е было бы по тебе. - Еще лучше. Не искушай судьбу, приятель. - А мне тоже нравится такое название,- засмеялась Габи.- Кто поверит, что такое прославленное название дали лодке, сделанной из скорлупы ореха? - Пусть будет по-вашему,- задумчиво посмотрев на них, сказала Сирокко. "Титаник", так "Титаник". Попутного ему ветра, вам надо прокричать это, иначе не будет счастливого путешествия. Команда прокричала приветствие три раза, Сирокко с улыбкой поклонилась. - Долгой жизни капитану! - прокричала Габи. - Послушайте,- сказала Сирокко.- Ведь теперь надо написать название на борту, или холера его знает, где еще. - На чем? - с шокированным видом спросила Габи. - Тебе хорошо сейчас говорить,- улыбнулась Сирокко, но я ничего не знаю об этих дерьмовых лодках. У кого есть какой-то опыт мореплавания? - Я немного плавала,- сказала Габи. - Ну так тогда будешь корабельным лоцманом. Поменяешься со мной местами.- Она оставила румпель и осторожно пошла вперед. Она привалилась к спине Габи, обняла ее за шею и скрестила руки у нее под головой. - Я принимаю важное командирское решение,- сказала она, зевая во весь рот.- Побеспокойте меня только в случае шторма.- Под громкие восклицания команды она закрыла глаза. Клио была длинной, извилистой, течение было медленным. На середине реки их четырехметровый шест не доставал дна. Опуская шест в воду, они чувствовали как о него ударяются какие-то речные существа. Они никогда их не видели. Они держали "Титаник" между серединой реки и правым берегом. Сирокко решила, что они будут останавливаться и выходить на берег только для того, чтобы собрать фруктов, это никогда не занимало больше десяти минут. Но что касается несения вахты, то здесь было не все в порядке. "Титаник" слишком часто садился на мель и приходилось будить спящих. Когда "Титаник" застревал в тине, вытягивать его оттуда приходилось всем вместе. Они быстро поняли, что "Титаник" не слишком маневренен и при приближении мели двум людям приходилось отталкиваться шестами от опасного места. Они решили останавливаться на привал каждые двенадцать- пятнадцать часов. Сирокко составила расписание, по которому во время плавания два человека обязательно должны были бодрствовать, а во время стоянки - один. Клио извивалась среди почти плоской местности подобно змее, одурманенной нембуталом. Одна стоянка могла находиться лишь в полукилометре от предыдущей, если мерить по прямой. Они бы уже заблудились, если бы им не служил ориентиром канат в центре Гипериона. Сирокко знала, что до тех пор, пока они не приплывут к реке Офион, канат должен находиться к востоку от них. Возвышаясь как невообразимый небоскреб, канат все время служил им маяком. Поднимаясь, он, казалось, тянулся к ним, пока не исчезал за пределами крыши. Они должны были проплыть мимо него, следуя к расположенным под углом поддерживающим канатам, ведущим к спице над Реей. Сирокко надеялась посмотреть на них вблизи. Жизнь вошла в однообразное русло. Вскоре они стали безупречной командой, они понимали друг друга без слов. В большинстве времени работы было мало, в основном это были тревоги по поводу песчаных преград в виде отмелей. Габи и Билл тратили много времени на внесение исправлений в одежду друг друга. Оба они ловко управлялись с иглами из колючек. Билл, помимо этого, постоянно чинил руль и старался придать большую комфортность лодке. Сирокко проводила большую часть времени дремля и наблюдая за проплывающими облаками. Она размышляла о путях и методах достижения ступицы, пытаясь предугадать ожидавшие их трудности, но это было бесполезное занятие. Возможности были слишком разнообразными, чтобы их можно было приемлемо спланировать. Сирокко больше предпочитала витать в облаках. В конечном итоге она запела, чем немало удивила и Габи, и Билла. Будучи ребенком, она обучалась вокалу и игре на фортепиано в течение десяти лет, и до того, как посвятила себя космосу, собиралась стать певицей. До путешествия на "Титанике" никто и не подозревал об этом; она считала пение несовместимым со своим имиджем. Сейчас же ее мало заботили проблемы имиджа, а пение сблизило их еще больше. Сирокко обладала богатым, чистым контральто, который звучал особенно хорошо при исполнении народных песен, баллад и песен Джуди Гарланда. Билл смастерил из скорлупы ореха, парашютной ткани и кожи улыбчивого лютню. Он научился на ней играть, к нему присоединилась Габи, сделавшая из ореховой кожуры барабан. Сирокко обучила их песням и определила, какими голосами им петь: у Габи было вполне приличное сопрано, у Билла - не различающий звуковых оттенков тенор. Они распевали песни завсегдатаев пивных баров времен О'Нейла<<1>>, песни из хит-парадов, из мультиков и старых кинофильмов. Одна из песен быстро стала их любимой - она соответствовала обстоятельствам, в которых они очутились. В ней говорилось о желтой кирпичной дороге и о удивительном колдуне Оз. Они горланили ее каждое утро, стоило им лишь продрать глаза. Они вопили все громче и громче и лес эхом откликался на их пронзительный крик. Прошло несколько недель, прежде чем они достигли Офиона. Лишь дважды неожиданные происшествия нарушали однообразное, мирное путешествие. Первый инцидент приключился на третий день плавания: менее чем в пяти метрах от "Титаника" из воды появился длинный стебель с глазным яблоком на конце. Не было никакого сомнения, что это глаз, так же как это было в случае с цеппелином. Это был шар двадцати сантиметров в диаметре, он сидел на гибком зеленом углублении, которое на первый взгляд казался рукой с зелеными пальцами, которые держали глаз сзади. Сам по себе глаз светился изнутри зеленым светом, на нем ярко выделялся широкий зрачок. Как только они заметили глаз, то тот час начали отталкиваться шестами по направлению к берегу. Глаз без всяких эмоций, не проявляя ни какого интереса продолжал пристально их рассматривать. Он никак не реагировал на их поспешное бегство. Две-три минуты он продолжал смотреть им вслед, затем также бесшумно, как и появился, исчез. Единственное, что они могли сделать при этих обстоятельствах, так это дружно грести к берегу. Существо не пыталось напасть на них, но из этого нельзя было делать вывод, что оно ничего не предпримет в будущем. Но они также не могли прервать свое путешествие только потому, что в реке водилась какая-то большая рыба. Позже они снова встречали такие глаза и постепенно начали привыкать к ним. Они очень походили на перископы, вследствие чего Билл назвал их "Подводными лодками". Когда случилось второе происшествие, то оно не застало их врасплох, так как они были морально готовы к нему: подобное они уже в свое время пережили. Это был обширный ревущий ветер, который Калвин окрестил "Плач Геи". Перед тем, как добраться до берега в поисках убежища от жесточайшего ветра, они спрятались за подветренной стороной борта лодки. Сирокко не пряталась под деревья; у нее еще живо было воспоминание как во время подобной предыдущей бури летели с деревьев за землю огромные сучья. Ветер яростно хлестал в лицо, низко над головой проносились рваные облака; в такой обстановке было тяжело осматриваться по сторонам, но Сирокко умудрилась разглядеть, что ураган пришел со стороны Океана. Он обрушился сверху. Облака лавиной срывались с огромной спицы и неслись над замерзшим морем подобно морозному дыханию богини. Разбиваясь о ледяной покров, ветер превращался в смерчи, казавшиеся крошечными с такого огромного расстояния, но в действительности, они должны были быть чудовищными. Сквозь стремительно мчащиеся к Гипериону облака были видны изогнутые под углом канаты, которые тянулись над Океаном от земли к небу. Если они и приходили в какое-то движение от ветра, то на таком далеком расстоянии этого нельзя было рассмотреть. Кроме того, канаты были скрыты плотным слоем тумана. Он медленно перемещался вниз в узкие углы, образованные канатами у основания, сливаясь с землей. Постепенно облака закрыли всю видимость и пошел снег. Вскоре заволновалась река, волны почти достигали вытянутый на берег "Титаник". Сирокко показалось, что она чувствует как движется земля. Она понимала, что видит в действии часть системы воздушного круговорота Геи, ей было интересно, каким образом воздух затягивается в спицу и что за механизм выталкивает его потом оттуда. Сирокко кроме того интересовало, почему этот процесс происходит так яростно. Если считать по часам Калвина, то со времени последнего "Плача Геи" прошло семнадцать дней; она надеялась на то, что следующий интервал будет, по крайней мере, не меньше. Как и раньше, холод не продолжался более шести-семи часов и снег не долго продержался на земле. На этот раз они перенесли непогоду легче - одежда, сшитая из парашютов, защищала гораздо лучше, чем это могло показаться на первый взгляд, она совершенно не пропускала ветер. Тридцатый день их появления на Гее был отмечен двумя событиями: одно из них произошло, второе - нет. Первое - это их появление на слиянии двух рек: Клио и могучего Офиона. К этому времени они находились далеко на юге Гипериона, на равном расстоянии между вертикально расположенным центральном канатом и вторым, находившемся южнее, оба они башнями возвышались перед ним. Вода в Офионе была зелено-голубая, река эта была шире, чем Клио и течение в ней было быстрее. Путешественников вынесло на середину, поначалу они были неосторожны, но измерив своими шестами глубину, они по прошествии некоторого времени решили, что могут безопасно продолжать свое плавание по середине реки. По размерам и скорости течение Офион напоминал Сирокко и Биллу Миссисипи, исключение составляла более буйная растительность и высокие деревья, растущие вдоль берегов. Земля была сплошными джунглями, но Офион был широким и глубоководным. Сирокко была более озабочена тем, что не произошло, то, чего она ожидала каждый день. На протяжении двадцати двух лет менструация у нее была регулярной как морские приливы и отливы, и вот эта регулярность была нарушена. - Ты знаешь, что сегодня тридцатый день? - спросила Сирокко вечером у Габи. - Разве? Я об этом не задумывалась,- нахмурилась Габи. - Да. И это более, чем задержка. У меня всегда было двадцать девять дней; иногда на день раньше, но никогда не позже. - Ты знаешь, у меня тоже задержка. - Я думала, что у тебя была. - Боже, но это же немыслимо. - Как ты предохранялась на "Властелине Колец"? Ты не забыла об этом? - Обычно Калвин выдавал мне ежемесячно пилюли. Сирокко вздохнула. - Я всегда надеялась, что они не вполне надежны, что касается меня, то я не могу употреблять пилюли, у меня от них отеки. Я пользовалась постоянным противозачаточным резиновым колпачком и на "Властелине Колец" постоянно была с ним. Был он у меня и тогда, когда мы потерпели катастрофу. Мне не пришло в голову проверить, на месте ли он, пока... ну, а после того, как мы встретились с Август и Биллом, могло быть уже слишком поздно. Она колебалась, обсуждать ли этот вопрос с Габи. Не для никого не было секретом, что они занимались любовью с Биллом, как и то, что на "Титанике" для этого не было ни времени, ни места, да и Габи все время находилась поблизости. - Как бы то ни было, а его не стало. Я полагаю, что его съело тоже существо, которое съело наши волосы. Между прочим, при этой мысли у меня по коже бегут мурашки. Габи поежилась. - Но это мог быть и Билл. Сейчас я не в чем не уверена. Она встала и подошла к спящему на земле Биллу. Разбудив его, Сирокко подождала, пока он придет в себя и сказала: - Билл, мы обе беременны. Билл еще не окончательно проснулся. Сначала он непонимающе заморгал, потом нахмурился. - Не надо так смотреть на меня. Даже тебе. Последний раз я был с Габи вскоре после того, как мы покинули Землю. А кроме того, я предохранялся. - Я не это имела в виду,- успокоила Билла Сирокко. - С Габи? Даже так? - подумала про себя Сирокко. Она не знала об этом и подумала, оказывается она знала не обо всем, что происходило на "Властелине Колец".- Определенно, продолжает происходить нечто очень странное. Кто-то или что-то играет с нами хорошую шутку, но мне что-то совершенно не смешно. Калвин сдержал слово. Через два дня после того, как Сирокко похвала цеппелин, тот парил над головой и под его брюхом распустился голубой цветок парашюта странствующего хирурга. Следом за ним спускалась Август. Они приземлились в воду прямо около берега. Сирокко вынуждена была признать, что выглядит Калвин хорошо. Он улыбался, походка у него была пружинистая. Он искренне приветствовал всех и начал было тут же расспрашивать о их путешествии, но Сирокко была слишком встревожена и хотела сразу же выслушать его мнение о сложившейся ситуации. Еще задолго до того, как она закончила свой рассказ, Калвин очень посерьезнел. - А у тебя была менструация за то время, пока мы находились здесь? - спросил он у Август. - Нет, не было. - Уже тридцатый день,- сказала Сирокко.- У тебя такое бывало? Увидев широко открытые глаза девушки, Сирокко уточнила свой вопрос: - Когда у тебя последний раз были половые сношения с мужчиной? - Никогда. - Я подозревала, что твой ответ будет таким. Какое-то время Калвин сидел молча, обдумывая полученную информацию. После этого он нахмурился еще сильнее. - Что я могу сказать? Все вы знаете, что у женщин могут быть задержки по разным причинам. У спортсменок иногда это бывает обычным явлением, хотя мы наверняка не знаем, почему это происходит. Причиной также может быть стресс, как эмоциональный, так и физический. Но по моему мнению, такая причина как стресс маловероятна для всех троих одновременно. - Я склонна согласиться с тобой,- сказала Сирокко. - Причиной может быть и диета. Нет способа узнать это. Я могу сказать также, что у всех вас троих... и у Апрель, может происходить процесс ковергенции. - Что это такое? - спросила Габи. - Это иногда случается с женщинами, живущими вместе, например, на космическом корабле, где они тесно общаются. Определенные гормональные сигналы имеют тенденцию синхронизировать их менструации. Апрель и Август постоянно общались между собой на протяжении длительного времени, Сирокко только непродолжительное время находилась вне круга их общения. Габи, ты сама всегда была равнодушна к сексу, как ты помнишь. - Я никогда не придавала ему большого значения,- сказала Габи. - Да, так было. Но я не могу знать, произошли ли здесь какие-то изменения. Я только строю предположения из того, что здесь произошло. Есть вероятность, что у всех вас просто задержка. - Есть такая вероятность, что нас всех обрюхатили, и я содрогаюсь при мысли о том, кто может быть отцом,- кисло сказала Сирокко. - Да это просто невозможно,- возразил Калвин.- Если ты имеешь в виду, что существо, которое съело нас сделало это всем вам... это непостижимо. Даже на Земле не существует животного, способного оплодотворить человека. Ты можешь сказать, как это существо могло это сделать? - Я не знаю,- сказала Сирокко.- Я не знаю, что оно из себя представляет. Но я убеждена, что оно проникло к нам вовнутрь и сделало что-то такое, что представляется для него совершенно приемлемым и естественным, но что недоступно нашему пониманию. И мне все это совершенно не нравится, и мы должны знать, что нам следует делать если мы беременны. Калвин потер густые завитки на своем подбородке, затем слабо улыбнулся. - В медицинском институте меня не учили, что следует делать при непорочном зачатии. - Мне не до шуток! - Извини. Ты и Габи, во всяком случае, не девственницы.- Он недоуменно покачал головой. - Надо немедленно что-то предпринять,- сказала Габи.- Нам не нужны эти младенцы, или какая другая чертовщина. - Послушай, а почему не подождать еще тридцать дней, прежде чем начать волноваться? Если у вас не наступит вторая менструация, то дайте мне об этом знать. - Мне бы хотелось покончить с этим сейчас,- сказала Сирокко. В первый раз Калвин выглядел расстроенным. - Я никогда не занимался этим. Это слишком рискованно. У меня нет стерильного инструмента, расширителя, зеркал и думать, что все это можно смастерить на скорую руку и расширять с помощью этого инструмента шейку матки - равносильно ночному кошмару. - Я и так чувствую себя как при ночном кошмаре при мысли, что растет в моем животе,- хмуро сказала Сирокко.- Калвин, я не хочу сейчас даже человеческого младенца, не говоря уже о том, что это может быть. Я хочу, чтобы ты сделал операцию. Габи и Август поддержали Сирокко, хотя Габи выглядела при этом неважно. - А я говорю вам, чтобы вы подождали еще месяц. Это не имеет никакого значения. Операция будет все та же - надо будет соскабливать стенки матки. Но за этот месяц вы, может быть, найдете способ разводить огонь и кипятить воду. Мы сможем простерилизовать инструменты. Разве в этом нет смысла? Я уверяю тебя, что смогу оперировать с наименьшим риском только стерильным инструментом. - Я просто хочу покончить с этим,- сказала Сирокко.- Я не хочу, чтобы это существо находилось во мне. - Капитан, успокойся. Сядь и спокойно обо всем подумай. Если произойдет заражение, я буду бессилен. На востоке раскинулась другая местность. Возможно, там вы найдете огонь. Я тоже буду искать его. Когда ты позвала меня, я находился прямо над Мнемозиной. Там может находиться кто-нибудь, кто пользуется инструментом и сможет изготовить нам подходящий расширитель и зеркала. - Ты опять покидаешь нас? - спросила Сирокко. - Да, потом я расскажу обо всем, что видел. - Я снова прошу тебя, не уходи, останься с нами. - Прости меня, я не могу. Что бы ни говорила Сирокко, на Калвина не действовали никакие доводы, он стоял на своем. Сирокко опять пришлось сдаться. Кроме того, ей еще после первого его ухода пришла в голову мысль, что с таким большим другом, как цеппелин, Калвин всегда будет в безопасности. Калвин объявил, что несмотря на задержку у женщин, все в хорошим состоянии, здоровы. После этого он оставался с ними еще на протяжении нескольких часов, но, казалось, даже это короткое время тяготило его. Он рассказал им, что их ожидает в путешествии. Океан - ужасное место - морозное и неприятное. Им надо миновать его как можно быстрее. Там внизу обитают человекоподобные существа, но цеппелин не опускался настолько низко, чтобы рассмотреть их. Они швыряют вверх камни из деревянных катапульт даже тогда, когда цеппелин находится вверху над ними на расстоянии километра. Калвин сказал, что по очертанию они похожи на людей, покрытых длинными белыми волосами. Они сначала стреляют, а потом уже задают вопросы. Он назвал их йети. - Мнемозина - это пустыня,- рассказывал Калвин.- Она выглядит несколько странной, так как дюны на ней гораздо выше, чем на Земле. Очевидно это из-за низкой гравитации,- высказал он предположение.- На некотором расстоянии видна растительность. Когда мы опускаемся немного ниже, я видел небольших животных и что-то похожее на руины города и несколько небольших поселков. Видел возвышающееся на вертикальной скале рассыпающиеся шпили, которые тысячи лет назад могли венчать крыши укрепленных замков. Для того, чтобы возвести их в таком неприступном месте, должно было потребоваться сотни лет тяжкой работы кули или же достаточно хорошие вертолеты. - Я думаю,- сказал Калвин,- что здесь произошло что-то нехорошее. Все превращается в пыль. Мнемозина могла выглядеть когда-то так, как эта местность, но сейчас берега реки пустынны, из песка торчат засохшие остовы деревьев. Что-то изменило здесь весь климат или снесло все строения с лица земли. - По-видимому, это тот червяк, которого мы видели. Цеппелин говорит, что это был один из них. Мнемозина слишком большая для одного. Если их было двое, то они боролись до конца и победили. Это произошло много лет назад. Теперь здесь остался только червяк дедушка. Он настолько огромен, что в состоянии съесть цеппелин как оливку. Сирокко Билл одновременно подняли на Калвина взгляд, как только он упомянул про гигантских червей. - Я никогда не видел его целиком, но не удивлюсь, если он окажется двадцать километров длинной. Это попросту большая, длинная труба с отверстиями с двух сторон, отверстия такие же огромные, как и этот дьявольский червь. Он делится на сегменты и тело выглядит твердым, словно покрытое броней. Пасть у него похожа на пилу, зубы расположены как на внутренней, так и на наружной стороне. Он находится под песком, но иногда недостаточно глубоко и время от времени выходит на поверхность. Мы наблюдали его в одно из таких появлений на поверхности. - Подобный червь описывался в одной из книг,- сказал Билл. - И про него снят фильм,- добавила Сирокко,- он называется "Дюна". Калвин казался раздраженным, что его перебили, он оглянулся чтобы посмотреть, находится ли поблизости цеппелин. - Так или иначе,- сказал он,- меня интересовало, не червь ли является причиной теперешнего бедственного положения вида Мнемозины. Можете представить, что он мог сделать с корнями деревьев? За пару лет он мог разрушить всю территорию. Деревья умирают, довольно скоро пропадет вся почва, вода больше не сможет удерживаться на поверхности и вся уйдет под землю. Вы знаете, что так и должно случиться; Офион протекает через Мнемозину. Вы могли видеть, где она исчезала, и где появилась опять. Течение не прерывается, но Мнемозине от этого не легче. - Я думал о том, что тот, кто планировал создание этой местности, не мог поместить здесь ничего подобного этому червю. Он, должно быть, не любит темноты, иначе он отправился бы прямо через Океан и уничтожил бы все. Я думаю, что это просто счастье, что этого не произошло, но это не может продолжаться долго. Это существо является мутантом, а из этого следует, что никто из окружающих не может не убить, не изгнать его. Я боюсь, что строители тоже вымрут или вернуться в дикое состояние как в тех историях, что вы, Билл, рассказывали нам. - Да, это возможно,- согласился с ним Билл. Сирокко фыркнула. - Конечно, это может быть. Также возможно и то, что вы придаете слишком большое значение этому червяку. Может быть здешние люди любят червяков и не могли перенести с ними разлуку. А он рос и рос, пока ему не потребовался большой дом, и они отдали ему Мнемозину. Как бы там ни было, мы все еще пытаемся добраться до ступицы. - Да, это так,- согласился Калвин.- Я собираюсь облететь вокруг обода колеса и посмотреть, кто там внизу еще остался жив. Строители с их высокой технологией в состоянии создать радио. Если это действительно так, я скажу вам об этом и вы, люди, сможете свободно отправиться домой. - Вы, люди? - переспросила Сирокко,- Продолжай, Калвин. Мы попали сюда все вместе. То, что ты не хочешь быть здесь вместе с нами, еще не означает, что мы оставим тебя здесь. Калвин насупился и не сказал больше ни слова. Перед отправлением Калвин выбросил несколько привязанных к парашютам улыбчивых. Он использовал их как груз для доставки самих парашютов, так как парашютная ткань была самым полезным предметом из тех, которые им удалось пока найти. Габи тщательно сложила парашюты, обещая себе, что она оденет Сирокко как королеву. Сирокко покорилась этому. Это делало Габи счастливой. "Титаник" снова спустился на воду, на этот раз с новой целью. Надо было войти в контакт с племенами, достаточно продвинутыми в своем развитии, чтобы помочь путешественникам с антисептической хирургией или же найти способ добычи огня, и сделать это надо было как можно скорее. Существо в ее животе не ждало. В последующие дни Сирокко много думала об этом. Отвращение внутри ее было подобно сжатому кулаку. В основном это отвращение было направлено против неизвестного зверя, поместившего в нее свое семя. А кроме того, она в любом случае была настроена на аборт, даже если бы плод в ее утробе был человеческий. Она не имела ничего против идеи материнства вообще; она планировала стать матерью когда уйдет из НАСА, в возрасте сорока - сорока пяти лет. В ее распоряжении была дюжина замороженных клеток, готовых к оплодотворению и имплантации, ожидающих, пока она почувствует, что готова родить. Это была обычная среди астронавтов и даже лунян и колонистов L5 предосторожность - защита против враждебного воздействия радиации на воспроизводительную биологическую ткань. Сирокко планировала вырастить девочку и мальчика до того, как совсем состарится, чтобы быть им бабушкой. Но она должна была выбрать для этого время. Она должна контролировать свои воспроизводящие органы на тот случай, если отцом ребенка мог стать человек и любовник, или бесформенный монстр из недр Геи. А кроме того, Гея вообще не место для вынашивания ребенка, ей еще необходимо сделать много дел и попытка заиметь ребенка нигде не встретила бы столько проблем, сколько здесь. Она окончательно и бесповоротно намерена выбросить из себя это существо. Глава 11 Поддерживающие канаты были расположены в пять рядов, по пятнадцать кабелей в каждом ряду, три ряда стояли в стороне. К наступлению каждой ночи в регионе имели отношение пятнадцать канатов. Каждые пять вертикальных канатов ряда тянулись вверх в рупорообразное отверстие в крыше являвшегося внутренней частью одной из спиц колеса Геи. Два из них опускались к земной поверхности в горной местности и были, в сущности, частью стены, один северной, а другой южной. Один появлялся на полпути между самыми удаленными канатами, два других были расположены на равном расстоянии между центральным и крайним канатами. Дополнительно к этим центральным канатам, в ночном регионе имелось еще два ряда по пять канатов в каждом, радиально расходящихся от спиц, но они были связаны с дневной территорией, один ряд был отклонен на двадцать градусов на восток, а другой - на двадцать градусов на запад от отношения к центральному ряду. Спица над Океаном, например, направляла канаты в Мнемозину и Гиперион. Комплект из пяти канатов поддерживал участок земной поверхности равного более сорока градусов окружности Геи. Канаты, которые тянулись из дневного света через зону полумрака и в ночь образовывали с земной поверхностью острый угол, по мере набора высоты этот угол все увеличивался, пока не достигал семидесяти градусов в точке соединения с крышей. Затем следовали ряды, состоящие из трех канатов, относящиеся исключительно к дневной территории. Эти канаты были вертикальными, они поднимались прямо вверх, пока не пронизывали крышу и не выходили в пространство. Команда "Титаника" приближалась к среднему ряду из трех канатов, расположенных в Гиперионе. С каждым днем, по мере приближения, он становился все более величественным и устрашающим. Даже когда они были на месте стоянки Билла, он, казалось, нависал над ними. Наклон сейчас увеличивался еще сильнее, но кроме того, все это еще и выросло в размере. На это невозможно было смотреть, сознавая, что только одна из этих колонн составляет пять километров в диаметре и сто двадцать километров в высоту. А она была не одна. У основания канатов-колонн Офион делал большую петлю, направляясь на юг, затем продолжая свой путь в северном направлении, постепенно возвращаясь к своему восточному направлению. Эту особенность течения реки они увидели, находясь еще на значительном расстоянии от канатов. Что было неприятным во время путешествия по Гее, так это то, что ландшафт хорошо просматривался на большом расстоянии и это вводило в заблуждение относительно расстояния. Чем ближе они приближались, тем более определенные черты приобретала перспектива, пока, наконец, не приобретала свой естественный вид. Местность, по которой протекало их путешествие, выглядела такой же плоской, как и Земля. Лишь далеко впереди она начинала изгибаться. - Ты не хочешь еще раз объяснить мне, зачем мы это делаем? - прокричала Габи сидящей впереди Сирокко.- Я не совсем это поняла. Путешествие к спице было тяжелее, чем они того ожидали. До этого они плыли по реке, пролегающей через джунгли. Они путешествовали как по шоссе. Теперь же Сирокко осознала настоящее значение слова "непроходимый". Земля была покрыта почти сплошной стеной зарослей, а их единственным орудием были заостренные кольца шлема. Как бы усугубляя их трудности, по мере их приближения к канату земля все время поднималась. - Не ворчи,- ответила Сирокко Габи.- Ты же знаешь, нам необходимо сделать это. Скоро должно стать легче. К этому времени они кое-что узнали. Наиболее важным из этого было то, что канат в самом деле был сплетен из отдельных прядей. Этих прядей было около двухсот, каждая из которых была хороших двести метров в диаметре. Пряди были плотно сплетены в большей части длины каната, но в полукилометре от земли они начинали расходиться и встречались с землей уже отдельными прядями. Основание каната превращалось вместо одной громадной башни в целый лес башен. Наиболее интересным было то, что несколько прядей было сломано, были видны болтающиеся вверху две дальние пряди с закрученными расщепленными концами, как на рекламе шампуня. Прорвавшись на открытое пространство, Сирокко увидела, что сделанные из шершавого материала канаты прикрепляются концами к чему-то, находящемуся под почвой и натягиваются. Каждая прядь каната выходила из конуса, конуса были присыпаны песком. Между наружными прядями можно было рассмотреть лес других прядей, который постепенно уменьшаясь тянулся в темноту. Земля между ними и канатом была покрыта песком с огромными, разбросанными по всей поверхности валунами. Песок был красно- желтого цвета, камни были с острыми краями, частично они были изъедены эрозией. Создавалось впечатление, что их яростно повырывали из земли. Билл запрокинул назад голову, следя взглядом за канатом и переведя затем взгляд на сверкающую полупрозрачную крышу. - Боже мой, вот это вид! - выдохнул он. - Подумай, как на это должны смотреть аборигены,- сказала Габи.- Протянутые из неба канаты, поддерживающие мир. Сирокко прикрыла глаза. - Не интересно, что они думают о живущей там наверху богине,- сказала она.- Подумай о хозяине марионеток, который дергает за все веревки. Когда они начали карабкаться вверх по склону, земля оказалась твердой, но чем выше они поднимались, тем больше начинали скользить. Здесь ничего не росло, не за что было ухватиться. Склон был песчаный - сухой внизу и влажный выше. Он был покрыт коркой, под их ногами эта корка раскалывалась на непрочные движущиеся пластины, которые неслись позади них. Сирокко шла впереди всех, полная решимости добраться до пряди самостоятельно, но не задолго до цели она скатилась вниз на то же расстояние, которое с таким трудом преодолела, она находилась всего в двухстах метрах от вершины. Билл и Габи попятились и наблюдали за ее попыткой зацепиться за сыпучий песок. Это было бесполезно. Она упала лицом вниз и покатилась назад. Сирокко приподнялась и свирепо посмотрела на канат, который, казалось, дразнил своей близостью. - Почему я? - спросила она, ударив кулаком по земле. Она выплюнула изо рта песок. Сирокко встала, но ее ноги опять заскользили. Габи протянула ей руку и Билл чуть не упал на них сверху, когда попытался помочь. Они потеряли еще метр. - Ну все, хватит,- устало сказала Сирокко.- Но я все же хочу осмотреться вокруг. Кто-нибудь со мной пойдет? Никто не проявил особого энтузиазма, но они безропотно последовали за Сирокко вниз по склону и вошли в лес, образованный прядями каната. Вокруг основания каждой пряди была насыпана своя куча песка. Они с трудом пробирались по извилистой тропе между этими кучами. У основания громадных холмов на плотном песке росла жесткая, ломкая трава. По мере того, как они продвигались вперед, становилось темнее, темнее и намного тише, чем было на протяжении нескольких недель их путешествия по реке. Где-то вдалеке слышалось завывание, похожее на завывание ветра в заброшенном доме, а высоко над головой перезвон качающихся на ветру колокольчиков. Они слышали звуки своих собственных шагов, скрип песка под ногами, слышали дыхание друг друга. Невозможно было избавиться от ощущения, что находишься в кафедральном соборе. Сирокко видела подобное место среди огромных секвой в Калифорнии. Там было больше зелени, не так тихо, но было такое же спокойствие и ощущение затерянности в огромном, равнодушном мире. Она знала, что если бы увидела паутину, то бежала бы не останавливаясь, пока не достигла бы дневного света. Они начали замечать, что у них над головами висит что-то вроде обрывков гобелена. Они были неподвижны в застывшем мертвом воздухе и казались иллюзорными в сумрачном свете высоко над головой. На них скопилось порядочно пыли, которая маленькими водоворотами крутилась вокруг них, поднимаемая легчайшим ветерком. Габи легонько коснулась руки Сирокко. Сирокко подпрыгнула от неожиданности, потом посмотрела, куда показывала Габи. На одной стороне пряди, метрах в пятидесяти над песчаным холмом, было что-то прицеплено. Сначала Сирокко подумала, что это "что-то" держится на выступе, затем предположила, что это может быть какой-нибудь вид растительности. - Как морская уточка<<2>>,- сказал Билл. - Или целая колония их,- прошептала Габи, потом нервно закашлялась и снова повторила то же самое. Сирокко понимала, что чувствует девушка; казалось, что они здесь обязаны говорить шепотом. - Это напоминает мне скалу в Аризоне,- покачав головой, сказала Сирокко. Несколькими минутами позже они обнаружили еще такие же места, большинство из них были расположены гораздо выше и были более отчетливыми. Было это чье-то пристанище, или же были паразиты? Этого невозможно было сказать. Сирокко напоследок еще раз огляделась вокруг, и ей показалось, что она что-то видит вдали, прямо на границе сплошной темноты. Это было строение. Вскоре она поняла, что это руины. Вокруг было нанесено порядочно песка. Тот факт, что они нашли нечто похожее на творение человеческих рук, подействовало на них почти ободряюще. Строение своими размерами походило на самый маленький дом в индейских поселениях в Колорадо, он и в самом деле был похож на такой дом. Он состоял как бы из трех ярусов, на каждом ярусе была шестиугольная комната без видимых дверных проемов, комнаты располагались одна над другой и каждая последующая была чуть больше находящейся под ней. Сирокко подошла поближе и коснулась рукой стены. Это был прохладный камень, камни были вырезаны, обтесаны и подогнаны друг к другу без применения цемента, так делали кладку Инки. Рассмотрев дом поближе, Сирокко обнаружила, что ярусов в самом деле было пять, но два нижних были гораздо меньше верхних, которые она видела с расстояния, сложены они были из меньших камней. Сирокко отмела в сторону песок от основания стены и увидела шестой, а затем и седьмой ярусы, каждый из них был все меньше находившегося сверху. - Что ты об этом думаешь? - спросила Сирокко Билла, который стоял рядом, опустившись на колени, пока она рыла песок. - Странный способ строительства. Сирокко продолжала рыть глубже, но вскоре песок начал осыпаться в вырытую яму с такой же скоростью, с какой она выкапывала его оттуда. Комната нижнего яруса, который она откопала, была не более полуметра в высоту и столько же в ширину, камни в кладке были величиной с кирпич. Они обошли вокруг строения и нашли место, в котором оно разрушилось. Массивные камни, расположенные наверху, раздавили более мелкие, лежавшие снизу. Одна комната была не разрушена, но у нее отсутствовала стена. Внутри они не обнаружили никаких дверей, снаружи тоже не было ничего похожего на вход в дом. - Почему здесь нет дверей? - По-видимому, они заходили снизу,- высказала предположение Габи. - Без бульдозера мы никогда об этом не узнаем. Сирокко подумала о снаряжении, которым был оборудован опускаемый аппарат космического корабля и вздрогнула, опять вспомнив обломки своего корабля и крушение в космосе. - Интересно, какое отношение имеет эта постройка к канату? - сказал Билл.- Интересно, был он построен для обслуживания рабочих, или возведен позже, после того, как все начало рушиться? - Мы должны придти к выводу, что существа, построившие все это, уничтожены? - приподняв брови спросила Сирокко. - Ты что, не видишь, указал рукой Билл,- что дом не ремонтируется. Ты видела оборванные пряди канатов... Сирокко знала, что в словах Билла есть резон. Из темноты ниже каната поднимались зловонные испарения от заброшенного разлагающегося хлама. Это был затхлый тяжелый запах костей или еще чего-то. Но даже в упадке Гея была прекрасной. Воздух был свежим, вода чистой. Правда, большие территории стали теперь пустыней или замороженной пустошью, и трудно было поверить, что так и было задумано. Кроме того, Сирокко чувствовала, что экологические системы будут разрушаться и в дальнейшем, если там наверху нет кого-то, контролирующего эти системы. - Гея неуправляемая,- сказала Габи, как бы отвечая на мысли Сирокко.- Как по мне, то это строение выглядит довольно старым. Ему не меньше тысячи лет. - У меня тоже такое ощущение,- согласился Билл с Габи. - Я знаю кое-что о сложности биосистем,- продолжала Габи.- Гея больше, чем О'Нейл-I и это делает ее более податливой. Но на протяжении нескольких столетий живые существа без регулирования погибают. Но они не погибают полностью. - Это могут быть роботы,- сказал Билл. - Мне это подходит,- сказала Сирокко.- Если за этим стоит разум, я вступлю с ним в контакт и попрошу о помощи. С компьютером дело иметь легче. Билл, который начитался научной фантастики, мог выдвинуть кучу теорий относительно Геи. В одной из них бедственные изменения, произошедшие на Гее он относил на счет пришельцев, которые убили достаточное количество строителей, чтобы оставить Гею в руках роботов. - Клянусь, что она брошена,- говорил им Билл,- точно так же, как корабль из романа Хайнлайна "Пасынки Вселенной". Люди покинули Гею тысячи лет назад. Корабельный компьютер вывел ее на орбиту Сатурна, отключил двигатели и до сих пор производит кругооборот воздуха и ожидает дальнейших указаний. Они изменили маршрут, сделав это отчасти из-за того, что невозможно было сказать, как им взбираться дальше. Сирокко не волновалась, так как пока они шли по направлению к свету, все было в порядке. Они вышли к солнечному свету гораздо севернее того места, откуда они вошли в сумрачную зону. Только теперь они заметили кое- что, скрытое до того от них самим канатом. Это была лежащая на земле оторванная прядь каната. Сначала Сирокко подумала, что это гигантский песчаный червь, о котором рассказывал Калвин. Прядь была похожа на живое существо сверкающее в желтом свете. Сирокко вспомнила бразильские трубопроводы, которые она видела на тренировках по выживанию: огромные серебряные трубы, прорезавшие тропический лес, как будто это было ничтожное препятствие. Во время падения огромная прядь расчистила себе место, повалив высочайшие деревья, безжалостно круша все на своем пути. За время, прошедшее после падения, джунгли вплотную подступили к ней, но огромная масса до сих пор выглядела так, будто готова была в любой момент встать и отряхнуть с себя обвивший ее дикий виноград, как спички разбросать деревья. Пятьюстами метрами выше от каната был отогнут мощный верхний конец пряди, конец у него был зазубрен. Сквозь блестящее отверстие была видна внутренняя часть отсв