ообще не станет атаковать. А если да... Будем
надеяться, что ты права. -- Муниций огляделся по сторонам. -- Да нет же,
идиот! -- заорал он на одного из хатришей. -- Купай своих проклятых лошадей
вниз по течению от лагеря! Этот гребаный Аранд и без того мутен от глины!
Нечего добавлять туда грязи. Ведь нам придется пить из этой треклятой реки.
Неврат была единственной женщиной в лагере. Это обстоятельство ничуть
не смущало ее. Она не беспокоилась бы даже и в том случае, если бы оказалась
здесь без Сенпата. С римлянами она делила немало невзгод, опасностей,
походов и войн. В легионе не нашлось бы человека, который смотрел бы на нее
иначе, как на свою сестру.
На следующий день они встретили несколько йездов. При виде легионеров
кочевники пустились в бегство. Несколько раз они оглядывались, словно не
верили своим глазам. Солдаты Видесса шагают по земле, которую йезды уже
считают своей! Но йездов было пока недостаточно, чтобы завязать с римлянами
бой.
В тот же день, чуть позже, арьергард хатришей галопом подскакал к
основному отряду, чтобы предупредить о большой орде кочевников,
приближающихся сзади.
Муниций отдал Неврат римский салют, выбросив прямо перед собой правую
руку, сжатую в кулак. Она махнула в ответ шапкой.
Затрубили рога.
-- Выставить каре! -- крикнул Муниций.
Легионеры выполнили маневр с той четкостью и быстротой, какие
достигаются лишь бесконечными часами тренировок.
-- Где ты хочешь поставить нас? -- спросил Муниция Лаон Пакимер.
-- Впереди. Надо подавить их лучников. -- Муниций внимательно
осматривал местность. -- И поставь несколько отрядов вон там, в ложбине.
Если нам помогут боги, то йезды будут слишком заняты дракой с нами, чтобы
оглядываться по сторонам. Пусть твои люди выскочат из засады в нужный
момент.
Пакимер кивнул и закричал на языке хатришей. Когда он закончил отдавать
распоряжения, Сенпат спросил его:
- Может, и мне пойти с тобой?
-- Лучше бы твоя красавица жена предложила мне пойти с ней
куда-нибудь... в засаду, -- ответил Пакимер. Неврат фыркнула. После этого
хатриш ответил серьезно: -- Да, идем. Два хороших лука не помешают.
-- Береги себя, госпожа, -- обратился к Неврат один из всадников. --
Если ты попадешь в беду, нам всем придется выручать тебя. О, врагам не
поздоровится -- за тебя мы костьми ляжем! -- Он говорил полушутливым тоном,
каким часто разговаривали хатриши, но Неврат видела, что на самом деле он не
шутит.
-- Спасибо, -- отозвалась она, чувствуя одновременно и радость, и
легкое раздражение. -- Но с этим я как-нибудь справлюсь и сама.
Хатриш помахал ей рукой.
Йезды находились не слишком далеко от тех разведчиков, которые принесли
весть об их приближении. Неврат уже видела лошадей в клубах пыли, слышала
громовой стук подков.
-- Вы делали это и раньше, ребята, -- обратился к своим конникам Лаон
Пакимер, спокойный, словно они разговаривали о покупке телеги бобов в
базарный день. -- Прежде чем начнете стрелять, выберите себе цель. Когда
дойдет до сабель, помогайте своим товарищам.
Из пыли вынырнул штандарт клана Явлака -- конский череп на длинном
колу. Ближе... Ближе... Неврат натянула тетиву до самого уха и пустила
стрелу. Она не стала ждать и высматривать, попала ли в цель, и уже тянулась
за другой стрелой.
Вот одна лошадь споткнулась, другая дико закричала почти человеческим
голосом, когда в нее попала стрела. Солдаты громко вопили, желая напугать
врагов или страдая от ран. Холодок страха пробежал по коже Неврат, когда она
заметила, как по лицу ее мужа стекает струйка крови.
- По щеке задело, -- весело пояснил Сенпат. -- Я отращу бороду чуть
погуще, чтобы закрыть шрам, если тебя это беспокоит.
Сама по себе маленькая ранка была пустяком, но это напомнило Неврат о
том, как легко может случиться и худшее. И как мало может сделать человек,
чтобы избежать летящей в воздухе смерти!
Обмен стрелами закончился быстрее, чем это обычно бывает в степных
сражениях. Похоже, Явлак хотел поскорее уничтожить врага. Конные йезды
давили на хатришей; те отступали.
Причина настойчивости йездов была проста. Неврат услыхала, как Явлак
вопит:
-- Была грязь и снег -- вы побивать нас! Один разок! Мы -- мстить за
все!
На лице Сенпата показалась мрачная улыбка:
-- Он это что, всерьез? Мне кажется, у него кишка тонка. Неврат не
расслышала этих слов. Она яростно отбивалась от здоровенного йезда с
длинными, как у обезьяны, руками. Ей удавалось держать оборону, однако
достать противника саблей оказалось почти невозможно. Ухмыльнувшись, враг
придвинулся ближе. Неврат увидела, что выражение его глаз стало иным. Ярость
исчезла; на смену ей пришло вожделение -- кочевник понял, что сражается с
женщиной, и медленно облизал губы, как бы предвкушая наслаждение.
Однако едва Неврат получила возможность сразиться с ним на близком
расстоянии, как ее сабля вонзилась ему в основание шеи. Неврат так и не
узнала, убила ли она своего противника или же только опасно ранила его. В
битве такое случается сплошь и рядом. Она едва успела отбить атаку еще
одного кочевника -- и тут же забыла о первом.
Давление на хатришей ослабло. Явлак бросил все свои силы на легионеров.
Не веря собственным глазам, Сенпат закричал:
-- Да он идиот! Он что, думает, римляне тотчас же сломаются и побегут?
-- Вероятно, -- отозвалась Неврат, -- единственные пехотинцы, с
которыми он сталкивался после Марагхи, были пастухи, что топорами и луками
пытались защитить от него свои стада.
Радостное возбуждение охватило Неврат при мысли о том ударе, который
сейчас обрушится на вождя кочевников. И поделом! Ее рука крепче обхватила
рукоять сабли.
Сенпат был совершенно прав. У Явлака не хватало людей для того, чтобы
одолеть легионеров. Несмотря на явное преимущество римлян, Явлак упорно пер
вперед. Громко завывая и размахивая саблями, йезды мчались к ровной линии
римских щитов. Если бы им удалось пробить брешь в несокрушимых манипулах, то
численный перевес уже не имел бы значения.
Загудели рога, повторяя команду Муниция. Беспорядочные вопли йездов
утонули в дружном крике римлян. Длинные тяжелые римские копья опустились,
встречая несущуюся на них дикую толпу. Из задних рядов манипул взлетели
дротики.
Первые ряды атакующих пришли в страшное смятение. Смертоносный град
дротиков остановил их. Всадники падали на землю, раненые и убитые лошади
валились под ноги атакующим. Йезды не могли прибегнуть к обычной тактике
кочевников, столкнувшихся с превосходящими силами, -- то есть развернуться и
побежать, -- поскольку их наступающие товарищи продолжали давить на них
сзади.
Несколько минут продолжалась беспощадная бойня. Легионеры облепили
йездов, как муравьи. Римляне привыкли сражаться с врагом, намного
превосходящим их численностью, -- и действовали более чем успешно. Когда же
у легионеров появлялось хотя бы небольшое преимущество в силах -- они были
просто ужасны.
Дико закричала лошадь с подрубленными ногами. Прежде чем она упала,
двое солдат набросились на всадника -- по одному с каждой стороны. Он не
продержался и нескольких секунд.
Еще один римлянин отбил сабельный удар краем своего большого тяжелого
щита и опрокинул йезда на землю. Второй легионер тотчас пронзил упавшего
мечом -- доспех из вываренной кожи не слишком хорошо защищал от стали.
Правое крыло римлян прикрывала река Аранд; левое -- хатриши Пакимера. А
в ближнем бою даже конные не могли сравняться с дисциплинированными, хорошо
обученными, превосходно вооруженными ветеранами, которыми командовал
Муниций.
Сожженные поля, вырезанное население, угнанный скот, разграбленные
поселения Васпуракана -- все это вихрем пронеслось в воспоминаниях Неврат.
Глядя на резню, учиняемую над йездами, молодая женщина чувствовала жестокую
радость.
Однако пехотинцы не могут окончательно уничтожить всадников, если
только те не вздумают биться до конца. Йезды начали отступать -- сперва по
одиночке, по двое, затем большими отрядами.
В этот момент засадный отряд хатришей вылетел из укрытия. Всадники
Пакимера опустошали колчан за колчаном. Отступление Явлака превратилось в
паническое бегство.
-- Скачи к Муницию! -- прокричал Пакимер в ухо Неврат. Она вздрогнула
-- в суматохе боя она не расслышала его приближения. -- Узнай: хочет ли он,
чтобы мы преследовали этих псов!
Ответ римлянина пришел быстро:
-- Отгоните их на такое расстояние, чтобы они не сумели повторить
атаку. Я хочу продолжить путь. Из-за этих беспорядков мы и так потеряли
половину дня. К счастью, это и все, что мы потеряли... -- Из легионеров не
был убит никто, и лишь несколько солдат получили легкие ранения. На
мгновение из-под суровой маски командира, которую носил Муниций, выглянул
юноша: -- А ведь мы неплохо поработали! Явлак получил по заслугам. Нечего
переть, не разбирая дороги.
Взгляд Неврат остановился на солдатах Багратони, которые хмуро
осматривали йездов и беспощадно добивали раненых врагов.
-- Ты хочешь, чтобы я поблагодарила Гагика за то, что он не сломал
строй и не бросился сломя голову в атаку? Наверняка он пылал желанием
отомстить йездам, и все же удержался от порыва.
-- Благодарить его за то, что он выполнил приказ? -- Изумление Муниция
было вполне искренним. -- Клянусь богами, конечно же нет!
Уже ночью, в палатке, когда Неврат пересказала Сенпату свой разговор с
Муницием, молодой васпураканин заметил:
-- А ведь Муниций прав.
Они лежали рядом, слишком усталые даже для объятий, но чересчур
возбужденные недавним боем, чтобы сразу заснуть. Неврат отбросила со щеки
прядь мокрых волос. Смыть грязь и пот было единственным удовольствием, на
которое у нее еще оставались силы после того, как легионеры разбили на ночь
лагерь.
-- Но как он сумел добиться от Багратони полного понимания? --
продолжала Неврат. -- Ведь Гагик понял! И это после всего, что он выстрадал
от йездов! Его ссора с Муницием в Гарсавре потеряла всякое значение. Римляне
никогда не поднимут руку на солдат Гагика -- особенно здесь, посреди
территории, контролируемой кочевниками.
-- Пожалуй, -- согласился Сенпат. -- Иной раз я задумываюсь: а что
произошло бы, отдай Муниций подобный приказ. Хорошо, что нам не пришлось это
узнать. И все же ты права -- не страх перед легионерами удержал Багратони.
- Тогда что же?
- Тебе действительно интересно мое мнение? Думаю, за последние два года
Багратони, сам того не заметив, превратился из накхарара в... Как они это
называют? Да, в центуриона. Римская дисциплина умеет пускать глубокие корни.
Я только рад, что нас с тобой она еще не зацепила.
Неврат задумалась над словами мужа. Представила себе Багратони --
по-римски гладко выбритым, в шлеме с поперечным гребнем -- и улыбнулась в
темноте. Однако Сенпат был отчасти прав. Багратони орал на Муниция, но в
конце концов повиновался ему. Тот Гагик, которого Неврат знала прежде,
заставил бы Муниция выполнить свою угрозу. Он не спустил бы ни резкого тона,
ни оскорбления.
Спустя некоторое время Неврат проговорила:
-- Хорошо. Если римляне не наложили на нас свой отпечаток, то что мы
делаем здесь, на берегу Аранда? Нам с тобой полагалось бы сидеть в столице и
смирненько выполнять распоряжения Автократора!
Ответом ей был храп.
Через несколько минут Неврат тоже крепко спала.
----------
Явлаку приходилось сражаться с римлянами и прежде, но никаких уроков из
предыдущих поражений он не извлек. Вожди кочевников, рыскавших по
центральному плато, ничего не знали о легионерах. Йезды оказались достаточно
глупы, чтобы наброситься на сильное подразделение Муниция маленькими
летучими отрядами, которые они наспех наскребли по всему плато. Несколько
жестоких поражений научили их считаться с римлянами. Весть быстро пронеслась
от клана к клану. Кочевники стали уступать легионерам дорогу. При их
приближении йезды бежали и отгоняли свои стада.
-- Впереди еще один брошенный лагерь, -- доложила, вернувшись из
разведки. Неврат Муницию на вечернем совете. -- Судя по следам, оставлен дня
два назад.
-- Какая бессмыслица! -- отозвался римлянин. -- Если они не станут нас
трогать, мы не будем терять время на их преследование. Я думал, они это уже
поняли.
-- Ты что, скучаешь по йездам? -- пошутила Неврат.
-- Ни мгновения. -- И снова она увидела, как из-за личины сурового
командира выглянул забавляющийся юноша. Впрочем, это длилось лишь миг. -- Я
не доверяю тому, чего не могу понять.
-- Это в обычае кочевников, -- пояснил Багратони. -- Когда подходит
сильный клан, слабый отходит. Теперь они станут драться друг с другом за
пастбища, переходить с места на место, покрывая такие расстояния, какие нам
и за год не пройти.
В голосе накхарара послышалось мрачное удовлетворение,
Лаон Пакимер принял возмущенный вид.
-- Ты что же, хочешь сказать, что мои великие предки были изгнаны в
Хатриш из степей? Ты что, предполагаешь, что на самом деле они не были теми
могучими героями, о которых поют в наших сказаниях?
Багратони понял хатриша буквально:
-- Возможно, и так.
-- Означает ли это,-- медленно проговорил Муниций,-- что мы собираемся
оттеснить йездов к Амориону?
Неврат и Сенпат обменялись встревоженными взглядами. Они даже не
подумали о такой возможности. Багратони сжал свои огромные кулаки.
-- Будет лучше, если мы так и поступим. Земарк и йезды стоят друг
друга. Чем больше они грызутся между собой, тем легче будет нам.
-- В обычных обстоятельствах я согласился бы с тобой и поблагодарил за
совет, -- откликнулся Муниций. -- Но если боги не отступились от нас, то
Скавр и Гай Филипп сейчас уже в Аморионе. В конце концов, мы ведь хотим
спасти их, а не навлечь на них беду.
После этого краткого диалога повисло напряженное молчание, разрушенное
Лаоном Пакимером с его даром указывать на очевидные и в то же время
ускользающие от внимания мелочи.
-- В любом случае -- поворачивать назад уже слишком поздно. Не так ли?
----------
На следующий день Неврат заметила всадника, следующего за легионерами
вдоль Аранда. Сенпат недоуменно хмыкнул, оглянувшись через плечо.
-- Этот парень совсем не похож на кочевника. Посмотри, как он сидит в
седле.
Пакимеру тоже хватило беглого взгляда, чтобы согласиться с Сенпатом.
Йезды -- как, впрочем, и хатриши -- использовали очень короткие кожаные
стремена и ездили, сильно согнув колени. У незнакомого всадника была
совершенно иная посадка.
-- Похоже, один из этих, -- подытожил Сенпат. Если незнакомец --
видессианин, то он мог быть только из Амориона. Один из фанатичных
последователей Земарка. Сенпат просвистел несколько тактов из васпураканской
охотничьей песни и положил стрелу на тетиву лука. -- Прикрой-ка меня.
Эта короткая реплика оборвала все попытки Неврат спорить с мужем.
Она двинулась за Сенпатом, держась на расстоянии полета стрелы. Сенпат
коротко переговорил с чужаком. Затем васпураканин махнул рукой, показывая
жене, что все в порядке. Все еще держа лук наготове. Неврат подъехала ближе.
На лице Сенпата застыло удивленное выражение.
-- Его зовут Арзакий Акрон. Это имперский курьер.
От Акрона исходило чувство уверенности. Этот человек знал себе цену --
себе, своему поручению, своему положению в столице. Впрочем, здесь не
имелось людей, на которых это произвело бы надлежащее впечатление.
Если Арзакий Акрон и удивился, заметив в патруле женщину, то никак не
показал своего удивления. Он кратко произнес:
-- У меня донесение для вашего командира.
-- Мы доставим тебя к нему, -- сказала Неврат.
Истинный видессианин, Акрон любил поговорить и просто обожал, чтобы его
слушали. Он поведал патрульным множество сплетен. Рассказал о том о сем.
Однако, в отличие от большинства своих соотечественников, он не стал
рассказывать им ничего существенного. При этом ни одна деталь не ускользала
от цепкого взора курьера, пока он ехал мимо рядов марширующих римлян.
Муниций шел впереди колонны.
-- Императорский курьер! Вишь ты! -- сказал он, когда Сенпат доложил
ему о прибытии незнакомца.
Муниций отошел в сторону, пропуская мимо себя колонну. Он глядел на
курьера с откровенной неприязнью:
-- Ладно, пусть выкладывает. Что там у него?
Акрон выглядел раздраженным. Он привык к более теплым встречам.
Порывшись в мешке, подвешенном к луке седла, посланник Императора вынул лист
пергамента, на котором красовалась восковая печать со знаком солнца.
Произнеся краткую, но цветистую речь, Акрон передал письмо Муницию.
Римлянин ошеломил курьера, вернув тому пергамент.
-- Перескажи основное на словах. Не слишком-то хорошо я читаю
по-видессиански.
-- Разумеется, ты можешь догадаться, что... -- начал было Акрон.
Муниций резко оборвал его:
-- Зачем я буду о чем-то там догадываться? Вот тут передо мной стоишь
ты. Ты все знаешь. Говори и убирайся.
- Что?!
На этот раз курьер не стал скрывать изумления. С представителем
Императора еще никто не осмеливался разговаривать подобным тоном. Ему стоило
больших усилий взять себя в руки и сломать печать на свитке.
"Его Императорское Величество, Туризин Гавр, Автократор Видессиан, --
Сексту Муницию, командиру имперских войск в Гарсавре, -- привет. К моему
величайшему огорчению, я узнал, что ты забыл свой долг и..."
-- Основное, -- сказал Муниций. -- У меня нет времени выслушивать чушь.
Акрону потребовалось еще несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.
Видессианам нелегко выражаться коротко и ясно. Наконец посланец произнес:
-- Возвратись со своим отрядом в Гарсавру, и Император в милосердии
своем забудет о твоем кратком дезертирстве.
-- А, я так и думал. -- Муниций скрестил на груди руки. -- Нет.
Акрон ожидал продолжения. Поняв, что продолжения не последует,
видессианин закричал:
-- Откуда такая неблагодарность? Разве Империя не приняла вас, когда у
вас не было даже крыши над головой? Разве Видесс не накормил вас, когда вы
были голодны?
Римлянин нахмурился.
Ай да Туризин! Неврат и прежде весьма высоко ценила ум его
императорского величества, но сейчас была просто восхищена. Аргумент,
которым Гавр вооружил своего курьера, взывал к самому сильному чувству
римского легионера -- к чувству долга.
Поборов и это чувство, Муниций сказал:
-- Для нас так: сперва Скавр, потом Гавр! Дары Империи мы давно уже
оплатили собственной кровью. А твой повелитель отправил наших командиров на
верную гибель. Ну так где же его хваленое милосердие?
Легионеры, проходившие в этот момент мимо, услышали слова Муниция и
тряхнули копьями, сопроводив этот жест гневным взглядом. Следом проходил
большой отряд васпуракан.
Акрон крикнул Гагику Багратони:
-- Неужели ты оставишь своего господина. Императора, ради какого-то
чужака-наемника?
Оказалось, что Багратони внимательно прислушивался к разговору.
-- Почему бы и нет? Разве Скавр не дал нам крышу над головой, когда
Земарк отнял у нас дом? Разве римляне не накормили нас, когда мы были
голодны?
Глубоко посаженные глаза накхарара сияли. Лицо Акрона одеревенело.
Багратони сухо кивнул Муницию и вернулся в строй.
Сенпат прошептал по-васпуракански:
-- Одного Туризина явно маловато, чтобы удержать Багратони, коль скоро
он решился броситься на йездов и Земарка.
-- Но он сказал не это, -- отозвалась Неврат на том же языке. -- Он
отвечал так, как это сделал бы любой римский центурион.
-- Я передам ваши слова Его Императорскому Величеству, -- молвил Акрон
Муницию.
-- Оставайся лучше с нами, -- попытался уговорить его римлянин. -- Тебе
и так здорово повезло, что ты добрался до нас. Шансов вернуться у тебя
маловато.
Курьер пожал плечами:
-- Возможно. Но у меня есть обязанности. Император должен выслушать
вести.
-- В таком случае -- прощай. -- Муниций отдал салют мужеству Акрона. --
Передай: я не враг ни тебе, ни Туризину. Акрон резко повернул коня и
поскакал на восток. Муниций ускорил шаги, догоняя колонну. Назад он не
оборачивался.
----------
Легионеры шли на северо-запад вдоль реки Итоми, притока Аранда. До
Амориона оставалось всего три дня пути. Возбуждение и нетерпеливое ожидание
охватило всех.
Неврат уже начала надеяться, что Земарк слишком занят теологическими
изысками, чтобы беспокоиться о таких мелочах, как патрули и разведка. Однако
она ошибалась.
К Муницию подскакал разведчик. В руках у него были шлем, сабля и лук --
трофеи короткой стычки.
-- Там два каких-то идиота насели на меня, -- доложил он Муницию. --
Одного я застрелил из лука и забрал этот хлам. Второй ублюдок удрал. Это
были имперцы, не йезды.
Римский командир вздохнул.
-- Лучше бы ты снял обоих. Но все равно -- молодец.
В ответ на похвалу разведчик ухмыльнулся.
-- Теперь наше появление уже не будет неожиданностью, -- заметил Лаон
Пакимер. -- На твоем месте, Секст, я ожидал бы атаки уже сегодня.
-- Даже Явлаку потребовалось время, чтобы собрать силы, -- возразил
Муниций.
-- Явлаку нужны были только кровь и добыча, -- сказал Багратони. --
Лично я согласен с Пакимером. Проклятый лживый пес Земарк вбил в головы
своих людей, что Фос заберет их прямо в рай, если они умрут по воле этого
сумасшедшего фанатика.
Муниций изумленно покачал головой.
И снова молодой командир напомнил Неврат Скавра. Для Марка все
религиозные распри были сущей бессмыслицей. Что касается самой Неврат, то
она выросла в Васпуракане и вполне разделяла веру своего народа. Ей никогда
и в голову не приходило отступиться от своих убеждений. Некоторые
васпуракане, находясь в Видессе, сменили веру, желая облегчить себе
восхождение по служебной лестнице. Для таких у их соотечественников
находилось лишь одно определение: предатели.
-- Не могу поверить, чтобы солдаты поддались такой глупости, --
повторил Муниций.
Пакимер и Багратони принялись спорить с ним, но переубедить римлянина
не смогли. Чем больше они кричали, тем крепче и упрямей он сжимал губы. Но
Неврат знала, что правда на стороне Пакимера и Багратони.
Интересно, а какими аргументами можно было бы убедить Марка?
Поймав взгляд Муниция, Неврат сказала:
-- Ну хорошо. Ты не разделяешь их веры и не понимаешь, что такое
религиозная рознь. Но не позволяй этому обстоятельству ослепить тебя. Если
ты чего-то не понимаешь, это еще не повод считать, будто данного явления не
существует вовсе. Вспомни, что случилось с Багратони и его людьми в
Аморионе!
Пакимер оказался достаточно умен для того, чтобы замолчать и дать
римлянину время подумать. Попутно он толкнул Багратони, чтобы тот перестал
спорить.
Наконец Муниций сказал:
-- Развернем манипулы боевым порядком, однако продолжим продвижение. В
таком случае мы сможем быстро занять позиции, если появится необходимость.
Отдавая приказания, Муниций отчаянно ругался -- он знал, что все эти
маневры неизбежно отнимут время.
Пакимер подмигнул Неврат и неожиданно проговорил на довольно чистом
васпураканском языке:
-- Ты нашла для него умные слова!
Неврат была ошеломлена. Она не подозревала, что Пакимер говорит на ее
родном языке.
-- Никому верить нельзя! -- усмехнулся Сенпат.
Вскоре произошло еще одно столкновение с всадниками Земарка.
-- Сколько их? -- крикнул Муниций, когда хатриш подлетел к нему
галопом, крича на скаку, что его преследуют.
-- У меня не было времени остановиться и пересчитать их, -- огрызнулся
разведчик. Гневный взор Муниция пропал втуне. У легкомысленных хатришей был
особый дар выводить римлян из себя.
-- Занять боевые порядки! -- приказал Муниций и кивнул Пакимеру. --
Похоже, ты был прав. Не могли бы твои ребята немного задержать их, чтобы мы
успели развернуться?
-- Но поторопись с этим, -- сказал Пакимер, махнув в сторону быстро
накатывающего с запада облака пыли.
Легионеры произвели маневр четко и слаженно, как на параде. Казалось,
эта четкость раздражала Пакимера не меньше, чем беззаботность хатришей
выводила из себя Муниция.
-- Вперед! Вперед! -- кричал Лаон Пакимер. -- Вы что, не знаете, какая
великая честь -- умереть за командира, который только что признался в том,
что был не прав?
Затем Пакимер, сидя в седле, отвесил церемонный поклон Сенпату и
Неврат. В это мгновение хатриш напоминал великого правителя.
-- Не угодно ли присоединиться к балу? Танцы вот-вот начнутся!
Вокруг пели стрелы. Аморионские ополченцы оказались ненамного более
организованными, чем йезды. И уж всяк уступали акритай -- хорошо обученным
видессианским всадникам. По сравнению с легионерами их было ничтожно мало.
Однако слова "отступление" эти фанатики не ведали.
-- Земарк! -- кричали они. -- Фос и Земарк!
Этот клич выводил из себя васпуракан. Они кричали в ответ, сопровождая
имя своего врага непристойными жестами и самыми грязными ругательствами.
Даже в строю легионеров солдаты Багратони выделялись густыми черными
бородами и кряжистым телосложением.
-- Васпуры!.. -- завыл командир аморионского отряда. Высоко подняв меч,
он указал на еретиков.
Лаон Пакимер -- холодный, опытный профессионал -- направил конников
вперед, чтобы они охватили врага полукольцом на флангах. Если люди Земарка
не отступят, им грозит полное окружение.
Ни Пакимер, ни любой другой командир, имеющий мышление
профессионального военного, не ожидали, что аморионцы бросятся прямо на
ощетинившуюся копьями линию легионеров. Эта атака оказалась совершенно
неожиданной и принесла атакующим больше удачи, чем могла бы при иных
обстоятельствах.
Неврат пустила стрелу в мчащегося на нее видессианина и, к своему
ужасу, промахнулась. Она низко пригнулась в седле, коснувшись гривы коня, и
услышала, как сабля просвистела над ее головой. Враг промчался мимо, во все
горло выкрикивая имя Земарка.
Конный заслон хатришей расступился, пропуская видессиан. Пришпорив
коней, атакующие бросились прямо на Багратони. Остальной части армии для них
не существовало. Все прочие были для фанатиков лишь преградой, стоящей между
ревнителями веры и еретиками.
Полоса длинных римских копий почти не замедлила атаки. Заржала
умирающая лошадь, падая на стоящих с копьями наперевес васпуракан. Открылась
брешь, и люди Земарка рванулись туда. Они рубили и кололи ненавистных
васпуракан, слепые от ярости.
Но солдаты Багратони отбивались от наседавших врагов не менее упорно.
Сражение не слишком долго оставалось локальным. Римские манипулы, стоявшие
слева и справа от отряда Багратони, обошли фанатиков с флангов. Позади них
кольцо замкнула кавалерия хатришей.
-- Вот пробка и заткнута! -- крикнул Сенпат и вызывающе обратился к
мчащемуся во весь опор аморионцу: -- Эй ты, ублюдок! Сюда! Я тоже принц
Васпуракана!
Фанатизм и отчаяние помогали противнику Сенпата уравновесить силы,
поскольку юный "принц" был куда опытнее в схватке на саблях. Однако
видессианин не заметил Неврат, которая натягивала лук в нескольких десятках
шагов. На этот раз прицел оказался точным. Видессианин замертво свалился с
седла.
-- Ты что, сомневалась во мне? -- спросил Сенпат.
-- Я тоже кое-чему научилась от римлян. Например, не рисковать без
нужды.
-- Ладно, не буду спорить о непролитой крови. Особенно если эта кровь
-- моя. -- Сенпат пришпорил лошадь. Неврат следовала за ним. Во время первой
атаки она сохранила свои стрелы и теперь использовала их с убийственной
точностью, поражая одну цель за другой.
Наконец фанатики сдались. Оставшиеся в живых люди Земарка попытались
пробиться из кольца. Это удалось лишь десятку, прочие погибли. Жестокий
кровавый бой длился не более нескольких минут.
Муниций, неуверенно ступая, приблизился к Гагику Багратони. На шлеме
римского командира красовалась вмятина, в глазах у него темнело. Но сознание
ни на секунду не изменяло Муницию.
-- Отлично сделано, Гагик! Я хотел бы поговорить с пленными, чтобы
знать, что ждет нас впереди.
Васпураканин широко развел руками.
-- Пленные? Какая жалость! Похоже, ни одного не осталось. -- Он смотрел
на Муннция с откровенным вызовом.
-- Ну и не надо. Скоро мы и так все узнаем, -- сказал Муниций. Он
огляделся, ища взглядом Пакимера. Как и следовало ожидать, хатриш оказался
неподалеку. -- Ты не мог бы отправить своих разведчиков немного подальше
вперед, Лаон? Будет очень плохо, если на нас неожиданно набросится большая
банда этих сумасшедших.
-- Я прослежу, чтобы такого не случилось. -- Голос хатриша прозвучал
серьезнее, чем обычно. Жестокая схватка с полурегулярной частью Земарка ему
не понравилась.
Трубы затрубили сигнал к выступлению. Армия двинулась вперед.
Сенпат закончил перевязывать небольшую ранку на шее своей лошади.
-- А ведь мы даже не знаем, добрался ли Скавр до Амориона, -- заметил
он.
-- Да, я тоже все время думаю об этом, -- отозвалась Неврат. -- И еще я
не перестаю думать о том, что может произойти, если он попадет в руки
фанатиков Земарка.
-- Он не васпураканин, -- напомнил ей муж.
-- Да. Он не васпураканин. Об этом я как-то забыла. Но даже если он
проберется в город -- на что ему надеяться? -- Неврат ударила каблуками
лошадь. -- Впрочем, как сказал Муниций: скоро мы и так все узнаем.
Часть вторая
На пути в Машиз
Глава шестая
Глухо ухнула катапульта. Круглый булыжник размером в две человеческие
головы просвистел в воздухе и зарылся в мягкую степную почву. Ветер тут же
сдул пыль, поднявшуюся при падении камня.
Виридовикс погрозил кулаком крепости, которая заграждала южный проход
через Эрзерум. Она была выстроена из темных массивных камней. Нелегко будет
одолеть такое укрепление. Как блохи на шкуре льва, на высоких стенах
суетились люди.
-- Выходите и сражайтесь, трусливые псы! -- крикнул кельт.
-- Это был предупредительный выстрел, -- пояснил Ланкин Скилицез. -- На
таком близком расстоянии они перестреляли бы нас, как щенков, если бы
захотели.
Пикридий Гуделин вздохнул:
-- Похоже, мы с макуранцами строили слишком хорошо... в те годы, когда
умели найти общий язык.
Несколько дней назад Горгид записал историю, рассказанную Гуделином в
лагере. Было время -- с той поры минули столетия, -- когда две великие
державы, Видесс и Макуран, пришли к согласию и решили не пускать степных
кочевников за Эрзерум. Северные проходы по горам видессиане контролировать
не могли, но Макуран выделил немалые средства на строительство укреплений.
Видесс же предоставил строительству опытных архитекторов. Из Империи также
поступали регулярные выплаты местным владыкам, чтобы те поддерживали
крепости в боеспособном состоянии и держали там свои гарнизоны.
Сейчас Макурана больше не существовало, а денежные поступления из
Империи прекратились -- Видесс в последние пятьдесят лет пережил немало
трудностей. Но гарнизоны Эрзерума еще сохранились. Старинные крепости
охраняли горцев не хуже, чем земли, лежащие за хребтом, на юге.
-- Отряд на переговоры! -- приказал Ариг.
Выкрашенный белой краской щит поднялся на копье. Пробиваться с боями по
одному из этих узких ущелий было бы обычным самоубийством. Других же дорог,
кроме теснин, здесь, в высоких горах под шапками вечных снегов, не имелось.
Сторожевые ворота открылись. Всадник с таким же знаком мира в руках
выехал навстречу армии аршаумов. Он сидел на крупной лошади.
Ариг быстро набрал группу для переговоров: он сам, Гуделин и Скилицез.
Первого он взял с собой из уважения к его дипломатическому таланту, второго
-- за знание хаморского языка, известного всем, кто живет на границе с
Пардрайей. Кроме того, с отрядом поехал Толаи и, по просьбе Гуделина, один
из солдат Агафия Псоя -- парень неплохо говорил по-васпуракански, а "принцы"
часто имели дело со своими северо-западными соседями.
- Можно мне пойти с вами? -- попросил Горгид.
- Всегда ищешь приключений? -- заметил Ариг с полупрезрительной
усмешкой.
Виридовикс даже не стал спрашивать разрешения. Просто поехал с
остальными, делая вид, будто не замечает нахмуренных бровей Арига.
Эрзерумец махнул им рукой, приказывая остановиться на безопасном
расстоянии. Он походил на васпураканина -- такой же коренастый, темнокожий,
с квадратным лицом и орлиным носом. Его курчавая борода была разделена на
два острых клина. Позолоченная кираса, бронзовый шлем, украшенный плюмажем,
шаровары из дорогого шелка -- все это свидетельствовало о том, что на
переговоры вышел один из командиров. Ему было около сорока лет.
Горец резко махнул рукой, как бы заранее отвечая на любую просьбу
категорическим отказом.
-- Назад! -- сказал он на языке степняков. -- Возвращайтесь! Если вы
пойдете дальше, мы вас разобьем. Это говорю вам я, Вартанг, второй вождь
Гуниба! Мы не глупые смерды, чтобы позволить кровожадным варварам пройти
через нашу землю. Возвращайтесь в степь и благодарите судьбу за то, что мы
не перебили вас всех до единого.
Ариг вспыхнул от гнева. Гуделин быстро сказал:
-- Он говорит больше, чем имеет в виду. В его речах заметен отпечаток
видессианского ораторского стиля, хотя и довольно слабый.
-- Видессианский ораторский стиль? Погоди-ка. У меня есть идея! --
Годы, проведенные в Видессе, не пропали для Арига даром, и сейчас аршаум
решил воспользоваться этим. Он заговорил по-видессиански, пытаясь выражаться
витиевато: -- Зачем столь суровы твои речи, друг? Мы не ищем ссор с тобой и
твоим народом. Мы преследуем Авшара, будь он проклят.
Вартанг поднял брови:
-- Мне знаком язык, на котором ты говоришь. Но я не говорю на нем.
Казалось, только сейчас он дал себе труд рассмотреть стоящих перед ним
людей. Горгид, Гуделин, Скилицез и солдат из Присты -- его звали Нарба Кайс
-- могли в своих мехах и коже сойти за хаморов, хотя и несколько
своеобразных. Но только не Ариг и Толаи. Что касается Виридовикса, то его
длинные густые усы, рыжие волосы, выбивающиеся из-под меховой шапки, и
бледная кожа, усыпанная веснушками, оказались для эрзерумца и вовсе в
диковину. В какой-то миг суровый военачальник дал волю удивлению.
-- Да кто вы такие? -- вырвалось у него.
Гуделин тронул за плечо Нарбу Кайса, который выехал вперед на несколько
шагов.
-- Убедись сперва, что он тебя понимает, -- проговорил чиновник.
Услышав из уст Нарбы васпураканскую речь, Вартанг снова удивился, хотя
на этот раз сумел скрыть свои чувства и ограничиться величественным кивком.
Горгид видел, как Гуделин на ходу составляет речь по всем правилам
пышной видессианской риторики.
-- Скажи ему, Кайс, что я и Скилицез -- посланники великого Автократора
Видессиан! Поведай, откуда явились сюда аршаумы. Скажи, что этот долгий,
многотрудный путь они прошли нашими союзниками в великой войне против
кровожадного Йезда. Чего мы просим у благородного военачальника? Лишь одного
-- безопасного прохода через Эрзерум, дабы атаковать там йездов, на их
собственной территории. Так. Теперь передай ему наши верительные грамоты,
если он их примет.
Чиновник протянул сопроводительное письмо, которое выдал ему Туризин,
-- немного потертое после долгого путешествия, но все еще сохранившее
великолепные росчерки золотых и красных чернил и оттиск печати с
изображением солнца на небесно-голубом воске. Скилицез тоже вынул из-за
пазухи свое письмо.
Держа по пергаменту в каждой руке, так что исключалось всякое
использование оружия, Нарба подал документы Вартангу. Тот сделал вид, что
изучает письма. Если горец не говорил по-видессиански, то уж читать на этом
языке он всяко не умел. Однако он не мог не узнать печатей Автократора
Видессиан. Немного нашлось бы в мире людей, которые не узнали бы их.
С суровым видом эрзерумец вернул верительные грамоты и заговорил снова
-- на этот раз на гортанном васпураканском языке. Нарба Кайс переводил:
-- Даже здесь, далеко на севере, говорит он, знают о Йезде и о том, что
оттуда никогда не придет добра. Они еще ни разу не позволяли армиям
кочевников проходить через их крепости, однако он передаст ваши слова
владыке Гуниба.
-- Передай, что мы благодарим его, -- сказал Ариг и поклонился, сидя в
седле.
Виридовикс наблюдал за своим другом с удивлением и восхищением. В
Видессе аршаум был игроком и гулякой; теперь он овладевал искусством быть
правителем.
Вартанг ответил Аригу столь же вежливо и отвернул коня, желая вернуться
в крепость.
Не успел Вартанг отъехать далеко, как к нему подскакал Толаи. Вартанг
стремительно схватился за оружие, но, бросив беглый взгляд на шамана,
остановился.
Коснувшись рукой плеча горца, шаман проговорил на ломаном хаморском,
которому научился у Батбайяна:
-- Нет -- воевать. Нет -- больно тебе! Только идти ворота -- это все.
Клятва!
Его неправильная, но искренняя речь, похоже, произвела на Вартанга куда
больший эффект, нежели верительные грамоты Туризина. Горгид увидел, как
покраснело толстое лицо самоуверенного чиновника, когда горец отсалютовал
Толаи, приложив кулаки ко лбу, а затем крепко сжал руки шамана. Сторожевые
ворота распахнулись, впуская Вартанга.
-- А теперь что? -- спросил Горгид.
-- Ждать, -- отозвался Ариг.
Горгид и видессиане нетерпеливо переминались с ноги на ногу, но Ариг,
невозмутимый, как всякий кочевник, казалось, был готов ждать хоть целый
день, если понадобится.
Через некоторое время ворота крепости Гуниб слегка приоткрылись.
-- Они доверяют нам. По крайней мере некоторые из них, -- сказал Ариг.
-- Теперь мы можем поговорить о деле.
В окружении солдат в чешуйчатых кольчугах, вооруженных копьями, из
крепости вышли Вартанг и второй, более пожилой военачальник, одетый и
вооруженный еще богаче. Во всей фигуре этого немолодого человека с суровыми
глазами воина на морщинистом лице чувствовалась большая сила.
Оглядев вновь прибывших с придирчивостью, сделавшей бы честь и Гаю
Филиппу, он произнес;
-- Меня называют Грашвил, повелитель Гуниба. Попробуйте убедить меня в
том, что я должен пропустить вас через крепость!
Голос прозвучал сухо; тяжелое лицо с чертами, будто высеченными из
камня, казалось непроницаемым. Послы еще раз сообщили ему то, что уже
рассказывали Вартангу, однако на этот раз передали куда больше подробностей
и деталей.
Несколько раз Грашвил прерывал рассказ вопросами. Его осведомленность о
делах Пардрайи была достаточно глубокой, но не всегда точной. Так, он знал о
взлете Варатеша на вершины власти и о магической помощи Авшара, однако
полагал, что Авшар происходил из народа хаморов.
Когда Ариг описал внешность князя-колдуна и добавил, что тот бежал на
юг, Грашвил ударил себя кулаком по колену:
-- Позавчера человек, похожий на того, кого ты описывал, проходил через
крепость. Он утверждал, что является купцом, что за ним гонятся степные
бандиты. Этот человек был без спутников; он явно не принадлежал ни к одному
из хаморских племен, поэтому у нас не возникло причин сомневаться в его
словах.
Внезапно весь отряд Арига взорвался криками. Авшар все-таки ускользнул
от них! Должно быть, у него наготове оказалась какая-то магия, если он сумел
гнать жеребца день и ночь без остановки! Выносливость черного коня
превосходила всякое воображение. Авшар уходил от аршаумов все дальше и
дальше, не ведая устали, чего не скажешь об отряде Арига. А сильная гроза
замела следы колдуна.
-- Чего ты ждешь? -- крикнул Виридовикс Грашвилу. -- Прикажи своим
людям пойти с нами! Схватим подлого пса! Неужто ты так и будешь сложа руки
сидеть в этой дыре посреди пустыни?
Кельт уже хотел спрыгнуть с лошади и вытрясти душу из глупого вождя,
который ничего не понимает.
Губы Грашвила дрогнули в улыбке, словно его забавляла несдержанность
чужеземца.
-- Возможно, я так и