убач Анг согласился. - Я возьму свою линзу, потом убью этого разбойника, отберу вторую, и все будет хорошо. - Это еще что такое! - надменно сказал Старейшина. - Таким тоном нельзя говорить в присутствии принцев Смолода! - Ба! - фыркнул Бубач Анг. - Вспомни, откуда ваша еда! Мы в Гродзе не будем трудиться бесполезно! - Ну, хорошо, - сказал Старейшина. - Я сожалею о твоих грубых угрозах, но не могу отрицать, что на твоей стороне есть толика здравого смысла. Вот левая линза Радкута Вомина. Я преподнесу тебе мазь, заклинание и поздравительный пеан. Будь так добр, сделай шаг вперед и открой левый глаз... вот так. Как перед этим Кьюджел, Бубач Анг посмотрел через оба глаза одновременно и пошатнулся. Но, закрыв рукой левый глаз, пришел в себя и приблизился к Кьюджелу. - Ты видишь теперь, твоя хитрость не удалась. Отдай мне линзу и иди своим путем, потому что обеих линз у тебя никогда не будет. - Это неважно, - ответил Кьюджел. - Благодаря моему другу Фирксу, с меня вполне хватит одной. Бубач Анг сжал зубы. - Ты думаешь снова обмануть меня? Твоя жизнь подошла к концу. Не только я, но весь Гродз об этом позаботится! - Не в пределах Смолода! - предупредил Старейший. - Среди принцев не может быть ссор: я провозглашаю согласие! Вы, разделившие линзы Радкута Вомина, разделите и его дворец, его наряды, все необходимые принадлежности, драгоценности и свиту, до того, надеюсь, отдаленного времени, когда один из вас умрет, а переживший получит все. Таково мое решение; больше говорить об этом нечего. - К счастью, смерть этого самозванца близка, - проворчал Бубач Анг. - Мгновение, когда он ступит за пределы Смолода, окажется его последним! Если понадобится, жители Гродза будут караулить хоть сто лет! От этой новости Фиркс зашевелился, и Кьюджел скривился от боли. Примирительным тоном он обратился к Бубачу Ангу: - Можно договориться: тебе перейдут все владения Радкута Вомина, его дворец, свита, гардероб. А мне только линзы. Но Бубач Анг не хотел его слушать. - Если хоть немного ценишь свою жизнь, немедленно отдай мне линзу. - Не могу, - ответил Кьюджел. Бубач Анг повернулся и заговорил с безбородым крестьянином, который кивнул и удалился. Бубач Анг свирепо посмотрел на Кьюджела, потом подошел к хижине Радкута Вомина и уселся перед входом в нее на груду мусора. Он начал экспериментировать со своей линзой, осторожно закрывая правый глаз, открывая левый и с удивлением глядя на Верхний мир. Кьюджел решил воспользоваться его поглощенностью и осторожно направился на край поселка. Бубач Анг как будто этого не заметил. Ха! подумал Кьюджел. Слишком легко получается! Еще два шага, и он затеряется в темноте! Он бойко вытянул свои длинные ноги, делая эти два шага. Легкий шорох, шум, скрежет заставили его отскочить. В том месте, где только что находилась его голова, воздух прорезала тяжелая мотыга. В слабом свете фонарей Смолода Кьюджел разглядел мстительное лицо безбородого крестьянина. А сзади приближался Бубач Анг, выставив вперед, как бык, тяжелую голову. Кьюджел увернулся и быстро побежал назад, к центру Смолода. Медленно и разочарованно вернулся Бубач Анг и сел на прежнее место. - Ты не сбежишь, - сказал он Кьюджелу. - Отдай линзу, и сохранишь себе жизнь! - Ни в коем случае, - решительно ответил Кьюджел. - Лучше опасайся за свою жалкую жизнь, она тоже в большой опасности! Из хижины Старейшего донесся укоризненный голос: - Прекратите ссору! Я исполняю экзотические желания прекраснейшей принцессы и не должен отвлекаться. Кьюджел, вспомнив жирные свисающие складки, косые фигуры с плоскими бедрами, спутанные вшивые волосы, двойные подбородки и жировые шишки, дурной запах женщин Смолода, снова поразился мощи линз. Бубач Анг опять начал испытывать возможности своего левого глаза. Кьюджел присел на скамью и решил сам испытать свой правый глаз, вначале осторожно закрыв левый рукой... На Кьюджеле рубашка из тонких серебристых чешуек, облегающие алые брюки, темно-синий плащ. Он сидит на мраморной скамье перед рядом спиральных мраморных колонн, обвитых темной зеленью и белыми цветами. По обе стороны в ночи вздымались дворцы Смолода, один за другим, их аркады и окна мягко светились. Небо темно-синее, увешанное блестящими яркими звездами; дворцы окружены садами из кипра, мирта, жасмина, тисса; в воздухе цветочный аромат; где-то журчит вода. Откуда-то сверху доносится музыка, негромкий перебор струн, прекрасная мелодия. Кьюджел глубоко вздохнул и встал. Сделал шаг вперед по террасе. Перспектива дворцов и садов сместилась; на тускло освещенной лужайке три девушки в платьях из белого газа посматривали на него через плечо. Кьюджел невольно шагнул вперед, но вспомнил угрозу Бубача Анга и остановился, чтобы осмотреться. На противоположной стороне площади возвышался семиэтажный дворец, на каждом этаже висячие сады, цветы и вьющиеся растения спускаются по стенам. В окна Кьюджелу видны богатая мебель, яркие светильники, спокойные движения ливрейных лакеев. Перед дворцом стоит человек с орлиным профилем, с подстриженной золотой бородой, в богатой красно-черной одежде, с золотыми эполетами, в черных сапогах. Одна нога у него на каменном грифоне, руки на согнутой ноге, он смотрит на Кьюджела с выражением ненависти. Кьюджел поразился: неужели это свинолицый Бубач Анг? А этот семиэтажный дворец - лачуга Радкута Вомина? Кьюджел медленно пошел по площади и увидел освещенный канделябрами павильон. На столах мясо, фрукты, сладости всех сортов. Желудок Кьюджела, заскучавший от плавника и копченой рыбы, заставил его шагнуть вперед. Он переходил от стола к столу, брал по кусочку с каждого блюда. Все было превосходного качества. - Может, я по-прежнему ем чечевицу и копченую рыбу, - сказал себе Кьюджел, - но многое можно сказать о чарах, благодаря которым они превращаются в такие исключительные деликатесы. Да, можно представить себе гораздо худшую судьбу, чем жизнь в Смолоде. Как будто уловив эту мысль, Фиркс вцепился когтями в печень Кьюджела, и тот проклял Юкуну Смеющегося Волшебника и повторил свою клятву мести. Немного придя в себя, он прошел туда, где дворцовые сады сменялись парком. Оглянувшись через плечо, увидел, что приближается с явно враждебными намерениями принц с орлиным профилем. В полутьме парка Кьюджел заметил какое-то движение, ему показалось, что он видит вооруженных воинов. Он вернулся на площадь, Бубач Анг, шедший за ним, снова остановился перед дворцом Радкута Вомина, продолжая свирепо смотреть на Кьюджела. - Ясно, - вслух, из-за Фиркса, сказал Кьюджел, - что сегодня выбраться из Смолода не удастся. Разумеется, я хочу как можно быстрее доставить линзу Юкуну, но если меня убьют, ни линза, ни достойный восхищения Фиркс не вернутся в Олмери. Фиркс никак на это не прореагировал. Где же провести ночь, подумал Кьюджел. Семиэтажный дворец Радкута Вомина давал достаточно места и для него самого, и для Бубача Анга. На самом деле они вдвоем окажутся в тесной однокомнатной хибарке с единственной грудой травы в качестве постели. Кьюджел с сожалением закрыл правый глаз, открыл левый. Смолод был таким же, как раньше. Низкорослый Бубач Анг сидел перед хижиной Радкута Вомина. Кьюджел подошел к нему и ловко пнул. От удивления Бубач Анг открыл оба глаза, и столкнувшиеся в его мозгу противоположные импульсы вызвали паралич. В темноте взревел безбородый крестьянин и выбежал, высоко подняв мотыгу. Кьюджелу пришлось отказаться от плана перерезать Бубачу Ангу горло. Он вбежал в хижину и закрылся. Тут он закрыл левый глаз и открыл правый. И оказался в великолепном фойе замка Радкута Вомина; портик перекрывался опускной решеткой из кованого железа. Снаружи золотоволосый принц в красно-черном, прижимая руку к глазу, с холодным достоинством поднимался с камней площади. Подняв благородным жестом вызова руку, Бубач Анг перебросил плащ через плечо и отошел к своим воинам. Кьюджел бродил по дворцу, с интересом рассматривая его внутреннее устройство. Если бы не назойливость Фиркса, можно бы и отложить опасное путешествие назад к долине Кзана. Кьюджел выбрал роскошную комнату, выходящую на юг, сменил свою богатую одежду на сатиновую пижаму, лег на диван, покрытый простыней из светло-синего шелка, и немедленно уснул. Утром ему было несколько трудно припомнить, какой именно глаз нужно открыть, и Кьюджел решил, что хорошо бы носить повязку на том глазу, который в данный момент не нужен. Днем дворцы Смолода казались еще величественнее, а площадь заполнили принцы и принцессы, все необыкновенной красоты. Кьюджел оделся в прекрасный черный костюм, надел элегантную зеленую шляпу и зеленые сандалии. Он спустился в фойе, поднял решетку и вышел на площадь. Бубача Анга не было видно. Остальные жители Смолода вежливо приветствовали Кьюджела, а принцессы проявили необычную теплоту, как будто оценив его хорошие манеры. Кьюджел отвечал вежливо, но без жара: даже волшебная линза не могла изгнать из его памяти жир и грязь, из которых, казалось, состояли женщины Смолода. Он восхитительно позавтракал в павильоне, потом вернулся на площадь, чтоб обдумать дальнейшие действия. Осмотр парка обнаружил, что воины Гродза на страже. Значит, уйти и сейчас не удастся. А благородное сословие Смолода занялось развлечениями. Одни отправились на луга, другие на лодках поплыли к северу. Старейший, принц с проницательным взглядом и благородной внешностью, сидел один на своей ониксовой скамье, погрузившись в глубокие раздумья. Кьюджел подошел к нему; Старейший встал и с умеренной сердечностью приветствовал его. - Я обеспокоен, - объявил он. - Несмотря на все здравомыслие, несмотря на твое неизбежное незнание наших обычаев, я чувствую, что совершилась несправедливость, и не знаю, как ее исправить. - Мне кажется, - ответил Кьюджел, - что сквайр Бубач Анг, хоть, несомненно, и достойный человек, все же не обладает дисциплиной, соответствующей совершенству Смолода. По моему мнению, ему полезно было бы еще несколько лет провести в Гродзе. - Что-то в твоих словах есть, - ответил старик. - Небольшие личные жертвы иногда необходимы для блага общества. Я уверен, что если бы возникла необходимость, ты бы с радостью вернул линзу и записался бы в Гродз. Что такое несколько лет? Пролетят, как бабочка. Кьюджел сделал вежливый жест. - Можно бросить жребий, и проигравший отдаст свою линзу выигравшему. Я сам готов бросать жребий. Старик нахмурился. - Ну, это отдаленная возможность. Тем временем ты должен принять участие в нашем веселье. Если можно сказать, у тебя представительная фигура, и некоторые принцессы уже посматривают в твоем направлении. Вот, например, прекрасная Удела Наршаг... или Зококса, Лепесток Розы... а вон там живая Ильву Ласмал. Не упускай своего: у нас в Смолоде неограниченные возможности. - Прелесть этих леди не ускользнула от моего внимания, - ответил Кьюджел. - К несчастью, я связан обетом воздержания. - Несчастный! - воскликнул Старейшина. - Принцессы Смолода - верх совершенства! И обрати внимание - еще одна добивается твоего внимания! - Но, конечно, ее интересуете вы, - сказал Кьюджел, и Старик отправился разговаривать с молодой женщиной, которая въехала на площадь в величественной повозке в форме лодки, двигавшейся на шести лебединых лапах. Принцесса опиралась на стенку розового бархата и была так хороша, что Кьюджел пожалел о разборчивости своих воспоминаний, которые заставляли видеть спутанные волосы, бородавки, свисающую нижнюю губу, потные морщины и складки. Принцесса и в самом деле была как воплощение сна: стройная, изящная, с кожей цвета крема, изысканным носиком, большими задумчивыми глазами и очаровательным гибким ртом. Ее выражение заинтересовало Кьюджела: оно казалось более сложным, чем у других принцесс, - задумчивым и печальным, пылким и неудовлетворенным. На площади появился Бубач Анг, одетый по-военному: в латах, шлеме и с мечом. Старейшина пошел поговорить с ним; и, к раздражению Кьюджела, повозка принцессы направилась к нему. Он подошел ближе. - Да, принцесса; мне кажется, ты обратилась ко мне. Принцесса кивнула. - Я раздумываю над тем, как ты оказался здесь, в северных землях. - Она говорила негромким музыкальным голосом. Кьюджел ответил: - У меня здесь дело; я лишь ненадолго останусь в Смолоде, потом направлюсь на восток и юг. - И какое же у тебя дело? - Откровенно говоря, меня привела сюда злоба одного волшебника. Я тут совсем не по своему желанию. Принцесса негромко рассмеялась. - Я редко вижу незнакомцев. Но люблю новые лица и новые разговоры. Может, ты придешь в мой дворец, и мы поговорим о волшебстве и о странных обстоятельствах на умирающей земле. Кьюджел сдержанно поклонился. - Ты очень добра. Но поищи кого-нибудь другого; я связан обетом воздержания. И не проявляй неудовольствия, потому что так же я ответил и Уделе Наршаг, и Зококсе, и Ильву Ласмал. Принцесса подняла брови, поглубже откинулась на сидение. Она слегка улыбнулась. - Да, да. Ты суровый человек, строгий и безжалостный, если отказываешь стольким умоляющим женщинам. - Так оно есть и так должно быть. - Кьюджел отвернулся и оказался лицом к лицу со Старейшиной, за которым виднелся Бубач Анг. - Печальные обстоятельства, - беспокойным голосом сказал Старейший. - Бубач Анг говорит от имени деревни Гродз. Он объявляет, что до восстановления справедливости больше не будут доставляться продукты. Жители Гродза требуют, чтобы ты отдал свою линзу Бубачу Ангу, а сам отправился в распоряжение карательного комитета, который ждет вон там. Кьюджел с тяжелым сердцем рассмеялся. - Что за нелепое требование! Ты, конечно, заверил их, что мы, в Смолоде, будем есть траву и разобьем свои линзы, прежде чем согласимся на такое мерзкое требование. - Боюсь, что я стал затягивать время, - ответил Старейший. - Мне кажется, что жители Смолода предпочтут более гибкий образ действий. Что он имел в виду, было ясно, и Фиркс в раздражении ожил. Чтобы правильно оценить обстоятельства, Кьюджел закрыл правый глаз и открыл левый. Несколько жителей Гродза, вооруженных серпами, мотыгами и дубинами, ждали в пятидесяти ярдах; очевидно, это и есть карательный комитет. По одну сторону видны хижины Смолода; по другую - шагающая лодка и принцесса... Кьюджел смотрел ошеломленно. Лодка такая же, как прежде, на шести птичьих лапах, а в ней на розовом бархатном сиденье принцесса - если это возможно, то еще более прекрасная. Но теперь она не улыбалась, на лице у нее было напряженное холодное выражение. Кьюджел набрал полные легкие воздуха и побежал. Бубач Анг приказывал ему остановиться, но Кьюджел не обращал на это внимания. Он бежал по пустоши, а за ним - карательный комитет. Кьюджел весело рассмеялся. Он легок на ноги, у него здоровые легкие, а крестьяне коренастые, неуклюжие, флегматичные. Он пробегает две мили, а они одну. Он остановился и обернулся, чтобы помахать им на прощание. К его отчаянию, две лапы отъединились от лодки и устремились к нему. Кьюджел побежал изо всех сил. Напрасно. Лапы догнали его, побежали по обе стороны и пинками заставили остановиться. Кьюджел мрачно пошел назад, лапы ковыляли за ним. Подходя к окраинам Смолода, он высвободил линзу и зажал ее в руке. Когда карательный комитет набросился на него, он высоко поднял руку. - Не подходите, или я разобью линзу на кусочки! - Подождите! Подождите! - кричал Бубач Анг. - Этого нельзя допустить! Послушай, отдай линзу и получи то, что заслужил. - Еще ничего не решено, - напомнил ему Кьюджел. - Старейшина еще не сказал своего слова. Девушка поднялась со своего сидения. - Я решу. Я Дерва Корема из дома Домбера. Отдай мне это фиолетовое стекло. - Ни в коем случае, - ответил Кьюджел. - Возьми линзу у Бубача Анга. - Ни за что! - воскликнул сквайр из Гродза. - Что? У вас обоих по линзе и вы оба хотите две? Что же это за драгоценность? Вы носите их как глаза? Дайте их мне. Кьюджел обнажил свой меч. - Я предпочитаю убегать, но когда необходимо, я сражаюсь. - Я не могу бегать, - сказал Бубач Анг. - И предпочитаю сражаться. - Он достал из глаза линзу. - А теперь, подлец, приготовься к смерти. - Минутку, - сказала Дерва Корема. Две тонкие лапки отделились от кареты и схватили Кьюджела и Бубача Анга. Линзы упали на землю. Линза Бубача Анга ударилась о камень и разлетелась на кусочки. Он завопил и прыгнул на Кьюджела, который отступил перед его натиском. Бубач Анг понятия не имел о фехтовании, он рубил и резал, как будто чистил рыбу. Ярость его атак, однако, вызывала тревогу, и Кьюджелу пришлось трудно в защите. Вдобавок к ударам и выпадам Бубача Анга свое недовольство утратой линзы проявил и Фиркс. Дерва Корема утратила интерес к этому происшествию. Лодка заскользила по пустоши, двигаясь все быстрее и быстрее. Кьюджел отбивал удары, отпрыгивал и вторично побежал по пустоши, а жители Смолода и Гродза выкрикивали проклятия ему вслед. Лодка неторопливо двигалась впереди. С болью в легких Кьюджел догнал ее, сделал большой прыжок, ухватился за ее стенку и подтянулся. Как он и думал, Дерва Корема посмотрела через линзу и потеряла сознание. Фиолетовое полушарие лежало у нее на коленях. Кьюджел схватил его, посмотрел мгновение на прекрасное лицо, думая, не решиться ли на большее. Фиркс решил, что не стоит. И Дерва Корема уже вздыхала и поднимала голову. Кьюджел как раз вовремя соскочил с лодки. Видела ли она его? Он побежал к зарослям тростника у пруда и бросился в воду. Отсюда он видел, как ходячая лодка остановилась и Дерва Корема встала. Она поискала линзу, потом осмотрела местность. Но когда она смотрела в сторону Кьюджела, ей в глаза светило красное солнце, и она увидела только тростники и отражение солнца в воде. Разгневанная и мрачная, как никогда раньше, она снова пустила лодку в ход. Та пошла, потом поскакала галопом и скрылась на юге. Кьюджел вылез из воды, осмотрел волшебную линзу, спрятал ее в сумку и посмотрел в сторону Смолода. Пошел на юг, становился. Снова достал линзу, прижал ее к правому глазу и закрыл левый. Вот дворцы, ярус за ярусом, башня за башней, сады, нависшие над террасами... Кьюджел смотрел бы долго, но Фиркс забеспокоился. Кьюджел вернул линзу в сумку и снова повернулся лицом к югу, начиная долгий путь назад, в Олмери. 2. СИЛ Заход солнца над северными пустошами - печальное зрелище, медлительное, как кровь мертвого животного; сумерки застали Кьюджела на соленом болоте. Темно-красный свет полудня обманул его; начав движение по низким пустошам, Кьюджел вначале обнаружил под ногами сырость, потом влажную мягкость, и теперь во все стороны расстилалась грязь, жесткая трава, несколько лиственниц и ив, лужи и топи, в которых отражался свинцовый пурпур неба. На востоке виднелись низкие холмы; Кьюджел направлялся к ним, перепрыгивая с кочки на кочку, осторожно проходя по засохшей грязи. Временами он оступался, падал в грязь и гниющие тростники, и тогда угрозы и проклятия Юкуну, Смеющемуся Волшебнику, достигали максимума злобы. В сумерках, спотыкаясь от усталости, Кьюджел достиг склонов восточных холмов, и тут его положение не улучшилось, а ухудшилось. Его приближение заметили разбойники-полулюди и начали преследовать. Кьюджел уловил вначале зловоние, а уже потом звук их шагов; забыв об усталости, он отскочил и побежал вверх по склону. На фоне неба виднелась полуразрушенная башня. Кьюджел вскарабкался по заплесневелым камням, извлек свой меч и встал в дыре, некогда служившей входной дверью. Внутри тишина, запах пыли и мокрого камня; Кьюджел опустился на одно колено и на фоне неба увидел три гротескные фигуры, остановившиеся на краю руин. Странно, подумал Кьюджел: обнадеживающе, хотя в то же время и зловеще. Эти существа, очевидно, боятся башни. Растаяли последние остатки света; по некоторым предзнаменованиям Кьюджел понял, что башня населена духами. Около полуночи появился призрак в светлой одежде с серебряной лентой, на которой висели двенадцать лунных камней. Он приблизился к Кьюджелу, глядя на него пустыми глазницами. Кьюджел прижался к стене так, что затрещали кости, неспособный пошевелить пальцем. Призрак заговорил: - Разрушь крепость. Пока камень соединен с камнем, я должен оставаться, хотя земля холодеет и погружается во тьму. - Охотно, - прохрипел Кьюджел, - если бы не те, снаружи, которые хотят меня убить. - В задней стене башни есть выход. Используй ум и силу и исполни мое повеление. - Считай, что крепости уже нет, - горячо ответил Кьюджел. - Но какие обстоятельства так неослабно удерживают тебя на посту? - Они забылись, я остаюсь. Исполни мое повеление, или я прокляну тебя вечной скукой, подобной моей. Кьюджел проснулся в темноте; тело болело от холода и твердых камней. Призрак исчез; сколько же он спал? Посмотрев в дверь, он увидел, что восточный край неба посветлел от приближающегося восхода. Через некоторое время появилось солнце и послало пылающие лучи в дверь, осветив заднюю стенку. Тут Кьюджел обнаружил каменную лестницу, ведущую в пыльный проход, который через пять минут вернул его на поверхность. Из укрытия он осмотрел местность, увидел троих разбойников в различных местах, каждый прятался за грудой камней. Кьюджел обнажил меч и осторожно двинулся вперед. Добрался до первого разбойника и погрузил меч в его шею. Тот раскинул руки, пошевелил ими и умер. Кьюджел достал меч и вытер его об одежду трупа. Легкой походкой он подошел сзади ко второму разбойнику, который, умирая, издал звуки. Третий явился посмотреть, что происходит. Выпрыгнув из укрытия, Кьюджел пронзил его. Разбойник закричал, выхватил свой кинжал и набросился на Кьюджела, но тот отскочил и бросил тяжелый камень. Разбойник упал, на лице его была ненависть. Кьюджел осторожно подошел к нему. - Ты смотришь в лицо смерти; скажи, что тебе известно о скрытых сокровищах. - Никаких сокровищ я не знаю, - ответил разбойник. - А если бы и знал, то тебе сказал бы последнему, потому что ты убил меня. - Это не моя вина, - сказал Кьюджел. - Вы преследовали меня, а не я вас. Зачем вы это делали? - Чтобы есть, чтобы жить, хотя жизнь и смерть одинаково бессмысленны, и я их равно презираю. - В таком случае ты не можешь сердиться на меня за то, что я тебя от жизни перемещаю к смерти. И снова возникает вопрос о сокровищах. Может, скажешь последнее слово об этом? - Да, скажу. Сейчас покажу свое единственное сокровище. - Он порылся в сумке и вытащил круглый белый камешек. - Это черепной камень гру, в настоящий момент он трепещет от силы. Я воспользуюсь этой силой, чтобы проклясть тебя, чтобы призвать к тебе скорую мучительную смерть от рака. Кьюджел торопливо убил разбойника, потом тяжело вздохнул. Ночь принесла одни трудности. - Юкуну, если я выживу, тебя ждет расплата! Кьюджел повернулся, чтобы осмотреть крепость. Некоторые камни упадут от одного прикосновения, другие потребуют значительных усилий. Он вполне может не дожить до конца этой работы. А каково проклятие бандита? Скорая мучительная смерть. Какая злоба! Проклятие короля-призрака не менее угнетающее. Как он сказал: вечная скука? Кьюджел потер подбородок и серьезно кивнул. Громко крикнул: - Господин призрак, я не могу остаться, чтобы исполнить твою просьбу. Разбойников я убил и теперь ухожу. Прощай, и пусть быстрее проходят века. Из глубины крепости донесся стон, и Кьюджел почувствовал присутствие неизвестного. - Я привожу в действие свое проклятие! - появилось у него в сознании. Кьюджел быстро шел на юго-восток. - Великолепно; все идет хорошо. "Вечная скука" прямо противоречит "скорой мучительной смерти". Остается рак, но он в виде Фиркса уже у меня есть. Надо пользоваться головой в борьбе со проклятиями. Он шел по пустошам, пока крепость не скрылась из вида, и вскоре оказался на берегу моря. Поднявшись на пригорок, он посмотрел вверх и вниз по берегу и увидел на востоке темный мыс, другой такой же - на западе. Потом спустился к морю и двинулся на восток. Море, ленивое и серое, посылало вялый прибой на песок, гладкий, без единого следа. Впереди Кьюджел увидел черное пятно, чуть позже превратившееся в престарелого человека, который стоял на коленях и просеивал через решето песок. Кьюджел остановился посмотреть. Старик с достоинством кивнул ему и продолжал свою работу. Любопытство наконец заставило Кьюджела заговорить. - Что это ты ищешь так усердно? Старик отложил сито и потер руки. - Где-то на этом берегу отец моего прадеда потерял амулет. Всю жизнь он просеивал песок, надеясь найти утраченное. Его сын, а после него мой дед, потом мой отец и наконец я, последний в нашем роду, поступали так же. Мы просеяли весь песок от Сила, и до Бенбадж Сталла остается всего шесть лиг. - Эти названия мне незнакомы, - сказал Кьюджел. - Что такое Бенбадж Сталл? Старик указал на мыс на западе. - Древний порт, в котором теперь остались только разрушенный волнолом, старый причал и один-два дома. Но некогда барки из Бенбадж Сталла бороздили море до Фалгунто и Мелла. - И эти места мне неизвестны. А что находится за Бенбадж Сталлом? - Земля к северу сужается. Солнце низко висит над болотами; там никто не живет, кроме нескольких отверженных. Кьюджел обратил свое внимание на восток. - А что такое Сил? - Вся эта область называется Сил; господство в ней мои предки уступили дому Домбера. Все величие ушло; остаются только древний дворец и поселок. За ними темный и опасный лес. Так сократилось наше королевство. - Старик покачал головой и возобновил свое занятие. Кьюджел некоторое время смотрел на него, потом, лениво отбрасывая ногой песок, заметил блеск металла. Наклонившись, он поднял браслет из черного металла, блестящий пурпуром. По окружности браслета располагались тринадцать выступов, похожих на карбункулы; вокруг каждого выступа были выгравированы руны. - Ха! - воскликнул Кьюджел, показывая браслет. - Какая красота! Настоящее сокровище! Старик отложил решето и совок, медленно встал на колени, потом на ноги. Глаза его округлились, он качнулся вперед. Протянул руку. - Ты нашел амулет моих предков, дома Слейя. Дай его мне! Кьюджел отступил. - Ну, ну, твоя просьба неразумна! - Нет! Нет! Амулет мой; ты не можешь взять его. Ты хочешь уничтожить работу всей моей жизни и жизни четверых моих предков? - А почему ты не радуешься, что амулет найден? - раздражительно спросил Кьюджел. - Тебе больше не нужно искать. Объясни мне, как действует амулет. От него прямо несет волшебством. Чем он полезен владельцу? - Владелец - это я, - простонал старик. - Прошу тебя, будь великодушен. - Ты ставишь меня в неудобное положение, - ответил Кьюджел. - Я слишком бедный человек, чтобы проявлять щедрость, но не считаю себя невеликодушным. Если бы ты нашел амулет, разве ты бы отдал его мне? - Нет, так как он мой. - Тут мы с тобой не согласимся. Представь себе, что твое убеждение неверно. Зрение подтвердит тебе, что амулет у меня в руках, в моей власти, короче, это моя собственность. Поэтому я высоко бы оценил информацию о свойствах этого амулета и способах его применения. Старик взмахнул руками, пнул решето с такой силой, что порвал его, и оно покатилось по берегу к самой воде. Волна подхватила его; старик сделал невольное движение, чтобы вернуть решето, потом снова взмахнул руками и пошел по берегу. Кьюджел неодобрительно покачал головой и тоже пошел по берегу на восток. Началась неприятная ссора с Фирксом, который считал, что самый быстрый способ вернуться в Олмери - идти в порт Бенбадж Сталл. Кьюджел в отчаянии прижал руки к животу. - Есть только один осуществимый маршрут! По землям, которые лежат к югу и востоку. Что с того, что по океану короче? Кораблей там нет; а просто так мне не переплыть океан. Фиркс еще несколько раз подозрительно впивался когтями, но в конце концов позволил Кьюджелу идти по берегу на восток. Старик сидел на холме, держа в руке совок, и смотрел в море. Довольный событиями утра, Кьюджел шел по берегу. Он долго рассматривал амулет; от него исходило сильное ощущение волшебства; к тому же он очень красив. Руны, нанесенные с большим искусством и точностью, к сожалению, были ему непонятны. Он осторожно надел браслет на руку и при этом случайно нажал один из карбункулов. Откуда-то послышался ужасный стон, в нем звучала страшная боль. Кьюджел остановился и осмотрел берег. Серое море, бледный песок, выше по берегу какие-то кусты. К западу Бенбадж Сталл, к востоку Сил, серое небо над головой. Он один. Откуда же донесся стон? Кьюджел осторожно коснулся карбункула и снова вызвал тот же отчаянный стон. Заинтересованный, Кьюджел нажал другой карбункул, на этот раз послышался отчаянный вопль. Голос другой. Кьюджел очень удивился. Кто на этом мрачном берегу так легкомысленно его разыгрывает? Он нажимал каждый карбункул по очереди и произвел целый концерт криков во всех диапазонах боли и гнева. Кьюджел критически осмотрел амулет. Помимо вызывания стонов и воплей, он не проявлял никакой силы, и вскоре Кьюджелу это занятие наскучило. Солнце достигло зенита. Кьюджел утолил голод водорослями, которые стали съедобными, когда он потер их дощечкой Юкуну. За едой ему послышались чьи-то голоса и беззаботный смех, но такой неясный, что его можно было принять за шум волн. Поблизости в океан выдавалась скала; прислушавшись внимательнее, Кьюджел понял, что голоса доносятся оттуда. Голоса ясные, какие-то детские, искренне веселые. Он осторожно заглянул за скалу. К дальнему ее концу, там, где накатывался океан и шумела темная вода, к ней прикрепились четыре большие раковины. Они были раскрыты; из них высовывались головы на обнаженных плечах и руки. Головы круглые и красивые, с мягкими щеками, серо-голубыми глазами, с пучками светлых волос. Существа опускали пальцы в воду и ткали из нее красивую мягкую ткань. Тень Кьюджела упала на воду; немедленно раковины захлопнулись. - Как это? - весело воскликнул Кьюджел. - Вы всегда закрываетесь при виде незнакомого лица? Значит, вы так трусливы? Или просто грубы? Раковины не раскрывались. По их рифленой поверхности струилась вода. Кьюджел подошел поближе, присел на корточки и наклонил голову. - А может, вы слишком горды? И закрываетесь в пренебрежении? Или вам неизвестны приличия? По-прежнему никакого ответа. Кьюджел начал насвистывать мелодию, которую слышал на Азеномайской ярмарке. Вскоре в самой дальней раковине приоткрылась щелка, оттуда на него уставились глаза. Кьюджел просвистел еще один-два куплета и снова заговорил: - Откройте свои раковины! Вас ожидает чужестранец, который хочет расспросить о дороге на Сил и о других важных для него вещах. Еще в одной раковине появилась щель: еще пара глаз рассматривала его изнутри. - Может, вы ничего не знаете, - насмехался Кьюджел. - Ничего, кроме цвета рыбы и мягкости воды. Дальняя раковина открылась шире, стало видно негодующее лицо. - Мы не невежественны! - Не ленивы, мы знаем приличия, мы не презрительны, - подхватила вторая. - И не робки! - добавила третья. Кьюджел глубокомысленно кивнул. - Вполне возможно. Но почему вы спрятались при моем появлении? - Такова наша природа, - сказало существо из первой раковины. - Многие жители моря рады были бы застать нас врасплох, и с нашей стороны мудро сначала спрятаться, а потом выяснять обстановку. Теперь раскрылись все четыре раковины, хотя ни одна не раскрылась так же широко, как до появления Кьюджела. - Ну, хорошо, - сказал он, - что вы мне расскажете о Силе? Как там принимают чужестранцев? Сердечно или изгоняют? Есть ли там гостиницы, или пришельцу придется спать в канаве? - Такие проблемы за пределами наших знаний, - сказало первое существо. Оно полностью раскрыло раковину и выставило бледные руки и плечи. - Жители Сила, если в море говорят правду, замкнуты и подозрительны, даже по отношению к своему правителю. Кстати, правит ими девушка из древнего дома Домбера. - А вон идет старик Слейя, - сказало другое. - Что-то он сегодня рано возвращается. Третье захихикало. - Слейя стар; никогда не отыщет он свой амулет, и поэтому дом Домбера будет править Силом, пока не погаснет солнце. - О чем вы это? - невинно спросил Кьюджел. - О каком амулете вы говорите? - Сколько мы помним, - объяснило одно существо, - старик Слейя всегда просеивал песок, и отец его тоже, и еще раньше другие Слейя. Они ищут металлическую ленту, с ее помощью надеются вернуть свою власть. - Замечательная легенда! - с энтузиазмом воскликнул Кьюджел. - А какова власть этого амулета, как его приводят в действие? - Наверно, это знает Слейя, - с сомнением сказало одно существо. - Нет, потому что он мрачен и сердит, - добавило другое. - Вспомни, как он раздражителен, когда бесцельно просеивает песок! - Но разве никто другой не знает? - с беспокойством спросил Кьюджел. - Никаких слухов в море? Никакой древней таблички с надписью? Существа в раковинах весело рассмеялись. - Ты спрашиваешь так заинтересованно, будто ты сам Слейя! Мы ничего такого не знаем. Скрывая разочарование, Кьюджел задал еще несколько вопросов, но существа оказались простодушными и не способными долго задерживать на чем-то одном свое внимание. Кьюджел послушал, как они обсуждают океанские течения, оттенки жемчуга, хитрый характер некоего морского создания, которое они заметили накануне. Через несколько минут Кьюджел вновь упомянул Слейя и амулет, и опять морские существа говорили неопределенно, их разговор был по-детски непоследователен. Казалось, они забыли о Кьюджеле; окуная пальцы в воду, они продолжали ткать бледные нити. Некоторые раковины и моллюски вызвали их осуждение своим бесстыдством; они осудили большую раковину, лежащую на дне океана. Наконец Кьюджелу их разговор надоел, он встал, и тут же морские существа обратили на него свое внимание. - Тебе нужно так быстро уходить? Мы как раз хотели узнать причину твоего появления; прохожие так редки на Большом Песчаном Берегу, а ты похож на человека, пришедшего издалека. - Верно, - согласился Кьюджел, - и должен идти еще дальше. Посмотрите на солнце: оно склоняется к западу, а я хочу переночевать сегодня в Силе. Одно из существ подняло руки и показало прекрасную одежду, сотканную из водяных нитей. - Мы дарим тебе эту одежду. Ты человек чувствительный и нуждаешься в защите от ветра и холода. - Оно бросило одежду Кьюджелу. Тот осмотрел наряд, удивляясь красоте ткани и ее блеску. - Благодарю вас, - сказал Кьюджел. - Никак не ожидал такой щедрости. - Он завернулся в одежду, но она тут же превратилась в воду, и Кьюджел весь промок. Четверо существ залились громким озорным смехом, а когда Кьюджел в гневе шагнул к ним, захлопнули свои раковины. Кьюджел пнул раковину существа, которое дало ему одежду, ушиб ногу, и это еще усилило его гнев. Он схватил большой камень, обрушил на раковину и разбил ее. Выхватив кричащее существо, Кьюджел бросил его на песок; оно лежало, глядя на него; под головой и руками оказались бледные внутренности. Слабым голосом оно спросило: - Почему ты так поступил со мной? Из-за шутки ты отобрал у меня жизнь, а другой у меня нет. - Поэтому ты больше не будешь шутить, - заявил Кьюджел. - Смотри, ты насквозь промочил меня. - Это всего лишь озорство; совсем незначительная шалость. - Существо говорило слабеющим голосом. - Мы, живущие в скалах, плохо владеем волшебством, но у меня есть сила проклятия, и потому я провозглашаю: да не исполнится твое заветное желание, каким бы оно ни было; ты лишишься его еще до конца дня. - Еще одно проклятие? - Кьюджел недовольно покачал головой. - Два проклятия я сегодня уже уничтожил. И теперь еще одно? - Это проклятие ты не уничтожишь, - прошептало существо. - Это последнее действие в моей жизни. - Злоба - свойство, достойное сожаления, - раздраженно заметил Кьюджел. - Сомневаюсь в эффективности твоего проклятия. Но все же если ты откажешься от ненависти, я буду лучше о тебе думать. Но морское существо молчало. Вскоре оно превратилось в слизь, поглощенную песком. Кьюджел сидел на песке, размышляя, как бы получше отвратить последствия этого проклятия. - В борьбе с проклятиями нужно пользоваться головой, - вторично за короткое время сказал Кьюджел. - Разве зря меня прозвали Кьюджел Умник? - Но никакая уловка в голову не приходила, и он пошел дальше по берегу, всесторонне обдумывая проблему. Мыс на востоке приближался. Кьюджел увидел, что он зарос темными высокими деревьями, через которые просвечивают белые здания. Снова показался Слейя, он бегал взад и вперед по берегу, как будто лишился разума. Потом подошел к Кьюджелу и упал на колени. - Амулет, прошу тебя! Он принадлежит дому Слейя; он предоставляет нам правление Силом! Отдай его мне, и я выполню твое заветное желание! Кьюджел застыл на месте. Какой парадокс! Если он отдаст амулет, Слейя, несомненно, обманет его или во всяком случае не сможет выполнить обещанное - учитывая силу проклятия. С другой стороны, если Кьюджел не отдаст амулет, он лишится своего заветного желания - опять-таки учитывая силу проклятия, - но зато амулет останется у него. Слейя истолковал его колебания как знак слабости. - Я сделаю тебя грандом королевства! - пылко воскликнул он. - Я подарю тебе корабль из слоновой кости, и двести прекраснейших девушек будут исполнять твои желания; твоих врагов я помещу во вращающийся котел - только отдай мне амулет! - Амулет обладает такой властью? - удивился Кьюджел. - Он может все это сделать? - Да! Да! - вскричал Слейя. - Если умеешь читать его руны! - Хорошо, - сказал Кьюджел, - как же их прочесть? Слейя со скорбной обидой смотрел на него. - Этого я не могу сказать; мне нужен амулет. Кьюджел презрительно махнул рукой. - Ты отказываешься удовлетворить мое любопытство. В свою очередь я отвергаю твои высокомерные домогательства! Слейя повернулся в сторону мыса, где сквозь деревья виднелись белые дома. - Я все понял. Ты сам хочешь править Силом! Есть и менее желательные перспективы, подумал Кьюджел, и Фиркс, разделяя его мнение, сделал несколько предупредительных движений. Кьюджел с сожалением отказался от своих планов; тем не менее у него появилась возможность уничтожить проклятие морского существа. - Если я должен быть лишен заветного желания, - подумал Кьюджел, - было бы мудро направить свое желание, хотя бы на день, на новую цель. Поэтому я буду стремиться править Силом. Отныне это мое заветное желание. - И, чтобы не вызывать недовольства Фиркса, вслух добавил: - Я намерен использовать амулет для осуществления очень важных целей. Но среди них вполне может быть и власть над Силом, которую мне дает мой амулет. Слейя хрипло сардонически рассмеялся. - Вначале убеди Дерву Корему в твоей власти. Она из рода Домбер, с характером мрачным и неровным; скорее не девушка, а лесной гру. Берегись Дервы Коремы: она прикажет выбросить тебя вместе с моим амулетом в морские глубины! - Если ты опасаешься такого исхода, - грубо сказал Кьюджел, - расскажи, как действует амулет, и я предотвращу это несчастье. Но Слейя упрямо покачал головой. - Недостатки Дервы Коремы хорошо известны; к чему менять их на како