ем хуже. Нетерпение подтачивает его изнутри, разрастается, как злокачественная опухоль. Будь я человеком, может, я и понял бы, что им движет. Сейчас он появляется на строительстве дважды, трижды в день. Считает, на сколько метров выросла башня, сколько новых блоков положено. Погоняет электриков и механиков, чтобы те быстрее устанавливали аппаратуру. У него стал какой-то совершенно сумасшедший вид: все время возбужден, заикается, глаза горят... Очередное безумие - он раздувает штаты, вкладывает новые и новые миллионы долларов. Зачем? А тут еще этот звездолет... Вчера я звонил в Денвер. Лилит, он целый год не вспоминал про Большой Механосборочный Цех, теперь он бывает там каждый день. Через три месяца корабль должен быть готов к межзвездному полету с экипажем из андроидов. Он хочет послать андроидов. - Куда? - За триста световых лет. - Но он не собирается послать тебя? Или меня? - Четверо альф, четверо бет, - произнес Смотритель. - Понятию не имею, чьи кандидатуры рассматриваются. Если экипаж будет подбирать Сполдинг, мне крышка. Храни нас Краг от этого полета. - Парадоксальность присказки запоздало дошла до него, и он, мрачно хохотнув, повторил: - Именно так. Храни нас Краг. Они зашли к трансмат-кабину. Смотритель стал набирать координаты. - Может, зайдем ко мне? - предложила Лилит. - С удовольствием. Они вместе шагнули через мерцающую ярко-зеленую завесу. Ее квартира оказалась гораздо меньше, чем его: спальня, гостиная - она же столовая, она же кухня, - и маленький квадратный коридор со стенным шкафом. До сих пор сохранились следы того, что когда-то это была огромная квартира, недавно разделенная для андроидов на несколько меньших. Дом был похож на тот, в котором жил сам Смотритель, - старый, но не обшарпанный, а излучающий какое-то уютное тепло. Века, наверное, девятнадцатого, подумал он. Впрочем, Лилит предпочла обставить квартиру в подчеркнуто современном стиле: незаметные проекторы, отбрасывающие на стены абстрактные картинки, крошечные изящные объекты в стиле фри-флоутинг-арт... Смотритель никогда раньше не бывал у нее дома, хотя жили они совсем близко. У андроидов - даже у альф - не очень-то было принято ходить в гости, встречались обычно в церквах. Те, кто не разделял Веру, собирались в комитетах ПР или предпочитали одиночество. Смотритель опустился в мягкое пружинистое кресло. - Как насчет того, чтобы немного потравиться? - с улыбкой спросила Лилит. - Могу предложить богатый выбор: травка, флоутеры, глушилки... Из спиртного - ликеры, бренди, виски... - Однако ж! Сколько у тебя всякой "отравы"! - в тон ей отозвался он. - Здесь часто бывает Мануэль. Мне приходится изображать гостеприимную хозяйку. Хочешь чего-нибудь? - Нет, спасибо. Я не большой любитель "отравы". Она рассмеялась и подошла к допплеру. Тонкая накидка с громким щелчком исчезла. Под накидкой не было ничего, кроме слоя термоизолирующего красителя мягкого салатного цвета - который приятно контрастировал с ее розовой кожей, - покрывающего ее от груди до бедер и защищающего от северных декабрьских ветров. Еще один щелчок допплера, и краситель исчез вслед за накидкой. Снимать сандалий она не стала. Скрестив ноги, она уселась перед Смотрителем на пол, придвинула к себе маленький плоский пульт и, не глядя, нажала несколько кнопок. Узоры на стенах дрогнули и заплясали, меняя очертания и цвет. Повисла неловкая пауза. Смотритель чувствовал замешательство. Он знал Лилит пять лет, почти всю ее жизнь, и среди андроидов она была, наверное, самым близким его другом. Но раньше ему никогда не приходилось таким образом оставаться с ней наедине. И дело совсем даже не в ее наготе - нагота для андроида ничего не значит. Все дело в атмосфере уединения, решил он. Как будто мы любовники. Как будто между нами может быть что-то... сексуальное. Он улыбнулся и уже решил поделиться с ней этим нелепым ощущением. Но она заговорила первой: - Мне только что пришла в голову мысль. Насчет Крага, Насчет того, почему ему так не терпится закончить башню. Тор, а что если он умирает? - Умирает? - он непонимающе уставился на нее. Что за нелепая мысль? - Какая-нибудь смертельная болезнь, с которой тектогенетика не может справиться. Не знаю что, может, какой-нибудь новый вид рака. Как бы то ни было, допустим, он вдруг обнаружил, что ему осталось жить всего один-два года, и теперь он торопится успеть послать в космос сигналы. - Он выглядит здоровым, - произнес Смотритель. - Может быть, болезнь подтачивает его изнутри. И "безумное", как ты говоришь, поведение - первый симптом: метания с места на место, тормошение всех и вся, требование ускорить строительство... - Храни нас Краг, только не это! - Храни _Крага_. - Лилит, я не могу поверить. Откуда ты это взяла? Тебе что-нибудь сказал Мануэль? - Нет, одна только интуиция. Я просто пытаюсь помочь тебе объяснить необычное поведение Крага, вот и все. Если он действительно умирает, это одно возможное объяснение того, что... - Краг не может умереть. - Почему? - Ты понимаешь, что я имею в виду. Он не должен умереть. Он еще сравнительно молод, перед ним как минимум век жизни. И он еще столько всего должен сделать. - Сделать для нас, ты имеешь в виду? - Разумеется, - отозвался Смотритель. - Но эта башня буквально пожирает его. Тор, допустим на секунду, что он _действительно_ умрет. Так и не сказав... так и не выступив... - Значит, мы зря столько молились. И ПР рассмеется нам в лицо. - Что же нам делать? - Лилит, - сказал он и устало потер глаза, - не можем же мы строить планы, основываясь только на твоих фантазиях. Насколько нам известно на данный момент, Краг совершенно здоров и будет жить еще долго-долго. - Но вдруг? - К чему ты клонишь? - Нам следует занять более активную позицию. - Что? - То, что мы обсуждали перед тем, как подсунуть меня под Мануэля, - использовать его, чтобы заручиться поддержкой Крага. - Это была случайная мысль, один из возможных вариантов и не более того, - поморщился Смотритель. - К тому же, по-моему, это очень сомнительный поступок с философской точки зрения - пытаться манипулировать Крагом. Если мы искренни в нашей вере, нам следует ожидать изъявления его милости, без всякого... - Прекрати, Тор. Я хожу в церковь, ты ходишь в церковь, все мы ходим в церковь, но, кроме этого, мы ее живем в реальном мире, а в реальном мире надо считаться с реальными факторами. Например, с тем, что Краг может умереть. - Ну... - Он почувствовал, что весь напряжен как струна. Его начинало трясти. Она рассуждала очень прагматично - как какой-нибудь деятель из ПР. Вся их Вера основывалась на надежде - надежде на чудо. Но что если чуда не произойдет? И если у них появилась возможность подтолкнуть чудо, почему бы ею не воспользоваться? Но... но... - Мануэль готов, - продолжала она, - открыто поддержать наше дело. Ты же знаешь, насколько легко он попадает под чужое влияние. За две-три недели я могу превратить его в пламенного аболициониста. Сначала я покажу ему Гамма-таун... - Замаскировав его под альфу, я надеюсь. - Разумеется, мы проведем там целый вечер. Я ткну его носом прямо во всю эту грязь. Потом... помнишь, Тор, мы говорили о том, что надо будет показать ему церковь... - Да-да. - Смотрителя трясло. - Я покажу ему церковь, объясню Веру. А потом я просто попрошу его обратиться к отцу. Тор, он наверняка так и сделает! И Краг выслушает его! Выслушает, смягчится и скажет те слова, которых мы так от него ждем. Потому что его попросит Мануэль. Смотритель поднялся с кресла и прошелся по комнате. - И все же мне это кажется кощунством. Мы должны ждать, пока на нас снизойдет милость Крага. Но использовать Мануэля как марионетку, чтобы повлиять на волю Крага... - Но что если Краг все-таки умирает? - стояла на своем Лилит. - Что если ему остались считанные месяцы? Что если _Краг умрет_? А мы так и останемся рабами. Ему показалось, что слова ее многократно отразились от стен и завибрировали у него в ушах оглушительным эхом. _Краг умрет_. _Краг умрет_. _Краг умрет_. _Краг умрет_. - Необходимо различать, - слабо произнес он, - Крага-человека из плоти, на которого мы работаем, и Вечного и Неуничтожимого Крага-Творца, Крага-Освободителя... - Тор, сейчас не время для теологической дискуссии. Просто скажи, что мне делать. Показать Мануэлю Гамма-таун? - Да, да. Только не торопись, не все сразу. И обязательно посоветуйся со мной, если возникнут какие-нибудь сомнения. Ты действительно можешь так свободно... манипулировать Мануэлем? - Он боготворит меня, - негромко произнесла Лилит. - Из-за твоего тела? - Тор, это хорошее тело. Но дело не только в этом. Он _хочет_ подчиняться андроиду, он весь воплощение вины за грехи отцов. Я завлекла его сексом, но покорила властью Автоклава. - Секс, - пробормотал Смотритель. - Завлекла, покорила... Как? У него же есть жена. И очень даже привлекательная, как я слышал, - самому мне судить сложно. Если у него есть привлекательная жена, зачем ему... Лилит расхохоталась. - Что, разве я сказал что-нибудь смешное? - Тор, ты же ничего не понимаешь в людях, совсем ничего. Знаменитый Альфа Смотритель - и ничего не может понять! - Глаза ее засверкали, она вскочила на ноги. - Тор, ты хоть что-нибудь знаешь о сексе? В смысле, из первых рук? - Был ли у меня сексуальный опыт? Ты это имеешь в виду? - Да, я имею в виду именно это. Это еще тут при чем? Какое отношение имеет его личная жизнь к революционной тактике? - Нет, - сказал он. - Никогда. Да и зачем? Что мне это может дать, кроме неприятностей? - Удовольствие, - произнесла она. - Зря что ли, Краг вложил в нас полностью работоспособную нервную систему? Секс - это развлечение. Секс возбуждает меня, наверняка он должен возбуждать и тебя. Почему тебе даже в голову не приходило попробовать? - Я не знаю никого из альф - из мужчин-альф, - кому такое приходило бы в голову. - А из женщин-альф? - Это другое дело. У вас больше возможностей. Мужчины - человеческие мужчины - бегают за вами чуть ли не табунами. Но я никогда не слышал, чтобы человеческие женщины бегали за андроидами, кроме разве что, каких-нибудь патологических случаев. К тому же, когда ты занимаешься сексом с людьми, тебе это не грозит никакими... неприятными последствиями. Но я не могу позволить себе завести роман с человеческой женщиной: любой мужчина, который подумает, что я покушаюсь на его права, вправе уничтожить меня на месте. - А как насчет секса между андроидами? - Для чего? Чтобы нарожать детей? - Тор, секс и продолжение рода - это совсем не одно и то же. Люди сплошь и рядом занимаются сексом, не рожая детей, и заводят детей, не занимаясь сексом. Секс - это движущая сила человеческого общества. Спорт, игра, магнетизм, влечение одного тела к другому. Именно секс дает мне власть над Мануэлем Крагом. - Внезапно тон ее голоса смягчился, дидактические нотки исчезли. - Хочешь, я покажу тебе, что это такое? Разденься. - Ты что, серьезно? - неловко рассмеялся он. - Ты хочешь заняться со мной сексом? - Почему бы и нет? Ты боишься? - Да нет, что за ерунда! Просто я не ожидал... в смысле... ну, это так нелепо, андроид в постели с андроидом... Лилит... - Потому что мы сделаны из пластика? - ледяным голосом поинтересовалась она. - Да нет, я хотел сказать совсем не это! Естественно, мы из плоти и крови! - Но, по-твоему, есть что-то, чего мы делать не должны, потому что мы - Дети Автоклава? По-твоему, некоторые физиологические проявления - привилегия только Детей Лона, так? - Ты утрируешь. - Разумеется. Тор, я хочу ликвидировать этот пробел в твоем образовании. Ты пытаешься манипулировать судьбами целого общества и при этом не понимаешь одну из главных движущих сил человечества! Раздевайся. Ты никогда не желал женщину? - Лилит, я не знаю, что такое желание. - Серьезно? - Серьезно. - И ты считаешь, что между людьми и нами должно быть равенство? - изумленно покачала она головой. - Ты хочешь голосовать, хочешь иметь гражданские права, хочешь, чтобы альфы заседали в Конгрессе... Но ты живешь как робот. Как машина. Ты просто ходячий аргумент в пользу того, чтобы андроиды оставались на своем месте. Ты отгородился от того, что для людей - одна из самых важных составляющих их жизни, и твердишь себе: это, мол, не для меня, это только для человека, андроидам такое ни к чему. Тор, это опасные мысли! Мы тоже _люди_. У нас есть тела. Зачем, по-твоему, Краг дал нам половые органы? - Я согласен со всем, что ты сказала. Но... - Но что? - Но секс не кажется мне чем-то существенным. И я прекрасно понимаю, что это одно из главных контраргументов против нашего дела. Лилит, я далеко не единственный альфа, кто так думает. Мы об этом почти не говорим, но... - Он отвернулся. - Может быть, люди правы. Может, мы действительно неполноценные существа, искусственные до мозга костей, умные роботы, сделанные из... - Тор, ты неправ. Иди сюда. Он подошел к ней. Она взяла его ладони и положила их себе на грудь. - Сожми ладони. Нет, не сильно. Потрогай соски - вот так, большими пальцами. Чувствуешь, как они становятся тверже?.. Это значит, что я реагирую на твою ласку. Таким образом женщина показывает, что она ощущает _желание_. Тор, что ты чувствуешь, когда ласкаешь мою грудь? - Гладкую прохладную кожу. - Нет, что ты сам чувствуешь, _внутри_? - Не знаю. - Дрожь? Учащение пульса? Странное ощущение в желудке, как будто падаешь с большой высоты? Погладь меня по бедру, здесь, сзади, вот так, вверх-вниз. Что-нибудь чувствуешь, Тор? - Не уверен. Лилит, это для меня так ново... - Разденься, - сказала она. - Мне все это кажется каким-то механическим. Холодным. Разве сначала не должен быть целый ритуал ухаживания? Полумрак, шепот, тихая музыка, стихи... - Ага, значит, ты что-то знаешь об этом? - Чуть-чуть. Из книг. Я знаком только с ритуалом. - Хорошо, начнем с ритуала. Вот, я выключила верхний свет, оставила только ночник, включила музыку. Прими флоутер. Нет, Тор, глушилку в первый раз не надо. Прекрасно. Теперь разденься. - Ты никому об этом не скажешь? - Какой ты глупый! Ну кому я об этом скажу? Мануэлю? "Дорогой, прости, пожалуйста, но я изменила тебе с Тором Смотрителем". - Она засмеялась. - Это будет наша с тобой тайна. Назовем это уроком очеловечивания. Люди занимаются сексом, а ты ведь хочешь стать больше похожим на человека, так? Я покажу тебе, что такое секс. - Она лукаво улыбнулась и стала стягивать с него одежду. Ему было любопытно. Он почувствовал, что таблетка-флоутер подействовала и в голове поднимается волна эйфории. Лилит, конечно, права. Бесполость альф - неразрешимый парадокс для тех, кто хочет считать альф людьми. Впрочем, все ли альфы настолько бесчувственны? Может, это он настолько погрузился в работу, порученную ему Крагом, что не дал своим чувствам развиться? Ему вспомнилось, как Зигфрид Канцелярист рыдал в снегу над телом Кассандры Адрон. Одежда упала на пол, и Лилит обняла его. Она медленно потерлась о него. Он почувствовал, как ее бедро вплотную прижимается к его бедру, ее плоский тугой живот к его животу, затвердевшие кончики сосков щекочут ему грудь. Он прислушался к себе в поисках какого-нибудь отзвука. Нет, пока реакцию определить трудно, хотя нельзя не признать, что ощущение от контакта с ее телом приятное. Глаза ее закрылись, губы раздвинулись и нашли его губы. Он погладил ее по спине и, повинуясь внезапному импульсу, с силой сжал мягкие ягодицы. Лилит задрожала и прижалась к нему еще крепче. Так они стояли несколько минут. Наконец она отстранилась от него. - Ну как? - спросила она. - Мне понравилось, - осторожно ответил он. - Ты почувствовал возбуждение? - Кажется, да. - Непохоже. - Откуда ты знаешь? - Это было бы заметно, - лукаво улыбнулась она. Его вдруг придавило сознанием всей нелепости, абсурдности ситуации. Он понял, что окончательно и бесповоротно забыл того Тора Смотрителя, которого знал и понимал, каким был всего полчаса назад. Всю свою жизнь, чуть ли не с момента выхода из Автоклава, он считал себя старше, мудрее, умеренней, чем большинство его собратьев-альф, человеком, понимающим мир и свое место в мире. А теперь? За полчаса Лилит превратила его в существо неуклюжее, наивное, глупое... и бессильное. - Раз у тебя не поднялся член, - сказала она и погладила его в паху, - я тебя не очень-то возбудила... Теперь понял? - Это оттого что ты дотронулась? - Ничего удивительного, так и должно быть. Тебе нравится? Так? - Ее пальцы быстро и умело задвигались. Интересное ощущение, вынужден был признать Смотритель, удивительное, я бы даже сказал. Но при этом он оценивал происходящее как бы со стороны, совершено бесстрастно, словно слушал лекцию о брачном ритуале протеоидов с Альфы Центавра V. Лилит снова прижалась к нему, дрожа от еле сдерживаемого возбуждения. Он крепко обнял ее и опять погладил по спине. Он почувствовал, что теряет равновесие, и они растянулись на полу. Он навис над ней упираясь в пол коленями и локтями, чтобы не придавить ее всем своим немалым весом. Она обхватила его ногами, он почувствовал, что проскальзывает во что-то влажное и пышущее жаром. Она начала ритмично двигать тазом вверх-вниз. Он быстро уловил ритм. Значит, вот что такое секс, подумал он. Интересно, подумал он через какое-то время, что чувствует женщина, когда в нее проникает что-то такое длинное и твердое? Очевидно, женщинам это нравится. Лилит вся содрогалась, дыхание ее стало шумным и неровным, глаза были плотно зажмурены, на лице - полное самозабвение. Но что захватывающего в этом для мужчины? Странно. Неужели именно это воспевали поэты, ради этого сражались на дуэлях и отрекались от престола? Прошло еще какое-то время. - Откуда мы узнаем, что уже все? - не выдержав, поинтересовался он. Она открыла глаза, и в них промелькнула... ярость? смех? - Не бойся, - хрипло прошептала она, - узнаешь. Только не сбейся с ритма. Он постарался не сбиваться с ритма. Она двигалась все быстрее и быстрее. Лицо ее исказилось, стало чуть ли не уродливым, внутри нее бушевала буря. По всему телу прокатилась дрожь, мускулы беспорядочно напрягались и расслаблялись. Он чувствовал, как всю ее сотрясает. Вдруг его самого затрясло, и он забыл про свою роль бесстрастного наблюдателя. Он зажмурил глаза. У него перехватило дыхание. Сердце бешено заколотилось, пот стал струиться ручьями. Он крепко прижался к ней и спрятал лицо в ложбинку у нее на плече. Тряска становилась все сильней, все неистовей, ему казалось, что он слышит раскаты далекой канонады, которые вдруг слились в один потрясший всю вселенную взрыв. И все затихло. Лилит оказалась права: он сам понял, что уже все. Как быстро исчезло ощущение экстаза! Ему уже было трудно поверить, что минуту назад он испытывал что-то подобное. Ему казалось, что его обманули: пообещали пир горой, а угостили одними воображаемыми яствами. И это все? Как приливная волна, ударяющая в берег и откатывающаяся обратно? И на песке остается пепел. Пепел на песке. Ничего особенного, подумал Тор Смотритель, сплошной обман. Он высвободился и откатился в сторону. Лилит оставалась лежать на спине - закинув голову, зажмурив глаза, чуть приоткрыв рот. Она выглядела уставшей, чуть ли не изможденной, кожа ее лоснилась от пота. Вот веки ее затрепетали и приоткрылись, она приподнялась на плече и улыбнулась - немного застенчиво, как ему показалось. - Привет, - произнесла она. - Привет, - ответил он и отвернулся. - Ну как? Что ты теперь чувствуешь? Смотритель пожал плечами. Нужные слова никак не приходили в голову. - В основном, усталость, - наконец выдавил он. - Пустоту. Эта пустота - так и должно быть? - Все нормально. После соития все животные грустны. Старая латинская поговорка. Не забывай. Тор, ты тоже животное. - Усталое животное. - Пепел на холодном песке. Медленный отлив. - Лилит, тебе понравилось? - А ты не понял? Хотя ты, наверное, не понял. Да, очень понравилось. - Я рад, - отозвался он, поглаживая ее по бедру. - Но я так и не понял. - Чего ты не понял? - Ничего. Всей этой цепочки. Раскачивание. Тряска. Пот. Стоны. Жжение в паху... и вдруг - все кончилось. Я... - Нет, - перебила его Лилит, - только не надо ничего анализировать. Ты, наверное, ожидал слишком многого. Тор, это же только _удовольствие_. Люди так делают, чтобы вместе быть счастливыми. И все. И ничего больше. Никаких космических переживаний. - Прошу прощения. Я просто тупой андроид и не... - Хватит, Тор. Ты человек. Личность. Он понял, что обидел ее, признавшись, что не ощутил ничего особенного. Ему самому было обидно. Он медленно поднялся на ноги. Чувствовал себя он на редкость мрачно, как брошенный на снегу пустой сосуд. Да, с момента кульминации он ощутил вспышку радости. Но стоит ли одна вспышка пришедшего после уныния? Она хотела как лучше. Она хотела, чтобы он почувствовал себя человеком. Он поднял ее на ноги, привлек к себе и легонько поцеловал в щеку. - Когда-нибудь мы снова этим займемся, хорошо? - Конечно, когда захочешь. - Наверное, первый раз это всегда немного странно. Но я исправлюсь. Обещаю. - Конечно, Тор. Первый раз всегда немного странно. - Пожалуй, мне пора. - Как хочешь. - Мне действительно пора. Но мы скоро увидимся. - Конечно. - Она легонько тронула его за руку. - А пока... Я сделала так, как мы договорились. Покажу Мануэлю Гамма-таун. - Хорошо. - Краг с тобой, Тор. - Краг с тобой. Он начал одеваться. 23 И сказал Краг: - До окончания времен будет между вами одно отличие. Будут происходить Дети Лона только из Лона, а Дети Автоклава только из Автоклава, отныне, присно и во веки веков. И не дано будет самим вам продолжать свой род, как то дано Детям Лона. И будет так для того, чтоб одному Крагу обязаны были вы своим существованием, чтоб одному ему возносили вы хвалу за свое появление на свет - отныне, присно и во веки веков. 24 20 декабря 2218 года. Башня достигла 800 метров. Она гипнотизирует и подавляет своим величием. Невозможно остаться равнодушным. Когда б ни вышел ты из трансмат-кабины, ночью или днем, ты замираешь, как громом пораженный, перед этой устремляющейся в небо колонной из сверкающего стекла. Чем безлюднее вокруг тундра, тем благоговейнее твой восторг. Башня уже перевалила за середину. Из-за спешки, с которой идет строительство, в последнее время было много несчастных случаев. Двое монтажников упали с вершины, электрик, неправильно распылив проводящее покрытие в месте стыка блоков, послал высоковольтный разряд через кабель, который тащили пятеро гамм, на спуске столкнулись две кабины подъемника, что унесло еще шесть жизней. Альфа Эвклид Топограф, работая с компьютером, едва избежал серьезной мозговой травмы, когда из базы данных произошел внезапный сброс информации с максимальной энтропией. Обвалились вспомогательные леса внутри башни, и трое бет-электромонтажников упали с высоты четыреста метров. С начала строительства погибли тридцать андроидов - из многотысячной армии монтажников, электриков, ремонтников. С учетом необычной специфики работы, в такой статистике нет ничего сверхъестественного. Смонтированы первые тридцать метров тахионного ускорителя. Техники ежедневно проверяют структуру, целостность сердечника. Разумеется, генерация тахионов невозможна, пока не будет собран весь гигантский ускоритель, но монтаж отдельных элементов интересен сам по себе, и Краг почти все время, что бывает на башне, наблюдает за испытаниями и настройкой аппаратуры. Вспыхивают разноцветные лампочки, гудят и посвистывают индикаторы, светятся циферблаты, колышутся стрелки. Краг восторженно аплодирует любому, сколь угодно малому, успеху. Он приводит толпы посетителей. За последние три недели на башне побывали Никколо Варгас, Клисса, двадцать девять конгрессменов, одиннадцать промышленных воротил, шестнадцать всемирно известных деятелей искусства. Башня вызывает всеобщий восторг. Даже те, кто считает замысел титаническим безумием, не могут сдержать восхищения изяществом, красотой, величием сооружения. Безумие тоже способно вызывать восхищение, и никто из видевших башню Крага не отрицает того, что был восхищен. Впрочем, многие считают, что сообщить Вселенной о том, что человек существует, - безумие. Мануэль Краг не появлялся на строительстве с начала ноября. Краг обычно объяснял это тем, что сын его вникает в премудрости управления промышленной империей. С каждым месяцем на него наваливается все больше и больше ответственности. В конце концов, он - единственный наследник. 25 В прошлый раз, когда я был у Лилит, она сказала: давай в следующий раз, когда ты придешь, я тебе кое-что покажу, хорошо? Мы только что занимались любовью. Я прижимаюсь щекой к ее груди. - Что именно? - Давай погуляем по Стокгольму. Я покажу тебе кварталы андроидов, расскажу, как они живут. Гаммы. Как, хочешь? - Зачем? - осторожно спрашиваю я. - Разве здесь нам плохо? Она гладит волосы у меня на груди. Иногда я страшно примитивен - настоящее животное. - Слишком однообразно, - говорит она. - Ты приходишь, мы спим, ты уходишь. Мы нигде не бываем вместе. Давай погуляем по Стокгольму. Тебе это будет полезно, ты узнаешь много нового. Мануэль, ты не замечал еще, что я очень люблю поучать? Указывать на непривычную сторону вещей? Ты когда-нибудь бывал в Гамма-тауне? - Нет. - Знаешь, что это такое? - Наверное, место, где живут гаммы. - Правильно. Но, не побывав там, невозможно понять, что это такое на самом деле. - Это опасно? - Н-нет. Никто не станет приставать к альфам в Гамма-тауне. Иногда у гамм возникают какие-то стычки между собой, но это другое дело. Мы принадлежим к высшей касте, они держатся от нас подальше. - Допустим, гаммы не станут приставать к альфе, а ко мне? Может, они не любят людей-туристов. Тогда Лилит сказала, что переоденет меня. В альфу. Мне стало интересно. Появилось искушение. Привкус тайны. Игра в переодевание может заново раздуть тлеющие угли нашего с Лилит романа. - Разве они не поймут, что это маскарад? - спрашиваю я. - Они не очень-то всматриваются в альф, - отвечает Лилит. - У нас есть такое понятие, как социальная дистанция. Мануэль, гаммы соблюдают социальную дистанцию. - Хорошо, раз так, то идем в Гамма-таун. Мы условились через неделю. С Клиссой я договорился. Лечу на Луну, сказал я, пару дней меня не будет, хорошо? Никаких проблем. Клисса тем временем погостит у друзей в Новой Зеландии. Иногда я начинаю задумываться, подозревает ли она хоть что-нибудь. Или что она сказала бы, узнав. Иногда меня так и подмывает ляпнуть: Клисса, у меня в Стокгольме есть любовница-андроид, у нее великолепное тело, а в кровати она просто что-то сверхъестественное. Как тебе это нравится? Да нет, Клисса совсем не буржуазна, инстинкт собственницы у нее развит слабо, но она очень чувствительна, ей может показаться, что ею пренебрегают. Или, раз уж она так любит бедных угнетенных андроидов, может, она ответит: как здорово, Мануэль, что ты делаешь счастливой хоть одну из этих бедняжек. Я совсем не против того, чтобы делить твою любовь с андроидом. Пригласи ее как-нибудь к нам на чай, хорошо? М-да. Проходит неделя. Я отправляюсь в Стокгольм. Захожу к Лилит. Она раздета. - Раздевайся, - говорит она. Я ухмыляюсь. Не слишком тонко. Сбрасываю одежду и тянусь к ней. Она делает танцевальное па, и я хватаю воздух. - Потом, глупый. Когда вернемся. А сейчас надо тебя загримировать. В руке у нее появляется баллончик-пульверизатор. Для начала она выставляет индикатор на "Нейтр." и закрашивает зеркальную пластину у меня на лбу. Андроиды не носят таких украшений. Клипсы-беруши тоже не годятся. Я вынимаю их, и она заполняет отверстия розовым гелем. Потом она начинает опрыскивать меня красным. - Как насчет того, чтобы сбрить волосы? - спрашиваю я. - Не нужно, - говорит она, - постарайся только там ни перед кем не раздеваться. В конце концов, я становлюсь ярко-красным с ног до головы. Свеженький, еще поблескивающий на сгибах андроид. Потом она покрывает меня термоизолирующим слоем из другого баллончика. На улице холодно, говорит она, а андроиды не носят теплой одежды. Одевайся. Она вручает мне костюм. Рубашка со стоячим воротником, узкие брюки. Типичная одежда альфы. Сидит на мне как влитая, прилегает вплотную, как пересаженная кожа. Только не возбуждайся, говорит мне Лилит, а то брюки лопнут. Смеется и гладит меня в паху. - Откуда у тебя эта одежда? - Одолжила у Тора Смотрителя. - Он знает зачем? - Нет, конечно нет. Я просто сказала, что мне нужен костюм. Ну-ка, посмотрим на тебя. Прекрасно. Прекрасно! Идеальный альфа. Пройдись по комнате. Теперь обратно. Хорошо. Держись немного развязней. Помни, что ты самый совершенный образец Homo Sapiens, когда-либо вышедший из автоклава, со всеми достоинствами человека, но без его недостатков. Ты Альфа... Хм-м, надо придумать тебе имя на случай, если кто-нибудь спросит. Лилит морщит лоб. - Альфа Левитикус Прыгун, - говорит она. - Как тебя теперь зовут? - Альфа Левитикус Прыгун. - Нет. Если тебя спросят, говори просто - Левитикус Прыгун. Они и так поймут, что ты альфа. А они должны называть тебя Альфа Прыгун. Ясно? - Ясно. Она одевается. Сначала термоизолирующий слой, потом мелкая золотистая сетка, прикрывающая грудь и спускающаяся чуть выше колен. Сквозь ячейки видны соски. Да и все остальное, вообще-то, тоже. Никогда бы не подумал, что это зимний наряд. Похоже, андроидам зима гораздо более по вкусу, чем нам. - Альфа Прыгун, хотите взглянуть на себя? - Да. В воздухе рассеивается зеркальная пыль. Когда молекулы выстраиваются, я обозреваю себя в полный рост. Впечатляюще. Если не сказать - круто. Берегитесь, красный дьявол оправляется в город. Лилит права: ни один гамма не посмеет не то что привязаться ко мне - даже глаза на меня поднять. - Ну что, Альфа Прыгун? Вперед - в трущобы Гамма-тауна! На улицу. Трансматом - на другой конец города. В гавани ветер поднимает свинцово-серые волны. Пенятся белые барашки. Ранний вечер, но уже начинает темнеть. Пасмурно, серо, низко висит туман, фонари проступают через него размытыми грязно-желтыми пятнами. Высоко над головой проплывает реклама, подмигивая разноцветными огнями - красным, зеленым, синим, оранжевым, призывно слепит глаза, завывает прямо в уши, требует обратить внимание. Толчки. Запахи. Звуки. Вокруг столько людей. В серой мгле визжат тормоза. Издалека доносится смех. Туман выплевывает обрывки разговоров: - Отцепись - или схлопочешь! - Назад в автоклав, назад в автоклав. - Слоуби, кому слоуби? - Да ни черта не рубит этот твой стэкер! - Слоуби! - Козел! Козел! Козел! В Стокгольме больше половины населения - андроиды. Почему их так тянет именно сюда и еще в девять таких же городов? Гетто. Никто их не заставляет. Трансмат-мир: какая разница, где ты живешь, на работу можно добраться отовсюду. Но мы предпочитаем держаться вместе, говорит она. Даже в своих гетто они стараются как-то обособиться. Альфы - в красивом старом районе Остермальм, беты - предпочитают обшарпанные кварталы в центре. Да, еще гаммы. Кстати, о гаммах. Добро пожаловать в Гамма-таун. Улицы, грязные, скользкие, покрыты брусчаткой. Средневековье? Серые облезлые дома подступают вплотную один к другому, проход еле виден. В канаве струится холодный грязный ручеек. Застекленные окна. Но не все здесь так архаично: смесь стилей, самая разная архитектура, мясо, тушенное с овощами, по-испански, рыба, тушенная в белом вине, по-французски, двадцать второй, двадцатый, девятнадцатый, шестнадцатый, четырнадцатый века - все перемешано в кучу. Над головой нависает воздушная паутина крытых переходов, напоминающая строительные леса. Там, где есть улицы, и там, где есть тротуар, - ржавые ограждения. Жужжат разладившиеся кондиционеры, выплевывая в зимний воздух клубы зеленоватого тумана. Толстостенные подвалы эпохи барокко. Мы с Лилит блуждаем каким-то сумасшедшими зигзагами. Гамма-таун спланирован дьяволом. Дьяволом-извращенцем. Вокруг маячат лица. Гаммы. Повсюду гаммы. Уставятся, отпорхнут, снова уставятся. Тусклые птичьи глазки испуганно моргают. Они боятся нас. Социальная дистанция, так это называется. Они отбегают в тень, они пялятся издали, но, как только мы подходим, стараются притвориться невидимыми. Голова низко склоняется, глаза смотрят в сторону. Альфы, альфы, альфы - берегитесь, гаммы! Мы возвышаемся над ними. Я никогда раньше не замечал, какие гаммы коренастые. Насколько они ниже нас, насколько шире в плечах, насколько сильней. Эти бугры мускулов... Любой из них мог бы разорвать меня пополам. Женщины тоже сложены очень мощно, хотя и немного изящней. Может, попробовать переспать с девушкой-гамма? Вдруг она в постели еще неистовей, чем Лилит? Рычание, стоны, все ходит ходуном, никаких самоограничений? И чесночный дух, разумеется. Нет, лу их всех... Как-то очень это грубо. Да, именно грубо. Наверное, как Квенелла с отцом - я бы так сказал. Ладно, черт с ними, с гаммами, с меня хватит Лилит - в меру страстной и к тому же чистой. Нет, не стоит об этом даже думать. Гаммы стараются держаться от нас подальше. Караул, в Гамма-тауне появились двое веселых альф. У нас длинные ноги. Мы сильны. Мы грациозны. Они боятся нас. Я Альфа Ливитикус Прыгун. Здесь все время дует пронизывающий ветер от залива. Он вздымает клубы пыли и мелкого мусора. Пыль! Мусор! Никогда не видел таких грязных улиц! Неужели до Гамма-тауна никогда не добираются роботы-уборщики? А если и не добираются, что, гаммы слишком горды, чтоб самим привести улицы в порядок? - Их это не волнует, - говорит Лилит. - Это вопрос культуры. Их гордость - в отсутствии гордости. Это отражает их социальное положение. Дно мира андроидов, дно дна мира людей, и они понимают это, им это не нравится, и грязь - это как эмблема их социального положения. Они как бы говорят: вы хотите, чтобы мы были грязью под ногами, хорошо же, тогда мы будем жить в грязи. Купаться в грязи. Упиваться грязью. Если мы не люди, зачем нам быть аккуратными? Кстати, знаешь, роботы-уборщики раньше приезжали сюда, но гаммы ломали их. Вон, смотри, один такой стоит ржавеет уже лет десять, наверное. Ржавые обломки робота валяются бесформенной грудой. Останки железного человека. Под ржавчиной голубовато поблескивает нетронутая гниением сталь. Соленоиды? Реле? Аккумуляторы? Электрические внутренности машины. Дно дна дна, простой механизм, безропотно павший в неудачном наступлении на мерзость запустения, посреди которой живут парии автоклава. Серо-белый кот задирает хвост и мочится на груду железа. Гаммы, подпирающие стену поблизости, хохочут. Потом замечают нас и, благоговейно трепеща, отползают в тень. Левой рукой они делают быстрый, нервный жест касаются паха, касаются груди, касаются лба, раз-два-три, очень быстро. Жест выглядит рефлекторным, отработанным до автоматизма, можно подумать, что они крестятся. Что это? Формальное приветствие? Выражение почтения блуждающим альфам? - Что-то в этом роде, - отвечает Лилит. - Но не совсем. Это так... предрассудки. - Защита от сглаза? - Да. В каком-то смысле. Прикоснуться к самому главному, воззвать к духу гениталий, души и разума - пах, грудь, череп. Ты раньше никогда не встречался с таким жестом у андроидов? - М-м... может, и встречался. - Даже у альф, - говорит Лилит. - Привычка. Успокаивает, когда нервничаешь. Даже я иногда так делаю. - Но почему гениталии? Что в них андроидам? - Символическая сила, - говорит она. - Да, мы стерильны, но священная аура остается. Память о нашем общем происхождении. Оттуда проистекают человеческие гены, по образу которых были сконструированы наши. Я делаю, этот знак. Раз - два - три. - Лилит смеется, но ей почему-то явно не по себе, словно я совершаю кощунство. Ну и плевать. Я же сегодня андроид, правильно? Значит, мне можно делать все то, что делают андроиды. Раз - два - три. Гаммы, стоящие у стены, повторяют знак. Раз - два - три. Пах, грудь, череп. Один из них произносит что-то похожее на "Славься, Краг!" - Что он сказал? - спрашиваю я у Лилит. - Я не расслышала. - Мне показалось "Славься, Краг". - От гамм можно услышать все что угодно. Я мотаю головой: - Лилит, вдруг он узнал меня? - Исключено. Абсолютно исключено. Если он и сказал что-то насчет Крага, он имел в виду твоего отца. - Да, да. Конечно. Краг - это он. Я - Мануэль, просто Мануэль. - Ш-ш! Ты Альфа Левитикус Прыгун. - Ах да. Прошу прощения. Альфа Левитикус Прыгун. Для друзей просто Лев. "Славься, Краг"? Наверное я ослышался. - Наверное, - говорит Лилит. Мы поворачиваем за угол, и срабатывает рекламная мина. Из вентиляционной решетки в стене выстреливается облако разноцветных порошков, и на серебристом фоне, ослепительно мерцая даже сквозь туманную мглу, загорается надпись: *ВРАЧ - АЛЬФА ПОСЕЙДОН МУШКЕТЕР - ВРАЧ* СПЕЦИАЛИСТ ПО ГАММА-БОЛЕЗНЯМ ИЗЛЕЧИВАЕТ ОТВЕРДЕВШИХ, СЛОУБИМАНОВ, СТЭКЕРОВ ЕМУ ПОД СИЛУ ОСТАНОВИТЬ МЕТАБОЛИЧЕСКОЕ ГНИЕНИЕ И РАСПАД ЕМУ ВСЕ ПО ПЛЕЧУ *БЕЗУПРЕЧНАЯ РЕПУТАЦИЯ* ПЕРВАЯ ДВЕРЬ НАПРАВО. ЗВОНИТЬ - Он действительно альфа? - спрашиваю я. - Конечно. - Почему тогда он живет в Гамма-тауне? - Кто-то же должен их лечить. По-твоему, гамма может получить диплом врача? - Шарлатан какой-нибудь, наверное, а не врач. Рекламная мина, подумать только! Что это за врач, который так грубо навязывается? - Врач из Гамма-тауна. Естественно, он шарлатан. Хороший врач, но шарлатан. Влип в какую-то историю с регенерацией органов несколько лет назад. Лишился лицензии. - Разве здесь не нужна лицензия? - Здесь ничего не нужно. Говорят, он хоть и эксцентричен, но всерьез предан своему делу. Может, хочешь встретиться с ним? - Нет-нет. Кто такие слоубиманы? - Слоуби - это такой наркотик, его принимают многие гаммы, - говорит Лилит. - Думаю, скоро ты сам увидишь слоубимана. - А стэкеры? - У них что-то не в порядке с мозгом. Отмирание мозжечка. - Отвердевшие? - Болезнь мускулов. Отвердение мышц, или что-то в этом роде, точно не знаю. Профессиональное заболевание гамм. Я хмурюсь. Интересно, знает ли об этом отец? Он должен отвечать за качество своей продукции. Если гаммы подвержены столь загадочным заболеваниям... - А вот и слоубиман, - говорит Лилит. По улице навстречу нам движется андроид. Плывет, дрейфует, скользит, кружится в вальсе, страшно медленно, как вытекающая из разбитой банки патока. Глаза сузились в щелочки, на лице застыло мечтательное выражение, руки распростерты, пальцы расслабленно свисают. Движется с видимым трудом, словно через атмосферу Юпитера. На нем только обмотанный вокруг бедер кусок ткани, но, несмотря на холодный вечерний воздух, он весь лоснится от пота. Бормочет что-то себе под нос. Часа, наверное, через четыре он приближается к нам вплотную. Тормозит, откидывает назад голову, упирает руки в бока. Молчит. Целую минуту. Наконец хриплым вибрирующим голосом произносит с жутковатой неспешностью: - Аль...фы...при...вет...аль...фы...пре...крас...ные...аль...фы. - Проходи, не задерживайся, - говорит ему Лилит. Сначала никакой реакции. Потом лицо его рассыпается на кусочки. Невыразимая грусть. Неуклюжим клоунским жестом поднимает левую руку, касается лба, рука медленно плывет к груди, ниже - к паху. Тот же знак, но в обратном порядке - что бы это значило? Трагическим тоном он выдавливает из себя: - Я...люб...лю...альф...пре...красн...сные...аль...фы. - Что это за наркотик? - спрашиваю я у Лилит. - Замедляет восприятие врем