Герберт Уэллс. Чудотворец (сценарий) ----------------------------------------------------------------------- Herbert Wells. The Man who Could Work Miracles (1936). Пер. - Н.Шерешевская. В кн.: "Герберт Уэллс. Собрание сочинений в 15 томах. Том 12". М., "Правда", 1964. OCR & spellcheck by HarryFan, 13 March 2001 ----------------------------------------------------------------------- По мотивам одноименного рассказа ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ Это сценарий фантастической комедии. Она обрамлена короткими Прологом и Эпилогом, которые помогут вскрыть ее подлинный смысл. Джордж Макрайтер Фотэрингей - абсолютно реальная личность, живой человек; от начала и до конца он остается самим собой. Все действующие лица - отнюдь не символы, но ярко выраженные характеры. Их надо суметь сыграть. Пролог и Эпилог служат для того, чтобы при создании фильма избежать вторжения (которое оказалось бы роковым) расслабляющего "символизма" в декорации, грим, костюмы, музыку, диалог - словом, в любой из компонентов фильма. Все должно быть совершенно как в жизни, все "подлинно", правдиво, вплоть до последних кадров мировой катастрофы. А Обрамление, напротив, должно с помощью музыки и операторского искусства получиться поистине грандиозным. Если, предположим, Обрамление снять, в сценарии останется связный фантастический сюжет, но Оно необходимо, чтобы подчеркнуть глубину замысла и сделать фильм "Чудотворец" равным по достоинству "Облику грядущего". Заметьте, что сценарий завершает именно Фотэрингей, а не Эпилог. Фотэрингей - вот что главное. В противоположность "Облику грядущего" это фильм для больших актеров. МУЗЫКА Музыка в фильме должна звучать не прерываясь, то веселая, то гротескная, то бравурная и стремительная. Ведущие темы должны направлять интерес зрителя. Например, Фотэрингея пусть сопровождает веселый, бойкий, но простой, легко запоминающийся мотив (с потенциальным пафосом). Иногда, в минуты душевных колебаний, он может насвистывать свой мотив сквозь зубы. Это придаст особую окраску его чудесам - невинную и комическую вначале, а по мере нарастания их размаха - зловещую, предостерегающую. Музыка должна звучать и во время длинных красноречивых монологов чуть слышным аккомпанементом, словно за развитием действия следит целый оркестр невидимых духов и, увлеченный зрелищем, готов оглушить вас в самых драматических местах. В Прологе пусть музыка сохраняет величественное спокойствие, его нарушит волнение, которое оборвется громовой тишиной, когда палец опустится на Фотэрингея. Волнение в музыке еще не использовалось в кино с подобной целью - подчеркнуть приближение кульминации. Надо проверить это на нашем фильме. 1. ИЗНАЧАЛЬНЫЕ СИЛЫ Возвышенно-торжественная музыка. Небо, усыпанное звездами, какое можно видеть ясной, морозной ночью в умеренном поясе. Вначале расположение звезд непривычное. Какие-то незнакомые туманности и два ярчайших созвездия из семи и одиннадцати самостоятельных светил. Звезды медленно плывут по экрану, и на их фоне проносятся Всадники. Затем в пункте, обозначенном буквой "А", появляются знакомые созвездия, однако несколько расплывчатые, искаженные, уменьшенные. В пункте, обозначенном буквой "Б", они располагаются в точности как мы привыкли их видеть - в зените Орион. Два Всадника все явственнее проступают на фоне звезд; Это великолепные фигуры обнаженных мужчин на конях. Сперва они почти прозрачны, затем темнеют. Звезды ярко светят сквозь них; но вот Всадники делаются более плотными и четкими и наконец совсем затмевают собою звезды. Кажется, словно они не из плоти и крови, а из бронзы. Слышны их голоса, но кто именно говорит, разобрать трудно. Назовем первого Всадника Наблюдатель. Второго - Равнодушный. Третий пусть будет Игрок, или Дарующий Силу. На экране их имен нет. Они не так уж важны и приведены здесь лишь для удобства. Наблюдатель. Наш брат Дарующий Силу все забавляется своей планетой. Вон он. (Указывает.) Равнодушный. С той смешной планеткой, на которой обитают живые существа? Он смотрит из-под руки, защищая глаза от яркого света звезд над головой. Наблюдатель. Поглядим, что он там делает. Это пункт А. Огромные силуэты двух Всадников устремляются вперед через весь экран, постепенно кони исчезают из поля зрения, и полупрозрачные фигуры Всадников, Наблюдателя и Равнодушного теперь видны лишь до пояса - по правую и по левую руку от центральной фигуры. Они останавливаются вполоборота к зрителю и смотрят на фигуру в центре. Это третье огромное, туманное видение имеет столь же прекрасный и героический облик. Поза его напоминает родэновского "Мыслителя", размышляющего над чем-то, что лежит у его ног. (Это пункт Б.) У ног его - солнечная система, сначала совсем крохотная. Постепенно она растет, и оба Всадника выходят за кадр, остаются лишь их голоса. Игрок еще здесь, виден смутно, но уже не прозрачен - под ногами у него и сквозь них, заполняя теперь почти весь экран, видна солнечная система и несколько ближайших звезд. Равнодушный. Никак не можешь расстаться с этими жалкими тварями? Игрок (качая головой). Это ты о людях? Наблюдатель. Глупые, ничтожные создания. Копошатся, ползают. И зачем только они понадобились Создателю? Игрок. Да, они малы и слабы. И все же я люблю их. Равнодушный. Что от них проку? Раздави их. Игрок (помолчав). Нет, я их люблю. Наблюдатель. Глупости. Они омерзительны. Они подлы, жестоки и глупы. Тщеславны и жадны. Они давят, убивают, уничтожают друг друга. Игрок. Они просто слабы. Равнодушный. К счастью. Игрок. Если бы они не были так слабы, то не вызывали бы жалости. Ведь их жизнь так коротка, а усилия так ничтожны... Наблюдатель. Будь у них Сила, лучше бы от этого они не стали. Игрок. Хочу это испытать - хочу дать им всю Силу, какая у меня есть. Наблюдатель. Не делай этого. Ведь ты Дарующий Силу. Ты можешь дать Силу беспредельную. Что будет, если эти жадные, безмозглые людишки, которые только и могут, что плодиться да пожирать друг друга, рассеются меж наших звезд? Игрок. Увидим. Наблюдатель. Ты собираешься дать Силу всем им сразу? Игрок кивает и улыбается, глядя вниз на землю. Наблюдатель. Неужели беспредельную, всемогущую? Игрок. Сила, которую я могу дать, имеет предел. Так повелел Создатель... В каждой личности есть нечто неодолимое ни для какой Силы. Это святая святых, Душа, или иначе. Индивидуальность, она подвластна лишь Создателю. Воля людей - в первооснове своей - свободна. Все остальное - их положение, их возможности - в моих руках... Солнечная система постепенно растет и вытесняет с экрана Игрока, слышен только его голос. Три голоса звучат сверху, справа и слева. Теперь почти весь экран занимает солнечная система на фоне далеких звезд. Наблюдатель. Посмотрим, чего стоят их Души! Игрок. Освобожденная Воля Человека! Наблюдатель. Расплодившиеся черви. Равнодушный. Они осквернят звезды. Наблюдатель. Не давай Силу всем сразу. Это будет подобно взрыву, испытай сначала нескольких. А лучше одного. Игрок. Ничего не получится. Наблюдатель. Испытай одного, и посмотрим, что у него за душой. Равнодушный. Конечно. Испытай одного. Самого заурядного. Самого честного. Позволь ему делать, что он захочет. Дай ему Силу творить чудеса - любые чудеса. Игрок (задумавшись). И в самом деле. Что ж, посмотрим... Солнечная система все это время приближается и растет. Вот уже различима Земля, она на переднем плане. Видны рядом три головы, серьезно рассматривающие планету. Игрок. Любого человека. Все они так похожи друг на друга. Выберу наугад. И он медленно нацеливается пальцем на Землю. Земля приближается на фоне звездного неба. Огромная рука касается указательным пальцем крохотной Земли. 2. ДАР Пока слышны голоса, музыка (музыка сфер) звучит совсем тихо. Но как только смолкают последние слова, она становится громче, взмывает или, скорее, низвергается тревожным, напряженным, протестующим потоком... Внезапно она замирает; наступает зловещая тишина, подобная затишью перед бурей. Вслед за этим бьют девять часы на церкви. Под звездным небом виден Дьюинтон, провинциальный английский городишко, слабо освещенный несколькими газовыми фонарями, светом из окон, дорожными сигналами и пр. Камера обшаривает его по всем направлениям и останавливается перед питейным заведением. На улице ни души, кроме мистера Джорджа Макрайтера Фотэрингея, который не спеша приближается к кабачку. Это самый заурядный, бледный молодой человек, продавец из универсального магазина. В полной тишине на котелок мистера Фотэрингея падает черная тень, похожая по форме на палец. Мгновение она медлит, как будто через эту дрожащую, колеблющуюся тень проникает во тьме ток невидимой Силы. Потом тень исчезает. На мистера Фотэрингея, судя по всему, это никак не подействовало, он даже ничего не почувствовал. Остановившись перед дверью, он поправляет шляпу, перекладывает в другую руку трость и входит. Из раскрытой двери вырываются возбужденные голоса спорящих. 3. ЧУДО ПЕРВОЕ Кабачок "Длинный дракон" в Дьюинтоне. Кабачок, как и все кабачки в центре любого английского городка. Буфетная стойка. Единственное освещение - большая керосиновая лампа, свисающая с крюка в потолке. У стойки, склонившись, мистер Фотэрингей. Напротив него здоровяк Тодди Бимиш, мелкий строительный подрядчик. За стойкой раздобревшая буфетчица мисс Мэйбридж, она перетирает бокалы. На заднем плане мистер Кокс, хозяин заведения, он без пиджака. Слева, за столиком, почти под самой лампой сидит велосипедист; сразу видно, что происходящий спор ему совершенно безразличен. Справа у столика - пожилой господин с собакой, он с явным неодобрением медленно покачивает головой. В кадре крупным планом спорящие. Тодди Бимиш. Пожалуйста, мистер Фотэрингей, сами вы можете не верить в чудеса, а я верю. Я бы даже сказал, что тот, кто отвергает чудо, подрывает основы религии. Пожилой господин одобрительно кивает. Мисс Мэйбридж. Вы совершенно правы, мистер Бимиш, бывают чудеса и чудеса. Фотэрингей. Конечно, мисс Мэйбридж. Вот и давайте уточним, что именно считать чудом. Кто-нибудь станет доказывать, что восход солнца каждый день - это тоже чудо. Тодди Бимиш. Некоторые так и считают. Фотэрингей. А я - нет. Я называю чудом то, что свершается по чьей-либо воле вопреки естественному ходу вещей, - то, что без этой воли никогда не свершилось бы. Тодди Бимиш. Это ваше личное мнение. Фотэрингей. Но надо же как-то определить, что такое чудо. (Обращается к велосипедисту.) А как ваше мнение, сэр? Велосипедист вздрагивает, откашливается и молча выражает согласие. Фотэрингей обращается к Коксу, хозяину. Кокс. Нет, нет, меня от этого увольте. Тодди Бимиш. Ладно, согласен. Вопреки естественному ходу вещей. Пусть так. Ну, а дальше что? Фотэрингей (продолжая развивать свою мысль). Пример. Вот вам чудо. Будет эта лампа, согласно естественному ходу вещей, продолжать гореть, если ее перевернуть вверх дном? Ведь нет, а, мистер Бимиш? Тодди Бимиш. Вы сами и говорите "нет". Фотэрингей. А вы? Ха! Не станете же вы утверждать обратное? Тодди Бимиш. Нет. Не будет. Фотэрингей. Прекрасно. Но вот является некто, ну хоть я, например, становится здесь, вот так же, как я, и говорит лампе, вот как я, собрав всю свою силу воли, и учтите, без всяких фокусов: "Перевернись вверх дном, приказываю тебе, но не падай и продолжай гореть..." Ух ты! Лампа повинуется. Крупным планом - изумленное лицо мистера Фотэрингея. Рука его все еще вытянута вперед. Рот разинут. Все оцепенели от ужаса. Велосипедист, сидевший почти под самой лампой, осознает опасность и, согнувшись в три погибели, стремительно ретируется. Мисс Мэйбридж, которая в счастливом неведении продолжала наводить блеск на бокалы, оборачивается, видит чудо и вскрикивает. Потрясенный мистер Кокс восклицает: "Фу! Черт возьми!" Пес пожилого господина вскакивает и заливается лаем. До самого пожилого господина все происходящее доходит позднее. Крупным планом мистер Фотэрингей, пот льет с него градом. "Нет, это невероятно, - шепчет он. - Мне ее не удержать. Сейчас упадет". Лампа падает, разбивает каминную полку и гаснет. Но дело обходится без пожара. Лампа металлическая, и поэтому керосин не проливается. В кабачке темно, пока Кокс не приносит из задней комнаты другую лампу. Кокс (с угрожающим спокойствием). А теперь, мистер Фотэрингей, прежде чем я укажу вам на дверь, потрудитесь объяснить, что это за глупые шутки. Велосипедист (в крайнем возбуждении). Сроду не видал таких глупых шуток. Тодди Бимиш. Зачем вам все это понадобилось? Кокс. Чтобы духу вашего не было в этом доме! Прочь из "Длинного дракона", раз и навсегда! Мисс Мэйбридж. Пусть сначала заплатит за две кружки пива, мистер Кокс. Кокс. Да, да, и за ламповое стекло и за каминную полку. Пожилой господин (вдруг выпаливает). Это у него проволока! Я знал одну девицу, которая проделывала такие же фокусы. Конченая была девица, ей-богу! Он это с помощью проволоки устроил. Мистер Фотэрингей (наконец снова обретая дар речи). Послушайте, мистер Кокс, право, я меньше всех понимаю, что случилось с этой проклятой лампой. Я ее не трогал. Клянусь вам, не трогал! Крупным планом - недоверчивые лица, обращенные к Фотэрингею. Мистер Кокс (неумолимо). Слушайте, вы, мистер Фокусник, хватит с нас всей этой суетни. Лучше уходите сами, пока я вас не выставил... 4. ЧУДОТВОРЕЦ ОСОЗНАЕТ СВОЮ СИЛУ Провинциальная улица, слабо освещенная газовыми фонарями. Мистер Фотэрингей возвращается домой; воротник у него разорван, галстук съехал набок. Под фонарем он останавливается. Крупным планом его лицо. - Что же все-таки произошло) Загадочная история! Он идет дальше. Под следующим фонарем опять останавливается. - Что же собственно произошло, а? Бедняга совершенно озадачен. Вот он у третьего фонаря. Он жестикулирует, вспоминая, как падала лампа. Действие переносится в спальню мистера Фотэрингея. Жалкая комнатенка в дешевом меблированном доме освещена лишь свечой. Мистер Фотэрингей, уже без пиджака и жилета, снимает воротничок, затем галстук. - Мистер Кокс совершенно напрасно вышел из себя. Он тщательно изучает петлю на воротничке, потом с особой аккуратностью вешает воротничок и галстук на небольшое обшарпанное квадратное зеркало. Погружается в размышления. - Я-то вовсе не хотел, чтобы эта проклятая лампа опрокидывалась. В его сознание закрадывается подозрение. Губы его продолжают бесшумно шевелиться. - Вот вам и чудо... Только я сказал: "Приказываю: перевернись вверх дном!" - и вот вам. Внезапная мысль поражает его. Он долго и пристально смотрит на свечу, словно хочет что-то сказать, но не говорит. Поднимает руку, протягивает ее было к свече, потом роняет в нерешительности. Видно, что он боится собственного успеха. Наконец все-таки произносит: - Приказываю тебе. Поднимись на фут. Горящая свеча поднимается. Фотэрингей. Спокойней, спокойней, головы не терять. Только не терять головы, Джордж Макрайтер Фотэрингей. Свеча не упадет, пока вы ей не разрешите. (Он чуть ли не с мольбой глядит на свечу.) Нет... Фотэрингей. Ну-ка, прямо держись, не сажай противных сальных пятен, а то мы не оберемся неприятностей, теперь перевернись, живо! Горящая свеча повинуется. На лице Фотэрингея написано удовлетворение: он начинает осознавать свою власть. - На место, на стол! - уже почти небрежно бросает он. Свеча выполняет приказание. Потрясенный Фотэрингей садится. - Ба! Да это чудо! В самом деле чудо, без дураков. Если выступать с таким фокусом, можно кучу денег заработать! Он размышляет: "Похоже, что я могу проделывать то же самое с любым предметом. Например, со столом. А ну-ка!" Он жестикулирует и что-то бормочет. Стол поднимается. Фотэрингей (оглядывает стол). Переворачивать, пожалуй, рискованно. А ну вниз! (Стол с грохотом опускается.) Что теперь - кровать? Бросает на кровать неуверенный взгляд. - Великовата. Но тут же обращается к кровати, сопровождая слова жестом - "Валяй, мол". Кровать поднимается. Фотэрингей. Только не плюхайся сразу на пол, слышишь? Опускайся потихоньку. Фотэрингей (размышляет). Их заставляет подниматься моя сила воли... Он подходит к зеркалу, выпячивает подбородок, пристально вглядывается в свое отражение. - Сила воли. Гипнотизм и всякое такое. А что, если теперь... И он поднимается сам примерно на фут, но ему, очевидно, становится не по себе, и он опускается. - Интересно, на что еще я способен? Он вертит в руках колпачок, которым гасят свечи. - А ну-ка, расти! Превратись в колпак, какие бывают у фокусников. Посмотрим. Тут колпачок либо должен вырасти прямо на глазах, либо сразу превратиться в волшебный колпак в руках у Фотэрингея. Фотэрингей. А теперь достанем из него что-нибудь. (Он ставит волшебный колпак на стол и засучивает рукава, как это делают фокусники.) Раз, два, три! Но ничего не получается. Он повышает голос: - Раз, два, три! Пусть под колпаком будет... котенок! Он осторожно поднимает колпак и обращается к воображаемой публике: - Пожалуйста, почтеннейшая публика, настоящий котенок! Котенок озирается и прыгает со стола. Фотэрингей. Стой! Кис-кис-кис! Он бросается за котенком, но тот прячется под кровать. Фотэрингей (в замешательстве скребет в затылке). Только бы не удрал. Ох, уж эти котята! Если он там что-нибудь натворит, мне житья не будет от матушки Уилкинс! Пойди сюда, кис-кис! Шалунишка. (Он наклоняется и зовет.) Кис-кис-кис! (Лезет под кровать. Торчат одни его ноги.) Иди сюда, тебе говорят. (Слышно, как котенок шипит на него.) Черт тебя возьми! Вот бесенок. Он вылезает из-под кровати совершенно расстроенный и, стоя на коленях, внимательно разглядывает царапину на руке. - Подушка для булавок, а не котенок! Вдруг в голову ему приходит новая идея. Он ползет на четвереньках. Вытягивает руку вперед. - А ну-ка ты, колючка! Превращайся в подушку для булавок. Ага, попался! Он вытаскивает из-под кровати подушечку для булавок в форме котенка. С любопытством смотрит на нее, потом прячет под колпак. - Сгинь! Раз, два, три! Фотэрингей (обращаясь к волшебному колпаку). А теперь и ты снова стань обыкновенным колпачком для свечи, и дело с концом. Вот так. Фотэрингей (в раздумье лижет царапину). Надо быть осторожней. (Новая мысль.) А ну-ка, царапины, заживайте! Фотэрингей. Ба! Так, пожалуй, вся ночь пройдет с этими чудесами. Часы бьют одиннадцать. Фотэрингей. Пора спать, Джордж Макрайтер, спать пора. Он садится на кровать и начинает расшнуровывать башмак. Фотэрингей. Ничего подобного со мной не бывало. Следующий кадр - та же спальня. Фотэрингей уже в постели. Свеча догорела до подсвечника. На кровати несколько кроликов, букеты цветов, трость, множество пар часов, два фарфоровых котенка. Сам Фотэрингей, не веря своим глазам, объедает гроздь винограда (сотворенного с помощью чуда). Часы на церкви бьют два. - Скандал! Уже два часа, я просплю, опоздаю на работу. Куда же мне девать все это барахло? Пусть сгинет все, что я тут сотворил. (Все исчезает.) Бог мой! Свеча совсем сгорела. Ну и достанется мне утром от старой матушки Уилкинс. Он дует на мигающую, совсем оплывшую свечу. Но она не гаснет, пока он не догадывается сказать: - Потухни. Тут же становится темно, только окно видно. Поскрипывает кровать. 5. МИСТЕР ФОТЭРИНГЕЙ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ Звонит будильник. Церковные часы бьют семь. Звучит бодрая музыка. Фотэрингей просыпается. Потягивается. Протирает глаза. Садится на кровати. - Все это мне приснилось. Недоумевает. Почесывает щеку. Делает рукой магический жест. Шевелит губами. На одеяло выскакивает зайчик и тут же исчезает. - Вот те на! Значит, правда. Принимает решение. - Хватит чудес, во всяком случае, на сегодня. Хватит. Надо все обдумать... Куда это годится? Не успеешь с мыслями собраться, а чудо раз-два и готово. Довольно, мистер Джордж Макрайтер Фотэрингей, если вы не поостережетесь, неприятностей не оберешься. Фотэрингей за завтраком. Яйцо оказывается тухлым. Он его нюхает, разглядывает с негодованием. Превращает в хорошее. Получает чудом еще два. Приходит в замешательство. - А вдруг хозяйка пожелает узнать, откуда лишняя скорлупа? Куда бы ее деть? О господи, вот задача! Есть! А ну, скорлупа, превратись в мух и фьюить отсюда... Неплохо придумано, а? Часы на церкви бьют восемь. Фотэрингей встает и уходит. Он все так же задумчив. Магазин "Григсби и Блотт". В большой витрине Билл Стоукер, он украшает витрину. Это видный, красивый молодой человек, пожалуй, чуть фатоватый, но уж куда привлекательней Фотэрингея. В глубине, в дверях, ведущих в служебное помещение, стоит Эйде Прайс, молоденькая манекенщица, и разговаривает (слов не слышно) с Биллом Стоукером. Это высокая брюнетка в длинном, облегающем фигуру платье из примерочной. Держится она кокетливо. Стоукер наклоняется, словно хочет сказать ей что-то по секрету. На улице появляется Фотэрингей. В нем вспыхивает ревность. Они его замечают. Тут же Эйде Прайс принимает вид недотроги. Обмен приветствиями. Фотэрингей входит в магазин. Галантерейный отдел. За прилавком мисс Мэгги Хупер, весьма чувствительная блондинка с голубыми мечтательными глазами, одна рука у нее на перевязи. Ее помощница, веснушчатая Эффи Брикмэн, спрашивает: - Мисс Хупер, как рука? - Пока на перевязи и неподвижна, болит меньше. Для того и перевязь, чтобы не тревожить ее. Я сегодня что-то ужасно голодна, скорей бы завтрак. Эффи. А мне совсем есть не хочется. Мисс Хупер. Заболели? Эффи. Нет, это из-за веснушек, я вся в веснушках. Выскочили еще две. Пудра не помогает. Ах, Мэгги, скоро я буду вся запудрена. А он этого терпеть не может. Да ладно, все равно теперь ничего не поделаешь. Кто это там крадется сюда из "Тканей"? Мисс Хупер. Ничего, я окажу ему холодный прием. Эффи. Не выйдет у вас, я уверена. Мисс Хупер. Выйти-то выйдет. Только я не хочу" Эффи. Где двое, там третий лишний. Я пошла. Мисс Хупер. Это не обязательно. Эффи. Но желательно. Согласны? Она исчезает, а за прилавком появляется мистер Фотэрингей. Вообще-то не в его привычках покидать свой отдел, но сейчас мертвое время перед наплывом вечерних покупателей. Мисс Хупер. В последние дни вы что-то не часто заглядываете к нам, мистер Фотэрингей. Не новое ли увлечение в примерочной? Ну-ну, мы уже все знаем. Фотэрингей (с глупой улыбкой). Нет, сердце мое в этом отделе, мисс Хупер. - Неужели? - Да, это так. Я весь день искал случая поговорить с вами. Вернее, все утро. - Неужели? - Серьезно, Мэгги! Со мной произошло что-то... что-то невероятное. До сих пор в себя не приду. Мисс Хупер. Забыли получить деньги с покупателя или выиграли в лотерею? Фотэрингей качает головой. - Что-то невероятное... Влюбились, значит? - Уже давно, и вы это сами знаете, мисс Хупер. - Неужели? - Да. Оба лукавят. - Говорят, вчера вечером вы хватили лишнего в "Длинном драконе" и разбили лампу. Может, вы об этом? - Да, об этом. В некотором смысле. Понимаете, это так странно. Стоит мне чего-нибудь пожелать, и мое желание исполняется. - Вроде как пророчество? - Нет, не пророчество, а чудо. - Да ну вас. - Истинная правда, Мэгги. Хотите докажу? Смотрите! Сотворяет букетик фиалок и протягивает ей. - Да вы просто фокусник, мистер Фотэрингей. Ловкость рук, и все тут. Какие хорошенькие фиалки! Прелесть. Не то, что букетик за шесть пенсов. Чудесный фокус! Они словно из ничего возникли. Вот если бы на самом деле уметь творить чудеса. Представляете, что можно было бы тогда сделать? - Что, например? - Больного сделать здоровым. - Об этом я как-то не думал. Впрочем... ведь я же вылечил царапины. - У меня вот растяжение связок на руке. Я бы много дала, чтобы опять свободно ею действовать: брать и класть все на место. Фотэрингей. Пожалуйста! (Дотрагивается до ее руки.) Исцелись. Поднимите ее! Мэгги пробует поднять руку. Сначала она делает это с опаской. - Мистер Фотэрингей, вы же настоящий исцелитель. У вас дар исцеления. Фотэрингей. Я еще и не такое умею. - Вы могли бы делать людям столько добра! - Наверное. Впрочем, так я и намереваюсь. Мисс Хупер свободно двигает рукой. Чудо несомненно. - А теперь помогите Эффи! Она так убивается из-за своих веснушек. Ее дружок терпеть не может веснушек, а у нее, как назло, вскакивают все новые. Ну... - Я попробую. Мисс Хупер (зовет Эффи, та появляется). Знаешь, мистер Фотэрингей умеет веснушки выводить. Правда, правда. Ну же, мистер Фотэрингей, давайте. Фотэрингей. Пусть все веснушки исчезнут. (И поспешно добавляет.) И пусть у нее будет прекрасный цвет лица. Превращение. Мисс Хупер. Ах! Где зеркало? Зеркало. Эффи. Потрясающе! Как это у него получилось, не понимаю? Фотэрингей. Я и сам не понимаю. Звенит звонок. - Второй смене обедать! В кадре столовая магазина "Григсби и Блотт". Служащие обедают. Все за длинным столом, передают друг другу тарелки и прочее. Фотэрингей в центре, рядом с ним Мэгги Хупер, дальше мисс Эйде Прайс. Билл Стоукер сидит спиной к зрителю. Сбоку Эффи, у нее великолепный цвет лица. Тут же ученик и остальные. Во главе стола управляющая. Фотэрингей (говорит). Не знаю, откуда это у меня. Просто я велю какому-нибудь предмету стать тем-то и тем-то, или сделать то-то и то-то, и все получается. Возможно, тут играет роль сила воли. До самого вчерашнего вечера я понятия не имел, что способен на такое... Билл Стоукер. Это когда разбили в "Длинном драконе" лампу? Мы уж наслышаны. Хозяйка. Только не вздумайте здесь чего-нибудь разбить, мистер Фотэрингей. Пожалуйста, никаких чудес ни здесь, ни в магазине. У нас магазин, а не Дом Чудес. Мисс Хупер. Но руку-то он мне вылечил! А на Эффи поглядите! Все в восторге от Эффи, которая любезно поворачивается к каждому по очереди лицом. Хозяйка. Все равно это опасно. Майор Григсби ужасно сердится, когда что-нибудь разобьют. Право, не знаю, что бы он сказал, если б мы тут начали кидаться лампами. Фотэрингей. Будь я уверен, что этот дар у меня навсегда, ну и загулял бы я. Всю жизнь мечтал об этом. Билл Стоукер. Вот чего я не стал бы делать. Эйде. А что бы вы сделали, мистер Стоукер? Билл Стоукер. Уж придумал бы что-нибудь получше. Фотэрингей. А что? Билл Стоукер. Вот вы то кроликов сотворите, то фиалки, то хороший цвет лица и тому подобное. Вы словно дух природы, Фотэрингей. Но ведь все это - детские игрушки. Почему бы вам не пожелать: "Пусть у меня в кармане окажется тысяча фунтов. Или, если уж на то пошло, пусть будет двадцать тысяч на счете в банке. И автомобиль... и большой особняк". Хозяйка. Разве это честно? Фотэрингей. Вероятно, всему есть предел. Хотя, слов нет, иметь такие деньги было бы очень кстати. Я еще об этом подумаю. Мисс Хупер. Но не забывайте о своем даре исцеления. Билл Стоукер. Да он мог бы создать чудо-больницу. Кто ему мешает? Мог бы по всей стране устроить такие больницы. Приходил бы раз в неделю и всех вылечивал. Ничему другому это не помешало бы. Ну, а как насчет чудо-игры на скачках, без проигрыша? Господи, мне бы такую силу, ну и размахнулся бы я. И уж, конечно, отказался бы от великой чести служить у "Григсби и Блотта". Хозяйка. Только все честь по чести, мистер Стоукер. Вы должны предупредить об уходе за месяц. Эйде (мечтательно и с блуждающим взглядом - теперь Фотэрингей предстал перед ней в новом свете). Все в вашей власти. Вы могли бы стать богатым. Делать, что только вздумается. Могли бы направо и налево раздавать подарки. Да что там, могли бы бывать в высшем свете! Ах, мистер Фотэрингей, встречаться со всеми знаменитостями. Вас принимали бы при дворе, вы увидели бы самого короля! Билл Стоукер. Ходили бы в мюзик-холлы! Фотэрингей. Я как-то не собирался вот так все сразу... Честно говоря, я слегка побаиваюсь. И пока не думал совершать что-нибудь... особенное. Мисс Хупер (как бы в пику Эйде). Вы меня лучше слушайте, мистер Фотэрингей. К чему такая опрометчивость? Разве можно творить чудеса как попало. Нельзя расточать такой дар на эгоистические дела! Билл Стоукер. Оо! Значит, только на возвышенные! Мисс Хупер. Да, именно на возвышенные, мистер Стоукер. Способность творить чудеса и дар исцеления - это не пустяки. Вам нужен хороший советчик, мистер Фотэрингей. Хозяйка. Очень разумно. Вам необходим советчик, мистер Фотэрингей. Фотэрингей (почесывая щеку). Пожалуй, да. Я как-то не думал об этом. Мисс Хупер. Обратитесь к мистеру Мэйдигу, новому баптистскому проповеднику. Хозяйка. Ах нет, мистеру Фотэрингею надо поговорить с нашим пастором. Билл Стоукер. Уж будьте покойны, они вам присоветуют, что тот, что другой. Из обоих уж песок сыплется. Праведные старцы, умом обиженные, во всяком случае, наш пастор. А Мэйдиг просто болтун. Послушайте моего совета, Фотэрингей, думайте лучше о себе, чем о других. Не растрачивайте попусту свой Дар! Эйде. На всем свете не найдется женщины, которая отвергла бы того, кто творит ради нее чудеса! Фотэрингей бросает на нее взгляд. Мисс Хупер. Поищите советчика, мистер Фотэрингей. Хозяйка. Джейн, соберите, пожалуйста, тарелки. А теперь, кто хочет омлет с вареньем, а кто пудинг? С чудесами или без чудес жизнь все равно продолжается. Не можем мы здесь засиживаться, работа не ждет. На экране отдел тканей магазина "Григсби и Блотт"; конец рабочего дня. За уборку здесь еще не принимались. В конце прилавка сгрудился целый ворох товаров, повсюду в беспорядке лежат развернутые рулоны тканей. Фотэрингей, ковыряя в зубах, прислонился в глубокой задумчивости к полкам. Входит майор Григсби, хозяин магазина. Фотэрингей вытягивается. Григсби. Живее, живее, мистер Фотэрингей! Что с вами сегодня? До закрытия осталось всего пять минут, а посмотрите, что тут творится, только посмотрите. Все вверх ногами. Да здесь на полчаса уборки. Фотэрингей. Извините, сэр. У меня был сегодня довольно беспокойный день. Но я быстро справлюсь. И он принимается скатывать кусок материи в рулон; тут его осеняет идея. Он жестикулирует и бормочет чуть слышно: - Все по местам! И в тот же миг рулоны сами скатываются, разбросанные товары выравниваются в правильные стопки - словом, все занимает свои места. Григсби поражен. Он стоит, разинув рот. Смотрит на Фотэрингея, который упирается обеими руками в прилавок. Фотэрингей (нарушает молчание). Я же говорил, сэр, что справлюсь быстро. - Да, да, конечно, быстро. Я и не заметил, как... Гм, странно... но... Весьма, весьма странно. А вы уверены, что товар не пострадал при таком способе?.. Фотэрингей. О, это ему только на пользу. Григсби, все еще не оправившись от изумления, медленно пересекает кадр. Оборачивается и смотрит на Фотэрингея, который нарочно глядит в сторону. Григсби отводит взгляд, потом снова оборачивается. Оба испытующе глядят друг на друга. Григсби, оглядываясь на Фотэрингея, уходит. Фотэрингей почесывает щеку. Затемнение. 6. ИСТОРИЯ С МИСТЕРОМ УИНЧЕМ Вечер. Улица. В отдалении кабачок "Длинный дракон". Прохожие. Фотэрингей после рабочего дня вышел подышать. В руке у него трость. Поигрывая тростью, он направляет свои шаги к "Длинному дракону". Останавливается в нерешительности. Продолжает вертеть в руках трость, что выдает его неуверенность. Постояв, круто поворачивается и уходит в другую сторону. Здесь крупный план отсутствует. Вся сцена снята с расстояния примерно в тридцать ярдов. Поздний вечер. Яркий свет луны. С краю тротуара ступеньки. На ступеньках сидит Фотэрингей. Лицо его горит возбуждением; глаза широко открыты. Им владеет что-то среднее между вдохновением и безумием. Фотэрингей. Я могу все. Решительно все. Захочу и сделаю с этой несчастной луной что мне вздумается. Все святые, любая наука - все ничто передо мной! И трусить тут нечего, говорю вам. Нечего трусить! Он бьет тростью по ступенькам и ломает ее. - А, черт, сломал трость! Семь шиллингов шесть пенсов заплатил за нее на рождество. Любимая моя трость. Фотэрингей (сочувственно обращается к трости). Доломал тебя? Ну ничего, старушка, погоди. У твоего хозяина, надеюсь, еще не пропал дар исцеления. Все устроится как нельзя лучше. А ну-ка будь не тростью, а кустом, большим розовым кустом, прямо тут, на самой дороге, а на ветках пусть растут чудесные розы... Мм, какой аромат! Фотэрингей. Стоп, кто это там шагает по дороге? Никак старина Бобби Уинч? Вот уж некстати! Назад, приказываю тебе. Фу, пропасть! Розовый куст тут же отступает назад и наносит удар Уинчу - представителю местной полиции; тот в ярости оглядывается по сторонам. Он только теперь показался в кадре. Словно Лаокоон, он вступает в короткую схватку с вьющимся розовым кустом, который весь усеян пунцовыми цветами и колючками. Фотэрингей (розовому кусту). Черт возьми! Оставь же его! А вы отойдите. Дайте кусту исчезнуть. Розовый куст исчезает. Уинч наступает на Фотэрингея, тот встает ему навстречу. Каска Уинча съехала набок. Все лицо его в царапинах и мрачно, как туча. Уинч. Послушайте, милейший. Это что еще за шутки? Кто вам позволил кидаться ежевикой, а? Фотэрингей. Я и не думал кидаться ежевикой. Просто... ну... если я что и сделал, так только чудо. Уинч. Ха-ха-ха! Так это вы, мистер Чудотворец? Значит, это вы? Так-то вы проводите ночи, а? Разучиваете новый фокус? Ну-ну, только на этот раз вы перестарались. Пеняйте на себя. Фотэрингей. Я совсем не хотел, чтобы этот куст задел вас, мистер Уинч. Поверьте, не хотел. Уинч. Нет, хотели. Вы оскорбили полисмена при исполнении служебных обязанностей. Я уже слышал, что вы нарушаете общественный порядок. Теперь это подтвердилось. Фотэрингей. Да, но... Все можно легко объяснить. Уинч. Тем лучше, вот вы и дадите объяснения старшему инспектору. Фотэрингей. Что вы, мистер Уинч, неужели вы принимаете все это всерьез? Уинч. Не я - закон! Фотэрингей (почти со слезами). Как, вы хотите меня арестовать? Меня, всеми уважаемого гражданина? Нет, вы этого не сделаете, мистер Уинч. Уинч. Сделаю. Идите за мной. Фотэрингей. Не пойду. Уинч. Пойдете. Фотэрингей. Ах, идите вы сами... в пекло! Я ведь... Фотэрингей умолкает, пораженный. Полисмен исчез. - Ну вот! О господи! Исчез. (Лицо у Фотэрингея бледнеет. Он шепчет.) Исчез, отправился в... в... в пекло! Фотэрингей. Но если я его верну, он же всем разболтает... Действие переносится в глухое место среди скал, озаренное мрачным светом. Из земли поднимаются тонкие струи пара. За скалы робко зацепилось какое-то странное полурастение, полуживотное. Через экран проплывают два печальных призрака, занятые глубокомысленным разговором. Они бесплотны и почти прозрачны. Вдруг, широко расставив ноги, появляется изумленный констебль Уинч. - Где я? Он сдвигает каску и почесывает затылок. Уинч. В ловушку, что ли, он меня заманил? Вечные фокусы. А здесь, кажется, жарковато. Эй! По переднему плану пробегает какой-то зверек, похожий на ящерицу. Над головой Уинча кто-то хлопает крыльями, но кто - не видно, лишь тень падает на скалы. Уинчу явно делается не по себе, однако он держится молодцом. Вынимает записную книжку. - Возьмем-ка лучше все это на заметку. (Достает огрызок карандаша.) Молодой полисмен должен все тщательно подмечать. Так, засечем время. (Смотрит на ручные часы.) Что за черт, бумага почернела. И подошвы горят. Ну и ну! Зрители снова видят Фотэрингея, одиноко стоящего посреди улицы, освещенной луной. Фотэрингей. Пекло... Вероятно, местечко не из приятных. Нехорошо с моей стороны ни с того, ни с сего отправить человека в ад! А где же любимая моя тросточка? Ах да, пусть моя трость вернется, но... но только несломанная. Так, а теперь как же мне быть с Уинчем? Фотэрингей (взывает к ночи). Как мне быть с Уинчем? Фотэрингей. Вернуть его нельзя. Но оставить его там я тоже не могу... Есть! Сан-Франциско! Это же почти на другом конце света. Пусть мистер Уинч, где бы он ни был, немедленно отправляется в Сан-Франциско. И... В кадре одна из оживленных улиц Сан-Франциско. Вся эта сцена должна быть снята при ярком освещении, очень четко и с большого расстояния. Должно создаться впечатление, что мы видим все это издалека в полевой бинокль. Голосов не слышно. Звуковое оформление - гудки, свистки, выкрики, но тихие, приглушенные, словно звуки волшебной свирели. (Примечание: поскольку в Эссексе 12 ч. 30 мин. ночи, значит, в Сан-Франциско 4 ч. 30 мин. пополудни.) Вдруг в самой сутолоке уличного движения появляется мистер Уинч в каске, сбитой набок, с записной книжкой и карандашом в руках. Светофор открыт. Неожиданное препятствие нарушает уличное движение. Мистер Уинч спасается просто чудом. Ведет он себя крайне неосторожно, летит сломя голову, но отделывается счастливо. Преследуемый двумя сан-францисскими полисменами и возмущенной толпой, он добирается до тротуара и делает отчаянную попытку улизнуть. Сбивает с ног китайца с бельем, опрокидывает корзину с яблоками, успевает подняться на несколько ступенек по пожарной лестнице, но тут его настигает полисмен, и он исчезает из виду, затерявшись в огромной, все растущей толпе зевак. Опять перед нами Фотэрингей, медленно идущий к дому. - Мне необходим советчик. Ясно, как день, мне необходим советчик. Не знаю, что же в конце концов делать с этим Уинчем? Все это слишком невероятно. Придется все время о нем помнить и каждые два-три дня отправлять его назад в Сан-Франциско. Но ведь дело не только в одном Уинче. Нет... Ведь у меня задумано еще кое-что, планов хоть отбавляй. Некоторые, как подумаю о них, даже... даже пугают меня... - И все-таки надо за них приниматься. Хотя бы попытку сделать. - Во-первых, Эйде... Улыбка на его лице выражает радужные ожидания. - Недурно бы заткнуть за пояс этого Билли Стоукера... 7. ЛЮБОВНАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ Все та же лунная ночь. Переулок между высокими, густыми изгородями, под которыми всегда темно, вливается в широкую, открытую улицу. Видны две пригнувшиеся фигуры, которые осторожно крадутся по переулку. В движениях обоих что-то виноватое. Когда они выходят на лунный свет, оказывается, что это Эйде и Билли Стоукер. Эйде. Теперь, Билл, ты не станешь говорить, что я тебя больше не люблю? Билл. Эйде, любимая моя. Ты лучшая на свете. Любимая. Моя любовь. Эйде. Правда, твоя? Билл. Конечно. (Он обнимает ее и целует.) Эйде (глубоко вздыхая). Как хорошо! Божественно! Что может с этим сравниться! И подумать только, Билл, ты ревновал меня к этому бедняге Фотэрингею! Билл. К нему и к его чудесам! Эйде. Наверное, сейчас ужасно поздно, Билл? Билл. Господи, половину уже пробило! Пора домой. Дверь запрут. Придется звонить. Эйде. Нам нельзя возвращаться вместе, Билл. Пойдут разговоры. Билл, Да, да. (Обдумывает положение.) Ты иди к парадной двери. А я обогну дом и влезу по водосточной трубе в мужскую спальню. Мне это не впервой. Окно никогда не запирают. Ну, я пошел переулком, нашим переулком. Эйде. Смотри не упади. Билл. Кто, я? Эйде. Поцелуй меня на прощание, Билл. Они целуются. Затемнение. Эйде робко идет по улице прямо на зрителя, направляясь к магазину "Григсби и Блотт". На углу слева выныривает мистер Фотэрингей, весь еще во власти своих любовных мечтаний. - Неужели это Эйде? Та самая девушка, о которой я только что думал! Эйде. Неужели это Джордж! Вы знаете который час, Джордж? Вам хорошо, снимаете себе отдельную комнату и не должны каждый вечер являться не позже половины одиннадцатого. Фотэрингей (останавливаясь перед ней). В такую лунную ночь, Эйде, я готов совсем не возвращаться домой. А вы? Эйде. Ночь прелестна. Да, в самом деле прелестна. Сотворили к