где белый, будь он даже лейтенант, не мог чувствовать себя в безопасности после наступления темноты. Я, сбив уже дыхание в этой гонке, повернул в очередной раз за угол, и тут мне преградил путь здоровенный негр в форме. Прижав меня к кирпичной стене, он осведомился: - Ты доктор? Ты Коллектор, да? Говорил он с ярко выраженным акцентом южанина. - Енто он, он самый, - донесся откуда-то другой голос. - Давай его сюда. Гигант хихикнул, пробормотал что-то вроде "щас будет тебе потеха", открыл замаскированную под кирпичную стену дверь и толкнул меня внутрь. x x x Я очутился в ничем не примечательном, пропахшем потом помещении, возле одной из серых стен стоял тот самый маг, которого я встретил в книжном магазине. На нем была застиранная форма с капральскими нашивками, и больше никаких опознавательных знаков. Человек, которого я принял за уборщика посуды, высунулся в дверь, взглянул на меня расширенными глазами, после чего дверь за ним захлопнулась. - Лейтенант Найтингейл? - полувопросительно произнес маг. - Известный также по прозвищу Коллектор? - Я знаю, юге вы, - заявил я. - Может, и знаете. Вы оперировали солдата Уошфорда? - Ну, я бы не назвал то, что я сделал, операцией. - Другой врач, ваш коллега, отказался заниматься им из-за цвета его кожи, и тогда вызвались вы. Я правильно говорю? Его манера разговора резко отличалась от деревенского выговора остальных, как, впрочем, и внешний вид. Безусловно, он был горожанином до мозга костей, откуда-нибудь из Чикаго. На его вопрос я ответил кивком. - Расскажите, как вы спасли Уошфорда. - В голосе его послышались стальные нотки. - Как именно это у вас получилось? В ответ я лишь продемонстрировал свои ладони. Немного помолчав, сказал: - Вы и ваши люди не спускали с меня глаз, с тех пор как это произошло. Что ж, я к вашим услугам. Говорите, что вам от меня нужно. - Вы никогда не слышали об Ордене? И ничего не знаете о Книге, так? - Все, что мне известно, перед вами. - Я снова вытянул вперед свои ладони. - Подождите минутку, - сказал он. Он исчез за дверью, но спустя мгновение вернулся и кивком пригласил следовать за ним. Что я и сделал. Вот так я в первый раз вступил в Обитель Теней, в невидимый, неосязаемый мир, который окружал меня со всех сторон с того момента, как я оказался в Старом Свете. В дверях капрал вдруг одарил меня профессионально-ослепительной улыбкой - именно так улыбаются фокусники, прежде чем вытянуть туза пик из уха зрителя. За дверью был небольшой тамбур, потом еще одна дверь, ведущая, как я думал, в другую комнату. Ничего подобного - переступив порог, я очутился посреди залитого солнцем горчичного поля. И дом, куда меня ввели, и вообще Сен-Назер больше не существовали: было лишь поле, вокруг пологие холмы и под ногами сплошной ковер из ярко-желтых цветков горчицы. И еще передо мной стояло высокое резное деревянное кресло с подлокотниками в виде совиных голов и ножками, заканчивающимися птичьими когтями. В кресле сидел красивый мулат, моложе меня, с правильными, изящными чертами лица. Он походил на короля, а его кресло - на трон. Возник он вместе с креслом из ниоткуда, я даже не заметил, в какой момент это произошло. На нем тоже была поношенная военная форма, но без каких-либо знаков различия. Незнакомец, вызволивший меня из трущоб Сен-Назера и неизвестно откуда появившийся сам, смотрел на меня доброжелательно, внимательно и в то же время испытующе. Я прямо-таки физически ощущал исходящую от него силу и вдруг увидел его ауру, точнее, он мне ее показал. Я едва не ослеп: над головой его вздымались высоко и тут же опадали насыщенные всеми цветами радуги сполохи, и были они ярче горчичных цветков, ярче северного сияния. Меня охватило непреодолимое желание преклонить перед ним колени: я понял, кто он такой и чем для меня станет эта встреча. Мне было двадцать семь, а ему, наверное, девятнадцать-двадцать, но это был властелин, повелитель теней, владыка всех магов, знаменитый Кошачий король. То был мой Ответ на все вопросы. Все остальные же - те, кто следил за мной и кто привел меня к нему, - были лишь его слугами. - Добро пожаловать в Орден, - произнес он. - Меня зовут Спекл Джон. - А меня... - начал было я, но он остановил меня жестом, от которого все вокруг заиграло ослепительной цветовой гаммой. - Чарльз Найтингейл, он же Уильям Вандури, он же доктор Коллектор. Но теперь все это в прошлом. У вас будет новое имя - имя, данное вам Орденом. Отныне вы - Коулмен Коллинз, сначала только для нас, но, когда война кончится, имя это сможет узнать весь мир. Не понимаю откуда, но я уже знал, что имя это принадлежало умершему магу-негру. Может, я где-нибудь и слышал это имя раньше, однако вряд ли. И тем не менее я его знал, как и то, что имя это принадлежало великому человеку, а значит, мне еще нужно было заслужить его. Имя Коулмена Коллинза я принял безоговорочно, всем сердцем, а то, что носил с рождения, стало для меня всего лишь маскировкой. - Какие у вас планы в отношении меня? - задал я вопрос. Он рассмеялся: - Планы? Весьма простые: я намерен стать вашим наставником, работать вместе с вами. Вы, Коулмен Коллинз, сами себя пока еще не знаете, я же сочту за честь помочь вам встать на предназначенную самой судьбой стезю. Ведь вы, наверное, самый талантливый самородок, открытый Орденом, точнее, открывший себя сам за последний десяток лет, а может быть, и больше. - Что я должен делать? - спросил я. - На ночь вы останетесь здесь. Да, здесь, - повторил он, - на всю ночь. И если скажут вам: "Добро пожаловать!" - не беспокойтесь, скоро вы узнаете, что это означает. Так вот, если вам это скажут, то через некоторое время вы сможете повторить то, что сделали с мистером Уошфордом, в любой момент, когда вам только заблагорассудится. - Он снова рассмеялся, и его удивительный голос разнесся над горчичным полем словно охотничий рожок. - Впрочем, заниматься этим каждый день я вам, безусловно, не рекомендую. - А что будет после того, как эта ночь окончится? - Тогда начнутся наши с вами занятия, а с ними - ваша новая жизнь, мистер Коллинз. Он поднялся с трона, и солнечный свет померк, сменившись полной темнотой. Лишь силуэт Спекла Джона вырисовывался на фоне звездного неба; черты его лица были уже неразличимы. - Ночью вы здесь, доктор, будете в безопасности, чего нельзя сказать о пребывании в нашем районе Сен-Назера. Ну а завтра мы с вами начнем. И он исчез, будто растворился во мраке. Я подался вперед, вытянув руку, но пальцы нащупали лишь спинку его кресла. Ночь выглядела огромным, бездонным океаном. Стояла полная тишина, иногда нарушаемая стрекотом сверчка. Звезды казались огромными, и мне подумалось, что я смотрю на них новыми глазами, которые мне подарил Спекл Джон. Так я и стоял в горчичном поле посреди ночи - по-моему, это была и в самом деле ночь, иллюзией же оказалось светившее во время нашей встречи солнце. Спекл Джон говорил, что на другой день я вернусь в Сен-Назер к своей, а также нашей с ним работе... Кресло его осталось, и лишь благоговейный страх не позволял мне на него присесть, хотя желание такое у меня и промелькнуло. Уже тогда я жаждал своего собственного кресла: ведь я отлично понимал, что оно означает. Я вытянулся на горчице - постели не очень-то удобной. Его слова: "И если скажут вам: "Добро пожаловать!"" - не давали мне покоя, мелькнула даже мысль, что я стал жертвой грандиозной мистификации и что этот негр бросил меня черт знает где неизвестно с какой целью. Меня, однако, не покидало ощущение его незримого присутствия. Кроме того, он ведь с такой настойчивостью разыскивал меня, и наконец, он мог запросто появляться и исчезать, превращать день в ночь и ночь в день! Интересно, кто же мне должен сказать "Добро пожаловать"? Бывает, и в чрезмерно возбужденном состоянии человека одолевает сон; именно это и произошло со мной. Сначала я задремал, а вскоре погрузился в глубокий сон. Разбудил меня лис, вернее, его острый мускусный запах и шумное, прерывистое дыхание. Открыв глаза, я увидел морду зверя всего в футе от собственного лица и тут же отпрянул в страхе, что он мне что-нибудь откусит. - Мистер Коллинз, - сказал вдруг лис, и - надо же! - я его понял. - А? - ответил я то ли вслух, то ли мысленно. - Не нужно меня бояться. - Я не боюсь. - Теперь вы в Ордене. - Теперь я в Ордене, - отозвался я эхом. - Орден - ваш отец и ваша мать. - Так оно и есть. - И больше у вас нет никаких привязанностей. - Никаких. - Добро пожаловать в Орден! Лис затрусил прочь, а я остался недоумевать: зверь ли со мною разговаривал или же человек в облике зверя. Размышляя, я пролежал в горчице довольно долго, уставившись в угольно-черное, беззвездное теперь небо. Внезапно мне пришло на ум, что стоит только захотеть, и я смогу воспарить над землей, однако я не отважился нарушить покой ночи и свой собственный: того, что я уже увидел, для начала было более чем достаточно. Тут послышалось хлопанье громадных крыльев, и невидимая, но, очевидно, гигантская птица уселась в нескольких футах от меня. Мне показалось (и я считаю так до сих пор), что птицу эту я знал и раньше. Меня опять обуял страх, и тут птица заговорила. Я снова все прекрасно понимал. - Коллинз, - позвала она меня. - Да? - Внутри тебя есть иные миры? - Внутри меня есть иные миры. - Стремишься ли ты к владычеству? - Я стремлюсь к владычеству. И это было правдой: я действительно хотел овладеть своею внутренней силой и сделать так, чтобы о ней узнал этот внешний, такой тоскливый, скучный мир. - Знание есть сокровище, и это сокровище - само по себе владычество. Я, кажется, пробормотал: "...знание.., сокровище.., владычество..." - Теперь, Коллинз, познай историю своего сокровища. Перед глазами у меня как будто замелькали кадры кинофильма. Вот я, ребенком, сижу на коленях у отца в бостонском "Восточном театре Воэна" (здание театра снесли, когда я был подростком), а на сцене выступает темнокожий артист с механической птицей, которая напевает песенки по заказу зрителей. "Птичка в золоченой клетке", - выкрикивает название очередной песенки отец, и все хохочут, а механическая птица заливается мелодичной трелью. Помнится, эта приторно-сладкая мелодия восхитила меня не меньше, чем аляповато-вычурные украшения театра. "Знаешь, как его зовут? - спросил меня отец, показывая на сцену. - Ужасно смешно: Старый Король Коул". Разинув рот на человека с механической птицей, я уже собирался расхохотаться - папа же сказал, что это очень смешно, - как вдруг замер: маг этот, Старый Король Коул, вперил взгляд прямо в меня. Вот этот эпизод, глубоко запрятанный в самых потаенных уголках моей памяти (я ведь до того момента и не вспоминал о нем), и определил всю мою будущую жизнь. Тот человек на сцене и был настоящим Коулменом Коллинзом, и не исключено, что не первым, что были Коулы Коллинзы и до него. Я понял, что когда-нибудь и сам вот так же окажусь на сцене, хотя для этого мне потребуется другой псевдоним. - Теперь ты видел? - спросила птица. - Теперь я видел. - И маг тебя видел. Да, Старый Король Коул отыскал в переполненном зале меня на руках у отца и.., узнал меня? Узнал в полуторагодовалом ребенке? - Да, я знаю. - И все-таки насчет тебя у меня есть сомнения, - сказала сова. - Но он же видел меня! - Теперь я вспомнил тот длившийся несколько секунд эпизод так, словно он имел место не более пяти минут назад. - Он избрал меня! - Да, он распознал внутри тебя сокровище, - вздохнула невидимая птица. - Так будь же его достоин. И чти Книгу. Добро пожаловать! Гигантские крылья захлопали, мой следователь, закончив допрос, улетел, и я снова остался один. Не знаю, видел ли я все это во сне или же заснул позднее, но проспал я долгие часы без всяких сновидений, а очнулся в Сен-Назере, где-то под забором, всего в одном квартале от госпиталя. И надо же такому случиться, что как раз в этот момент Уизерс, совершая утренний моцион, пробегал трусцой мимо меня. - Что, мистер Найтингейл, - осклабился он, - так вчера перебрали, что и до койки не смогли добраться? - Добро пожаловать! - расхохотался я ему в лицо. x x x Со Спеклом Джоном мы стали видеться практически ежедневно. Обычно я получал записку в столовой, ждал возле книжного магазина сопровождающего, который вел меня по лабиринтам сен-назерских трущоб к обшарпанному зданию, ставшему моим университетом. Там я возвращался во времена, когда люди жили в лесах дремучих, там я постепенно входил во владение царством, которое с самого детства принадлежало мне по праву. Спекл Джон занимался со мной целый год, и мы уже начали планировать совместную работу по окончании войны. Ко мне пришло, однако, осознание того, что наступит день, когда моя собственная сила войдет в противоборство с его могуществом: второе место, второй трон меня не устраивали никак. А теперь, ребята, откройте глаза и будьте внимательны: сегодня у вас будет своя ночь в горчичном поле. Итак, мы с вами находимся в Лондоне, в театре "Вудгрин Импайр", в августе 1924 года. Глава 4 Оказалось, они и вправду слушали, закрыв глаза... Спустившаяся так незаметно ночь была влажной и душной. На мгновение Тому померещился запах горчичных цветков. Его неудержимо клонило в сон, затекшие ноги ныли. Коллинз сидел прямо под фонарем, однако теперь уже не на стуле, который он утром произвел из ничего, а в деревянном резном кресле. Поверх черного костюма на нем была того же цвета накидка с капюшоном, пристегнутая золотой пряжкой у самого горла. Том попытался размять ноги и опять почувствовал сильный цветочный аромат. - О нет... - проговорил Дэл, глядя куда-то в заросли, и Том тоже повернулся в ту сторону. Вдоль освещенной просеки, прорезавшей узким коридором темную массу деревьев, шел высокий человек в подпоясанном плаще, а с ним - подросток, в котором Том с нехорошим предчувствием узнал себя. Он бросил взгляд на Коллинза - тот, скрестив ноги, восседал в своем кресле с совиными головами на подлокотниках и чему-то злорадно усмехался. - Туда смотри, - показал он пальцем на просеку. Том снова послушно повернулся, куда указывал маг: вместо странной пары там, в конце просеки, возник переполненный театральный зал. Темно-фиолетовый занавес раздвинулся, и на сцену выступили из-за кулис двое - разумеется, он с Дэлом, Фланагини и Найт. Том вдруг предельно отчетливо разглядел Дейва Брика - тот в полном одиночестве сидел в последнем ряду. - Да! - воскликнул Коллинз, и прямо перед сценой выросла огненная стена (Том вспомнил составленный Коллинзом план-конспект, который они с Дэлом изучали в поезде). В зале возникла паника. Зрители повскакивали с мест, отовсюду раздавались крики и стоны, кто-то пытался навести порядок, выкрикивая бестолковые команды. Все - к выходу! К выходу, быстрей! Стоять! Назад! Труба, там моя труба! Они же горячие! Сейчас они вспыхнут! Уиппл, поднимайся, не то поджаришься, как яичница с беконом. И как тогда, когда Том словно в реальности стал свидетелем событий, происшедших с человеком, чье имя тогда было Чарльз Найтингейл, видел и Спекла Джона, и Уизерса, и капрала-негра, и всех остальных героев той, давней истории, точно так же теперь он наблюдал и переживал вновь то, что недавно случилось с ним самим: невообразимое столпотворение в быстро наполнявшемся дымом зале, давка сначала у больших наружных дверей, потом у выхода в коридор, истошные вопли отталкивавших друг друга ребят, стенания Брауна по поводу его драгоценного инструмента, бредущий на ощупь по залу Дэл, ослепленный дымом, задыхающийся... ...И откуда ни возьмись возникший на сцене молодой человек в безупречном вечернем костюме, с выбеленным пудрой или мелом лицом и в медно-рыжем парике. Словно по мановению его руки пламя тут же стихло, а дым рассеялся почти мгновенно. Крик застрял в горле у Тома. Херби Баттер еще раз взмахнул рукой, свет на мгновение погас, а когда зажегся снова, декорация на сцене изменилась. Теперь это был густой лес, в глубине его виднелась деревянная избушка, к которой вела тропинка, а по ней шла девушка в красном плаще, с плетеной корзиной, откуда торчали головы полудюжины черных дроздов... И опять потух свет, и сцена растворилась в темном туннеле из деревьев. - Это еще не все, - сказал Коллинз. Из-за деревьев в узкий коридор просеки шагнул человек в черном плаще-накидке и такой же черной шляпе с широкими опущенными полями. Спустя мгновение навстречу ему с противоположной стороны выскочил с глухим рычанием громадный ощетинившийся волк. Зверь, судя по его виду, был страшно голоден, а может, и взбесился. Припав на миг к земле (черный человек широко расставил ноги), волк прыгнул, и одновременно человек выхватил из-под плаща длинный меч и сделал молниеносный выпад, пронзая зверя в прыжке. Затем он с неимоверной силой взметнул меч над головой, и волчьи лапы задергались в агонии над широкими полями шляпы. После этого человек отступил под сень деревьев и исчез во мраке. "Волков пристреливают, как только они попадутся на глаза", - вспомнилось Тому. - Вот так же и я "навел порчу" на Спекла Джона, пронзив его насквозь своим мечом, - неожиданно заявил Коллинз. - Ха! Он до сих пор на нем болтается, как шашлык на шампуре, и в этом смысле мое прощальное представление в "Вудгрин Импайр" еще не завершено. Но об этом - позже. Я хочу, чтобы вы сегодня провели ночь на открытом воздухе. Возможно, это станет вашим посвящением в Орден, а может быть, и нет. Спальные мешки лежат под вторым деревом с левой стороны поляны. Он поднялся и поплотнее закутался в накидку, точно ему было холодно. - Должен предупредить, что "Добро пожаловать" услышит лишь один из вас, если вообще услышит. Двоим нет места на совином троне. Однако это никакое не соревнование - проигравший ничего не потеряет, ибо нельзя потерять то, чем не обладаешь. А теперь самое главное: тот из вас двоих, кто победит, получит и совиный трон, и Обитель Теней, и весь этот мир. Он станет новым властелином - это будет либо Король Фланагини, либо Король Найт. На мгновение он застыл, воздев руки, затем его черный силуэт исчез, точно сквозь землю провалился. На месте ножек кресла в земле остались четыре квадратные вмятины. - Ты на это не рассчитывай, - выпалил Дэл. - Ты не заслужил. - А мне это и не нужно, - зло ответил Том. - Послушай, Дэл, неужто ты совсем ослеп? Неужели не ясно, что я у тебя ничего не намерен отбирать, напротив, я и отправился сюда с тобой потому, что хотел тебе помочь. Ты хочешь стать таким же, как твой дядя, жить так, как он живет?! На мгновение Дэл заколебался, сделав вид, что разыскивает в траве спальный мешок. - Совсем не обязательно жить так, как он живет, - неуверенно ответил он. - Кто мне помешает жить так, как хочу я, и там, где нравится мне? - Никуда он тебя не отпустит, - жестко заявил Том. - И потом, ты что, всерьез рассчитываешь на то, что он решил уйти на покой? Конечно, он далеко не молод, однако сил и здоровья ему не занимать. Дэл все еще копался в траве под деревом, на которое указал Коллинз. - Он меня выбрал, а ты ко мне примазываешься, - огрызнулся он. - И магия, до того как ты встретил меня, интересовала тебя лишь постольку поскольку. Нет, его переубедить невозможно... От отчаяния у Тома потемнело в глазах. - Так ты больше мне не друг? - спросил он напрямик. Дэл молчал. - А я по-прежнему считаю тебя своим другом. - Зачем тогда пытаешься меня надуть? - Я? Надуть тебя? Да где уж мне, я по сравнению с тобой полный профан. Вот это Дэлу уже понравилось - он прямо-таки просиял, хотя глаза его все еще сверкали злобными искорками. Мешок он наконец отыскал и поволок на середину поляны. - Но учти, Дэл, что бы там ни говорил твой дядя, не думаю, что он... В общем, мне все это кажется обманом, причем не одного тебя, а нас обоих. - Иди к черту. Записка царапнула Тома под рубашкой. "Вот дьявол!" - пробормотал он и посмотрел на часы - было пол-одиннадцатого. Он опоздал уже на полчаса! Том в отчаянии взглянул на Дэла - тот забирался в спальный мешок, глаза его были закрыты, из-под ресниц капали слезы. Каблук его зацепился за "молнию" мешка, и он никак не мог освободить ногу, не открывая глаз. Том подошел к нему, ухватился за ботинок и сунул ногу в мешок. - Дэл, - сказал он с горечью, - ты же мой лучший друг. - А ты - мой единственный друг, - всхлипывая, ответил Дэл. - Но он - мой дядя, я у него бываю каждый год, а ты здесь первый раз... Том опустился возле Дэла на корточки. - Мне нужно ненадолго отлучиться, а когда вернусь, поговорим. Ладно? Глаза Дэла тут же распахнулись: - Ты идешь к нему? - Нет. - Честное слово? - Честное слово. - Ну хорошо... - Лицо его вдруг снова напряглось. - А почему ты тогда встал как столб в дверях, не пропуская меня к братьям Гримм? - Просто меня поразило то, что комната их стала совсем другой. - Допустим. Но ты, как я и говорил, был вдвоем с ним. Ты сам только что это видел. - И это тоже обман или какая-то игра. Я с ним никогда в жизни не встречался до нашего сюда приезда. Иначе я бы тебе непременно рассказал. Дэл немного помолчал. - Ты знаешь, Том, я ведь совсем-совсем один... - Я скоро вернусь, - пообещал Том, поднимаясь. - Эй, а куда ты? - услышал он из-за спины жалобный окрик Дэла, но оборачиваться не стал. Глава 5 Том выбежал из леса запыхавшись. Сердце гулко стучало, песок под ногами мешал двигаться. Ему захотелось скинуть мокасины. Дом высоко над обрывом сиял дюжиной ярко освещенных окон. За серебрившейся в лунном свете прибрежной полосой расстилалась темная, недвижная поверхность воды. Розы нигде не было видно. Он опять посмотрел на часы: без десяти одиннадцать. Ну конечно, она уже ушла. Том побрел по песку. Неожиданно он почувствовал некоторое облегчение - раз она не дождалась, он со спокойным сердцем может вернуться к Дэлу. Но может быть, ее просто не видно за домиком для лодок? Да еще и волки тут разгуливают... Что, если Коллинз видел, как она ждала его на пляже? Теперь он сильно забеспокоился - в безопасности ли Роза Армстронг? Перед глазами одна за другой вставали жуткие картины: руки, с нечеловеческой силой воздевающие меч с пронзенным насквозь волком; громадные металлические щипцы, описывающие в воздухе полукруг, чтобы швырнуть барсука в яму; Дейв Брик в охваченном пламенем зале... Том распахнул дверь домика, шагнул внутрь и чуть не рухнул с двадцатифутовой высоты в черную, неподвижную воду. Он отпрянул вовремя: за дверью по периметру домика лишь тянулся бетонный козырек в три фута шириной, а со стороны озера стены не было вовсе. Дверь за спиной со стуком захлопнулась, одновременно сердце Тома ухнуло куда-то вниз. С той стороны задвинулся металлический засов. Том саданул дверь плечом - она скрипнула, но не подалась. Он еще раз ударил, с тем же успехом. Охвативший его было ужас сменился обыкновенным испугом. Чьи это шуточки? Коллинза? Или, может, до него таки добрался, вырвавшись из заточения. Коллектор? Или это кто-то из подручных мага, "Странствующих друзей"? Так или иначе, придется прыгать в воду. Он посмотрел вниз и в бурой мгле увидел нечто, от чего волосы на голове зашевелились. Туг из-за двери послышался девичий смешок. - Роза, выпусти меня сию минуту! - Черта с два. Я тут по твоей милости проторчала три вечера подряд. - Как три вечера? - В желудке у Тома екнуло. - Я же получил твою записку сегодня утром... - Нет, дорогуша, это было три дня назад. - О Господи... - только и выговорил Том, прислоняясь к скрипучей двери. - А ты, можно подумать, не знал? - Да я был уверен, что получил ее сегодня утром. - Ну разумеется. Ладно, пожалуй, я тебя выпущу. Засов отодвинулся, и Роза с ослепительной улыбкой предстала перед ним в зеленом платье, сшитом по моде двадцатых годов. Том в жизни не встречал девушку прекраснее ее, особенно в этом изысканном платье. - Я чуть не умер от страха, когда эта чертова дверь захлопнулась. Но теперь, когда я наконец тебя увидел, мне не до того, чтобы помирать. Отступив назад, она скорчила сердитую гримаску. - Инфарктом ты бы не отделался. Я была просто вне себя, ты и не представляешь, что я с тобой едва не сделала. - Со мной? Что же? - А вот, взгляни сюда. - Роза грациозно повернулась, и Том увидел на ней туфли на высоких каблуках. - Ты стоял прямо за дверью, так? А теперь смотри, что тебя ожидало. - Наклонившись, она дернула занесенный песком рычаг у самой двери. Раздался лязг металла о бетон, и козырек, на котором он стоял, опрокинулся на шарнирах в воду. - Вообще-то это не ловушка. Когда-то здесь был катер, его поднимали на карниз при помощи лебедки, а спускали на воду вот этим механизмом. Как бы то ни было, нахлебался бы ты вдоволь - здесь достаточно глубоко. Плавать-то хоть умеешь?.. Но ты хорош гусь: заставил меня переплывать озеро туда и обратно три вечера подряд. У меня теперь мышцы как у профессиональной пловчихи. - Ну, допустим, сегодня-то ты добралась сюда не вплавь, - заметил Том. Она отвернулась. - Конечно нет, сколько же можно? Но мне пришлось продираться сквозь чащобу - ты только посмотри, что стало с чулками, да и платье черт-те в чем. - Она приподняла полу с прилепившимися кое-где репьями. - Потом, когда я сидела здесь, на пирсе, ты прошел мимо, на меня даже не взглянул. - Ну, теперь-то я на тебя смотрю во все глаза. - Он попытался ее обнять. Роза притворно отпрянула, но как бы нехотя подчинилась. - Послушай, что с тобой? Что-нибудь не так? - А до тебя не доходит? - Ну, ради Бога, извини. - Том смущенно убрал руки. Она все время отводила взгляд, лица он рассмотреть не мог, но, вероятно, из-за платья она казалась сильно повзрослевшей, ставшей недоступной. - Честное слово, я получил записку только утром, по крайней мере мне так кажется. И получаса не прошло, как я был с Коллинзом и Дэлом там, в лесу. - Да-да, рассказывай... А который, по-твоему, сегодня день? - Бог его знает... Подожди, я тут кое-что увидел и хотел показать это тебе, да и сам взглянуть еще раз. - И что же это? - Сейчас, сейчас. - Распахнув дверь в домик, он наклонился. - Дерни-ка этот рычаг еще раз. Роза, отступив, дернула. Бетонная плита, лязгнув, вернулась на место. Том на четвереньках подполз к краю и заглянул вниз. - Я, кажется, тебя спросила, какой, по-твоему, сегодня день, - напомнила Роза. - Что-то я теперь не вижу... - пробормотал Том. - Ты что сказала? День? Я уже, честно говоря, ни в чем не уверен. Наверное, вторник или среда. - Сегодня суббота. - Суббота?! - Том, пораженный, уставился на девушку. Высокая и хрупкая, выглядела она тем не менее очень женственно, совсем не как подросток. - Ну а месяц какой? - насмешливо продолжала она. - Какая неделя? - Да подожди, мне тут надо кое-что найти. Ведь я же точно видел. - Он еще раз заглянул в мутно-темную воду. - А черт... - Ну, нашел? - Нет. Тем не менее он отпрянул точно ошпаренный. - Врешь, нашел. Том поднялся с колен: - Хорошо, так какая же сейчас неделя? Какой месяцы - А сам-то ты как думаешь? - Я думаю, начало июня, шестое или седьмое. Ну, может, даже десятое. Она задумчиво потерла нос. - Бедный, бедный Том... Ты, значит, полагаешь, что сегодня десятое июня? - Кончиками пальцев Роза провела по его щеке, и у Тома в этом месте забегали мурашки. - А что ты все-таки увидел там, внизу? - Скажи мне для начала, какой сегодня день. Ее улыбка блеснула в лунном свете. - Вообще-то точно я не знаю, но, скорее всего, первое июля. А может, и второе. - Июля ?!'Ты хочешь сказать, мы провели здесь уже месяц? - Именно, - кивнула Роза. Она испытующе посмотрела на него. В глазах ее читалось такое сочувствие, что ему снова захотелось ее обнять. - Как ему это удается? - ошеломленно спросил Том. - Удается, и все тут. Однажды летом он сделал так, что у Дэла шесть или семь недель пролетели как один день. Он как раз тогда сломал ногу. - А потом приехал Бад Коупленд, - вставил Том. Роза подняла брови: - Так ты про это знаешь? Ах да, конечно, Дэл, должно быть, рассказал тебе... Правильно, это случилось как раз тем летом. Он не хотел, чтобы Дэл... Нет, этого я тебе сказать не могу. Пока не могу. - А что произошло? - Вон та железная лестница... Она обрушилась. - Нет, что ты не можешь или же не хочешь рассказать мне? Улыбка осталась на ее лице, но оно чуть посуровело. - Спроси у Дэла - может, он что-нибудь и вспомнит. Пойми, Том, я действительно сказать про это не могу. Не обижайся. Она сделала несколько шагов к воде и снова повернулась к нему. Том понял: какая бы здесь тайна ни была, она ее ни за что не откроет. Сейчас, по крайней мере. - Том, я долго не могу здесь оставаться, - мягко произнесла она. - Хочу поцеловать тебя. - Решимость сохранить тайну делала Розу еще желаннее. - Хочу тебя обнять. - Пожалуйста, не сейчас. Мне нужно кое-что тебе сказать, а это может все испортить. Кроме того, у меня мало времени. Я опять ему понадобилась. - Прямо сейчас? - Он сделал к ней несколько шагов. Роза кивнула. Хорошо хотя бы то, что она от него не отшатнулась, подумал Том. - Зачем? - Поговорить. Он любит со мной время от времени беседовать. Утверждает, что я помогаю ему размышлять вслух. - Но это же замечательно. Ты сможешь рассказать мне и Дэлу... - Правильно, - перебила она Тома. - Именно за этим я и послала тебе записку: мне удалось выяснить кое-что. Впрочем, теперь ты и так узнаешь это, достаточно дождаться ночи. - Но пока мне не известно ничего, - заявил Том. Она взяла его за руку. - В общем, он готовит еще одно представление, на этот раз действительно завершающее. Причем с участием тебя и Дэла. Если мы решили бежать, думаю, лучше всего сделать это прямо перед представлением, когда все будут очень заняты. Она сильнее сжала его руку. Том ощутил, как по ней перекатываются теплые волны. - А самое главное - он задумал нечто совершенно грандиозное, нечто, как мне кажется, опасное. По его словам, ты встанешь перед выбором: либо крылья, либо песня. Ты в курсе, что это означает? - Эти слова я уже слышал от него однажды, но что бы это значило, понятия не имею. - Он говорит, что Спекл Джон выбрал песню, а он ее у него отнял, так что тот остался ни с чем. Думаю, нам надо поспешить, прежде чем... - Прежде чем станет ясно, что все это значит, - закончил Том, чувствуя, как его охватывает страх. - Вот именно. Роза уронила руку. Том, подавшись вперед, взял ее ладони и поднес к губам. Внезапно он ощутил дрожь: перед глазами встала девушка в красном плаще, с плетеной корзиной, бредущая по лесной тропинке. - Том, у меня ужасное предчувствие, - сказала вдруг Роза. - Мне кажется, что я тебя затягиваю все глубже и глубже в какую-то пучину. Но я должна подчиняться ему, чтобы он ничего не заподозрил. Верь мне. - Бог ты мой, я не просто тебе верю, я... Договорить он не успел - Роза очутилась в его объятиях, губы ее жадно впились в его рот. Ноги девушки обхватили его, маленькие холмики плотно прижались к его груди. Том, запустив пальцы в ее волосы, потонул в поцелуе. Эрекция, которую он еще ни разу не испытывал, ошеломила его, он издал протяжный стон, чувствуя слабый аромат духов и чисто вымытых волос, ощущая ее всю. Она была той девушкой, что Коллинз показал ему в окне. Раньше он гнал от себя эту мысль, но теперь понял, что были две разные Розы Армстронг: одна - вот эта, в зеленом платье, а вторая - обнаженная, в окне, воздевшая руки, чтобы он мог рассмотреть всю ее, до глубины души потрясшая его, напуганного, продрогшего до костей на пронизывающем ледяном ветру. - Ты мне позвоночник сломаешь, - шепнула Роза ему между губ. Том сплел пальцы у нее на затылке. - Мы не можем... - Она запнулась. - Не можем что? - Мы не можем любить друг друга. Только не здесь. Сердце его чуть не выскочило из груди. Не здесь! Том снова издал стон. А он боялся, что его столь ярко выразившее себя желание обладать ею напугает или, еще хуже, оттолкнет от него девушку. Не здесь... - А где? - Он не узнал собственного голоса. - Ты что рычишь? - засмеялась она. - Просто я... Ох, если бы ты только знал... - Я знаю, Господи Иисусе. - Губы его снова отыскали ее рот. - Это, наверное, нехорошо, да? - она отстранила лицо, но при этом бедра ее прижались к нему крепче. - Ох, Том, как ты прекрасен, Боже мой... - Где? - настойчиво повторил он. - Нигде... Не надо, не сейчас. Мне нужно идти. Том, идти к нему. Он ждет меня. К тому же я... Тома не удивило, что она оказалась девственницей. - Я тоже, ну и что? - сказал он, сильнее сжимая ее в объятиях. - Боже, как я люблю тебя! - Том, хороший мой... Пальцы ее погладили его щеку, но она уже витала где-то далеко. Все происшедшее так ошеломило Тома, промчалось, словно вихрь, подхвативший и завертевший его, что голова шла кругом. Как бы он ни похвалялся перед Дэлом, но ведь и с Дженни Оливер, и с Дианой Дарлинг дело никогда не доходило даже до французского поцелуя, а тут.., мягкий живот Розы не только вызвал у него эрекцию; она его звала, она желала его, хотела принять его в себя. - Милый, хороший мой Том, - повторила она. - Мне вовсе не хочется поступать с тобой нечестно, ведь и я хочу тебя. - Руки ее обвились вокруг его шеи, и Тому показалось, что сами небеса, разверзшись, разговаривают с ним. - Просто, понимаешь, я боюсь... - Я понимаю, - проговорил Том. - Роза, желанная моя... - Давай туда, за лодочный домик, в тень, - Она подтолкнула его всем телом. Все так же обнявшись, они сделали несколько неловких шагов. - Какая тень? - дошло до Тома. - Сейчас ведь почти ночь. Мысль эта показалась ему настолько забавной, что он расхохотался. - Глупыш... - Она прижала его к жесткой деревянной стенке и снова прильнула к нему губами, издав при этом легкий стон. - Напрасно я не уронила тебя в воду, тогда бы тебе пришлось скинуть одежду. Ее упругое, податливое тело кружило ему голову. - Все в порядке, Том, - шепнула она ему прямо в ухо. - Все будет хорошо, я знаю. Давай, смелее. Рука ее скользнула вниз, к брюкам. - О нет! - вырвалось у него. Рука прижималась все сильнее и сильнее. Все тело Тома трепетало. Пальцы Розы сомкнулись вокруг его плоти, сжались, чуть потянули на себя. Тому показалось, что его член вырос не меньше чем на ярд. - Ох, Том, - простонала она, и он сжал ее как только мог. Внезапный взрыв сотряс все его тело, мозг осветился вспышкой ярче солнца, по спине пробежала неудержимая дрожь, то место, где находились пальцы Розы, вспыхнуло изнутри неугасимым пламенем, а она то тянула его, то отпускала... - Том, дорогой мой, любимый, - шептала она, прижимаясь к нему всем телом, сливаясь с ним, и тут его потряс новый взрыв. Казалось, его вот-вот вывернет наизнанку. Наконец рука отпустила его. Роза рассмеялась: - У тебя там теперь настоящий потоп... - И слава Богу. - Я ужасная развратница, да? Мне так хотелось почувствовать тебя.., и ты так стонал, даже рычал... Только не подумай, что я... - А я уже подумал. Подумал, что ты - замечательная. Прекрасная, невероятно, просто фантастически красивая. - Сердце его не переставало колотиться. - И еще великодушная. Я даже толком не понял, что со мной происходило. - Ну, что происходило... - Выражение ее лица вызвало у Тома новый взрыв смеха. - Как ты себя ощущаешь? - Прекрасно. Впрочем, не знаю... А в общем, замечательно. - Когда-нибудь... - Да, когда-нибудь. Обязательно. Но не сейчас. Не надо начинать все снова. - Она отступила назад. - Я люблю тебя, - сказал он. - Я просто по уши в тебя влюбился. - Том, хороший мой... - Больше не "сердитый Том", а? - Надеюсь, нет. - Роза хлопнула себя по лбу. - Вот дура, мне же давным-давно пора. Правда пора. Мне очень жаль, Том. - Мне тоже. Я люблю тебя, Роза. - Том только-только начинал приходить в себя после того, что между ними было. Она сделала несколько шагов по песку, нагнулась, чтобы снять туфли на каблуках, послала ему воздушный поцелуй и скользнула за окружавшие озеро деревья. - Эй! - вспомнил вдруг Том. - Нам же по дороге! Мне нужно... Но ее уже и след простыл. Том, еще не совсем в себе, взглянул на лодочный домик, а затем двинулся за Розой след в след в сторону леса. Он же должен был провести ночь с Дэлом под открытым небом... Интересно, найдет ли он дорогу к поляне, где остался Дэл? И что он ему скажет, если тот начнет расспрашивать? То, что сотворила с ним Роза, казалось ему актом почти неземной щедрости и великодушия. Внезапно его словно потянуло обратно к озеру. Он скинул одежду и с некоторой опаской ступил в прохладную воду. "Роза, я люблю тебя", - проговорил он сам себе и погрузился по самое горло. Прямо впереди него мерцала лунная дорожка на поверхности воды. Окунувшись на этот раз с головой, он наконец вспомнил, что его так потрясло там, в домике для лодок: то была мерно покачивающаяся в мутной воде отрезанная лошадиная голова. Том выскочил на берег, быстро обтерся рубашкой, стряхнул со ступней песок, натянул брюки и обулся. Сунув мокрую рубаху под мышку, он двинулся в лес. Глава 6 Шесть фонариков, и первый из них был прямо перед ним, в том самом месте, где Роза разыграла сценку из "Гусиной пастушки". А после этого Коллинз выбросил лошадиную голову гнить в воде. Вне всякого сомнения, он без колебаний поступит точно так же и с Дэлом, Розой и с ним самим, если понадобится. Задача состояла в том, чтобы убедить в этом Дэла, пока Коллинз не приступил к реализации своего плана в отношении их, в чем бы этот план ни заключался. Том чувствовал нутром, что Коллинз, несмотря на все его заверения, ни за что не освободит место в мире магии ради пятнадцатилетнего мальчишки, скорее он поступит так же, как поступил со Спеклом Джоном, а как именно (Том это ощущал тоже инстинктивно), они узнают лишь в день планируемого им "представления". Второй фонарик. Его мерцающий свет пробивался сквозь густую листву. Тома никак не покидала мысль о Розе Армстронг. Он споткнулся о полусгнившее бревно, однако удержался на ногах, раздвинул ветви и выглянул на освещенную поляну. Прямо посреди нее стоял гигант в звериной шкуре. На плечах его, словно у древнеегипетского божества, сидела волчья голова. Том будто прирос к месту. Сейчас он не был никем загипнотизирован, он вполне владел собой, и более того, чувства его обострились до предела. Как ни одно другое существо, человек-волк олицетворял собой мир магии, будучи, вероятно, его стражем. Приглядевшись, Том увидел, что его шкура состояла из отдельных, плотно сшитых кусков. Оборотень поднял руку и указал в лесную чащу. Том бросился бежать, еле успевая раздвигать перед собой ветви деревьев, и перешел на шаг, лишь когда был уже на значительном расстоянии от человека-волка. Третий фонарик. Что, опять какой-нибудь сюрприз? Стараясь не издать ни звука, Том стал переходить от дерева к дереву, прячась за стволами. Подойдя достаточно близко, он выглянул из-за древнего дуба на освещенную площадку, и тут лес вокруг него стал словно растворяться, постепенно исчезая. - Нет! - крикнул Том, рванувшись назад в попытке избежать непонятной трансформации. Спина его ударилась обо что-то металл