е могу помочь вам найти его. Я ничего о нем не знаю. Он ведь просто уехал отсюда. Его призвали в армию. Вы ведь это знаете, так? Вы же служили там с ним. А как вы узнали мое имя? -- От его родителей. У меня сложилось впечатление, что оба они уверены, что Виктор мертв. -- Неудивительно, -- ответил Симро. -- Знаете ли, я считаю, это очень хорошо, что вы ищете Виктора. Вернее, что его вообще кто-то ищет. Но я никогда не получал от него даже открытки. Вы говорили с Дебби Макжик? Теперь она Дебби Туза. Пул сказал, что она тоже ничего не получала от Виктора. -- Что ж, наверное, это не удивительно, принимая во внимание обстоятельства, -- в голосе Симро послышалось смущение. -- Вы думаете, он все еще чувствует себя виноватым из-за того, что дезертировал? -- Не только это. Я думаю, эта история так и не распуталась до конца, правда? Пул согласился, что скорее всего нет, спрашивая себя, на что намекает его собеседник. -- Кто станет проверять? Ведь для этого пришлось бы отправиться в Бангкок, правда? Майкл сказал, что да, и так он и сделал. -- Итак, это было просто совпадение, да? Или как? Мне всегда это казалось очень странным. Единственный парень, который был еще хуже, чем он, не единственный парень, который тоже был неудачником, и даже в еще большей степени. -- Не уверен, что я понимаю, о чем это вы, -- признался наконец Пул. -- Да о Денглере, -- сказал Симро. -- Это выглядело очень странным. Я тогда думал, что он, должно быть, убьет его там. -- Спитални знал Денглера до того, как они попали во Вьетнам? -- Да, конечно. Все знали Денглера. Все подростки нашего возраста. Вы, наверное, представляете себе, как бывает обычно у всех на языке парень, чья одежда скорее напоминает лохмотья и все такое. На Денглера смотрели как на мусорную корзину. -- Только не во Вьетнаме, -- сказал Майкл. -- Там все было иначе. -- Что ж, Спитални ненавидел Денглера. Когда стоишь немногого, всегда ненавидишь того, кто еще ниже. Пул чувствовал себя так, будто только что вставил палец в розетку. -- Поэтому, когда в газетах написали, что Мэнни Денглер погиб, а Вик убежал, я подумал, что за этим наверняка кроется нечто большее. Так подумали все, кто знал Мэнни Денглера. Но никто не ждал, что получит от него открытку. Я хочу сказать... Когда Пул повесил трубку, Тим Андерхилл смотрел на него глазами, напоминающими два светящихся блюдца. -- Они знали друг друга, -- сказал Пул. -- Ходили в одну школу. Денглер был единственным, кому доставалось еще больше Спитални, если верить Маку Симро. Андерхилл удивленно покачал головой. -- Я никогда даже не видел, чтобы они разговаривали друг с другом, кроме одного раза. -- Спитални договорился встретиться с Денглером в Бангкоке. Он заранее задумал убить его. Они договорились о месте и времени встречи. Совсем как с теми французскими журналистами спустя четырнадцать лет. -- Это было первое убийство Коко. -- Но без карты. Потому что оно должно было выглядеть как уличная потасовка. -- Черт побери! -- сказал Пул, набирая еще раз номер Дебби Туза. На этот раз подросток громко закричал: -- Мам!!! Что это за мужчина? -- Я сдаюсь. Кто же вы? -- сказала Дебби, взяв трубку. Пул объяснил, кто он и почему звонит еще раз. -- Да, конечно Вик знал Мэнни Денглера. Все его знали. Мало кто разговаривал с ним, но все знали в лицо. Припоминаю, что Вик любил подразнить его иногда. Это было жестоко, и мне это не нравилось. Я думала, вам все об этом известно. Именно поэтому все и показалось мне тогда таким запутанным. Я все пыталась понять, что могли эти два человека делать вместе. Мой муж, Ник, думал, что Вик убил Денглера, но все это глупости -- Вик не мог совершить ничего такого. Пул договорился с Дебби вместе позавтракать на следующий день. -- Спитални прибыл к нам во взвод и обнаружил там Денглера, -- сказал Андерхилл Мэгги. -- Но для Денглера все было по-другому -- теперь его все любили. Он поговорил с ним об этом или попытался посмеяться? Что он сделал? -- Это Денглер, скорее всего, поговорил с ним, -- возразил Майкл. -- Сказал, что многое изменилось с тех пор, как они вместе ходили в школу. Давай сделаем вид, что никогда не встречались раньше. В каком-то смысле они ведь действительно никогда не встречались раньше -- Спитални никогда не встречал нашего Денглера. -- А когда они вышли из пещеры, -- вспомнил Андерхилл. -- Ведь Денглер произнес тогда что-то вроде: "Не беспокойся об этом. Что бы там ни было, это было очень давно". Я-то думал, что он говорит о... -- Я тоже -- о том, что сделал внутри, в пещере, Биверс. Я думал, что он уговаривает Спитални не вспоминать об этом. -- А он говорил о Милуоки. -- Он имел в виду и то, и другое, -- сказала Мэгги. -- С начала до конца и обратно, вспомните. И он знал, что Спитални не сможет справиться с тем, что случилось с ними в пещере. Он с самого начала знал, кто такой Коко. -- Неожиданно Мэгги зевнула, закрыв глаза, как котенок. -- Извините меня. Слишком много впечатлений для одного дня. Думаю, мне лучше пойти лечь. -- Спокойной ночи, Мэгги, -- сказал Андерхилл. Пул подошел вслед за Мэгги к двери, чтобы тоже пожелать ей спокойной ночи, и, повинуясь внезапному порыву, вышел вслед за ней в коридор. Мэгги удивленно подняла брови: -- Собираетесь проводить меня до номера? -- Кажется, да. Мэгги пошла по коридору в сторону своей двери. Здесь было намного холоднее, чем внутри. -- Завтра займемся Денглерами, -- сказала Мэгги, вставляя ключ в замок. В огромном тускло освещенном коридоре девушка казалась особенно маленькой. Майкл кивнул. Взгляд, которым ответила ему Мэгги, стал как бы глубже. Пул неожиданно представил себе, как он обнимает Мэгги, как ее теплое упругое тело прижимается к нему. Затем он вдруг почувствовал себя кем-то вроде Джорджа Спитални, когда тот пялился на Мэгги Ла. -- Завтра -- Денглеры, -- повторил он. Мэгги как-то странно посмотрела на него. Он не мог сказать точно, не почудилось ли ему, что глаза ее как-то посерьезнели. Впрочем, Пул так страстно желал в этот момент дотронуться до Мэгги, что, возможно, ему все это показалось. -- Хотите зайти? -- спросила Мэгги. -- Не хочу мешать вам укладываться, -- сказал Майкл. Девушка улыбнулась и исчезла за дверью. 6 Гарри Биверс стоял посреди Мотт-стрит и оглядывался. Он думал о том, что надо изобрести что-то вроде пресловутой "мясорубки" -- какое-нибудь место, где он мог бы наблюдать за Коко до того момента, когда придет время схватить или же убить его. Спитални надо загнать в ловушку, единственный выход из которой контролировал бы он, Гарри. Биверс считал себя мастером в устройстве "мясорубок". Это был проверенный способ. Как и Коко, он должен сам выбрать поле битвы, а затем заманить жертву на территорию, которую облюбовал. Некоторые из объявлений, развешанных Гарри, были давно сорваны и выброшены, другие же так и смотрели на него с фонарных столбов и из витрин магазинов. Биверс двинулся к югу от Мотт-стрит. День был холодный, и кроме него на улице было лишь несколько китайцев, закутанных с ног до головы, с посеревшими от мороза лицами. Ему предстояло сегодня выбрать ресторанчик, который подошел бы для первого рандеву с Коко. Он приведет его туда, успокоит хорошей пищей. Затем надо было придумать, куда он поведет Спитални после еды. Его собственная квартира исключалась, хотя ее уединенность в каком-то смысле была бы на руку. Но надо было выбирать такое место, которое помогло бы потом обеспечить себе алиби. Например, что-нибудь вроде темной аллеи прямо позади полицейского участка. Это было бы почти идеально. Биверс представлял себя выходящим, как Рембо, из темной аллеи, широкоплечим, мускулистым, залитым кровью своего врага. Он небрежным жестом указывает тупоголовым полицейским на распростертое на земле тело Спитални -- вот человек, которого вы ищете. Напал на меня, когда я вел его к вам. Ему надо будет купить хороший нож. И пару наручников. Вы можете защелкнуть наручники на руках у своего противника, прежде чем он вообще успеет понять, что происходит. А дальше можно делать с ним все, что угодно. И открыть наручники, прежде чем он отключится окончательно. На углу Вайард-стрит он немного поколебался, затем повернул на восток и пошел в сторону Конфуциус-Плаза. Свернув на Элизабет-стрит, он сделал несколько шагов и вдруг остановился, решив, что все неправильно. Никаких маленьких китайский ресторанчиков: Коко сразу поймет, что это ловушка, ведь и он знает, что такое "мясорубка". Гарри вернулся на Вайард-стрит и пошел в сторону Боуэри. Этот маршрут был многообещающим. Здесь стояло Конфуциус-Плаза, огромное здание, где располагались офисы и жилые квартиры. На одном углу стоял банк, стилизованный под китайскую пагоду, покрытую красным лаком, через улицу располагался китайский кинотеатр. Бесконечный поток машин тянулся вдоль огромной транспортной развязки, занимавшей почти все пространство от Боуэри до Дивижн-стрит. На небольшом островке посреди развязки возвышалась статуя Конфуция. Здесь, пожалуй, было слишком людно для встречи с Коко. Биверс поглядел через улицу на Конфуциус-Плаза. Здание пониже, этажей, наверное, на пятнадцать, скрывало от обзора нижнюю часть огромной башни. Вид у здании был не слишком шикарный, хотелось поднять глаза вверх, туда, где, наверное, находилась терраса -- деревья и скамейки, что-то вроде зимнего сада. И мысль о скамейках и деревьях натолкнула Биверса на другую мысль. Он почти придумал, где расставит свои сети. Гарри вспомнил парк на углу Малберри-стрит и Бакстер-стрит, в восточной части Чайна-таун. Сейчас парк, скорее всего, пуст, но весной и летом он буквально кишит адвокатами, бейлифами, судьями, полицейскими, отдыхающими от дежурства. Это был Колумбус-парк, и Гарри хорошо помнил его по тем временам, когда сам принадлежал к сословию юристов. Просто раньше этот парк никогда не соединялся в его воображении с Чайна-таун. Колумбус-парк был как бы придатком к комплексу правительственных зданий на Центральной улице. В противоположном Чайна-таун конце парка, на углу Центральной и Бакстер-стрит, стояло здание уголовного суда, в другом конце располагалось низенькое, больше напоминающее тюрьму здание Федерального суда. А дальше к югу, между Уорт-стрит и Перл-стрит, в квартале от парка, находилось еще более важное заведение -- грязное угрюмое здание, в любую погоду источавшее тьму и сырость, где располагался суд Нью-Йорка. Гарри немедленно распрощался с мыслью встретиться с Коко в ресторане. Он назначит свидание в Колумбус-парке. Если Коко действительно поселился в Чайна-таун, то сейчас ему наверняка уже знаком Колумбус-парк, а если он обитает где-то в другом месте, то все равно идея встретиться в парке должна показаться ему наиболее безопасной. Все было идеально. Это будет хорошо выглядеть в книжке, и в кинофильме не хуже. Но все это будет выдумкой. Встреча в Колумбус-парке будет лишь частью мифа. Это не обязательно должно быть правдой, чтобы стать частью мифа. Потому что Гарри собирался заставить Коко думать, что они встретятся в Колумбус-парке, но на самом деле не собирался приходить туда. Гарри должен сначала послать Коко в ложное место, которое и станет для него "мясорубкой". Гарри все еще стоял на углу Вайард-стрит и Боуэри. Он почувствовал, что замерз. К тротуару подъехал черный "Лимузин", из которого вылезли два низеньких коренастых китайца. На обоих были темные костюмы и солнцезащитные очки, волосы зачесаны назад. Они выглядели, как два близнеца-карлика с личиками зомби. Один из них захлопнул дверцу машины, и они стали пробираться сквозь толпу к одному из ресторанов напротив Конфуциус-Плаза. Один из них прошел в нескольких футах от Гарри, не обратив на него никакого внимания, как мимо пустого места. Гарри подумал, что если бы он стоял прямо на пути у китайца, маленький гангстер просто сшиб бы его и прошел по его телу. Гарри двинулся через тротуар к автомобилю. Ему было еще холоднее, чем раньше. В каждой машине, едущей по Боуэри, за каждым окном Конфуциус-Плаза прятались маленькие равнодушные китайцы, которым было абсолютно все равно, жив он, Гарри Биверс, или умер. И как все эти негодяи сумели сделать карьеру и выбраться из своих прачечных? Биверс нагнулся над багажником "Лимузина" и поглядел на шесть слоев безукоризненно наложенного черного лака. Ему показалось, что он заглянул в озеро. Гарри набрал побольше слюны и сплюнул на багажник. Затем он стал глядеть, как слюна постепенно стекает вниз. Потом Биверс отошел от машины и пошел вверх по улице. Он как раз начал говорить себе, что только зря теряет здесь время, а на самом деле надо проверить западную часть Вайард-стрит, как вдруг ряд маленьких китайских ресторанчиков, вдоль которых он шел, неожиданно оборвался и Гарри оказался перед пещерой. Ноги его тут же как бы приросли к земле, а сердце готово было выскочить из груди. Стены двух зданий устремлялись навстречу друг другу и сливались, оставляя внизу довольно широкий проход. Конечно же, это была не пещера -- это была арка. Чуть впереди Гарри увидел за окном сушащееся женское нижнее белье немыслимых голубых и розовых цветов. Рядом с бельем в окне красовались огромные очки, глядевшие прямо на него. Еще чуть дальше светилась вывеска ресторана. Старая китаянка, стоящая за окном, при тусклом освещении казалась Гарри состоящей лишь из морщинистого лба и пары глаз. Гарри немного помедлил перед оптикой, пытаясь заглянуть внутрь через левое стекло огромных очков, красующихся в витрине. За конторкой пустого магазина клерк с панковским коком на голове уставился в "Плейбой" на китайском языке. Стены арки были обклеены плакатами, рекламирующими какую-то китайскую оперу, рок-клубы. Затем шла еще пара магазинов, и арка заворачивала куда-то, где, по предположениям Биверса, должна была оказаться Элизабет-стрит. Указатели показывали дорогу к крохотному ресторанчику под названием "Малайская кофейня", на дверях которого висела табличка с надписью "Закрыто" большими белыми буквами. Еще в нескольких футах, как раз там, где арка как бы заворачивала, была выложенная кафелем лестница, ведущая вниз. Над лестницей красовалась нарисованная на стене жирная стрелка, под которой было написано: "Парикмахерская судьбы". Гарри медленно спустился по ступенькам, пытаясь понять, как далеко тянется следующий уровень. Внутри "Парикмахерской судьбы" два седоволосых парикмахера сами сидели в собственных креслах, в то время как третий подстригал волосы пожилой леди. Дальше были еще два магазина, в витрине одного из которых висел плакат, на котором ниндзя парил в воздухе, выбросив вбок одну ногу. Пройдя примерно половину лестницы, Гарри остановился и оглянулся. Глаза его были где-то на уровне пола верхнего этажа. Никто не мог увидеть его с улицы, зато ему прекрасно было видно всех. Он поднялся на ступеньку вверх и увидел, как мимо входа в пещеру прошли двое мужчин. Зомби. Пройдя арку, они спохватились и вернулись к ней. Их темные очки выглядели, как черные дыры, на смуглых лицах. Гарри опять спустился на ступеньку вниз и увидел, как зомби, переглянувшись, зашли под арку. Фигуры их в темноте выглядели расплывчатыми. Они шли вперед, напоминая борцов перед атакой. Когда китайцы приблизились, Гарри разглядел, что руки их сжаты в кулаки. Они остановились футах в трех от Биверса. Один из них мягко сказал что-то по-китайски, но Гарри понял слова не хуже, чем если бы они были сказаны по-английски. -- Этот негодяй здесь! Второй мужчина прохрюкал что-то невразумительное. Жизнь его не походила на жизнь других людей. Другие люди были уверены, что мир солиден и надежен, они не замечали те потоки слез, которые текут под внешне спокойными водами повседневной жизни. В ушах Гарри зазвучало жужжание насекомых и детские крики. Поверхность повседневной жизни чуть было не разорвалась, выпустив наружу жизнь настоящую. Два человека развернулись почти одновременно и вышли из-под арки. Гарри ждал, стоя на ступеньках, минуту, две, неизвестно сколько. Старушка вышла из парикмахерской на лестницу, ощупывая плиты тростниковой палкой. Гарри посторонился, чтобы дать ей дорогу, но она прошла мимо, совершенно не заметив его присутствия. Гарри был невидимым, его не замечал никто. Он вытер вспотевшие ладони о пальто и поднялся на верхний этаж. Пусто: мир опять сомкнулся. Гарри спустился пониже, в магазин с ниндзей на витрине и потратил пятьдесят шесть долларов на нож и пару наручников. Затем он вновь поднялся по ступенькам. Возле входа он выглянул осторожно из-под арки и посмотрел в сторону Боуэри. "Лимузина" возле ресторана уже не было. Гарри улыбнулся. Наверняка тому, кто сидел за рулем, пришлось стереть своим безукоризненно белым платком сочный плевок Гарри Биверса. Кто-то смотрел вниз из окна Конфуциус-Плаза, кто-то, проезжавший мимо в машине, повернул голову, чтобы взглянуть на него. Кто-то все время наблюдал за ним, потому что жизнь его была, как фильм, а он был героем этого фильма. -- Я нашел, -- произнес Гарри, прекрасно сознавая, что кто-то слышит его или же что наблюдающий за ним прочтет все это по губам. Теперь все, что оставалось делать Гарри, это ждать телефонного звонка. Биверс пошел в сторону Кэнел-стрит, намереваясь поймать такси. Машины текли мимо него нескончаемым потоком. Ему больше не было холодно. Он стоял на углу Кэнел-стрит, смотрел на едущие мимо машины и чувствовал на языке вкус водки со льдом, которую он, безусловно, заслужил сегодня. Когда переключился светофор, Биверс пересек Кэнел-стрит и двинулся к северу, чувствуя, что у него отличное настроение. 33 Вторая ночь в "Форшеймере" 1 Пул проснулся в холодной тишине, все еще видя перед глазами лицо китайской школьницы, улыбающееся ему с белого катера, который исчезал в тумане вместе с остатками сна. Включился один из огромных радиаторов, отапливающих комнату, на соседней кровати негромко похрапывал Тим Андерхилл. Майкл взял с тумбочки часы и поднес их к лицу, так, чтобы можно было разглядеть стрелки. Ровно восемь. Только что было без одной минуты, но стрелка перескочила, пока он вглядывался в циферблат. Первые струйки теплого воздуха начинали проникать з тело Майкла. Андерхилл застонал, выпрямился и закрыл руками лицо. Затем он взглянул на Пула и сказал: -- Доброе утро. Тим сел в постели -- всклокоченные волосы свисали по обе стороны его лица, а курчавая белокурая борода была примята с одной стороны и встрепана с другой. Он был похож на сумасшедшего профессора из какого-то старого кинофильма. -- Послушай-ка, -- сказал Андерхилл, и Майкл тоже сел в кровати. -- Я думал об этом почти всю ночь. Скорее всего, Денглер запугивал Спитални. Подошел к нему однажды и сказал, что во время войны все бойцы взвода должны защищать друг друга. Он приводит его в Озон-парк и говорит, что если тот попытается обходиться с ним как раньше, то это отразится на состоянии всего взвода. Может, он даже пообещал ему, что позаботится о том, чтобы Спитални не вернулся со своего первого задания. Короче, что бы он ни сказал, Спитални соглашается молчать об их прежних взаимоотношениях. Но это же Спитални. Он не может принять подобной ситуации. И в конце концов Спитални отправляется за Денглером в Бангкок и убивает его. Я думаю, что Спитални никогда не был настоящим Коко. Он просто позаимствовал это имя, решив объявиться через пятнадцать лет. -- А кто же тогда? -- Настоящего Коко вообще не было. По крайней мере так, как мы думали раньше. -- Возбужденный своим открытием, Андерхилл спустил ноги с постели и встал. На нем была длинная ночная рубашка, из-под которой выглядывали худые ноги, напоминавшие водосточные трубы с коленками. -- Понимаешь меня? Это как у Агаты Кристи. Наверное, каждый, кто хотел поддержать Денглера, хотя бы раз воспользовался картой, на которой написал "Коко". Коко -- это все. Я был Коко, ты был Коко, однажды даже Конор был Коко. Все просто имитировали то, что было в первый раз. -- Но тогда кто был первым? -- спросил Майкл. -- Спитални? Не похоже... -- Я думаю, это был Биверс, -- сказал Андерхилл. Глаза его сверкали. -- Ты помнишь, это было сразу после того, как вокруг нас поднялась шумиха? Трибунал казался неизбежным. Для Биверса это был стресс. Он знал, что никто не станет его покрывать, но он также понимал, что может воспользоваться той поддержкой, которую хотели оказать Денглеру. Поэтому он отрезал уши у трупа вьетконговца и написал на карте слово, которое у всех ассоциировалось с Денглером, -- "Коко". И это сработало. -- Кто-то постучал в дверь. -- Это я, -- послышался голос Мэгги Ла. -- Вы еще не встали? Андерхилл пошел открыть дверь, а Майкл спешно запахнулся в халат. В комнату вошла улыбающаяся Мэгги, одетая в черную юбку и огромный черный свитер. -- Вы смотрели в окно? -- спросила она. -- Всю ночь шел снег. Кажется все, что было на небе, просыпалось на землю. Пул встал и прошел мимо улыбающейся Мэгги к окну. Мэгги смотрела на него как-то оценивающе, и это заставило Майкла почувствовать себя неловко. Теперь Пул понимал, что не может ручаться за свою реакцию на присутствие рядом этой девушки. Андерхилл начал пересказывать Мэгги их разговор, а Майкл потянул за шнур и раздвинул занавески. Комната наполнилась холодным голубым светом. Улица внизу была покрыта практически нетронутым снежным покровом. Снег напоминал накрахмаленную льняную салфетку. Одинокая цепочка следов на тротуаре показывала, что кто-то все-таки пошел сегодня на работу. -- Итак, "Коко" на самом деле Гарри Биверс, -- сказала Мэгги. -- Интересно, почему мне так легко в это поверить? Пул отвернулся от окна. -- А слово Коко что-нибудь для тебя значит? -- Ка-ка, -- сказала Мэгги. -- Или "ку-ку", как обычно показывают сумасшедшим. Кто знает? А может, какао. Чашечка какао перед сном. Но если Виктор Спитални знает, что первым употребил это слово Гарри Биверс, то разве это не означает, что он должен особенно заинтересоваться его особой? Майкл вопросительно посмотрел на Мэгги. -- Разве не кажется вероятным, что следующим он захочет убить Гарри Биверса, прежде чем оставить это дело. Или застрелиться. Или что он там собирается сделать. Вообще-то, -- продолжала Мэгги, -- возможно, Тино убили только потому, что он остался дома. Тино убили потому, что он был под рукой. -- Девушка подошла к окну и встала рядом с Майклом. -- Коко даже успел побывать в квартирке Пумо, когда тот отправился привести меня к себе, в то место, где я жила, когда не жила у Тино. -- Она сверкнула глазами в сторону Майкла, который и без того был смущен до предела. -- И таким образом Спитални узнал все, что его интересовало. -- А что же его интересовало? -- спросил Майкл. -- Где вы все живете, -- ответила Мэгги. Пул до сих пор не мог уловить ее мысль. Коко узнал, где кто живет, потому что Пумо остался дома? -- Это было ночью, когда Тино еще переносил меня. -- И Мэгги рассказала, как однажды ночью Тино вскочил с постели и обнаружил, что похищена его записная книжка. Когда Тино еще переносил ее? -- А через несколько дней все началось снова, -- продолжала Мэгги. -- Вы же знаете Тино. Он и не собирался меняться. Все это было очень грустно. Я вернулась, не зная, станет ли он вообще разговаривать со мной. И меня чуть не убили. -- Как тебе удалось ускользнуть? -- Использовала один старый трюк. -- И больше ни слова. Спаслась, использовав старый трюк, как героиня какого-нибудь романа. -- Тогда Коко знает, как найти Конора, -- сказал Андерхилл. -- Конор живет у своей любимой, -- сказал Майкл. -- Так что он в безопасности. А Биверсу лучше о себе позаботиться. -- Вы вообще собираетесь сегодня одеваться, а то от этого зрелища обнаженной мужской красоты у меня сосет под ложечкой. По крайней мере, мне кажется, что под ложечкой. Что мы будем делать сегодня? 2 Позавтракав в гриль-баре, они решили сначала пройтись по некоторым местам, где бывал Виктор Спитални, прежде чем отправиться в дом, где прошло детство М.О.Денглера, и рассказывать вьетнамские истории, которые уже были рассказаны однажды, но только на этот раз рассказывать правду, стараясь не упустить ни одной детали. Так что друзья начали с похода по барам, где Спитални провел немало времени в ожидании призыва: "Спорте Лондж", "Полка Дот", "У Сэма и Эгти". Все они находились в радиусе примерно полумили, два -- всего в квартале от Митчел-стрит, а третий -- "Полка Дог" -- почти у самых Долин. Именно там Пул договорился встретиться с Маком Симро в половине шестого, после того, как тот закончит работу. С Дебби Туза они договорились позавтракать в ресторане "Тик-Ток", примерно в квартале от перекрестка Митчел-стрит и Псалм-стрит. Бары в Милуоки открывались рано и пустовали довольно редко, но к полудню Пул утратил всякую надежду добиться толка, судя по тому приему, который им оказывали. В первых двух барах никто не пожелал разговаривать о дезертире. В шестьдесят девятом году офицеры, проводившие расследование, приходили в те же самые бары, пытаясь разузнать, где может прятаться Виктор Спитални, и Майкл подумал, что они, наверное, разговаривали с теми же самыми посетителями и теми же самыми барменами. Бары, казалось, вовсе не изменились с шестьдесят девятого года, если не считать некоторого усовершенствования игровых автоматов. Среди записей Элвиса Пресли и каких-то поляков чудом сохранился певец, принадлежавший тому времени, -- Бэрри Седлер со своей "Балладой о зеленых беретах". Во всех этих барах с потолка лился резкий свет, бармены были расплывшимися толстяками с татуировками и короткими стрижками и все они считали, что хлюпикам, дезертировавшим из армии, лучше пойти и повеситься на первом же суку, чтобы не навлекать неприятности на нормальных людей. И, конечно же, тут вы пили "Форшеймер" -- тут вам просто не позволят травиться всякой чепухой, вроде "Будвейзера", "Корса", "Олимпии", "Штроха", "Роллинг рок", "Пабст", "Шлитц" или "Хамз". На зеркале в "Спорте Лонж" висели наклейки: "Форшеймер" -- завтрак для чемпионов" и "Форшеймер" -- напиток Долины". -- Мы почти никуда не вывозим эту марку пива, -- объяснил татуированный бармен с коротким ежиком. -- Предпочитаем пить сами. -- Что ж, я понимаю вас, -- покривил душой Пул, глотая практически безвкусную жидкость. За спиной вздыхал Элвис Пресли, жалуясь на несчастную любовь. -- Этот парень, Спитални, никогда не был мужиком, -- объявил бармен. -- Но я никогда не думал, что он окажется таким дерьмом. В "Сэме и Эгги" у бармена, которым оказался сам Эгги, не было ни татуировок, ни короткой стрижки, и из динамиков вместо Элвиса Пресли жаловался на жизнь Джим Ривз, но содержание разговора свелось к тому же самому -- "Форшеймер". Недобрые взгляды на Мэгги Ла. "Вы спрашиваете об этом, как его там? Ах, о Спитални? -- Опять недобрый взгляд. -- Его отец -- правильный мужик, а сынок пошел по кривой дорожке, ведь так? -- Еще один сверкающий взгляд в сторону Мэгги. -- Мы здесь все настоящие американцы, вы понимаете?" Все трое молча дошли до ресторана "Тик-ток", занятые каждый своими мыслями. Когда Майкл открыл дверь и они вошли внутрь, с полдюжины мужчин развернулись на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть на Мэгги. -- Снова пришла Желтая Чума, -- прошептала девушка. Тощая женщина с морщинистым лицом и тронутыми сединой волосами внимательно оглядела троих друзей из будки, стоящей в углу ресторана. Дебби Туза порекомендовала им попробовать бифштекс "Салис-бери", она болтала о погоде, о том, как ей понравилось в Нью-Йорке, она выпила коктейль под названием "Морской ветерок" -- водка, грейпфрутовый сок, клюквенный сок, они не хотят тоже попробовать? "Вообще-то, это летний напиток, но в принципе можно пить его круглый год. Здесь, в "Тик-токе" готовят очень хорошие коктейли, это знают все. А правда ли, что все они из Нью-Йорка, или же некоторые из вас живут в Вашингтоне?" -- Вас что-то беспокоит, Дебби? -- спросил девушку Тим. -- Те, предыдущие, были из Вашингтона. Подошла официантка в облегающей белой форме с накрахмаленным передником. Все заказали бифштекс "Салисбери", кроме Мэгги, которая попросила сэндвич. Дебби отпила из своего бокала и посоветовала Мэгги заказать коктейль "Мыс Код" -- водка с рыбьим соком. -- Водички, -- сказала Мэгги. -- Тоника. -- Водички-тоника? -- переспросила официантка. -- Это как тоник? -- Это как джин с тоником, но без джина, -- сказала Мэгги. -- О вас тут многие говорят, знаете? -- Дебби Туза взяла в рот соломинку и, потягивая коктейль, смотрела на них поверх бокала. -- Многие думают, что вас прислало сюда правительство. А некоторые затрудняются сказать точно, какое именно. -- Мы -- частные лица, -- сказал Пул. -- Что ж, может быть Вик занимается сейчас чем-то плохим, и вы хотите схватить его, думаете, что он шпион. Думаю, Джордж и Маргарет очень боятся, что Вик вернется и окажется шпионом, и тогда Джордж может потерять работу до того, как ему пора будет отправляться на пенсию. -- Вик не шпион, -- успокоил ее Майкл. -- Ив любом случае Джорджу нечего опасаться за свою работу. -- Это вы так думаете, а вот мой муж, Ник... впрочем, это неважно. Но вы не знаете, что они делают. Официантка наконец поставила перед ними тарелки, и Пул тут же пожалел о том, что не предпочел сэндвич. -- Я знаю, бифштекс "Салисбери" выглядит не слишком аппетитно, -- сказала Дебби. -- Но на вкус он лучше, чем на вид. И вообще, вы не можете себе представить, что это за удовольствие для меня -- есть то, что не пришлось готовить самой. Так что, даже если все вы секретные агенты, все равно спасибо. Бифштекс действительно оказался на вкус немного лучше, чем на вид. -- Так вы не знали, что Вик и Мэнни Денглер вместе учились в Руфус Кинг? -- Это было сюрпризом. В телефонной книге упоминается фамилия Денглер. По адресу Маффин-стрит. Это его родители? -- Думаю, его мать все еще здесь. Его мать была очень спокойной женщиной. И никогда никуда не выходила. -- Кусочек бифштекса, глоток "Морского ветерка". -- Никогда. Она даже не выходила, когда старик Денглер начинал проповедовать. -- Отец Денглера был проповедником? -- спросил Майкл. -- Со своим приходом и церковью? -- Конечно нет, -- сказала Дебби и так посмотрела на Мэгги, будто той должно было быть все известно заранее. -- Отец Денглера был мясником. -- Еще один взгляд на Мэгги. -- Хороший был сэндвич? -- Хм, -- ответила Мэгги. -- Так отец Денглера был мясником-проповедником? -- Он был одним из помешанных проповедников. Иногда устраивал небольшие службы в своей лавке рядом с домом, но чаще всего просто выходил на улицу и начинал вопить. И Мэнни приходилось выходить вместе с ним. Иногда бывало холодно, примерно как сегодня, а они стояли на углу, и старик вопил всякую чушь о грехе и дьяволе, а Мэнни пел и ходил с протянутой шляпой. -- Как называлась та церковь, к которой он себя относил? -- спросила Мэгги. -- Церковь Мессии. -- Дебби улыбнулась. -- Вы никогда не слышали, как Мэнни поет? Он пел обычно "Гимн Мессии". Конечно, не целиком, но отец заставлял его петь куски оттуда. -- "Все мы любим овечек", -- процитировала Мэгги. -- Угу. Теперь понимаете? Все считали, что он дурак, каких мало. -- Глаза ее вдруг широко открылись. -- Извините меня! -- Я слышал однажды, как он цитировал "Мессию", -- сказал Майкл. -- Виктор тоже был там и он передразнил Денглера, как только тот открыл рот. -- Вот это похоже на Вика! -- "Человек, отвергаемый и презираемый, знакомый с горем", -- вспомнил Андерхилл. -- А Спитални повторил эту фразу два раза, а потом добавил что-то вроде "человек, знакомый с разным дерьмом". Дебби молча подняла стакан. -- А Денглер сказал: "Что бы там ни было, это было очень давно". -- Но что такое это! -- спросил Майкл. -- Человек, отвергаемый и презираемый, знакомый с горем? -- О, у них было множество бед и неприятностей, у этих Денглеров. -- Дебби уперлась глазами в тарелку. -- Думаю, я наелась. Вы никогда не замечали, что после плотного ленча неохота потом ходить по магазинам и покупать продукты к обеду? -- Мне всегда неохота ходить по магазинам и покупать продукты к обеду, -- ответила Мэгги. -- А как вы думаете, где Вик сейчас? Ведь вы не считаете, что он мертв, правда? -- А мы надеялись узнать от вас, где он может быть. Дебби рассмеялась. -- Хотелось бы мне, чтобы мой бывший муж видел меня сейчас. Черт бы тебя побрал, Ники, где бы ты ни был. Ты получил то, что заслуживал, когда они послали твоего мерзкого старика в Воупан. Никто из вас не переменил своего мнения насчет выпивки, ребята? Мнения никто не переменил. -- Хотите услышать самое ужасное? -- сказала Дебби. -- Я говорила, что магазин Денглера был прямо рядом с лавкой. И попробуйте догадаться, как он назывался? -- "Мясная лавка "Кровь агнца Божьего", -- предположила Мэгги. -- О! Тепло, тепло, пробуйте дальше. -- "Агнец Божий", -- предположил Майкл. -- Просто "Мясная лавка "Агнец Божий". -- "Агнец Божий" Денглера, мясная лавка", -- сказала Дебби. -- А как вы догадались? -- Все "Мессия", -- пояснил Майкл. -- "Узрите агнца Божьего, который очистит мир от греха". -- "Все мы, как овцы, сбившиеся с пути", -- продолжила Мэгги. -- Мой муж так точно, -- сказала Дебби, довольно грустно улыбаясь Майклу. -- И думаю, что старина Вик тоже, ведь так? Пул попросил счет. Дебби Туза достала из сумочки пудреницу и стала изучать себя, глядя в зеркальце. -- Вы когда-нибудь слышали, чтобы Вик или кто-нибудь еще пел что-то вроде "рип-э-рип-э-рип-э-ло" или "помпо помпо поло поло"? Дебби круглыми глазами посмотрела на него поверх пудреницы. -- Это песня розовых слонов. Конечно, слышала. Мне пора домой. Вы, ребята, хотите заехать ко мне? Пул сказал, что у них назначены еще другие встречи. Дебби с трудом нашла рукава пальто, обняла каждого из них и сказала Мэгги, что она такая умница, нет ничего удивительного, что ей так везет в жизни. В дверях ресторана она обернулась и помахала им на прощание. -- Если нам сейчас не надо больше никуда, -- сказал Андерхилл, -- то я вернусь в отель и поработаю над своими записями. Мэгги предложила попробовать дозвониться матери Денглера. 3 -- Я сказал, что мы просто хотим прийти поговорить с ней, -- сказал Майкл, сворачивая на Маффин-стрит. Улица была длиной в два квартала, на одном углу располагался бар под названием "Оулд Лог Кэбин", на другом -- "Сверху и снизу". Пол-улицы занимали невысокие здания офисов и магазинов, на большинстве которых висели совершенно выцветшие и вылинявшие вывески, а в некоторых были даже заколочены окна. Облупленное блочное сооружение с низеньким входом, вроде того, в котором жили Спитални, но еще более запущенное, под номером пятьдесят три ютилось около еще более низенькой постройки с фанерой на том месте, где когда-то было окно. Преподобный Денглер открыл свой магазин в двух кварталах от ближайшей торговой улицы и поэтому он, как и телевизионная мастерская на той же улице, и "Платья Ирмы", очень быстро перестал участвовать в торговой жизни города. -- Здесь мило, -- произнесла Мэгги, вылезая из машины. -- Все это очень романтично. Им пришлось протаптывать тропинку в снегу. Вся Маффин-стрит была завалена им, хотя некоторые тротуары расчистили, вероятно, обитатели близлежащих домов. Ступеньки скрипели и жаловались, когда они поднимались на крыльцо. Входная дверь открылась прежде, чем Пул успел надавить на звонок. -- Здравствуйте, миссис Денглер, -- сказал Тим. Бледная седоволосая женщина в синем шерстяном платье глядела на них из приоткрытой двери, поеживаясь от холода и моргая от яркого света. Волосы ее были в мелких кудряшках и посыпаны пудрой. -- Миссис Денглер? -- спросил Пул. Женщина кивнула. Квадратное лицо ее ничего не выражало и было белым, как лист бумаги. Выделялись на этом лице только ее бледно-голубые глаза, немного увеличенные стеклами круглых очков в старомодной оправе. Глаза эти напоминали собачьи, и было странно видеть их на человеческом лице. -- Я -- Хельга Денглер, -- произнесла женщина, стараясь, чтобы голос ее звучал приветливо. На секунду Пулу показалось, что он слышит голос своей жены. -- Не стойте там, на холоде, проходите. Женщина отодвинулась, впуская пришедших, и, обходя ее в узком коридоре, Майкл заметил, как осыпается пудра с волос Хельги. -- Это вы звонили? Доктор Пул? -- Да, и... -- А кто это? О ней вы ничего не говорили. -- Мэгги Ла. Она -- наш близкий друг. Странные собачьи глаза внимательно изучали его. Как только закрылась дверь, в ноздри Пулу ударил запах затхлости, сырости и плесени. У миссис Денглер был вздернутый нос, довольно широкий, от переносицы расходились три глубокие морщины. У женщины практически не было губ, зато была очень толстая шея и массивные плечи, которые она, правда, сутулила. -- Я просто старая женщина, которая живет одна, вот кто я. Так, так. Сюда. Проходите. Она подвела друзей к вешалке. В темноте коридора казалось, что квадратное лицо миссис Денглер светится, будто вобрав в себя весь свет, имеющийся в этом доме. Хельга Денглер перевела взгляд с Пула на Мэгги, затем на Андерхилла и опять на Мэгги. Она производила впечатление какой-то бесформенности, расплывчатости, заставлявшей задуматься о том, что она была еще тяжелее, чем выглядела. -- Итак, -- произнесла Хельга. За спиной ее поднималась лестница, казавшаяся в темноте не более чем намеком на деревянные перила и ступеньки. На полу под ногами скрипел песок. Слабый свет пробивался из полуоткрытой двери в конце коридора. -- Очень мило с вашей стороны, что вы пригласили нас, миссис Денглер, -- сказал Пул. Мэгги и Андерхилл произнесли что-то в этом же роде. Слова как бы повисли в воздухе, а затем рассыпались. До миссис Денглер как будто бы не сразу дошел смысл сказанного, она несколько секунд просто удивленно моргала, а затем ответила: -- Что ж, Библия учит нас быть добрыми. Вы знали моего сына? -- Он был замечательной личностью, -- сказал Майкл. -- Мы любили вашего сына, -- произнес одновременно с ним Андерхилл, и слова их опять как бы слились вместе. -- Хорошо, -- сказала миссис Денглер. Пул подумал, что можно стоять и смотреть вот так сквозь ее прозрачные глаза и не увидеть ничего, кроме цвета много раз стиранных джинсов. Потом он подумал, что их неуклюжая неловкость как бы навязана им этой женщиной, словно она специально хочет, чтобы им было неловко. -- Мэнни старался быть хорошим мальчиком, -- сказала миссис Денглер. -- Его надо было учить этому, как и всех мальчиков. У Пула опять возникло такое чувство, что они сделали неверный шаг, потеряли некую драгоценную секунду, которая то ли упала на дно бледных глаз Хельги Денглер, то ли вообще выпала из жизни. -- Вы хотите сесть, -- сказала Хельга. -- Думаю, вы не откажетесь пройти в гостиную. Вон туда. Я, как видите, занята. Старой женщине приходится заботиться о том, чтобы все время быть чем-то занятой. -- Мы оторвали вас от чего-то? -- спросил Пул. На лице женщины появилось подобие улыбки, и она знаком предложила гостям следовать за ней. Под причудливо раскрашенным абажуром горела маломощная лампочка. В углу забитой мебелью комнаты стоял раскаленный докрасна электрообогреватель. Здесь запах плесени чувствовался не так сильно. Казалось, что и мебель накалилась докрасна и потрескивает. С п