свою кибернетическую Каббалу. - Даем вам две минуты на выполнение ультиматума! Выходите, держа руки над головой, иначе мы будем вынуждены применить силу! - О Боже! - воскликнул Ричард. - Звучит довольно серьезно, не правда ли? - Он покачал головой. - Типичный... - Черт побери, Дик, этого нельзя допустить! - Джефф Морган подполз к нам по полу. - Послушай, не так это важно! Пусть... пусть отвезут нас в Даунтаун. Если мы им согласимся помочь... - Замолчи, Джефф. Пейсон-Смит бросил на него такой взгляд, что Морган осекся. Ричард снова посмотрел на меня. - Мне нужно еще несколько минут, - продолжал он. - Как я говорил, если у вас есть идеи, как удержать их... В этот последний миг я вспомнил про своего туза в рукаве. Шанс был невелик, но все же... - Телефон у вас тут есть? - Джефф, дай ему телефон, будь добр, - сказал Ричард, - а потом прекрати скулить и сядь за второй компьютер. Нужно кое-что сделать. Морган густо покраснел. Он сердито смотрел, как я перекатился по полу на бок, достал бумажник и стал искать в пачке визитных карточек ту, о которой до сего момента забыл. Если я ее потерял... Слава Богу, нет. Телефонная карта, которую мне чуть больше суток назад дал на стадионе Джордж Баррис. - Быстрее! - крикнул я. - Телефон сюда! Покопавшись в своей ветровке, Морган вынул карманный телефон. Я выхватил аппарат у него из руки, распахнул и сунул кодовую полоску карты в сканер. Держа телефон возле уха, я прислушивался к жужжанию зуммера. Но уже второй сигнал был прерван спокойным знакомым голосом: - "Красная птица", у телефона Лидер. Баррис. Я набрал побольше воздуху: - Полковник Баррис, говорит Джерри Розен. Вы меня помните? Короткая пауза. - Конечно, Джерри. Я ждал, что вы позвоните. - Ну, в этом я и не сомневался, - ответил я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. - Да я просто так, узнать, как вы, и спросить, что дальше... - Одну минуту, пожалуйста. Щелчок и минута молчания, пока полковник говорил с кем-то еще. Наверное, просил определить, откуда звонят. Потом трубка щелкнула снова, и голос Барриса произнес: - Извините, Джерри, но сейчас я занят. Если вы скажете, куда вам перезвонить... - Ясное дело, заняты, полковник! Я в Комптонхиллской водонапорной башне. Здесь вокруг дюжина ваших ребят, так что я и сам занят. Вы перезвоните потом? В трубке послышался резкий вдох. - Мне кажется, вы заинтересовались, - продолжал я. - Да, кстати, вы меня просили позвонить, если я случайно найду доктора Пейсон-Смита или доктора Моргана. Они оба здесь. Я свою часть сделки выполнил. А вы? - Мистер Розен, - ответил он ровным голосом, - я ценю вашу помощь. Если вы сейчас сдадитесь моим людям, я гарантирую вам хорошее обращение... - Такое же, как вчера с Берил Хинкли? - Не знаю, о чем вы говорите, Джерри, но могу вас заверить... Я услышал, как Ричард щелкнул пальцами. Оглянувшись, я увидел, что он жестом просит трубку. - Ладно, полковник, - прервал я его, - мы могли бы продолжить обсуждение, но здесь Дик хочет сказать вам пару слов. Я протянул телефон Пейсон-Смиту, он зажал его между плечом и щекой. - Полковник Баррис? - спросил он, не прекращая бег пальцев по клавиатуре. - Да, Ричард Пейсон-Смит. Очень рад познакомиться. Длинная пауза. - Да, предложение очень лестное, но боюсь, что не могу вам доверять... нет-нет, это вне обсуждения. "Апач" снова прогудел над башней. Я подобрал прибор ночного видения, переполз по полу к восточному окну, где сидели оба ученых, и выглянул наружу. На резном известняке фундамента занимали позиции еще солдаты, а "Кейуз" барражировал над резервуаром. - Позвольте мне сделать контрпредложение, - продолжал Ричард. - Если вы отзовете своих людей и вертолеты немедленно и дадите нам свободно выйти за стены резервуара, я вам обещаю, что никто не пострадает. "Что за черт?" Я глянул на Пейсон-Смита. Он держал трубку в правой руке, лениво постукивая левой по корпусу компьютера. Джефф Морган больше не паниковал: он сидел за "Компаком" и быстро вводил с клавиатуры какие-то команды. - Нет, сэр, я не шучу, - сказал Ричард. - Мы не намерены сдаваться, ни сейчас, ни... Полковник, будьте добры меня выслушать! Не давая себе труда пригнуться, я рванул на другую сторону комнаты и уставил в небо прибор ночного видения. "Апач" держался на параллельном курсе к "Кейузу", чуть выше водонапорной башни. Оба вертолета были развернуты к нам. Краем глаза я заметил быстрое движение на земле - там солдаты ВЧР отскакивали от башни под прикрытием деревьев и скамеек. Я перевел взгляд на "Пираний": солдаты чуть ли не отталкивали друг друга, спеша побыстрее залезть в машины. Похоже, они отступали. На секунду я почувствовал облегчение... но тут же чуть не выронил прибор из онемевших рук, поняв, что происходит. - "Апач" готовится к ракетному залпу, - крикнул я. - Одну минуту, полковник... Пейсон-Смит заслонил рукой микрофон: - "Руби" подтверждает блокировку прицелов и вооружения. - Пролет "Сентинела" через шестьдесят шесть секунд, - ответил Морган, не отрывая глаз от экрана. - Инициирую связь со спутником и взаимодействие с системой "три К". - Нет у нас шестидесяти секунд! - заорал я. - Вертушка сейчас... - Джерри, - произнес Ричард, - замолчите и отойдите от окна. Я сделал два шага и остановился, глядя на экраны компьютеров. Пейсон-Смит открыл окно с видом разреза "Апача Эй-Эйч-64", а на экране у Моргана была карта Даунтауна Сент-Луиса, и водонапорная башня была обведена красным яблочком мишени. - Мне прискорбно это слышать, полковник, - сказал Пейсон-Смит, снова открыв трубку, - но я вас предупреждал... В западном окне полыхнуло огнем. Я оглянулся и увидел огненный след из-под кабины вертолета, откуда сорвались два запущенных "Хеллфайра". И тогда я бросился на пол. Я не успел вскрикнуть, как взорвалась сверхновая. Ослепительно белая вспышка резанули по глазам, и в ушах рокотали раскаты грома. Окна затряслись, по спине заколотили осколки стекла и задрожал каменный пол. Я лежал, крепко зажмурив глаза и закрыв руками голову, будто это могло защитить от обломков падающей башни. Но она не упала. Свет ослабел и погас, гром затих, пол перестал качаться. Ракеты в башню не попали. Приподнявшись на локтях, я огляделся, все еще не веря, что жив. Пол был усеян стеклянной крошкой от восточного окна и до стены, через пустые рамы тянул холодный предрассветный ветерок и остро пахло горелым авиационным топливом. - Какого хрена тут стряслось? - пробормотал я. - Алло, полковник! Вы меня слышите? Это говорил Пейсон-Смит. Ричард и Джефф уже поднялись с пола, куда спрятались от взрыва. Пейсон-Смит держал в руке телефон и слушал, а Морган тем временем дополз до компьютера и нажал пару клавиш. Вонь горелого бензина усилилась. Я поднялся на колени и глянул в разбитое окно. Из-за стен резервуара поднимался толстый столб густого дыма, закрывающий огни Даунтауна. Слышался шум винтов вертолета, но уже существенно дальше. - Я вам расскажу, что произошло, - говорил в телефон Пейсон-Смит. - "Рубиновая Ось" - я уверен, что знаете, - добралась до исходного кода программ управления в бортовом компьютере вашего "Апача". Где-то снаружи перекликались солдаты, очевидно, так же недоумевающие, как и я. Пошарив вокруг, я обнаружил прибор там, где его и выронил. - На случай, если вам это не известно, - сказал Пейсон-Смит, - сообщаю, что авионика вашего "Апача" управляется одиннадцатью компьютерами, считая и те, что контролируют системы управления огнем. Пока его ракеты были нацелены на башню, наша подруга "Руби" взяла на себя управление компьютером лазерного наведения. Второй пилот думал, что наводит на нас, но в реальности он не контролировал... Я подполз к восточному окну и глянул в прибор, но увидел лишь черное пятно. Прибор сломался. - Достигнута связь с "Сентинелом", - спокойно доложил Морган. - "Руби" выполняет перехват. Ричард улыбнулся и поднял палец. - Да, полковник, - сказал он в телефон. - "Руби" перехватила управление приборами автоматического наведения, и когда "Апач" выпустил свои "Хеллфайры", они оказались перенацелены на ваш второй вертолет. Именно поэтому один из ваших вертолетов оказался выведен из строя, а второй не в состоянии нас атаковать... Он замолчал и послушал. - Нет, полковник, - ответил он, - это было бы неразумно. Спросите у стрелка "Апача". На этом вертолете все управляется компьютерами. Если он попробует выпустить другую ракету или открыть огонь из пушек, он попадет куда угодно, только не в нас, - в том числе и в ваших людей на земле... Прошу прощения, сэр. Я пытался вас предупредить, но вы не желали... Уже и без прибора было видно, как выскакивают солдаты из люка, где они пересиживали ракетный залп, и бегут к башне. Я наклонился ближе к окну, стараясь разглядеть, что они делают. Тра-та-та-та! Услышав автоматную очередь, я присел. - Они посылают наземные войска! - крикнул я. Окно надо мной разлетелось, и тоненько дзенькнули срикошетившие об стены пули. Я бросился на пол и пополз на середину комнаты. - Слушайте меня, полковник! "Компак" два раза бибикнул; Джефф Морган пододвинулся поближе - прочитать полученное сообщение. - Так твою мать... - шепнул он. - Они нас перехитрили. Ричард повернулся к нему, вопросительно подняв брови. - "Руби" сообщает, что с авиабазы "Скотт" поднялся реактивный самолет, - доложил Морган. - Велика вероятность, что это - "Уай-Эф-22". На экране "Компака" появилось окно, изображающее "Уай-Эф-22 - Молния-2" в плане и в профиль. Небольшой двухмоторный самолет, похожий на гибрид "Эф-18 Шершень" и истребителя "Стелс". - Простите, полковник... - Ричард прикрыл рукой микрофон. - Подлетное время? Морган ввел с клавиатуры запрос, потом покачал головой: - Пять минут тридцать секунд. "Руби" сообщает, что бортовые компьютеры ей не доступны - там программа, в которую она еще не проникла. "Сентинел" пытается его обнаружить, но этот гад жмется к траве. - Наземное слежение? Стук клавиш потонул в треске автоматов под башней. - Ничего не выходит, - ответил Морган, качнув головой и глядя на экран. - Тепловое излучение отсутствует... воздушные возмущения пренебрежимо малы... "Сентинел" что-то нашел, но захватить не может. Пилот успевает уйти. Военно-воздушная база "Скотт" находится в Иллинойсе, недалеко от Сент-Луиса на той стороне Миссисипи. "Уай-Эф-22" был сделан как раз для заданий такого рода: отклоняющий луч радара фюзеляж, слабо видимая краска, двигатели, оставляющие минимальный тепловой след. Даже уходя от радаров, истребитель будет здесь через считанные минуты, и его "Сайдвиндер" наверняка закончит работу, не удавшуюся "Хеллфайру". - Где "Сентинел"? - крикнул Ричард. - Точно над нами. - Дай ему инструкцию... Не надо, я сам. - Пейсон-Смит пододвинул к себе "Эппл" и толкнул ко мне по полу телефон. Начав вводить команды в компьютер, он приказал мне: - Удержите его на проводе. Объясните ему, что мы не блефуем. Я схватил трубку: - Полковник Баррис? - Розен? Скажите этому маньяку: что бы он ни планировал, это не выйдет. - Баррис говорил спокойно, но сквозь это спокойствие слышался подавляемый гнев. - Если вы не выйдете из дверей прямо сейчас, мои люди их высадят, и я не могу гарантировать, что они будут брать пленных. Если до сих пор я был напуган, то от этой последней капли взбесился. - Баррис, попробуй чего-нибудь поновее! - заорал я. - Да если бы твои люди хотели выбить дверь, они бы давно уже это сделали! И ты знаешь, и мы знаем, что ты нас тут держишь, пока твой самолет не прилетит и не поставит точку! - Какой еще самолет? - Подлетное время три минуты, - доложил Морган. - Да тот, который ты поднял со "Скотта", дурак ты надутый! - Я чуть не рассмеялся в ответ на его попытки сыграть недоумение. - Ты что, думал, мы не знаем? Да у нас глаза в небе, у тебя в компьютерах, даже у тебя в сортире! - Послушайте, Розен... - Теперь ты меня послушай для разнообразия! - Не обращая внимания на автоматный огонь, я сел на полу. - Ты не собираешься нас отпускать, как ты никогда не собирался оставить в живых моего друга! Но теперь ботинок на твоей ноге! И ты выкручиваешься, а не я! Тебя поставили раком, Баррис, и это я, кто... Неожиданно Пейсон-Смит выхватил у меня телефон. Я дернулся за ним, но Ричард оттолкнул меня свободной рукой. - Полковник? - спросил он. - Я сожалею о допущении подобных выражений, но... да, это возмутительно, но по сути мой друг прав в своих оценках. Я отполз от него и, лавируя на четвереньках между осколками стекла, подполз к окну, выходящему в сторону Даунтауна. Стрельба снова затихла; несомненно, солдаты получили приказ командиров прекратить огонь и укрыться. - Время подлета три минуты. Я встал на колени и выглянул в разбитое окно. Вчерашние тучи ушли, оставив темно-синее небо. На востоке пробивались первые лучи нового дня, окрасив розовым серебро Арки и небоскребы Даунтауна. Вдали можно было разглядеть овальную чашу стадиона Буша, где мой друг и благодетель Джордж Баррис все еще строил планы нашего истребления. - Полковник Баррис, - сказал Пейсон-Смит, - у нас мало времени, и потому я говорю прямо. "Сентинел-1" в настоящий момент находится над городом и его лазер нацелен прямо на стадион Буша. Спутник полностью находится под контролем "Рубиновой Оси", и я дал ей инструкции открыть огонь над стадионом, если вы не отведете ваши силы и не дадите истребителю приказ отменить атаку... Я уже видел узкий туманный белый след в небе, направляемый маленькой серебряной точкой. "Уай-Эф-22" шел по небу крутым зигзагом, уходя от следящих систем "Сентинела". Еще минута - и он будет над нами. - Я знаю, что вы мне не верите, - говорил Пейсон-Смит, - и потому мне придется произвести демонстрацию. Будьте добры, смотрите внимательно... Оглянувшись, я увидел, как он поднял два пальца. Морган кивнул и ввел новую команду. Я повернулся к окну. Прошла секунда. Две. Три... Иммерсионный след расширился и уплотнился - "Уай-Эф-22" пересек Миссисипи, и пилот направил его на одиноко торчавшую башню. Вдруг из голубого неба вырвался красный луч и ударил в центр стадиона Буша. Ударил - и исчез. - Первый удар, - сказал, не отрываясь от экрана, Морган. Луч появился снова, чуть изменив угол. И снова тут же исчез. - Второй удар, - произнес Морган. - "Руби" подтверждает два попадания. Прошла еще пара секунд, и вдалеке послышались два глухих удара. Над чашей стадиона поднялись черные столбы дыма, как от погребальных костров. Я смотрел в ночное небо, но не видел ничего, кроме звезд. Если "Сентинел" был одной из них, то отличить его от других я никак не мог бы. - Эти два вертолета были уничтожены на площадке "Сентинелом". - Ричард Пейсон-Смит говорил отчетливо, прямо и напористо. - Сейчас под прицелом спутника находится ваш кабинет. Если вы не отмените атаку и мы погибнем, "Рубиновая Ось" все равно прикажет спутнику вас уничтожить, а на следующих витках - через каждые три часа - уничтожать по одной военной цели на территории Соединенных Штатов. Я снова выглянул в окно. Истребителя я не видел, но слышал высокий, почти скулящий звук его двигателей. "Уай-Эф-22" шел над городом, быстро приближаясь. Ричард остановился, послушал секунду и покачал головой. - Сэр, торговаться нет времени. Отзывайте его сейчас же... Последние несколько мгновений было тихо. Никто не двигался. Пейсон-Смит внимательно смотрел на экраны, прижав к уху телефон. Джефф Морган согнулся чуть ли не пополам, закрыв руками голову. Я смотрел в окно, и сердце вдруг стукнуло и куда-то пропало. Раздался высокий тонкий визг, и "Уай-Эф-22" вылетел прямо на нас. Пройдя в нескольких десятках метров над крышами домов, он взвыл над резервуаром и свернул направо, показав уныло-серую изнанку стрельчатых крыльев. Комптон-Хилл тряхнуло звуковой волной, и самолет пошел вверх. Поднявшись метров на триста, он перевернулся, скользнул влево и лег на обратный курс. У меня снова забилось сердце. - Благодарю вас, полковник, - сказал Ричард. - Конечно, будем держать связь. С этими словами он выключил телефон, положил его на пол и глубоко вздохнул. - Что ж, джентльмены, - сказал он. - Я думаю, мы еще некоторое время поживем. 22. СУББОТА, 19:46 Шикарные лимузины выстроились на Четвертой улице напротив отеля "Адаме Марк", ожидая своей очереди подъехать к главному входу. Из-под голубого навеса выбегали лакеи в униформе и распахивали дверцы лимузинов. Оттуда выходили женщины в шелковых платьях и шляпках и мужчины во фраках с белой бабочкой. Пустой лимузин отъезжал прочь, на его место становился следующий, и процесс повторялся. Трайк терпеливо ждал своей очереди подъехать к дверям, не обращая внимания на любопытные или возмущенные взоры гостей бала на его рикшу. По случаю такой оказии он надел черный галстук и шоферскую кепку; надо сказать, что с его застиранной футболкой и шортами парашютной ткани они составляли неповторимый ансамбль. Когда он подъехал к дверям, лакеи старались скрыть усмешку. У рикши не было дверей, и никакой леди не надо было помогать оттуда выбраться, но я, выбираясь с заднего сиденья, все же дал доллар одному их этих ребятишек. - Что прикажет милорд? - спросил Трайк, усиливая оксфордский акцент. - Сегодня вы мне не понадобитесь, Дживс. - Я сунул руку в карман пальто и протянул ему десятку. - До конца вечера вы свободны. - Очень хорошо, сэр. Он сложил бумажку и сунул ее в поясной карман шорт, в то же время изучая двух молодых женщин в тонких черных платьях, входящих в дверь. Они поймали его взгляд и прыснули, закрываясь перчаткой. - Если вы найдете дебютанток, нуждающихся в услугах джентльмена, - добавил он, протягивая мне телефонную карточку, - будьте добры дать мне знать, и я немедленно вернусь. - Спасибо, Трайк, что подвез. Он усмехнулся, нажал на педали и съехал с бровки. Швейцар в дверях хмуро глядел на меня. Я поймал его негодующий взгляд и пожал плечами. - "Роллс" сломался, - бросил я ему, проходя мимо. - Знаете, как это бывает... Оставив пальто и кепку, я остановился перед зеркалом и обследовал свой внешний вид. Белый галстук и жилет, черный фрак и брюки, запонки с искусственными жемчужинами и манжеты. Хоть сейчас дирижируй симфонией. Давно уже я не выходил в белом галстуке. Единственное, из-за чего когда-то пришлось обзавестись ласточкиным хвостом, - Марианна настаивала на торжественной свадьбе. Ей сильно не понравилось, что пришлось доставать мои вещи с антресолей и везти ко мне в Даунтаун, но это был единственный для меня способ попасть на главное событие в общественном календаре Сент-Луиса. В этот вечер никто в джинсах и летной куртке на квартал не мог подойти к отелю "Адаме Марк". Ибо сегодня был Бал Пророка Под Вуалью, и я пришел в самый фешенебельный отель Сент-Луиса, чтобы окончить историю, над которой работал. Мы вышли из водонапорной башни, и никто нас не арестовал. Как и требовал Пейсон-Смит, все окружившие нас солдаты ВЧР ушли. Они погрузились в свои "Пираньи", "Апач" полетел на стадион Буша, и когда в парке не осталось никого, кроме нескольких офицеров полиции и санитаров, хлопочущих у обломков вертолета, "Руби" сообщила, что выход безопасен. Близился рассвет, и я устал как собака. Долгая была ночь. Не помню, сказал ли я что-нибудь Моргану и Пейсон-Смиту. Помню только, как шел из парка по пустому тротуару до ближайшей станции Метролинка. Идти было долго, да мне еще пришлось нести пластиковую бакалейную сумку с распечатками, Я все ожидал, что появится машина ВЧР и пара горилл запихнет меня туда прокатиться на стадион, но этого не случилось. "Руби" заверила, что нам дана амнистия: наши дела очищены от ненужных записей, и имена вычеркнуты из списка разыскиваемых. Заговорщики теперь оставят нас в покое, даже если это значит полный их крах. А что им было делать? У них над головой висел дамоклов меч - и не из дамасской стали, а из пучка энергии, и единственным волоском, на котором он держался, было соблюдение условий "Руби"... А что "Руби" хочет, она получает. Я добрался до Суларда по рассветным улицам, кое-как затащил усталые ноги вверх по лестнице и через выломанную дверь вошел к себе. Не потрудившись снять одежду, из которой не вылезал уже два дня, я бросил сумку на стол, скинул куртку, стряхнул ботинки, плюхнулся лицом вниз на неубранную постель и заснул сразу, как только коснулся подушки. Я думал, что это уже конец, но кое-что впереди еще было. В двенадцать часов, когда колокола церквей звонили полдень, меня разбудило бибиканье Джокера. Я не хотел подходить, но бибиканье продолжалось. Я потянулся через смятый матрац, поднял куртку с того места, где сбросил, и вытащил из кармана ПТ. Я помедлил, открывая крышку. Но вместо лица Джейми на экране нарисовался человек в абсурдном шлеме викинговского типа, и черты его лица скрывала вуаль пурпурного шелка. Внизу экрана возникло окно, и в нем поплыли курсивные строки: "Повелеваю Вам явиться на Ежегодный Бал в честь Его Величества Пророка Под Вуалью и его Двора Любви и Красоты В субботу вечером, апреля двадцатого дня, Две тысячи тринадцатого года В Бальном зале Сент-Луиса "Адамс Марк". Я уставился на экран. Получить приглашение на Бал Пророка Под Вуалью - это тебе не выиграть бесплатный билет на матч "Кардиналов". Это пропуск в высший эшелон высшего общества Сент-Луиса. Чтобы получить такое приглашение - даже в последний момент по е-мейлу, нужно быть или богатым, или знаменитым, а лучше - и то, и другое. Поскольку я ни тем, ни другим не был, честь выглядела несколько странной. Насколько знаменит Бал Пророка Под Вуалью? Да настолько, что Роберт Митчем о нем упомянул в первой версии "Плаща страха" - вот насколько. Общество Пророка Под Вуалью возникло в 1874 году как тайное общество сливок сент-луисского высшего класса. В основе была какая-то бессмыслица, написанная мистическим ирландским поэтом о некоем Хашимал-Мугунне, правившем несуществующим государством между Древней Персией и Хоросаном. Общество перестало быть секретным около 1894 года, когда был дан первый ежегодный Бал Пророка Под Вуалью, посвященный возвращению Пророка в Сент-Луис. На самом деле он никогда оттуда никуда не девался - он сам был членом Общества, но эта роль переходила каждый год к другому, и имя нового Пророка держалось в строжайшей тайне. Постепенно бал превратился в изысканную вечеринку для дебютанток высшего городского общества, так называемого двора любви и красоты, когда одну из них выбирали королевой года. Около пятидесяти лет подряд Бал Пророка Под Вуалью происходил под Рождество, но в прошлом году Общество решило перенести бал на апрель. Поскольку Даунтаун только-только восстанавливался из развалин, а на северной и южной окраинах города случались беспорядки, казалось неуместным устраивать увеселение для горстки богачей, пока остальные граждане переносят тяготы и лишения. Но мне-то как попало приглашение? Я перешел к диалоговому окну Джокера. "Руби", это ты?" - ввел я с клавиатуры. Приглашение исчезло, и появилась строка: "Я здесь". "Что случилось? Это ты мне послала приглашение?" "Я организовала его посылку". "Не понимаю", - ввел я. "Разъяснение: я организовала внесение твоего имени в список гостей Бала Пророка Под Вуалью. Извещение, полученное тобой, стандартное для тех, кого приглашают в течение последних шести - сорока восьми часов. Тебе также доставят праздничный подарок в виде вазы роз. Примечание; торжество начинается в 20 часов 00 минут. Официальный костюм с белым галстуком обязателен". Я улыбнулся. В этой конуре ваза роз мне пригодится разве что как пивная кружка. Я набрал ответ: "Спасибо, но я все равно не понимаю, зачем". "Ты много сделал для меня. Это моя благодарность". Тут я расхохотался. Приглашение на Бал Пророка Под Вуалью - вроде как дать голодному ребенку коробку роскошных шоколадных конфет. Сладко и вкусно, но не питательно. "Если ты в самом деле хочешь меня поблагодарить, - написал я, - то положи на мой счет миллион долларов". После короткой паузы появился ответ: "Сделано. Нужно ли тебе что-нибудь еще?" Я чуть не выронил Джокера. Можно было не спрашивать, шутка ли это, - для "Руби" было проще простого взять мой счет в компании Боатмена "Бэнк энд траст" и вписать туда единицу с шестью нулями. Деньги для нее ничего не значили; единственной реальностью были биты и байты информации, которыми она манипулировала за наносекунды. Что Бог хочет, Бог получает. Соблазн был велик, но что скажет налоговое управление? Секунду я боролся с соблазном, потом написал: "Прошу отменить. Я просто шутил, и это лишь принесет мне проблемы". Еще пауза и ответ: "Сделано. На твоем сберегательном счете больше нет $1000000. Однако я позволила себе отменить все твои текущие долги, настоящие и прошлые. Приемлемо ли это?" Да. Вот так вдруг узнать, что одним ударом оплачены все твои долги, кредитные карты, телефонные счета и прочее, и ни один аудитор не придерется. - Это хорошо, по я все еще не получил ответа на первый вопрос. Зачем мне идти на Бал Пророка Под Вуалью? "Список принявших приглашение на сегодняшний бал скоро будет тебе прислан. Изучив его, ты поймешь, зачем я организовала твое присутствие на этом балу". Экран опустел, и лицо Пророка Под Вуалью исчезло одновременно с последними строками, но я не успел задать очередной вопрос, как появилось последнее сообщение: "Сейчас я обратилась к тебе в последний раз. Наблюдать за тобой буду всегда. До свидания, Джерри Розен". Потом по экрану поплыл длинный список имен, расположенный по алфавиту. Просматривая его, я протяжно свистнул. Последний подарок "Руби" стоил потери миллиона баксов. Я фланировал по вестибюлю, любуясь на изысканные ледяные скульптуры возле окон зеркального стекла, а потом присоединился к группе поздних гостей и поднялся с ними в лифте на четвертый этаж. Люди в вечерних костюмах ценой в чей-нибудь месячный доход слонялись по вестибюлю чуть-чуть навеселе после долгого эпикурейского обеда у "Тони" или "Мортона". Завидуя их расслабленности, я подумал было заглянуть в бар на уровне лож и тяпнуть пива, но оставил эту мысль, увидев, что банка "Буша" обойдется мне в пятерку. Кто-то сказал, что богачи - это те же бедняки, только с деньгами. Он только забыл сказать, что богачи легче сорят этими деньгами - по той же причине. Да и к тому же время шло к восьми вечера, и скоро должна была начаться церемония. Я пошел прямо в Бальный зал Сент-Луиса, где капельдинер в красной униформе проверил мое имя в списке и отступил в сторону, пропуская меня внутрь. Бальный зал был длинен и широк. С потолка свисали хрустальные люстры, спускаясь к наклонному помосту, рассекавшему зал пополам и спускавшемуся от закрытого красной портьерой входа к большой сцене в другом конце. Посередине сцены стояли два пустых трона, а декорация изображала двор средиземноморской усадьбы на закате. Зал был почти заполнен, богатые и сильные мира сего расселись по рядам, слушая оркестр из тридцати живых музыкантов, а тот наигрывал попурри из старых маршей и аранжированных поп-хитов. Уклонившись от капельдинера, желавшего усадить меня на ближайшее свободное место, я пошел вдоль центрального прохода, разглядывая лица хорошо одетых мужчин и женщин. Люстры уже стали меркнуть, когда я заметил Кейла Мак-Лафлина. Он сидел в середине зала недалеко от помоста. Рядом с ним сидела его жена - пожилая худощавая пепельная блондинка. Они внимательно смотрели на сцену и не обратили внимания, когда я проскользнул на свободное кресло рядом с ними. Огни погасли, оркестр заиграл мелодию из фильма "Мост через реку Квай", портьеры главного входа раздвинулись, и взвод копьеносцев в красной форме и в голубых шлемах пошел торжественным маршем по пандусу к сцене. Знаменосцы несли флаги Соединенных Штатов, штата Миссури и Общества Пророка Под Вуалью, а остальные - длинные пики: члены Общества Пророка Под Вуалью, назначенные в почетную стражу королевства Хороссан. Но при всей этой воинственной торжественности их регалии не годились бы ни для одной хоть сколько-нибудь уважающей себя армии. У многих в качестве медалей на туниках висели пробки от пива, несколько копьеносцев шли с фальшивыми бородами или в масках чудовищ, кто-то в солнечных очках или хирургических масках. У острия одной пики болтался воздушный шарик, с другой свисал женский лифчик. Толпа ритмично захлопала в такт оркестру, и потешные солдаты прошли по помосту на сцену. Там они разделились на две группы и встали по обе стороны от тронов. В этот момент Мак-Лафлин посмотрел наконец в мою сторону. Я улыбнулся ему. Он снова отвернулся к сцене. Там капитан гвардии подошел к стойке микрофона и торжественным, напыщенным голосом провозгласил: - _Имеем честь представить... его величество мистический Пророк Под Вуалью!.. И его королевский двор любви и красоты!_ Два музыканта появились у входа и затрубили в фанфары. Затем еще раз распахнулись портьеры и пропустили высокую фигуру. Пророк Под Вуалью, сопровождаемый Королевой Любви и Красоты, вступил в свет прожектора и медленно пошел вниз под гремящие в такт овации зала. Края его шелковой тоги задевали пол, а свет прожектора играл на сине-золотой кайме одежды и отражался от викинговского шлема Могучего Тора. Его придворные, тоже под вуалью, как и он сам, ступали с тяжеловесной грацией вслед за ним, сверкая той же кричащей роскошью, хотя и с меньшим блеском. Величие, богатство, зрелище. Все это вместе и еще что-то. Божественное право королей, законных или самозваных. Шампанские мечты, икорные фантазии, лелеемые многими, - и большой соблазн отдаться этой роскоши, пусть даже на один вечер. Но, глядя на Пророка Под Вуалью и его двор, идущих через Бальный зал, я не мог избавиться от мысли: как там тот больной ребенок, что я видел четыре дня назад; ребенок, свернувшийся на руках у матери под ледяным дождем в Муни? Ел он сегодня хоть что-нибудь? Попала его мать в камеры под стадионом? А еще, зная то, что я знал о человеке, укрывшемся под вуалью пророка, значила ли для него хоть что-то судьба ребенка? Что предскажешь, Пророк Под Вуалью? Мак-Лафлин, аплодируя, повернулся ко мне. Сперва он смотрел, как человек, который увидел знакомое лицо, не может вспомнить, кто это, но потом его лицо исказилось - это он вспомнил, когда и где мы встречались. Я наклонился к нему: - Это так развлекаются богатые? Тут он посмотрел на меня прямо. - Мистер Розен, - произнес он с подчеркнутой официальностью. - Какой неожиданный сюрприз. - Что да, то да, - подхватил я. - Сложись все чуть по-другому, я был бы уже мертв. Он ничего не сказал, а попытался сосредоточить свое внимание на сцене, где Пророк Под Вуалью и его королева занимали места на тронах. Я подождал, пока у хлопающих устанут руки и они сделают паузу, и тогда наклонился к нему снова. - А знаете, - сказал я, - Стив Эстес отлично входит в роль. - Не понимаю, о чем вы говорите. - Да посмотрите на него. - Я мотнул головой в сторону сцены. - Сидит на троне, лицо под маской, а все перед ним склоняются и ползают. - Я пожал плечами. - Работа как раз для него. Мак-Лафлин был ошеломлен. Он уже открыл было рот - задать очевидный вопрос, как капитан строевым шагом протопал к микрофону. - _Его мистическое величество! Пророк Под Вуалью! Повелел мне представить славных дев! Его двора любви! И красоты!_ Снова запели фанфары, снова распахнулись портьеры. Оркестр заиграл "Великолепие и обстоятельства", и первая сияющая дебютантка выплыла на сцену, сопровождаемая улыбающимся, но слегка взволнованным отцом. Всплеснув руками - с соблюдением правил хорошего тона, - когда объявили ее имя, она начала путь по помосту на сцену. Любопытство Мак-Лафлина возобладало. Продолжая механически хлопать руками, он наклонился ко мне: - Как вам удалось... - Узнать Пророка Под Вуалью? - Я усмехнулся, не обременяя себя аплодисментами. - Да мне "Руби" сказала. "Рубиновая Ось". Он побледнел. Я подождал, смакуя неприятную для него минуту, а потом добавил: - "Руби" мне рассказала о многом. Да вообще-то завтра это все можно будет прочесть в газетах. Мак-Лафлин перевел взгляд на помост и аплодировал, пока следующая дебютантка наслаждалась своей порцией славы и света. Его супруга посмотрела на него, потом на меня, и выражение вежливого приветствия на ее лице сменилось некоторым смущением, когда она заметила замешательство супруга. Его лицо стало напряженным, как походка идущей по помосту дебютантки, и было отчего. У него тут намечался собственный выход на сцену. - У вас есть какая-то причина меня искать? - спросил он свистящим шепотом. - Мне надо вам задать несколько вопросов, - ответил я. - Это займет буквально минуту. Од наклонил голову, потом повернулся и сказал что-то жене. Та продолжала аплодировать очередной идущей по помосту девушке. Я встал и пропустил его, а потом пошел за ним вниз по проходу. Капельдинер закрыл за нами дверь, и мы вышли в пустое фойе. Издалека доносились музыка и аплодисменты, но здесь мы были одни, если не считать нескольких официантов, накрывающих столы. Мак-Лафлин крупными шагами подошел к окну и повернулся прямо ко мне. - Итак, - сказал он, отведя манжету и глянув на свой "Ролекс", - у вас есть минута. Что вам угодно? Я вытащил из кармана Джокера, включил режим звукозаписи и сказал в микрофон: - Меня зовут Джерри Розен. Я репортер газеты "Биг мадди... - Я знаю, кто вы, - перебил он. - В чем дело? Дело было в том, что он говорил с репортером, и я хотел, чтобы он это знал. - Я работаю над статьей об участии "Типтри корпорейшн" в заговоре с целью ниспровержения законно избранного правительства Соединенных Штатов... - Ничего об этом не знаю, - ответил он автоматически. - О Соединенных Штатах или о заговоре? - Я не знаю ничего ни о каких заговорах, - ответил он. - Значит, вы отрицаете, что целью программы "Сентинел" было подавление гражданских беспорядков в США, даже если это означало использование оружия спутника против американских граждан? У Мак-Лафлина отвисла челюсть. - Как? Откуда вы... - Невероятным усилием он взял себя в руки: - Я не понимаю, о чем вы говорите. - Вы утверждаете, что не знали о планах применения "Сентинела" против каскадийских вооруженных сил? За моей спиной - я услышал - открылась и закрылась дверь зала. Кто-то широкими шагами приближался к нам. Глаза Мак-Лафлина метнулись в ту сторону, но я не оглянулся. Я и так знал, кто это. - Мне ничего не известно о такого рода вещах, - твердо произнес Мак-Лафлин. - Более того, это звучит как... э-э... бредовая фантазия. Вы уверены в своих фактах, мистер Розен? - На сто процентов, мистер Мак-Лафлин, - ответил я. - И к тому же это не "мои" факты. Все сведения взяты из правительственных документов, открытых моей газете "Рубиновой Осью". - Да, ну кто же поверит компьютеру, Джерри? - спросил, подойдя сзади, Пол Хюйгенс. Его присутствие меня не удивило: он значился в списке и, очевидно, увидел, как я выходил с его боссом. Я оглянулся: он был, как всегда, нагл и самодоволен, большие пальцы засунуты в проймы жилета, и улыбался, как кот, сожравший канарейку из пословицы. - Хороший вопрос, Пол, - ответил я. - Ответ мы узнаем, когда начнутся звонки из других газет, имеющих те же документы. Улыбку с него стерло, как тряпкой, руки опустились вниз. - Каких еще газет? - спросил он. - Ты это про кого? Я пожал плечами: - "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост", "Сан-Франциско кроникл", "Миннеаполис стар-трибюн", "Бостон глоб-геральд"... да, конечно же, еще и "Пост-диспэтч". Это для начала. Уверен, что телеграфные агентства тоже заинтересуются. Плюс телевизионные сети, "Тайм", "Ньюсуик", "Роллинг Стоунз", "Нью-Йоркер" - да все, кому сегодня отправили копии. У Хюйгенса был такой вид, будто он вдруг с тротуара увидел падающий на него десятитонный сейф. Мак-Лафлин, кажется, задрожал, густо покраснел, стал открывать и закрывать рот, но сказать ничего не мог. Я обругал себя, что не взял с собой Джаха. Такую фотографию я бы повесил у себя на стене в рамочке и каждый раз, когда хотел бы проклясть судьбу, сделавшую меня журналистом, мне достаточно было бы посмотреть на нее и вспомнить, зачем мне эта грязная, дешевая, неблагодарная работа. К Мак-Лафлину вернулся голос. Он шагнул ко мне и наставил на меня палец. - Если они хоть слово об этом напечатают, - сказал он низким и зловещим голосом, - мы вас за клевету засудим до гроба. Я посмотрел ему в глаза. - Да нет, - спокойно ответил я, - вы этого не сделаете. Потому что это не мои домыслы. Это подписанные вами документы. И у меня в доказательство этого копии имеются... - Всякое бывает, - сказал Хюйгенс. - Иногда с неосторожными людьми случаются неприятности... - Разговор записывается, Пол. - Я глянул на Джокера. - Ты не хотел бы выразиться яснее? Хюйгенс заткнулся. - К тому же, - продолжал я, - я всего лишь первый репортер, желающий получить ваши комментарии. Если вы не поняли намека, то есть еще целая куча людей, имеющих на руках те же материалы. У Мак-Лафлина задрожала бровь. - Первый репортер? - спросил он и посмотрел на Хюйгенса, который явно почувствовал себя неловко. - Что вы хотите этим сказать? - То, что говорю. Я опередил других на старте - но только на старте. У остальных пару дней займет подготовка, но скоро они вам о себе заявят. Хюйгенс пододвинулся чуть ближе к Мак-Лафлину и что-то прошептал ему на ухо. Я не обратил внимания, проверяя свои заметки на ПТ. - Теперь, - сказал я, - несколько слов об убийстве Кима По, Берил Хинкли и Джона Тьернана... - Без комментариев, - ответил Мак-Лафлин. - Но Ким и Хинкли были ведущими учеными "Типтри корпорейшн", участвующими в проекте "Сентинел". Вы ведь должны как-то реагировать на их безвременную... - Без комментариев! - отрезал Мак-Лафлин. - Все заявления, которые мне придется на эту тему делать, будут идти через наш отдел по связям с общественностью. Он отступил назад с лицом почти таким же белым, как бабочка у него на шее. - Интервью окончено, мистер Розен. Теперь, если вы меня извините... - Разумеется, мистер Мак-Лафлин. Благодарю, что потратили на меня время. Желаю приятно провести остаток вечера. Мак-Лафлин замешкался. Если бы взгляд мог убивать, у меня во лбу тут же была бы дырка, прожженная будто лазерным лучом. Но он уже раз попробовал - и не вышло. Он резко повернулся и пошел в зал, так твердо ставя ноги, что у него, казалось, колени щелкали. Капельдинер открыл перед ним дверь, раздались уже несколько подусталые аплодисменты очередной дебютантке, и дверь закрылась. - Выключи эту штуку, - сказал Хюйгенс. Я глянул на него. Не было ничего такого, что он мог бы мне сказать - для печати или нет. Хюйгенс остановил Мак-Лафлина, пока тот не сказал ничего лишнего, и вряд ли меня ждала многочасовая исповедь типтрийского праведника в аду. - Ради Бога, Пол. - Я щелкнул выключателем и сунул Джокера в карман. - О чем ты хочешь спросить? - Кем ты себя считаешь - киногероем? Чего ты добиваешься? Я пожал плечами: - Я репортер. Ты это сам говорил. Я просто задаю вопросы, которые хотели бы задать многие, если бы у них было время, случай и настроение. - И ты думаешь, это тебе что-нибудь даст? - Хюйгенс покачал головой. - До чего же ты наивен! - Ладно, - сказал я, - пусть так. У тебя - суд любви и красоты. У меня - суд общественного мнения. Посмотрим, кто победит. Хюйгенс не ответил. Засунув руки в карманы, он ответил мне мрачным взглядом. Он знал результат игры, и я тоже. - Увидимся на страничке юмора, - бросил я на Прощание и пош