не меньше информации, чем астронавт. Правда, все эти параллели заставляли вспомнить о тщетности поисков и крушении своей карьеры. И тем не менее он продолжал наугад нажимать кнопки. Фолкнер снова связался с Топикой. Перекинулся несколькими фразами с экипажами двух вездеходов, следовавших на север. Один из них только что прошел Таос, другой прочесывал местность вблизи испанских поселков по ту сторону национального парка Санта-Фе. Затем полковник переговорил с теми, кто обследовал пустыню между Сокорро и Ислета-Пуэбло. Обменялся краткими замечаниями с Бронштейном, который через пустынную, всеми заброшенную местность к югу от Акома-Пуэбло двигался к резервации Суни. Под наблюдением оказалась вся территория, над которой пролетел злополучный метеор, но пока что не попадалось ничего стоящего внимания. Каждый час Фолкнер включал радио и телемониторы и прослушивал выпуски новостей. По-видимому, очень многие в эту ночь издали вопль "летающая тарелка!" Потому что дикторы лезли из кожи вон, пытаясь убедить всех в том, что это всего лишь метеор. Ловя станцию за станцией, Фолкнер слышал одни и те же пустые заверения. Все цитировали Келли из Лос-Аламоса. Кто этот Келли? Астроном? Нет, просто один из членов "технического персонала". Может быть, привратник. Но средства массовой информации использовали факт его причастности к Лос-Аламосу как фетиш для взволнованных слушателей. А теперь они призывали на подмогу некоего Альвареса из обсерватории "Маунт-Паломар", а также мистера Мацуоку, которого отрекомендовали известным японским астрономом. Ничто в выступлениях авторитетов не указывало на то, что они видели огненный шар. И все же оба ученых мужа со знанием дела говорили о метеорах, красочно описывая разницу между ними и метеоритами, чтобы похоронить беспокойство под грудами словесной шелухи. К полуночи правительство обнародовало часть информации, полученной системой обнаружения и приборами на спутниках. Да, спутники засекли метеор. Нет, опасаться нечего. Чисто природное явление. Фолкнер ощутил тошноту. Его закоренелый упрямый скептицизм в отношении атмосферных объектов можно было сравнить только с не менее стойким недоверием правительственным заявлениям. Если правительство так хлопочет, чтобы успокоить людей, значит, повод для беспокойства есть, и повод серьезный. Это не требовало никаких доказательств. Но как бы ни был он натренирован в интерпретации лживых официальных заявлений, Фолкнер не мог позволить себе поверить в реальность летающих тарелок. Было уже далеко за полночь. Он тупо уставился на массивный затылок водителя, отделенного от него перегородкой, и изо всех сил пытался подавить зевоту. Он мог бы проездить всю ночь. Ничто не ожидало его в Альбукерке, кроме пустой постели и бессонницы, заполненной ломаньем сигаретных окурков. Его бывшая жена укатила в отпуск в Буэнос-Айрес с новым мужем. Фолкнер уже привык к одиночеству, но нельзя сказать, что оно пришлось ему по душе. Другие мужчины находили утешение в работе в такие периоды жизни, но работа Фолкнера, как он сам часто говорил, не была занятием для взрослого человека. В три часа ночи он достиг подножия гор. Сквозь национальный парк можно было бы проехать по просеке, но он дал приказ водителю развернуться. В Альбукерке он вернется, сделав большую петлю, через Меса-Приета, Жемез-Пуэбло и далее вдоль западного берега Рио-Гранде. В Топике, очевидно, все еще бодрствуют, вероятно, не спят и в самом Вашингтоне. Герои! Информационный поток по различным каналам стал иссякать. Чтобы убить время, Фолкнер несколько раз прогнал видеозапись траектории огненного шара. К этому моменту он уже собрал несколько переданных по видеоканалам фотоснимков из различных точек. Он тщательно изучил их и должен был признать, что внезапно вспыхнувшая на небе полоса представляла собой впечатляющее зрелище. Жаль, что, нагружаясь всякой дрянью, он упустил его. Но это, скорее всего, след метеора, конечно, очень большого метеора, но что из этого? Разве метеор, который пронесся над сибирской тайгой в 1908 году, не повалил множество деревьев? А гигантский метеоритный кратер в Аризоне? Что это, как не естественные феномены? Но чем объяснить силу светового излучения? Очень просто. Он спорил уже об этом с Бронштейном два часа тому назад. - Предположим в нашу атмосферу залетела глыба из антиматерии, - сказал тогда Фолкнер. - Несколько тонн, ну скажем, антижелеза. Гигантский пирог из антипротонов и антинейтронов, который втыкается в земную атмосферу, мгновенно аннигилируя. - Старо как мир, Том, - засмеялся Бронштейн. - Ну и что? Зато вполне правдоподобно! - Нет, не правдоподобно. Чтобы принять эту гипотезу, нужно постулировать, что где-то в нашей части Вселенной имеется большая масса антиматерии. Однако нет никаких доказательств в пользу этого, равно как и доказательств, что такая масса может существовать! Гораздо проще гипотеза, постулирующая существование разумной внеземной расы, засылающей сюда наблюдателей. Примени идею бритвы Оккама к своей версии и сам увидишь, какая она шаткая. - Приложи эту бритву к своей глотке, Бронштейн. И нажми посильнее! - не вытерпел Фолкнер. Фолкнеру нравилась его гипотеза, несмотря на возражения Бронштейна. Правда, он шел наперекор закону наименее сложной гипотезы. Однако бритва Оккама была орудием логики, которое срабатывало далеко не при всех обстоятельствах. Фолкнер крепко зажмурился. Ему захотелось виски. Бледная заря начала заниматься в восточной части неба. Должно быть, в столице уже утро, люди спешат на работу, на дорогах пробки. Если взглянуть на понятие антиматерии более строго, мы обнаружим... Что-то пискнуло в системе датчиков. - Стой! - завопил Фолкнер водителю. Машина остановилась. Пикание не прекращалось. Очень осторожно полковник Фолкнер стал проверять приборы, пытаясь понять причину срабатывания датчика. Инфракрасные приборы регистрировали присутствие тела массой от тридцати до сорока пяти килограммов в радиусе тысячи метров. Сработали и металлоискатели. Снаружи кто-то был. До ближайшего поселка было не менее тридцати километров, до автострады - около двадцати. Совершенно безлюдная местность. Ничего, кроме полыни, кустов юкки и медвежьей травы да разбросанных тут и там карликовых сосен и можжевельника. Ни ручьев, ни прудов, ни домов. Ничего! И никто не забредал сюда. Эта земля ни на что не пригодна. Может, здесь разбили лагерь бойскауты? Что бы там ни было, он обязан проверить. Оставив водителя в вездеходе, Фолкнер вылез наружу. Куда идти? Окружность радиусом в тысячу метров - это немало. Он включил набедренный ртутный прожектор, но от него было мало толку. В этом сером предрассветном мареве искусственное освещение плохо помогало. Он решил побродить минут пятнадцать, а затем вызвать вертолет с поисковой партией. Эти новые системы обнаружения плохо функционировали на близком расстоянии. Он наугад выбрал направление и зашагал по неровной песчаной почве. Сделав шагов пятьдесят, он заметил что-то вроде груды старой одежды на участке, поросшем полынью, и побежал к ней, испытывая какое-то непонятное, граничащее со страхом волнение. На песке лежала молодая блондинка, красивое лицо которой портила запекшаяся кровь на губах и подбородке. Казалось, она потеряла сознание. На ней было что-то вроде скафандра диковинной конструкции. Фолкнер разглядел выхлопные дюзы и понял, что скафандр был снабжен реактивным двигателем. Он задумался, рассматривая гладкий блестящий шлем из непонятного материала. Кто бы это мог быть? Китайская или русская разведчица, вынужденная покинуть свой самолет? Внешне она, разумеется, нисколько не походила на китаянку, но почему бы Пекину не завербовать какую-нибудь блондинку из Бруклина? Если этот костюм для высотных полетов придумали китайцы, то следовало бы снять перед ними шляпу. Прыжок был, скорее всего, неудачным. Судя по тому, как она скрючилась, переломаны обе ноги и, наверное, не обошлось без внутренних повреждений. Что ж, в вездеходе есть носилки. Он подберет ее, доставит в город и передаст медикам. По крайней мере, она не из дальних просторов Галактики, если только там не производят прекрасных блондинок... Внезапно незнакомка дернулась и начала шевелить губами. Сквозь трещину в шлеме - он раскололся при падении - доносились невнятные звуки. Фолкнер нагнулся и прислушался. Она говорила не по-русски. И не по-китайски. Это не было похоже ни на один из знакомых Фолкнеру языков. Язык другой планеты? Чушь! Просто у него голова пошла кругом. Вот! Мелькнуло что-то по-английски: "Если они помогут... На каком языке здесь говорят? По-английски, да?" Он еще раз окинул скафандр внимательным взглядом и еще раз убедился, насколько тот не похож на все то, что ему доводилось видеть. По спине побежали мурашки. Глаза девушки открылись. Прекрасные глаза. Испуганные глаза. Затуманенные болью. - Помогите мне, - прошептала она. 4 Падая на Землю, Миртин понял, что получит тяжелую травму. Он спокойно воспринял это, как и все остальное. Ход событий не подчинялся его воле. О чем он сожалел, так это о дурной славе, которую ему принесет самопроизвольный взрыв, что же до телесных страданий - к ним он относился стоически. Рано или поздно какой-нибудь корабль-разведчик, подчиняясь теории вероятности, должен был потерпеть аварию, заставив свой экипаж совершить вынужденную посадку. Только ему никогда не приходило в голову, что эта участь постигнет его собственный корабль. Дирнане знали немало способов достижения душевного спокойствия во время стресса. И сейчас Миртин прибегнул к ним, продолжая нестись к черной планете, раскинувшейся внизу. Потеря корабля не имела для него большого значения. Столь же мало его смущали неизбежные увечья. Больше его пугали те опасности, с которыми он должен будет столкнуться на Земле. Но чему быть - того не миновать. Он или спасется, или погибнет. Самым жестоким ударом судьбы показался ему распад его сексуальной группы. Как старший, он был ее наиболее устойчивым элементом и признавал себя ответственным за двух других ее членов, которым ничем не смог им помочь. Глэйр, по всей вероятности, погибла. Она так неловко выпрыгнула из корабля и, вертясь, рухнула в пустоту. Может быть, ей и удастся спастись, но, скорее всего, она упала как камень. Смерть ее была быстрой и ужасной. Миртину доводилось прежде, давным-давно, терять сексуальных партнеров, он помнил эту боль. А Глэйр, она была неповторима... Так нежна и необыкновенно чувствительна к потребностям группы. Она была совершенным звеном, связавшим двоих дирнан мужского пола. Заменить ее будет очень трудно. Ворнин оказался более удачливым, и в любом случае мог позаботиться о себе сам. И все же, если их отнесло далеко друг от друга, они, возможно, никогда не увидятся. Даже если им удастся встретиться, положение их будет незавидным - особенно без Глэйр. Миртин отогнал от себя все тревоги - встреча с земной поверхностью совсем близко. Он старался свернуть поудобнее внутреннее, данное ему природой тело, заключенное в телесную оболочку землянина. Кости, поддерживающие оболочку, будут наверняка сломаны, но хрящи внутреннего тела не пострадают. Тем не менее он испытает такую же боль, как если бы сломанные кости были частью его естества. Ибо оболочка, которая его скрывала, теперь по сути была его плотью, хотя он и не родился в ней. Вниз! В последние несколько мгновений казалось, что сознание покинет его. Собрав всю свою волю, Миртин заставил себя смотреть вниз. К востоку он заметил прямоугольные грязные строения индейской деревни - одного из тех архаичных поселений, которые земляне столь тщательно сохраняли в этой части планеты. К западу, на некотором удалении, виднелась громадная расщелина каньона. Между этими двумя ориентирами заключалась бугристая равнина, от нее террасами поднимались горы с плоскими вершинами. Здесь, внизу, он стал игрушкой воздушных течений. Миртин почувствовал, как его приподняло и начало относить в сторону деревушки. Он уравновесил дрейф реактивными толчками из ранцевого движка и раскрыл экран, чтобы смягчить падение. В самое последнее мгновение он все-таки отключился, несмотря на все старания. Когда же сознание снова к нему вернулось, Миртин понял, что пострадал очень сильно. Прежде всего нужно было унять боль. Придется отключить некоторые нервные окончания. Разумеется, ему не обойтись без дыхательных рефлексов и нервных узлов, которые обеспечивают системы ассимиляции и диссимиляции, а также кровообращения. Прошло более часа, прежде чем Миртин уменьшил боль до терпимого уровня. Еще полчаса понадобилось на вымывание из тела ядов, вызывающих боль. И только тогда к нему вернулась способность размышлять. Слева от себя он разглядел сухое русло ручья. Справа круто поднимался обрыв, и в неясном свете приближающегося утра он увидел, что камень был мягким и пористым. И в этом камне зияла темная пасть пещеры. Если бы он мог вползти в нее, он бы нашел убежище на то время, пока тело будет исцеляться. Но он не мог ползти. Он вообще был не способен двигаться. Ноги и руки, похоже, повреждены не были, но отсутствие двигательных рефлексов указывало на перелом позвоночного столба. Он мог починить его, будь у него на это достаточно времени. Сначала нужно срастить кости, а затем регенерировать нервные волокна. На это уйдет, ну скажем, два месяца. Внутреннее тело, тело дирнанина, осталось невредимо и все, что ему надо сделать, - это восстановить оболочку. Если позволят стужа и голод... У его тела было множество удивительных способностей, но оно не могло обходиться без пищи. Миртин прикинул, что он умрет от голода задолго до того, как выздоровеет настолько, чтобы подняться. Впрочем гораздо раньше - его прикончит жажда. Ему нужна была помощь! Рассчитывать на Ворнина и Глэйр не приходилось: если они живы, у них немало своих трудностей. К тому же Миртин не мог активировать коммуникатор, смонтированный на боку, чуть повыше бедра, чтобы дать им знать о себе. Оставалось надеяться, что появится какой-нибудь дружественно настроенный землянин. Но откуда ему появиться в этой пустыне? Он понял, что придется умереть. Через три дня у него хватит сил лишь на то, чтобы отключить оставшуюся часть нервной системы и мирно почить. Труп его быстро разложится даже в этом сухом климате, останется только одежда. Эти искусственные тела спроектированы так, чтобы гнить очень быстро, как только внутренняя искра жизни погаснет в них. Конструкторы позаботились, чтобы земляне не могли обнаружить присутствия наблюдателей. Наступило утро, первое из отмеренных ему трех. Он перебирал в памяти события прошедшего, думал о Глэйр и Ворнине, о том, насколько глубоко он их любил. Он невозмутимо взвешивал, стоило ли вот таким образом отдавать свою жизнь ради родной планеты. Вдруг до него донесся шум. Кто-то приближался. Миртин так свыкся с неизбежностью гибели, что не поверил своему слуху. Хотя он не мог повернуть головы, ему удалось скосить в сторону глаза. На некотором удалении он увидел землянина и бегущее впереди него прирученное животное. Было похоже, что двигаются они без какой-либо определенной цели. Животное подпрыгивало и резвилось, землянин останавливался и время от времени швырял в овраг камешки. Миртин стал взвешивать, как поступить. Уйти из жизни прямо сейчас, прежде чем его обнаружат? Он был связан клятвой уничтожить себя, если возникнет хотя бы малейший риск, что его выдадут властям. Но землянин на вид был очень молод. По сути, мальчик. Миртин заставил себя мыслить по-английски. Что это за животное? Он позабыл почти все из того, что ему было известно о местных млекопитающих. Кошка, крыса, летучая мышь? Собака? Да, собака. Теперь собака учуяла его запах. Маленькое худое рыжее существо с длинными ушами, влажным носом и желтыми глазами. Оно, принюхиваясь, двигалось к нему. За собакой следовал мальчик. Теперь они были возле него. Мальчик остановился, выпучив глаза и открыв от удивления рот. Миртин стал припоминать все, что знал. Мальчику было лет десять-одиннадцать. Черные волосы, темные глаза, светло-коричневая кожа. Представитель негроидной расы? Нет. Волосы прямые. Губы тонкие. Нос с узкой переносицей. Один из уцелевших аборигенов этого материка. Говорит ли он по-английски? Насколько он доброжелателен? Челюсть мальчика больше не отвисала, рот закрылся. Мальчик улыбнулся? Знак дружественного расположения? Миртин попытался тоже улыбнуться, и к своему удивлению, обнаружил, что мышцы лица еще функционируют. - Здравствуйте, - произнес мальчик. - Вам больно? - Я... да. Я очень сильно поврежден. Мальчик присел возле него. Собака, помахивая хвостом, обнюхивала Миртина со всех сторон. Быстрым движением мальчик отогнал ее. Дирнанин уловил волны симпатии. - Вы откуда? - прошептал мальчик. - Выпали из самолета? Миртин пропустил мимо ушей опасный вопрос. - Мне нужна пища... вода... - Ой. Что же мне делать, позвать вождя, что ли? Сюда смогут прислать машину. Может быть, отвезут вас в больницу, в Альбукерке. Миртин напрягся. Больница? Обследование? Он не мог пойти на такой риск. Чтобы врач просветил его тело и обнаружил, что находится внутри него? Тогда всему крышка. Он не может допустить этого. Осторожно подбирая слова, Миртин произнес: - Ты можешь принести сюда еду? И что-нибудь попить? Помочь добраться мне до вон той пещеры? Пока я не выздоровлю? Наступило долгое молчание; затем мальчишка как бы все поняв, хлопнул себя по лбу и присвистнул: - Ага, я понял! Вы выпали из летающей тарелки! Миртин решил уклониться от ответа. Он не был готов к чему-либо подобному. - Летающей тарелки? - машинально переспросил он. - Нет... не из нее. Я ехал в машине. Произошла авария. И меня вышвырнуло. - А где же тогда эта машина? Миртин отвел взгляд в сторону оврага. - Наверное там. Хотя, не знаю. Я потерял сознание. - Там нет никакой машины. Сюда разве можно заехать на машине? Так вот, мистер, вы, несомненно, с летающей тарелки. Меня не проведешь! С какой же вы планеты, а? И как это вам удается походить на обычного человека? На душе у Миртина стало легко. За этим худым, угловатым лицом таился недюжинный ум, острый и скептический. Его выдавали сияющие глаза. Занятное существо. На вид жалкий и по-английски говорит неважно, но чувствуются в нем необыкновенные способности, какая-то искра божья. И Миртину очень захотелось быть честным с этим ребенком. - Ты можешь принести мне пищу? - повторил Миртин. - Что-нибудь попить? - Принести сюда? - Да. Было бы хорошо, если бы я смог укрыться в этой пещере. Мне необходимо время, чтобы выздороветь. - Но ведь я мог бы привести помощь из поселка. И мы бы отвезли вас в больницу. - Я не хочу попадать в больницу. Я просто хочу остаться здесь... один. Несколько секунд прошло в молчании. - На уголовника вы не похожи. Так почему же не хотите в больницу? И почему на вас такая нелепая одежда? И говор у вас какой-то чудной. Закругленный что-ли? Слушайте, мистер, не валяйте дурака! С какой все же вы планеты? С Марса? Сатурна? Вы должны мне довериться. Признаться, в поселке дела мои идут неважнецки. Поэтому я помогу вам, а вы поможете мне. Ну что, договорились? Миртин увидел свой шанс. Почему бы не открыться мальчику? Ведь от него не требовали держать в неведении всех землян. Клятва относилась только к властям. Он может положиться на свое суждение. Пожалуй, он только выиграет, если скажет правду этому чумазому мальчишке. Что пользы отпираться? Все лучше, чем умереть или угодить в госпиталь и рисковать разоблачением, за которым, скорее всего, последует широкая огласка. - Я могу тебе довериться? - спросил Миртин. - Вы поможете мне, я помогу вам. Разумеется. - Ладно. Наш корабль-разведчик потерпел крушение. Тарелка, как вы его называете. Ты видел, как он взорвался вчера ночью? - А как же! Конечно, видел! - Так вот я был там. Мы были там. Я приземлился. У меня серьезные повреждения - сломан позвоночник. Мне нужно много времени, чтобы выздороветь. Но если ты мне поможешь, принесешь пищу и воду и никому не скажешь обо мне, все будет в порядке. И тогда я попробую помочь тебе. Я сделаю все, что ты пожелаешь, но только ты не должен будешь говорить никому об этом. - А зачем? Кто мне поверит? Человек из летающей тарелки в пустыне? Да меня назовут полным идиотом. Лучше я уж промолчу. - Хорошо. Как тебя зовут? - Чарли Эстансио. Из деревни Сан-Мигель. У меня есть две сестры, Лупе и Росита. А также два брата. Все они полное дурачье. А как вас зовут? - Миртин. Чарли повторил имя. - И все? Просто Миртин? - Да. - Что оно означает? - Это код. Он включает в себя информацию о месте моего рождения, именах моих родителей, моей профессии. В моем имени заключено очень много сведений. - А как это получается, что вы похожи на землян, Миртин? - Это маскировка. Внутри я совсем другой. Вот почему я не хочу попадать в больницу. - Они сделают рентген и обнаружат это, да? - Верно. - А какой же вы внутри? - Ты бы сказал, что очень странный. Я как-нибудь попытаюсь тебе рассказать, что я из себя представляю. - Вы покажете себя? - Этого я сделать не смогу, - произнес Миртин. - Мою маскировку очень трудно отделить от меня, Чарли. Она - составная часть моего земного "я". Но я расскажу тебе о том, что за нею скрывается, дай только срок. Я расскажу все-все об этом. - Вы так хорошо говорите по-английски. - У меня было много времени, чтобы научиться. Я получил назначение на Землю, - он замолчал, подсчитывая в уме, - в 1972 году. Я здесь уже десять лет. - Вы говорите и на других языках? По-испански? - Довольно неплохо. - А как насчет тева? Это язык жителей моего племени. Вы его знаете? - Боюсь, что нет, - сознался Миртин. Мальчик расхохотался. - Вот и прекрасно! Мы сами его уже забыли. Старики думают, что могут разговаривать на тева, но на самом деле они уже больше не понимают друг друга. Обманывают сами себя. Вот смех-то! А вы с Сатурна? А может быть, с Нептуна? - Я из другой звездной системы, малыш. Это очень далеко отсюда. С планеты, которая обращается вокруг другого солнца. Ты знаешь, что такое Солнечная система? А звезды и планеты? Вот эта планета - Земля, но есть еще и другие планеты... - Вы думаете, что я тупой индеец? - вскипел Чарли. - Я знаю, что такое звезды и планеты. Галактики и туманности! И все такое! Я не тупица, я умею читать. Автобус-библиотека заезжает даже в нашу деревню. Так откуда вы? Покажете ночью, когда появятся звезды? - Не смогу, малыш. Я не могу поднять руку. Я парализован. - Ого, значит, дело плохо? - Это ненадолго. Потом мне станет лучше, если ты поухаживаешь за мной. Но я скажу тебе, куда смотреть. Ты увидишь три яркие звезды, расположенные на одной прямой. - Вы говорите о поясе Ориона? Миртин прикинул в уме, как видны созвездия с Земли. - Да. О нем. - И вы оттуда? - Да, оттуда. С пятой планеты, которая вращается вокруг звезды, расположенной с восточной стороны пояса. До этой планеты очень далеко. - И вы прямо оттуда прилетели на летающей тарелке? Миртин улыбнулся. - Да, на корабле. Чтобы патрулировать Землю. И наш корабль взорвался. Мы повыскакивали как раз вовремя, и вот где я приземлился. Что с моими спутниками, неизвестно... Мальчик притих, глядя на него сверкающими глазами. Он пытался разобраться в деталях одежды инопланетянина, искал в чертах его лица хотя бы намек на принадлежность к чужой расе. Наконец Чарли произнес: - Не знаю, кто из нас более сумасшедший - вы, говорящий подобные вещи, или я, считающий это правдой. - Значит, ты думаешь, что это неправда? - Не знаю. И откуда мне это знать? Взять, что ли, нож и поглядеть, что внутри? - Пожалуй, лучше этого не делать. Мальчик расхохотался. - Успокойтесь. Я не собираюсь вас потрошить. Хотя ваш рассказ звучит неправдоподобно... Человек, упавший с летающей тарелки!!! Послушайте, вы должны рассказать мне... Какой он, космос? Вы расскажете, я послушаю, только тогда я поверю, что это всерьез. Я сумею различить, дурачите вы меня или нет. Я затащу вас в пещеру, и вы расскажете мне о звездах. Я должен знать все-все! Я никогда не покидал свою деревню, а тут человек с другой планеты! Вы должны рассказать мне о Вселенной! - Хорошо, - вынужден был согласиться Миртин. - Значит, сначала мы должны попасть в эту пещеру. Затем я принесу вам еду и воду. Деревня близко. Вам не будет больно, если я помогу вам встать? Вы можете опереться на меня? - Из этого ничего не выйдет. У меня ноги парализованы тоже. Тебе придется волочь меня по земле. - Волочь за руки? С такими ранами, как у вас? Думаю, что вы такое не сможете выдержать. А что если я потащу вас на подстилке, Миртин? Так будет лучше. Мальчик выпрямился, вытащил из футляра, висевшего на боку, охотничий нож и стал срезать стебли растений. Затем он срезал две тонкие ветки с чахлого деревца и начал сплетать стебли в некое подобие носилок. Лицо его стало сосредоточенным, губы поджатыми. Пальцы мальчика двигались быстро, соединяя стеблями две палки. Миртин с восхищением следил за ним. Это было так просто и тем не менее эффективно. Через час напряженной работы носилки были готовы. - Сейчас будет больно, - сказал мальчик и виновато улыбнулся. - Мне придется затащить вас на носилки. А потом все будет о'кей. Но пока я буду волочь вас... - Я могу отключить свои чувства, - успокоил его Миртин. - Если надо, я могу несколько минут ничего не чувствовать. Но не больше, а то я умру. - Просто отключить? Как электричество? - Что-то вроде этого. Когда я закрою глаза, действуй быстро и тащи меня на носилки. Впервые в глазах мальчика мелькнуло нечто вроде подлинного страха, даже ужаса. Но только на мгновение. Будто до тех пор, пока Миртин не предложил отключить свою нервную систему, мальчик воспринимал все происходящее как шутку, и только теперь до него дошло, что он на самом деле встретился с инопланетянином. Но страх прошел быстро. Похоже, что Чарли Эстансио совсем его не боялся. Миртин понял, что ему удивительно повезло. Они с Чарли прекрасно поладят. - Вы готовы? - спросил парнишка. - Давай! Миртин отключил все нервные окончания. На мгновение он почувствовал, как его запястья обхватили худые холодные руки, после чего он погрузился в забытье временной смерти. 5 Около полуночи Кэтрин показалось, что она снова слышит мяуканье. Она перевернулась с боку на бок, убеждая cебя, что это ей просто чудится, но снова раздался жалобный призыв, и на этот раз она приподнялась, напряженно прислушиваясь. Да, снаружи определенно кто-то был. Она слышала слабый, высокий, напоминающий мяуканье звук. Наверное, это котенок вернулся. Слава богу, слава богу! Какая радость будет для Джилл! Она соскочила с кровати. Халат валялся где-то на полу, возле кровати. Она накинула его и туго подпоясалась. Отпирая дверь, Кэтрин выключила сигнализацию и вышла наружу. В лицо пахнул холодный ветер пустыни, пронизал тонкий халат и легкую ночную рубашку. Ее пробрала дрожь. Где же котенок? Нигде не видно. А тихий высокий звук не пропадал. Теперь ей показалось, что она слышит не столько мяуканье, сколько стон. Кэтрин переборола желание броситься в дом и запереться. С кем-то поблизости случилось несчастье. Возможно, произошла автомобильная катастрофа. Правда, она не слышала шума столкновения, наверное, из-за того, что спала. Она стала тревожно озираться. Посмотрела на соседний дом, затем на пески. Сделала нерешительно несколько шагов вперед. Метрах в шести-семи от своей двери она увидела распростертого на земле человека. Он лежал на спине лицом вверх. На нем было что-то вроде костюма для высотных полетов. Шлем раскрылся, видимо от удара. Кэтрин заметила запекшуюся на губах кровь. Глаза были закрыты. Человек не переставая стонал, однако не шевелился. Рядом с ним лежало несколько блестящих металлических предметов, какие-то инструменты, возможно выпавшие из карманов его костюма. Она подумала об огненном шаре, который видела несколько часов тому назад. Метеор? Или это был взорвавшийся корабль, а человек перед ней - один из уцелевших в катастрофе? Кэтрин подошла к незнакомцу. Тот пошевелился, но глаза оставались закрытыми. Она опустилась на колени перед ним, не обращая внимания на то, что песчинки впивались в кожу. Было трудно разобрать, насколько тяжелы раны. Молодое лицо незнакомца - на вид ему было меньше тридцати лет - искажала боль. Это лицо было очень красиво. Горячей волной на нее нахлынуло влечение. Досадуя на себя, Кэтрин тесно сжала бедра и наклонилась, чтобы осмотреть раненого. Сняв шлем, она увидела, что его лицо покрыто капельками крови, а вот потным, против ожидания, оно не было. Кровоподтеки показались старыми. В тусклом свете звезд ей почудилось, что кровь раненого имеет желтоватый оттенок. Игра воображения? Может быть. Ей уже доводилось видеть кровь, когда она работала меди