и посмотрела на свою наперсницу. Уже много лет советы Винтер сопровождали Лею по жизни, и обычно она оказывалась права. - Похоже, это мне приходится все схватывать на лету. - Тут каждая мелочь важна. Ты должна уравновесить свои чувства между любовью и необходимостью. В этом и состоит искусство воспитания. Лея нахмурилась, внезапно осознав, что счастье возвращения детей было несколько омрачено зияющим отсутствием Хэна. - Вообще-то я смогла бы и сама справиться. Взгляд Винтер был проницательным и понимающим, и вопрос ее верно обозначил то, что кипело на душе у Леи последние несколько часов. - Так где же Хэн? - Не знаю. Здесь его, по крайней мере, точно нет! Не желая выдавать подруге свое волнение. Лея встала и отвернулась. Снова и снова она представляла себе все возможные ситуации: что Хэн ранен, погиб, атакован... однако всякий раз склонялась к другим, более обнадеживающим предположениям. - Мотается на своем "Соколе" вместе с Чубаккой. Он уже два дня как должен быть здесь. Знает же, что двойняшки возвращаются, но, похоже, его это ничуть не беспокоит! Достаточно того, что мы практически не были родителями наших детей первые два года их жизни, а теперь получается, мы не можем пожертвовать нашим временем, чтобы принести им радость даже тогда, когда они вернулись домой? Хэну уже не раз доводилось испытывать на себе мощь Леиного гнева, к тому же за годы дипломатической деятельности язык ее отточился до некоторой степени совершенства. Отчасти она была даже рада, что Хэна нет рядом в тот момент, когда ее переполняет гнев. Ничего, потом, когда она будет совершенно спокойна и хладнокровна, они смогут очень обстоятельно побеседовать с Хэном о родительском и, кстати, супружеском долге. И горе ему тогда... - А куда он отправился? Лея махнула рукой, стараясь, чтобы слова прозвучали как можно равнодушнее: - На Кессел, посмотреть, не удастся ли переманить кого-нибудь из старых друзей-шахтеров на сторону Новой Республики. Со времени своего отлета он ни разу не побеспокоился сообщить о себе. Винтер пристально и молчаливо смотрела на нее. Такие моменты задумчивости подруги всегда выбивали Лею из колеи. - Позволь мне кое-что сказать тебе. Лея. Думаю, я права. Если бы кто-нибудь другой отправился на подобное двухдневное задание и неделю не подавал о себе знать, для тебя это послужило бы серьезным поводом для беспокойства. Весьма серьезным. В случае же с Хэном ты почему-то предпочитаешь мысль о том, что он просто не удосужился выйти на связь. А что, если с ним и вправду случилось что-то серьезное? - Нет, это немыслимо, это чепуха! - Она снова отвернулась, чтобы скрыть от Винтер, что те же предположения давно терзают и ее. Глаза Винтер ничуть не прояснились, когда Лея набралась сил, чтобы снова встретиться с ней взглядом. - Судя по донесениям, Кессел достаточно неспокойное место. И не только из-за спайсовых рудников, но и оттого, что там располагается Императорская Исправительная Колония - ИИК, с ее мощными оборонительными заграждениями, препятствующими побегу. К тому же мы давно не контактируем с ними и не можем знать, что там творится на самом деле. Винтер остановилась, словно припоминая детали. Когда Мара Шейд и Тэйлон Каррд два года назад объединили несколько разрозненных шаек контрабандистов, Шейд заметила, что Кессел может в ближайшем будущем стать источником серьезных проблем. - Ты не пробовала по дипломатическим каналам выяснить, не случилось ли чего-нибудь с "Соколом"? Лея негодующе зажмурилась, словно отвергая предположения Винтер, которые уже много раз приходили в голову ей самой. - Похоже, ты хватила через край, тебе не кажется? Взгляд Винтер оставался по-прежнему спокоен. - А может быть, ты просто не хочешь признаться себе в своих опасениях? Комната для аудиенций смотрелась несколько по-иному в сиянии яркого утра Корусканта. Последний раз Лея имела здесь разговор с разгневанным посланником Кариды, поднявшим ее посреди ночи. Теперь Лея наблюдала, как за прозрачными стенами спешит по своим делам вместе с функционерами низшего звена бойкий м трудолюбивый класс администраторов и обслуги; вероятно, годами они не покидали Имперской Столицы, не придавая особого значения тому, чье правительство в данный момент правило галактикой. Еще не так давно, думала Лея, Альянс был сколочен из самых отважных и самоотверженных бойцов, готовых умереть за идеалы. Как же могла Новая Республика так быстро деградировать в бюрократическую машину? Она вспомнила героев, которых ей посчастливилось узнать в своей жизни, таких, как Джек Поркинз и Биггз Дарклайтер, которые пожертвовали своими жизнями, чтобы уничтожить первую Звезду Смерти; она надеялась, что этот героический дух все еще жив - хоть в какой-то мере - в новом правительстве. Винтер, сидевшая у транслятора, умышленно произвела небольшой шум, чтобы привлечь внимание Леи. - Это оказалось совсем непросто, но, похоже, мне удалось выйти на связь. Город Кессендра пуст и заброшен, но я достала коды для выхода на Императорскую Исправительную Колонию. По дальнейшим запросам я установила лицо, которое, по всей видимости, представляет правительство Кессела. Его имя Морус Дул, он был чиновником в администрации тюрьмы. Теперь он каким-то образом надзирает за шахтами Кессела. - Похоже, дела там до сих пор еще не установились. Есть небольшой кавардак в субординационных отношениях. Сначала мне удалось связаться с гарнизоном на спутнике - луне Кессела. Они очень настороженно восприняли мое сообщение о том, что Новая Республика выходит с ними на связь. Пришлось дослать еще несколько запросов в другие инстанции, прежде чем выяснилось, что Морус Дул готов переговорить с нами. Он ждет тебя. - Давай его сюда, - решительно сказала Лея и вступила в поле транслятора. - Небольшая голограмма существа лягушечьей наружности, казалось, вспрыгнула на помост. Транслятор на Кесселе, видимо, доживал последние дни, судя по обилию помех в изображении. Дул оказался окрашен в зеленовато-желтый цвет. Архаический жилет и клоунский галстук довершали комизм этой фигуры. - Вы, вероятно, и есть - министр Органа Соло? - произнес Дул, выставляя руки в приветственном жесте. Лея заметила у него на голове какую-то технику - фокусирующий механизм на светящемся, точно фонарь, глазу рептилии. - Чрезвычайно рад беседовать с представителем Новой Республики и приношу извинения за временные трудности со связью. Мы пережили несколько социальных потрясений за последние годы и, боюсь, еще не успели расправиться с трудностями, стоящими на пути молодого государства. Мясистые губы амфибии несколько вытянулись вперед, символизируя, видимо, улыбку. Длинный острый язык то и дело выскакивал из пасти Дула, пока он держал свою речь, но изливалась она так быстро, что Лее не удалось вставить ни слова. За долгие годы дипломатической практики Лея научилась не придавать особого значения манере общения негуманоидов с людьми, однако не свидетельствовала ли торопливость о некоторой нервозности? - Итак, министр, чем могу помочь? Знаете, мы тут буквально только что решили послать своего представителя для восстановления связей с Новой Республикой. Нам, впрочем, давно уже хотелось послать кого-нибудь. Хотелось бы, знаете ли, первыми протянуть, так сказать, руку помощи, дружбы и сотрудничества в интересах дальнейшей гармонии, гравитации и демократизации. На Кесселе вообще принято думать о Новой Республике как о близком друге, понимаете ли, старшем брате... сестре. Дул внезапно смолк, словно осознав, что уже и так наболтал слишком. Лея насторожилась, однако лицо ее оставалось спокойным - она держала себя в руках. Она услышала от Моруса Дула как раз то, что и ожидала: готовые политические ответы на еще не заданные дипломатические вопросы. Очень подозрительно. Что же у него на уме? - Простите, мистер Дул, - кстати, боюсь, что не упомню вашего полного титула. Какое обращение для вас предпочтительнее? Дул уставился на нее своим единственным глазом и надавил какой-то рычажок в своем оптико-механическом устройстве, из-за которого пялилось его око, точно танкист из орудийной башни. Похоже, он столкнулся с этим вопросом впервые. - Кхм... пожалуй, "комиссар Дул" будет в самый раз. - Итак, комиссар Дул, искренне рада вашим предложениям насчет сотрудничества, для которого, надеюсь, уже сложились необходимые предпосылки. На прошлой неделе на Кессел был направлен наш представитель, но с тех пор о нем ничего не слышно. Он должен был вернуться три дня назад. Я вышла на связь с вами для. того, чтобы получить подтверждение о его благополучном прибытии. Дул всплеснул руками: - Представитель, говорите? На Кесселе? Боюсь, что ничем не могу вас утешить - на нашу планету никто не прибывал. Лея ничем не выдала своего волнения, хотя на сердце похолодело. - И все-таки не могли бы вы еще раз проверить, не прибывал ли на планету его корабль "Тысячелетний Сокол"? У нас тут появились некоторые трудности с выяснением местопребывания нашего полномочного представителя. Возможно, он сообщил о своем прибытии не вам, & кому-нибудь другому. В голосе Дула послышалась нерешительность: - Да, конечно, я проверю. Он нагнулся, набирая данные на терминале, невидимом за границами трансляционного поля. И почти тут же, слишком уж быстро - отметила Лея - выпрямился. - Нет, к сожалению, министр, ничего. У нас нет ни одной записи насчет корабля с таким названием. Он даже в околовоздушное пространство Кессела не проникал. А кто пилотировал корабль? - Его имя Хэя Соло. Он мой супруг. Дул вытянулся еще больше, словно потрясенный словами Леи. - Прискорбно, потрясающе прискорбно слышать это, принцесса. И что, он был опытным пилотом? Как вы, вероятно, знаете, скопление черных дыр рядом с Кесселом создает невероятно рискованные условия для полета в здешних местах, даже в гиперпространстве. Черная Прорва - поистине одно из чудес галактики, но если ваш супруг взял неверный курс при прохождении кластера... впрочем, надеюсь, ничего страшного с ним не случилось! Лея еще ближе вступила в поле транслятора, хищно нагибаясь над лягушечьей голограммой. - Хэн - первоклассный пилот, должна вам заметить, комиссар Дул. - Немедленно отряжу поисковую команду, министр. Срочно и безотлагательно. Поверьте, Кессел окажет вам любую помощь в этом деле. Мы просканируем каждый метр поверхности планеты и спутника, вместе с прилегающим космическим пространством. Я информирую вас немедленно, как только удастся что-либо обнаружить. Дул уже наклонился к контрольной панели голографического транслятора, собираясь отключиться, но остановился. - Да, и, естественно, мы будем готовиться к приему посланника, как только вы назначите его. Надеюсь, министр, следующая наша беседа пройдет при более благополучных обстоятельствах. Изображение Моруса Дула с треском исчезло в треске эфирных помех, а на каменное лицо Леи легли тени смятения и подозрения. Винтер подняла глаза от терминала: - Я не нашла ни одного явного противоречия в изложении фактов, однако в целом его объяснение вызывает сильные подозрения. Взгляд Леи сосредоточился на чем-то далеком. Волнение сдавило ее изнутри, и теперь она не могла простить себе того, что столько времени сердилась на Хэна. - Что-то там определенно не так. ГЛАВА 11 Когда терпение Хэна Соло наконец истощилось, он ринулся вперед, посылая охранника в нокдаун сокрушительным ударом кулака. Затем Хэн наклонился над телом и добавил для верности в грудь и живот, пробивая поношенный десантный бронежилет. Через миг он уже корчился на заплеванном полу подсобки под пинками коллег потерпевшего. Мониторы за прозрачными перегородками дружно затрещали полный сбор персонала. Дверь отъехала в сторону, впуская еще четырех охранников с оружием на изготовку. Чубакка издал громоподобный рев вуки и стал разгребать свалку руками, снимая стражей, точно клещей, со спины Хэна. Однако Соло продолжал извиваться и кричать что-то несвязное своим мучителям. Чубакка сдвинул головы двух ретивых воинов и отбросил в стороны обмякшие тела. Подкрепление переключилось по большей части на вуки, стражники таращили глаза и судорожно переминались на месте, не зная, с какой стороны подступиться к этой стене шерсти и мышц. Наконец они вспомнили про свои винтовки. Юный Кип Даррон пригнулся и бросился под ноги ближнему человеку с ружьем, сшибая его на пол. Так, толкаясь и хватаясь за ноги противников, Кип повалил еще двух. Другие заключенные, которым тоже терять было нечего, присоединились к общей свалке и, словно стараясь избежать упреков в дискриминации, раздавали тычки кому ни попадя, не разбирая своих и чужих. Многие из шахтеров сами были раньше тюремными охранниками, которых угораздило принять не ту сторону во время крупной разборки, устроенной в свое время Морусом Дулом, - и сокамерники питали к ним заматерелую ненависть. Голубые стрелы бластеров с воем вырвались из стволов и сбили Чубакку на пол, где он разразился стоном и кашлем, пытаясь приподняться на локти. Тревога продолжала надрываться, и вибрирующие звуки только усугубляли хаос, царящий в подсобке. Понемногу помещение все больше наполнялось стражниками, вскоре составившими количественный перевес. Голубые молнии то и дело вспыхивали в воздухе, кося бунтовщиков вперемешку с охранниками. - Довольно! - прокричал Босс Роки в булавку-микрофон, воткнутую в воротник. Голос его прорвался сквозь многочисленные громкоговорители. - Прекратить, или мы перестреляем всю свору, а потом вскроем и посмотрим, что стряслось с вашими мозгами! Еще одна голубая молния просверкнула в воздухе, свалив двух сцепившихся заключенных, которые рухнули на пол, точно мешки с холодцом. Хэн вылез из-под свалки, потирая разбитые костяшки пальцев. Ярость еще не утихла в нем, ему надо было вдвое больше, чтобы прийти в себя, так как парализующие выстрелы его миновали. - Все по шконкам! Живо! - распорядился Босс Роки. Губы его брезгливо скривились, иссиня-черная щетина расплылась по подбородку нефтяным пятном. Весь вид Босса сейчас говорил о том, что он сейчас - жутко напряженная пружина, готовая взорваться в любую секунду. Кип Даррон поднялся с пола и улыбнулся, поймав взгляд Хэна. Не важно, какое его ждет наказание, зато он смог как следует оторваться. Два очень нервных охранника подняли Чубакку с пола, взвалив его волосатые ручищи себе на плечи. Еще один страж порядка, в потрепанном десантном шлеме, подталкивал вуки стволом станнера. Чубакка изредка взбрыкивал конечностями, словно собираясь продолжить борьбу, однако станирующий заряд привел его нервную систему в полный беспорядок, и ни одна из частей тела толком не повиновалась. Стражники втолкнули вуки в один из изоляторов и, проворно захлопнув дверь, подключили к решетке напряжение, пока Чубакка не успел прийти в себя и найти общий язык со своими мышцами. Он так и рухнул на пол комком рыжей спутанной шерсти. С глазами потемневшими от злобы, Хэн двинулся, подобравшись, как барс. Он последовал за Кипом к линии металлических бункеров. Стражники как раз только что выскочили из клетки и глазели на него, точно пара кроликов на удава. Хэн вскарабкался на свой некомфортабельный лежак. Перекрестья металлических прутьев, на которых лежал верхний ярус матрасов, тоже напоминали решетки, которыми они и так были окружены со всех сторон. Кип вспрыгнул на верхнюю койку и тут же свесил оттуда голову. - Из-за чего заваруха-то поднялась? - спросил он. - За что боролись? Один из стражников ударил стволом станнера по решетке: - Спрячь башку! Голова Кипа тут же нырнула в укрытие, однако до Хэна доносились звуки, говорившие о том, что Кип не успокоился. - Просто так, наверное, вышел из себя, - пробормотал Хэн.- Я вспомнил, что именно сегодня возвращаются домой мои дети. А меня с ними нет. Не успел Кип толком осознать услышанное, как Босс Роки включил гипнотическое поле, которое, запульсировав по всем шконкам, повергло Хэна, еще сопротивляющегося, в бесконечные скитания по царству кошмаров. Он проснулся в душных сумерках, разбуженный пьяной песней охранника. В бледно-фиолетовой тьме нельзя было поначалу различить ни руки, ми мозоли. - Что это? - Лежи тихо, - раздался шепот со стороны. - Сейчас узнаешь. У железной решетки кто-то возился с замком. - Ч-черт, палец прищемил, - захныкал этот кто-то. - Отойди, мешаешь. Гонза, посвети. С верхней шконки донеслась возня, и вскоре оттуда ударил синий узкий луч света. Хэн проследил его направление и, привычный ко многому космолетчик, вздрогнул от неожиданного зрелища: тусклый луч исходил вовсе не из фонаря, он был, если можно так выразиться, органического происхождения: светился единственный глаз на лбу существа, которое по всем остальным параметрам напоминало человека, по крайней мере в темноте. Решетка под Хэном вздрогнула. - Слезай, приятель. Еще слегка недоумевая, Хэн приподнялся на локте и посмотрел вниз. В тускло-голубом свете у замка горбились Кип Даррон с двумя другими заключенными, в одном из которых Хэн без труда опознал Клорра - человека дистрофичной наружности, с небывалыми потенциями к истерии и всяческим нервным срывам. В случившейся накануне драке он принял самое деятельное участие, что Хэн оценил по достоинству, так как сам бывал чрезвычайно склонен к скандалам. Кип оторвался от замка и посмотрел на Хэна. В глазах его светился мальчишеский задор. - Жалко, свалили нашего приятеля вуки. Ты не мог бы слегка встряхнуть эту решетку? Если ее чуть приподнять, замок сам должен отойти в сторону. Это магнитный запор, поэтому надо просто разомкнуть контакты... - Чепуха! - громким шепотом отрезал Клорр. - Так мы только разбудим псов. - Словно в подтверждение его слов, со стороны охранного отделения, обнесенного дополнительной сеткой ночного дозора, снова раздался вой. Слова песни были неразборчивы и тоскливы. Хэн на мгновение вспомнил, что охранники Дула, по существу, мало чем отличались от заключенных. Те же шахты и тот же паек - разве что редкие увольнительные на поверхность, в зону голых пустынь Кессела. Только многого ли стоило подобное удовольствие? - Пора будить Нефиота, - раздался гулкий бас с верхних нар. Говорил тот самый циклоп с горящим глазом. Теперь он целиком выполз из-под одеяла и почесывал абсолютно человеческие волосатые ноги с широкими и плоскими ногтями. - Похоже, придется,- откликнулся Кип, посматривая в сторону полуприкрытых дверей охранного отделения.- Ночь на исходе. Клорр и еще двое заключенных из спального отсека залезли куда-то под нижние нары и, покопавшись с минуту в ворохе тряпья, использованных теплоспецовок и пластиковых контейнеров из-под фруктозы, извлекли оттуда полосатый мешок, судя по всему наматрасник. Минуту, которую они отдали поискам, Хэн посвятил размышлениям о небывало смышленом подростке Кипе, похоже, паренек этот имел авторитет в шахтерско-уголовной среде. В развязанном мешке находилось нечто живое, размером с голову великана Чубакки, причем такой же овальной формы. Хэн испытал очередное потрясение; голокожее тело, морщинистое и бледное, без лица и конечностей, предстало его глазам. Больше в мешке не было ничего. - Кто будет просыпать Нефиота? - раздался голос из темноты. - Я. Сегодня моя очередь, - раздалось несколько откликов сразу. Кто-то яростно засуетился, кого-то ударили по лицу. На эти будоражащие звуки Хэн спрыгнул вниз и почувствовал, как его схватили за локоть. Кип заботливо и вовремя предостерег командора от падения. В потемках расстояние до пола показалось обманчиво далеким. - Наш Нефиот, - заговорил Кип, хотя его никто об этом не просил. - Ты слышал о нем? Вопрос был явно неуместен. Окажись здесь Люк, он мог бы многое порассказать об этом древнем мистическом существе. Насчет его появления ходило множество легенд, из которых очень немногие казались достоверными. По одной из версий, по происхождению самой древней и, стало быть, наименее вероятной, это существо было зародышем, оставленным сверхразумной цивилизацией, бескрылым и неоформившимся, которому еще только предстояло вызреть во взрослую особь. По другой версии, Нефиот числился существом пограничного, растительно-животного происхождения, диковинным плодом оранжерей Императора Паллатина, выращенным с никому не известными целями. Известно было о Нефиоте лишь одно: что это был разумный овощ, напоминавший также и животное, который непонятно каким образом питался и размножался, но тем не менее успел оставить несколько потомков по всей галактике. Местный, камерный, Нефиот был одним из экземпляров этой разновидности, судя по оболочке не самого позднего периода: молодые особи напоминали гладкие слабоморщинистые клубни потатов, более же древние были покрыты настоящей корой. После непродолжительной перебранки и стычки наконец выяснился задающий вопросы. Им оказался драчливый замухрышка, с продолговатым, как баклажан, синим носом. Мешок раскатали и подняли на табурет. В синих сумерках камеры тело подрагивало и ждало вопросов. В камере воцарилась пронзительная тишина, схожая с той, которую Хэну приходилось слышать во время работы в туннелях. - Заклинаем тебя, о Нефиот, - торжественно начал коротышка, - ответь нам, всем здесь стоящим, сирым и прозябающим... брошенным и позабытым, навеки погребенным в подземельях, ответь нам, всезнающий и мудрейший, как нам жить? Морщины на голом яйцевидном теле вздрогнули, и некоторые из них от середины поползли вверх: в складках забрезжил намек на линию глаз, прорисовался и рот - широкий и безгубый. Из пасти показался толстый фиолетовый язык, похожий на завязь цветка. В торжественной тишине раздались отчетливые вибрирующие звуки: - Пот-терпеть надо... Под-дож-дать! Вся камера наполнилась восторженным шепотом. - Вот это да! Дело ведь говорит, мужики, - восхищенно шепелявил Клорр. Гонза, тип с верхних нар, служивший здесь дежурным фонарем по совместительству, и вовсе зашелся смехом - так, видимо, водилось у его народа выражать высшую степень восторга. - Нефиот! Нефиот!- подхватило полушепотом еще несколько голосов, забывая об осторожности. Проснувшийся Нефиот попискивал и побулькивал, под дряблой морщинистой кожей у него перекатывались какие-то бугорки и желваки. - Покажем Нефиоту новичка! Покажем новенького Нефиоту! - загалдело еще несколько голосов. Раздавая налево и направо тумаки, Клорр с Кипом несколько поуспокоили коллег. - Выведи нас, - обратился Кип к кожистому мешку. - Время служить. Хэн с удивлением увидел, как из складок кожи, словно бы подчиняясь словам мальчугана, выкатываются два мутных глаза - точно двойной рассвет туманных светил на знаменитой Баррокаде, планете пиратов. Душный воздух камеры наполнился гудением, казалось, тут и там застрекотали небольшие сиреневые молнии; виски Хэна неожиданно сдавило, словно от жуткого похмелья. На миг ему даже показалось, что его все-таки задело накануне станирующим зарядом, но он с необъяснимой стойкостью перенес его на ногах. Чубакка в клетке-изоляторе напротив грохотал артиллерийским храпом. Соседняя с изолятором дверь караульного помещения внезапно распахнулась, отчего Хэн невольно стрельнул глазами вверх, примериваясь вспрыгнуть на спальное место. Однако никто в камере, судя по всему, и ухом не повел. Показавшийся в проеме страж был без оружия. Шатаясь, он побрел вдоль решетки. Хэна удивила беспечность охранника. Видимо, воин находился либо в диком глиттерштимовом трансе, либо принимал какой-либо из наркопрепаратов Древних - алькотин или кокаоль, пристрастие к которому было широко распространено среди наемников, контрабандистов и охотившихся за ними таможенников. Лицо охранника было мертвенно-бледным. Из безвольно распахнутого рта поблескивали золотые протезы. Когда он приблизился к их камере, Хэн бросил взгляд на Нефиота и понял, что за сила двигала им. В этот момент кожистый мешок на табурете совершенно раздулся, приобретая угрожающие очертания цеппеллинового спороносца, который хочет не то улететь, не то взорваться. От него исходили горячие волны тепла, точно от перегревшегося радиатора. Смотреть на лицо охранника в этот момент было жалко и противно: закатившиеся глаза, вспотевший лоб, липкая слюна, текущая по подбородку. Остановившись перед их дверью, сторож стал судорожно рыться в карманах, движения его при этом напоминали движения зомби, терзаемого поносом. Как только дверь открылась, несколько шахтеров набросились на охранника, натягивая на голову мешок. После чего он почти сразу обмяк и свалился на пол, рядом с табуреткой, на которой дулся и пузырился Нефиот. Ночь была холодна, как поцелуй мертвеца,- как и все прочее время подземных суток на Кесселе. Ключи охранника, завороженного Нефиотом, раскрыли им двери. Шахтеры из других спальных отсеков, к сожалению, не могли присоединиться: пока Кипу удалось блокировать гипнополе лишь в своей камере. - Все проще простого,- охотно объяснил он Хэну.- Комок жеваной бумаги под контакт - и через некоторое время, когда она высыхает, контакт нарушается. Они прошли по длинному коридору, впереди выступали Хэн с Кипом, - казалось, все признали в них негласных лидеров. Следом за ними поспешали, катились, подпрыгивали, кто во что горазд, остальные заключенные рудников. На некоторых, видимо наиболее опасных из преступников, гремели самые настоящие заправские каторжнические цепи. Они прошли мимо изолятора с храпевшим Чуви, и Хэн с печалью посмотрел в безвольное и дремлющее лицо приятеля. "Вставай, товарищ!" - хотелось крикнуть ему, но Хэн не стал этого делать: пусть отдохнет - все равно бесполезно. Они прошли вдоль конторы: там за широким и толстым стеклом перемигивались лампочки контрольной аппаратуры, заблокированной Нефиотом. Босс Рокки отсутствовал, видимо разгуливая где-то на воле, рядом с Дулом и Скинкснексом. Возможно, просто налопался глиттерштима и свалился, как и остальные охранники. Одно было ясно: всеми овладело воодушевление и все чувствовали, что помешать никто уже не сможет - им, движимым Нефиотом. Пропустив сквозь табурет две длинные швабры, его бережно несли к выходу, точно Императора на паланкине. За открытым люком шахты, по которой прибыли на рудники Хэн с Чубаккой, их встретила гулкая пустота. Хэн с недоверием взглянул вниз: там маячила черная бездна - лифт же, судя по всему, был поднят на поверхность. - Здесь лесенка... внизу, - подсказал Кип, и, нагнувшись, Хэн действительно нащупал шаткую металлическую скобу вроде тех, что использовались на самых допотопных звездолетах. Путь вниз оказался вовсе недолгим. Хэн каждый раз опускал ногу с замиранием сердца, не зная, окажется ли там следующая ступень, и подбадривала его лишь мысль о том, что человек, идущий впереди - точнее, под его ногами, - еще жив, еще ползет и дышит, а не улетает с последним воплем в распахнувшуюся мрачную бездну. И все это время Хэн глядел не отрываясь в черную стену перед глазами, гадая, прочно ли держатся перильца. И, только почувствовав под ногами наклонную, но прочную металлическую поверхность, он позволил себе расслабиться и посмотреть вверх. Высоко, в почти бездонной выси над их головами, едва просвечивало крохотное сизое донце, - видимо, кабину лифта на ночь отгоняли вверх и отодвигали в сторону, на случай если кому-то вздумается сбежать этим заманчивым путем. Там же светился краешек выщербленной луны-гарнизона. - Смотри, - сказал ему Кип. - Сейчас мы будем совершать наш ритуал. Ты человек новый, и тебе будет интересно. Остальное неважно. Если, например, чего-то не поймешь... - Света, сбрасываемого лунной ночью, вполне хватило, чтобы разглядеть, как горестно сморщилось чело Кипа. - Понимать ты начнешь позже, когда посидишь здесь, под землей, несколько лет. И тем не менее Хэн уже начинал понимать, что пришли они сюда совсем не для того, чтобы сбежать: ведь лезли они не вверх, а вовсе даже напротив. Прибывшие следом заключенные выстраивались на металлическом округлом скате; Хэн отчетливо ощущал, что стоит на каком-то конусе, - точно такое же ощущение испытывал он, стоя на округлом носу угнанного истребителя вертикального взлета, пытаясь его покрасить: остро не хватало веревки, чтобы подстраховаться, По стенам шахты-колодца развесили маячки, и, внезапно увидев, что у него под ногами, Хэн упал от неожиданности на корточки, судорожно цепляясь пальцами за металлические поверхности. Облезший, проржавевший остов древней гигантской суперракеты находился под ним. О древности корпуса можно было судить уже потому, что весь он был изъеден слизняками бронеточцев, оставивших многочисленные раковины и каналы в теле этого некогда столь грозного оружия. Видимо, Кессел был одной из так называемых "нулевых" баз покойного Императора. Планета была обречена - после старта гигантской ракеты она уничтожалась вместе с расположенной на ней Императорской Исправительной Колонией. Однако судьба распорядилась иначе, и забытому детищу покойного Императора суждено было сгнить в подземелье источенным слизняками и червями. Выстроившись на покатом куполе, освещенные маячками шахтеры взялись за руки - глаза их были обращены вверх. Изможденные, истощенные и плохо освещенные их лица представляли зрелище скучное и несколько жутковатое. - О мать Помогилла! Приди к нам... - начал кто-то, и все как один забормотали, зашевелили губами, адресуясь куда-то вверх. Хэну помогли подняться и подхватили под руки с обеих сторон. Посреди этого дикого сборища, в самом центре, стоял все тот же табурет с Нефиотом. Полосатый мешок на нем теперь был наброшен на манер туники, и Хэн готов был поклясться, что Нефиот сам позаботился о своем внешнем виде, хотя ума не мог приложить, каким образом удалось этому безрукому и безногому существу столь искусно задрапироваться. Нефиот выглядел необычайно возбужденным, вероятно самым возбужденным из всех присутствующих. - Приди к нам, Помогилла, мы дети твои - усыпи нас и освободи! Монотонный распев, изредка прерывавшийся криками, вдыхал в сердце Хэна бездонную ледяную жуть. Казалось, пение и вопли поднимались все выше, напирая на стены и закручиваясь спиралью в пространстве шахты. И казалось, оттуда, с невидимой высоты, простиралась к ним некая другая потусторонняя сила, злая и опасная, - какой-то неупорядоченный шорох ли, стон ли- или это было только эхо подземной возни; Хэн отчетливо начинал испытывать вибрацию металла под ногами. Он в панике вырвался, тут же теряя равновесие на скате. Балансируя, Хэн размахивал руками по сторонам, тщетно пытаясь ухватиться за лестницу, хотя уже не помнил, где она расположена и чувствовал, что еще миг - и он рухнет и покатится вниз по бесконечно длинному саркофагу мертвой боеголовки. И последнее, что успел он увидеть, - выпученные глаза Неофита; он простирал к Хэну конечность, похожую на кожаный клюв, а из вертикальной пасти рвался вопль: - Он нами брезгует! Он нас не уважает!!! Хэн проснулся в холодном поту, с трудом узнавая окружающее: тот же потолок камеры, отдаленный храп Чубакки и сокамерников. Мерные шаги караульного вдоль решетки напомнили ему о реальности. Банальный ночной кошмар. Видимо, аппарат гипнополя барахлил. Хэн облегченно вздохнул и едва заметно перевернулся на бок - охранник как раз проходил мимо клетки, блаженно улыбаясь и тихо напевая себе под нос. Глаза его светились безумием. Стоя за дверями участка переработки спайсов, Морус Дул осторожно закреплял специальную маску, стараясь не задеть своего механического ока, чтоб не сбить настройку. Он тяжко пыхтел, то и дело высовывал язык, опасливо пробуя воздух, дабы никто не смог застигнуть его врасплох. Последняя трансляция - этот разговор с телкой Соло - сделала его чрезвычайно нервозным; Дула не оставляли мысли о том, что Новая Республика может сделать с ним, и непременно сделает, если ведущему министру не удастся разыскать собственного супруга. Только здесь, в теплой темноте цеха фасовки, он мог наконец расслабиться. Поглядывая на слепых беспомощных рабочих, сам он час от часу чувствовал себя все увереннее, все собраннее. Тяжелая металлическая дверь с глухим стуком въехала в паз, полностью отрезав свет. За второй дверью открылся свод, похожий на дно матки, высветившийся в его инфраокулярах теплым красным светом. Дул глубоко вздохнул, с удовольствием втягивая в себя заплесневелую сырость испарений. Пахло живым. Он смотрел на смутные оранжевые тени, склонившиеся над конвейером. Они притихли, робея в его присутствии. Отчего Морус Дул начинал чувствовать себя еще лучше. Он проходил рядом, проверяя качество работы. Сотни слепых головастиков, бледных и червеобразных, с большими глазами, в которых отсутствовало всякое выражение, копошились всеми четырьмя тонкими ручонками над упаковкой хрупких кристаллов. Они заворачивали волокнистые пучки в светонепроницаемую бумагу, помещая свертки в специальные защитные кассеты, которые затем доставлялись на космодром и оттуда уже - на распределительную лунную базу Кессела, При использовании труда личинок, которые могли работать в абсолютной темноте, столь необходимой для спайсов, производство протекало успешнее, чем под контролем имперских служащих. Краткая телепатическая эйфория, вызываемая глиттерштимом, делала его чрезвычайно ценным продуктом, добыча которого тщательно контролировалась Империей. Другие планеты располагали лишь более слабой разновидностью спайсов, известной как минерал рюл, и Кессел оставался единственным местом, где можно было разжиться настоящим глиттерштимом. Империя наложила свою железную лапу на производство глиттерштима, применяя его в шпионаже и следственных целях, а также для проверки лояльности кадрового состава. Однако спрос на глиттерштим оставался весьма и весьма широким: среди влюбленных, которые хотели эфемерной телепатической связи в своих отношениях, среди творчески настроенных личностей, которые искали в нем вдохновения; инвесторы рассчитывали заполучить с помощью глиттерштима информацию о рентабельности вложений капитала, махинаторы с его помощью стремились успешнее одурачить клиентов. Посему немалое число контрабандистов занималось доставкой глиттерштима Джаббе Хатту и. прочим гангстерам-дистрибьютерам, ведавшим распределением продукта. Однако с тех пор, как Империя перестала контролировать производство. Дул считал, что проблем на его пути более не предвидится, и так было вплоть до злополучного возвращения Хэна Соло. Дул ожидал запроса с Корусканта со дня на день, почти неделю. Он бессчетное число раз повторял то, что должен сказать, он знал свои ответы наизусть. Возможно, он даже перестарался, чем возбудил подозрения в министре Органа Соло. Скинкснекс сказал, что Дул, как всегда, переоценивает факты и что игру надо вести до конца. Соло и вуки были надежно захоронены в шахтах. Никто не смог бы отыскать и следа их. Однако на самом деле стрястись могло что угодно - это Дул хорошо изучил на собственном опыте. Вероятнее всего, лучше дать приказ убрать Соло и не рисковать. Дул медленно брел вдоль рядов личинок-упаковщиц. Сквозь инфравизор он видел в темноте ничуть не хуже, чем через механическое око при свете. Головастики кропотливо трудились над спайсами, вкладывая в каждое движение весь пыл своего рабского труда. Дул взял их прямо из яичек и вырастил специально для этого конвейера. Смысл их существования заключался в его, Дула, производстве. Для них он был богом. Когда Дул прошел, одна из личинок, размерами покрупнее, поднялась с места, принимая оборонительную стойку и размахивая своими ручонками-тростинками, словно хотела прогнать Дула прочь. С его же территории. К собственному удивлению и испугу. Дул заметил, что эта личинка - самец - уже почти достигла половой зрелости. Как быстро пролетело время! Вот и этот скоро сбросит свою кожу, чтобы стать грозной взрослой особью. Дул должен расправиться с сопляком прежде, чем сопляк успеет это сделать с ним. Меньше всего он сейчас нуждался в конкуренции - пусть даже для этого понадобится истреблять собственных детей. Босс Роки стоял посреди подсобки руки в боки и криво ухмылялся. - Вчера мы потеряли еще одну бригаду. Охранника и четверых рабочих, в районе новых туннелей, где-то в глубине. - Он подождал, дав словам впитаться в публику, однако большинство рабочих уже и так успело заметить эту потерю. - Последние образцы проб показывают, что это богатейшая жила из всех, что нам приходилось обнаруживать, и я не позволю сбить себя с толку невежественным и суеверным трепом. Я знаю, откуда дует ветер... Говорю заранее - сектантам хорошей жизни не обещаю. Мне требуется несколько добровольцев, чтобы пошарить в дальних туннелях, и, если добровольцы не обнаружатся, я назначу сам. - Босс Роки сделал непродолжительную паузу. - Только не все сразу, - цинично пошутил он и обвел взором помещение. По глазам Босса Хэн тут же угадал, что он будет в числе первых назначен в "добровольцы" за групповую драку, устроенную накануне. Однако он несколько сомневался в своих предположениях. Скорее для того чтобы не доставить Роки этого удовольствия, Хэн вышел из строя: - Я доброволец. Босс посмотрел на него сначала с удивлением, а затем с подозрением. - И я тоже. - Кип Даррон встал рядом с Хэном. Хэн почувствовал тепло и приятное щекотание в области сердца, однако тут же постарался забыть о нем, не желая признаваться в этом. Чубакка издал возглас изумления, а затем проворчал вопрос, в котором осведомлялся о психическом состоянии Хэна. - Что он говорит? - переспросил Босс Роки. - Тоже хочет идти добровольцем, - ответил Хэн. Чубакка негодующе рыкнул, однако от дальнейших комментариев воздержался. - Еще один, - подытожил Роки и снова зашарил взглядом по комнате. - И ты, Клорр. - Он ткнул пальцем в бывшего работника колонии, видимо вспомнив, что он больше прочих отличился во время свары, инспирированной Хэном.- Со мной идет один охранник и вы четверо. Одевайтесь. Пошевеливайтесь. Роки не тратил времени даром. Хэн теперь уже привычно и без промедления натянул теплоспецовку и кислородную маску. Он включил прогрев и с удовлетворением ощутил, как мягкие волны тепла раскатываются по телу. Чубакка был уморителен в своем балахоне с пустым третьим рукавом на груди, который он то и дело прихлопывал к торсу. Кип с Чубаккой не спускали с Хэна глаз, гадая, что же он задумал. Хэн чуть развел руками в стороны, дав знак отложить вопросы до времени. Естественно, план у него уже вызрел. Один из стражников с напряженным видом переминался, перекидывая бластер с одного плеча на другое. - Двигаем! - бросил Роки, хлопнув в ладоши. Четверо добровольцев и второй стражник выстроились у входа в длинную продолговатую металлическую комнату, в которой содержался подземный флот вагонеток. Когда они вошли внутрь, Босс Роки открепил три вагонетки от основного состава. Роки со стражником сели в передний, в то время как прочие забирались в остальные два. - Эй, а как насчет инфракрасных стекляшек? - напомнил Хэн.- Если там и в самом деле обитает какая-то нечисть, должны же мы увидеть ее, прежде чем попадемся в зубы. Роки с высокомерным видом напялил очки и ответил: - Обойдешься, шахтер одн