ейтвейт покончил со вступительным словом, - что визит двоих психиатров чреват разговором о моем собственном психическом состоянии. А вас, оказывается, интересует единственное: сколько своего рабочего времени я уделила пациенту Туннекису, а уделяла я ему всего по несколько минут в день. Кроме того, вы спрашиваете меня о том, не замечала ли я за собой каких-либо изменений в личности и поведении и не бросались ли мне в глаза таковые изменения у моих подчиненных медсестер, которым, как вы говорите, вероятно, может понадобиться психотерапия. При этом вы утверждаете, что изменения эти могут быть настолько незначительны, что я их запросто могла и не заметить. Совершенно ли вы уверены в том, - спросила илленсианка, чуть-чуть наклонившись вперед на ножках, напоминавших короткие стебли желто-зеленых колеблющихся водорослей, - что в психотерапии нуждаются не психиатры? О'Мара негромко рассмеялся, но тут же умолк. В отличие от кельгиан илленсиане были способны на вежливость, когда это было нужно. А эта сегодня, похоже, явно была не в настроении. А может быть, ее враждебность объяснялась слабовыраженной ксенофобией, подхваченной вследствие воздействия пресловутого контагиона Туннекиса, существование которого Брейтвейту еще предстояло доказать. Но скорее всего Валлешни просто была недовольна тем, что ей не дают отдохнуть после дежурства. - Колебания настроения и изменения в поведении я отмечаю и у себя самой, и у своих сотрудниц ежедневно, - продолжала Валлешни, - и некоторые из них весьма значительны. Вызваны они могут быть многими причинами - переживаниями из-за замечаний преподавателей на семинарах, волнениями из-за поведения сексуальных партнеров, отношения с которыми продвигаются не слишком успешно, и в итоге из-за этого страдает работа в палате - да мало ли еще какими субъективными причинами. Эти мизерные утраты самообладания и вспышки несубординации направлены в отношении лично меня. Моей цивилизации повезло в том смысле, что она достигла больших достижений в науке, в частности - в области многовидовой медицины, но зато нам весьма не повезло в том смысле, что глупое, умственно ограниченное большинство кислорододышащих, вроде вас, не находит нас визуально привлекательными. Даже ваш собственный шеф предпочитает смотреть на какой-то бессмысленный цветок, а не на меня. Поскольку это так, вполне понятно, что мы друг другу не нравимся, но не думаю, что дело тут в ксенофобии. - А вот я думаю, - заявил Брейтвейт, на миг утратив самообладание, - что дело как раз в ксенофобии и что... О'Мара не дал ему договорить - он дипломатично кашлянул. Лейтенант намек понял. - Теперь, когда мы вас официально ознакомили с проблемой, - сказал Брейтвейт, овладев собой, - наше отделение было бы вам признательно за любую информацию. Мы, естественно, побеседуем и с другими сотрудниками, работающими в тесном контакте с пациентом Туннекисом. Спасибо за сотрудничество, Старшая сестра. Когда О'Мара и Брейтвейт вышли в коридор, лейтенант покачал головой, кивком указал на дверь Валлешни и сказал: - Илленсиане обычно не настолько невежливы, сэр. Такое поведение вполне может быть индикатором ксенофобической реакции. - Случай ваш, лейтенант, - коротко отозвался О'Мара. - Куда теперь? О'Мара не имел обыкновения ходить в столовую, поскольку ему всегда претила застольная болтовня о медицине, в которой он не был профессионалом. В столовой можно было заподозрить у кого угодно ранние симптомы расстройства психики, наслушаться сплетен, которые также могли навести на мысль о необходимости принятия тех или иных психологических мер. Пресловутая нелюдимость и резкость О'Мары в общении с сотрудниками, хотя об этом никто не догадывался, главным образом была связана с тем, что он до сих пор был носителем кельгианской мнемограммы, и за долгие годы его стиль мышления мало-помалу слился со стилем мышления Маррасарах. Поэтому О'Мара предпочитал принимать пищу либо в кабинете, либо у себя в комнате, и теперь ему предстояло ловить на себе сотни любопытных взглядов - с чего это он вдруг изменил своей привычке? Однако все сложилось так, что они с Брейтвейтом с таким же успехом могли оказаться невидимками. Центр внимания находился в совершенно ином месте. Практически все присутствующие в столовой были на ногах и, отчаянно размахивая руками, щупальцами - словом, всем, чем могли, указывали на столик, стоявший у стены. Взгляду О'Мары предстало зрелище, которого, как он думал, ему никогда не суждено будет лицезреть в стенах Главного Госпиталя Сектора, там происходила самая что ни на есть настоящая, откровенная драка между особями разных видов. - Вызывайте охранников, - бросил О'Мара на ходу, - вооруженных, с принадлежностями для ограничения подвижности. Но лейтенант уже и сам догадался - он стоял у ближайшего коммуникатора и быстро отдавал соответствующие распоряжения. Дерущиеся сошлись настолько тесно, что поначалу О'Мара даже не мог толком разобрать, сколько их и кто они. Драчуны успели разломать стол и стулья и издавали непереводимые звуки, из которых невозможно было понять, что послужило поводом для потасовки. Одно было очевидно: дрались они между собой, как попало, а не с кем-то одним конкретно. Это позволило О'Маре понадеяться на то, что жертв будет меньше. Тралтан пытался проломить прочный панцирь мельфианина, а тот, в свою очередь, старался ущипнуть тралтана за толстенную шкуру, одновременно отпихивая одной конечностью огромного медведеподобного орлигианина, вцепившегося в одно из щупалец тралтана и пытавшегося подставить тому подножку. Крепкого телосложения старший медбрат-землянин, по щекам и белому халату которого стекала кровь - вероятно, его собственная, пребывал в самом центре потасовки и отчаянно орудовал кулаками и ногами. Среди шерсти орлигианина также проглядывали кровавые пятна, одна из конечностей мельфианина безжизненно повисла. О'Мара был уже совсем рядом с дерущимися, когда из-под их ног вдруг выкатился незамеченный им раньше нидианин. О'Мара наклонился и ухватил косматого коротышку за плечи. - Какого черта? Почему вы деретесь? - проорал О'Мара, пытаясь перекричать общий гам. - Прекратите немедленно, иначе ваша карьера в госпитале будет окончена! - Да знаю я, проклятие! - сердито буркнул в ответ нидианин. - Я попробовал им помешать, но у них же весовое преимущество. Хоть вы попробуйте их вразумить. О'Мара ворчливо извинился, поставил нидианина на ноги и пошел по кругу вокруг дерущихся, которые и не подумали прислушаться к его увещеваниям и угрозам. Улучив момент, О'Мара подступил к землянину и резко ударил его по пояснице. Тот охнул и опустился на колени, а О'Мара ухватил его за пояс и оттащил на несколько ярдов в сторону. - Ни с места, старший медбрат, - гневно приказал О'Мара. - Иначе я вам так врежу по физиономии - мало не покажется. О'Мара разъярился не на шутку. Он был готов самым суровым образом разделаться с этими смутьянами, учинившими первую драку в истории госпиталя. Мельфианина он ухватил под панцирь снизу, ловко перевернул на спину и оттащил в сторону, но подальше от старшего медбрата-землянина. Вывести из боя орлигианина было намного труднее. Даже в старые жуткие времена, когда О'Мара был моложе и сильнее, ему редко удавалось одолеть орлигиан в рукопашной схватке. О'Мара, стыдясь того, что изменяет многолетней практике цивилизованного поведения, ухватил орлигианина за длинные лохматые уши, поддал ему коленом между лопаток и резко рванул назад. Орлигианин хрипло взвыл, выпустил щупальце тралтана, упал на четвереньки и попробовал перебросить О'Мару через голову, уподобившись дикой лошади, пытающейся сбросить седока. Не исключено, что это бы и удалось орлигианину, если бы откуда ни возьмись не появились крепчайшие, подобные железу, щупальца худларианина, не ухватили О'Мару за пояс и за ноги и не подняли над полом. То же самое другая пара щупалец худларианина произвела с орлигианином. - Какого черта? Что вы себе позволяете? - возмущенно воскликнул O'Mapa. - Отпустите меня немедленно! Речевая мембрана худларианина, расположенная между зажатыми в его щупальцах О'Марой и орлигианином, дрогнула. Послышался учтивый ответ: - Только в том случае, если вы пообещаете отказаться от попыток решить ваш спор насильственными методами. Вы повинны в поведении, не приличествующем разумным существам. - Все в порядке, медбрат, - сказал Брейтвейт худларианину, всеми силами удерживаясь от улыбки. - Этот землянин пытался разнять дерущихся. Он хороший. Когда ноги О'Мары наконец коснулись пола, он гневно фыркнул на Брейтвейта и рявкнул: - Да вы, похоже, любовались этим зрелищем, лейтенант? - Всего лишь малой частью его, сэр. Другая часть куда более серьезна, - невозмутимо ответил Брейтвейт и поспешно добавил: - Когда я вызывал охрану, по коридору проходил этот медбрат, и я попросил его помочь... Он не договорил и помахал рукой шестерым здоровякам-орлигианам, до зубов вооруженным всевозможными средствами усмирения. Охранники опрометью бежали к месту потасовки. - Вот и бригада охраны прибыла, - облегченно проговорил Брейтвейт. - Предлагаю позаботиться о раненых, тем более, что недостатка в медиках здесь нет. Затем их надо будет препроводить в их комнаты, а потом опросить по отдельности и выяснить, что же тут произошло. - Ну так займитесь этим, - буркнул O'Mapa. - У вас еще что-то на уме? - Да, сэр, - озабоченно сдвинул брови Брейтвейт. - Старшего медбрата-землянина и орлигианина я знаю лично, а вот относительно мельфианина и тралтана, хотя я их и неважно различаю, я точно уверен: в настоящее время они работают в той самой палате, где лежит пациент Туннекис. Глава 30 Падре Лиорен являлся носителем Синей Мантии Тарлы, что в академических кругах землян равнялось примерно такому же уровню оценки научных достижений, как нобелевское лауреатство в области медицины. Правда, после катастрофы на Кромзаге Лиорен добровольно отказался от медицинской практики и дал клятву больше никогда к ней не возвращаться. Все сотрудники Главного Госпиталя Сектора прекрасно знали причину, по которой Лиорен в Отделении Психологии числился не Старшим врачом, а советником по религиям существ, принадлежащих к разным видам, но до сих пор никто, даже кельгиане, подобные тому, к которому сейчас явился с визитом Лиорен, не позволяли себе такую жестокость и нечуткость и не напоминали Лиорену о случившемся на Кромзаге лично. Лиорен взял себя во все восемь рук и заботливо вопросил: - Что вас беспокоит, друг? - Ты меня беспокоишь, - буркнул кельгианин, и шерсть его сердито взъерошилась. - Ты, святоша, убийца и лицемер. Убирайся прочь и больше не пытайся отравлять мой разум своей глупой религиозной болтовней. Я ничего тебе не скажу и не желаю ничего слушать от твари, которая похожа на корявое дерево шампид. Оставь меня в покое. В принципе, длинное, конусообразное тело Лиорена, покоящееся на четырех коротких ножках и снабженное четырьмя срединными и четырьмя верхними конечностями, можно было сравнить с кельгианским деревом шампид, но только в том случае, если бы проводящий такое сравнение желал оскорбить тарланина. Почему-то этот кельгианин имел именно такие намерения. Но Лиорена интересовала причина такого, совершенно нехарактерного поведения медика. - Я оставлю вас в покое, - сдержанно вымолвил Лиорен, - если вы действительно этого хотите. Но мне бы хотелось выслушать ваши жалобы. Я готов выслушать и личные оскорбления, если они имеют какое-то отношение к вашим бедам, и я не стану пытаться учить вас чем-либо, чему вы не хотите учиться. На Тарле тоже растет много деревьев, которые похожи на меня, а на некоторых из них живут маленькие пушистые зверьки, которые чем-то напоминают вас. Деревья и зверьки сосуществуют издревле, и ни у тех, ни у других нет иного выбора. В отличие от них мы обладаем свободой воли, мы цивилизованны и разумны. Предположительно, - не удержавшись, добавил Лиорен. Шерсть кельгианина продолжала бушевать, но сам он при этом молчал. - Прошу вас, помните о том, - продолжал Лиорен, - что хотя я и являюсь сотрудником Отделения Психологии, я не связан его уставом и не обязан докладывать обо всем, что вы мне скажете, своему начальству или включать эти сведения в ваш психофайл, если только вы не дадите на то своего согласия. Наша беседа совершенно конфиденциальна. Вас наверняка что-то беспокоит, если изменилось ваше поведение в отношении начальства, других работников палаты и, насколько мне известно, ваших приятелей, относящихся к другим видам. Независимо от того, носит ли ваша проблема личный, этический или даже криминальный характер, сведения о ней не уйдут дальше меня, если только вы не решите, что это возможно. Ну а теперь не хотели бы вы рассказать мне о ваших бедах? - Нет, - буркнул кельгианин. - Не хотел бы, потому что ты мне не нравишься. Я не желаю, чтобы ты ко мне близко подходил, и я не верю ни единому твоему слову. Ты ведь пойдешь и будешь трепать про меня с землянами и этой вашей жуткой соммарадванкой. Здесь все говорят не то, что думают, и ни у кого нет такой шерсти, которая показывала бы истинные чувства. Я никому из вас не верю и верить могу только другим кельгианам. И к твоему сведению, со мной все в полном порядке. И нет у меня ни личных, ни этических, ни каких-нибудь еще проблем. Так что проваливай. После такой тирады, на взгляд опечаленного Лиорена, действительно больше ничего не оставалось. В это самое время вышеупомянутая "жуткая соммарадванка" Ча Трат пыталась тактично выведать эмоциональные проблемы у практиканки-землянки в другой части госпиталя. Ча Трат отличалась внушительными габаритами, потому ей пришлось беседовать с практиканткой через открытую дверь - в комнате она бы попросту не поместилась. - Прошу прощения за то, что беспокою вас в нерабочее время, сестра Пэтель, - сказала Ча Трат, - но старший преподаватель Креск-Сар очень озабочен вашей невнимательностью и поведением на занятиях в последнее время. Он сказал мне о том, что на первых порах вы делали большие успехи в изучении многовидовой анатомии и что ваша палатная практика протекала безукоризненно. Однако он отмечает, что в последнее время ваша работа страдает недостатками, а ваши профессиональные контакты с коллегами и пациентами других видов нарушились. Пока в этом нет ничего настолько серьезного, чтобы этим официально заинтересовалось Отделение Психологии, то есть - данные не внесены в ваш психофайл, но меня попросили поговорить об этом с вами приватно и, быть может, дать вам совет. Креск-Сар просил узнать, не лежит ли причина происходящих с вами перемен за пределами программы обучения. Вы ничего не хотели бы мне рассказать, сестра? Темная кожа щек медсестры приобрела еще более темный оттенок. Ча Трат знала о том, что у землян подобный феномен отражает сильные эмоции типа гнева или смущения. - Да, - громко проговорила медсестра, - я хотела бы вам сказать, что Креск-Сар - любопытный, тупой и вшивый карлик... - Она передернула плечами. - У меня мурашки по коже бегают всякий раз, когда он ко мне подходит. И вы такая же мерзкая, как он, только покрупнее. Старший преподаватель-нидианин ростом и массой тела вдвое уступал этой землянке, но на взгляд Ча Трат, наличие насекомых-паразитов в его шерсти представлялось сомнительным. Явно практиканткой владели эмоции, а не здравый смысл. Как хирург-целительница воинов в прошлом, а ныне практикант-чародей, Ча Трат постаралась скрыть свою собственную эмоциональную реакцию под глубоким слоем здравомыслия. Ей пришлось изрядно потрудиться и для того, чтобы не проявить собственную вспыльчивость. - Мне нужны сведения о вас, сестра Пэтель, - уточнила Ча Трат, - а не о Старшем преподавателе Креск-Саре. - Значит, все-таки еще нужны? - хмыкнула землянка. Говорила она слишком громко, хотя стояли они совсем близко друг от друга. - А с какой стати я должна что-то рассказывать тебе, извращенка-переросток? Мы все про тебя знаем: знаем, как ты попала сюда по блату, как ты отхватила себе одну руку во время операции, и... Воинский хирург, тоже мне! Да ты самая настоящая дикарка, готовая размахивать окровавленным мечом! Ча Трат, стараясь говорить сдержанно и разумно, возразила: - Я - не воин, не мастер боевых искусств - вернее, я не владею современной боевой техникой. Мое звание имеет отношение только к медицине. На моей родине низшую ступень медицинской иерархии занимают знахари, которые изготавливают различные снадобья и припарки для лечения рабов. За ними следуют хирурги-целители воинов, которые прежде, до запрещения войн, лечили раненых в боях. Самыми важными персонами среди медиков являются чародеи, целители разума - то есть те, чей долг состоит в том, чтобы сохранять в целости и сохранности мышление правителей. Естественно, если раб получает тяжелое телесное повреждение или у него отмечается тяжелая ментальная дисфункция, о нем проявляют заботу ближайший хирург-целитель воинов или чародей, целитель правителей... Ча Трат умолкла, поскольку дверь в комнату сестры Пэтель с шипением закрылась перед ней. Пару мгновений помедлив, чтобы собраться с мыслями, Ча Трат поспешила к ближайшему коммуникатору и набрала код службы определения местонахождения сотрудников. - Мне нужно узнать, где сейчас находится администратор О'Мара, - торопливо проговорила она. - Если он на заседании или отдыхает, вызовите его оранжевым кодом номер один. Прошло не более трех минут, и на экране появилось изображение О'Мары. Он был без формы, в пижаме и потирал мясистые лоскуты тканей, покрывавших глаза. - Проклятие, Ча Трат, - пробурчал он сердито, когда соммарадванка закончила доклад. - С какой стати психиатр сообщает о подозрении на наличие в госпитале инфекционного заболевания мне, еще одному психиатру? Со времени вашего поступления на работу в Отделение Психологии вы больше не практикуете медицину, но если вас озарило и вы что-то там такое нашли, так скажите о ваших подозрениях какому-нибудь медику, но только в том случае, если у вас есть солидные доказательства. Вы меня разбудили посреди ночи, и с утра я вам скажу много приятных вещей. Конец связи. - Подождите, сэр, - поспешно проговорила Ча Трат. - Полагаю, мы столкнулись с наличием неожиданной инфекции, и насколько ее распространение ограничено или, наоборот, повсеместно, я не знаю, поскольку всего лишь несколько минут назад я располагала на этот счет только слухами и сплетнями. Но теперь я убеждена, что слухи отнюдь не беспочвенны. - В таком случае поведайте мне, почему вы пришли к такому выводу, - сказал О'Мара чуть спокойнее. - Только учтите, ваши заключения должны быть обоснованы. - Я не вполне понимаю, что происходит, сэр, - начала соммарадванка, - поскольку, на мой взгляд, происходящее просто невероятно. В принципе ментальные и эмоциональные дисфункции, как бы они ни были тяжелы, не могут переноситься в психику другого существа, если только у него не происходило интенсивного ассоциирования с психически больным и если он не слабоволен и не подвержен влиянию. Я уже изучила психофайлы сотрудников, упоминаемых в слухах, в том числе - и той сотрудницы, с которой только что побеседовала, и должна со всей определенностью заявить, что с таким состоянием психики им попросту противопоказано здесь работать. Полагаю, речь идет о чисто психологической ксенофобической инфекции, сэр, поэтому я и объявила немедицинскую тревогу оранжевым кодом номер один. Я была не права? - Нет, - ответил О'Мара. Глаза его открылись шире. Ча Трат услышала торопливое постукивание пальцев по клавиатуре пульта. - Немедленно возвращайтесь в отделение. Обсудите ваши подозрения с падре Лиореном и лейтенантом Брейтвейтом и объедините ваши соображения к моему приходу. Конец связи. Когда изображение соммарадванки исчезло с экрана, О'Мара осведомился о местопребывании и графике работы Старшего врача Приликлы и выяснил, что цинрусскиец проснулся и собирается начать рабочий день. Немедицинские заболевания - эта была та область, в которой эмпату не было равных. Прошло три часа. По самым различным причинам немедицинского свойства типа того, что работа администратора вторгалась и в нерабочее время О'Мары, он не спал уже две ночи подряд. Его мышление почти физически болело от брожения по порочным кругам, и он был готов отдать большую часть своего месячного жалованья за то, чтобы позволить себе хорошенько, с чувством зевнуть. Увы, вместо этого он поднял руку, прося тишины, медленно обвел взглядом Брейтвейта, Лиорена и Ча Трат и задержал его на Приликле - единственном, кто точно знал, как он устал. Затем О'Мара заговорил, стараясь играть роль администратора, а не Главного психолога, которого все присутствующие знали и побаивались. - Примите мои похвалы по поводу психологического детективного расследования, предпринятого всеми вами, - сказал О'Мара, - и за те сведения, которые вам удалось собрать, хотя из них и следует совершенно невероятный вывод. Но теперь нам пора прекратить напоминать друг другу о том, насколько невероятно происходящее, и приступить к каким-то действиям. Главный вопрос повестки дня, - продолжал O'Mapa, - состоит в том, что на сегодняшний день мы имеем троих сотрудников отделения и соискателя кандидата на мой пост, который в будущем может стать сотрудником отделения. Невзирая на отсутствие у этого доктора каких-либо психических и психологических отклонений в анамнезе, у него, так же как у еще некоторых членов медперсонала, неожиданно проявилась ксенофобия в степени, неприемлемой в стенах данного учреждения. Если ее оставить без лечения, этим сотрудникам придется уволиться. Примерно у двадцати других штатных сотрудников, о которых я сейчас говорить не буду, отмечаются сходные симптомы, но пока они не так ярко выражены. Следовательно, мы столкнулись с какой-то формой психической инфекции, которая разгуливает по госпиталю, что, по самой природе своей, невероятно. Но если два необъяснимых события происходят одновременно, - сказал он, - то велика возможность того, что у них - общая причина. Когда же происходит четыре таких события и более за несколько дней, эта возможность становится вероятностью, граничащей с практической уверенностью. Поэтому давайте обсудим, каким образом это невозможное, немедицинское расстройство психики проникло в госпиталь и как оно распространяется. Итак? Брейтвейт посмотрел на Приликлу - не захочет ли Старший врач высказаться первым, но эмпат явно чувствовал его нетерпение и любезно взмахнул тоненькой лапкой. - Сэр, - начал Брейтвейт. - Если мы имеем дело с контагиозным заболеванием - органическим или психическим, то нам следует предположить наличие носителя болезни, который был инфицирован и теперь передает болезнь всем, кто с ним контактирует. Но эта болезнь ведет себя иначе, поскольку данные, которыми мы располагаем на данный момент, указывают на то, что источник заболевания - один, но степень инфицированности входящих с ним в контакт зависит от времени контакта. Думаю, относительно источника инфекции теперь у нас сомнений нет. Ча Трат склонила голову в знак согласия. Лиорен изобразил срединными конечностями жест, означавший то же самое. Приликла, который обычно старался соглашаться со всеми, дабы поддерживать благоприятность окружающего его эмоционального излучения, никакими изъявлениями не отреагировал. - Дальше, - нетерпеливо произнес O'Mapa. - Источником, - продолжал Брейтвейт, - наверняка является недавно поступивший в госпиталь пациент Туннекис с планеты Керм, физиологическая классификация ВБГМ, который выздоравливает после черепно-мозговой операции и страдает послеоперационным неврозом, по поводу которого с моего согласия его лечит доктор Сердаль. Кермиане - существа, наделенные телепатией, и это, на мой взгляд, является критически важным моментом. Доктор Сердаль, - продолжал он, - проводил с пациентом по несколько часов каждый день. Дольше него рядом с Туннекисом не оставался никто. Его беседы с пациентом пока эффекта не дали. Однако сам Сердаль, в анамнезе которого нет сведений о каких-либо психических расстройствах, в настоящее время демонстрирует настолько тяжелые симптомы ксенофобии, что его пришлось изолировать в его комнате. Менее серьезно поражена ксенофобией илленсианка-ПВСЖ - Старшая медсестра Валлешни, работающая в палате, где лежит Туннекис, и отвечающая за послеоперационный уход за ним. Она часто подходит к больному, чтобы проверить, каково его состояние. Примерно в той же степени симптомы ксенофобии выражены у землянки-ДБДГ, медсестры-практиканки Пэтель, которая также регулярно ухаживала за пациентом и меняла повязки на его послеоперационном шве, приносила ему еду и так далее. Все трое освобождены от выполнения своих обязанностей и изолированы в своих комнатах, как и те сотрудники, что затеяли драку в столовой. У последних симптомы не были настолько ярко выраженными, как у других, но они не имели тесного контакта с пациентом и просто дежурили по соседству. Согласны ли все вы с тем, что все это позволяет сделать следующий вывод: психическая инфекция имеет единственный источник излучения, заболевание носит кумулятивный характер и связано со временем контакта? Однако, мы наблюдаем не только это: резкое ухудшение наблюдаемых симптомов указывает на то, что источник заболевания набирает силу и увеличивает масштабы своего действия. Но как можно изолировать нематериальную инфекцию? Доктор, - сказал Брейтвейт, резко развернувшись к Приликле, - не отметили ли вы чего-либо в эмоциональном излучении пострадавших, что позволяло бы сделать иной вывод? - Нет, друг Брейтвейт, - ответил Приликла. - Все так, как ты говоришь. У всех них отмечается огрубление реакций; недостаток тонких оттенков и структурирования эмоций. Впечатление такое, словно наиболее цивилизованные чувства у этих существ попросту исчезли. Однако удаление от источника инфекции, похоже, остановило этот процесс, который может оказаться обратимым. Психика, как и тело, умеет самовосстанавливаться, но возможно, я чересчур оптимистичен. - Бросив взгляд на О'Мару, Приликла продолжал: - Лейтенант произвел исследование, отличающееся высокой степенью дедукции и наблюдательности. Надеюсь, его проницательность будет вознаграждена по заслугам. Теперь я понимаю, почему вы не позволяли мне приближаться к Туннекису для чтения его эмоций, несмотря на то, что результаты могли бы оказаться полезными. Вы боялись, что я тоже мог бы заразиться, хотя и неизвестно чем. - Эта мысль также принадлежит лейтенанту, - с кривой усмешкой проговорил О'Мара, не желая рассыпаться в похвалах своему подчиненному. - На самом деле, я до сих пор не придумал, как бы подать ему заслуженный десерт так, чтобы он не слишком им наслаждался. О'Мара понимал, что Приликле как на ладони видно то чувство восхищения, которое он испытывал по поводу качества работы Брейтвейта. Но что поделаешь - репутацию мрачной и язвительной личности надо было сохранять. Эмпат переключил внимание на Брейтвейта. - Я чувствую, тебя мучают еще какие-то подозрения, друг Брейтвейт, - сказал он. - Что тебя тревожит? - Тревожит меня то, - ответил Брейтвейт, - что, помимо просмотра видеозаписи операции и просьбы в оказании психологический поддержки после оной, нам ничего не известно о пациенте Туннекисе. Во-первых, почему он был изолирован с самого начала? Может быть, кто-то уже подозревал, что может случиться нечто подобное, и потому принял меры предосторожности? Доктор Приликла, от вас невозможно скрыть эмоциональное излучение. Не ощущали ли вы чьих-либо чувств в отношении данного пациента, которые могли бы хоть как-то помочь нам решить проблему и о которых вы можете нам поведать, не таясь? А может быть, вам лично что-то известно об эмоциональном фоне пациента? Подрагивание крылышек и лапок Приликлы распространилось на его хрупкое тельце. - Твои подозрения неоправданны, друг Брейтвейт, - сказал он. - Изоляция пациента была предназначена для сведения к минимуму уровня телепатического шума, производимого медицинским персоналом - хотя скорее всего никакого шума пациент уже не слышит. Но я могу рассказать тебе и еще кое-что. Глава 31 К тому времени, когда Приликла закончил рассказ обо всем, что ему было известно, и был разработан план - не то чтобы решения проблемы, но попытки поиска метода сдерживания распространения инфекции в надежде на то, что ответ появится впоследствии, голова у О'Мары кружилась куда сильнее, чем просто от недосыпания. Получалось так, что даже для частичного решения поставленной задачи следовало поставить на самые разнообразные уши значительное число сотрудников госпиталя - медиков, техников и охранников. Даже теперь, когда Брейтвейт обрел прежде несвойственную ему самоуверенность, он не смог бы отдать распоряжения такому числу высокопоставленных сотрудников без того, чтобы кто-то не указывал ему, кому конкретно эти распоряжения отдавать. Поэтому О'Мара усадил Брейтвейта рядом с собой, производя звуки, которые полагается производить администратору госпиталя по адресу зачинщика беспорядков. Как только на экране коммуникатора возникло знакомое лицо землянина, О'Мара в который раз задумался о том, сколько раз самые экстремальные ситуации в госпитале начинались именно с того, что этот человек пытался сотворить невозможное, что зачастую ему удавалось. - Конвей, - язвительно проговорил О'Мара. - На этот раз вы на пару со своим пациентом-телепатом уложили нас на лопатки. В процессе нашего с вами разговора принимаются меры к ограничению любых контактов Туннекиса с медицинским и техническим персоналом. После того, как минимальное число сотрудников потратит несколько минут на обустройство Туннекиса в изоляции с максимальным комфортом, к нему не позволено будет приближаться ни одному живому существу. Будут установлены мониторинг и лечебные манипуляторы с дистанционным управлением, обеспечена подача питания с помощью мобильного устройства. К счастью, пациент уже настолько оправился после операции, что может самостоятельно пользоваться туалетом. Если у вас есть другие пациенты на уровнях со сто девяносто девятого по двести третий, считайте, что их там уже нет. Скорее всего вы их разыщете на двести восемьдесят пятом. Но прежде всего у меня имеются для вас приказы, которые должны быть исполнены без обсуждения и промедления, и... - Погодите, - вмешался Конвей. - Вы не можете этого сделать. У меня там трое пациентов и один из них очень тяжелый... Проклятие! Сейчас не самое время устраивать учебную эвакуацию! Надо была сначала проконсультироваться со мной. Так что забудьте, О'Мара, о своих треклятых приказах и объясните мне, что там у вас, черт побери, происходит? Брейтвейту прежде никогда не доводилось слышать такой перебранки между двумя высокопоставленными особами, и ему стало очень не по себе. Не дав О'Маре ответить Конвею, лейтенант наклонился ближе к экрану, дабы попасть в поле захвата телекамеры, и попытался добавить к абразивным манерам своего шефа немного дипломатической смазки. - Сэр, - сказал он негромко, бросив извиняющийся взгляд на сидевшего рядом с ним О'Мару, - создалось опасное положение, которое, помимо всего прочего, вынудило нас на долгое время лишиться сна и весьма разгорячило, покуда мы проводили поиски источника проблемы. Вместо того, чтобы тратить время на изложение вам подробностей, я предлагаю вам поговорить с доктором Приликлой, который в данное время полностью осведомлен обо всем и сможет описать сложившуюся экстремальную ситуацию лучше всех нас. Вам ничто не помешает навещать ваших пациентов теперь, когда вам известно, где их разместили, а администратор О'Мара вовсе не хотел вас оскорбить... - Ха! - только и сказал Конвей. - ...но, - решительно продолжал Брейтвейт, - он по-прежнему вынужден запретить диагносту Торннастору, старшему врачу Приликле и вам физический контакт с пациентом Туннекисом. Охрана имеет приказ не допускать к этому пациенту ни одно живое существо ближе чем на сто метров, хотя не исключено, что это расстояние придется увеличить в свете дальнейших сведений о распространении инфекции. Со всем моим уважением, сэр, вам также придется следовать этим инструкциям. - Со всем моим уважением, лейтенант, - буркнул Конвей, - просветите меня, о какой треклятой инфекции речь? Туннекис ничем не инфицирован. То, что с ним произошло, можно лучше всего назвать дорожной аварией или проявлением воли кермианского Бога. Он всего-навсего возвращался домой, когда в его автомобиль угодила молния. Он даже не заболел после этого. - А теперь он болен, - совершенно серьезно сказал Брейтвейт. - Мы располагаем неопровержимыми свидетельствами того, что от нынешнего местонахождения Туннекиса распространяется форма психического заразного заболевания, которое, согласно данным доктора Приликлы, составляющего для нас диаграмму уровня его распространения, разносится с нарастающей скоростью на близлежащие уровни госпиталя и далее. Что касается действия этого контагиона, то он, судя по всему, уничтожает наиболее чувствительные слои сознания - те, которыми мы пользуемся, когда заводим друзей, доверяем друг другу и не боимся один другого - короче говоря, те, что делают нас цивилизованными индивидуумами. Ранее я говорил вам о том, что, вероятно, Туннекис не поражен телепатической глухотой. Теперь мы знаем о том, что он производит громкий, беспорядочный телепатический крик, медленно поражающий психику в границах достижимости. Пока неясно, какова финальная стадия этого заболевания, но почти наверняка она выразится в откровенной, тяжелейшей форме ксенофобии с возможным возвращением в доразумное состояние. Вот почему мы не можем допустить, чтобы пострадали лучшие сотрудники госпиталя - они нужны нам для поисков решения проблемы. Если они сумеют найти его, - добавил Брейтвейт. - Вы лучше не обращайте вниманию на неуклюжую попытку лейтенанта подольститься к вам, Конвей, - неожиданно встрял О'Мара. - Судя по тому, что нам поведал Приликла, это вы согласились принять и лечить первого в истории госпиталя пациента-кермианина, так что поломайте вашу гениальную голову и постарайтесь придумать, как нам выбраться из этой заморочки. Ясно? Конвей нахмурился и кивнул. - Но то, чем страдает Туннекис, - не болезнь, - сказал он. - Это... это состояние психики у пациента-телепата с расстройством эмоций. И что в этой связи предпринимает Отделение Психологии? - Все возможное, - ответил О'Мара. - Само собой, - буркнул Конвей. - Я немедленно поговорю с Приликлой. И с Торннастором тоже. Но если эта психическая инфекция излучается и усиливается, как вы говорите, долго ли нам осталось ждать до того, как мы начнем переводить пациентов в другую больницу? - Или удалим Туннекиса из этой? - добавил О'Мара. - Если нынешнее состояние кермианина будет ухудшаться, думаю, очень скоро никто уже ничего не захочет и перестанет что-либо понимать. Вам придется найти ответ на этот вопрос, доктор. В противном случае вы столкнетесь с небезынтересной и очень срочной дилеммой. Брейтвейт прокашлялся и взглянул на О'Мару. - Может быть, все не так уж срочно, сэр, - сказал он. - У меня не было возможности получить ваше одобрение, но я сослался на вас и поговорил с инженерами и медицинскими техниками и уговорил их поработать над промежуточным, временным решением. В настоящее время они заняты переоборудованием четырехместной спасательной капсулы, которую я... то есть мы позаимствовали на одном из орлигианских грузовых кораблей. В капсуле монтируется система жизнеобеспечения кермианина, аппаратура для медицинского мониторинга и оборудование, которое нам понадобится для дистанционного управления капсулой. На это уйдет не менее трех суток. Может быть, они смогли бы управиться и на несколько часов скорее, сэр, если бы вы поговорили с ними лично. О'Мара мог бы вербально содрать кожу со спины лейтенанта за то, что тот без спросу воспользовался его именем и рангом. Но идея была хороша, и он бы сам мог до такого додуматься, будь у него время. К тому же из-за долгого недосыпания О'Мара ослаб и его трудно было разозлить. Он только кивнул и сказал: - Я сделаю это. - Как только Туннекис будет помещен в капсулу и покинет пределы госпиталя, - продолжал Брейтвейт, обратившись к Конвою, - вы сможете продолжить любые необходимые ему процедуры с помощью дистанционного пульта, а наше отделение попытается продолжить сеансы психотерапии пациента через коммуникатор. Доктор Приликла подскажет нам, стоит ли удалить пациента на еще большее расстояние. Конвей покачал головой - скорее озадаченно, чем отрицательно. - Отличная мысль, лейтенант, - отметил он. - По крайней мере это даст нам время подумать. Но как могло так получиться, что пострадавший при банальном дорожном происшествии кермианин, у которого мы подозревали повреждение мозга, вдруг так преобразился, что, сам не понимая, что творит, начал всасывать высшую нервную деятельность и самые тонкие эмоции окружающих подобно ментальной черной дыре? Это полная несуразица. - С уважением, сэр, - проговорил Брейтвейт. - Какова была истинная природа его травмы? - Помимо мелких ссадин на его теле, которые почти зажили ко времени его помещения в госпиталь, - отвечал Конвей, по всей видимости, не обидевшись на простого лейтенанта, дерзнувшего задать такой вопрос Старшему диагносту, - я не обнаружил у него ровным счетом ничего, достойного лечения. Проблема состояла в повреждении телепатических способностей, которые мы не сумели восстановить, и в сопутствующем психологическом компоненте, по поводу которого мы и обратились к Отделению Психологии в надежде на вашу помощь. - Следовательно, данное состояние могло наличествовать у Туннекиса еще до помещения его в госпиталь, - заключил Брейтвейт, продолжая изрекать мысли, которые мог бы изречь и О'Мара, не будь он настолько измотан. - И вы унаследовали эту проблему, не зная о ее существовании. - Утешительная мысль, - отозвался Конвей, поглядывая на О'Мару и Брейтвейта попеременно, - но будучи лечащим врачом Туннекиса, я ищу ответов, а не оправданий своих ошибок. Прежде всего я намерен связаться с базой Корпуса Мониторов на Керме и узнать побольше подробностей о происшествии, жертвой которого стал Туннекис, выяснить, не случалось ли чего-либо подобного на планете раньше и что предпринималось - если предпринималось, в подобных случаях. Но даже при условии применения тройного кода "А" на ожидание связи и переговоры уйдет несколько часов. Пока я поговорю с Приликлой, с медиками и инженерами, дабы подробно ознакомиться с масштабами этой немедицинской инфекции и скоростью ее распространения. Затем я намерен созвать консилиум старшего медперсонала, и назначить его намерен на это же время, завтра, в конференц-зале администратора. Это произведет на них должное впечатление и покажет важность нашей деятельности. Простите, что я так вольно распоряжаюсь вашими помещениями, сэр, но вы же понимаете, что при таких чрезвычайных обстоятельствах командование переходит к ответственному медику. Едва заметно усмехнувшись, Конвей добавил: - Не подумайте, что это приказ, администратор О'Мара. Это совет врача. Вам надо немедленно прекратить работать и даже думать и рекомендуется отоспаться, пока у вас есть такая возможность. В ближайшие н