рей; все разговоры смолкли. Носы застыли, взгляды устремились к нему, уши изогнулись в любопытстве. Кьюджел улыбался направо и налево, в вежливом, включающем всех приветствии взмахивал руками и сел у пустого столика. За различными столиками начались возбужденные разговоры, слишком тихие, чтобы Кьюджел их услышал. Вскоре один из стариков подошел к столику Кьюджела и произнес фразу, которую Кьюджел не понял, потому что устройство Фарезма еще не набрало достаточного материала для преобразования значений. Кьюджел вежливо улыбнулся, беспомощно развел руками. Старик сказал еще что-то, более резко, и снова Кьюджел показал, что не понимает. Старик неодобрительно резко кивнул и отвернулся. Кьюджел жестом подозвал хозяина, указал на хлеб и вино на соседнем столике и выразил желание, чтобы ему принесли то же самое. Хозяин задал вопрос, который, несмотря на его непонятность, Кьюджел истолковал. Он показал золотую монету, и хозяин удалился. Разговоры за столиками возобновились, и вскоре Кьюджел начал понимать их. Поев и напившись, он встал и направился к столику старика, который заговорил с ним первым. Тут он почтительно поклонился. - Разрешите присесть за ваш столик? - Конечно, если хочешь. Садись. - Старик указал на стул. - По твоему поведению я решил, что ты не только нем и глух, но еще и ограничен в умственном развитии. Теперь ясно, что ты по крайней мере можешь говорить и слышать. - Я обладаю и разумом, - сказал Кьюджел. - Как путешественник издалека, незнакомый с вашими обычаями, я решил спокойно понаблюдать некоторое время, чтобы из-за своего незнания не нарушить приличий. - Разумно, хотя и странно, - заметил старик. - Но твое поведение пока не противоречит ортодоксии. Можно ли узнать, что привело тебя в Ферван? Кьюджел взглянул на кольцо: камень тускл и безжизнен; ВСЕОБЩНОСТЬ находится где-то в другом месте. - Я живу в отсталой местности; путешествую, чтобы узнать обычаи и стиль жизни более цивилизованных народов. - Вот как! - Старик некоторое время обдумывал его слова, потом одобрительно кивнул. - Твоя одежда и тип лица мне не знакомы; где же твоя родина? - Она так далеко, что до настоящего времени я никогда не слышал о Ферване. Старик удивленно взмахнул ушами. - Что, тебе неизвестен знаменитый Ферван? Ты не слышал о больших городах - Импрегосе, Таруве, Равержанде? А как насчет великолепного Семберса? Неужели до тебя не дошла слава Семберса? Его жители изгнали звездных пиратов; они привели море в землю Патформ; дворец Падагара ни с чем не сравним! Кьюджел печально покачал головой. - Никакой слух об этом великолепии не дошел до меня. Старик мрачно дернул носом. Ясно, что Кьюджел придурок. Он коротко заявил: - Дела обстоят именно так, как я сказал. - Нисколько не сомневаюсь, - ответил Кьюджел. - Наоборот, я признаю свое невежество. Но расскажи мне еще, потому что, возможно, мне придется надолго задержаться в этом месте. Например, что за крылатые существа живут в скалах? Кто они такие? Старик указал на небо. - Если у тебя зрение ночного титвита, ты можешь увидеть темную луну, вращающуюся вокруг земли; иначе ее можно заметить, только когда она отбрасывает свою тень на солнце. Крылатые существа - жители этого темного мира, и их подлинная сущность неизвестна. Они следующим образом служат великому богу Элессию: когда мужчине или женщине приходит время умирать, крылатые существа извещаются об этом отчаявшейся норной умирающего. Тогда они спускаются к несчастному и уносят его к пещерам, которые в сущности представляют собой волшебный проход в благословенную землю Биссом. Кьюджел откинулся, вопросительно поднял брови. - Вот как! - произнес он голосом, в котором старик почувствовал недостаток энтузиазма. - Нет никакого сомнения в истинности изложенных мной фактов. Ортодоксия основана на аксиоматическом фундаменте, и две эти системы взаимно укрепляют друг друга; поэтому они вдвойне подтверждены Кьюджел нахмурился. - Все, несомненно, обстоит именно так, как ты утверждаешь. Но соблюдают ли крылатые существа точность в выборе своих жертв? Старик раздраженно постучал по столу. - Доктрина неопровержима, потому что те, кого уносят крылатые существа, никогда не остаются в живых, даже если у них отличное здоровье. Конечно, падение с большой высоты на камни вызывает смерть, но милость Элессия в том, что он предпочитает быструю смерть возможной медленной ужасной гибели от рака. Система обладает высшим милосердием. Крылатые существа призывают только умирающих, которые затем через волшебное отверстие проходят в благословенную землю Биссом. Бывает, что еретики возражают против ортодоксальной точки зрения, но, я надеюсь, ты разделяешь ортодоксальный взгляд? - От всего сердца, - подтвердил Кьюджел. - Догматы твоей веры поразительно доказательны. - И он отпил своего вина. Не успел он поставить свой кубок, как в воздухе зазвучала музыка: аккорд бесконечно сладкий, бесконечно печальный. Все сидящие под навесом смолкли, хотя Кьюджел не был уверен, что на самом деле слышал музыку. Старик слегка съежился, отпил из своего кубка. Только потом он взглянул вверх. - Как раз сейчас над нами пролетело крылатое существо. Кьюджел задумчиво потянул себя за подбородок. - А как защититься от крылатого существа? Вопрос оказался неуместным; старик посмотрел на него сердито и при этом загнул вперед уши. - Если человеку предназначено умереть, появляется крылатое существо. Если же нет, ему нечего бояться. Кьюджел несколько раз кивнул. - Ты разрешил мое затруднение. Завтра - поскольку у меня отличное здоровье - давай пойдем к холмам и прогуляемся взад-вперед. - Нет, - ответил старик, - и вот по какой причине: воздух на такой высоте вреден для здоровья; там можно надышаться ядовитых испарений, что может подорвать здоровье. - Понимаю, - сказал Кьюджел. - Давай оставим эту печальную тему. Пока мы здоровы, и вино здесь отличное. Давай есть, пить и наблюдать за веселящимися. Молодые люди танцуют очень живо. Старик осушил свой кубок и встал. - Поступай как знаешь; а у меня время ритуального унижения; этот акт представляет собой неотъемлемую часть нашей веры. - Время от времени я тоже совершаю нечто подобное, - сказал Кьюджел. - Желаю тебе насладиться вашим обычаем. Старик покинул навес, и Кьюджел остался в одиночестве. Вскоре вокруг него собралась любопытная молодежь, и Кьюджел снова объяснил причину своего появления, хотя на этот раз не подчеркивал варварской сущности своей родины: среди подошедших было несколько девушек, которые привлекали Кьюджела экзотическим цветом кожи и живостью поведения. Принесли еще вина, и Кьюджела уговорили присоединиться к прыгающим, подскакивающим местным танцам, которые он исполнял без всяких колебаний. Танец сблизил его с особенно привлекательной девушкой, которая сказала, что ее зовут Зиамла Враз. В конце танца она обняла его за талию, отвела к столику и села ему на колени. Никто из окружающих не проявил неодобрения этим поступком, и Кьюджел приободрился еще больше. - Я не получил комнату для ночлега; может, заняться этим, пока еще не поздно. Девушка подозвала хозяина. - Нет ли у тебя комнаты для этого незнакомца с вырубленным лицом? - Есть; сейчас покажу. Он отвел Кьюджела в приятную комнату на первом этаже, в которой находились кровать, комод, ковер и лампа. На стене шпалера с пурпурно-черной вышивкой; на другой изображение исключительно некрасивого ребенка, заключенного в прозрачный шар. Комната Кьюджелу понравилась; он заявил об этом хозяину и вернулся под навес; веселящиеся начали расходиться. Девушка Зиамла Враз, однако, не ушла и приветствовала Кьюджела с теплотой, которая рассеяла его последние сомнения. Выпив еще вина, он склонился к ее уху. - Может, я слишком поспешен; может, слишком тщеславен; возможно, нарушаю правила приличия - но почему бы нам не пойти в мою комнату и не позабавиться? - Действительно, почему бы и нет? - ответила девушка. - Я не замужем, а до того времени по нашим обычаям я могу вести себя, как хочу. - Прекрасно! - воскликнул Кьюджел. - Хочешь, чтобы я пошел вперед, а ты тайком за мной? - Мы пойдем вместе; нет причин скрываться. Они вместе пошли в его комнату и предались эротическим упражнениям, после чего Кьюджел в полном истощении уснул. День у него выдался напряженный. Ночью он проснулся и увидел, что девушки нет, но в сонном состоянии не придал этому значения и снова уснул. Его разбудил звук гневно распахнутой двери; он сел на кровати и увидел, что солнце еще не встало; на него с ужасом и отвращением смотрит группа, возглавляемая стариком, с которым он разговаривал накануне. Старик дрожащим пальцем указал на него. - Мне показалось, что я узнал еретика; теперь это несомненно. Он спит, не укрывая головы, и на его подбородке нет священной мази. И девушка Зиамла Враз сообщила мне, что во все время их свидания он ни разу не попросил благословения Элессия! - Несомненно, ересь! - провозгласили остальные. - А чего еще ждать от чужеземца? - презрительно спросил старик. - Смотрите: даже сейчас он не делает священного жеста. - Я не знаю никакого священного жеста! - убеждал Кьюджел. - Не знаю ваших обрядов. Это не ересь, а простое невежество! - Не верю, - сказал старик. - Только вчера вечером я посвятил тебя в основы ортодоксии. - Положение серьезно, - послышался чей-то зловещий голос. - Ересь существует только из-за гниения Мочки Правильности. - Это непоправимое и непростительное преступление, - подхватил другой, не менее зловещий голос. - Верно! Увы, верно! - вздохнул один из стоящих у двери. - Несчастный! - Пошли! - сказал старик. - Придется заняться этим делом немедленно. - Не беспокойтесь, - ответил Кьюджел. - Позвольте мне одеться, я покину ваш поселок и никогда не вернусь в него. - Позволить тебе распространить повсюду твою еретическую доктрину? Ни в коем случае! Кьюджела схватили и, голого, потащили из комнаты. Его провели по парку к центральному павильону. В центре павильона находилась ограда из деревянных стволов. Открыли отверстие в этой ограде и бросили туда Кьюджела. - Что вы делаете? - закричал он. - Я не участвую в ваших обрядах! На него больше не обращали внимания, и он стоял, глядя в промежутки между столбами, а жители деревни запустили большой шар из зеленой бумаги, наполненный горячим воздухом; под шаром висели три зеленых фонаря. На востоке посветлело. Жители деревни, устроив все к собственному удовлетворению, отошли к краю парка. Кьюджел попытался перебраться через загородку, но столбы были так сделаны, что ухватиться за них невозможно. Небо посветлело; высоко вверху горели зеленые фонари. Кьюджел, покрывшийся мурашками от утренней прохлады, ходил взад и вперед по своей клетке. Он остановился, когда сверху послышалась музыка. Она становилась все громче, достигая самого порога слышимости. Высоко в небе появилось крылатое существо, его белая одежда колыхалась на ветру. Оно начало спускаться, и Кьюджел застыл. Крылатое существо повисло над клеткой, опустилось, завернуло Кьюджела в свою белую одежду и попыталось подняться. Но Кьюджел ухватился за столб, и существо напрасно хлопало крыльями. Столб трещал, стонал, скрипел. Кьюджел пытался выпутаться из душивших его белых одежд и изо всех сил цеплялся за столб; столб треснул и раскололся, Кьюджел схватил обломок и ударил крылатое существо. Острый осколок порвал белый плащ, и существо ударило Кьюджела крылом. Кьюджел ухватился за одно хитиновое ребро и могучим усилием прогнул его назад, так что оно лопнуло, и крыло оказалось порвано. Крылатое существо в ужасе подпрыгнуло, тем самым вынеся Кьюджела за пределы клетки, и поскакало через деревню, таща за собой сломанное крыло. Кьюджел бежал сзади, колотя его подобранной дубиной. Он краем глаза видел, как на него в ужасе смотрят жители деревни; рты у них были широко раскрыты; должно быть, они кричали, но он ничего не слышал. Крылатое существо запрыгало быстрее по тропе, ведущей к утесам, а Кьюджел продолжал колотить изо всех сил. Золотое солнце поднялось над далекими горами; крылатое существо неожиданно повернулось лицом к Кьюджелу, и Кьюджел увидел большие глаза, хотя все остальное скрывал капюшон плаща. Смущенный, тяжело дыша, Кьюджел отступил, но тут ему пришло в голову, что он совершенно беззащитен от нападения сверху. Поэтому он выкрикнул проклятие и повернулся к деревне. Все бежали. Деревня опустела. Кьюджел громко рассмеялся. Он пошел в гостиницу, оделся, прицепил меч. Потом отправился в закусочную и, заглянув в денежный ящик, нашел там груду монет; он пересыпал их в свою сумку, в которой лежал белый шар, представляющий НИЧТО. Потом вышел: лучше уйти, пока его никто не задерживает. Его внимание привлек отблеск: на кольце на его пальце появилось множество искорок, и все они указывали на тропу, ведущую к утесам. Кьюджел устало покачал головой, потом снова посмотрел на огоньки. Без всякого сомнения, они направляли его туда, откуда он только что пришел. Значит, расчеты Фарезма оказались в конце концов правильными. Надо действовать решительно, пока ВСЕОБЩНОСТЬ снова не удалилась куда-нибудь. Он задержался, только чтобы отыскать топор, и торопливо пошел по тропе, следуя за указателем кольца. Недалеко от того места, где он его оставил, искалеченное крылатое существо сидело на камне, натянув на голову капюшон. Кьюджел подобрал камень и кинул его в существо, которое рассыпалось пылью, и о его существовании теперь свидетельствовала только пустая белая одежда. Кьюджел пошел дальше, стараясь держаться в укрытии, но напрасно. Над ним парили крылатые существа. Кьюджел поиграл топором, пытаясь ударить их, и существа поднялись выше, кружа над ним. Кьюджел сверился с кольцом и повернул, а крылатые существа продолжали виться над ним. Кольцо засверкало ярче: на скале сидела ВСЕОБЩНОСТЬ! Кьюджел сдержал возбужденный крик. Он протянул вперед символ НИЧТО и прижал его к желатиновому шару. Как и утверждал Фарезм, результат последовал немедленно. Кьюджел почувствовал, что действие заклинания, привязывавшего его к этому времени, кончилось. Удары больших крыльев! Кьюджела сбили на землю. Белая одежда накрыла его; одной рукой удерживая НИЧТО, он не мог действовать топором. Крылатое существо схватило НИЧТО, к которому прикрепилась ВСЕОБЩНОСТЬ, и понесло их обоих к пещере в утесах. Огромные силы подхватили Кьюджела, швырнули его в пространство. В ушах послышался рев, блеснули фиолетовые огни, и Кьюджел полетел на миллион лет в будущее. Он пришел в себя в крытой синей плиткой комнате; на губах чувствовался вкус ароматной горячей жидкости. Фарезм, склонившись над ним, похлопал его по лицу и влил еще жидкости в рот. - Просыпайся! Где ВСЕОБЩНОСТЬ? Как ты вернулся? Кьюджел оттолкнул его и сел. - ВСЕОБЩНОСТЬ! - взревел Фарезм. - Где она? Где мой талисман? - Сейчас объясню, - хриплым голосом ответил Кьюджел. - Я уже схватил ее, но тут ее вырвало крылатое существо на службе у бога Эрессии. - Расскажи, расскажи! Кьюджел пересказал события, которые вначале привели его к обладанию, а потом к потере ВСЕОБЩНОСТИ. Лицо Фарезма стало влажным от горя, плечи его обвисли. Наконец он вывел Кьюджела наружу, в тускло-красный свет второй половины дня. Вместе они осмотрели утесы, безжизненно и пусто возвышавшиеся перед ними. - В какую пещеру улетело существо? - спросил Фарезм. - Покажи, если можешь! Кьюджел показал. - Кажется, в эту. Все было в смятении, крылья, белая одежда... - Оставайся здесь. - Фарезм ушел в свой кабинет и скоро вернулся. - Вот тебе свет. - Он дал Кьюджелу холодный белый огонь на серебряной цепи. - Приготовься. Он бросил к ногам Кьюджела шарик, который превратился в вихрь, и Кьюджела перенесло на раскрошившийся выступ, который он указал Фарезму. Поблизости находился темный вход в пещеру. Кьюджел просунул туда пламя. Он увидел пыльный проход, шириной в три шага и выше, чем он мог достать рукой. Проход уводил в глубину утеса, слегка изгибаясь. Ничего живого не было видно. Держа перед собой свет, Кьюджел медленно двинулся по проходу, сердце его билось от ужаса перед чем-то, что он сам не мог определить. Он остановился: музыка? Воспоминание о музыке? Прислушался, но ничего не услышал; но когда он попытался сделать шаг, ужас сковал ему ноги. Он высоко поднял пламя и стал всматриваться в проход. Куда он ведет? Что там дальше? Пыльная пещера? Мир демонов? Благословенная земля Биссом? Кьюджел медленно двинулся дальше, напрягая все чувства. На выступе скалы он увидел сморщенный коричневый шар: талисман, который он унес в прошлое. ВСЕОБЩНОСТЬ давно отсоединилась от него и исчезла. Кьюджел осторожно поднял шар, хрупкий от прошедшего миллиона лет, и вернулся наружу. Вихрь по приказу Фарезма перенес его назад. Опасаясь гнева Фарезма, Кьюджел осторожно протянул высохший талисман. Фарезм взял его. - Это все? - Больше ничего нет. Фарезм выпустил шар. Он ударился о землю и превратился в пыль. Фарезм посмотрел на Кьюджела, глубоко вздохнул, сделал жест крайнего раздражения и пошел в свою предсказательскую. Кьюджел с благодарностью двинулся по тропе, прошел мимо рабочих, в беспокойстве ожидавших приказаний. Они мрачно смотрели на Кьюджела, а человек в два элла бросил в него камнем. Кьюджел пожал плечами и продолжал идти по тропе на юг. Вскоре он прошел мимо того места, где миллион лет назад располагалась деревня; теперь это была пустошь, заросшая большими изогнутыми деревьями. Пруд исчез, земля была сухой и жесткой. В долине виднелись развалины, но не в тех местах, где некогда находились древние города Импрегос, Тарув и Равержанд, о которых теперь никто не помнил. Кьюджел шел на юг. За ним утесы растаяли в дымке и вскоре стали совсем не видны. 5. ПИЛИГРИМЫ В ГОСТИНИЦЕ Большую часть дня Кьюджел шел по пустыне, где ничего не росло, кроме соленой травы; лишь за несколько минут до захода солнца он оказался на берегу широкой реки, рядом с которой пролегала дорога. В полумиле виднелось высокое деревянное здание с наружной штукатуркой коричневого цвета, очевидно, гостиница. При виде ее Кьюджел почувствовал большое удовлетворение, потому что весь день ничего не ел, а предыдущую ночь провел на дереве. Через десять минут он распахнул тяжелую, окованную железом дверь и вошел в гостиницу. Он стоял в вестибюле. По обе стороны располагались створчатые окна, позеленевшие от времени, в которых заходящее солнце отражалось тысячами отблесков. Из общего зала доносился веселый гул голосов, звон посуды, запах старого дерева, навощенной плитки, кожи и булькающих котлов. Кьюджел прошел туда и увидел у огня два десятка человек, они пили вино и разговаривали. Хозяин стоял за стойкой - коренастый человек, едва ли по плечо Кьюджелу, с высокой лысой головой и длинной черной бородой, свисающей на целый фут. Глаза у него были выпячены и прикрыты тяжелыми веками; выражение лица спокойное и мирное, как течение реки. Услышав просьбу Кьюджела о помещении, он с сомнением взялся за нос. - У меня все занято: сейчас как раз пилигримы движутся в Эрзу Дамат. Те, что ты видишь здесь, составляют едва ли половину всех, кого я должен приютить на ночь. Если хочешь, я прикажу расстелить в зале матрац; больше ничего сделать не могу. Кьюджел недовольно вздохнул. - Я ожидал не этого. Мне нужна отдельная комната с хорошей постелью, с окном, выходящим на реку, с тяжелым ковром, чтобы приглушить звуки пения и выкрики в общем зале. - Боюсь, ты будешь разочарован, - без особого чувства сказал хозяин. - Единственная комната, подходящая к твоему описанию, уже занята, вон там сидит человек с рыжей бородой, это некто Лодермюльх, он тоже направляется в Эрзу Дамат. - Может, если сказать, что очень нужно, он согласится уступить комнату и проведет ночь на матраце, - предложил Кьюджел. - Сомневаюсь, чтобы он отказался от комнаты, - ответил хозяин. - Но почему бы тебе не спросить самому? Я, откровенно говоря, не собираюсь обсуждать с ним этот вопрос. Кьюджел, наблюдая резкие черты лица Лодермюльха, его мускулистые руки, слегка презрительное выражение, с каким он слушал разговоры других пилигримов, был склонен согласиться с той оценкой его характера, которую дал хозяин, и не стал обращаться с просьбой. - Похоже, придется спать на матраце. Теперь относительно ужина: мне нужна дичь, хорошо поджаренная, приправленная, с гарниром, и еще два-три блюда с твоей кухни. - Кухня перегружена, и придется тебе вместе с остальными пилигримами есть чечевицу. Вся имеющаяся дичь заказана тем же Лодермюльхом на ужин. Кьюджел раздраженно пожал плечами. - Неважно. Я хочу смыть с лица дорожную пыль и выпить вина. - Во дворе проточная вода и желоб, можешь воспользоваться. Мази, ароматные масла и горячие полотенца за дополнительную плату. - Достаточно воды. - Кьюджел прошел за гостиницу и обнаружил там небольшой бассейн. Умывшись, он осмотрелся и на небольшом расстоянии увидел прочный сарай из бревен. Он пошел в гостиницу, потом остановился, снова посмотрел на сарай. Подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь. Затем, погруженный в мысли, вернулся в общий зал. Хозяин принес ему кружку подогретого вина, и он отошел к скамье в стороне. Лодермюльх высказывал свое мнение о так называемых фунамбулских евангелистах, которые, отказываясь ставить ноги на землю, всюду ходят по туго натянутым канатам. Лодермюльх остановился на ошибках их основной доктрины. - Они считают, что возраст земли двадцать девять эпох, а не двадцать три, как обычно думают. Они утверждают, что на каждом квадратном элле земли умерло и превратилось в прах два с четвертью миллиона человек, создав таким образом повсеместно слой праха покойников, ходить по которому - святотатство. Внешне этот аргумент правдоподобен, но подумайте: прах одного трупа, рассеянный по квадратному эллу, создает слой в тридцать три дюйма толщиной. Таким образом, получается, что всю землю покрывает прах умерших толщиной более мили. А этого не может быть. Член этой секты, который, за отсутствием натянутых веревок, передвигался в неуклюжих церемониальных башмаках, возбужденно протестовал: - Ты говоришь без логики и без понимания! Как можно так абсолютизировать! Лодермюльх поднял свои пушистые брови в кислом неудовольствии. - Неужели нужно распространяться дальше? Неужели на океанском берегу воду от земли отделяет утес толщиной в одну милю? Нет. Везде равновесие нарушается. Мысы вдаются в море; часто встречаются песчаные пляжи. Нигде нет массивных отложений серо-белого туфа, на котором основывается твоя доктрина. - Нелогичная демагогия! - запинаясь, воскликнул фунамбулит. - Как это? - спросил Лодермюльх, расправляя свою массивную грудь. - Я не привык к насмешкам! - Не насмешка, а жесткое и холодное опровержение твоего догматизма. Мы утверждаем, что часть праха унесена в океан, часть взвешена в воздухе, часть сквозь щели проникла в подземные пустоты, еще какое-то количество поглощено деревьями, травами и насекомыми, так что землю покрывает только полмили отложений праха, ходить по которому - святотатство. Почему не видны повсюду утесы, о которых ты упомянул? Из-за влаги, которую выдыхали и выделяли бесчисленные поколения людей прошлого! Эта влага подняла уровень океана, так что нельзя заметить никаких утесов и пропастей. В этом твоя ошибка. - Ба! - сказал Лодермюльх, отворачиваясь. - Где-то в твоей концепции все равно порок. - Ни в коем случае! - ответил евангелист с жаром, который всегда отличает эту секту. - Поэтому из уважения к мертвым мы ходим не по поверхности, а на веревках, а когда приходится путешествовать, делаем это в специально освященной обуви. Во время этого спора Кьюджел вышел. Лунолицый юноша в одежде носильщика подошел к разговаривающим. - Кто здесь достойный Лодермюльх? - спросил он у самого Лодермюльха. Тот выпрямился. - Это я. - Я принес сообщение от человека, доставившего некоторую сумму денег. Он ждет в сарае за гостиницей. Лодермюльх недоверчиво нахмурился. - Ты уверен, что этому человеку нужен именно Лодермюльх, профос поселка Барлиг? - Да, сэр, именно так он и сказал. - И что это за человек? - Высокий, в просторном капюшоне; он сказал о себе, что является вашим близким. - Возможно, - задумался Лодермюльх. - Может быть, Тайзог? Или Креднип?.. Но почему они не подошли ко мне прямо? Несомненно, для этого есть какая-то причина. - Он тяжело встал. - Придется пойти разузнать. Он вышел из общего зала, обогнул гостиницу и в сумерках посмотрел в сторону сарая. - Эй, там! - крикнул он. - Тайзог! Креднип! Выходите! Ответа не было. Лодермюльх подошел к сараю. Как только он вошел в него, Кьюджел выбежал из-за сарая, захлопнул дверь и запер ее на наружные засовы. Не обращая внимания на удары и гневные крики, он вернулся в гостиницу. Поискал хозяина. - Изменение в расположении: Лодермюльха вызвали по важному делу. Ему не потребуется ни комната, ни ужин, и он был так добр, что передал это все мне! Хозяин потянул себя за бороду, подошел к двери и осмотрел дорогу. Медленно вернулся. - Весьма необычно! Он заплатил и за комнату, и за дичь и не отдавал никаких распоряжений о возврате. - Мы с ним договорились к взаимному удовольствию. А чтобы компенсировать твои усилия, я дополнительно заплачу три терции. Хозяин пожал плечами и взял монеты. - Мне все равно. Пойдем, я отведу тебя в комнату. Кьюджел осмотрел комнату и остался доволен. Вскоре принесли ужин. Жареная дичь была превосходна, так же как и добавочные блюда, заказанные Лодермюльхом, которые хозяин включил в ужин. Прежде чем лечь, Кьюджел прогулялся вокруг гостиницы и убедился, что затворы на двери сарая в порядке и хриплые крики Лодермюльха вряд ли привлекут внимание. Он постучал в дверь. - Тише, Лодермюльх! - строго сказал он. - Это я, хозяин. Не ори так громко: ты тревожишь сон моих гостей. Не дожидаясь ответа, Кьюджел вернулся в общий зал и поговорил с предводителем группы пилигримов. Предводитель, по имени Гарстанг, человек тощий и жилистый, с бледной кожей, тонким черепом, темными глазами и носом педанта, таким тонким, что он становился как бы прозрачным, когда Гарстанг подставлял его свету. Обратившись к нему как к человеку образованному и опытному, Кьюджел спросил у него о дороге в Олмери, но Гарстанг считал этот район вымышленным. Кьюджел сказал: - Олмери действительно существует: я в этом клянусь! - Значит, твои познания глубже моих, - ответил Гарстанг. - Эта река называется Аск; земля по эту сторону Судун, по ту - Лейас. Южнее находится Эрза Дамат, куда тебе стоит отправиться, а уже оттуда через Серебряную пустыню и Сонганское море на юг. Там ты сможешь кого-нибудь расспросить. - Я воспользуюсь твоим советом, - сказал Кьюджел. - Мы все, благочестивые гилфигиты, направляемся в Эрзу Дамат для участия в Светлом обряде у Черного Обелиска, - сказал Гарстанг. - Дорога пролегает через пустыни, и, чтобы уберечься от эрбов и гидов, мы собираемся группами. Если хочешь присоединиться к нашей группе, разделить с нами трудности, преимущества и ограничения, добро пожаловать. - Преимущества понятны, - сказал Кьюджел. - А что за ограничения? - Подчиняться приказам предводителя; кстати, предводитель - это я, и участвовать в общих тратах. - Согласен, без всяких оговорок, - сказал Кьюджел. - Прекрасно! Мы выходим завтра на рассвете. - Гарстанг указал на других членов группы; всего в ней насчитывалось сорок семь человек. - Вот это Витц, он следит за порядком в нашей маленькой группе, а там сидит Гасмайр, теоретик. Человек с железными зубами - Арло, а тот, в синей шляпе с серебряной пряжкой, Войонд, известный волшебник. В данный момент отсутствует почтенный, хотя иногда непостижимый Лодермюльх, так же как известный своей набожностью Субукул. Может, они как раз сейчас испытывают убеждения друг друга. Двое играющие в кости - Парсо и Саланав. Вот это Хант, а вот это Грей. - Гарстанг назвал нескольких остальных, рассказал об их особенностях. Наконец Кьюджел, сославшись на усталость, отправился в свою комнату. Он лег и сразу уснул. Ранним утром он проснулся от выкриков. Лодермюльх выкопал яму, потом подкопался под стену и выбрался. Он сразу отправился в гостиницу. Сначала попробовал попасть в комнату Кьюджела, которую Кьюджел не позабыл закрыть. - Кто там? - спросил Кьюджел. - Открывай! Это я, Лодермюльх! Я хочу спать в этой комнате! - Ни в коем случае! - объявил Кьюджел. - Я по-королевски заплатил за отдельную комнату и даже вынужден был ждать, пока хозяин не выпроводит предыдущего постояльца. Теперь уходи; я думаю, ты пьян; если хочешь еще выпить, разбуди слугу. Лодермюльх ушел. Кьюджел снова лег. Вскоре он услышал звуки ударов и крики хозяина, которого Лодермюльх схватил за бороду. Очевидно, Лодермюльха выбросили из гостиницы совместными усилиями хозяина, его жены, носильщика, слуги и остальных; а Кьюджел тем временем с благодарностью вернулся ко сну. До рассвета пилигримы, и вместе с ними Кьюджел, встали и позавтракали. Хозяин почему-то был в дурном настроении и показывал ушибы, но не задал никаких вопросов Кьюджелу, который, в свою очередь, тоже помалкивал. После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермюльх, который всю ночь расхаживал по дороге. Гарстанг пересчитал группу и засвистел в свой свисток. Пилигримы двинулись вперед, через мост и по южному берегу Аска к Эрзе Дамат. ПЛОТ НА РЕКЕ Три дня пилигримы шли вдоль Аска, ночи проводили за баррикадой, возводимой волшебником Войондом из кольца, составленного из осколков слоновой кости, - предосторожность необходимая, потому что за баррикадой, еле видные в отблесках костра, бродили существа, желающие присоединиться к обществу: деоданды, негромко умоляющие, эрбы, меняющие свой рост от двух до четырех футов и не чувствующие себя никогда удобно. Однажды гид попытался перескочить через баррикаду; в другом случае три гуна объединенными усилиями навалились на нее, они разбегались и бились о столбы, а пилигримы изнутри в страхе смотрели на них. Кьюджел подошел, коснулся горящей веткой одной из налегающих фигур и вызвал крик боли; просунулась огромная серая рука. Кьюджел отпрыгнул. Баррикада выдержала, звери скоро начали ссориться и ушли. Вечером третьего дня пилигримы подошли к слиянию Аска с большой медленной рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Поблизости росли большие бальдамы, сосны и дубы. С помощью местных дровосеков свалили деревья, обрубили ветви и стащили к воде, где соорудили плот. Все пилигримы взошли на него, плот шестами направили в течение, и он спокойно и молча поплыл вниз. Пять дней плот плыл по широкому Скамандеру, иногда берегов почти не было видно, иногда плот проходил мимо зарослей тростника вблизи берега. Делать было нечего, и пилигримы затевали долгие споры, и различие мнений по любому вопросу было значительным. Часто разговор касался метафизических тайн или тонкостей принципов гилфигизма. Субукул, наиболее ревностный пилигрим, в подробностях объяснял свое кредо. В основном он разделял ортодоксальную гилфигитскую теософию, в которой Зо Зам, восьмиголовый бог, создав космос, отрубил себе палец на ноге, и из него возник Гилфиг, а из капель крови возникли восемь рас человечества. Родемаунд, скептик, нападал на эту доктрину: - А кто создал этого твоего предполагаемого "создателя"? Другой "создатель"? Гораздо проще предполагать конечный продукт: в данном случае гаснущее солнце и умирающую землю. На что Субукул в сокрушительном опровержении цитировал гилфигитский текст. Некто по имени Бланер стойко проповедовал собственную веру. Он считал, что солнце - это клетка в теле гигантского божества, которое создало космос в процессе, аналогичном росту лишайника на камне. Субукул считал это положение слишком усложненным. - Если солнце клетка, то какова тогда природа земли? - Крошечное животное, извлекающее пропитание, - ответил Бланер. - Такие взаимоотношения известны повсюду и не должны вызывать удивления. - Но что тогда нападает на солнце? - презрительно спросил Витц. - Другое маленькое животное? Бланер начал подробное объяснение своей веры, но вскоре был прерван Праликсусом, высоким худым человеком с пронзительными зелеными глазами. - Послушайте меня: я все знаю. Моя доктрина - сама простота. Возможно огромное количество условий и еще больше существует возможностей. Наш космос - это возможное состояние: он существует. Почему? Время бесконечно, и поэтому любое возможное состояние должно осуществиться. Поскольку мы живем в данной возможности и о других ничего не знаем, мы дерзко и высокомерно приписываем себе свойства исключительности. По правде говоря, любая возможная вселенная существует, и не единожды. - Я склоняюсь к аналогичной доктрине, хотя и являюсь убежденным гилфигитом, - заявил теоретик Гасмайр. - Моя философия предполагает последовательность создателей, причем каждый абсолютен в пределах своих прав. Перефразируя ученого собрата Праликсуса, если божество возможно, оно должно существовать! Только невозможные божества не существуют! Восьмиголовый Зо Зам, отрубивший Свой Божественный Мизинец, возможен, следовательно, он существует, что и подтверждается гилфигитским текстом! Субукул замигал, открыл рот, собираясь возразить, но снова закрыл. Скептик Родемаунд отвернулся и стал смотреть на воды Скамандера. Гарстанг, сидя в стороне, задумчиво улыбнулся. - А ты, Кьюджел Умник, на этот раз ты молчалив. Какова твоя вера? - Я новичок, - признался Кьюджел. - Я усвоил множество точек зрения, и каждая по-своему истинна: у жрецов в Храме Теологии, у волшебной птицы, достающей сообщение из ящика, у постящегося отшельника, который выпил бутылку розового эликсира, которую я ему дал в шутку. В результате получились противоречивые версии, но все исключительной глубины. Мой взгляд на мир, таким образом, синкретичен. - Интересно, - сказал Гарстанг. - Лодермюльх, а ты? - Ха! - проворчал Лодермюльх. - Видишь дыру в моей одежде? Я не могу объяснить, как она появилась. Еще меньше я могу объяснить существование вселенной. Заговорили другие. Колдун Войонд определил известный космос как тень мира, которым правят призраки, сами в своем существовании зависящие от психической энергии людей. Набожный Субукул отверг эту схему, как противоречащую Протоколам Гилфига. Спор продолжался бесконечно. Кьюджел и еще несколько человек, включая Лодермюльха, соскучились и начали играть на деньги, используя кости, карты и фишки. Ставки, вначале номинальные, начали расти. Лодермюльх сначала немного выигрывал, потом проиграл гораздо большую сумму, а Кьюджел между тем выигрывал ставку за ставкой. Вскоре Лодермюльх бросил кости, схватил Кьюджела за руку, потряс ее, и из рукава вывалилось несколько аналогичных костей. - Ну, - взревел Лодермюльх, - что у нас здесь? Я заметил мошенничество, и вот доказательство! Немедленно верни мои деньги! - Как ты можешь так говорить? - возмутился Кьюджел. - Почему ты ко мне придираешься? Я ношу кости - ну и что? Или мне нужно было бросить свою собственность в Скамандер, прежде чем приниматься за игру? Ты унижаешь мою репутацию. - Что мне до этого? - возразил Лодермюльх. - Я хочу вернуть свои деньги. - Невозможно, - ответил Кьюджел. - Несмотря на всю твою болтовню, ты ничего не доказал. - Доказательства? - взревел Лодермюльх. - А разве нужны еще доказательства? Посмотрите на эти кости, на одних одинаковые обозначения на трех сторонах, другие катятся с большим усилием, потому что отяжелены с одного конца. - Всего лишь любопытные редкости, - объяснил Кьюджел. Он указал на колдуна Войонда, который внимательно слушал. - Вот человек с острым глазом и умом; спроси у него, видел ли он какие-нибудь незаконные действия. - Ничего не видел, - объявил Войонд. - По моему мнению, Лодермюльх поторопился со своими обвинениями. Гарстанг, слушавший спор, вышел вперед. Он заговорил голосом, одновременно рассудительным и умиротворяющим: - В такой группе, как наша, очень важно взаимное доверие, мы ведь все гилфигиты. Не может быть и речи о злобе и обмане. Разумеется, друг Лодермюльх, ты неправильно оценил действия нашего друга Кьюджела. Лодермюльх хрипло рассмеялся. - Если такое поведение отличает особо набожных, я рад, что не отношусь к таким! - С этими словами он отошел в угол плота, сел и с отвращением и злобой посмотрел на Кьюджела. Гарстанг расстроенно покачал головой. - Боюсь, Лодермюльх чувствует себя оскорбленным. Вероятно, Кьюджел, чтобы восстановить дружеские отношения между вами, ты вернешь золото... Кьюджел резко отказался. - Это вопрос принципа. Лодермюльх покусился на самое ценное мое достояние - на мою честь. - Такое отношение похвально, - сказал Гарстанг, - а Лодермюльх повел себя бестактно. Но ради дружбы... нет? Ну, что ж, не могу спорить. Гм. Всегда возникают неприятности. - Качая головой, он удалился. Кьюджел собрал свой выигрыш, подобрал кости, которые Лодермюльх вытряс у него из рукава. - Неприятный инцидент, - сказал он Войонду. - Деревенщина, этот Лодермюльх! Всех оскорбил; все прекратили игру. - Вероятно, потому, что к тебе перешли все деньги, - предположил Войонд. Кьюджел с удивленным видом рассматривал свой выигрыш. - Никогда не думал, что выиграю так много! Может, примешь часть суммы, чтобы мне было легче нести? Войонд согласился, и деньги перешли из рук в руки. Вскоре после этого, когда плот спокойно плыл по реке, солнце тревожно вздрогнуло. Пурпурная пленка, похожая на тусклое пятно, возникла на его поверхности, потом исчезла. Некоторые пилигримы в тревоге и страхе с криками забегали по плоту. - Солнце темнеет! Готовьтесь к холоду! Гарстанг, однако, успокаивающе поднял руки. - Успокойтесь все! Дрожь прошла, солнце прежнее! - Подумайте! - с жаром сказал Субукул. - Неужели Гилфиг позволит совершиться катастрофе как раз в то время, как мы плывем на поклонение Черному Обелиску? Все успокоились, хотя каждый по-своему интерпретировал это событие. Смотритель Витц увидел в этом аналогию с временным отказом зрения; проходит, когда несколько раз мигнешь. Войонд объявил: - Если мы благополучно доберемся до Эрзы Дамат, я обещаю следующие четыре года посвятить планам восстановления прежней силы солнца! - Лодермюльх мрачно заметил, что ему все равно: пусть солнце темнеет и пилигримы ощупью добираются на Светлый обряд. Но солнце светило, как и прежде. Плот спокойно плыл по великому Скамандеру; берега стали такими низкими и лишенными растительности, что казались темными линиями на горизонте. День прошел, и солнце, казалось, опускается прямо в реку, испуская темно-багровый свет, который постепенно тускнел и темнел по мере исчезновения солнца. В сумерках разожгли костер, вокруг него собрались пилигримы и поужинали. Говорили о потемнении солнца, много было рассуждений эсхатологического характера. Субукул считал, что вся ответственность за жизнь, смерть и будущее принадлежит Гилфигу. Хакст, однако, заявил, что чувствовал бы себя спокойнее, если бы Гилфиг прежде проявлял больше искусства в управлении делами мира. На какое-то время разговор стал оживленнее. Субукул