арманчиках размещался целый набор каких-то загадочных инструментов. Все это слишком фантастично. И одновременно совершенно реально. Решительно тряхнув головой, Кэтрин взяла влажную губку и тщательно стерла с лица таинственного гостя запекшуюся кровь. Кровотечение как будто уже прекратилось. Потом осторожно приподняла сломанную ногу, пытаясь вправить ее и одновременно понимая, что это не удастся. Но упругое тело неожиданно легко поддалось усилию. Лицо раненого на мгновение исказилось еще больше, но нога уже приняла естественное положение и Кэтрин искренне понадеялась, что половинки сломанной кости находятся на одной линии. Дыхание незнакомца стало ровным и глубоким. Напоследок ей удалось влить ему в рот несколько капель болеутоляющего. Теперь он почувствует себя лучше... если только такое тело вообще реагирует на лекарства... Больше она ничего не могла сделать и просто сидела рядом, прислушиваясь его ровному дыханию. Рано или поздно, но он проснется. И что тогда? Не думай об этом, Кэт! Подумай о чем-нибудь другом! Да, конечно! Повязка! Скоро ему захочется помочиться или сделать стул, поэтому ее необходимо снять! В этой материи, похожей на резину, отверстий не было. Это немного озадачило Кэтрин. Ведь нужно же было ему каким-то образом испражняться в этом своем жутком костюме! Снять. Но как? При мысли об этом ее снова охватило жестокое сексуальное влечение. Кэтрин гневно поджала губы. Еще до замужества, когда она работала медсестрой, ей часто приходилось ухаживать на мужчинами и делала она это, как и положено медперсоналу, безо всяких там эмоций. Теперь же ей никак не удавалось воскресить в себе это бесстрастное отношение. Неужели же год целомудренного вдовства так отразился на ней? Нет, вряд ли. Здесь замешано что-то другое, могучее, источником которого является этот мужчина. Кэтрин охватило неистовое желание увидеть, что скрывается под повязкой. Если он на самом деле с другой планеты... Через минуту ей пришлось отложить в сторону бесполезные ножницы - "резина" по прочности не уступала материалу комбинезона. Она была уверена, что смогла бы стащить повязку через ноги, но побоялась причинить раненому ненужную боль и принялась ощупывать ее на предмет обнаружения такой же, как на комбинезоне, кнопки. Сердце ее билось о ребра, словно хотело вырваться наружу, в ушах гудела кровь... Она даже не заметила, как он пришел в себя. - Что вы делаете? Его приятный, хорошо поставленный голос прозвучал в тишине, как гром среди ясного неба. Кэтрин отпрянула, мгновенно побледнев. - Вы... вы очнулись! - Как видите, - улыбнулся он. - Где я? - В моем доме. В тридцати километрах от Альбукерка. Это имеет для вас значение? - Немного. - Он скользнул взглядом по своей ноге. - Я долго был без сознания? - Я нашла вас час тому назад... Вы приземлились рядом с моим домом... - Да, приземлился. Он снова улыбнулся. Глаза его были пытливыми и немного насмешливыми. Кэтрин завороженно смотрела на это неправдоподобно прекрасное лицо, отчетливо осознавая, что стоит перед полуобнаженным мужчиной в одной ночной сорочке и легком халатике, а в соседней комнате спит ребенок... ребенок... - А где остальные члены вашей сексуальной группы? - внезапно поинтересовался ночной гость. - Моей сексуальной группы... Какой группы? - обрела наконец дар речи Кэтрин. Он тихо засмеялся. - Простите. Я сказал глупость. Мне нужно было спросить, где ваш супруг. Ваш муж. - Он погиб... - прошептала Кэтрин. - Его убили... в прошлом году... Я живу с ребенком... одна. - Понятно. Он попробовал приподняться и заскрежетал зубами. Кэтрин предостерегающе протянула руку. - Нет, лежите здесь. У вас перелом ноги. - Похоже. - Он натянуто улыбнулся. - Вы врач? - До замужества я работала медсестрой. Не волнуйтесь. Я вызову врача утром. Лицо незнакомца помрачнело. - Это обязательно? - Что? - Вызывать врача. Вы не управитесь сами? - Но я... - Это противоречит моральным принципам? Ранее замужняя женщина, принимающая незнакомца в своем доме... Я хорошо заплачу. У меня в костюме есть деньги. Только позвольте мне остаться здесь до выздоровления. Я не доставлю вам никаких хлопот. Обещаю. Мне... Он непроизвольно пошевелился и тут же зажмурился от боли. - Выпейте это, - протянула ему болеутоляющее Кэтрин. - Не стоит. Я могу... справиться... сам. Она заинтересованно следила за его сосредоточенным лицом. Что бы он там ни делал, это явно помогло - черты лица очень скоро разгладились, глазам вернулось несколько насмешливое выражение. - Итак, я могу остаться здесь? - Возможно. На некоторое время. - Она все не осмеливалась спросить у него, кто он и откуда. - Нога сильно болит? - Ничего. Я потерплю. Внутри могут быть гораздо более серьезные повреждения. Удар был очень силен. - Ей показалось, что он как-то слишком спокойно говорит об этом. - Так что мне нужны покой, еда и некоторая помощь. Всего на несколько недель. Да, зачем вы снимали мой пояс? Вопрос застал ее врасплох, окрасил щеки румянцем. - Чтобы... чтобы вам было удобнее. И на тот случай, если вам придется... пойти в туалет. Но у меня ничего не получилось... Я пыталась разрезать... Потом начала искать кнопку... Рука его скользнула вдоль левого бедра, раздался негромкий щелчок, и повязка раскрылась. Это произошло так быстро, что Кэтрин от неожиданности прикрыла рот ладонью. Она не знала, что должна была увидеть - совершенно чуждый орган? Или гладкую промежность куклы? Однако у него все было таким, каким и полагалось быть. Кэтрин поспешно отвела взгляд. - У вас строгое табу в отношении наготы? - поинтересовался он. - Вовсе нет. Просто все это... все это так необычно! Мне следовало бы опасаться вас, я должна была немедленно вызвать полицию, но почему-то не сделала этого... - Она отвела взгляд от его ослепительно гладкой груди и постаралась взять себя в руки. - Я схожу за "уткой". Может, приготовить вам что-нибудь поесть? Какой-нибудь легкий суп или гренки. И дайте мне вынуть из-под вас этот ужасный костюм! Вам будет удобнее спать на простыне. Конечно же, эта процедура причинила ему боль, но он нашел в себе силы благодарно улыбнуться Кэтрин, когда она укрывала его одеялом. Лицо его было безмятежно спокойным, но за этой маской таилось жестокое страдание. - Вы спрячете костюм в безопасное место? Туда, где его никто не сможет обнаружить? - Разве угол моего шкафа не подходит? - удивилась Кэтрин. - Вполне. Но с одним условием - чтобы его никто, кроме вас самой, не открывал. Спрятав комбинезон среди своей летней одежды, она снова подошла к кровати, чтобы подоткнуть одеяло. Он не сводил с нее глаз. - Что я еще могла бы для вас сделать? - Мне нужна кое-какая информация. - Спрашивайте. - Что передавали сегодня вечером в радио- и теленовостях? Произошло ли что-либо необычное в этой местности? - Да. Метеор. - Она пристально посмотрела ему в глаза. - Я видела его. Огромный огненный шар в небе. - Значит, это был метеор? - Так, во всяком случае, это объяснили средства массовой информации. Он молчал. Она ждала, надеясь на откровенность, и боялась ее. На мгновение его взгляд стал цепким, оценивающим. Кэтрин невольно вздрогнула. - Не возражаете, если я погашу свет? Он кивнул. Спальня погрузилась в темноту. Конечно, лечь рядом с ним она не могла, поэтому прошла в гостиную и свернулась калачиком на диване. Но сон не шел. Незадолго до рассвета Кэтрин решила проверить, как незнакомец себя чувствует. Он, видимо, тоже не смог заснуть. Глаза его были открыты, черты лица застыли в отчаянной муке. - Глэйр? - Меня зовут Кэтрин, - ответила она. - Что я могу сделать для вас? - Подержите меня за руки... Его горячие пальцы слегка вздрагивали в ее ладонях. Вскоре за окном начало светать. 6 Эффективное зрелище гибели дирнанского корабля-разведчика наблюдалось в этот вечер многими, причем не все из них были людьми. В момент взрыва реактора краназойский разведчик, производящий привычный орбитальный облет, находился над штатом Монтана, держа курс на восток. Вспышка, сопровождавшая взрыв, была отмечена датчиками краназойского корабля и привлекла внимание пилота. Его генетическим кодом был Бар-48-Кодон-адф. Для выполнения этой миссии он облек свое угловатое шершавое тело в изрядное количество пухлой плоти землянина, приобретя вид веселого коротышки, вряд ли соответствующий его истинному душевному состоянию. Делили с ним корабль еще три члена его нынешней супружеской ячейки. Двое из них в настоящий момент спали. Третий, с генетическим кодом Бар-61-Кодон-бит, обрабатывал поступающую информацию. Она-он (такова была ее-его противоречивая роль в супружеской ячейке), поставила Бара-48-Кодон-адф в известность: - Только что взорвался дирнанский корабль! - Знаю. Фотонные экраны словно обезумели! Пока она-он идентифицировала дирнанский корабль, он перебрал пухлыми пальцами клавиши информационного табло и обнаружил то, чего так боялся - три фигурки примерно дирнанской массы, приближающиеся к поверхности планеты. - Они успели выпрыгнуть перед взрывом! - Но вряд ли останутся в живых. Бар-48 нахмурился. - В любом случае, это нарушение договора. Нам необходимо отправиться следом и найти их, иначе такая каша заварится! К тому же, это могло быть умышленно спланированным действием. - Спокойнее. Твои слова лишены смысла. Если приземление было умышленным, то зачем они взорвали корабль? Это можно сделать, и не привлекая к себе внимания. - Умышленно или нет, но они приземлились. - Мертвыми. - Может быть, да. А может, и нет. Тебе хочется подвергать себя риску? Нам выжгут глаза в штаб-квартире, если мы допустим подобное действие со стороны дирнанцев. Придется последовать за ними. В глазах Бара-61 блеснул ужас. - На Землю? Но мы же Наблюдатели! - Соглашение допускает высадку в случае подозрительного поведения другой стороны. Если бы авария произошла с нами, то на Землю ринулся бы целый рой дирнанских разведчиков. Так что буди остальных! Бар-61 не соглашалась. Эти двое произвели пару часов назад удачное спаривание, и теперь им полагалось как следует выспаться. Но Бар-48 был непреклонен, и через несколько минут на него обрушилась волна справедливого недовольства. Их совершенно, казалось, не интересовало происшедшее на нейтральной территории Земли ЧП, они были возмущены и не преминули сообщить об этом. Перебранка затянулась надолго, за это время Бар-48 успел изменить курс корабля и терпеливо ждал, пока члены экипажа очищались от враждебности. Когда процесс завершился, в кабине стало тихо. Собравшиеся, наконец, готовы были прислушаться к доводам разума. - Корабль будет переведен на бреющий полет. Я совершу прыжок. Известите штаб-квартиру о наших действиях и оставайтесь на расстоянии, допускающем надежную связь со мной. - Ты собираешься туда один? - испуганно спросила Бар-61. - Со мной ничего не случится. Люди не проявляют враждебности к веселым толстякам. Я осмотрюсь, найду дирнанцев и постараюсь выяснить, что они замышляют. После этого вы меня заберете. Третий член экипажа, Бар-79-Кодон-заз, презрительно фыркнула. - Подумаешь, герой! Охотник за орденами! - Замолчи! Где твое чувство ответственности? Где твой патриотизм? Бар-79, которая выполняла в супружеской ячейке сугубо женскую функцию, опять разнервничалась. - Не смей говорить со мной о патриотизме! Оторванные от дома, мы выполняем эту идиотскую, бессмысленную работу в чисто ритуальных целях! Пусть меня зажарят, если я отношусь к ней так же серьезно, как ты! Шныряем вокруг этой отвратительной планеты, как грязные соглядатаи! Пусть она останется дирнанцам, а мы... - Оставь, - оборвала ее Бар-61. - Его не переубедишь. Пусть прыгает, если уж ему так этого хочется. Разногласия были улажены, и скоро краназойский корабль скользнул к Земле, укрывшись за надежными маскировочными экранами. Бар-48 кипел от возмущения. Долг есть долг! Их назначили сюда наблюдать не только за планетой, но и за активностью соперников. Долг требовал от него приземлиться, начать преследование и, если это будет необходимо, арестовать эту троицу за нарушение соглашения. Пока корабль снижался, он занес в бортовой журнал необходимые записи, одел посадочный костюм, которым не ожидал когда-либо воспользоваться, и на высоте 3000 метров, открыв люк, уверенно шагнул за борт. Приземление было удачным. Бар-48 быстро снял посадочную аппаратуру и задал ей режим самоуничтожения. Затем подключился к системе первичной подготовки и выяснил, что пухлого землянина зовут Дэвид Бриджер, что ему 46 лет, что он не женат, что родился в Сан-Франциско, а проживает в штате Калифорния. До рассвета оставалось часов пять. За это время Бар-48 рассчитывал сразу приступить к поискам и добраться до лежащего в нескольких милях к югу Альбукерка. Если эти трое замышляют что-либо незаконное, они дорого заплатят за это! Он поставит их перед Комиссией по Соглашениям и добьется того, чтобы им выжгли мозги! И Дэвид Бриджер из Сан-Франциско, недавний краназойский агент и Наблюдатель Бар-48-Кодон-адф, сердито зашагал к Альбукерку, вынашивая самые черные замыслы в отношении планеты Дирна и ее нечестных граждан. 7 В течение трех дней Глэйр находилась на грани забытья. Тело ее терзала свирепая боль, оно опухло и посинело. Она знала, насколько плохо выглядит, что волновало ее больше, чем боль. С болью еще как-то можно было справиться, попеременно отключая нервные окончания. Хуже всего было то, что дирнанское тело внутри земной оболочки тоже серьезно пострадало. Глэйр умело манипулировала своей нервной системой, но отключить ее полностью хоть ненадолго все же опасалась. И не позволяла себе потерять сознание. Когда накатывалась очередная душная волна забытья, она подключала какую-либо из цепей, и новая боль отрезвляла начинающий мутиться разум. Глэйр смутно помнила, как ее нашли в пустыне и принесли в жилище какого-то землянина, осознавала, что лежит без костюма и даже без пояса, ощущала чередование дня и ночи. За это время ее успели напичкать изрядным количеством каких-то совершенно бесполезных медикаментов, зато, к счастью, вправили сломанные кости. Купаясь в волнах боли, Глэйр снова и снова переживала свой неудачный прыжок. Как по-глупому споткнулась на выходе из люка, ужасное мгновение первого паралича, стремительное падение в бездну... Экран ей удалось раскрыть слишком поздно - скорость была уже чудовищной, и на благополучное приземление надежд не было и не могло быть. За секунду до удара она потеряла сознание от страха, представив себе бесформенный студень из плоти и костей, в который должна превратиться через мгновение... На четвертые сутки Глэйр позволила себе открыть глаза и увидела рядом с собой землянина. - О! - облегченно произнес он. - Наконец-то вы очнулись. Как ваше самочувствие? - Ужасно, - призналась она и перевела взгляд на его руку, сжимающую небольшую гладкую керамическую трубочку. - Что это вы пытаетесь сделать? - Внутривенную инъекцию. Однако ваши вены чертовски трудно найти. Глэйр попыталась рассмеяться. Смех, как она знала, был привычным для землян средством облегчения напряженности во взаимоотношениях. Но последняя тренировка по закреплению навыков поведения проводилась очень давно, и мышцы не смогли с требуемой легкостью придать лицу необходимое выражение. В результате получилось что-то вроде страдальческой гримасы. Землянин сочувственно вздохнул. - Вам очень больно? У меня есть болеутоляющее... - Не стоит, - покачала головой Глэйр. - Я в больнице? Вы - врач? - Нет. - Она облегченно вздохнула. - Тогда где же? - У меня дома. В Альбукерке. Я нашел вас в пустыне и с тех пор ухаживаю за вами. Глэйр изучающе посмотрела на него. Это был первый землянин, которого ей довелось увидеть во плоти - совсем не то, что показывалось дирнанцам за время подготовки - и вид его просто заворожил ее. Какое толстое тело! Какие широкие плечи! Ноздри вдохнули запах этого тела - приятный и возбуждающий. Землянин столь же походил на дикого зверя, как и на разумное существо - насколько первобытно могучим было его телосложение. И еще она уверена, что этот человек, ее спаситель, сам испытывает смертные муки. Она не слишком опытна в том, что касается землян, но следы пережитого на их лицах читать умеет. Челюсти человека сжимались настолько сильно, что на щеках буграми вздымались мышцы, образовывая складки. Глаза, окаймленные темными пятнами, не скрывали красных следов бессонницы. Ноздри раздувались и слегка трепетали. В этом напряжении ей почудилось даже нечто устрашающее. Забыв о своих собственных горестях, о ранах, о чувстве одиночества и страхе обнаружения, она попыталась излучить теплое участие к бедам человека, независимо от того, в чем они заключались. Он глубоко вздохнул и слегка расслабился. Глэйр обвела взглядом помещение, в котором находилась. Оно было небольшим, чистым, с низким потолком и скромной обстановкой. Сквозь прозрачную часть стены проникал солнечный свет. Она лежала на узкой кровати, раздетая, прикрытая до пояса легким одеялом. Твердые полушария ее грудей были открыты, что ничуть ее не волновало, но, казалось, являлось причиной некоторого сексуального беспокойства землянина, если принять во внимание подавляемое им желание взглянуть на ее грудь и мгновенное отведение взгляда в сторону. И вообще, он, видимо, страдал от доброй дюжины различного рода неловкостей одновременно. Глэйр лежала неподвижно, выбившись из сил после многочисленных попыток совмещения того, чему ее когда-то учили, с действительностью. Считалось, что она, как и всякий Наблюдатель, хорошо подготовлена к данной ситуации. Тем не менее ей потребовались тяжелые умственные усилия для того, чтобы приспособиться к новому окружению, мыслить категориями "кровать", "одеяло" и прочими. Одежда землянина состоит из серой рубахи и коричневых брюк. Сложность заключалась не только в подыскивании словесных эквивалентов. Дирнанцы не пользовались кроватями, одеялами, рубахами и брюками. Так же как и другими вещами, которые внезапно приобрели для Глэйр жизненную важность. - У вас были сломаны обе ноги, - сказал землянин. - Я вправил переломы... Помните, вы сказали: "Помогите мне"? Я ухаживал за вами три дня и три ночи. В первые сутки мне казалось, что вы умираете. Потом наступило некоторое улучшение. Мне даже удавалось покормить вас... - Спасибо вам. Я, скорее всего, умерла бы без вашей помощи. - Я, наверное, обезумел. Мне следовало в строжайшей тайне отвезти вас в город, в госпиталь... - Он задрожал, словно все мускулы его тела вступили в беспощадную борьбу друг с другом. - Мне грозит военно-полевой суд, если вас здесь обнаружат! Глэйр понятия не имела, что такое военно-полевой суд, но землянин, казалось, был на грани душевного срыва. Ей захотелось его успокоить. - Вам необходим отдых, потому что, очевидно, вы совсем не спали трое суток. У вас такой измученный вид... Он рухнул рядом с кроватью на колени и дрожащей рукой натянул одеяло до самого подбородка Глэйр, будто вид ее обнаженных грудей смущал его, а может, даже был ему неприятен. Лицо его оказалось совсем близко от ее лица, и она прочла в покрасневших глазах страдание. Потом тихим, срывающимся голосом он произнес: - Кто вы? Версия на этот случай была заготовлена давно. - Я совершала учебный полет с инструктором. Мы взлетели из аэропорта Таос, а над Санта-Фе в работе двигателя начались перебои... Руки его судорожно сжались в огромные кулаки. - Да, это звучит вполне правдоподобно. Однако меня не проведешь! Вот уже трое суток я оказываю вам медицинскую помощь. То есть у меня была прекрасная возможность изучить ваше тело. Я не знаю, кто вы, но знаю, кем вы не являетесь! Вы отнюдь не смазливая девчонка из Таоса, которой пришлось выброситься с парашютом из самолета, когда забарахлил двигатель. Вы - не человек! Не притворяйтесь! Ради Бога, скажите правду! Моя жизнь за эти три дня превратилась в ад! Глэйр задумалась. Она наизусть знала инструкции, касавшиеся случайных контактов с землянами. Ими предписывалось любой ценой сохранить в тайне истинное происхождение, особенно от представителей власти. Но те же инструкции позволяли предпринять определенные шаги, направленные на сохранение собственной жизни. Главное - спастись и как можно быстрее покинуть Землю. Этот человек в настоящий момент единственное средство спасения... В конце концов, когда ей удастся подобру-поздорову убраться с Земли, его россказням никто не поверит... - А как вы сами думаете, кто я? - Вы оказались в пустыне сразу после появления в небе этого чертового огненного шара. Парашюта у вас не было, зато был набор таинственных инструментов и приспособлений в многочисленных карманах скафандра из неизвестной мне материи. Вы говорили в бреду на языке, не похожем ни на один земной... - Он поднялся с колен, отошел к окну и скрестил руки на груди. - Мне не следовало забирать вас к себе. Почему я это сделал, не знаю. Более того, я даже отправил водителя вездехода в Вайоминг, чтобы он никому ничего не рассказывал... Совершил преступление против своей страны... Глэйр пристально, молча смотрела ему в глаза. - Если бы я просто отвез вас в госпиталь, то мог бы до сих пор думать, что схватил коммунистическую шпионку... И здесь, ухаживая за вами, все время пытался уверить себя, что вы - человеческое существо. Но ваши ноги... Сломанные кости при малейшем нажиме становились на место. Что скажете? У вас есть все необходимые органы выделения, но вы ими не пользуетесь. Даже не потеете. Температура вашего тела - тридцать градусов, пульс мне вообще не удалось отыскать. Я хотел подпитывать вас внутривенно, но где они, ваши вены? Мне пришлось запихивать вам пищу прямо в рот. Но нужна ли вам пища? Он снова подошел к кровати, склонился и взглянул в бездонные глаза Глэйр. - Так кто же вы? - Наблюдатель, - тихо ответила она. - Я с Дирны - далекой планеты другого солнца. Вы удовлетворены? Землянин отшатнулся, как от удара, схватился за голову. - Значит, вы - с летающего блюдца? - Да, на Земле наши корабли называют именно так. - Нет, скажите мне: "Я с летающего блюдца"! - Я с летающего блюдца, - повторила она, чувствуя себя очень глупо. Землянин заметался по комнате. - Значит, я могу выйти на центральную площадь города и заявить, что у меня дома на кровати лежит существо с летающего блюдца... Снаружи - прекрасная женщина, внутри - один Бог знает, что прячется внутри прекрасной женщины! Что я нашел ее, и она рассказала мне о своей родной планете... Какой бред! Все бред! Но вы - реальность. От этого никуда не денешься... Вы понимаете, о чем я говорю? - Почти. - Значит, все происходит на самом деле? И вы не галлюцинация? - Нет, - тихо ответила Глэйр. - Подойдите ко мне. Она положила свою ладонь на его твердую, сильную руку и резко откинула одеяло. Он зажмурился, словно от яркого света. Глядя вниз, на себя, вдоль возвышений и впадин тела, которое стало таким привычным за десять лет, Глэйр увидела коричневые повязки, покрывающие ноги от лодыжек до колен. Да, он постарался сделать все, что мог. Нахлынувшее чувство благодарности к этому испуганному человеку на мгновение заставило ее забыть о боли. Преодолевая легкое сопротивление, она притянула его руку к себе. Широкая ладонь робко вздрогнула, соприкоснувшись с атласной кожей ее плеча, скользнула на мгновение к груди, спустилась ниже, к плоскому животу. Дыхание его стало тяжелым, лицо побагровело. Глэйр ощутила едкий запах пота, перебивающий прежний, приятный, и улыбнулась, стараясь успокоить его. Он резко отпрянул, поднял с пола одеяло и спрятал под ним ее наготу. - Я достаточно реальна? - Достаточно. У вас такая гладкая кожа... такая убеждающая... - Иногда нам необходимо появляться среди вас. Нечасто. Но когда это требуется, Наблюдатель должен ничем не отличаться от землянина. Пока что, не умея еще в точности копировать ваше внутреннее естество, мы походим на вас только внешне. - Значит, это правда? О существах из космоса, которые наблюдают за нами из своих... летающих блюдец? - Это происходит в течение многих лет. Мы наблюдаем Землю дольше, чем вы живете. Дольше, чем я живу. Первые патрули прилетели сюда много тысяч лет назад. Но сейчас мы следим за вами пристальнее, чем когда-либо. Руки землянина безвольно опустились. Он попытался что-то произнести, но не смог. Долгая минута прошла в молчании. - Вам известно, что такое ИАО? Исследование Атмосферных Объектов? - Американцы учредили эту организацию, чтобы, так сказать, наблюдать за Наблюдателями. - Да! Наблюдать за наблюдателями. Так вот. Я работаю в ИАО, и моя работа состоит в том, чтобы проверять все сообщения о... летающих блюдцах... которые эти идиоты называют летающими блюдцами... Каждый месяц мне платят за то, что я охочусь на инопланетян. Понимаете? Я не могу держать вас здесь. Мой долг - передать вас своему правительству. Мой долг, черт побери! 8 Чарли проснулся, как обычно, на заре. Разве поспишь допоздна в двухкомнатной глинобитной хижине, вмещающей четверых взрослых и пятерых детей семьи Эстанция? Малыш Луис открывал рот синхронно с первыми петухами. Это обычно вызывало поток брани со стороны дяди Чарли, который был пьяницей и спал плохо. Лупе отвечала на брань бранью, и утро вступало в свои права. Все вскакивали почти одновременно, сонные, злые. Бабушка разжигала печь, мать ухаживала за ребенком, брат включал телевизор и усаживался перед ним, отец тихонько выскальзывал из дому, а неряшливая и толстая Росита, не снимая рваной ночной рубахи, становилась перед алтарем на колени и монотонно молилась, выпрашивая прощения за свои новые грехи, добавившиеся к комплекту старых за прошедшую ночь. Как бы хотелось Чарли хоть немного пожить одному, чтобы не слышать воплей Лупе, рева Луиса, пронзительных жалоб матери, унизительных ответов отца, бредовых фантазий бабушки о том времени, когда возродится старая религия... Жизнь в живом музее была не из приятных. Чарли ненавидел поселок: его пыльные немощенные улицы, приземистые грязные дома, смесь полузабытых старых обычаев с непонятными новыми, а превыше всего - толпы бледнолицых туристов, которые появлялись каждый июль и август, чтобы поглазеть на обитателей Сан-Мигеля, как на зверей в зоопарке. Но теперь, во всяком случае, у Чарли было нечто такое, что отвлекало его от всей этой мерзости - человек со звезд, Миртин, живущий в пещере возле высохшего русла. И сквозь монотонную сутолоку дня он пронес необычное, возбужденное состояние - этот человек ждет его! Марти Макино оказался прав... Что бы он сказал, если бы узнал о Миртине? Но доверять ему нельзя. Марти думает только Марти. Он, не раздумывая, продаст инопланетянина за сотню долларов газете, купит автобусный билет и исчезнет. Чарли решительно настроился даже не намекнуть Макино на то, что кто-то, может быть, живет в пещере у реки. С девяти до двенадцати Чарли был в школе. Проржавевший старый автобус приезжал в поселок пять раз в неделю, за исключением времени уборки урожая, подбирал всех детей от 6 до 13 и отвозил их в большое кирпичное государственное здание школы для индейцев. Но учили их там немногому. Чарли понимал это так: правительству не хочется, чтобы они, выучившись, покинули резервацию. Тогда бы штат лишился солидного дохода от туристов. В Таосе, где находился самый большой и известный поселок, только за то, что вытащить из футляра камеру, брали пару долларов. Стоило ли удивляться, что образование в государственной школе не ахти какое? Кое-как читать, кое-как писать, кое-как считать... История, которую изучали здесь, была историей белых людей, Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. А вот о том, как пришли сюда испанцы и превратили местных жителей в рабов, не рассказывали. Ничего не вспоминали о восстании и его жестоком подавлении испанцем по имени Варгас... Не хотели, видимо, чтобы в маленьких нечесаных головках зашевелились ненужные мысли. Иногда Чарли получал хорошие оценки, иногда - плохие. Это зависело от того, насколько ему интересно, так как все предметы были легкими. Он самостоятельно изучил по учебнику алгебру и геометрию, принялся за астрономию. Знал принципы действия различных двигателей. Женщина, которая преподавала в школе, считала, что он должен стать поселковым плотником. Но у Чарли были иные намерения. Другой учитель, очень хороший, мистер Джемисон, сказал, что ему следовало бы через год поступить в среднюю школу, находящуюся в Альбукерке. Если ты способный, тебя будут учить независимо от цвета кожи. Но Чарли знал, что произойдет, заикнись он только об этом дома. "Учись на плотника, - скажут родители. - Марти Макино учился в средней школе, и что это ему дало? Стоит ли ехать в Альбукерк, чтобы научиться курить, пить виски и пудрить мозги девчонкам?!" То есть не пустят. Скорее всего, ему придется просто убежать из дома. К часу Чарли был уже в Сан-Мигеле. Работы там было достаточно, в разные сезоны - разной. Весной нужно было, разумеется, сажать, и все население выходило в поле. Летом, когда наезжали туристы, детям полагалось околачиваться возле них с дружелюбным видом и позволять фотографировать себя в надежде заработать кое-какую мелочишку. Осенью начиналась уборка урожая. Зима была временем религиозных празднеств, начиная плясками Огненной Общины и кончая встречей весны в марте месяце. Празднества означали работу для всех: поселок нужно было вычистить и убрать яркими украшениями, мужчины чинили наряды, женщины делали керамику для продажи. Предполагалось, что обряды привлекут весной дожди, но Чарли знал, что единственное, что они действительно могут привлечь - так это туристов. Сезон начинался в резервации Хопи, где уже к концу лета исполнялись пляски Змеи, и продолжался, следуя на юг, через резервацию Суни, чтобы закончиться здесь - в деревнях, расположенных вдоль берегов Рио-Гранде. До плясок Огненной Общины оставалось всего несколько дней. Чарли делал вид, что работает изо всех сил. На самом деле исподтишка засунул под расшитую материю плоские маисовые лепешки, чтобы ближе к вечеру спрятать их за старым заброшенным кива. Туда никто не сунется, потому что считается, что там обитают злые духи. Потом наполнил чистой водой пластиковую флягу, отнес туда же, поиграл с собакой, поругался с Лупе, почитал библиотечную книгу о звездах, понаблюдал, как священник пытается заманить группу прихожан на вечернюю молитву, заметил, что Марти Макино утащил Роситу во двор сувенирной лавки, быстро проглотил свой скудный ужин... Наконец наступила ночь, но работа в поселке не прекращалась. Влиятельные люди были при деле - пожизненный вождь племени раздавал указания возле кива, Хесус Агильер - вновь избранный старостой общины, беседовал со жрецом Огня. Чарли небрежной походкой прошелся в конец улицы и, никем не замеченный, нырнул в старый кива. Потом, прижимая к груди свои припасы, понесся, словно ветер. То есть, так ему казалось. Детские ноги устали быстро, и пришлось сделать передышку уже в полумиле от поселка, рядом с силовой подстанцией, построенной электрокомпанией два года назад. Проектировщики догадались установить ее на некотором удалении от деревни, чтобы не портить ее внешний вид. Туристам нравилось делать вид, будто они путешествуют во времени. Автомобили и антенны на крышах им еще как-то удавалось не замечать, но силовая подстанция - это уже слишком! Чарли восторженно любовался большими трансформаторами и сверкающими изоляторами, представляя себе, как где-то на далекой электростанции распадающиеся атомы превращают пар в электричество, чтобы в его затерянной деревушке ночью было светло, как днем. Ему очень хотелось, чтобы школа когда-нибудь устроила экскурсию на электростанцию. Отдохнув несколько минут, Чарли продолжил путь. Теперь, по тропинке, вившейся среди зарослей полыни и юкки, идти было легче. Он пересек первое пересохшее русло, затем - широкое ровное место, и вышел ко второму руслу, гораздо большему, с крутым обрывом на противоположной стороне, где в пещере прятался человек со звезд. На краю глубокой расщелины Чарли остановился и посмотрел на небо. Ночь была безлунной, и звезды казались необычно яркими и четкими. Он отыскал созвездие Ориона и остановил взгляд на крайней звезде слева, названия которой так и не узнал, перелистав весь учебник. Она показалась ему самой красивой из всех звезд. По спине пробежали мурашки. Ему представились планеты, вращающиеся вокруг звезды, необычные города, существа, непохожие на людей... Зачем глядеть на звезды? Что он знает о городах своей родной планеты - Лос-Анджелесе, Нью-Йорке? Быстро поднявшись по обрыву, Чарли вошел в пещеру. Она была не более четырех метров в высоту и примерно шести - в глубину. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел Миртина. Человек со звезд лежал в прежней позе. Глаза его были открыты. - Все в порядке, Миртин. - Привет, Чарли. Облегченно вздохнув, мальчик присел рядом с инопланетянином на корточки. - Я принес тебе пищу и воду. Как ты себя чувствуешь? - Вполне сносно. Кость заживает. - На лепешки. Они холодные, но вкусные. - Сначала воду. Чарли открутил крышку фляги и влил все содержимое в рот пришельца. Как много он пьет! - Теперь лепешки? - Да. Съев пять лепешек, Миртин дал глазами знак, что хватит. - Из чего они сделаны? - Из кукурузы. Знаешь, что это такое? - Знаю. - Мы перемалываем кукурузные зерна, делаем тесто и печем его на горячем камне. Так же, как и много лет тому назад. - Почему ты с такой злостью говоришь об этом? - А как же иначе? Какой сейчас год - 1982 или 1492? Почему мы не можем приобщиться к цивилизации, как все остальные? Почему должны жить по-старому? - А что вам мешает? - Белые! Миртин нахмурился. - Ты имеешь в виду, что они силой принуждают вас сторониться цивилизации? У них есть на этот счет соответствующие законы? - Конечно же, нет. Мы вправе делать все, что пожелаем. Можем даже снести поселок и выстроить на его месте город. То есть имеем на это право. Но наша община очень бедная... А туристы приносят доход... Понимаете, наша деревня - это музей прошлого. Вы понимаете меня? - Кажется, - пробормотал Миртин. - Преднамеренное сохранение архаичного образа жизни... - Какого? - Устаревшего. - Вот-вот. Причем мы сами проголосовали за это, все племя. У нас ведь нет своих денег, есть только те, которые платят туристы за представления. Мы танцуем для них, мажем краской лица... Но все это показное, потому что мы уже забыли, что оно означает. Даже старики не помнят слова посвящения в тайную общину, и придумали новые. Все это - обман, сплошное надувательство! Обман! - Чарли задрожал от гнева. - Может быть, еще лепешку? - Да, пожалуйста. Мальчик удовлетворенно наблюдал, как человек со звезд насыщается. - Нам нужны холодильники, - продолжал Чарли. - Нужно тепло, мостовые, настоящие дома и дороги. А мы живем в сплошной грязи. Автомобили и телевизоры - все, что досталось нам от технических достижений ХХ века. Мне тошно, Миртин. Знаешь, чего бы мне хотелось? Податься в Лос-Анджелес и научиться там строить большие ракеты. Или стать космонавтом. Я много знаю, но хочу знать еще больше, во много раз больше! - Ты еще слишком молод, чтобы оставить родительский дом. - Да уж. Черт, кому хочется, чтобы ему было только одиннадцать лет? Меня быстро арестуют. Но как же иначе? Ведь в начальной школе электронику не изучают... Хватит об этом. Мне не хочется говорить о своей вонючей деревне. Лучше расскажи мне о своем мире. Пожалуйста, Миртин! Инопланетянин улыбнулся. - Это будет долгий рассказ. С чего же начать? - У вас есть большие города? - Да, очень большие. Глаза Чарли загорелись. - Больше, чем Нью-Йорк? - Некоторые - гораздо больше. - И вы летаете на реактивных самолетах? - Нечто подобное, - улыбнулся Миртин. - Мы используем ядерные реакторы. Ты видел, как один из них взорвался в небе. - Какой же я глупец! Конечно! Вы же с летающего блюдца! А что заставляет их двигаться? Что-то вроде солнечной энергии? - Да. Небольшой реактор, который создает плазму, заключаемую в сильное магнитное поле. Авария на нашем корабле обусловлена именно ослаблением этого поля. - А как быстро летают ваши корабли? Пять тысяч миль в час? - Что-то около этого, - уклончиво ответил Миртин. Чарли понял, что ему следует удовлетвориться таким ответом. - Значит, вы можете добраться отсюда до Нью-Йорка за какой-нибудь час? Да? И на своей планете вы летаете так же быстро? А сколько... - Мне не следует ничего рассказывать тебе, Чарли, - мягко прервал мальчика Миртин. - Это, как здесь говорят, секретная информация. Совершенно секретная. - Но я никому ничего не расскажу! Честно-честно! Глаза его умоляли. Миртин тяжело вздохнул. - Нас восемь миллиардов. Планета чуть больше вашей, хотя сила тяжести примерно такая же. Но мы не занимаем так много места, как вы. Мы очень маленькие... Можно еще лепешку? Пока пришелец жевал, Чарли обдумывал его последние слова. - Вы хотите сказать, что не похожи на нас? - Совсем не похожи. - Да, я помню. Вы спрятаны внутри земного тела... Расскажите о себе! У вас, наверное, другие кости, а сердце и желудок на похожи на наши? - Я маленький, меньше метра длиной. У меня вообще нет костей, просто утолщения хрящей... - Миртин запнулся. - Будет лучше, если я не буду описывать себя, Чарли. - Вы имеете в виду, что вот прямо сейчас, внутри вас, внутри того, что я вижу, сидит такая штука? Не больше ребенка, свернувшаяся внутри этого тела? Так? - Именно так, - признался человек со звезд. Чарли поднялся и подошел к выходу из пещеры. Он был потрясен, хотя и понимал, что это глупо. Кто сказал, что на других планетах должны жить существа, похожие на людей? Но Миртин... Чарли представил себе что-то вроде большого червяка, только еще хуже... Он взглянул на три яркие звезды и впервые понял, с каким чуждым существом столкнула его судьба. - Я мог бы съесть еще одну лепешку, - раздался из темноты голос инопланетянина. - Осталась последняя. Я не думал, что ты такой голодный, - извинился мальчик. Когда Миртин покончил с едой, они продолжили беседу. Пришелец рассказал о своей планете, о Наблюдателях и их роли, о летающих блюдцах. Потом попросил маленького индейца рассказать о себе. Чарли попытался объяснить ему, как тяжело расти в деревне, в которой сохраняются доисторические обычаи, описать охватывающее его временами чувство бессилия, кипящее в нем нетерпение, жажду учебы, тягу к знаниям, страстное желание действовать... Миртин слушал. Он был опытным собеседником, знал, где надо промолчать, а где - задать вопрос. Успокоил Чарли, пообещав ему, что наступит время, когда он уедет из Сан-Мигеля в настоящий мир, а пока следует внимательно присматриваться к окружающему и задаваться вопросами. Чарли смотрел на этого толстяка с дружелюбными глазами и чуть тронутыми сединой волосами, и никак не мог поверить, что перед ним ни что иное, как какое-то бесформенное существо без костей! Миртин был так похож на человека, так добр! Как врач или учитель, только гораздо более близким и внимательным. Даже мистер Джемисон