то же. Откуда мне знать, что это не гипноэкран? А вдруг эти огненные узоры как нибудь подействуют на меня? Рой понял, что его брат совершенно не знаком с настенными калейдоскопами. - Это совершенно безвредная штука, - сказал он. - Но раз ты уж так против нее, то мы вполне сможем обойтись и без этого. - Хорошо. От внимания Уолтона не ускользнуло, что самоуверенности в поведении его брата изрядно поубавилось. Он допустил серьезную тактическую ошибку, настаивая на том, чтобы разговор состоялся именно здесь, где Рою все было знакомо и привычно. - Позволь мне еще раз спросить, почему тебе вдруг захотелось со мной встретиться? - поинтересовался Уолтон. - На свете есть немало людей, - медленно проговорил Фред, - которые категорически возражают против самого принципа выравнивания населенности. - Знаю. Некоторые из них даже состоят в этом клубе. - Точно. Некоторые из них. Я же имею в виду джентри, земельных собственников, тех людей, кому посчастливилось прилепиться к земле, к дому. Владельца какой-нибудь сотни акров на плато Мату Гросу, состоятельного крестьянина из Либерии, хозяина плантации каучуковых деревьев на каком-нибудь мелком индонезийском островке. У этих людей, Рой, политика выравнивания не вызывает ни малейшего восторга. Они прекрасно понимают, что рано или поздно ты доберешься до них, ну, скажем, посадив им на голову, то есть на территорию их частного владения сотню китайцев или используя ручей, протекающий через их землю, для охлаждения ядерного реактора. Тебе придется признать, что неудовольствие, которое вызывает у них выравнивание, вполне понятно и оправдано. - Вполне понятно, что политика выравнивания практически никому не нравится, - спокойно заметил Уолтон. - Мне самому она не очень-то по душе. Свидетельство этого ты получил всего лишь два дня назад. Никому не хочется расставаться со своими привилегиями. - Значит, ты согласен со мной. Имеется примерно сотня вот таких людей, которые вступили в тесный контакт друг с другом... - Что?! - Да, да, - кивнул Фред. - Образовали некую лигу. Можно даже сказать, пожалуй, нечто вроде заговора. В общем, занимаются весьма сомнительной деятельностью. - Вот именно. - Я работаю на этих людей, - сказал Фред. Такое неожиданное заявление не сразу дошло до Уолтона. - Неужели ты одновременно работаешь на ВЫНАС, и на заговорщиков, замышляющих сорвать планы ВЫНАСа? Фред самодовольно осклабился: - Да, именно так, тютелька в тютельку. Для этого требуется поистине уникальная раздвоенность сознания. Как мне кажется, я сумел достичь такого состояния ума в самом лучшем виде. - И давно это у тебя? - все еще не веря своим ушам, спросил Уолтон. - С самого первого дня моего пребывания в ВЫНАСе. Упомянутая мною группа возникла гораздо раньше. Она всеми доступными средствами боролась против организации Бюро, но проиграла и теперь подрывает его деятельность изнутри, пытаясь сорвать все начинания до того, как вам удастся переловить самых умных из них и конфисковать их земельные владения, на что вы сейчас получили вполне законное право. - Теперь, когда ты рассказал мне об этой группе, - сказал Уолтон, - можешь не сомневаться, что именно это я и сделаю в первую очередь. А затем распоряжусь, чтобы сотрудники службы безопасности проследили за деятельностью всех членов группы в течение нескольких последних лет и определили, на самом ли деле существует заговор, о котором ты говоришь. После этого я выгоню тебя из ВЫНАСа. Фред покачал головой. - Ты ничего этого не сделаешь, Рой. Не сможешь. - Почему? - Я знаю нечто такое, что сильно навредит тебе, если будет предано огласке. Нечто такое, из-за чего тебя самого с треском прогонят с высокой должности. - Но не столь быстро, чтобы не успеть провести репрессий, о которых я тебе рассказал. Мой преемник продолжит работу по искоренению этой лиги новоявленных помещиков. - Сильно сомневаюсь, - спокойно ответил Фред. - Очень сильно, ибо я сам намерен стать твоим преемником. 10 Уолтон похолодел от ужаса. - О чем это ты? - едва выдавил он из себя. Фред самодовольно скрестил руки на груди. - Ты, наверное, догадываешься, что это я побывал у тебя в кабинете сегодня утром, пока там никого не было. Сделать это было проще простого: устанавливая замок, я ввел дополнительную цепь к электромагниту его блокировки, которая давала бы мне возможность разблокировать замок, когда это будет нужно. И вот сегодня мне это понадобилось. Я надеялся обнаружить что-нибудь такое, чем можно сразу же воспользоваться как рычагом, с помощью которого потом воздействовать на тебя. Но совершенно не рассчитывал на такую крупную удачу - крайне взрывоопасный материал, оказавшийся в портфеле, который тебя угораздило сунуть в сейф по левую руку от рабочего кресла. - И где же он теперь? Фред сразу же осклабился: - В очень надежном месте, Рой. Даже не думай размахивать бластером и угрожать мне, не поможет. Я принял меры предосторожности. - И... - И ты прекрасно понимаешь, ничуть не хуже меня, что будет, если сыворотка бессмертия попадет в руки к первому же встречному-поперечному добренькому старичку с улицы, - усмехнулся Фред. - Ох какая славная будет паника! Ее последствия, а ажиотаж будет такой, что погибнут миллионы, на какое-то время решат проблему перенаселенности, над которой вы сейчас с таким отчаянием бьетесь. Но вот после... Куда вам девать, в какие еще регионы заткнуть излишки населения, чтобы выравнять населенность, когда каждый мужчина и каждая женщина на Земле будут жить вечно, да еще при этом непременно рожать таких же бессмертных деток? - Мы пока еще не представляем последствий применения эликсира бессмертия в долговременной перспективе... - Не тяни время. Ты отлично знаешь, это будет самый грандиозный переворот, какого мир еще не видел. - Фред на какое-то время задумался. - Формула Ламарра, - сказал затем он, - сейчас находится в руках людей, которые меня наняли. - И теперь они со всем пылом и энтузиазмом, на который только способны, заняты тем, чтобы обеспечить себе бессмертие? - Нет. Они не доверяют записям Ламарра и не воспользуются сами этой сывороткой, пока не испробуют ее на двух-трех миллиардах подопытных кроликов, двуногих, прямоходящих. - Значит, они пока не намерены обнародовать химический состав сыворотки Ламарра, я правильно тебя понял? - удивился Уолтон. - Они пока воздержатся, - сказал Фред. - В обмен на определенные уступки с твоей стороны они даже согласны вернуть тебе портфель Ламарра, так и не воспользовавшись его содержимым. - Уступки? Какие именно? - Ты не объявишь их частные землевладения территориями, открытыми для выравнивания, откажешься от должности исполняющего обязанности директора и будешь ходатайствовать перед Генеральной Ассамблеей о моем назначении на это место. - Ты??? - А кто еще лучше всего подходит группе людей, интересы которой я представляю? Уолтон откинулся назад, лицо его явно повеселело, хотя вряд ли у него было столь же весело на душе. - Здорово придумано, Фред. Хотя и не без множества проколов. Во-первых, какие мне предоставят гарантии, что твои состоятельные друзья не оставят у себя копии записей Ламарра и не используют потом сыворотку как дубинку против всякого, с кем будут не согласны? - Никаких, - признался Фред. - Естественно. Более того, предположим, я не пойду на уступки и твои хозяева начнут раздавать чудодейственную сыворотку направо и налево всем подряд. Кому от этого будет хуже? Во всяком случае не мне. Я-то живу в жалкой однокомнатной конуре. А вот свободной раздачей сыворотки они заполнят мир миллиардами бездомных, которые и набросятся на столь тщательно оберегаемые ими поместья бесчисленными стаями голодных шакалов, не спрашивая, нравится это твоим покровителям или нет. И никакие заборы не остановят миллионные толпы голодных людей. - Это тот риск, на который они идут вполне сознательно, - сказал Фред. Уолтон торжествующе улыбнулся: - Ты хочешь сказать, что они блефуют? Они понимают, что никогда не отважатся поделиться с остальным миром сывороткой Ламарра, однако считают, что сумеют убрать меня с политической арены и поставить на мое место тебя, их послушную марионетку, с помощью шумных угроз, которые должны меня запугать. Ладно. Я принимаю вызов. - Ты хочешь сказать, что не пойдешь ни на какие уступки? - Да, - решительно заявил Уолтон. - Я вовсе не собираюсь добровольно уходить в отставку до истечения срока моего временного директорства, а когда соберется Генеральная Ассамблея, выдвину свою кандидатуру на эту должность на весь установленный законом срок. И не сомневаюсь, что Ассамблея будет ко мне благосклонна. - И при этом ты нисколько не боишься моих показаний против тебя? О твоей афере с ребенком Приора? - Вздорный слух. Пропаганда. Я рассмеюсь тебе прямо в лицо. - Когда речь пойдет о сыворотке, тебе будет не до смеха, Рой. Твое положение станет совершенно безвыходным. - Не сомневаюсь, что и в этом случае успешно справлюсь с ситуацией, - твердо произнес Уолтон, после чего пересек комнату и нажал на кнопку вызова. Засветился видеоэкран, на нем появилось морщинистое лицо карлика-официанта. - Сэр? - Фалкс, будьте любезны, проводите к выходу этого джентльмена, пожалуйста. Он больше не хочет оставаться со мной. - Сию минуту, мистер Уолтон. - Прежде чем ты вышвырнешь меня отсюда, - сказал Фред, - позволь сказать еще кое-что. - Валяй. - Ты поступаешь очень глупо, хотя такие глупые поступки для тебя не в новинку, Рой. Я даю тебе неделю на окончательное решение. И не забывай, что это любезность с моей стороны. По истечении этого срока сыворотку запустят в производство. - Мое решение окончательное, - все так же твердо проговорил Уолтон. Створки двери зашли одна за другую, за ней показалась карликовая фигура Фалкса. Он подобострастно улыбнулся Уолтону, слегка поклонился Фреду, после чего сразу же обратился к нему: - Не угодно ли пройти со мной, сэр? Пожалуйста. Сцена эта очень напомнила Уолтону сон, когда ты официант, несущий тарелки к обеденному столу, а поднос с тарелками прилип к кончикам пальцев и никак не отрывается, или когда на торжественный прием в муниципалитете вдруг являешься совершенно голым, или, наконец, когда все глубже и глубже погружаешься, ныряя в море или реке, но никак не достаешь ногами дна. В любом из таких снов кажется, будто нет выхода из положения, в котором ты очутился. Одной силе противостоит другая, а ты, похоже, обречен навечно остаться где-то между ними, не имея ни малейшей возможности выскользнуть из западни, в которую угодил. В сердцах он снова включил настенный калейдоскоп, надеясь, что непрекращающийся вихрь цветовых узоров поможет успокоиться, прийти в себя. Однако уже через несколько секунд где-то между двумя темно-фиолетовыми завитками в его воображении всплыло насмешливое лицо младшего брата. Он снова вызвал Фалкса. Взгляд гнома был все таким же подобострастным. - Закажите для меня турболет, - распорядился Уолтон. - Я буду ждать на западной стенке. - Слушаюсь, сэр. "У Фалкса, - с некоторой злостью отметил про себя Уолтон, - никогда нет никаких проблем. Этот маленький человечек нашел для себя жизненную нишу: жизнь его протекает среди роскоши и комфорта Бронзовой Палаты, где так несложно угождать запросам членов этого клуба для избранных. Ему никогда не нужно выбирать, не надо мучиться, принимая решения, которые так усложняют жизнь". Да, да. Вот именно. Решение. Уолтон вдруг понял, что сейчас совершенно непроизвольно принял одно весьма специфическое решение - добиваться должности директора на вполне законной основе. Еще недавно он совсем не намеревался этого делать. Теперь же не оставалось ничего иного, как цепляться за занимаемую должность как можно дольше. Он вышел на посадочную площадку. Там уже дожидался турболет. - Каллин-Билдинг, - бросил он пилоту-роботу. На душе у него было тоскливо. Пульт интеркома в кабинете Уолтона расцветился огоньками, как рождественская елка. Горели все сигнальные лампочки, каждому из абонентов внутренней связи было невтерпеж переговорить непосредственно с самим директором. Уолтон переключил тумблер пульта на режим "прием", показывая всем жаждавшим с ним связаться, что вернулся в кабинет, и первым, чье изображение сформировалось на видеоэкране, оказался Ли Перси. - Только что слушал речь, которую вы произнесли сегодня утром у входа в здание Бюро, - сказал он, улыбаясь. - Ее транслируют во всех выпусках последних известий, Рой. Прекрасная речь! Просто великолепная! Очень сомневаюсь, что нам удалось бы придумать что-нибудь лучшее. - Очень приятно слышать, - ответил Уолтон. - Это была самая настоящая импровизация. - Тогда еще лучше. Вы просто гений, полностью в этом уверен. Однако я хотел прежде всего сказать не об этом, а доложить, что мы завершили работу над телепрограммой, посвященной памяти директора Фиц-Моэма и готовы выпустить ее в эфир. Начало на всех каналах массовой информации ровно - ровно в 20.00... Без каких-либо перерывов в течение часа. Все получилось в самом лучшем виде. Просто отменно. - В программу включили мою речь? - А как же иначе, Рой. И, кроме того, тщательно отредактированное выступление. Таким образом, сегодня в эфир выходят две ваши речи. - Пришлите копию моей речи, прежде чем она пойдет в эфир, - распорядился Уолтон. - Я хочу прочесть ее и утвердить текст, раз уж его предполагают вкладывать в мои уста. - Естественно, Рой. Можете не беспокоиться. - Я хочу прочесть выступление заблаговременно! - повысив голос, отчеканил Уолтон. - Хорошо, хорошо. Я совсем не страдаю тугоухостью. Я тотчас же переправлю вам текст. Успокойтесь. Не годится вам, Рой, выходить из себя. - Я не позволю доводить меня до такого состояния, - предупредил Уолтон, после чего прервал контакт с Ли Перси, а на экране мгновенно сформировалось изображение следующего подчиненного, домогавшегося его, одного из техников узла связи. - В чем дело? - Мы получили еще одно сообщение от Мак-Леода, сэр. Примерно полчаса назад, и с тех пор тщетно пытаемся с вами связаться. - Я отсутствовал. Передайте мне текст сообщения. Техник развернул лист бумаги. - Вот что в нем говорится: "Сегодня ночью прибываем в Найроби, к утру будем в Нью-Йорке. Мак-Леод". - Прекрасно. Передайте ему подтверждение получения и скажите, что я все утро буду свободен, чтобы встретиться с ним тотчас же по прибытии. - Слушаюсь, сэр. - А с Венеры никаких вестей? Техник покачал головой: - Ни звука. Нам вообще не удается выйти на связь с доктором Лэнгом. Уолтон нахмурился. Его уже начинало беспокоить, не случилось ли чего с десантом переустроителей. - Пожалуйста, ни в коем случае не прекращайте попыток связаться с ним, ясно? Организуйте круглосуточное дежурство у приемной аппаратуры. Не экономьте сверхурочные. Делайте все, что хотите, но свяжитесь, черт побери, с Лэнгом! - С-слушаюсь, сэр. Какие еще будут указания? - Никаких. Освободите канал связи. Как только прервалась связь с двадцать третьим этажом, Уолтон выключил аудиовизуальный блок интеркома, оставив без внимания еще добрый десяток жаждавших с ним связаться, о чем свидетельствовала длинная вереница горящих лампочек на пульте - большинство абонентов интеркома не оставили надежды узреть своего начальника. Уолтон включил информационный канал телевизионной сети. Как раз сейчас передавали выпуск новостей. Рой подрегулировал четкость изображения и увидел на экране себя, стоявшего у входа в Каллин-Билдинг и глядящего прямо в объектив телекамеры, а на заднем плане - скрюченное тело в пальто. Мертвого гершелита. Уолтон на экране говорил: - ...Человек этот сам напрашивался на неприятности. Деятельность Бюро Выравнивания полностью отвечает самым сокровенным чаяниям людей доброй воли на всем земном шаре. Гершель и его сторонники пытаются посеять смуту в умах и сердцах людей, ввергнуть мир в пучину беспорядков и хаоса. Я, естественно, не одобряю насилие в какой бы то ни было форме, однако служение целям ВЫНАСа - моя святая обязанность. Его противников я рассматриваю как людей недалеких, введенных в заблуждение вот такими доморощенными агитаторами. Он улыбался в камеру, однако в улыбке было нечто холодное, непреклонное, и это немало удивило Уолтона, глядящего на телеэкран. "Боже мой, - подумал он. - Неужели так оно и есть на самом деле? Неужели я действительно стал таким жестоким и черствым?" По-видимому, стал. Рой глядел на то, как величественно он развернулся и с гордым видом прошел в Каллин-Билдинг, цитадель ВЫНАСа. Во всей его манере поведения четко просматривалось испытываемое им чувство превосходства, сознание своего права распоряжаться судьбами миллионов людей. А комментатор тем временем говорил: - Произнеся эту прочувствованную речь, директор Уолтон направился в свой кабинет продолжать нести взваленное им на себя бремя. Вырывать жизнь из когтей смерти, нести людям радость, избавляя их от горестей - вот конечная цель всей деятельности ВЫНАСа, и вот тот человек, которому доверено достижение этой цели. Рой Уолтон, мы приветствуем вас! На экране появился портрет директора Фиц-Моэма. - Тем временем, - продолжал комментатор, - сегодня состоялась кремация предшественника Уолтона на посту директора Бюро, покойного Д.Ф.Фиц-Моэма. Полиция не оставляет попыток раскрыть террористическую группу, повинную в этом злодейском убийстве, и сообщает о весьма высокой вероятности успеха. Сегодня вечером по всем каналам будет транслироваться специальная программа, посвященная памяти этого великого человека. Спасибо тебе, доктор Фиц-Моэм. Покойся с миром! Ощутив подкатывающийся к горлу комок, Уолтон выключил телеэкран. Невозможно было не восхищаться Ли Перси: глава пропагандистского аппарата Бюро знал толк в своем деле. Воспользовавшись совсем небольшой помощью со стороны Уолтона, экспромтом произнесшего речь перед входом в главное здание Бюро, Перси ухитрился урвать огромный кусок драгоценнейшего эфирного времени для популяризации ВЫНАСа. Как бы подтверждая древнюю как мир поговорку - нет худа без добра. А пульт интеркома все еще продолжал светиться множеством огоньков. Казалось, он готов вот-вот взорваться, не выдержав нагрузки, которую ему приходилось терпеть, сдерживая натиск измочаленных длительным ожиданием, но все еще не потерявших надежды связаться с Уолтоном абонентов. Уолтон прикоснулся к красной кнопке в верхней части пульта, и на видеоэкране возникло лицо главы службы безопасности Селлорса. - Селлорс докладывает, сэр. Мы все еще разыскиваем этого Ламарра. Пока нигде не удается его отыскать. - Что? - Мы проследили его до самого дома. Он вошел, все было вроде бы вполне нормально. А вот затем исчез, притом совершенно бесследно. Мы перетряхнули весь город - безрезультатно. Что делать, сэр? Уолтон почувствовал, как у него задрожали пальцы. - Объявите розыск по всем Аппалачам. Нет, что там Аппалачам - по всей стране! Разошлите повсюду приметы. У вас есть его фотография? - Да, сэр. - Покажите ее по всем телеканалам. Скажите, что найти этого человека жизненно необходимо для безопасности населения всего земного шара. Разыщите его, Селлорс. - Попробуем, сэр. - Никаких отговорок, Селлорс - вы обязаны его отыскать. Если не удастся этого сделать в ближайшие восемь часов, объявите розыск во всемирном масштабе. Он может оказаться где угодно, но ведь где-то он все-таки должен быть! Уолтон отключил видеоканал и не стал подключать следующего абонента. Вместо этого он велел секретарше: - Дайте, пожалуйста, указание всем, кто еще пытается пробиться непосредственно ко мне, обращаться по своим делам к моему заместителю Эглину. Если же они станут возражать, передайте, чтобы обращались ко мне в письменном виде, а полученные таким образом материалы препровождайте ко мне. Сейчас я просто не в состоянии переговорить со всеми желающими. - Задумавшись на мгновение, он добавил: - И соедините меня с Эглином, прежде чем переадресуете к нему все вызовы. Лицо Эглина появилось на видеоэкране особой связи между кабинетами двух главных должностных лиц Бюро. Оно было насупленным и усталым. - Работа прямо-таки адская, - тяжело вздохнув, признался Эглин. - Мне ничуть не легче, - ответил ему Уолтон. - У меня на проводе зависла уйма вызовов, я вынужден их все перебросить к вам. Вы сами тоже не стесняйтесь и постарайтесь большую часть взвалить на своих подчиненных. Это единственный способ не сойти с ума в этом всеобщем бедламе. - Спасибо. Спасибо за то бремя, что вы переложили на мои плечи, Рой. Единственное, чего мне не хватало, так это еще вызовов. - Ничего не поделаешь. Кого вы подобрали на свое место руководителя службы внешнего наблюдения? - спросил Уолтон. - Лассена. Я направил вам его досье несколько часов назад. - Мне пока не удалось его прочесть. Он уже заступил на эту должность? - Разумеется. Сразу же, как только сам я перебрался в этот кабинет, - ответил Эглин. - Что еще... - Ничего. Порядок. Он отключил спецвидеоканал и вызвал Лассена. Лассен был еще совсем молодым человеком с мальчишеским лицом и выцветшим ежиком на голове. Держался он уверенно и независимо. - Послушайте-ка, Лассен, - сказал Уолтон, - мне нужно, чтобы вы провернули для меня кое-что. Распорядитесь, чтобы кто-нибудь из ваших людей составил перечень ста наибольших земельных владений, которых еще не коснулось выравнивание. Мне нужны фамилии владельцев, расположение участков, их площадь, краткая характеристика. Задача ясна? - Да, сэр. Когда вам предоставить перечень, мистер Уолтон? - Немедленно. Но я против неряшливости в подобной работе. Это очень важно. Можно даже сказать - архиважно. Лассен понимающе кивнул. Уолтон улыбнулся ему на прощание - парень, судя по всему, отличался недюжинным самообладанием - и выключил канал связи. Только теперь он понял, что за последние минут двадцать провел безо всякого перерыва около полудюжины разговоров, притом на самых высоких тонах. Сердце бешено колотилось, а кончики пальцев на ногах почти онемели. Положив в рот таблетку бензолуретрина, Рой решил продолжать работать и дальше в таком же темпе, без перерыва на отдых. Действовать нужно было быстро, особенно теперь, когда механизм Бюро стал наращивать обороты. Назавтра ожидалось прибытие Мак-Леода, который сообщит о результатах первой экспедиции звездолета, способного развивать скорость, превышающую скорость света. Ламарра пока не нашли. Развязаны руки у Фреда в его пособничестве заговору крупных землевладельцев. Все это говорило о том, что несколько следующих дней Рою придется провести на диете, состоящей большей частью из транквилизаторов. Открыв приемный бункер внутренней почты, он извлек весьма объемистый ворох бумаг. Среди них было и пухлое личное дело Лассена. Уолтон завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление достаточно компетентного работника. За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы, посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал бегло его просматривать. В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил, задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий обязанности директора Бюро Рой Уолтон. С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием. Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси. 11 Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу... Если бы только не одна деталь. Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими красками и непрестанным движением внешний мир. Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги Фиц-Моэма "Свободное пространство и благоразумие". В ткань повествования естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности. Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным художником лишь в одном - в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси - непревзойденный гений. Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать. Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил: - Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое Фиц-Моэмом. Во второй раз за сегодняшний день Уолтон узрел на видеоэкране свое собственное лицо. Мельком глянул на текст, который держал в руках, и снова поднял глаза на экран. Специалисты из команды Перси проделали поистине изумительную работу. Уолтон на экране выглядел настолько реальным, что настоящий Уолтон, развалившийся на диване в своей квартире, почти поверил, что это он в самом деле сейчас произносит речь, хотя и доподлинно знал, что она состряпана из отдельных разрозненных кадров и нескольких вырванных из контекста фонем с характерным для него звучанием. Речь была совершенно невинной и простодушной. Застенчивым голосом он выразил благоговение, которое питает к покойному директору, надежду, что ему удастся заполнить пустоту, которая образовалась в связи с безвременной кончиной Фиц-Моэма, понимание священных задач, стоящих перед ВЫНАСом, и желание оправдать высокое доверие, которое ему оказывается на столь высокой должности. Продолжая слушать вполуха, Уолтон снова заглянул в текст сценария. И ужаснулся, не найдя в тексте сценария тех слов, что вдруг зазвучали с экрана. Он не помнил, чтобы такие строки попадались ему на глаза при первом чтении, и теперь тоже никак не мог отыскать их в том тексте сценария, который был у него перед глазами. - Сегодня утром, - продолжал вещать с экрана псевдо-Уолтон, - мы приняли сигналы из космоса! С борта сверхсветового космического корабля, отправленного для обследования соседних с нами звездных систем чуть больше года назад. Сообщение об этой экспедиции не было обнародовано до сих пор по вполне понятным соображениям безопасности. И вот теперь, сегодня вечером, я счастлив поделиться с вами огромной радостью, которую я испытываю при мысли о том, что человечество наконец-то достигло далеких звезд... Там нас ждет совершенно новый мир, пышущая жизнью, богатая плодородными почвами планета, пригодная хоть завтра для освоения отважными поселенцами! В ужасе Уолтон уставился на экран. Его видеодвойник снова вернулся к загодя подготовленному тексту, но Рой уже не мог его слушать. Мысли его были всецело поглощены совершенно неслыханным своеволием со стороны Перси. Разгласить столь тщательно охраняемую тайну, не согласовав с ним, Роем Уолтоном, временно исполняющим обязанности директора Бюро! В состоянии тупого транса Уолтон досмотрел программу до конца. Теперь его интересовало только одно: какой будет реакция общественности, как только до них дойдет во всей полноте значение только что услышанной новости. Проснулся Уолтон в шесть утра, разбуженный мелодичным звоном телефона. Испытывая крайнее раздражение, он резким движением утопил в панель клавишу "Прием" и тут же отключил передающую камеру видеоустановки в своей квартире, чтобы его собеседнику не видел сонного, помятого лица. - Это Уолтон, - сердито бросил он в микрофон. - В чем дело? На экране сформировалось изображение покрытого густым загаром лица мужчины лет сорока пяти - сорока восьми, коренастого, с коротко подстриженными волосами. - Извините меня, шеф, что вытащил вас из постели в такую рань. С вами говорит Мак-Леод. Уолтон мгновенно стряхнул с себя последние остатки сна. - Мак-Леод? Откуда вы говорите? - Из Лонг-Айленда. Всего мгновением раньше вошел в здание аэропорта. Всю ночь летел после посадки в Найроби. - Надеюсь, посадка оказалась благополучной? - Как нельзя лучше. Корабль на удивление послушен. Мак-Леод обеспокоенно нахмурился. - Мне тут принесли утренний телефакс, пока я завтракал. И мне ничего не оставалось другого, как прочесть речь, которую вы произнесли вчера вечером. - Вот как... Я... - Ваша речь буквально потрясла меня, - спокойно продолжал Мак-Леод. - Только вот не кажется ли вам, что вы несколько поторопились поделиться известием о моем полете? Я имею в виду... - Да, в самом деле, это было преждевременно, - ответил Уолтон. - Кто-то из моего персонала вставил этот фрагмент в мою речь, не известив меня об этом. Он за это понесет самое строгое наказание. На суровом лице Мак-Леода появилось выражение искреннего изумления. - Но ведь я слышал об этом из ваших собственных уст! Как же можно порицать за такое кого-либо из подчиненных? - Наука, способная послать звездолет в путешествие к Проциону, длящееся всего лишь год, включая время, необходимое и на обратную дорогу, - философски заметил Уолтон, - способна также и на подделку произносимых по телевидению речей. Но, как мне кажется, нам удастся без особых хлопот смягчить ситуацию, которая может возникнуть из-за преждевременного разглашения сведений о вашем полете. - А вот я вовсе не уверен в этом, - возразил Мак-Леод. - Видите ли, такая планета в самом деле существует, все верно. Однако, случилось так, что она принадлежит разумным существам, живущим на соседней с нею планете, которые совсем не обрадуются, если земляне бесцеремонно вторгнутся в их систему, чтобы колонизовать одну из планет! Каким-то образом Уолтону удалось сохранить самообладание, услышав столь неожиданно обрушившуюся на него ошеломляющую новость. - Вы установили контакт с этими существами? - спросил он. Мак-Леод кивнул: - Они располагают устройствами автоматического перевода с незнакомых им языков. Да, мы встречались с ними. - Кажется, неприятностей теперь не оберешься, - сказал Рой. - Наверное, мне придется расстаться с работой. - О чем это вы? - Да так, просто рассуждаю вслух, - заметил Уолтон. - Заканчивайте завтракать и постарайтесь быть у меня в кабинете к девяти часам утра. Вот тогда-то и обговорим все это как можно обстоятельнее. К тому времени когда Уолтон добрался до Каллин-Билдинга, он уже полностью пришел в себя после неожиданной утренней встряски. Первым делом он прочел утренний телефакс и прослушал информационный бюллетень. Все средства массовой информации старались перекричать друг друга, пытаясь изложить суть речи, произнесенной Уолтоном накануне. Некоторые особо смелые информационные агентства даже отважились напечатать краткое изложение речи, выпотрошив ее, разумеется, до такой степени, чтобы угодить весьма многочисленной доле публики, которой удобнее всего читать, одновременно шевеля при этом губами. Одна из телефаксимильных сводок, в наибольшей степени откровенно враждебная по отношению в ВЫНАСу и составленная компанией "Ситизен", с огромным восторгом так и обыгрывала содержание речи Уолтона, особенно налегая в комментариях редакции на "завесу секретности", которой окутана деятельность ВЫНАСа. Уолтон дважды перечел комментарий редакции агентства "Ситизен", смакуя стоившую кропотливейшего труда простоту выражений, к которым прибегала редакция. Затем аккуратно подколол разрозненные листы информационных бюллетеней и отправил в приемный лоток внутренней пневмопочты, связывавший его кабинет непосредственно с отделом по связям с общественностью, пометив надписью: "Ли Перси - обратить особое внимание!" - Вас дожидается мистер Мак-Леод, - уведомила его секретарша. - Он утверждает, что вы назначили ему свидание. - Пропустите его, - распорядился Уолтон. - А также велите подняться сюда мистеру Перси. Не тратя попусту время на ожидание Мак-Леода, он быстро пролистал остальные факсимильные бюллетени. В некоторых их них ВЫНАС восхваляли за инициативу в открытии новых планет, пригодных для освоения; в других на его голову сыпались проклятия за столь продолжительное утаивание от общественности проекта разработки сверхсветового привода. Уолтон сложил бумаги в аккуратную стопку на краю своего письменного стола. Хмурым ранним утром Рой уныло думал о том, что его вынудят уйти в отставку. Теперь же, насколько он понял, есть возможность безмерно укрепить свое положение. Нужно только направить бурный поток событий в нужное русло. На контрольном видеоэкране появилась плотная фигура Мак-Леода. Уолтон сразу же разблокировал входную дверь кабинета. - Сэр, я и есть Мак-Леод. - Разумеется. Пожалуйста, присаживайтесь. Мак-Леод держался строго официально, с характерной для уроженца Британских островов чопорностью. "Судя по всему, - с тревогой отметил про себя Уолтон, - он тоже сильно нервничает, но подступиться к нему сквозь панцирь внешней замкнутости будет весьма нелегко". - Похоже, - заметил Уолтон, - мы тут в самом деле заварили неприятную кашу. Но, с другой стороны, на что мы годимся, если не в состоянии расхлебать какую угодно кашу? Разве не так? - Если это необходимо, сэр. Но я никак не могу избавиться от ощущения, что можно было без труда избежать всех этих неприятностей. - Нет, Мак-Леод, вы заблуждаетесь. Если бы была хоть малейшая возможность избежать этих неприятностей, мы их наверняка избежали бы. Горькая правда заключается в том, что какому-то идиоту из нашего отдела связей с общественностью удалось получить доступ к радиограммам, направляемым лично мне по строго конфиденциальным каналам, и узнать, что вы возвращаетесь. Этого никак нельзя было предвидеть, а теперь этого уже не опровергнуть. Это случилось, несмотря на все принимаемые нами меры предосторожности против утечки информации. - В приемную прибыл мистер Перси, - объявила по интеркому секретарша. На экране возникла угловатая фигура Ли Перси. Уолтон велел ему пройти в кабинет. Перси был очень напуган. Можно даже было сказать, что он испытывает самый настоящий, неподдельный ужас. В руке он держал сложенный вдвое лист бумаги. - Доброе утро, сэр. - Доброе утро, Ли, - от внимания Уолтона не ускользнуло, что несколько фамильярное обращение "Рой" уступило место строго официальному "сэр". - Вы получили подшивку, которую я вам переслал? - Да, сэр, - уныло ответил Ли Перси. - Ли, это Лесли Мак-Леод, руководитель увенчавшегося полным успехом проекта по созданию сверхсветового привода. Полковник Мак-Леод, я хочу, чтобы вы поближе познакомились с Ли Перси. Это он задумал и успешно осуществил операцию по разглашению вчера вечером одной из самых наших строго охранявшихся тайн. Перси не сумел унять нервную дрожь. Он сделал несколько шагов вперед и положил сложенный лист бумаги на письменный стол Уолтона. - В-вчера в-вечером я д-допустил грубую ошибку, - заикаясь, произнес он. - Мне н-не с-следовало д-давать добро на обнародование этой новости. - Это и ежу понятно, что не следовало! - воскликнул Уолтон, стараясь тем не менее избегать даже намека на грубость в своем тоне. - Этим вы поставили нас в весьма опасное положение, Ли. Дело в том, что найденную планету как не принадлежащую нам мы не можем объявить свободной для колонизации, несмотря на весь энтузиазм, с которым псевдо-я объявил об этом вчера вечером. И у вас должно быть достаточно ума, чтобы понять: уже невозможно взять назад и опровергнуть обнародованное сообщение. - Планета не может нам принадлежать? Но ведь... - Согласно сведениям, которыми располагает полковник Мак-Леод, - пояснил Уолтон, - эта планета является собственностью разумных существ, которые обитают на соседней с нею планете и которые не станут равнодушно взирать, как орды землян ринутся в их систему. Сами-то мы разве сидели бы сложа руки при виде инопланетян, пытающихся обосноваться на Марсе? - Сэр, на этом листе бумаги... - сдавленным голосом произнес Перси. - Это... это... Уолтон развернул лист. Он оказался заявлением Перси об отставке. Рой дважды внимательно прочел заявление, улыбнулся и отложил в сторону. Вот теперь самое время проявить великодушие. - Отставка не принимается, - сказал он. - Вы нам еще нужны, Ли. Я распоряжусь о снижении вашего жалования на десять процентов, начиная со вчерашнего дня, сроком на одну неделю, но иных наказаний не последует. - Благодарю вас, сэр. "Он низкопоклонствует передо мной", - удивленно подумал Уолтон. Вслух же сказал: - Только больше никаких подобных фокусов, не то я не только вас уволю, но в таких черных красках распишу вашу так называемую деятельность на поприще начальника отдела, что вы не сможете найти приличной работы нигде между Землей и Проционом. Понятно? - Да, сэр. - Ладно, возвращайтесь к себе в кабинет и принимайтесь за работу. И никаких рекламных заявлений о сверхсветовом приводе, пока я лично не дам "добро" на это. Нет, вот что нужно немедленно провернуть. Подготовьте экстренный выпуск как бы в развитие того, что был передан вчера. Устройте дымовую завесу, то есть напустите как можно больше дыма. Состряпайте туманное, многословное и напыщенное заявление о покорении космического пространства, настолько запутанное, чтобы после него никто уже не смог вспомнить о том, что вчера сболтнул я. И ни в коем случае не пророните даже намека о малейшей возможности колонизации чего бы то ни было в ближайшем будущем. - Я все понял, сэр, - чуть улыбнувшись, произнес Перси. - Сомневаюсь, - резко бросил Уолтон. - Когда подготовите выступление, забросьте его сюда на утверждение. И да поможет вам небо в том случае, если вы отступите хотя бы на запятую от текста, который я проверю! Перси попятился к выходу из кабинета. - Почему вы это сделали? - спросил сбитый с толку Мак-Леод. - Вы имеете в виду, почему я позволил ему столь легко отделаться? Мак-Леод кивнул. - На военной службе, - сказал он, - за такое расстреливают. - Но у нас же не армия, - заметил Уолтон. - И если человек повел себя вчера как самый настоящий идиот, это еще не причина, чтобы предать его Счастливому Сну. Кроме того, он знает толк в своем ремесле. Я не могу позволить себе лишиться столь виртуозного краснобая. - Неужели так мало специалистов по связям с общественностью? - Конечно, нет. Но он - очень неплохой профессионал, и плохо будет, если он перейдет на сторону наших противников. За то, что я для него сейчас сделал, он будет по гроб мне благодарен. А вот если бы я его уволил, то еще до конц