через две - три ступеньки сразу, и остановился на площадке четвертого этажа с намерением вынуть из кармана ключ, который дала ему Касса Йидрилл прошлым вечером. Но ключ ему не понадобился. Дверь в ее квартиру была взломана. Будто бы таран обрушился на нее в одном-двух дюймах от петель и проломил внутрь доски. И в передней, и в комнате было темно. Нахмурившись, Барсак слегка подтолкнул то, что еще оставилось от двери, и, переступив через выломанные филенки, прошел в переднюю и включил свет. Но уже через секунду отчаянно боролся со странным желанием его погасить. Тело девушки было аккуратно разложено на кровати и прикрыто покрывалом, насквозь пропитавшимся кровью. Барсаку не впервой было наблюдать зрелище ужасной смерти, но такое вряд ли можно было вообразить. Тело ей было искромсано до неузнаваемости. Всю верхнюю часть туловища прорезал насквозь крест с двумя поперечинами, причем идущий вниз глубокий надрез начинался в грудной ложбине и тянулся до самой промежности, два же поперечных разреза были выгравированы поперек живота, на расстоянии восьми дюймов друг от друга. Горло девушки также было прорезано. А лицо... Лица по сути не осталось вообще. Одежда, которая была на ней вчера вечером, была сложена на кресле. На полу возле кровати валялся ключ. Он поднял его - ключ оказался точной копией того ключа, который девушка дала Барсаку. Значит, она вернулась домой, заперла дверь на замок. И кто-то вломился внутрь. Только теперь Барсак заметил, что у него буквально трясутся руки. Он быстро повернулся и выскочил наружу, закрыв за собой то, что еще оставалось от двери. В парадной была будка общественного коммуникатора. Бардак тотчас же вошел и, не удосужившись проверить, плотно ли она закрыта от возможного подслушивания, сразу нажал на кнопку вызова. - Соедините меня с полицией. Дежурная, я хочу сообщить об убийстве. Через две секунды послышался заспанный голос: - Бюро по расследованию убийств. Лейтенант Хасслик. Что там у вас? - Убийство, лейтенант. На Улице Слез, номер восемьдесят один. Убитая - девушка легкого поведения Касса Йидрилл. Я только что обнаружил ее тело. - А вы кто? Извольте сообщить. Судя по тону, каким лейтенант произнес эти слова, звонок Барсака не вызвал у него особого интереса. - Я - член экипажа звездолета "Дивэйн", в городе в увольнении. Зовут меня Барсак. Впервые... я повстречался с убитой вчера. Сейчас я только что вошел в ее комнату и нашел ее труп. - Опишите, пожалуйста, в каком состоянии тело убитой. Барсак подробно рассказал обо всем, что увидел наверху. Когда он завершил описание, Хасслик произнес: - Именно это я и предполагал. Ладно, Барсак, мы сейчас пришлем фургон из морга, чтобы забрать тело. А вам лучше бы не околачиваться поблизости, если нет на то особого желания. - Вы даже не хотите допросить меня в процессе дознания? - Какого еще такого дознания? Барсак был потрясен. - Ведь убита девушка. Разве в случаях убийства в Мильярде дознание не проводится? - Нет, если это касается дела рук приверженцев Культа, - пояснил Хасслик. - А какой в этом толк? Над этой шлюхой совершено ритуальное убийство, если ваше описание точное. Кому-то из Культа она пришлась не ко двору. А что мы в состоянии сделать? В деятельность Культа мы практически вмешиваться не в состоянии. Поступить иначе - значит самому напроситься на то, чтобы с меня соскоблили лицо и на животе вырезали двойной крест. Нет уж, покорно благодарю. Мы пришлем фургон за телом. Спасибо за то, что позвонили, мистер Барсак. Он услышал щелчок, посмотрел на трубку и повесил ее. У них нет никакого желания найти убийцу девушки. Им все равно, кто это совершив. Они смертельно боятся навлечь на себя неприятности. Вернувшись в комнату Кассы, он сел на кровать рядом с телом девушки и стал дожидаться прибытия фургона из морга. Его поиски Зигмунна приняли совершенно новый оборот. Сначала ограбление, затем убийство. События эти выстроились какой-то еще непонятной, но крайне зловещей чередой. Ритуальное убийство. Убийство, совершенное приверженцами Культа. На Глаурусе, оказывается, законом является Культ. На сердце у Барсака стало невыразимо тяжело, он старался не глядеть на лежащее рядом тело девушки. Теперь для нее кончились все жизненные огорчения, кончились гораздо раньше, чем она того ожидала. Прошло полчаса. Сорок пять минут. Снова пошел дождь, затем прекратился. Наконец прибыл фургон. Барсак слышал возникшую на лестнице суматоху, когда другие постояльцы этого дома, любопытство которых возбудило прибытие фургона, стали подниматься наверх вслед за людьми из морга. - Сюда, сюда, - отозвался Барсак. Двое служителей со скучающими лицами внесли в комнату носилки. Увидев тело девушки, они поморщились. - Таких случаев у нас по дюжине каждую неделю, - сказал один из них. - Культ держит кинжалы острыми. Они погрузили тело девушки на носилки, как будто это было не более, чем труп зарезанного животного. Барсак не выдержал и спросил у них: - Что же будет теперь с ее телом? - Увезут в морг, зарегистрируют. Затем в течение недели ждем заявку на выдачу тела. После этого отошлем труп в крематорий. - Вы уверены, что никто не запросит тело? Один из носильщиков презрительно усмехнулся. - Она была девушкой из бара, не так ли? - А кроме того, - добавил другой, - пусть даже она была бы монашкой из Большого Монастыря, никто не станет требовать тело жертвы Культа. Это очень вредно для здоровья. Барсак нахмурился. - Мне бы хотелось, чтобы этой девушке было устроено достойное погребение. Она была... моим другом... - Похороны на Глаурусе стоят пятьсот галактов, браток. Плюс, взятки. Была ли она в таком мере вашим другом? Не выбрасывайте свои деньги на ветер. Ей самой это уже все равно. Они мерзко улыбнулись Барсаку и подхватили носилки. Он не стал им препятствовать, помня о том, что теперь у него вообще нет никаких денег и что через четыре дня он должен вернуться на корабль и после уже никогда, наверное, за всю оставшуюся жизнь, не побывает на Глаурусе. Повинуясь какому-то смутному предчувствию, он дернул за ящик конторки. Дешевые безделушки, косметика, сувениры - о... - десять скомканных бумажек по пять галактов. Цена одной ночи, подумал он, и хладнокровно засунув деньги в карман. Обернувшись, увидел старика с острой мордочкой, зорко наблюдавшего за его действиями. - Эй, вы! Никакого грабежа здесь! Эти деньги принадлежат мне! - Какого дьявола вы здесь путаетесь? - не церемонясь, спросил Барсак. - Я - владелец этого дома. Такое правило: если постоялец умирает, не оставив завещания, я наследую ему. Верните деньги тотчас туда, откуда взяли. - Мне они нужнее, чем вам, - сказал Барсак. - Девушке они уже тоже ни к чему. Прочь с дороги! Пренебрежительным движением растопыренной ладони он отшвырнул хозяина дома к засаленной стенке лестничной площадки, спустился вниз по ступенькам и вышел на Улицу Слез. Из головы его не выходила девушка из бара, которая сейчас была бы жива, не окажись он в Мильярде. Был уже почти полдень, когда он прибыл на взлетное поле, где стоял "Дивэйн", и от голода у него кружилась голова. Показав свой браслет-удостоверение личности часовым у входа на поле, он быстро зашагал к огромному корпусу звездолета. В это время капитан Джаспелл, находясь на палубе "Д", присматривал за перекраской стабилизаторов. Барсак подождал, пока капитан закончит перебранку с малярами, и обратился к нему: - Сэр! - О... Барсак. Где же этот ваш ремонтник-асс? - Мне не удалось разыскать его, сэр. Во всяком случае, до сих пор. Но время еще есть, не так ли? - Не очень, - ответил старик-капитан. - Я вынужден буду дать объявление об имеющейся вакансии завтра, если вы его не отыщете. Больше я уже не могу ждать вашего приятеля. Э-э-э... вас, кажется, ограбили, Барсак? Барсак кивнул, горько улыбаясь. - По собственной глупости, капитан. Меня выпотрошили начисто. - И сколько вам нужно? - Триста в счет аванса следующего рейса, капитан. Разве это слишком много? - Наверное. Берите сто пятьдесят. В том случае, если вас снова обчистят, это будет не столь накладно. И будьте осторожны, Барсак. Я не хочу вдобавок к ремонтнику искать на Глаурусе механика! Барсак рассовал деньги по разным карманам и вернулся в город. Надежда разыскать Зигмунна вовремя, чтобы он еще успел заполучить место в экипаже "Дивэйна", стала теперь совсем призрачной. Но для Барсака главным теперь было не найти для него работу, а просто повидаться со своим старым другом, если удастся, то и высвободить Зигмунна из сетей Культа. Были у него еще и вопросы, касающиеся подробностей его ограбления и смерти девушки. На них он хотел получить ответ. Он втиснулся в переполненный аэробус с неисправной системой кондиционирования воздуха и помчал на нем до самого дворца Лорда Кэрнотьюта. Здесь он сошел с аэробуса, проник в вестибюль и потребовал аудиенции у губернатора. Он сознавал, что в этой замызганной грязью и следами крови одежде, своим изможденным, исцарапанным лицом и заросшими щетиной щеками создаст не очень благоприятное впечатление. Но он был настроен для решительного разговора с губернатором. Губернатор не заставил себя долго ждать. Это была огромная слоноподобная туша в роскошном черном облачении. Барсак посмотрел на него снизу вверх и весьма резко произнес: - Разрешите переговорить с вами наедине. Эта просьба, казалось, рассмешила Кэрнотьюта. - Личная аудиенция - это привилегия, даруемая, друг мой, очень редко. Моя стража должна будет присутствовать здесь в течение всего разговора. Почему вы вернулись? - Чтобы задать вам несколько вопросов. Возвращалась ли сюда эта девушка Касса вчера, после того, как я покинул дворец? - Возможно, - ответил Кэрнотьют, пожав плечами. - Она точно вернулась. И куда же вы с ней пошли? - Моя личная жизнь вряд ли сможет служить предметом вашего интереса, досточтимый астронавт. У вас есть вопросы не столь персонального характера? - Только один. Где-то между полуночью и сегодняшним утром Касса вернулась в свою комнату и заперлась в ней. После этого, кто-то, обладающий невероятной силой, вышиб дверь и убил ее. Полиция считает, что это ритуальное убийство. Она была буквально выпотрошена и изуродована, когда я нашел ее мертвое тело сегодня утром. Вопрос мой таков: это вы убили ее? - В Мильярде жизнь доступных девушек весьма коротка, - с усмешкой в углах рта заметил Кэрнотьют. - И не все ли равно вам, человеку, который может оказаться на Глаурусе один раз за десять лет, жива или мертва практически незнакомая юная потаскушка? - Мне это не безразлично, потому что она пала жертвой Культа, а вы - единственный приверженец Культа, которого я знаю. Именно вы убили ее. Вы умертвили ее потому, что она пыталась помочь мне добраться на Азонду к моему побратиму, и потому что прошлой ночью она вырвала у вас такое обещание, которое вы сочли возможным не выполнять по зрелым размышлениям сегодня утром. Я близок к истине, Кэрнотьют? Разумеется, избавиться от гулящей девки гораздо легче, чем держать ответ на обвинения в нарушении своего священного слова. Гладкое лицо губернатора внезапно стало черным. - Позвольте дать мне совет вам, Барсак, - серьезно, даже проникновенно произнес он. - Забудьте об этой девушке Кассе и забудьте об этом луаспарце Зигмунне. Первая - мертвая, второй - вне пределов досягаемости для вас. Бросьте свои поиски и возвращайтесь на свой корабль. - Если же я не отступлюсь? - Тогда вы умрете раньше, чем ожидали ваши родители. Оставьте меня, Барсак. - Он повернулся к трем бессловесным стражам, дежурившим около входа. - Выведите этого человека из дворца и поработайте с ним, пока он не поймет, что приходить ему сюда еще раз бессмысленно. Они набросились на Барсака, схватили его за руки, вытолкали из вестибюля и вышвырнули за ограду. Затем самый высокий из них повернул его лицом к себе и наотмашь ударил по лицу. Барсак взвыл от боли и попытался было дать сдачи, но другой стражник сделал ему подножку. Барсак упал наземь и понял, что предстоит еще одно избиение. Стражники обрабатывали его в течение десяти минут, весело и непринужденно, он же тщетно пытался нанести удары каждому из них поочередно. Как и у других уроженцев планеты Дарьям, у них были длинные и гибкие руки, и стоило Барсаку время от времени хоть слегка прикоснуться к их шелковистой фиолетовой коже, как это только навлекло на него еще более жестокие побои. Один раз он все-таки изловчился и разбил нос одному из своих обидчиков, но уже мгновеньем позже сильный удар сзади под коленный сустав послал его на землю лицом вниз, и стражники некоторое время с особым рвением занялись его почками. Затем сосредоточили внимание на его пустом желудке, отбивая барабанную дробь по нему с особой силой. После того, не с меньшим умением, его так отделывали кулаками, будто составляли собой хорошо натренированную команду. Пять раз он с трудом поднимался на ноги, но только для того, чтобы его снова возвращали в прежнее незавидное положение. Наконец, когда сознание Барсака, казалось, оставалось висеть на волоске, один из стражников скомандовал "Довольно", и его отпустили. Он сделал с десяток неуверенных шагов и споткнулся, затем наощупь стал искать скамью, и, отыскав ее, припал всем телом к ее холодному граниту. Сквозь свои заплывшие от синяков глаза он увидел, как капает с разбитого лица его собственная кровь и обагряет мощенный белыми плитами тротуар. Хотя и смутно, но все-таки понял, что его не ограбили, и это его удивило. Просидел он так минут пять, девять, все еще не в силах подняться. Он ощущал, как пульсирует каждая жилка на его лице, как ноют от боли все части тела. Они поступили очень хитро, прекратив избиение тогда, когда он еще не потерял сознание, и сделали так специально ради того, чтобы он еще долго после этого испытывал невыносимую боль. Каким-то шестым чувством он ощутил, что кто-то стоит прямо перед ним и смотрит на него. Попытался приоткрыть глаза. - Касса? - спросил он. - Нет, это не Касса. Как мне кажется, вы таки нашли Улицу Слез, астронавт, а затем и Улицу Крови. - Кто вы? - Мы встречались сегодня раньше. Тогда я предложил вам помощь. Но теперь, как мне кажется, вы еще больше нуждаетесь в ней. Затуманенными от боли глазами Барсак различил склоненную над ним жилистую фигуру Эрспада Истиолога, владельца Выставки Курьезов. 4 Барсак лежал на спине на твердой, неудобной кушетке и пытался расслабиться. Это ему никак не удавалось: казалось, что каждый его нерв натянут и готов вот-вот лопнуть. Он находился на Улице Лжецов, в 1123-ем номере. Истиолог привел его к себе домой. - Проснулись? - спросил он. Барсак поднял взор на болезненное, изрытое оспой лицо, на котором выделялся большой, изогнутый крюком нос. - Пожалуй, скорее бодрствую, чем сплю. Который час? - Далеко за полдень. Чувствуете себя лучше? Выпейте вот это. С трудом приняв сидячее положение, Барсак взял чашку. В ней была темно-коричневая жидкость. Он выпил ей, ни о чем не спрашивая. Содержимое чашки на вкус оказалось немного сладковатым. - Ух, хорошо. Я вам за все так благодарен. Истиолог, протестуя, развел руками. - Не стоит благодарности. Отдыхайте. Вам нужно восстановить силы. Владелец Выставки Курьезов вышел, оставив его одного. Барсак пробовал было возразить, сказал, что он не может здесь оставаться дольше, что он должен продолжать попытки разыскать Зигмунна, что времени у него осталось совсем немного и что ему вскоре надо возвращаться на "Дивэйн". Но боль снесла с прежней силой вернулась к нему. Он грузно опустился на подушку и, чтобы избавиться от боли, впал в дремотное состояние. Очнувшись через некоторое время, он обнаружил, что все тело продолжает ломать, боль и не думает проходить, но что силы стали к нему возвращаться. - Я чувствую себя лучше, - произнес Барсак стоявшему над ним Истиологу. - И я должен уходить. У меня очень мало времени. - К чему такая спешка? - Мой корабль покидает Глаурус в конце недели. За это время я должен сделать многое. - До сих пор вас преследовали одни неудачи, я бы так сказал. Мое предложение остается в силе: у меня для вас всегда найдется работа. - Но ведь я - астронавт. - Бросьте свой космос. Ну что это за жизнь? Оставайтесь здесь, на службе у меня. Мне нужен помощник с крепкими мускулами, такой, что мог бы защищать такого хлюпика, как я. Путешествуя со своей выставкой по стране, я часто сталкиваюсь с опасностями. И я в состоянии платить вам - не так уж, чтоб слишком хорошо, но достаточно. Барсак покачал головой. - Извините, Истиолог. Вы были добры ко мне, но я не могу иначе. "Дивэйн" - хороший корабль. Я не хочу оставлять его. По лицу Истиолога промелькнула тень разочарования. - Вы были бы мне очень полезны, Барсак. - Я говорю вам - нет. Но перед тем, как я уйду от вас, расскажите мне кое-что, представляющее для меня интерес. - Если смогу. - Моя цель - разыскать своего побратима, некоего луаспарца по имени Зигмунн. Ценой двух избиений и одного ограбления я выяснил, что он посвящен в Культ Волшебницы и в настоящее время находится на Азонде. С лица Истиолога сошла улыбка. - И что? - Я хочу найти его и освободить от влияния Культа. Но мне ничего не известно об этом Культе. Расскажите мне, что это такое. Откуда он возник? В чем его цели? - Я могу рассказать вам совсем немного, - тихо произнес Истиолог. - Только то, что известно любому из непосвященных в Культ обитателей Глауруса. Культ существует не менее тысячи лет, возможно, даже значительно больше. Центр его базируется на Азонде. Как вам об этом, наверное, известно, планета эта безжизненна. Сердцевиной Культа является почитание так называемой Волшебницы Азонды. - Расскажите мне о ней подробнее. - Рассказывать в общем-то не о чем. Увидеть ее дано только приверженцам Культа. Считается, что она бессмертна, потрясающе прекрасна - и не имеет лица. Приверженцы Культа проводят целый год на Азонде, поклоняясь ей. Вероятно, к таинствам Культа приобщен один человек из каждой тысячи обитателей Глауруса. Приверженцы Культа практикуют какие-то таинственные, мрачные обряды, но закон не обращает на это внимания. Многие люди уверены в том, что большинство наших высших государственных служащих являются приверженцами Культа. Если ваш побратим уже на Азонде, то забудьте о нем. Он потерян для вас навеки. - Я отказываюсь поверить в такое, - хмуро произнес Барсак. - У меня еще есть три дня на то, чтобы отыскать его. - Вы ничего не найдете, кроме новых бед на свою голову, - предупредил его Истиолог. - Но раз вы уж столь решительно настроены, то я не стану вас задерживать. Свою одежду вы найдете вон в том шкафу. И даже не помышляйте о том, чтобы заплатить мне за то, что я для вас сделал. Это было просто проявлением любезности с моей стороны. Барсак стал молча одеваться. Когда он уже был почини готов уйти, в комнате вновь появился улыбающийся Истиолог, неси чреву вина. - Давайте выпьем на прощанье, - предложил Истиолог и протянул чашу Барсаку. - За успех ваших поисков. Пусть вам сопутствует удача. Барсак выпил, туго закутался в плащ и направился и двери, но не успел он переступить порог, как ноги его задрожали и перестали поддерживать вес тела. Туловище его грузно опустилось вниз. Истиолог подхватил его, не дав упасть, и поволок к кушетке. С горечью он сообразил, что еще раз свалял дурака. На разум его волной накатилось беспамятство. Последнее, о чем он подумал, было то, что в выпитом вине находился наркотик. Разбудил его колокольный звон. С первым же раскатом колоколов жгучая боль эхом отозвалась в его теле, он встрепенулся, присел на кушетке. Веки его были слипшимися; ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы открыть глаза. Он чувствовал, что все его суставы болят и мышцы стали дряблыми. Церковные колокола. Конец недели. "Дивэйн" отправляется в рейс! Он сбросил с себя простыню, вылез из кровати, поскользнулся, споткнулся, упал головой вниз. Руки и ноги его совсем онемели от бездействия. Он с трудом поднялся во весь рост, силы ему придало охватившее его беспокойство. - Истиолог, черт бы вас побрал, где вы? - Здесь я, - раздался спокойный голос. Шатаясь, Барсак повернулся на голос. Истиолог стоял позади него, дружелюбно улыбаясь. На нем была черная, вся в ниспадающих складках шелковая одежда и голубой утренний парик. В руке он держал сверкающий заостренный на конце клинок длиной в восемь дюймов. - Вы отравили меня, - обвиняющим тоном закричал Барсак. - Сколько времени я проспал? Какой сегодня день? Который час? - Ваш корабль покинул Глаурус полчаса тому назад, - вкрадчиво улыбаясь, произнес Истиолог. - Я был в космопорту и наблюдал за его стартом. Было очень приятно смотреть на то, как он все выше и выше взбирается в небо, а затем, включив гиперпривод, исчезает в голубизне. Приступ необузданной ярости овладел Барсаком. Он сделал два нетвердых шага вперед. - Зачем вы так поступили? - Мне нужен был помощник. Порядочного человека очень трудно найти. У вас, Барсак, пусть мозгов и маловато, но зато мускулы хотя бы на месте. Оплата - одиннадцать галактов в неделю плюс пища и кров. - Одиннадцать галактов! - Барсак сжал кулаки и двинулся вперед. Хрупкий Истиолог глядел на него, нисколько его не опасаясь. - Уберите этот кинжал, Истиолог, и... Истиолог вложил кинжал в ножны. - Что вы? Что?.. - неуверенно начал Барсак и поднял вверх раскрытые ладони. - Я... Я теперь... Что же это такое вы со мной сотворили? - жалобно закончил он. - Я подстраховался, чтобы вы не могли причинить мне вред, - пояснил Истиолог. - Я был бы таким круглым идиотом, как вы, если бы не сделал этого. Если бы вы были на моем месте, а а на вашем, я бы, не колеблясь, убил бы вас и притом как можно более зверским способом... если бы был способен на это. Так что вы теперь на это не способны. Поняли? Барсак посмотрел на свои обессиленные руки. Ох как страстно он желал свернуть хрупкую шею Истиолога, но было, наверное, проще задушить самого себя. Непреодолимое заклятие лежало на нем теперь, не давая ему действовать по своей воле. Он в оцепенении опустился от сдерживаемого внутреннего гнева и охватившего его чувства опустошенности. - Мой корабль на самом деле улетел? - Да, - ответил Истиолог. Барсак увлажнил языком пересохшие губы. Такою была участь Зигмунна, а теперь, через десять лет, то же самое постигло и его, Барсака. Точно то же, что и его брата. Его брата. Естественно, капитан Джаспелл не станет откладывать старт ради всякого подзадержавшегося заправщика топливом. Расписание звездолетов было таким же непреклонным, как движение планет по своим орбитам. - Ладно, - тихо вымолвил Барсак. - Меня избили, ограбили, отравили, а теперь, вдобавок ко всему, я еще потерял работу в космосе. Да, этот визит в Глаурус для меня превратился в сплошной триумф. Да еще какой триумф! А теперь выкладывайте, что это за работу мне предстоит выполнять. Через четыре дня они отправились морем на Цуннингеннар, крупнейший материк восточного полушария Глауруса, обитатели которого отличались чуть зеленоватым оттенком кожи да еще тем, что их речь была почти нечисто лишена глаголов. Барсак, приняв новые для себя обязанности личного телохранителя Истиолога, облачился в новенькое одеяние из синтетического шелка, а на поясе имел пятидесятиваттный шок-излучатель. В излучателе в обход закона был смонтирован усилитель, способный поднимать интенсивность излучения до смертельного уровня, но это было трудно обнаружить даже при самом тщательном осмотре, и оружие проходило как стандартная двухамперная модель. Барсак горел желанием испытать его на своем работодателе и испепелить его нервные окончания, но произведенное Истиологом кондиционирование, заключающееся в наложении целого ряда внутренних запретов, делало исполнение этого желания абсолютно невозможным. Они отплыли на небольшом корабле, нанятом Истиологом только для своих личных целей. На нем размещалась вся странствующая кунсткамера Истиолога. Набор сокровищ, которыми владел Истиолог, был исключительно пестрым. Здесь были навевающие наркотические видения камни с планеты Соллигат - призрачно-желтые на вид, от красоты которых было трудно оторваться; великолепные изумруды, найденные в пустынях планеты Дуу, сверкающие в своих металлических оправах; говорящие деревья с Танамона, в квакающем словаре которых было семь-восемь приветственных слов и пятнадцать - двадцать грязных непристойностей. Кроме того, были еще различные живые существа, содержавшиеся в клетках: карликовые спруты с планеты Кви, непрерывно извивавшиеся в своих тесных стеклянных чанах и не сводившие с наблюдателей зловещих кроваво-красных глаз; дождевые жабы из Мивагика, пурпурные безногие саламандры с пышущей жаром солнечной стороны планеты Упджей-Лаз: ухмыляющиеся одноногие твари с Вирона. Были здесь также и различные земные животные: скорпионы, скользкие змеи и кроты, утконосы и ехидны, печальные длинноносые обезьяны. Зверинец в любое время дня и ночи представлял из себя подлинный бедлам самых разнообразных звуков, и частью работы Барсака было накормить каждое утро всех этих тварей подходящей для них пищей. Истиолог предупредил Барсака, чтобы он был предельно осторожен, его предшественник по работе потерял руку, когда просовывал мясо в клетку с одноногими тварями с Вирона. Ухмыляющиеся твари были удивительно проворными. Свою выставку сначала они развернули в Зибильноре, самом крупном городе материка, и в течение семнадцати дней пользовались огромным успехом у зрителей. Взрослых Истиолог пропускал за галакт с каждого, детей и рабов за полцены. За время пребывания в Зибильноре, по подсчетам Барсака, он загреб не менее двадцати восьми тысяч галактов. Возле их павильона всегда была давка не терпящих взглянуть на смертоносных тварей, собранных Истиологом на двадцати планетах. Не было отбоя и от жадных и завистливых любителей драгоценностей и прочих курьезов. Двадцать восемь тысяч галактов. И из всей этой суммы Барсаку перепадало только одиннадцать в неделю, еда и кров. Он с радостью вцепился бы зубами в глотку Истиолога, но не мог приблизиться к владельцу цирка с оружием в руках или с другими пагубными для того планами. В последний день ни пребывания в Зибильноре Барсак наконец-то нашел профессионального убийцу. Он намерен был предоставить ему право полного владения кунсткамерой Истиолога, если тот убьет антрепренера, но когда подошел момент сделать решающее предложение, сработала блокировка в сознании Барсака, и он потерял дар речи. Он стал запинаться, язык попросту перестал его слушаться. Цирк не спеша передвигался по материку, делая остановки то тут, то там от трех до пяти дней. Местные носильщики помогали переносить ящики с экспонатами из одного городка в другой. Истиолог также нанимал людей, которые шли впереди носильщиков и громко объявляли о предстоящей экспозиции. Квитанции денежных переводов, которые Истиолог раз в неделю отправлял в Мильярд, он хранил в запертом на замок сундучке, который ставил около своей кровати. В остальное время деньги лежали так, что Барсак всегда мог бы взять их, но запрет на расправу с Истиологом распространялся также и на ограбление, и на бегство из его неволи. Он был привязан к смуглому рябому человечку нитями более прочными, чем если бы они даже были изготовлены из стали. Глубокое отчаянье овладело Барсаком. Он пил, грабил случайных встречных, один раз даже совершил убийство. Это случилось в городишке Дминн, расположенном на берегу зловонной, загаженной отбросами реки Киллн. В одном баре с бывшим астронавтом оказался какой-то парень с речного судна и после того, как пропустил выше нормы две рюмки, стал громко хвастать о прелестях жизни речного матроса. - Мы - вольные птицы, и путешествуем по воде - разве может быть жизнь лучше этой! - Эта жизнь и наполовину не столь же прекрасная, как жизнь астронавта, - сумрачно возразил ему Барсак. Он сидел на четыре стула левее матроса, ласково поглаживая последний в этот вечер бокал вина. - По сравнению с астронавтом речник - просто гусеница. Матрос тотчас же соскочил со стула и стал лицом к лицу с Барсаком. - Сильно много ты в этом понимаешь! - Я - астронавт. Это заявление со всех сторон было встречено дружным смехом. - Ты - астронавт? - презрительно произнес речник. - Я знаю, кто ты, хотя и назвался астронавтом. Ты лакей у хозяина цирка. Каждое утро ты выметаешь помет из клеток его зверья! Барсак ничего не ответил, только бросился с кульками на обидчика, и тот опрокинулся спиной на стол. Барсак стал ждать, когда тот встанет на ноги, чтобы нанести еще один удар, но тут почувствовал, как его схватили за руки и резким движением стряхнул с себя разнимавших. Подняв кривящегося от боли матроса за ворот, он подпер его одной рукой и наотмашь ударил другой. Появился нож. Барсак выбил нож из рук речника и ударил его по горлу тыльной стороной ладони. Матрос сложился вдвое, и, превозмогая одышку и кашель, сумел проскрежетать: - Лакей... Уборщик дерьма! Барсак отступил назад. Матрос бросился на него. Барсак вытащил свой шок-излучатель, включил усилитель на максимум и в та же мгновенье разрядил его. Ноздри его почуяли запах горелой плоти. В тот же вечер они покинули Дминн, двигаясь по суше в сторону лесистой провинции Зас. Когда караван фургонов с их хозяйством выкатился из речного городка, Истиолог сказал спокойно: - Для того, чтобы тебя выручить, пришлось сегодня подсунуть местной полиции взятку в пятьдесят галактов. В течение десяти недель твоя зарплата будет урезана до шести галактов в неделю. И старайся не ввязываться в подобные ссоры в будущем. Барсак, естественно, был недоволен, но приходилось молчать. Истиолог был его богом и повелителем и не было способов, с помощью которых дано ему было приподнять ногу, наступившую прямо ему на горло. Он целые ночи напролет проводил без сна, обдумывая, как сгубить этого хозяйничка цирка, но каждый раз будто погружался в ванну, весь покрываясь испариной, когда снова со всей неизбежностью осознавал свою неспособность ни к какому решительному действию. Истиолог завладел им. Истиолог повелевал им, как хотел, а он хорошо служил Истиологу. И чем дальше двигался странствующий цирк по обширному материку, тем больше богател Истиолог. Он хорошо обращался с Барсаком, часто покупал ему новую одежду, вкусно и сытно кормил. Но работу Барсак выполнял рабскую, ибо и был по сути рабом. Неделя проходила за неделей, из недель складывались месяцы. И все же Барсака никогда не покидало желание узнать, как там "Дивэйн" обходится без него на краю Галактики, какова судьба Зигмунна, ради которого он поступился и работой, и даже своей профессией. Часто вспоминалась ему и уже давно мертвая девушка Касса. А каждая встреча с глауранцем в серебряной маске невольно наводила на размышления о Культе Волшебницы, о мертвой планете Азонда, куда отправился его побратим. Пришла зима, а вместе с нею и много снега. Истиолог решил, что пора возвращаться в Мильярд и жить с летних барышей. По дороге в Мильярд они несколько раз останавливались в небольших городах, чтобы однодневными выставками скомпенсировать расходы на пропитание своих многочисленный тварей. Барсам устало помогал упаковывать и распаковывать ящики. Он уже почти что полюбил это сборище чудовищ, хотя и отдавал себе отчет в том, что любая из этих тварюг с радостью прикончила бы его при первой же предоставившейся возможности. Он истово молился о том, чтобы благодаря какой-нибудь счастливой случайности вырвалась бы на волю ядовитая дождевая жаба и укусила Истиолога. При этом было совершенно исключено, чтобы он преднамеренно выпустил ее с целью погубить своего господина. Когда караван наконец возвратился в Мильярд, зима там уже была в полном разгаре. С той злополучной недели отстоя "Дивэйна" на Глаурусе прошло уже семь месяцев. Барсак похудел, под глазами легли глубокие тени, но он оставался все таким же упрямым и только сеть гипнотических повелений удерживала его. Но теперь в чертах его лице уже можно было прочесть и приметы отчаяния, такие же, какие он увидел на лице давно уже теперь мертвой Кассы. Он зачастил в опасные районы города, надеясь на то, что случайная смерть положит предел его страданиям, и часто заходил выпить в тот самый бар, где познакомился с Кассой, занимая столик подальше от стойки и топя свое горе в гордом одиночестве. Однажды, в самом конце зимы, когда он пропивал в этом баре одолженную трешку, открылась входная дверь, и на пороге показалась фигура в серебряной маске последователя Культа Волшебницы. Инстинктивно все посетители бара тотчас же замкнулись в себе, надеясь остаться незамеченными, и пока приверженец Культа стряхивал снег со своей шапки, только Барсак без всякого страха глядел на него. Он подтянул к своему столику еще один стул, открыто приглашая нового посетителя к своему столику. 5 Едва переступив порог бара, приверженец Культа остановился и пепельно-серыми глазами, спрятанными за верхним краем маски, внимательно оглядел комнату, затем хладнокровно прошел мимо беспорядочно расставленных столиков и расположился на стуле, предложенным Барсаком. - Закажите две порции покрепче, - тихо произнес последователь Культа Волшебницы. Барсак жестом просигналил бармену, чтоб тот принес еще две кружки подогретого вина, которое он пил в тот вечер. Бармен с опаской подошел к их столику, быстро поставил вино и тотчас же попятился назад, подальше от слуги Культа, даже не осмеливаясь потребовать причитающиеся ему деньги. Барсак внимательно присмотрелся к своему соседу по столику. Маска закрывала его лицо от уха до уха и от переносицы до верхней губы. Все, что отличало его лицо от других, это серые проницательные глаза, широкий морщинистый лоб и жесткий прогиб губ. - Ваше здоровье, - произнес Барсак и поднял кружку, намереваясь чокнуться с гостем, но тот только хмыкнул и поднес кружку к губам. Разделавшись с вином, он вперил пронизывающий взгляд своих пепельных глаз в Барсака и спросил: - Вы - землянин Барсак, прислужник владельца цирка Эрспада Истиолога? - Да. Откуда вам это известно? - Разве это имеет какое-либо значение? Вам нравится ваш хозяин? Барсак хрипло рассмеялся. - Вы так полагаете? - То, что я думаю, в данном случае не имеет никакого значения. Вы были под наблюдением, Барсак. Истиолог не случайно был направлен к вам. Мы верим в то, что переносимые страдания благотворно воздействуют на душу страждущего, душу в том смысле, какой мы вкладываем в это понятие. - В таком случае вы проделали большую работу. Настрадался я предостаточно. - Нам это известно тоже. Почему вы не убили Истиолога? - Потому... потому... - Барсак силился выразить словами то, что проделал над его психикой Истиолог, но эти же самые наложенные Истиологом запреты, не позволяли ему оформить свою мысль в соответствующих выражениях. - Я... я... просто не могу говорить об этом. - Блокировка речи? Истиолог силен в подобных штуках. Вы бы хотели убить Истиолога? Барсак промычал нечто бессвязное, словно глухонемой. - Разумеется, хотели бы. Но вы не в состоянии это сделать. Истиолог наложил запрет в вашем сознании. Верно? Барак кивнул, не в силах сбросить с себя охватившее его глубокое оцепенение. - Вы были бы очень рады, если бы кто-то другой сумел бы убить Истиолога вместо вас? Капли пота выступили на лбу Барсака. Разговор шел вдоль самой кромки запретной зоны, установленной Истиологом в его разуме. С невероятным трудом, фактически даже каким-то чудом ему удавалось поддерживать этот разговор на эмоциональном уровне, то есть посредством внешних проявлений испытываемыми им чувств. На последний вопрос выражение его лица было утвердительным. Последователь Культа Волшебницы соединил кончики пальцев обеими своих рук. Истиолог умрет ровно через час после того, как мы примем соответствующее решение. Вы станете свободным от навязанного вам внутреннего принуждения. Вас ждет Азонда. - Азонда? - А куда вам еще теперь податься? Что еще осталось для вас, Барсак? Опустившийся человек, отринутый от того образа жизни, к какому привык, отщепенец здесь, на Глаурусе, по сути пария - так уж лучше Азонда. Мы освободим вас от Истиолога. После этого вы присоединитесь к нам. После длительной внутренней борьбы ему удалось выдавить из себя: - Я... я согласен. Человек в маске поднялся. - Менее, чем через час, Истиолог умрет. Мы будем ждать вас, Барсак. И он снова оказался один за столиком. Еще долго он сидел тихо, не выпуская из рук кружку с теплым вином, и глядел через покрытое изморозью окно на тяжелые, медленно падающие хлопья снега. "Итак, Культ, - подумал он. - А почему бы и нет? Что еще связывает его на этой планете? Лучше уж Культ, чем бесконечные годы рабства у Истиолога. Ведь они освободят меня от... Нет!!!" Ему стало мучительно жаль Истиолога, это чувство задавило его выбежать из таверны прямо на улицу, в холодную зимнюю мглу. Дев согласие на предложение приверженца Культа, он тем самым обрек на смерть Истиолога, и это вступило в противоречие с внушенными ему запретами. Он обязан предотвратить убийство. Он должен спасти Истиолога. Он должен поспеть вовремя. Он изо всех сил мчался по пустынным, занесенным снегом улицам. В течение часа - таков вердикт человека в серебряной маске. В его мозгу, во всем его теле бушевал разгоревшийся конфликт. Он предпринимал любые попытки удержать на месте свое тело, замедлить бег своих ног, дать этим садистам возможность довести до конца свое дело, но в то же время демон, обузданий его подсознание, пришпоривал его вперед, чтобы вовремя достичь Истиолога и успеть защитить его. С нетерпением ждал он на углу прилета аэробуса. Когда наконец-то этот сарай на воздушной подушке прибыл, весь покрытый коркой наледи, он не мешкая вскочил в него и едва дождался ближайшей к Улице Лжецов станции. От нее до квартиры Истиолога нужно было еще идти пять кварталов пешком, Барсак преодолел их быстрой рысью, увязая в снегу всякий раз, когда его сознанию удавалось вернуть контроль над взбунтовавшимся телом, повинующимся только подсознательным импульсам. Но по мере приближения к квартире Истиолога гипнотическое внушение господина полностью взяло над ним верх, и в мозгу оставалась только одна мысль - мысль о том, чтобы своевременно предупредить своего повелителя, спасти его от острых ножей приверженцев Культа. Вверх по лестнице. По коридору. Вот и дверь. Барсак, задыхаясь, ловил воздух ртом. Легкие его заледенели, нос и уши онемели от обморожения. - Истиолог! Держитесь! Я иду! Крик, еще один, истошный, невероятный, захлебывающийся вопль, который эхом прокатился по коридору старой квартиры и вызвал чувство леденящего ужаса в груди Барсака. Он шмякнулся о дверь, как выбрасываемая на свалку кукла. Мертвая хватка, которой удерживал его Истиолог, внезапно исчезла. "И все-таки, после всего, я опоздал, - подумал Барсак с облегчением. - Они убрали его". Дверь отворилась. Барсак прошел внутрь на окоченевших ногах. Первое же, что увидел - это четверых в серебряных масках. Истиолог лежал голый в своей постели, в луже крови. Двойной крест своим алым цветом