ся к приему. Он ужасно возбужден. С тех пор как вы приехали, все пошло по-другому. - А после того как я покинул кафе "Небесная гармония" той ночью, что случилось? Зан Зу нахмурилась. - Был какой-то разговор. В глаза мне били зеленые и оранжевые вспышки. Незнакомый человек подошел к столу и глядел на меня. Он говорил с Навархом. - Ты видела его? - Нет. Я так не думаю. - Что он сказал Наварху? Зан Зу покачала головой. - В ушах шумело, как от водопада или ветра. Я не слышала. Этот человек дотронулся до моего плеча. - А потом? Зан Зу скорчила гримаску. - Я не помню... Не могу припомнить... - Она была пьяна! - раздался крик Наварха. Поэт ворвался в салон. - Ее намеренно напоили. Что вы делаете на борту моей брандвахты? - Пришел выяснить, как вы тратите мои деньги. - Все как раньше. Убирайтесь немедленно. - Ладно, ладно, - урезонивал его Джерсен, - так не разговаривают с человеком, починившим вашу посудину. - После того как он чуть не потопил ее? Ба! Редкая наглость. - Я так понимаю, что в молодости вы сами несколько раз нарушали закон. - В молодости! - фыркнул Наварх. - Я всю жизнь нарушаю закон! - Как насчет приема? - Это будет поэтический эпизод, произведение экспериментального искусства. Я бы предпочел, чтобы вас там не было. - Что? Тогда верните мои деньги! Наварх развалился в кресле. - Ничего другого я от вас не ожидал. - И были правы. Где состоится прием? - Мы встречаемся в деревушке Кушини, в двадцати милях к востоку, точно в час или два пополудни перед трактиром. Вы должны надеть костюм Арлекина, длинный плащ и маску. - Виоль Фалюш придет? - Конечно, конечно. Разве я не объяснил? - Не совсем. И все будут в масках? - Естественно. - И как я узнаю Виоля Фалюша? - Что за вопрос? Как он может укрыться? Черное зарево пульсирует вокруг него. Он вызывает жуткие ощущения. - Эти качества, может, и очевидны, - хмыкнул Джерсен, - но как его опознать? - Вы поймете это в свое время. Сейчас я этого сам не знаю. 8 За десять минут до назначенного времени Джерсен припарковал взятый напрокат аэрокар в тени под вязами на окраине Кушини. Он был в костюме Арлекина, а маску держал в кармане. День был мягким и солнечным. Природа замерла в ожидании осени. "Наварх едва ли мог надеяться на лучшую погоду", - подумал Кирт. Он тщательно проверил свою амуницию. Под маскарадным костюмом много не укроешь, но Джерсен постарался: в ремне скрывалось тончайшее стальное лезвие, рукоять которого служила пряжкой ремня; под левой рукой свисал лучемет, в правом рукаве был спрятан яд. Удовлетворенный осмотром, Джерсен запахнул плащ и направился в деревню, раскинувшуюся на берегах маленького озера. Его глазам открылся буколический, чарующий вид, почти средневековый: трактир, самое новое строение, был возведен по меньшей мере четыреста лет назад. Когда Джерсен приблизился к нему, молодой человек в сером и черном выступил вперед: - Вы приглашены на прием, сэр? Джерсен кивнул и был проведен по сходням к воде, где ждала крытая лодка. - Маску, пожалуйста, - потребовал молодой человек в униформе. Джерсен надел маску, ступил в лодку и был доставлен на противоположный берег. Оказалось, что он прибыл одним из последних. Около полукруглой стойки уже ожидало человек двадцать. Гости походили друг на друга в маскарадных костюмах. Одним из них был Наварх, который выступил вперед, потянув Джерсена за плащ: - Пока мы ждем, попробуйте это вино. Оно терпкое и легкое и отгоняет грустные мысли. Джерсен взял бокал с вином и отступил. Двадцать человек, мужчин и женщин, - кто из них Виоль Фалюш? Вряд ли Властитель Зла захочет приподнять завесу тайны. Неподалеку застыла с бокалом в руках тоненькая женщина. Значит, Наварх позволил Зан Зу прийти на прием. Или заставил прийти? Десять мужчин, одиннадцать женщин. Наверно, должен прибыть еще один представитель сильного пола. Пока Джерсен пересчитывал лодочки с белыми скамьями, пришвартованные к причалу, на берег ступил еще один гость. Он был высокий, стройный, в небрежной легкости его манер сквозила усталая пресыщенность. Джерсен внимательно оглядел его. Если это не Виоль Фалюш, то кто? Человек медленно приблизился к группе гостей. Наварх выступил вперед, почти раболепно принял на руку протянутый ему плащ и поднес вновь прибывшему бокал вина. Взмахнув свободной рукой, Наварх отступил назад и провозгласил: - Друзья и гости, теперь все в сборе: избранные, нимфы и полубоги, поэты и философы. Мы стоим под сенью вязов в оранжево-красном, багряно-черном убранстве, мы выступаем в торжественно-медлительный паване! Мы актеры и зрители одновременно. Я лишь наметил рамки, внутри которых будет развиваться действо, схему, так сказать. Остальное за вами: ходы, интриги, контригра, орнаментация сюжета. Так будем же нежны и свободны, беззаботны и созвучны друг другу. Наши персонажи не должны перевирать мелодии! Наварх благоговейно поднял свой бокал к сиянию солнца, как священный сосуд, осушил его залпом и театральным жестом указал на стволы деревьев: - Следуйте за мной! Через пятьдесят ярдов гости достигли повозки, борта которой были расцвечены красным, оранжевым и зеленым и украшены лентами из апельсинового бархата. Вдоль бортов тянулись обитые желтым шелком диванчики, а в центре коленопреклоненный мраморный сатир поддерживал мраморный поднос, на котором красовались бутыли разных размеров, форм и цветов, все они содержали то же самое мягкое вино. Едва все расселись, как повозка бесшумно покатила через живописный парк. Она петляла между рощицами, давая возможность полюбоваться идиллическим ландшафтом. Гости потихоньку осваивались, зазвучали разговоры и смех, но большинство предпочитало молча потягивать вино и наслаждаться осенними пейзажами. Джерсен по очереди рассматривал мужчин. Запоздалый гость все еще казался ему наиболее вероятным претендентом на роль Виоля Фалюша. Про себя Джерсен окрестил его Первым. Однако среди собравшихся еще четверо были высокими, темноволосыми и сдержанными. "Назову их для удобства Вторым, Третьим, Четвертым и Пятым", - решил Кирт. Шарабан остановился, и компания вступила в палисадник, пестреющий винно-красными и белыми астрами. Наварх танцующей походкой, игривый, как молодой козленок, устремился под сень высоких деревьев, увлекая за собой гостей. Было около трех часов. Косые лучи просачивались сквозь охристую листву и падали на огромный ковер ало-золотого шелка, с серо-зеленой и голубой каймой. Сзади виднелся шелковый шатер, поддерживаемый белыми спиральными колоннами. Вокруг ковра были расставлены двадцать два кресла с высокими спинками в форме петушиных хвостов, а за креслами - табуреты черного дерева, инкрустированные перламутром и киноварью, с алыми ларцами для специй. Повинуясь лишь ему понятному принципу, Наварх рассадил гостей. Зан Зу сидела через несколько кресел от Джерсена, а пять подозреваемых - довольно далеко. Откуда-то послышалась музыка, точнее, обрывки мелодий, звучавшие тихо, едва слышно, тревожащие и не достигающие совершенства. Наварх занял свое место, и все смолкли. Из шатра вышли десять обнаженных девушек в золотых сандалиях и с чайными розами у виска. Они держали подносы с бокалами тяжелого зеленого стекла, в которых плескалось все то же изысканное вино. Лимонные листья, кружась, слетали на золотой ковер, их густой аромат висел в воздухе. Джерсен осторожно потягивал вино - он не собирался расслабляться. Где-то рядом Виоль Фалюш, соседство которого обошлось ему в миллион севов. Коварный рифмоплет не выполнил своего обещания: что такое "черное зарево", о котором он говорил? Похоже, оно пылает вокруг Первого, Второго и Третьего, но Джерсен боялся положиться на свои парапсихологические способности. Предвкушение, ожидание стало почти материальным. Наварх откинулся в кресле, забавляясь. Нагие девушки двигались так плавно и бесшумно, словно пространство было залито не желтым светом и мягкой лиственной тенью, а водой. Поэт вскинул голову, словно услышав глас неба или души. Его глубокий голос рокотал и, смешиваясь с обрывками мелодий, которые, казалось, подстраивались под ритм слов, рождал диковинную музыку: - Собравшиеся здесь изведали множество страстей. Все страсти не может познать никто, но поглядите на меня! Я - Наварх, прозванный Безумным Поэтом. Но разве не каждый поэт - безумец? Это неизбежно! Его нервы - накопители и проводники несчетных импульсов энергии. Он боится. О, как он боится! Поэт чувствует движение времени, сквозь пальцы его проходит теплая пульсация, словно он сжимает артерию. От любого звука - будь то дальний смех, шум воды, дуновение ветра - он слабеет и обмирает, потому что никогда больше не будет такого смеха, такого шороха, такого дуновения. Вот трагедия его жизни, ноша, которую он обречен нести! А разве захочет Безумный Поэт измениться? Никогда не впадать в отчаянье? Никогда не разочаровываться? Никогда не чувствовать ток жизни в своих обнаженных нервах? - Наварх вскочил на ноги и сплясал джигу. - Все собравшиеся здесь - безумные поэты. Если вы голодны, деликатесы всех миров ждут вас. Если вы устали, устройтесь поудобнее в своих креслах и следите, как падают листья. Если вам нужно вдохновение, вкушайте это великолепное вино, которое никогда не потеряет вкуса. Если вы хотите отправиться в Страну любви, к ближним ее пределам или дальним горизонтам, дерзайте! - Его голос опустился на октаву, мелодия стала медленной и размеренной. - Нет света без тени, нет звука без молчания, нет экзальтации без боли. Я - Безумный Поэт, я - сама Жизнь! Поэтому, по логике событий, Смерть рядом! Но там, где Жизнь громко заявляет свои права. Смерть безмолвствует. Ищите их среди масок! - И Наварх обвел пальцем всех сидящих. - Смерть здесь. Смерть следит за Жизнью. Она не слепа, нет! Смерть ищет одного, задует одну свечу. Не бойтесь, если у вас нет причины бояться. - Наварх повернул голову. - Прислушайтесь! Откуда-то издали грянули веселые звуки. Из-за шатра выступили четыре музыканта: с кастаньетами, гитарой и скрипками. Они играли самую зажигательную и веселую из джиг, такую, что заставляла сердце биться быстрее. Внезапно они замерли, и музыка оборвалась. Кастаньеты отстучали несколько тактов, и музыка полилась вновь, но теперь в ней таилась грусть, от которой щемило сердце. Играя таким манером, музыканты прошли под сень деревьев и удалились. Мелодия затихла, и лишь вздохи скрипок и стоны гитарных струн доносились, как и раньше, обрывки без конца и без начала, легкие и естественные, как дыхание. Джерсен томился от неловкости. Обстоятельства вышли из-под его контроля. В маскарадном костюме он чувствовал себя шутом. Не на это ли рассчитывал коварный поэт? Даже если Виоль Фалюш сейчас встанет перед ним и назовется, он, Джерсен, не сможет шевельнуть пальцем. Осенний ли воздух, вино ли сыграло с ним роковую шутку, но он не сможет пролить кровь на прелестный багряно-золотой ковер. И даже на ковер из медных листьев под ногами. Джерсен откинулся в кресле, удивляясь самому себе. Ну ладно, так уж и быть, пока он просто посидит и подумает. Некоторые гости явно нервничали: какая-то принужденность, натянутость проскальзывала в движениях, смехе. Возможно, Наварховы разговоры о смерти напугали их. Кого же имел в виду Наварх?.. Девушки тихо двигались вдоль ряда кресел, подливая вина. Одна склонилась над Джерсеном, он уловил аромат чайной розы. Девушка выпрямилась, улыбнулась ему и перешла к следующему гостю. Джерсен выпил вино, откинулся в кресле. Рассеянный и бесстрастный, он все же не мог размышлять. Некоторые гости встали с кресел и переговаривались мягкими, приглушенными голосами. Первый стоял, оглядываясь. Второй не спускал глаз с Зан Зу. Третий, как и Джерсен, развалился в кресле. А Четвертый и Пятый были среди беседующих. Джерсен поглядел на Наварха. Непредсказуемый человек. Что он еще задумал? Джерсен позвал поэта. Наварх повернулся в его сторону с отсутствующим видом. - Виоль Фалюш тут? - Чш! - Наварх поднес палец к губам. - Вы маньяк! - Мне это и раньше говорили. Он здесь? - Я пригласил двадцать одного гостя. Со мной их двадцать два. Виоль Фалюш здесь. - Который из них? - Я не знаю. - Что? Вы не знаете? - Джерсен выпрямился, пробужденный от летаргии двуличием Наварха. - Между нами не должно быть недоговоренностей, Наварх! Вы выудили у меня миллион севов на определенных условиях. - И я выполнил их, - фыркнул Наварх. - Правда заключается в том, что я не знаю, на кого теперь похож Виоль Фалюш. Я хорошо знал юного Фогеля Фильшнера. Виоль Фалюш изменил лицо и манеры. Он может быть одним из трех или четырех. Пришлось бы содрать с них маски и отослать тех, кого я точно опознаю, тогда оставшийся и будет Виолем Фалюшем. - Очень хорошо. Именно это мы и сделаем. Наварх не выказал воодушевления. - Жизнь по той или иной причине все равно покинет мое тело. Я признаю это. Но я всего лишь Безумный Поэт, а не герой. - Неважно. Вот как мы поступим: пригласите ваших кандидатов в шатер. - Нет, нет! - прокаркал Наварх. - Это невозможно. Есть более легкий путь. Следите за девушкой. Он подойдет к ней, и мы его узнаем. - К ней может подойти полдюжины других. - Тогда ухаживайте за ней сами. Он единственный, кто бросит вам вызов. - А если никто не бросит? Наварх сжал его руку. - Что вы теряете? Оба повернулись к девушке. Джерсен сказал: - И в самом деле, что я теряю? В каком она родстве с вами? - Дочь старого друга, - провозгласил Наварх. - Она, если так можно сказать, моя награда, на меня возложена обязанность вырастить ее и подвести к зрелому возрасту. - А теперь, выполнив свою миссию, вы предлагаете ее любому прохожему? - Беседа становится утомительной, - скривился Наварх. - Глядите! К ней кто-то приблизился. Джерсен оглянулся. Второй приблизился к Зан Зу и обратился с пылкими речами. Девушка вежливо слушала. Как и в кафе "Небесная гармония", Джерсена потряс взрыв эмоций. Чувство утраты? Ревность? Потребность защитить? Какова бы ни была природа чувства, оно заставило Кирта выступить вперед и присоединиться к этой паре. - Как вам нравится прием? - спросил Джерсен дружелюбно. - Чудесный день для пикника. Наварх - потрясающий хозяин, однако он нас не представил. Как вас зовут? Второй вежливо ответил: - Без сомнения, у Наварха были серьезные причины для отступления от этикета. Стоит ли нам открываться друг другу? - Разумно, - согласился Джерсен и повернулся к Зан Зу: - А как вы полагаете? - У меня нет имени, которое я могла бы открыть. Второй предложил: - Почему бы вам не подойти к Наварху и не спросить его мнения? - Наварх смутился бы. Он сторонник анонимности. Похоже, он полагает, что это создаст особые, интимные отношения между гостями. Так ли это? Сомневаюсь. Во всяком случае, не на том уровне, на котором настаивает Наварх. - Именно так, именно так, - огрызнулся Второй. - Будь вы подогадливее, давно бы оставили нас вдвоем. Юная леди и я заняты частной беседой. - О, прошу прощения за то, что прерываю вас, но юная леди и я условились собирать цветочки на лугу. - Вы ошибаетесь, - с металлом в голосе возразил Второй. - Когда все носят маски, ошибиться довольно легко. - Если тут и произошла ошибка, она к лучшему, и я предпочитаю именно эту милую собирательницу цветов. Будьте так добры, извините нас. Второй был сама любезность: - В самом деле, мой добрый друг, ваша настойчивость уже превышает границы приличий. Неужели вы не видите, что мешаете? - Не думаю. На празднике, где ощущения бьют по обнаженным нервам, где бродит сама Смерть, мудрость заключается в уступчивости. Взгляните на ту женщину! Она горит желанием обсудить ваши затруднения. Почему бы вам не присоединиться к ней и не открыть ей свое сердце? - Но это вас снабжает, - упорствовал Второй. - Удалитесь. Джерсен повернулся к Зан Зу: - Похоже, выбор предстоит сделать вам. Беседа или цветы? Зан Зу заколебалась, переводя взгляд с одного на другого. Второй не сводил с нее горящих глаз. "Выбирай, если вообще возможен выбор между этим хлыщом и мной. Но выбирай очень осторожно". Зан Зу задумчиво повернулась к Джерсену: - Пошли собирать цветы! Второй поглядел на Наварха, будто собирался воззвать к его помощи, затем передумал и удалился. Девушка спросила: - Вы и вправду хотите собирать цветы? - Ты знаешь, кто я? - Конечно. - Я не очень хочу собирать цветы. Разве что ты захочешь? - О... Но тогда чего вы хотите? Джерсен обнаружил, что на этот вопрос трудно ответить. - Я и сам не знаю. Зан Зу взяла его за руку: - Тогда пойдем поищем цветы и, возможно, выясним это. Джерсен оглядел гостей. Второй издали следил за ними. Первый и Третий не проявляли никакого интереса. Джерсен и девушка вышли из-под деревьев, Зан Зу все еще держала спутника за руку, тот обнял ее за талию, она вздохнула. Второй быстро передернул плечами, и это движение, казалось, вернуло ему энергию. Он подошел к Джерсену быстрыми скользящими шагами, в его руке было маленькое оружие. Краем глаза Джерсен заметил, что позади стоял Наварх, вся фигура которого выражала дикое веселье. Джерсен толкнул Зан Зу на землю и укрылся за деревом. Второй остановился. Он повернулся к Зан Зу и, к удивлению Кирта, направил на нее оружие. Джерсен выскочил из-за дерева и ударил по руке мужчины. Оружие выплюнуло в землю пучок энергии. Соперники вперили друг в друга горящие ненавистью взгляды. Раздался резкий свисток. Из лесу послышался треск веток, тяжелый топот, и глазам гостей предстала дюжина жандармов во главе с лейтенантом в золоченом шлеме и разъяренным стариком в серой парче. Наварх поспешно выступил вперед: - Чем объясняется подобное вторжение? Низенький толстый старичок выскочил вперед и схватил его за руку: - Какого черта вы тут делаете, в пределах моего частного владения? Вы мошенники! Да еще эти голые девки - полный скандал! Наварх суровым голосом вопросил лейтенанта: - Кто этот старый жулик? Какое право он имеет вторгаться в мои частные владения? Старик шагнул вперед, разглядел ковер и побледнел: - О боже! - прошептал он. - Мой бесценный шелк! Сиккимский ковер! Эти мерзавцы уселись на него! И мои уникальные бахадурские кресла! Что еще они украли? - Чушь! - бушевал Наварх. - Я арендовал это владение вместе с мебелью. Собственник, барон Каспар Хельми, сейчас находится в санатории для поправки здоровья! - Это я - барон Каспар Хельми! - заорал старик. - Уж не знаю, кто вы такой, сэр, под этой чудовищной маской, но ручаюсь, что разбойник! Лейтенант, выполняйте свой долг. Уведите их всех. Я настаиваю на подробнейшем расследовании. Наварх простер руки к стражу порядка и изложил проблему с дюжины различных точек зрения, но лейтенант был неумолим: - Боюсь, я должен арестовать всех вас. Барон Хельми сделал формальное заявление. Джерсен, стоя в стороне, наблюдал за происходящим с огромным интересом, одновременно следя за передвижениями Первого, Второго и Третьего. Виолю Фалюшу - а это, скорее всего, Второй - сейчас приходится жарко: стоит ему попасть в суд, как его личность тут же выяснится. Первый выглядел суровым и непреклонным. Второй выжидал, поглядывая по сторонам, а Третий не только не взволновался, но даже развеселился. Тем временем лейтенант арестовал Наварха, обвинив его в нарушении границ частного владения, воровстве, оскорблении общественной морали и простом хулиганстве - Безумного Поэта только что оттащили от барона Хельми, которого тот собирался стукнуть. Жандармы заталкивали гостей в пару полицейских машин. Второй пристроился к краю группы и, пользуясь возмутительным сопротивлением Наварха, ускользнул за дерево. Джерсен поднял крик, и парочка жандармов, повинуясь приказу начальства, кинулась за беглецом. Тот отпрыгнул. Вспыхнул луч света, другой, и оба жандарма легли мертвыми. Второй метнулся в лес и скрылся из виду. Джерсен было последовал за ним, но через сотню ярдов остановился, боясь заблудиться. Содрав маску, он побежал к полукруглой стойке у водоема, где нашел и натянул свой плащ, и переправился в лодке через озеро. Спустя пять минут он добрался до аэрокара и поднял его в воздух. Еще несколько минут он рыскал над парком. Если Второй прибыл на аэрокаре, скорее всего, он и отбудет тем же способом, пока патруль обыскивает место преступления. Впрочем, в костюме Арлекина все люди похожи, и за это время можно было уйти далеко. И Джерсен, выжав из машины полную скорость, устремился к Ролингшейвену. 9 Кушини. Сентябрь, 30. Два агента городской жандармерии сегодня убиты гостем таинственной оргии в Кушини, в поместье, принадлежащем барону Каспару Хельми. Среди всеобщего замешательства убийца успел ускользнуть и, как полагают, скрывается в лесу. Его имя до сих пор не стало достоянием гласности. Хозяином и устроителем вакханалии был известный поэт и вольнодумец Наварх, чьи эскапады с давних пор шокируют жителей Ролингшейвена... (Далее следует описание обстоятельств убийства и список арестованных гостей...) Ролингшейвен. Октябрь, 2. Жертвой неожиданного нападения стал Ян Келли, тридцати двух лет, житель Лондона. Прошлым вечером его умышленно забили до смерти во время прогулки по Биссгассе. Убийцу, как и мотив преступления, установить не удалось. Келли фигурировал в новостях двухдневной давности как гость фантастического пикника Наварха. Полиция пытается установить связь между этими происшествиями. Из газеты "Мундис", Ролингшейвен. Создатель умопомрачительного Дворца Любви, кичащийся чудовищным перечнем преступлений, Виоль Фалюш, Властитель Зла - кто он, что он? Возможно, я лучше всех ныне живущих могу понять его мотивы и объяснить действия. Я не представляю, каким он стал сейчас, не узнаю, столкнувшись с ним на улице. Но как человек, знавший этого кумира публики в молодости, заявляю: распространенное представление о Виоле Фалюше как об элегантном, жизнерадостном, романтическом красавце не соответствует действительности. Впервые я встретил Виоля Фалюша, когда ему было четырнадцать. Он тогда звался Фогелем Фильшнером. Если взрослый Виоль напоминает того мальчика, то успех его знаменитых любовных эскапад можно объяснить лишь насилием или действием наркотиков. Как вы знаете, я дорожу репутацией правдивого рассказчика, поэтому хочу подкрепить свои заявления высказываниями женщин, которые в свое время хорошо знали Фогеля Фильшнера (по очевидным причинам я не называю их имен): "Мальчишка, обожающий всяческие мерзости". "Фогель казался на редкость отталкивающим, хоть в нашем классе и были мальчики еще некрасивей. Я знала его четыре года, и, вместо того чтобы научиться сдерживать себя, он становился все хуже и хуже". "Фогель Фильшнер! Я полагаю, тут нет его вины. Видимо, его мать была неряхой. Он обладал отвратительными привычками, например любил ковырять в носу и разглядывать его содержимое, издавая при этом странные звуки и нюхая!". Эти свидетельства говорят сами за себя, а они самые нейтральные из всех! Однако, будучи человеком честным и рассудительным, я не стану пересказывать наиболее пикантные анекдоты. Позвольте мне описать Фогеля Фильшнера, каким я знал его. Он был высоким и смахивал на паука, со своими тощими ногами и нездорово круглым брюшком. В довершение всего Фогель имел круглые щеки и красный висячий нос. К его чести, бедняга обожал мою поэзию, хотя должен отметить, что Фогель исказил мои принципы до неузнаваемости. Я воспеваю полноту сущего, Фогель же исповедовал солипсизм отверженного. Первая наша встреча произошла на знаменитом званом вечере у леди Амалии Палемон-Дельхауз. Мне покровительствовала ее дочь, прелестная Эрлина, знакомство с которой заслуживает особого рассказа. Фогель явился с написанными им корявыми строчками. В оправдание ему нужно сказать, что бедняга влюбился в хорошенькую девочку, которую, естественно, не слишком воодушевляли его комплименты... Из статьи Наварха "Виоль Фалюш. Часть I: детские годы", подготовленной для журнала "Космополис". Третьего октября Наварх уплатил компенсацию в пятьдесят тысяч севов барону Каспару Хельми и был освобожден из-под стражи, равно как и его гости. Джерсен встретил поэта на площади перед зданием суда. Служитель муз сначала попытался сделать вид, что не узнал Джерсена, и проскользнуть мимо, но в конце концов позволил затащить себя в ближайшее кафе. - Справедливость, ба! - Наварх скорчил рожу. - Я уплатил этому омерзительному типу, хотя имею к нему претензии: он испортил нам веселье. Чего ради он шнырял по лесу? - Поэт скосил на Джерсена желтый глаз. - Чего вы теперь от меня хотите? Новых кулачных поединков? Предупреждаю: я буду неумолим. Джерсен передал ему местную газету с описанием событий. Наварх отказался даже взглянуть на нее. - Куча дешевой чепухи! Вы, журналисты, все одинаковы. - Вчера убили некоего Яна Келли. - Да, бедный Келли. Вы пошли на похороны? - Нет. - Тогда вы упустили свой шанс, так как в толпе наверняка был Виоль Фалюш. Он очень чувствителен и никогда не забывает оскорбления. Яну Келли не повезло, поскольку он напоминал вас ростом и манерами. - Наварх сочувственно покачал головой. - Ах этот Фогель! Он приходит в ярость даже от пчелиного укуса. - Знает ли полиция, что убийцей был Виоль Фалюш? - Я сказал им, что встречал этого человека в баре. Что я еще мог сказать? Вместо ответа Джерсен еще раз указал на статью: - Двадцать имен перечислены здесь. Какое из них относится к Зан Зу? Наварх презрительно хмыкнул: - Выбирайте какое хотите. - Одно из этих имен должно относиться к ней, - настаивал Джерсен. - Которое? - Откуда я знаю, какое имя она предпочла сообщить полиции? Думаю, я выпил бы еще пива. От этих препирательств у меня глотка пересохла. - Здесь значится некая Друзилла Уэллс, восемнадцати лет. Это она? - Вполне возможно, вполне. - Это ее имя? - О благословенный Кальзиба! Неужели у нее обязательно должно быть имя? Имя - это ноша. Это связь с определенными обстоятельствами. Не иметь имени - значит иметь свободу. Неужели вы настолько ограничены, что не можете вообразить человека, у которого нет имени. - Странно, - протянул Джерсен, - она в точности похожа на Игрель Тинси, какой та была тридцать лет назад. Наварх откинулся в кресле: - Как вы узнали? - Я не тратил времени даром. Например, напечатал это. - Джерсен протянул макет "Космополиса". С обложки глядело лицо молодого Виоля Фалюша. Ниже шла подпись: "_Молодой Виоль Фалюш - Фогель Фильшнер, каким я его знал_". Наварх прочел статью и схватился за голову: - Он убьет нас всех. С дерьмом смешает! Живьем зароет! - Статья выглядит рассудительной и справедливой, - заметил Джерсен. - Он же не может счесть факты за оскорбление. Наварх впал в очередной пароксизм отчаянья: - Вы подписали ее моим именем! Я даже никогда не видел этого! - Но это правда! - Тем более! Когда статья будет напечатана? - Недели через две. - Невозможно! Я запрещаю! - В таком случае верните деньги, которые я одолжил вам на устройство приема. - Одолжил? - Наварх был вновь поражен. - Это нечестно! Вы заплатили мне, вы наняли меня, чтобы устроить банкет, на котором должен был присутствовать Виоль Фалюш! - Вы не сдержали обещания. Барон Хельми помешал вашей затее - это верно, но я тут ни при чем. И где был Виоль Фалюш? Вы, пожалуй, станете утверждать, что он - тот убийца, но мне это ничего не дает. Пожалуйста, верните деньги. - Не могу. Деньги утекают у меня между пальцев. Барон Хельми уже отхватил свою порцию. - Тогда верните те девятьсот пятьдесят тысяч, что остались. - Что? У меня нет такой суммы! - Что ж, часть ее вы получите как гонорар за статью, но... - Нет, нет! Эту статью нельзя публиковать! - Лучше будет, если мы придем к полному взаимопониманию, - заметил Джерсен. - Вы рассказали мне не все. - За что благодарен судьбе: вы бы и это напечатали. - Наварх потер лоб. - Вот жуткие дни выпали! И вам не жалко бедного старину Наварха? Джерсен рассмеялся: - По вашему сценарию меня должны были убить. Вы знали, что Виоль Фалюш попытается завладеть Друзиллой Уэллс, или Зан Зу, или как там ее зовут. И были уверены, что я не допущу этого. Ян Келли заплатил жизнью за ваши козни. - Нет, нет, ничего подобного! Я надеялся, что вы убьете Виоля Фалюша! - Вы коварный злодей! А как насчет Друзиллы? Какова была ее роль? Что вы предназначили ей? - Да ничего я не предназначал, - отмахнулся Наварх. - Я пустил все на самотек. - Расскажите, что знаете. Наварх подчинился с удивительной готовностью: - Я должен вновь вернуться к Фогелю Фильшнеру. Когда он похитил девочек из хорового кружка, Игрель Тинси ускользнула. Это вы знаете. Но она отчасти была причиной преступления, и родители остальных девочек обвиняли ее. Игрель пришлось очень трудно, очень туго. Ей угрожали, ее имя публично опозорили... ...И Наварх в то время стал мишенью для нападок. Однажды он предложил Игрель Тинси убежать вместе. Игрель, усталая, утратившая иллюзии, была готова на все. Они отправились на Корфу, где провели три счастливых года. Однако настал день, когда Фогель Фильшнер появился на пороге их маленькой виллы. Хотя облик его почти не изменился, это был другой человек: жесткий, с пронзительным взглядом и властным голосом. Новый образ жизни явно пошел ему на пользу. Фогель был само дружелюбие: - Что прошло, то прошло. Игрель Тинси? Это в прошлом. Она отдала себя вам, тем хуже для нее. Я старомоден: мне не нужна женщина, которая принадлежала другому. Поверьте, Игрель не достанется ни грамма моей любви... Она должна была ждать. Да. Должна была ждать. Она должна была понять, что я вернусь. Теперь вернулся я... но не моя любовь к Игрель Тинси. Наварх успокоился, вынес бутылку вина. Соперники сели в саду, ели апельсины и пили озо. Поэт опьянел и заснул. Когда он пробудился, Фогель Фильшнер исчез, а с ним - Игрель Тинси. Через день Фогель Фильшнер появился снова. Наварх был в ярости: - Где она? Что ты сделал с нею? - Она в покое и безопасности. - А как же твое слово? Ты сказал, что больше ее не любишь. - Это правда. Я сдержу свое слово. Игрель никогда не узнает моей любви, но она не узнает и любви другого. Ты недооцениваешь силу моей страсти, поэт. Любовь может переплавиться в ненависть в горниле времени. Игрель будет служить, и служить хорошо. Она не добьется моей любви, но, возможно, смягчит ненависть. Наварх бросился на Фогеля Фильшнера, но тот без труда справился с ним и ушел. Спустя девять лет Виоль Фалюш связался с Навархом. Правда, экран видеофона не зажегся - поэт только слышал голос. Наварх умолял вернуть Игрель Тинси, и Виоль Фалюш согласился. Через два дня в дом поэта принесли двухлетнее дитя. - Я выполнил обещание, - объявил призрачный голос. - Ты получил свою Игрель Тинси. - Это ее дочь? - Это Игрель Тинси - вот все, что тебе нужно знать. Я отдаю ее под твою опеку. Воспитывай ее, охраняй, расти, следи, чтобы она осталась девственницей. В один прекрасный день я вернусь за ней. Голос смолк. Наварх обернулся и поглядел на девочку. Даже теперь ее сходство с Игрель было поразительным... Что делать? Наварха обуревали сложные чувства. Он не мог воспринимать девочку как дочь, как наследие прошлой любви. Поэт чувствовал, что в их отношения всегда примешивается горечь. Наварх не мыслил любви без обладания. Эта внутренняя борьба чувств отразилась на воспитании девочки. Наварх не дал ей умереть с голоду, предоставил убежище, не заходя дальше этого в своих заботах. Девушка выросла независимой и скрытной, не имела друзей и не задавала никаких вопросов. Когда она созрела, сходство с Игрель Тинси проступило еще сильнее, и Наварха терзали воскресшие воспоминания. Прошло двенадцать лет, но Виоль Фалюш не появлялся. Однако Наварх больше не тешил себя иллюзиями, напротив, в нем росла уверенность: Виоль Фалюш вот-вот вернется и заберет девочку. Он попытался намекнуть девушке на опасность, которая исходит от Виоля Фалюша, но наталкивался на ее скрытность и сомневался, поняла ли она его. Наварх пытался спрятать свою подопечную, что было очень трудно из-за ее диких повадок, увозил в глухие уголки Земли. Когда девушке исполнилось шестнадцать, они жили в Эдмонтоне, в Канаде, куда стекались толпы пилигримов поглазеть на Священную Голень. Наварх надеялся затеряться в море людей, которых ничего не интересовало, кроме беспрерывных празднеств, процессий и священных ритуалов. Однако он ошибался. Как-то вечером экран видеофона засветился, и высокая фигура возникла на фоне голубых вспышек, которые затмевали черты лица. Однако Наварх узнал Виоля Фалюша. - Ну, Наварх, - зазвучал знакомый голос, - что ты делаешь в святом городе? Похоже, ты стал преданным адептом Кальзибы, раз живешь здесь, в тени Голени? - Я изучаю, - промямлил Наварх. - Занимаюсь сравнительной историей религий. - А что с девочкой? Я имею в виду Игрель... Надеюсь, с ней все в порядке? - Прошлым вечером она была в добром здравии. С тех пор я ее не видел. Наварху, почудилось, что взгляд собеседника так и впился в него. - Она невинна? - Откуда я знаю? - огрызнулся поэт. - Я же не могу следить за ней днем и ночью. В любом случае, какое тебе дело? И снова поэту показалось, что взгляд старинного врага пронизывает его насквозь. - Это мое дело во всех отношениях, и в такой степени, что ты и представить себе не можешь. - Твой язык несколько коряв, - фыркнул Наварх. - И мне с трудом верится, что ты говоришь всерьез. Виоль Фалюш мягко рассмеялся: - Когда-нибудь ты посетишь Дворец Любви, старина Наварх, когда-нибудь ты будешь моим гостем. - Только не я! - покачал головой Наварх. - Я - новый Антей. Никогда мои подошвы не оторвутся от земной почвы, пусть даже придется упасть на нее лицом и вцепиться обеими руками. - Ну ладно, вернемся к девушке. Позови Игрель. Я хочу видеть ее. - Странная нотка зазвучала в голосе Виоля Фалюша - смесь нежности и гнева. - Как - если я не знаю, где она? Болтается по улицам, плавает в каноэ по озеру или валяется в чьей-то постели? Непонятный звук прервал Наварха. Но голос Виоля Фалюша не утратил мягкости: - Никогда не говори этого, старина Наварх. Она была отдана на твое попечение. Ты получил ясные инструкции. И следовал им? Подозреваю, что нет. - Лучшая инструкция - это сама жизнь, - отмахнулся Наварх, - и я не педант, ты же знаешь. Наступило минутное молчание. Затем Виоль Фалюш сказал: - Ты знаешь, почему я поместил девочку под твою опеку? - Я путаюсь в собственных побуждениях, - буркнул Наварх, - откуда мне знать твои? - Я открою тебе причину: ты хорошо меня знаешь, ты знаешь, что мне требуется, без всяких инструкций. Наварх заморгал: - Это не приходило мне в голову. - Тогда, старина Наварх, ты невнимателен. - Это я уже слышал сотни раз. - Но теперь ты знаешь, чего я жду, и, надеюсь, исправишь ошибки. Экран погас. Наварх в ярости и отчаяньи метался по Большой Флотской улице, идущей от площади Красоток к Святилищу Голени и запруженной толпами пилигримов. Он почувствовал себя бесконечно чужим и одиноким в гуще людей, охваченных мистической экзальтацией, и поспешил укрыться в чайном домике. Несколько чашек терпкого напитка помогли ему овладеть собой. "Чего же, - терялся в догадках Наварх, - ожидал Виоль Фалюш? Он питает романтический интерес к девочке. Наверно, хочет получить ее покорной, восторженной, готовой ко всему". Поэт не мог сдержать мрачного стона, привлекшего к нему удивленные взгляды других посетителей чайного домика, среди которых большинство составляли пилигримы. "Виоль Фалюш хотел, чтобы девочке внушили: ее ожидает великая честь. Он мечтал получить ее заранее влюбленной..." Паломники глядели на странного человека с возрастающим подозрением. Наварх вскочил и выбежал из чайного домика. Причин оставаться в Эдмонтоне больше не было. Пару раз в разговоре с девушкой он упомянул о Виоле Фалюше в печальном тоне, ибо уверовал, что она обречена. После одного такого разговора девушка сбежала, к счастью, как раз перед очередным визитом Виоля Фалюша на Землю. Тот вновь потребовал показать девушку, и Наварху пришлось сказать всю правду. Неизменно мягкий голос вкрадчиво произнес: - Лучше, чтобы она нашлась, Наварх. Но Наварх не пытался искать беглянку, пока не убедился, что Виоль Фалюш отбыл с Земли. Здесь Джерсен прервал его вопросом: - Откуда вы это знали? Наварх попробовал увильнуть, но в конце концов признался, что мог связаться с Виолем Фалюшем во время его визитов на Землю по специальному номеру. - Значит, можете и сейчас? - Да, да, конечно, - выдавил из себя Наварх, - если бы хотел, но я не хочу. Он продолжал рассказ, но теперь уже держался осторожнее, сопровождал слова множеством округлых жестов и старался не встречаться глазами с Джерсеном. Из уклончивых слов Джерсен понял, что Наварх надеялся использовать его как орудие против Виоля Фалюша, детали своего плана Наварх так и не раскрыл. С огромными предосторожностями, всегда оставляя путь к отступлению, поэт пытался расставить ловушки Фалюшу. Однако случившееся опрокинуло все планы. - А теперь, - бормотал Наварх, тыча костлявым пальцем в макет "Космополиса", - еще и это! - Вы полагаете, что статья заденет Виоля Фалюша? - Разумеется! Он не умеет прощать - это основное качество его души. - Давайте обсудим статью с самим Фалюшем. - И что нам это даст? Мы только ускорим расправу. Джерсен понимающе покачал головой: - Ну, тогда лучше опубликовать статью в теперешнем виде. - Нет, нет! - взорвался Наварх. - Разве я не объяснил все? Он отомстит беспощадно и очень изобретательно! Статья приведет его в безумную ярость: Фалюш ненавидит свое детство, он приезжает в Амбуле только для расправы со своими старыми врагами. Знаете, что случилось с Рудольфом Радго, который смеялся над прыщами Фогеля Фильшнера? Его лицо теперь усеяно фурункулами благодаря саркойскому яду. Была такая Мария, которая пересела от Фогеля за другую парту, потому что тот постоянно шмыгал носом. Ныне у несчастной нет и следа носа. Дважды ей делали пластическую операцию, и дважды она теряла новый нос. Похоже, она останется без носа на всю жизнь. Не следует раздражать Виоля Фалюша. - Наварх скосил глаза на Джерсена. - Что это вы пишете? - Новый материал очень интересен. Я вставлю его в статью. Поэт всплеснул руками так бурно, что его стул чуть не опрокинулся. - У вас нет ни капли благоразумия! - Во