окорить те зоны обитания, которые оказались недоступными для птеродактилей, неприспособленных к настоящему полету. Птицы активно осваивали ловлю морской рыбы -- если они не начали с нее -- и расселялись ближе к Северному и Южному полюсам, преодолев температурные ограничения, которые останавливали пресмыкающихся. Очевидно, самыми первыми были плотоядные водные птицы, которые добывали себе пищу, ныряя за рыбой. До настоящего времени некоторые из подобных примитивных видов можно встретить среди морских птиц, заселяющих побережья арктических и антарктических морей. У этих птиц зоологи находят рудиментарные остатки зубов в полости клюва, полностью исчезнувшие у остальных видов. Наиболее ранняя из известных науке птиц, археоптерикс, была бесклювой. У нее были челюсти с рядом зубов, как у рептилии. На переднем крае крыла у археоптерикса сохранились три когтистых пальца. Хвост у этого существа тоже был необычным. У всех современных птиц хвостовое оперение растет из короткого крестца, а у археоптерикса перья располагались по обе стороны длинного хвоста. Вполне возможно, что первые птицы вообще не летали, и умение летать у них появилось позднее. Например, одна очень ранняя птица, гесперорнис, была совсем бескрылой. Но вслед за появлением перьев, таких легких и прочных и таких удобных, появление крыльев было лишь вопросом времени. 4 Мезозойская эпоха -- Второй том книги жизни -- это поистине удивительная история пресмыкающихся, которые развивались и распространялись по всей Земле. Но самое поразительное в этой истории еще впереди. До самых последних мезозойских отложений мы видим, что все те отряды гигантских рептилий, о которых шла речь, по-прежнему не знают себе равных среди всего живого на земле. Кажется, ничто не угрожает их дальней- шему благоденствию и процветанию. Нет никаких признаков, судя по палеонтологическим находкам, чтобы у них был какой-то враг или соперник. Затем Летопись обрывается. Нам не известно, как долго продолжался этот разрыв. Многих страниц в книге жизни не хватает, именно тех страниц, на которых были бы отражены, возможно, какие-то катастрофические изменения земных условий. В последующих слоях мы снова обнаруживаем изобилие и разнообразие форм растительной жизни и наземных животных. Но от былого разнообразия и могущества рептилий не осталось и следа. В большинстве своем они оказались стертыми с лица земли, не оставив потомства. Птеродактили исчезли полностью, не осталось в живых плезиозавров и ихтиозавров. Сохранились немногие виды ящериц, из которых самые крупные -- вараны, обитающие в Индонезии. Внезапный конец эпохи гигантских рептилий -- это, вне всяких сомнений, самое глобальное потрясение во всей земной истории до появления человека. Оно ознаменовало собой завершение длительного периода ровных и теплых климатических условий и начало нового, более сурового времени, в котором зима стала холоднее, а лето -- короче и жарче. Мезозойская жизнь -- и растительная, и животная -- была приспособлена к теплым условиям, и наступившее похолодание оказалось для нее губительным. Теперь новые перспективы открывались для тех, кто смог выдержать испытание холодом и температурными перепадами. Не сохранилось и следа от былого разнообразия динозавров. Только крокодилы, да еще морские и пресноводные черепахи смогли уцелеть и весьма немногочисленны в природе. Судя по тем ископаемым остаткам, которые мы обнаруживаем в отложениях кайнозойской эры, вместо динозавров на сцену выходят совершенно новые животные. Они находились в очень отдаленном родстве с рептилиями мезозойского периода и, очевидно, не являлись потомками доминировавших ранее видов*. Новая жизнь начинает править миром. Рептилии же не только не имели ни меха, ни перьев, необходимых для терморегуляции, но и строение их сердца не способствовало тому, чтобы поддерживать высокую температуру тела в окружающих холодных условиях. Какой бы ни оказалась на самом деле причина вымирания мезозойских рептилий, она привела к далеко идущим последствиям, так как эти катастрофические перемены одновременно затронули и морских обитателей. Изменения условий жизни и фи- Предками млекопитающих являются тероморфы -- звероподобные ящеры; большинство из них обладало развитым шерстным покровом. нал пресмыкающихся на суше сопровождались одновременно и гибелью аммонитов -- морских головоногих, ползавших по дну первичных морей. Большинство из нас имеет некоторое представление об их огромных раковинах, отдельные экземпляры которых достигали в диаметре полметра и более. На всей протяженности мезозойских отложений мы находим огромное множество самых разнообразных аммонитов, около ста различных видов. А к концу мезозоя их видовое разнообразие еще более возросло. Появились экземпляры самых невероятных размеров. Но когда настал их срок, и они пополнили страницы Летописи Окаменелостей. После них не осталось никакого прямого потомства. У некоторых людей может сложиться мнение, что гигантские рептилии были вытеснены млекопитающими, которые соперничали с ними и стали причиной их вымирания. Млекопитающие, действительно, оказались более приспособленными к новым условиям. Однако ничего подобного нельзя сказать об аммонитах, место которых и до сего дня остается незанятым. Они попросту исчезли. По неизвестным для нас причинам мезозойские моря были благоприятной средой для их обитания, и по столь же неизвестной причине, из-за какого-то сбоя в привычной последовательности дней и времен года, их существование внезапно прекратилось. Ни один из биологических родов аммонитов из всего их былого разнообразия не сохранился до нашего времени. Существует лишь один изолированный вид, находящийся в близком сходстве с аммонитами и родственный им. Это жемчужный наутилус. Примечательно, что он обитает в теплых водах Индийского и Тихого океанов. Что же касается млекопитающих, которые могли вытеснить менее приспособленных рептилий, о чем иногда говорят,-- то нет ни малейших признаков того, что они в действительности соперничали. Гораздо больше оснований предполагать,-- судя по Летописи Окаменелостей, какой она дошла до наших дней,-- что сначала гигантские рептилии по не известной до сих пор причине исчезли с лица земли. И лишь потом, после длительного, непростого для всего живого на земле времени, когда условия существования снова стали легче, развитие млекопитающих пошло активными темпами, и они смогли заселить оставшийся незанятым мир. Нам ничего не известно о том, что же стало причиной катастрофического для всего живого изменения земных условий. Мы не знаем и того, какие катастрофы и потрясения могла испытывать в прошлом вся наша Солнечная система. Нам остается только догадываться об этом. Возможно, какой-то огромный пришелец из внешнего космоса пронесся мимо и зацепил нашу планету или даже столкнулся с ней, дав новое направление всему ходу развития жизни на Земле. Подобные космические тела и сейчас обрушиваются на нас. Они вторгаются в земную атмосферу, раскаляются от трения с ней и загораются. Их также называют падающими звездами. Большинство из этих метеоритов еще в воздухе сгорают без остатка, однако некоторые достигают поверхности Земли. В наших музеях есть отдельные образцы, достигающие нескольких метров в поперечнике. Возможно, один из таких посланцев космоса оказался достаточно большим, чтобы стать причиной столь масштабных изменений. Впрочем, это уже область чистых предположений. Давайте вернемся к тем фактам, которые у нас есть. 5 Существовали ли млекопитающие в мезозойскую эру? В этом нет никаких сомнений. Но они были небольшими, малозаметными и, в общем, немногочисленными. В самой начальной главе мезозойского тома Летописи уже присутствуют рептилии -- териодонты, о которых мы упоминали. А в раскопках позднего мезозоя обнаружены небольшие по размерам челюстные кости, строение которых не оставляет сомнений в том, что принадлежали они млекопитающему. Мезозойские млекопитающие или зверообразные рептилии -- пока что мы не можем различить это с большой степенью достоверности -- очевидно, были незаметными маленькими зверушками, размером с мышей или крыс. Это были скорее рептилии-изгои, чем отдельный класс животных. Не исключено, что они все еще откладывали яйца, и лишь постепенно сформировалась их отличительная черта -- меховой покров. Они жили вдали от водных пространств, возможно, в недоступных пустынных возвышенностях, подобно современным суркам. Там, вероятно, они были защищены от опасности истребления плотоядными динозаврами. Некоторые из них передвигались на четырех лапах, а другие -- на задних, используя передние лапы для того, чтобы лазить по деревьям. Их ископаемые остатки встречаются так редко, что во всех обширных отложениях мезозойской эры пока не удалось обнаружить ни одного полного скелета, чтобы проверить эти предположения. У маленьких териодонтов, этих древних млекопитающих, впервые появился меховой покров. Шерстинки меха, как и перья,-- это удлиненные и специализированные чешуйки. Шерсть -- вот то, что, скорее всего, стало ключом к спасению ранних млекопитающих. Выживая на самом краю обитаемого мира, вдали от теплых низин и болот, они в процессе эволюции приобрели внешний за- щитный покров, уступающий в теплоизоляции и теплозащите разве что перьям и пуху морских птиц. Поэтому млекопитающие, как и птицы, смогли выдержать условия сложного периода между мезозоем и кайнозоем, в то время как большинство подлинных рептилий погибло. По всем основным признакам исчезнувшая в конце мезозойской эры растительность, в том числе исчезнувшие морские и наземные обитатели, были приспособлены к равномерно теплым сезонным условиям на протяжении всего года, а также к жизни на морском мелководье и в болотистых низинах. Однако их преемники, которые смогли преодолеть рубеж кайнозойской эры и сделали это именно благодаря шерсти и перьям, приобрели способность противостоять перепадам температур, чего не было у рептилий. И, как следствие, перед ними открывались гораздо большие возможности, чем у любого живого существа до них. Жизненное пространство нижнего палеозоя сводилось к теплой воде. Жизненное пространство верхнего палеозоя также сводилось главным образом к теплой воде и влажной земле. Жизненное пространство мезозойской эры, насколько нам известно, в основном сводилось к воде и низменностям в благоприятных по климатическим условиям регионах. Но в каждом из этих периодов появлялись организмы, которые вынуждены были преодолевать сложившиеся ограничения и оказывались на новом жизненном пространстве. В периоды экстремальных условий, которые приходили на смену благоприятным, эти маргинальные организмы выживали, чтобы унаследовать затем вымерший мир. Вот, пожалуй, основное, что можно сказать о палеонтологической Летописи. Ее главное содержание -- это процесс непрерывного расширения жизненного пространства. Классы, роды и виды в течение эпох появляются и исчезают, но жизненное пространство с каждой новой эпохой становится только шире. И оно никогда не перестанет расширяться. Никогда еще жизнь не покоряла таких просторов, как сегодня. Нынешняя жизнь, жизнь человека, простирается от полюса до полюса; она поднялась на такую высь, где никто не был до человека, его субмарины побывали в холодных безжизненных пучинах самых глубоких морей. Машины, созданные человеком, вгрызаются в сердцевину неприступных гор. А мыслями и вычислениями человек проникает в центр Земли и дотягивается до самых далеких звезд. Глава пятая. ЭПОХА МЛЕКОПИТАЮЩИХ 1. Новая эпоха в жизни на Земле. 2. В мире млекопитающих появляется преемственность. 3. Мозг животного становится больше. 4. Новые трудности 1 Третьим значительным периодом в геологической летописи, который мы в общих чертах охарактеризовали в начале второй главы,-- это кайнозой. Самое его начало открывает перед нами мир, по своей природе очень похожий на тот мир, в котором мы живем сегодня. День, правда, вполне мог быть заметно короче в начале кайнозойской эры, но и климатические условия, и сам ландшафт этого мира выглядели уже вполне современно. Конечно, климат в разные периоды кайнозоя не мог не меняться, и те земли, на которых сейчас господствует умеренный климат, с начала кайнозойской эры последовательно подвергались воздействию интенсивной жары, крайнего холода и засухи. Ландшафт также претерпел определенные изменения. Но даже в изменившихся очертаниях гор и морей нет ничего такого, что нельзя было бы сравнить с той или иной частью нашего мира. Вместо древовидных папоротников, хвощей и секвой мезозойской эры в геологических породах мы теперь обнаруживаем окаменелые остатки таких деревьев, как береза, бук, дуб, остролист (падуб), плюш, хлебное дерево, тюльпанное дерево, эвкалипт. Большое распространение получают пальмы. Одновременно с пчелами и бабочками развиваются цветы. Мы вступаем в эпоху цветов. Присутствие цветковых растений уже было заметно в позднемезозойских отложениях, к примеру, в отложениях мелового периода в Америке. Но теперь цветковые господствовали везде и всюду. Немаловажную роль сыграло также и появление травы. Некоторые виды трав уже существовали в позднем мезозое. Но лишь в кайнозойскую эру наш мир покрылся травяными равнинами и поросшая дерном почва скрыла когда-то голую и каменистую поверхность земли. Начало новой эры было достаточно теплым, но затем наступило похолодание. Самое начало кайнозоя отмечено также обширными тектоническими процессами, разломами земной коры. Полным ходом шло образование новых горных цепей и массивов. Альпы, Анды, Гималаи -- это все кайнозойские горы. Если бы мы захотели представить себе типичный пейзаж того времени, на фоне картины следовало бы поместить действующий вулкан. Видимо, и мощные землетрясения в ту пору были не редкостью. Геологи определяют несколько основных периодов кайнозойской эры. Будет нелишним перечислить их здесь, отметив при этом их климат. Первым идет эоцен, что означает "заря новой жизни", эпоха исключительно мягкого климата в земной истории. Эта эпоха подразделяется, в свою очередь, на нижний и верхний эоцен. Затем идет олигоцен (эпоха "незначительной новой жизни"), в котором климат также был умеренно-теплым. Миоцен (живущие сейчас виды были тогда мало представлены) был эпохой интенсивного горообразования. Общая же температура на планете продолжала понижаться. В плиоцене (тогда современных видов было уже больше, чем вымерших) климат очень сильно напоминал теперешний, но в плейстоцене (большое разнообразие ныне живых видов) установились на длительный срок очень суровые условия: начался Великий ледниковый период. Ледники распространились от полюсов в сторону экватора, пока вся территория современной Англии, вплоть до устья Темзы, не оказалась скована ледяным панцирем. От ледникового периода и до нашего времени продолжается период частичного потепления. Возможно, мы движемся к более теплому климату и спустя каких-нибудь полмиллиона лет жить в нашем мире будет гораздо теплее и приятнее, чем сейчас. В эоценовых лесах и на распространившихся травяных равнинах впервые появляется множество самых разнообразных млекопитающих. Прежде чем мы перейдем к подробному их описанию, давайте в общих чертах определим, что же такое млекопитающее. С появлением позвоночных в нижнем палеозое, когда первые рыбы заполнили пространство морей, начинается непрерывное развитие позвоночных животных. Рыба -- это позвоночное животное, которое дышит жабрами и живет только в воде. О земноводном можно сказать, что это рыба, которая к жаберному дыханию прибавила способность во взрослом состоянии заглатывать воздух в плавательный пузырь. Кроме того, у амфибии развились конечности с пятью пальцами вместо плавников, как у рыбы. Зародыш-головастик некоторое время живет как рыба, по мере развития он становится наземным обитателем. Следующий шаг от воды к суше -- это рептилия. Это -- земноводное, которое уже обходится без своей "водной" фазы. У него этап развития головастика -- по сути рыбы -- проходит в яйце. Пресмыкающееся никогда не сможет дышать под водой так, как это делает головастик. Итак, современные млекопитающие -- это такой тип рептилий, у которых появился особый защитный покров и которые вынашивают яйцо в теле до тех пор, пока не образуется и затем не появится на свет вполне сформировавшееся потомство. Млекопитающие, следовательно, являются живородящими. Но даже после рождения потомства они продолжают заботиться о нем и кормят его более или менее долго с помощью специально приспособленной для этого молочной железы. Отдельные пресмыкающиеся, например некоторые гадюки, тоже живородящие. Однако они не опекают свое потомство, не ухаживают за ним так, как настоящие млекопитающие. И птицы, и млекопитающие, которым удалось избежать губительного воздействия разрушительных сил, положивших конец господству мезозойских рептилий, которые выжили и заселили кайнозойский мир, похожи в двух основных моментах. Во-первых, у них наиболее эффективная зашита от перепадов температуры, чем это когда-либо было у пресмыкающихся. Во-вторых -- это особая забота о защите своего яйца от действия холода: высиживание у птиц и вынашивание у млекопитающих. К этому нужно прибавить и определенный период, когда они присматривают за своим потомством после того, как оно вылупится из яйца или родится. В отличие от млекопитающих, обычная рептилия не обращает внимания на свой молодняк. По-видимому, самым ранним различием между млекопитающими и остальными рептилиями было появление шерсти. Едва ли предки млекопитающих -- териодонты, которые обзавелись шерстяным покровом в раннем мезозое, были живородящими. До наших дней сохранилось два вида млекопитающих, которые выкармливают своих малышей, но по-прежнему откладывают яйца. Это ехидна, обитающая в Австралии и на Новой Гвинее, и австралийский утконос, хотя в эоцене существовали и другие подобные виды. Эти животные выделяют питательную жидкость из желез, которыми усеяна их кожа на животе. Но эти железы не собраны, как у остальных млекопитающих, в одну молочную железу с соском для кормления детеныша. Питательная жидкость у них выделяется, когда мать лежит на спине, а детеныш слизывает ее с влажной кожи. Это единственные уцелевшие до наших дней потомки более обширного и разнообразного сообщества маленьких яйцекладущих, но уже покрытых шерстью рептилий. К ним относились и мезозойские предки ныне живущих млекопитающих, в том числе и человека. В любой момент раскопки, которые проводятся в каком-нибудь отдаленном уголке планеты, могут обнаружить еще одно из подобных "недостающих звеньев". Мы можем взглянуть на основные факты, касающиеся размножения млекопитающих, и под другим углом зрения. Млекопитающие -- это семейные животные. А навык семейственности предполагает и новый вид преемственности, передачу потомству опыта и знаний о мире. Сравните совершенно изолированную жизнь одной особи у ящериц и жизнь, пусть самого низшего, из млекопитающих. Жизненный опыт первой замыкается в круге индивидуального существования, ориентированного на собственные цели и нужды. При этом никакой преемственности между особями не создается. У вторых же опыт и умения "схватываются" потомством у более зрелых особей. Все млекопитающие, исключая те два вида, о которых мы упоминали, еще до наступления нижнего эоцена вступили в стадию развития, когда младшие зависят от старших и подражают им. Все молодые особи млекопитающих этого периода уже более-менее умели повторять поведение взрослых животных. Они обладали зачаточной обучаемостью. Все они как составляющую часть своего развития получали материнскую заботу и непосредственно учились у своих родителей. Это так же справедливо относительно гиены и носорога, как и в отношении собаки и человека. Несмотря на огромные различия в обучаемости, сам факт этих характерных способностей у таких разных существ неоспорим. Вот так, по мере развития позвоночных животных, живородящие и оберегающие свое потомство млекопитающие, а также воспитывающие и охраняющие своих птенцов птицы стали новым этапом в развитии жизни на земле. Этот этап -- возникновение популяций вдобавок к негибкому инстинктивному наследованию и появление соответствующей нервной организации, необходимой для нового механизма наследственности. Все новшества, которые только возникали в развитии жизни, обычно имели неприметное начало. Так, у двоякодышащей рыбы, обитавшей в заболоченном озере во времена верхнего палеозоя, кровеносные сосуды были соединены с дыхательным пузырем, и это помогало ей продержаться в период засухи. Эта рыба выглядела бедным изгнанником из слишком переполненной и беспощадной морской среды, где царили огромные акулы, панцирные рыбы и ракоскорпионы. Но именно эта, поначалу узкая тропинка и вывела позвоночных к дальнейшему господству на суше. И последующее потомство, которому удалось обзавестись легкими, продолжало развивать и совершенствовать эти особенности. Тот факт, что некоторые земноводные в верхнем палеозое утратили свою "земноводность", заключая зародыш внутри скорлупы до самого момента созревания потомства, может показать- ся просто реакцией на те неблагоприятные условия, которые угрожали головастику. Но именно это новшество подготовило триумфальное завоевание суши мезозойскими рептилиями. Оно открыло новый, свободный и активный, способ существования на суше, который освоили все рептильные животные. И то, что древние живородящие млекопитающие обучали и подготавливали к жизни свое потомство в худших, более сложных условиях, чем их соседи по планете, которые тогда доминировали, принесло в наш мир способность непрерывно и последовательно изучать и постигать его. Это совершенно новое восприятие мира, все значение которого человек начинает осознавать только в наши дни. 2 Многие виды млекопитающих появляются уже в эпоху эоцена. Эти виды имеют множество различий в ту или иную сторону: одни развиваются как копытные травоядные, другие прыгают и ползают по деревьям, некоторые возвращаются к жизни в воде. Но все они непроизвольно применяли и развивали возможности мозга -- инструмента, обладающего силой познания и обучения. Вот почему кайнозой, эру цветковых растений, птиц и млекопитающих, можно с полным основанием назвать эрой развития мозга. В отложениях эоценового периода находят остатки эогиппусов, ранних предшественников современной лошади, маленьких верблюдов, свиней, предков тапиров, ежей, обезьян и лемуров, опоссумов, а также первых хищников. Все они в той или иной степени являются предшественниками современных животных, но у всех у них размеры головного мозга значительно меньше, чем у живущих ныне родственных видов. К примеру, у древнего титанотерия, похожего на современного носорога, объем головного мозга составлял всего одну десятую часть в сравнении с мозгом носорога. Нельзя сказать, чтобы этот последний отличался сколько-нибудь выдающимися способностями к развитию и обучению, но все же он в десять раз наблюдательнее и смышленее, чем его предшественник. В равной степени это справедливо по отношению ко всем отрядам и семействам млекопитающих, доживших до наших дней. У всех кайнозойских млекопитающих под влиянием неблагоприятной внешней среды происходил один, общий для всех процесс -- у них увеличивался мозг. Этот процесс коснулся всех типов млекопитающих. В каждом из современных отрядов или семейств мозг любой особи, как правило, превышает размеры мозга их эоценовых предков от шести до десяти раз. Впрочем, природа эоцена демонстрирует нам и отдельные виды растительноядных животных, которые не сохранились до наших дней. В их числе -- уинтатерий и титанотерий. Все они были вытеснены более приспособленными травоядными, по мере того как трава завоевывала все более обширные пространства. Травоядных преследовали целые стаи хищников, таких, как гигантские волки. Некоторые из них были размером с медведя. Существовали уже и первые представители семейства кошачьих. У одного из них, смилодона, маленького свирепого существа, были мощные, острые, как нож, клыки. Первые, еще небольшие, саблезубые тигры появились также в то время. Впоследствии они развились в огромных мощных хищников. В миоценовых отложениях на территории Америки представлено обширное многообразие верблюдов: жирафовые верблюды с длинными шеями, газелеподобные верблюды, ламы и настоящие верблюды. Северная Америка на протяжении почти всей кайнозойской эры составляла единое целое с Азией и была открыта для миграции азиатских животных. Когда же льды Великого ледникового периода, а затем Берингов пролив разделили эти два континента, верблюды остались в Старом Свете, а ламы -- в Новом. Что же касается первых предков слонов, появившихся в эоцене, то своим внешним видом они не отличались от других млекопитающих. Отличительная черта, хобот, появился у слона лишь в миоцене, с течением времени становясь все длиннее. Миллионы поколений живых существ сменились с тех пор, как наша Земля сделала свой первый оборот вокруг Солнца. Постепенно ее орбита, которая во времена раннего эоцена представляла собой почти правильный круг, под воздействием притяжения других планет приняла скорее эллипсовидную форму. Ось ее вращения, которая наклонилась по отношению к плоскости орбиты, как мачта яхты в штормовую погоду клонится к воде, незаметно, но все больше и с каждым годом все значительнее меняла положение. Для шарика в один сантиметр, который вращается на расстоянии 107 метров вокруг огненного Солнца метрового диаметра, такие перемены не очень существенны. К тому же, они были растянуты во времени на несколько миллионов лет. Какому-нибудь бессмертному астроному с Нептуна, наблюдающему за Землей век за веком, они показались бы и вовсе незаметными. Но для млекопитающих, которыми изобиловал миоценовый мир Земли, эти изменения оказались в высшей степени ощутимыми. Век за веком зимы становились холоднее, суровее и продолжительнее в сравнении с летом. А лето, в свою очередь, становилось короче. С каждым новым столетием снега весной таяли чуть позже; ледники на северных горах весной отступали на сантиметр, чтобы зимой продвинуться на два сантиметра вперед, снова отступали на полсантиметра, чтобы затем опять продвинуться на несколько сантиметров... В палеонтологической летописи мы находим свидетельства о наступившем исключительном похолодании. Уже в плиоцене на смену теплому пришел умеренный климат, и многие теплолюбивые растения и животные, привыкшие к более мягким условиям, отступили из широт с таким климатом к югу. Затем, постепенно, по несколько сантиметров в год, ледник начал наступать и на эти области. Таким образом, плейстоцен -- это эпоха с преобладающей арктической фауной. Ее представители -- мускусный бык, мамонт, шерстистый носорог, лемминг -- завоевывали новые области обитания вслед за продвижением ледника. Наступление льдов коснулось всей планеты -- Северной Америки, Европы и Азии. Повсюду все большие участки земли оказывались скрытыми под толщей льда. Тысячи лет длилось это наступление, затем на несколько тысячелетий ледник отступил, чтобы вновь продвинуться еще дальше. Европа до балтийских берегов, Англия до Темзы, Северная Америка до Новой Англии, а в центральной части -- и до Огайо, на протяжении долгих веков находились под ледяным панцирем. Океаны лишились огромных объемов воды, превратившейся в гигантские ледяные утесы. Это вызвало, в свою очередь, изменения уровня моря во всемирном масштабе. Трансформировались очертания морей и континентов, оголились пространные участки суши, которые в настоящее время являются дном моря. В наши дни мир все еще продолжает выходить из последнего периода похолодания. Впрочем, повышение температуры происходит неравномерно. В недавней истории случались, и еще будут случаться впредь, значительные перепады температур. К примеру, две-три тысячи лет назад в Шотландии рос болотный дуб на тех широтах, на которых сейчас не растет даже низкорослый дуб. Нам неизвестно, будут ли подобные колебания в сторону более теплого климата продолжаться и в ближайшем будущем. И именно среди льдов и снегов ледникового периода мы впервые встречаемся с существами, похожими на человека. Появление человека -- кульминация эры млекопитающих. x x x  * Книга вторая. ПОЯВЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА *  Глава шестая. ПОЯВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА 1. Происхождение человека. 2. Первые следы человекоподобных существ. 3. Гейдельбергский человек 1 Происхождение человека и его отношение к другим животным было причиной и предметом ожесточенных споров и противоречий, продолжавшихся последнюю сотню лет. В ученой среде преобладает мнение, что человек произошел от более примитивного существа, что у него и человекообразных обезьян -- шимпанзе, орангутангов, горилл -- общий предок и что этот предок произошел от еще более примитивных форм, от более раннего вида млекопитающих. Этот ряд можно продолжить: общим предком для всех млекопитающих является рептилия, а та произошла от амфибии, которая в свою очередь произошла от примитивной рыбы. Эта родословная основана на сравнении анатомических признаков человека и других позвоночных животных. Еще одним подтверждением являются характерные стадии, которые проходит эмбрион человека до своего рождения. В самом начале он напоминает рыбу, у него есть жабры; его печень и сердце -- как у рыбы. Затем эмбрион проходит фазы земноводного и рептилии, и только потом у него появляются черты низшего млекопитающего. Какое-то время у него заметен хвост. Даже в своем индивидуальном развитии эмбрион человека начинает не с человеческих черт. Путь к человеческому облику он проходит постепенно. В то же время, по ряду мелких несущественных теперь признаков -- скажем, по наличию и расположению рудиментарного волосяного покрова на конечностях -- человек по-прежнему похож на обезьяну. Миллионы и миллионы лет понадобились для того, чтобы сформировался облик человека, каким мы его знаем. В начале этого пути было первое движение первой живой клетки среди океанских просторов. Автор этой книги придерживается естественнонаучной точки зрения на происхождение человека. Он считает ее вполне обоснованной и доказанной. Но не следует забывать о том, что теория происхождения человека от животного до сих пор имеет непримиримых противников, в том числе среди многих образованных и даже ученых людей. Многие верующие не согласны с научным мнением, поскольку природа человека, как им кажется, падшая (с библейской точки зрения) и не является результатом долгого совершенствования (развития живых видов). Но задача историка -- иметь дело не с тем, что кажется, а с тем, что есть на самом деле. Ни одна из более-менее влиятельных церквей в настоящее время не настаивает на буквальном и дословном толковании библейского текста, столь же образного и иносказательного, как и любое другое поэтическое произведение. И до тех пор, пока биология настаивает на животном происхождении человеческой души, у науки и религии нет повода для противоречий в этом вопросе. Нам следовало сделать это отступление, прежде чем мы продолжим тему о происхождении человека. Автор излагает здесь то, что находит правильным, и не считает нужным приводить возражения оппонентов, которые он полагает необоснованными и которые невозможно проверить. Что касается многих крупных млекопитающих, то вполне возможно проследить, почти шаг за шагом, предшественников современных видов вплоть до эоценового предка. Так обстоит дело, например, со слонами, верблюдами, лошадьми. К настоящему времени найдено множество ископаемых остатков древних видов, которые можно расположить в очень тесной последовательности друг за другом. Но нужно признать, что с предками человека все выглядит иначе, находки здесь случаются довольно редко и обычно бывают неполными. В вопросе о происхождении человека еще достаточно пробелов, которые необходимо заполнить. В те дни, когда великий английский натуралист Чарлз Дарвин (1809--1882) привлек внимание всего мира к этому вопросу в своей книге "Происхождение человека", известные доисторические остатки человека были единичны и не складывались в общую картину. Огромная пропасть, казалось, всегда будет отделять человека от человекообразных обезьян, и "недостающее звено" стало расхожим выражением в научных дискуссиях. Лишь совсем недавно были найдены остатки доисторического существа, которые, очевидно, помогут перебросить мостик от человека к его предкам. Самая удивительная из этих находок -- череп, обнаруженный в Таунгсе в 1924 году, а также уникальная серия остатков синантропа, открытая возле Пекина. По ряду признаков обе эти группы остатков принадлежали существам, по своему развитию находившимся где-то посредине между современным человеком и обезьяной. По строению зубов, черепной коробки, по посадке головы и покатости лба эти черепа напоминают человеческие. Но, с другой стороны, их нельзя отнести к какому-нибудь из известных типов доисторических людей. Дарвина зачастую упрекают, при этом совершенно необоснованно, будто бы согласно его учению предком человека является какая-то человекообразная обезьяна, вроде шимпанзе, гориллы или орангутанга. Но в этом не больше смысла, чем в утверждении, например, что я "произошел" от эскимоса или готтентота одного со мной возраста или даже моложе. Понимая нелепость подобного утверждения, другие заявляют, что у человека и человекообразных обезьян один, общий и непосредственный предок. Некоторые из таких "антропологов" пускаются в рассуждения о двойственном и тройственном происхождении человека: у негроидов-де был гориллоподобный предок, китайцы произошли от орангутанга, а у "белой" расы был общий предок с шимпанзе. Именно шимпанзе, если верить этой бесподобной теории,-- младший брат европейца, и если уж пускать кого-нибудь в круг лучших "нордических" фамилий, так это его, а не более отдаленных негра или китайца. Это совершенная нелепица, о которой мы упоминаем, чтобы больше к ней никогда не возвращаться. Прежде считалось, что предок человека, вероятно, обитал на дереве, но в настоящее время те, кто достаточно сведущ в этом вопросе, больше склоняются к мнению, что он вел наземный образ жизни и что существующие ныне человекообразные обезьяны стали жить на деревьях лишь в ходе последующего эволюционного развития. Если поставить рядом скелет гориллы и человека, то их общее сходство окажется настолько впечатляющим, что очень легко прийти к заключению: человек произошел от общего с гориллой предка в результате увеличения объема мозга и общего совершенствования. Однако если внимательней присмотреться к существующим между ними различиям, они начинают выглядеть гораздо более значительными. В последнее время особое внимание обращают на разницу в строении ступни. Человек, шагая, опирается на пятку и пальцы ступни. Главной опорой во время ходьбы является большой палец, именно на него падает главная нагрузка, словно на рычаг. В этом можно убедиться, взглянув на влажные отпечатки ступней, скажем, на полу в ванной. Там, где давление на ступню слабее, отпечаток будет менее четким. Большой палец -- вот, поистине, глава всей ступни. Из всех обезьян, включая человекоподобных, единственной группой, у которой строение ступни хоть в чем-то напоминает строение человеческой, являются некоторые лемуры. Бабуин ступает на всю ступню и пальцы, причем опорным является средний палец. И все три вида человекообразных обезьян при ходьбе опираются на внешнюю сторону ступни -- совершенно иначе, чем это делает человек. Человекообразные обезьяны обитают в лесах, передвигаться по открытой равнине им приходится лишь время от времени. У них нет тех ловкости и проворства, которые помогают меньшим по размерам обезьянам все время перепрыгивать с дерева на дерево, практически не опускаясь на землю. Но и человекообразные обезьяны, как правило, значительную часть времени проводят не на земле, а на деревьях. Самая тяжелая из всех человекообразных обезьян -- горилла -- больше всех остальных вынуждена оставаться на земле. При ходьбе горилла очень часто использует передние конечности, опираясь на суставы пальцев. Это, конечно же, совершенно не похоже на то, как ходит по земле человек. Кроме того, передние конечности человекообразной обезьяны, в сравнении с руками человека, значительно длиннее. Однако человек ходит уверенно и быстро, и это дает основание предполагать, что на протяжении очень долгого времени, поколение за поколением, основным способом передвижения предков человека была именно ходьба. К тому же, человек не так уверенно чувствует себя на дереве, как обезьяна. Он взбирается на дерево медленно и осторожно. Естественно предположить, что общим предком человека и антропоидов, о которых пойдет речь в дальнейшем, была жившая в начале кайнозойской эры человекообразная обезьяна, которая вела преимущественно наземный образ жизни, прячась от врагов не на деревьях, а за обломками скал, как нынешние гибралтарские обезьяны. Это существо могло прекрасно лазить по деревьям, держать различные предметы между большим и средним пальцем (как сейчас это умеют делать японцы). Однако, в отличие от своего еще более дальнего мезозойского предка, жившего на деревьях, предок человека окончательно избрал средой своего обитания земную твердь. Далее следует обратить внимание на тот факт, что у человека нет врожденных способностей к плаванию. Ему приходится учиться плавать, а это предполагает, что достаточно долгое время он проводил на суше, вдали от рек, озер и морей. Вполне понятно теперь, почему эти существа так редко погибали в воде и, как следствие, почему мы так редко находим их остатки среди ископаемых окаменелостей. Это связано с одним недостатком Летописи Окаменелостей: она имеет в изобилии лишь сведения об обитателях водной среды или болот, а также о тех существах, которым часто случалось тонуть. По тем же причинам, по которым так редки и сравнительно недоступны окаменелые остатки предков млекопитающих в мезозойских отложениях, у нас так мало следов предка человека среди кайнозойских окаменелостей. Знания, которыми мы располагаем о доисторическом человеке, были добыты почти исключительно из глубин тех пещер, в которых он жил и в которых остались следы его пребывания. До наступления суровых времен в плейстоцене предки человека жили преимущественно в лесах или на открытых равнинах. Их тела после смерти разлагались или становились пищей для других животных. Более того, предки человека, как и нынешние человекообразные обезьяны, вероятно, никогда не отличались многочисленностью. Они не были в этом похожи, к примеру, на оленей или лошадей, которые собираются в большие стада и могут быть представлены сотнями и тысячами особей, если не миллионами, в каждом поколении. Великое множество этих травоядных тонет в реках или оказывается в пасти у крокодила, гибнет в трясине у водопоя. Как следствие, мы во множестве обнаруживаем их окаменелые остатки. Человекообразные обезьяны передвигаются небольшими группами из нескольких пар с детенышами. В поисках пищи они преодолевают значительные расстояния, при этом отгоняя конкурентов