с плотом сидели четыре четверорукие фигуры. Скандары дожидались. 2 Залзан Кавол не видел ничего экстраординарного в своем путешествии. Его плот прошел через пороги; он и его братья отталкивались от них шестами, ударялись, конечно, но не серьезно, и доплыли до бухты Ниссиморн, где и остановились, гадая, что задержало остальных членов группы. Скандару не приходило в голову, что остальные плоты могли сломаться, тем более, что по пути он не видел никаких обломков. - У вас были затруднения? - спросил он в искреннем недоумении. - Пустячные, - коротко ответил Валентин. - И раз уж мы все собрались, хорошо бы эту ночь поспать в настоящем жилище. Они продолжили путешествие и доехали до великолепного слияния Стейча и Зимра. Вода была настолько широка, что Валентину не верилось - неужели это всего лишь место встречи двух рек. В городке Ниссиморн они расстались с лименами и сели на паром, который перевез их на другую сторону Ни-мойи, самого крупного города в Зимроле. В нем жило тридцать миллионов. У Ни-мойи река Зимр делала изгиб, резко поворачивая с востока на юго-восток. Как раз здесь и образовался мегаполис. Он тянулся на сотни миль по обеим сторонам реки и нескольких притоков, впадающих в нее с севера. Валентин и его спутники сначала увидели южные предместья жилых районов, выходившие с юга в сельскохозяйственную территорию, которая тянулась до долины Стейча. Основная городская зона располагалась на северном берегу, и сначала виднелись только ярусы плосковерхих башен, спускающиеся к реке. Паромы ходили по всем направлениям, связывая бесконечное множество прибрежных городков. Пересечение реки заняло несколько часов, и уже начало смеркаться, когда стала видна собственно Ни-мойя. Город производил магическое впечатление. Его свет приветливо искрился на фоне заросших лесом зеленых холмов и безупречной белизны зданий. Гигантские пальцы пирсов вонзались в реку, а в гавани тянулся поразительный шлейф больших и малых судов. Пидруд, казавшихся Валентину в первые дни его странствий таким могучим, казался, маленьким против этого города. Только скандары, Кон и Делиамбер видели Ни-мойю раньше. Делиамбер рассказывал о чудесах города: Паутинной Галерее, торговой аркаде в милю длиной, поднятой над землей почти на невидимых кабелях; о парке сказочных зверей с редчайшей фауной Маджипура; эти животные почти исчезнувшие с развитием цивилизации, бродили здесь в почти родственной их родным местам среде; о Хрустальном бульваре, сверкающей улице с вращающимися рефлекторами; о Большом Базаре - пятнадцатимильных, похожих на лабиринт проходах, где размещалось неисчислимое количество крошечных лавок под длинными навесами из пронзительно желтой искрящейся ткани; о Музее Миров, Палате Колдовства, о герцогском Дворце, про который говорили, что его превосходит только замок Лорда Валентина, и о многом другом, и Валентину казалось, что все это больше похоже на сказку, миф, чем на реальный город. Но они, наверное, ничего из этих чудес не увидят. Городской оркестр из тысячи инструментов, плавучие рестораны, искусственные птицы с драгоценными камнями вместо глаз и все прочее подождут до того дня - если он когда-нибудь настанет - когда Валентин вернется в Ни-мойю в одежде Короналя. Когда паром стал приближаться к городу, Валентин созвал всех своих и сказал: - Пора нам установить личный курс каждого. Я намерен ехать в Пилиплок, а оттуда на Остров. Я очень ценю наше давнее содружество и хотел бы сохранить его и дальше, но не могу предложить вам ничего, кроме бесконечных путешествий и возможности преждевременной смерти. Моя надежда на успех слаба, а препятствия - огромны. Хочет ли кто-нибудь пойти со мной? - Хоть на другой конец света! - воскликнул Шанамир. - И я, - одновременно сказали Слит и Виноркис. - Неужели ты сомневался во мне? - спросила Карабелла. Валентин улыбнулся и посмотрел на Делиамбера. Тот сказал: - На карту поставлена святость королевства. Как я могу не пойти за истинным Короналем, куда бы он ни приказал? - Для меня это тайна, - сказала Лизамон. - Я не понимаю как могли Короналя вытряхнуть из его же собственного тела. Но у меня нет другой работы, Валентин. Я пойду с тобой. - Благодарю вас за все, - сказал Валентин. - И еще раз поблагодарю в пиршественном зале Горного Замка. - А скандары не будут тебе полезны, Милорд? - спросил Залзан Кавол. Валентин совсем не ожидал этого. - Вы хотите идти? - Наш фургон пропал. Наше братство разбила смерть. Мы лишились нашего жонглерского оборудования. На паломничество меня не тянет, но я и мои братья пойдем за тобой на Остров и дальше, если ты пожелаешь иметь нас. - Я желаю иметь вас всех, Залзан Кавол. Есть ли при дворе должность королевского жонглера? Обещаю ее тебе. - Спасибо, Милорд, - серьезно ответил скандар. - Есть еще один доброволец, - заметил Кон. Ты тоже? - удивленно спросил Валентин. Суровый чужак ответил: - Мне мало дела до того, кто Корональ на планете, где я сижу на мели. Но мне очень важно вести себя достойно. Только благодаря тебе я не умер в Пьюрифайне. Я обязан тебе жизнью и буду помогать тебе, чем смогу. Валентин покачал головой. - Мы сделали для тебя только то, что любое цивилизованное существо должно сделать для другого. Никакого долга не существует. - Я смотрю на это иначе, - сказал Кон. - Кроме того, моя жизнь до сих пор была тривиальной и серой. Я оставил свой родной Кайномор без важных причин и приехал сюда, здесь жил глупо и чуть не поплатился жизнью, так почему бы мне не продолжать в том же духе? Я присоединяюсь к твоему делу, буду считать его своим и, может быть, со временем поверю в него, а если погибну, делая тебя королем, это будет лишь уплата долга. Своей смертью я расплачусь со Вселенной за плохо проведенную жизнь. Ты принимаешь меня? - От всего сердца, - сказал Валентин. Паром громко загудел и мягко подошел к причалу. Они остановились на ночь в самом дешевом портовом отеле, чистым, но голым, с добела вымытыми каменными стенами и общими ванными, и скромно, но сытно пообедали в гостинице неподалеку. Валентин предложил объединить фонды и препоручить их Залзану Каволу и Шанамиру, поскольку они лучше всех остальных знали цену деньгам и умели их расходовать, у самого Валентина осталось многое из того, что он имел в Пидруде, а Залзан Кавол извлек из потайного кармана кучу десятиреаловых монет. Всего вместе взятого должно было хватить на дорогу до Острова. Утром они сели на речное судно, такое же, как то, что везло их из Кинтора в Вирф, и отправились в Пилиплок, большой порт в устье Зимра. Они проехали через весь Зимрол, но от восточного побережья их все еще отделяло несколько тысяч миль. Но по широкой груди Зимра судно шло быстро и безмятежно. Конечно, они то и дело останавливались в бесчисленных городах и городках, даже и едва заметных деревушках, где, тем не менее, были свои пристани, набережные, пальмы, весело раскрашенные склады, базары и пассажиры с билетами, жаждущие подняться на борт и тут же начать торопить с отправкой корабля. Слит выстругал жонглерские дубинки из выпрошенных у команды кусочков дерева, Карабелла где-то разыскала мячи, а скандары, пообедав, преспокойно зажали в ладонях пустые блюда и улизнули с ними, так что труппа постепенно обзавелась оборудованием для работы, а на третий день они заработали несколько лишних крон, выступив на палубе. Залзан Кавол постепенно вернул себе прежнюю грубоватую самоуверенность, поскольку снова выступал, но все-таки оставался удивительно покладистым, и дух его ходил на цыпочках в ситуациях, которые раньше вызвали бы шторм ярости. Здесь была родная территория четырех скандаров. Они родились в Полиплоке и начали свою карьеру, обходя города громадной провинции, идущей как вверх по реке, так и в глубь страны, на тысячу миль от побережья. Им было приятно видеть знакомую местность, рыжеватые холмы, суетливые городки с деревянными зданиями, и Залзан Кавол начал рассказывать о своей прежней работе здесь, об успехах и неудачах - последние тоже бывали, правда, редко - о споре с импрессарио, в результате которого он ушел искать счастья на другой конец Зимрола. Валентин подозревал, что тут было замешано насилие, может быть, даже столкновение с законом, но выспрашивать не стал. Однажды ночью, подвыпив, скандары даже ударились в пение - впервые на памяти Валентина. Песня была мрачная и унылая, в минорном ключе: Темно мое сердце Темен мой страх, Туман в моих глазах, Наполненных слезами. Смерть и горе, Смерть и горе Следует за нами, Куда бы мы ни пошли. Далеко те земли, Где я привык бродить Далеко холмы И ручьи родные. Смерть и горе, Смерть и горе Следует за нами, Куда бы мы ни пошли. Моря драконов, Земли страданий. Я не вижу больше Родного дома. Смерть и горе, Смерть и горе Следует за нами, Куда бы мы ни пошли. Песня была невероятно печальной, и огромные скандары выглядели так абсурдно, когда пели, покачиваясь, что Валентин и Карабелла сначала чуть не фыркнули, но уже при втором куплете Валентин почувствовал, что песня трогает его, потому что в ней были реальные эмоции, ведь скандары в самом деле встретились со смертью и горем, и, хотя они сейчас близко от родного дома, они провели большую часть жизни вдали от него. Возможно, подумал Валентин, скандарам вообще трудно и тяжело на Маджипуре: таким грубо сколоченным лохматым созданиям трудно двигаться в теплом воздухе, среди более мелких гладкокожих существ. Лето кончалось, и в восточном Зимроле начинался сухой сезон, когда дули южные ветры, растительность засыпала до весенних дождей, настроение, как говорил Залзан Кавол, понижалось, и нередко случались преступления из-за страсти. Валентину этот район показался менее интересным, чем джунгли средней части континента или субтропики дальнего запада, изобилующие красками, но через несколько дней, после более пристального наблюдения, он решил, что эти места обладают некоторой суровой красотой, сдержанной и строгой, совсем не похожей на буйную пышность запада. Но все равно он обрадовался, когда после многих дней на этой неизменной и вроде бы бесконечной реке Залзан Кавол объявил, что уже видны окраины Пилиплока. 3 Пилиплок был почти так же стар и почти так же велик, как его двойник Пидруд на другом краю континента, но на этом сходство кончалось. Пидруд строился без плана, как попало накручивал улицы и бульвары, а Пилиплок с незапамятных времен строился с жестокой, почти маниакальной точностью. Он занимал большой мыс на южном берегу устья Зимра. В том месте, где река впадала во Внутреннее Море, она была непомерной ширины - шестьдесят или семьдесят миль. Она несла с собой все наносы и обломки, собранные на протяжении семи тысяч миль ее быстрого течения с дальнего северо-запада, и этот ее груз придавал зелено-голубым водам океана темный оттенок, тянувшийся, как говорили, на сотни миль. Северный мыс устья реки был меловым утесом в милю высотой и многомильной длины. Эту ослепительную блестящую стену было видно даже из Пилиплока в ясную погоду. Этот мыс никак нельзя было использовать для гавани, там никогда не было поселений, и он считался святым заповедником. Там жили удалившиеся от мира поклонники Леди, и к ним в течение сотен лет никто не вторгался. Пилиплок - другое дело: город с одиннадцатью миллионами жителей расходился радиусами от своей великолепной природной гавани. Серии изогнутых поясов пересекали эти радиусы: внутренние - торговые, затем промышленные зоны и зоны отдыха, на внешних линиях - жилые кварталы, резко разграниченные по уровню богатства и в меньшей степени по расовым признакам. В Пилиплоке была высокая концентрация скандаров - Валентину казалось, что каждый третий в районе порта принадлежит к народу Залзана Кавола, и было несколько странно видеть сразу так много четвероруких гигантов. Здесь жили также множество надменных аристократических двухголовых су-сухирисов, торговцев предметами роскоши, дорогими тканями, драгоценностями и редчайшими ручными изделиями мастеров со всей провинции. Воздух был свежий и сухой. Почувствовав на лице упорный горячий южный ветер, Валентин понял, что имел в виду Залзан Кавола, говоря о понижении настроения, вызываемого этим ветром. - Он когда-нибудь прекращается? - спросил он. - С первыми днями весны, - ответил Залзан Кавол. Валентин надеялся быть к тому времени где-нибудь в другом месте. Но возникла проблема. Он пошел за Залзаном Каволом на Шонибар-Пирс на восточной окраине гавани Пилиплока, чтобы договориться о переезде на Остров. Много месяцев Валентин мечтал очутиться в этом городе, на этом пирсе, представляя себе нечто волшебное - широкие перспективы, поразительную архитектуру - и был немало разочарован, обнаружив, что основное место отплытие кораблей паломников - обшарпанная, обветшалая постройка с облупившейся зеленой краской и хлопающими по ветру рваными флагами. Дальше - хуже. Пирс оказался пустым. Поискав, Залзан Кавол нашел расписание отплытий, висевшее в темном углу билетной кассы. Корабли паломников отплывали на Остров раз в месяц - кроме осени, когда дули неблагоприятные ветры. Последний в этом месяце корабль отплыл неделю назад, а следующий будет через три месяца. - Три месяца! - воскликнул Валентин. Что мы будем делать в Пилиплоке эти три месяца? Жонглировать на улицах? Побираться? Воровать? Прочти расписание еще раз, Залзан Кавол. - Оно скажет то же самое, - ответил скандар и сморщился. Я поставлю за Пилиплок против любого места, но я не люблю сезона ветров. Вот не повезло! - В этом сезоне вообще никаких кораблей? - спросил Валентин. - Только драконские. - Это что такое? - Рыбачьи суда. Охота на морских драконов, которые в это время идут косяком для спаривания, и их легко взять. Драконских судов сейчас полно, но что от них толку? - Далеко ли они выходят в море? - спросил Валентин. - Как пойдет лов. Иногда идут до архипелага Родмент, если драконы собираются к востоку. - Где это? - Это длинная цепь острова, - ответил Делиамбер, - далеко во Внутреннем Море, примерно на полпути отсюда до Острова Снов. - Обитаемые? - Очень плотно. - Хорошо. Значит, между островами есть торговля. Что, если нанять такой драконский корабль довезти нас до архипелага, а там договориться с местным капитаном о доставке нас на Остров? - Можно попробовать, - согласился Делиамбер. - Нет такого правила, чтобы все пилигримы плыли обязательно на пилигримском корабле? - Нет, насколько я знаю. - Рыбачьи суда не станут связываться с пассажирами, - возразил Залзан Кавол. - Они никогда не заключают таких сделок. - Может, несколько реалов поднимут их интерес? Скандар сомневался. - Не имею представления. Но ремесло у них прибыльное, пассажиров они станут рассматривать как помеху, а то и как дурную примету. И они не согласятся тащиться с нами на архипелаг, если их охотничий след лежит в стороне от островов. Да и мы не можем быть уверены, что кто-нибудь с архипелага захочет везти нас дальше. - Но кто знает, - возразил Валентин, может быть, все легко устроится. Деньги у нас есть, и я лучше потрачу их на уговаривание морских капитанов, чем проем и проживу за три месяца в Пилиплоке. Где можно найти этих охотников за драконами. Целая секция порта занимала три или четыре мили и стояла особняком, пирс за пирсом, а в гавани стояли десятки больших деревянных кораблей, готовых к только что начинавшемуся охотничьему сезону. Все эти корабли были одной конструкции и выглядели, как показалось Валентину, угрюмыми и зловещими: страшно раздутые в боках, с причудливыми трехзубцовыми мачтами, ужасающим зубастым изображением на носу и длинным зазубренным хвостом на корме. По бокам суда украшали нарисованные красным и желтым глаза, ряды хищных белых зубов. Высокие верхние палубы щетинились куполами для гарпунеров и громадными лебедками с сетями. Платформы, где разрубалась добыча, были покрыты пятнами крови. Валентин счел бы неуместным ехать на мирный священный Остров Сна на таком корабле-убийце, но выбора не было. Но и этот путь скоро стал казаться сомнительным. Они шли от корабля к кораблю, от причала к причалу, капитаны без интереса выслушивали их и тут же отказывали. Говорил, в основном Залзан Кавол, потому что капитаны по большей части были скандарами и к своему могли отнестись любезнее. Но и его убеждения на них не действовали. - Вы будете отвлекать команду, - сказал первый капитан. - То вы путаетесь между снастями, то у вас морская болезнь. то вам нужны особые услуги... - Мы не возим пассажиров, - сказал второй. - Это не по правилам... - Архипелаг не в той стороне, куда мы предпочитаем плыть, - сказал третий. - Я верю, - сказал четвертый, - что если драконское судно выходит в море с чужаками на борту, оно не вернется в Пилиплок. Предпочитаю не проверять эту примету. - Пилигримы меня не касаются, - сказал пятый. - пусть Леди, если хочет, переносит вас на Остров, а на моем корабле вам делать нечего. Шестой тоже отказался, добавив, что ни один капитан не согласится помочь им. То же сказал и седьмой. Восьмой, услышав, что группа сухопутных шляется по докам, вообще отказался разговаривать. Девятый капитан, старый седой скандар с потускневшим мехом и прогалами в ряду зубов, оказался более любезным, хотя и не пожелал дать им место на своем корабле. Но зато он дал совет: - На Пирсе Престимиона найдите капитана Рагцвела с "Бренгалина". У него было несколько неудачных плаваний, и всем известно, что с деньгами у него туго. Я слышал на днях в таверне, что он пытался сделать заем на ремонт своей посудины. Быть может, доход с пассажиров будет ему сейчас нелишним. - А где тот Пирс Престимиона? - спросил Залзан Кавол. - Самый последний в ряду, за Деккертом и Кинникеном, как раз к западу от утильного склада. Утильный склад, похоже, самое подходящее место для "Бренгалины", - подумал Валентин, когда через час увидел это судно. Оно выглядело почти готовым для того, чтобы разломать его на дрова. Оно было меньше и старше, чем другие корабли; когда-то у него, видимо, был проломлен корпус, но ремонт был сделан неаккуратно, и один борт странно скосился. Нарисованные по ватерлинии глаза и зубы потеряли свой блеск; хвостовые зубья были отломлены футов на десять - может быть, сильным ударом разозленного дракона, мачты тоже заметно укоротились. Команда, лениво поглядывая на посетителей, занималась без большой эффективности смолением и свертыванием веревок и штопкой парусов. Капитан Гарцвел выглядел столь же потрепанным и изношенным, как и его корабль. Он был скандаром, но карликом - почти одного роста с Лизамон, с одним глазом и обрубком вместо левой внешней руки. Мех его был тусклым и грубым, плечи сгорблены; весь его вид говорил об усталости и бедах. Но он тут же просветлел, когда Залзан Кавол заговорил насчет пассажиров до архипелага. - Сколько вас? - Двенадцать. Четыре скандара, хьорт вруон, пятеро людей и один... чужой. - Все пилигримы? - Да. Гарцвел быстро сделал знак Леди и сказал: - Ты знаешь, что на драконском корабле иметь пассажиров не полагается. Но я обязан вознаградить Леди за ее милость в прошлом. И я сделаю исключение. Плата вперед? - Конечно, - сказал Залзан Кавол. Валентин облегченно вздохнул. Жалкое ободранное судно, Гарцвел, наверное, третьесортный навигатор, страдающий от неудач или неумения, но он хочет взять их, а никто более не соглашался. Гарцвел назвал цену и ждал с явным напряжением. Он запросил меньше половины того, что они безуспешно предлагали другим капитанам, но Залзан Кавол, торгующийся из гордости и по привычке, предложил на три реала меньше. Гарцвел заметно приунывший, скинул полтора реала. Залзан Кавол, похоже, намеревался выторговать еще несколько крон, но Валентин, пожалев несчастного капитана, быстро прервал торг, сказав: - Договорились. Когда отплываем? - Через три дня, - сказал Гарцвел. В действительности вышло четыре - Гарцвел неопределенно говорил о каких-то мелких починках, под которыми, как обнаружил Валентин, имелось в виду латание наиболее серьезных дыр. Раньше капитан не мог этого сделать. По слухам, которые Лизамон собрала в портовых тавернах, Гарцвел пытался заложить часть будущего улова, чтобы нанять плотников, но желающих не нашел. У него, сказала Лизамон, неважная репутация: недальновидный, невезучий, с плохо оплачиваемой, нерасторопной командой. Однажды он упустил целый косяк морских драконов и вернулся в Пилиплок с пустыми трюмами; в другой раз потерял руку, потому что принял еще живого маленького дракона за мертвого, а в последнем плавании "Бренгалин" получил от разъяренного дракона удар посредине и чуть не пошел ко дну. - Наверное, лучше бы нам вплавь добираться до Острова, - закончила Лизамон. - А может, мы принесем нашему капитану удачу, - возразил Валентин. Слит засмеялся. - Если бы человек мог попасть на трон только благодаря оптимизму, Милорд, ты к Зимнему дню был бы уже в Замке. Валентин тоже засмеялся. Но после бедствий в Пьюрифайне он слегка опасался, не ввергнет ли он своих друзей в новую катастрофу на борту этого злосчастного корабля. Ведь они шли за ним, в сущности, из-за одной веры, из-за свидетельства снова, колдовства и загадочного представления метаморфов. Каковы будут его боль и стыд, если в своей спешке на Остров он принесет им новую беду! Однако Валентин чувствовал большую симпатию к всему оплеванному безрукому Гарцвелу. Такой незадачливый моряк - как раз подходящий кормчий для еще более незадачливого Короналя, который ухитрился за одну ночь потерять трон, память и личность! Накануне отплытия Виноркис отвел Валентина в сторону и встревоженно сообщил: - Милорд, за вами следят! - Откуда ты знаешь? Хьорт улыбнулся и расправил клювом оранжевые усы. - Тот, кто занимается мелким шпионажем, всегда узнает других таких же. Я обратил внимание на седоватого скандара, слоняющегося возле доков в последние дни, и поспрашивал ребят Гарцвела. Один из корабельных плотников сказал мне, что тот скандар интересовался насчет пассажиров Гарцвела и куда они едут. Валентин опечалился. - А я-то надеялся, что мы сбили из со следа в джунглях! - Они, видимо, снова обнаружили нас в Ни-мойе, Милорд. - Тогда постараемся еще раз отделаться от них на архипелаге. И быть внимательными, чтобы на нашем пути не встретились другие шпионы. Спасибо, Виноркис. - Не нужно благодарности, Милорд. Это мой долг. Когда корабль двинулся в путь, дул сильный южный ветер. Во время посадки Виноркис искал глазами любопытного скандара, но того нигде не было видно. Он сделал свою работу, предположил Валентин, а дальнейшее наблюдение для узурпатора будет вести какой-нибудь другой информатор. Они держали путь на юго-восток; драконские корабли привыкли идти против вечного враждебного ветра по всей своей охотничьей территории. Это была изматывающая работа, но ее нельзя было избежать, потому что морские драконы могли быть пойманы только в этом сезоне. "Бренгалин" имел дополнительный мощный двигатель, но с него было мало проку, поскольку на Маджипуре мало горючего. Неуклюже, но величественно "Бренгалин" повернулся боком к ветру и двинулся из гавани Пилиплока в открытое море. Это было самое маленькое море Маджипура, Внутреннее Море, отделявшее восточный Зимрол от западного Алханрола. Пять тысяч миль от берега до берега не пустяк, однако Внутреннее Море было просто лужей по сравнению с Великим Океаном, который занимал большую часть другого полушария и был недоступен для навигации - бессчетные тысячи миль открытой воды. Внутреннее Море было более человеческим по размеру и посредине между континентами прерывалось Островом Сна, достаточно большим, чтобы на планете меньшего размера считаться континентом, и несколькими цепями других островов. Морские драконы бесконечно мигрировали между двумя океанами, Они шли вокруг планеты годами, даже десятилетиями. Наверное, с десяток больших стад их жили в Океане, постоянно путешествуя с запада на восток. Каждое лето одно стадо шло через Великий Океан мимо юга Нарабала и южного побережья Зимрола к Пилиплоку. Тогда охота на них запрещалась, потому что в это время в стаде было множество стельных самок. К осени родились молодые, стадо приходило в продуваемые ветром воды между Пилиплоком и Островом Сна, и начиналась ежегодная охота. Из Пилиплока выходило громадное количество драконских судов. Стада теряли, как старых, так и молодых, а оставшиеся в живых возвращались в тропики, пройдя с юга мимо Острова Сна, огибали длинный Стойендар - Мыс Алханрола и направлялись на восток к Великому Океану, где плавали без помех, пока не наступало время снова огибать Пилиплок. Из всех животных Маджипура морские драконы были наиболее огромными. Рождались они крошечными, не более пяти-шести футов длиной, но росли всю жизнь, а жизнь их была долгой, хотя никто не знал ее продолжительности. Гарцвел, пригласивший пассажиров пользоваться его столом, показал себя весьма разговорчивым теперь, когда его тревоги остались позади, и рассказывал легенды об огромности некоторых морских драконов. Один, пойманный в царствование Лорда Малибора, имел в длину сто девяносто футов, а другой - во времена Конфалума - двести сорок футов. Во времена же, когда Понтификсом был Престимион, а Короналем - Лорд Деккерт, был пойман морской дракон в двести семьдесят футов. Но чемпионом, говорил Гарцвел, был дракон, нахально появившийся почти у входа в гавань Пилиплока при Лорде Кинникене: тот, по уверению надежных свидетелей, был длиной в триста пятнадцать футов. Он ушел невредимым, потому-что весь флот драконских кораблей находился далеко в море. Это чудовище так и называли - дракон Лорда Кинникена. Говорили, что он появлялся несколько раз в последующие столетия. Последний раз его видели при Лорде Вориаксе, но никто не бросил в него гарпуна, потому что он имел среди охотников зловещую репутацию. - Теперь он, наверно, пятьсот футов в длину, - закончил Гарцвел, - и я молюсь, чтобы честь измерить его выпала какому-нибудь другому капитану, если этот дракон вернется в наши воды. Валентин видел маленьких драконов, убитых, выпотрошенных, высушенных, продававшихся на рынках по всему Зимролу, и однажды попробовал их мясо, темное, жесткое, с резким привкусом. Так приготовлялись драконы до десятифутовой длины. Мясо более крупных - до пятидесяти футов - разрубалось и продавалось свежим на восточном побережье Зимрола, но на далекие от моря рынки не поступало из-за сложности транспортировки. Драконы свыше пятидесяти футов для еды уже не годились, но из них вытапливали жир для различных целей. Кости морских драконов всех размеров использовались в строительстве, потому что имели крепость стали, а добывались куда легче. Яйца драконов сотни фунтов которых находились в брюхе взрослой самки, имели медицинскую ценность. Драконья кожа, драконьи плавники - все в драконе шло в дело, ничего не выбрасывалось. - Это, например, драконье молоко, - говорил Гарцвел, предлагая гостям фляжку голубоватой жидкости. - В Ни-мойе или Кинторе за такую фляжку дают десять крон. Попробуйте-ка. Лизамон недоверчиво втянула в себя жидкость и тут же выплюнула на пол. - Драконье молоко или драконья моча - спросила она. Капитан холодно улыбнулся. - То, что ты выплюнула, в Долорне стоило бы тебе не меньше кроны, и ты считала бы, что тебе еще повезло достать его. - Он протянул фляжку Слиту, а поскольку тот отказался, Валентину. После минутного колебания Валентин смочил в ней губы. - Горькое, - сказал он, - и вкус затхлый, но не так чтобы совсем ужасный. Как оно действует? Скандар хлопнул себя по бедрам. - Возбуждает! - прогудел он. - Шевелит соки! - Разогревает кровь! Удлиняет жизнь! - Он указал на Залзана Кавола, который, не спрашивая, сделал большой глоток. - Видите? Скандары знают! Мужчину из Пилиплока не нужно уговаривать выпить это! - Драконье молоко? - спросила Карабелла. - Разве они млекопитающие? - Да. Яйца созревают внутри, а детеныши рождаются живыми, по десять-двенадцать в помете. На брюхе самки ряды сосков. Тебе кажется удивительным - молоко из драконов? - Я думала, что драконы, - рептилии, - сказала Карабелла, - а рептилии не дают молока. - Лучше думай, что драконы - это драконы. Хочешь попробовать? - Нет, спасибо, - отказалась она. - Мои соки не нуждаются в расшевеливании. Обеды в капитанской каюте были, по мнению Валентина, лучшей частью путешествия. Гарцвел был добродушным в большей степени, чем вообще скандары, и держал хороший стол с вином, мясом и рыбой разных сортов, включая и драконье мясо. Но корабль его скрипел и трещал, был плохо построен и плохо обихожен, а команда из дюжины скандаров и ассортимента хьортов и людей была необщительной и часто откровенно враждебной. Эти охотники за драконами явно были гордой и сдержанной компанией, даже на таком нищенском судне, как "Бренгалин", и злились на присутствие чужих. Только один Гарцвел был само гостеприимство, он явно был благодарен пассажирам, поскольку они дали ему возможность отправить корабль в море. Теперь они были далеко от земли, в невыразительной области, где бледно-голубой океан сливается с бледно-голубым небом, стирая всякое ощущение места и направления. Курс лежал на юго-восток, и чем дальше они отходили от Пилиплока, тем теплее становился ветер. Теперь он был жарким и сухим. - Мы называем ветер нашим посланием - заметил Гарцвел, - потому что он дует прямо из Суврейла. Это маленький подарок Короля Снов, такой же замечательный, как и все его дары. Море было пустынным: ни островов, ни дрейфующих облаков, никаких признаков чего-либо, даже драконов. В этом году драконы шли далеко от побережья, как это иногда случалось, и грелись в тропических водах, ближе к архипелагу. Первые драконы показались на вторую неделю плавания. Гарцвел предсказал их появление за день раньше, увидев во сне, что они рядом. - Все капитаны видят во сне драконов, - объяснил он. - Наши мозги созвучны, и мы чувствуем, когда души драконов приближаются к нам. Есть одна женщина-капитан, у которой не хватает зубов, ее зовут Гидраг; она видит драконов во сне за неделю, а иногда и раньше. Иди прямо на них, и они всегда тем окажутся. Я не такой способный, я чувствую за день, не раньше. Но таких, как Гидраг, вообще больше нет. Я делаю, что могу. Мы увидим драконов через десять-двенадцать часов, это я гарантирую. Валентин мало верил в капитанские гарантии, но в середине утра дозорный на мачте завопил: - Эй! Драконы идут! Великое множество драконов - сорок, пятьдесят, а то и больше шли прямо перед носом "Бренгалина". Толстобрюхие, неграциозные животные, широкие в поперечнике, как сам "Бренгалин", с длинными толстыми шеями, тяжелыми треугольными головами, короткими хвостами, заканчивающимися яркими плавниками, и выступающими костяными гребнями во всю длину сильно выгнутой спины. Самой странной чертой их были крылья - по сути, украшение, потому что такое громадное существо просто не могло подняться в воздух, но выглядели они не украшением, а настоящими крыльями, темными, кожистыми, как у летучих мышей; они выходили из массивных выростов под шеей дракона и размахивались до половины длины его тела. У большей части драконов крылья были сложены, но некоторые полностью развернули их, помахивали ими и двигались с поразительной скоростью. В основном, тут были молодые драконы, от двадцати до пятидесяти футов длиной, много было новорожденных, шестифутовых, свободно плескавшихся или державшихся за соски матерей. Но среди этой мелочи было несколько чудовищ, сонных, наполовину погруженных в воду; их спинные гребни поднимались над водой, как центральные холмы на плавучем острове. Они были невообразимо грузны. Трудно было судить о их полной величине, так как их задняя часть была глубоко в воде, но выглядели они по крайней мере не меньше корабля. Валентин, проходя по палубе с капитаном, спросил: - Нет ли здесь дракона Лорда Кинникена? Скандарский капитан снисходительно усмехнулся. - Ну, дракон Кинникена по крайней мере втрое больше этих. Нет, больше чем в трое! Эти едва ста пятидесяти футов. Я видел куда крупнее. Валентин попытался представить себе дракона втрое больше самого крупного из этих, но мозг его взбунтовался. Это все равно, что представить себе визуально всю Замковую Гору: человек просто не может этого сделать. Корабль двинулся вперед для убийства. Вся операция была точно скоординирована. Были спущены лодки, на носу каждой скандар с острогой. Лодки спокойно шли мимо кормящих самок. Скандар пронзал одну здесь, другую там, распределяя убийство матерей таким образом, чтобы не вызвать полной гибели всех малышей. Молодые били хвостами по лодкам. Когда лодки вернулись к кораблю, были спущены сети для подъема добычи. Только взяв с десяток молодых драконов, охотники принялись за большую игру. Лодки были втянуты наверх, а гарпунер, громадный скандар с синей полосой через всю грудь, где мех содран много лет назад, занял свое место в куполе. Он не спеша выбрал оружие, закрепил его в катапульте, а Гарцвел в это время маневрировал кораблем, чтобы дать гарпунеру возможность сделать точный удар по выбранной жертве. Гарпунер прицелился. Драконы беззаботно плыли навстречу выпущенного гарпуна, он вонзился до половины в выпуклое плечо девяностофутового дракона и море сразу ожило. Раненый дракон со страшной яростью хлестал по воде хвостом и развернутыми крыльями, как бы желая воспарить в небо и утащить за собой "Бренгалин". При первом же его крике боли, матери-драконы распустили крылья, собрали под них своих чад и стали удаляться, мощно колотя хвостами, в то время как крупнейшие в стаде, настоящие чудовища, просто скрылись из виду, уйдя в глубину. осталось с десяток полувзрослых драконов, знавших, что случилась какая-то беда, но не знавших, как на нее реагировать. Они плавали широкими кругами вокруг раненного товарища, полуразвернув крылья и слегка хлопая ими по воде. Тем временем гарпунер в полном спокойствии выбрал оружие и бросил второй, а затем и третий гарпун в жуткую тварь. - Лодки! - закричал Гарцвел. - Сети! Началась странная процедура. Снова спустили лодки, и охотники строем двинулись к кольцу встревоженных драконов бросая в воду гранаты, которые взрывались с глухим буханьем, распространяя толстый слой ярко-желтой краски. Взрывы и, видимо, краска, привели оставшихся драконов в неописуемый ужас. Они быстро скрылись из виду, дико хлопая хвостами и крыльями. Осталась только жертва, живая, но крепко удерживаемая. Она тоже поплыла, но тянула за собой всю массу "Бренгалина". Дракон заметно терял силы. Лодочники своими гранатами старались заставить дракона плыть к кораблю, и в то же время спустились громадная сеть, каким-то внутренним механизмом раскрылась, растянулась на воде и снова сомкнулась, как только дракон запутался в ее петлях. - Лебедки! - заорал Гарцвел, и сеть поднялась из воды. Дракон бился. Его громадный вес заставил корабль опасно накрениться. Гарпунер в куполе схватил катапульту всеми четырьмя руками и с яростным воплем пустил гарпун. Послышался ответный звук - глухой, агонизирующий. Гарпун вонзился в голову дракона, как раз позади громадных, как тарелки, зеленых глаз. Мощные крылья в последней страшной конвульсии ударили воздух. Остальное было уже мясницким делом. Лебедки сделали свое дело, дракон лежал на платформе, и началась разделка. Валентин некоторое время следил за кровавым зрелищем, но потом ушел вниз, а когда через несколько часов вернулся, на палубе лежал чистый, как музейный экспонат, скелет дракона, и охотники разбирали его. - Ты что-то хмурый, - заметила Карабелла. - Не могу оценить это искусство, - ответил Валентин. Ему казалось, что Гарцвел мог бы целиком набить большой трюм своего корабля этим косяком драконов. Однако капитан взял только несколько малышей и одного взрослого, и то не самого крупного, а остальным дал уйти. Залзан Кавол объяснил, что была взята часть, предписанная Короналями прошлых столетий для предупреждения излишнего лова; стадо можно уменьшить, но не уничтожить, а если корабль вернется из плавания слишком скоро, его проверят и строго накажут. Кроме того, было важно быстро поднять пойманных драконов на борт, пока не появились хищники, и как можно скорее разделать, а команда, охотящаяся с чрезмерной жадностью, не сможет управиться с добычей достаточно эффективно и прибыльно. Первое серьезное убийство несколько смягчило команду Гарцвела. Они кивали пассажирам, даже иногда улыбались, а свою работу выполняли почти радостно. Их угрюмое молчание исчезло: они смеялись, шутили и пели на палубе. Лорд Малибор был красив и смел И любил бурное море. Лорд Малибор спустился с Горы, Чтобы охотиться на драконов. Лорд Малибор построил корабль Прекрасный на вид, С украшенными золотом парусами И мачтами из слоновой кости. Валентин и Карабелла прислушались. Карабелла быстро подхватила несложную мелодию и стала наигрывать ее на своей маленькой арфе. Лорд Малибор стоял у руля И смотрел на тяжелые волны. Он плыл в поисках дракона, Дракона смелого и злого. Лорд Малибор бросил клич. Голос его звенел и гудел: Я хочу встречи и битвы С тобой, король драконов. Я слышу, милорд, - крикнул дракон И поплыл через море. Он был двенадцати миль длиной, Три в ширину, две в толщину. - Смотри-ка, - сказала Карабелла, - вон Залзан Кавол. Валентин взглянул. Да, скандар стоял у поручней, сложив все четыре руки и хмурился. Похоже, песня ему не нравилась. Что это с ним. Лорд Малибор стоял на палубе И сражался смело и доблестно. В тот день кровь текла ручьем И тяжелы были удары. Но драконьи короли хитры и коварны И редко оказываются побежденными И Лорд Малибор при всей своей силе В конце концов был съеден. Все моряки, охотники на драконов, Прислушайтесь к этой грустной были Несмотря на вашу удачу и ловкость, Вы можете стать пищей дракона. Валентин засмеялся и захлопал в ладоши. Залзан Кавол, полный негодования медленно подошел к нему. - Милорд! Как вы терпите такое непочтительное... - Пение насчет Милорда? А что тут непочтительного? - Неуважение к страшной трагедии! Неуважение к покойному Короналю! Неува... - Залзан Кавол! - мягко сказал Валентин. - Неужели ты такой любитель респектабельности? - Я знаю, что правильно и что неправильно, Милорд. Насмехаться над смертью Лорда Малибора - это... - Полегче, дружище, - Валентин положил руку на локоть скандара. - Лорд Малибор давно умер, теперь ему безразлично почтение и непочтение. А я с удовольствием послушал песню. Если я не оскорблен, чего же оскорбляться тебе? Но Залзан Ка