обвинил Хакста в поверхностности, а Хакст использовал такие слова, как "слепая вера" и "унижение". Гарстанг вмешался, заявив, что никому не известны все факты и что Светлый обряд у Черного Обелиска может прояснить вопрос. На следующее утро впереди заметили большую плотину - ряд прочных столбов перегораживал реку и не давал плыть дальше. В одном месте был проход, но его перекрывала тяжелая железная цепь. Пилигримы подвели плот к этому проходу и бросили камень, который служил им якорем. Из расположенной поблизости хижины появился фанатик, тощий, длинноволосый, в изорванной черной одежде; он размахивал железным посохом. С плотины он угрожающе посмотрел на пилигримов. - Возвращайтесь! - закричал он. - Проход по реке в моей власти: я никому не позволяю пройти! Вперед выступил Гарстанг. - Прошу о снисходительности! Мы пилигримы, направляемся на Светлый обряд в Эрзу Дамат. Если необходимо, мы заплатим за право прохода, хотя надеемся на твое великодушие. Фанатик хрипло рассмеялся и взмахнул своим железным посохом. - Мою плату нельзя уменьшить! Я требую жизни самого злого в вашем обществе, и вы все должны продемонстрировать свои достоинства! - Расставив ноги, в развевающемся на ветру плаще, он сверху вниз смотрел на плот. Пилигримы забеспокоились, украдкой поглядывали друг на друга. Поднялся ропот, превратившийся в конце концов в смесь заявлений и требований. Громче всех слышался скрипучий голос Гасмайра: - Я не могу быть самым злым! Жизнь моя полна милосердия и аскетизма, и во время игры я не участвовал в этом низком развлечении. Другой голос: - Я еще более добродетелен, я питаюсь только сухими бобами, чтобы не отнимать ни у кого жизнь. Третий: - Я еще более благочестив, я ем только кожуру от бобов и упавшую с деревьев кору, чтобы не уничтожать даже растительную жизнь. Еще один: - Мой желудок отказывается принимать овощи, но я провозглашаю те же благородные идеи и позволяю только мясу погибших животных касаться своих губ. Еще: - Я однажды переплыл огненное озеро, чтобы известить старуху о том, что злодеяние, которого она опасалось, не произошло. Кьюджел заявил: - Моя жизнь - беспрестанное унижение, и я неколебим в своем служении справедливости и равновесию, хотя это причиняет мне жестокую боль. Войонд был менее решителен: - Я колдун, правда, но своим искусством я способствую коренному улучшению общественных нравов. Наступила очередь Гарстанга. - Моя добродетель исключительна, она получена путем изучения мудрости прошедших столетий. Я не могу не быть добродетельным. Обычные мотивы, движущие человеком, для меня не существуют. Наконец высказались все, кроме Лодермюльха, который стоял в стороне с угрюмым выражением лица. Войонд указал на него пальцем. - Говори, Лодермюльх! Докажи свою добродетель, или будешь признан самым злым, что будет означать конец твоей жизни! Лодермюльх рассмеялся. Он большим прыжком поднялся на плотину. Тут он выхватил меч и угрожал им фанатику. - Мы оба злые, ты и я, раз ты ставишь такое нелепое условие. Опусти цепь или встречай мой меч! Фанатик развел руками. - Мое условие выполнено; ты, Лодермюльх, продемонстрировал свою добродетель. Плот может проплыть. Вдобавок, поскольку ты обнажил меч в защиту чести, я даю тебе эту мазь; если потрешь ею лезвие, оно разрежет железо и камень легко, как масло. А теперь в путь, и пусть благоприятным для вас будет Светлый обряд! Лодермюльх принял мазь и вернулся на плот. Цепь опустили, и плот без препятствий проплыл мимо плотины. Гарстанг осторожно похвалил поведение Лодермюльха. Но добавил: - На этот раз импульсивное, нарушающее все порядки действие привело к хорошему концу. Но если в будущем возникнут аналогичные обстоятельства, лучше бы сначала посоветоваться с остальными, доказавшими свою набожность и мудрость: со мной, с Войондом, с Субукулом. Лодермюльх равнодушно ответил: - Как хочешь, если только это не приведет к задержкам и неприятностям для меня. - И Гарстанг вынужден был удовлетвориться этим. Остальные пилигримы с неудовольствием поглядывали на Лодермюльха и не поддерживали с ним общения, так что Лодермюльх сидел в одиночестве в передней части плота. Наступил полдень, вечер, ночь; когда пришло утро, оказалось, что Лодермюльх исчез. Все были удивлены. Гарстанг начал расспросы, но никто не смог пролить свет на эту загадку, и не было согласия относительно того, что означает его исчезновение. Как ни странно, исчезновение непопулярного Лодермюльха не помогло восстановить первоначальную бодрую и товарищескую атмосферу в группе. Отныне каждый пилигрим предпочитал сидеть в одиночестве, бросая мрачные взгляды направо и налево; игр больше не было, не было философских дискуссий, и объявление Гарстанга, что до Эрзы Дамат остался только день пути, не вызвало энтузиазма. ЭРЗА ДАМАТ В последнюю ночь перед прибытием на борту плота воцарилось подобие прежнего товарищества. Смотритель Витц исполнил несколько вокальных упражнений, а Кьюджел показал па танца с высоким подбрасыванием ног, который исполняют ловцы омаров в Каучике, где прошла его юность. Войонд, в свою очередь, произвел несколько простых метаморфоз, а потом показал небольшое серебряное кольцо. Он подозвал Хакста. - Коснись языком, потом прижми кольцо ко лбу и посмотри вокруг - Я вижу процессию! - воскликнул Хакст. - Мимо идут мужчины и женщины, их сотни, тысячи! Впереди мои отец и мать, затем дедушки и бабушки... но кто остальные? - Твои предки, - объявил Войонд, - каждый в характерном для его времени костюме, вплоть до первобытного гомункула, от которого произошли мы все. - Он спрятал кольцо и достал из мешка тусклый сине-зеленый камень. - Смотрите, сейчас я брошу этот камень в Скамандер! - И он бросил его за борт. Камень пролетел в воздухе и погрузился в темную воду. - Теперь я просто протяну руку, и камень вернется. - И действительно, все увидели, как в свете костра блеснула влажная искра, и на ладони Войонда снова лежал камень. - С этим камнем человек может не бояться бедности. Конечно, он не очень ценен, но его можно продавать много раз... - Что еще вам показать? Может, этот маленький амулет. Это эротическая принадлежность, он вызывает сильные эротические эмоции у того, на кого направлен. Но с ним нужно обращаться осторожно. Есть у меня и еще неоценимое вспомогательное средство - амулет в форме головы барана, сделанный по приказу императора Далмациуса Нежного, чтобы он мог не обижать чувствительность всех своих десяти тысяч наложниц... Что еще показать? Вот посох, который мгновенно прикрепляет один предмет к другому, я постоянно ношу его в чехле, чтобы случайно не прилепить брюки к ягодице или сумку к пальцам. Этот посох можно использовать во многих случаях. Что еще? Посмотрим... А, вот оно! Рог удивительных свойств. Если всунуть его в рот трупа, труп произнесет двадцать последних прижизненных слов. Если сунуть его покойнику в ухо, можно передать информацию в лишенный жизни мозг... А что у нас тут? Да, небольшое устройство, которое приносит много удовольствия. - И Войонд продемонстрировал куклу, продекламировавшую героические стихи, спевшую непристойную песню и затеявшую обмен остроумными репликами с Кьюджелом, который сидел впереди и внимательно на все смотрел. Наконец Войонд устал от своего представления, и пилигримы один за другим улеглись спать. Кьюджел не спал, он лежал, заложив руки за голову, смотрел на звезды и думал о неожиданно большой коллекции амулетов и волшебных предметов, принадлежавшей Войонду. Убедившись, что все уснули, он встал и посмотрел на спящего Войонда. Мешок завязан и лежит под рукой Войонда, как и ожидал Кьюджел. Пройдя в небольшую кладовую, где пилигримы держали продукты, Кьюджел набрал жира, смешал его с мукой и изготовил белую мазь. Из плотной бумаги он сделал небольшой ящичек и наполнил его мазью. Потом вернулся на свое место. На следующее утро он как бы невзначай дал Войонду увидеть, как натирает мазью свой меч. Войонд пришел в ужас. - Не может быть! Я поражен! Увы, бедный Лодермюльх! Кьюджел знаком попросил его замолчать. - О чем ты говоришь? - спросил он. - Я просто предохраняю свой меч от ржавчины. Войонд с печальной уверенностью покачал головой. - Все ясно. Из-за наживы ты убил Лодермюльха. У меня нет другого выбора, как сообщить об этом ловцам воров в Эрзе Дамат! - Не торопись! Ты ошибаешься: я не виноват! Войонд, высокий мрачный человек, с темными мешками под глазами, с длинным подбородком и высоким сморщенным лбом, поднял руку. - Я никогда не оправдывал убийства. И в этом случае должен быть применен принцип равновесия, и необходимо применение жестокого наказания. Как минимум, причинивший зло не должен пользоваться его плодами. - Ты имеешь в виду мазь? - спросил Кьюджел. - Совершенно верно, - ответил Войонд. - Справедливость требует не меньшего. - Ты строгий человек! - расстроенно сказал Кьюджел. - У меня нет выбора, нужно подчиниться твоему решению. Войонд протянул руку. - Давай мазь, и поскольку ясно, что ты раскаиваешься, я больше не буду говорить об этом. Кьюджел задумчиво поджал губы. - Да будет так. Я уже смазал свой меч. Поэтому я отдам тебе остальную мазь в обмен на эротическое приспособление, ну и еще за несколько талисманов. - Правильно ли я слышу? - возмутился Войонд. - Твоя наглость превосходит все границы! Эти предметы не имеют цены! Кьюджел пожал плечами. - Мазь тоже не обычный товар. После спора Кьюджел отдал мазь в обмен на трубку, которая выбрасывала синий концентрат на расстояние в пятьдесят шагов, вместе со свитком, в котором перечислялись восемнадцать фаз Лаганетического цикла; пришлось ему удовлетвориться этими предметами. Вскоре на западном берегу появились окраинные руины Эрзы Дамат - древние виллы, теперь рухнувшие и забытые посреди разросшихся садов. Пилигримы шестами подогнали плот к берегу. На расстоянии появилась вершина Черного Обелиска, и все испустили радостный крик. Плот двигался поперек течения Скамандера и вскоре пристал к одному из растрескавшихся старых причалов. Пилигримы выбрались на берег, собрались вокруг Гарстанга, который обратился к группе: - С огромным удовлетворением я слагаю с себя ответственность. Смотрите! Перед вами священный город, в котором Гилфиг объявил Гностическую догму! где он покарал Казуя и разоблачил ведьму Энксис! Вполне возможно, что священные ноги топтали эту самую почву! - Гарстанг драматичным жестом указал на землю, и пилигримы, глядя вниз, неуверенно зашевелились. - Как бы то ни было, мы здесь и каждый из нас испытывает большое облегчение. Путь был труден и опасен. Нас пятьдесят девять выступило из долины Фолгус. Бамиш и Рандоль были схвачены гру на Сагмийском поле. У моста через Аск к нам присоединился Кьюджел. На Скамандере мы потеряли Лодермюльха. Теперь нас пятьдесят семь, мы все испытанные и верные товарищи, и печально, что кончается наше товарищество. Но мы будем всегда о нем помнить! - Через два дня начнется Светлый обряд. Мы пришли вовремя. Те, кто не истратил все свои сбережения в игре, - тут Гарстанг обернулся и бросил взгляд на Кьюджела, - могут поселиться в удобных гостиницах. Обедневшие пусть живут, как смогут. Наше путешествие кончилось; мы расходимся и идем каждый своим путем, хотя по необходимости через два дня все встретимся у Черного Обелиска. А до того времени прощайте! Пилигримы разошлись, некоторые по берегу Скамандера направились к ближайшей гостинице, остальные пошли в город. Кьюджел подошел к Войонду. - Я никогда не бывал здесь, как ты знаешь. Может, посоветуешь гостиницу, где удобства хороши, а цена невелика. - В самом деле, - ответил Войонд, - я как раз направляюсь в такую гостиницу - отель "Империя Дастрик". В прошлый раз я там останавливался. Если ничего не изменилось, там удобно и хорошая пища, а стоит недорого. Кьюджел одобрительно отнесся к этому предложению, они вдвоем пошли по улицам древнего Эрзы Дамат, миновали множество оштукатуренных домиков, потом прошли через район, где отдельно стоящие дома образовывали гигантскую шахматную доску; потом оказались в районе с большими имениями, которые еще использовались; роскошные дома стояли в глубине улицы среди богатых садов. Жители Эрзы Дамат - люди красивые, хотя и смуглее народа Олмери. Мужчины одевались только в черное - обтягивающие брюки и куртки с большими помпонами; женщины были великолепны в желтых, красных и синих платьях, причем платья покрывали оранжевые и черные блестки. Зеленый цвет считался несчастливым и встречался редко, а пурпурный символизировал смерть. На головах у женщин высокие прически, а мужчины носили элегантные черные диски, причем через отверстие в центре этих дисков высовывалась макушка. В моде был смолистый бальзам, и отовсюду до Кьюджела доносился запах мирры и алоэ. В целом жители Эрзы Дамат казались не менее цивилизованными, чем народ Каучика, и гораздо более оживленными, чем вялые и апатичные азеномайцы. Гостиница "Империя Дастрик" располагалась недалеко от Черного Обелиска. К разочарованию Кьюджела и Войонда, все номера были заняты, и служитель не принял их. - Светлый обряд привлекает множество набожных людей, - объяснил он. - Вы будете счастливы, если вообще сумеете найти жилье. Он оказался прав: Кьюджел и Войонд переходили от гостиницы к гостинице и нигде не могли устроиться. Наконец на западной окраине города, на самом краю Серебряной пустыни, их приняли в большой таверне с не внушающей доверия внешностью - в гостинице Зеленой Лампы. - Десять минут назад и я не смог бы поселить вас, - заявил хозяин, - но ловцы воров арестовали двух поселившихся здесь, назвав их разбойниками и прирожденными мошенниками. - Надеюсь, остальные ваши поселенцы не таковы? - спросил Войонд. - Кто знает? - ответил хозяин. - Мое дело - предоставить пищу, питье и ночлег, не больше. И разбойники, и мошенники должны есть, пить и спать не меньше, чем набожные и ученые люди. Все находят у меня приют. И в конце концов что я знаю о вас? Приближалась ночь, и без дальнейших хлопот Кьюджел и Войонд поселились в гостинице Зеленой Лампы. Умывшись, они спустились в общий зал на ужин. Это оказалось большое помещение, с потемневшими от времени балками, пол покрыт темной плиткой, на столбах висели фонари. Как отметил хозяин, посетители были самые разнообразные, в костюмах десятков стилей и самого различного телосложения. Люди пустыни, гибкие, как змеи, в кожаных комбинезонах, наброшенных на одно плечо; четверо бледнолицых людей с рыжими волосами, не произносивших ни слова; у стойки сидела группа наемных убийц в коричневых брюках, кожаных беретах, у каждого из уха на золотой цепочке свисал шарик. Кьюджел и Войонд получили ужин приличного качества, хотя обслуживание оставляло желать лучшего, и сидели, попивая вино и обдумывая, как провести вечер. Войонд решил порепетировать страстные крики и позы, которые необходимы для Светлого обряда. Кьюджел попросил у него талисман эротической стимуляции. - Женщины Эрзы Дамат кажутся мне привлекательными, и с помощью этого талисмана я лучше постигну их способности. - Ни в коем случае, - ответил Войонд, прижимая к себе мешок. - И я не обязан объяснять причины. Кьюджел молча скорчил гримасу. Помпезность Войонда показалась ему особенно неприятной из-за его мрачной нездоровой наружности. Войонд осушил свою кружку с педантичной бережливостью, которую Кьюджел также находил раздражающей, и встал. - Я пойду в свою комнату. Он повернулся, но проходивший в это время бандит толкнул его. Войонд выпалил язвительное замечание, бандит не захотел его игнорировать. - Как ты смеешь говорить со мной так? Защищайся, или я отрежу твой нос! - И бандит выхватил свой меч. - Как хочешь, - ответил Войонд. - Подожди, я возьму меч. - Подмигнув Кьюджелу, он натер лезвие мазью и повернулся к бандиту. - Приготовься к смерти, мой дорогой друг! - И он величественно шагнул вперед. Бандит, заметивший приготовления Войонда и понявший, что перед ним волшебник, оцепенел от ужаса. Войонд театрально пронзил его и вытер лезвие о шляпу бандита. Товарищи бандита, сидевшие у стойки, начали подниматься, но остановились, когда Войонд с апломбом повернулся к ним. - Берегитесь, петухи с навозной кучи! Видели судьбу вашего товарища? Он умер от моего волшебного лезвия, которое рассекает металл и камень, как масло. Смотрите! - И Войонд ударил по столбу. Лезвие, ударившись о железную скобу, разлетелось на десяток кусков. Войонд стоял в замешательстве, но товарищи бандита устремились вперед. - Где же твое волшебное лезвие? Наши лезвия из обычной стали, но жалят глубоко! - И через мгновение Войонд был разрублен на куски. Бандиты повернулись к Кьюджелу. - А ты? Хочешь разделить судьбу своего товарища? - Ни в коем случае! - заявил Кьюджел. - Это всего лишь мой слуга, он нес мой мешок. Я волшебник; посмотрите на эту трубку! Первый же человек, который станет мне угрожать, попадет под ее действие! Бандиты пожали плечами и отвернулись. Кьюджел подобрал мешок Войонда, потом подозвал хозяина. - Будь добр, пусть уберут трупы, а мне принесут приправленного вина. - А как же счет твоего товарища? - с беспокойством спросил хозяин. - Не бойся, я за все заплачу. Трупы унесли, Кьюджел выпил еще чашку вина, потом ушел в свою комнату, где разложил на столе содержимое мешка Войонда. Деньги он переложил к себе в кошелек, талисман, амулеты и инструменты спрятал в своей сумке, мазь выбросил. Довольный проведенным днем, он лег и скоро уснул. На следующий день Кьюджел бродил по городу, поднялся на самый высокий из его восьми холмов. Перед ним открылось величественное и унылое зрелище. Справа и слева протекал великий Скамандер. На улицах города виднелись древние руины, обширные пустоты, оштукатуренные домишки бедняков и виллы богачей. Эрза Дамат оказался самым большим городом, какой приходилось видеть Кьюджелу, он гораздо больше любого города Олмери или Асколайса, хотя теперь значительная его часть лежит в развалинах. Вернувшись в центральный район, Кьюджел отыскал будку профессионального географа и, отдав требуемую плату, стал расспрашивать о наиболее безопасном и коротком пути в Олмери. Ученый не стал давать торопливого или необдуманного ответа, он достал четыре различных карты и указателя. Внимательно изучив их, он повернулся к Кьюджелу. - Вот мой совет. Двигайся вверх по течению Скамандера до реки Аск, затем вдоль Аска до моста с шестью пролетами. Отсюда поверни на север, иди вдоль гор Магнаца, пока не дойдешь до леса, известного как Большой Эрм. Через этот лес иди на запад до берега Северного моря. Там тебе нужно построить лодку и довериться ветру и течениям. Если тебе повезет и ты доберешься до Земли Падающей Стены, оттуда уже сравнительно легко, двигаясь на юг, добраться до Олмери. Кьюджел сделал нетерпеливый жест. - В основном это путь, которым я добрался сюда. Другого пути нет? - Есть. Безрассудный человек может предпочесть риск и двинуться через Серебряную пустыню. За ней находится Сонганское море, а за ним обширные пустоши, почти непреодолимые, а уж дальше Восточный Олмери. - Что ж, это кажется осуществимым. А как пересечь Серебряную пустыню? Есть ли там караваны? - Зачем? Никаких товаров там не добудешь; там только разбойники, нападающие на неосторожных. Чтоб отпугнуть их, нужен отряд не меньше сорока человек. Кьюджел вышел из будки. В ближайшей таверне он заказал вина и стал обдумывать, как собрать отряд в сорок человек. Пилигримов, конечно, пятьдесят шесть - вернее, после смерти Войонда пятьдесят пять. Неплохо бы их собрать... Кьюджел выпил еще вина и стал думать дальше. Наконец он заплатил по счету и направился к Черному Обелиску. "Обелиск" назван был неточно - это просто большой кусок сплошного черного камня, на сто футов поднимавшийся над городом. У его основания были вырезаны пять статуй, все смотрели в разных направлениях и все представляли основателей пяти различных религий. Гилфиг смотрел на юг, его четыре руки поддерживали символы религии, ноги покоились на головах преданных верующих, пальцы ног - длинные и изогнутые, что подчеркивало их изящество. Кьюджел попросил информации и проходившего служителя: - Кто главный жрец Черного Обелиска и где его можно найти? - Это Предтеча Халм, - ответил служитель и указал на великолепное здание поблизости. - В этом дворце находится его святилище. Кьюджел подошел к этому зданию и после множества горячих споров был допущен в присутствие Предтечи Халма, человека средних лет, приземистого и круглолицего. Кьюджел указал на младшего священника, который так неохотно привел его сюда. - Иди; мое сообщение лично Предтече. Предтеча сделал знак, священник удалился. Кьюджел подошел ближе. - Я могу говорить, не боясь, что нас подслушают? - Да. - Прежде всего, - сказал Кьюджел, - знай, что я могущественный колдун. Смотри: трубка, выбрасывающая концентрат. А здесь свиток, перечисляющий восемнадцать фаз Лаганетического цикла! А вот инструмент: рог, который позволяет говорить мертвым, а, использованный по-другому, доставляет информацию в мертвый мозг! У меня есть и другие чудеса! - Интересно, - согласился Предтеча. - Второе мое откровение таково: некогда я служил разносчиком ладана в храме Теологии в далекой земле. И там я узнал, что некоторые священные изображения сооружены таким образом, что жрецы в случае необходимости могут выступать от лица самого божества. - И это возможно, - благожелательно согласился Предтеча. - Божества контролируют все стороны действительности, следовательно, они руководят и такими действиями. Кьюджел высказал предположение: - Значит, можно полагать, что статуи, вырезанные у основания Черного Обелиска, тоже обладают такой способностью? Предтеча улыбнулся. - Какую именно из статуй ты имеешь в виду? - Ту, которая изображает Гилфига. Предтеча, казалось, задумался. Кьюджел указал на различные талисманы и амулеты. - В благодарность за услугу я пожертвую некоторые из этих устройств храму. - Какая именно услуга? Кьюджел подробно объяснил, и Предтеча задумчиво кивнул. - Не покажешь ли еще раз твои волшебные предметы? Кьюджел показал. - Это все, что у тебя есть? Кьюджел неохотно продемонстрировал эротический стимулятор и объяснил его действие. Предтеча кивнул, на этот раз решительно. - Думаю, мы договоримся: все в руках всемогущего Гилфига. - Договорились? - Договорились! На следующее утро группа из пятидесяти пяти пилигримов собралась у подножия Черного Обелиска. Они простерлись перед изображением Гилфига и приготовились к обряду. И вдруг глаза статуи блеснули огнем, рот раскрылся. - Пилигримы! - прогремел пронзительный голос. - Выполните мое повеление! Вы должны пересечь Серебряную пустыню и дойти до берега Сонганского моря! Там вы найдете храм, перед которым должны унизиться! Идите! Через Серебряную пустыню со всей возможной скоростью! Голос стих. Гарстанг заговорил дрожащим голосом: - Слышим, о Гилфиг! Мы повинуемся! В этот момент вперед вышел Кьюджел. - Я тоже слышал это чудо! Я тоже отправлюсь в путь! Идемте немедленно! - Не так быстро, - сказал Гарстанг. - Мы не можем идти, как дервиши. Потребуются средства. Кто пожертвует? - Я предлагаю двести терций. - А я шестьдесят, это все, что у меня есть! - Я проиграл Кьюджелу девяносто терций, у меня осталось только сорок, я их жертвую. Так продолжалось, и даже Кьюджел внес в общий фонд шестьдесят пять терций. - Хорошо, - сказал Гарстанг. - Завтра я начну подготовку, а на следующий день, если все пойдет хорошо, мы покинем Эрзу Дамат через Старые Западные ворота. СЕРЕБРЯНАЯ ПУСТЫНЯ И СОНГАНСКОЕ МОРЕ На следующее утро Гарстанг в сопровождении Кьюджела и Гасмайра отправился приобретать необходимую экипировку. Их направили в специально оборудованный двор, расположенный на пустынной площади между бульварами старого города. Площадь окружала стена из кирпича, смешанного с обломками старых плит; из-за стены доносился громкий шум: крики, плач, глубокий рев, лай, ржание, а также сильный неприятный запах, смесь аммиака, силоса, десятков сортов навоза, старого мяса и вообще едкости. Пройдя через ворота, путешественники миновали контору, выходящую на двор; на самом дворе в загонах, клетках и за частоколом находились такие разнообразные животные, что это поразило Кьюджела. Появился владелец двора, высокий желтокожий человек, у которого отсутствовали нос и одно ухо. На нем одежда из серой кожи, перевязанная по талии, и высокая коническая черная шапка с болтающимися ушами. Гарстанг объяснил цель посещения. - Мы пилигримы и должны пересечь Серебряную пустыню. Мы хотим нанять вьючных животных. Нас больше пятидесяти; мы предполагаем, что путешествие в один конец займет двадцать дней, столько же обратно, да еще пять дней проведем у нашей цели: пусть эта информация поможет тебе обдумать наши потребности. Естественно, нам нужны самые крепкие, трудолюбивые и послушные животные, какие только у тебя есть. - Все это хорошо, - сказал хозяин, - но плата за наем такая же, как за продажу, так что за свои деньги можете получить животных в собственность. - А какова цена? - спросил Гасмайр. - Зависит от вашего выбора: у каждого животного своя цена. Гарстанг, осматривавший двор, печально покачал головой. - Я удивлен: тут все животные разного вида, и ни одно не подходит под известные категории. Хозяин согласился с этим. - Если будете слушать, я вам все объясню. Это интересная история, и она поможет вам в выборе. - Значит, мы получим двойную выгоду, слушая тебя, - вежливо сказал Гарстанг, хотя Кьюджел делал нетерпеливые жесты. Хозяин подошел к полке и достал переплетенный в кожу том. - В прошлую эпоху король Катт Безумный приказал соорудить зверинец, каких не бывало раньше, для собственного развлечения и чтобы поразить остальной мир. Его волшебник Фолиненс вывел уникальных животных, сочетая множество различных плазм. Результат вы видите перед собой. - Зверинец прожил так долго? - удивленно спросил Гарстанг. - Нет. От короля Катта Безумного ничего не сохранилось, кроме легенды и книги его волшебника Фолиненса, - хозяин похлопал по книге, - в которой содержится системология его сумасшедших созданий. Например... - он раскрыл книгу. - Ну... гммм... Вот место, в котором он менее подробно, чем в других случаях, описывает полулюдей, это всего лишь отрывочные заметки: Гид: гибрид человека, горгульи, ворла, прыгающего насекомого. Деоданд: росомаха, василиск, человек. Эрб: медведь, человек, ящерица, демон. Гру: человек, летучая мышь, необычный гун. Лейкоморф: неизвестно. Василиск: фелинодор, человек (оса?). Гасмайр удивленно всплеснул руками. - Неужели все эти животные созданы Фолиненсом - на несчастье всего человечества? - Конечно, нет, - сказал Гарстанг. - Похоже, это отвлеченное рассуждение. Дважды он признается, что не знает. - Таково и мое мнение относительно данного случая, - согласился хозяин, - хотя в других местах он говорит увереннее. - А как эти существа перед нами связаны со зверинцем? - спросил Гасмайр. Хозяин пожал плечами. - Еще одна шутка Безумного короля. Он выпустил всех животных на свободу, вызвав всеобщую панику. Эти животные наделены исключительной плодовитостью и теперь во множестве населяют равнины Опарона и Бланвальтский лес. - Что нам с того? - спросил Кьюджел. - Нам нужны вьючные животные, послушные и умеренные; нам не нужны выродки, сколь бы они ни были поучительны. - Некоторые животные вполне соответствуют вашим требованиям, - с достоинством ответил хозяин. - Но они и стоят дорого. С другой стороны, за одну терцию вы можете приобрести вон то длинношеее существо с огромным животом и удивительной прожорливостью. - Цена подходящая, - с сожалением сказал Гарстанг. - К несчастью, нам нужны животные, чтобы нести пищу и воду через Серебряную пустыню. - В таком случае вы должны более точно выражать свои желания. - Хозяин принялся осматривать свои владения. - Высокий зверь на двух лапах не так свиреп, как кажется... Наконец отобрали пятнадцать животных, договорились о цене. Хозяин подвел их к выходу; Гарстанг, Гасмайр и Кьюджел повели процессию непохожих животных по улицам Эрзы Дамат к Западным воротам. Здесь животных оставили с Кьюджелом, а Гарстанг и Гасмайр отправились покупать продукты и прочие необходимые вещи. К ночи все приготовления были завершены, и на следующее утро, когда багровые лучи солнца осветили Черный Обелиск, пилигримы выступили в путь. Животные несли корзины с продуктами и мехи с водой; у всех пилигримов была новая обувь и широкополые шляпы. Гарстанг не смог нанять проводника, но купил у географа карту; впрочем, на карте был только маленький кружок с надписью "Эрза Дамат" и большое пространство, обозначенное "Серебряная пустыня". Кьюджелу поручили вести передовое животное, двенадцатиногое существо длиной в двадцать футов, с маленькой глупо улыбающейся детской головкой и рыжевато-коричневой шерстью. Кьюджела это задание раздражало, потому что животное постоянно дышало на него зловонием и несколько раз пыталось наступить на ноги. Из пятидесяти семи пилигримов, высадившихся с плота, к храму на берегу Сонганского озера выступило сорок девять. Впрочем, это число почти тут же сократилось до сорока восьми. Некто Токарин сошел с тропы, отвечая на призыв природы, и его ужалил чудовищный скорпион. Токарин большими прыжками понесся на север, хрипло крича, и скоро скрылся из виду. Остальная часть дня прошла без инцидентов. Пилигримы двигались по сухой безжизненной пустыне, усеянной кремневыми осколками; изредка росла только железная трава. К югу виднелись низкие холмы, и Кьюджелу показалось, что они видит две фигуры, неподвижно стоящие на вершине. На заходе караван остановился, и Кьюджел, вспомнив, что, по слухам, тут нападают разбойники, уговорил Гарстанга выставить двоих часовых: Липпельта и Мирч-Мазена. Наутро они исчезли, не оставив и следа, и пилигримы были испуганы и обеспокоены. Они стояли, прижавшись друг к другу, нервно поглядывая по сторонам. Пустыня лежала гладкая и темная в сумерках раннего рассвета. К югу, где находились холмы, освещались только их круглые вершины; в остальном до самого горизонта лежала плоская равнина. Вскоре караван снова двинулся, теперь их осталось сорок шесть. Кьюджел, как и накануне, повел многоногое животное, которое теперь занялось тем, что все время толкало улыбающейся мордой Кьюджела в спину. День прошел без происшествий; миля за милей оставались позади. Первым шел с посохом Гарстанг, за ним Витц и Гасмайр, дальше еще несколько. Потом вьючные животные каждое со своим особым силуэтом: первое низкое и мускулистое, второе высокое и разветвленное, почти как человек, если не считать голову, маленькую и угловатую, как раковина мечехвоста. Третье, с выпуклой спиной, подпрыгивало на шести лапах; четвертое похоже на лошадь с белыми перьями. За вьючными животными шли остальные пилигримы; последним - Бланер, с характерной униженностью, о которой он всегда объявлял. Вечером Кьюджел обнес лагерь прочной изгородью, некогда принадлежавшей Войонду. На следующий день пилигримы пересекли низкий горный хребет и тут подверглись нападению разбойников, которое казалось скорее разведочной засадой. Единственным пострадавшим оказался Хакст, раненный в ногу. Но два часа спустя произошла более серьезная неприятность. Они проходили мимо холма, оттуда сорвался камень и прокатился через караван, убив одно животное, а также фунамбулского евангелиста Эндла и скептика Родемаунда. Ночью умер Хакст; очевидно, его рана была отравлена. Утром пилигримы двинулись с мрачными лицами, и почти тут же на них напали разбойники. К счастью, пилигримы были начеку, разбойники, потерявшие свыше десяти убитых, были отброшены; сами же пилигримы потеряли только Грея и Магастена. Теперь слышалось постоянное ворчание; все подолгу смотрели на восток, в сторону Эрзы Дамат. Гарстанг пытался поддержать сникавший дух: - Мы гилфигиты, Гилфиг сказал! На берегах Сонганского моря мы отыщем священный храм! Гилфиг всеведущ и всемилостив: те, кто погиб на службе ему, уже наслаждаются в раю Гамамере. Пилигримы! На запад! Приободрившись, караван снова двинулся в путь, и день прошел без дальнейших неприятностей. Ночью, однако, три вьючных животных, оборвали свою привязь и убежали, и Гарстанг вынужден был сократить порции для всех. На седьмой день пути Тилфокс съел горсть ядовитых ягод и умер в муках, а его брат смотритель Витц сошел с ума; он бегал вдоль линии вьючных животных, проклиная Гилфига, и резал ножом мехи с водой; Кьюджел убил его. Два дня спустя оборванные люди увидели ручей. Несмотря на предупреждение Гарстанга, Саланав и Арло бросились к нему и стали пить большими глотками. Почти сразу они схватились за животы, начали давиться, губы их приобрели цвет песка, и вскоре они умерли. Неделю спустя пятнадцать человек и четыре животных поднялись на очередной холм и увидели перед собой спокойные воды Сонганского моря. Кьюджел выжил, выжили Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Перед ними расстилались болота, в которые впадал ручей, Кьюджел при помощи амулета Юкуну проверил его и объявил, что можно пить. Все напились вдоволь, поели тростник, сделавшийся съедобным благодаря тому же амулету, потом уснули. Кьюджела разбудило чувство опасности, он вскочил и заметил зловещее шевеление в камышах. Он поднял товарищей, все приготовили оружие, но то, что вызвало движение, исчезло. Время приближалось к полудню. Пилигримы прошли на низкий берег, чтобы обсудить положение. Они смотрели во все стороны, но никакого храма не видели. Вспыхнули споры, началась ссора, которую Гарстанг смог прекратить только с помощью самых горячих убеждений. Балч, который ушел дальше по берегу, вернулся в большом возбуждении: - Деревня! Все с надеждой и оживлением двинулись туда, но деревня оказалась всего лишь горстью тростниковых хижин, населенных людьми-ящерами, которые оскалили зубы и начали бить мощными хвостами при виде пришельцев. Пилигримы прошли дальше по берегу и сели на бугор, глядя на низкий прибой Сонганского моря. Гарстанг, похудевший и согбенный от испытанных лишений, заговорил первым. Он пытался влить в свой голос бодрость. - Мы пришли, мы победили ужасную Серебряную пустыню! Теперь нам нужно только отыскать храм и исполнить свое унижение; и тогда мы, благословенные, вернемся в Эрзу Дамат! - Прекрасно, - проворчал Балч, - но где же найти этот храм? Справа и слева все тот же пустой берег! - Нужно довериться руководству Гилфига! - объявил Субукул. Он вырезал из куска дерева стрелу и коснулся ею священной ленты. Воззвал: - Гилфиг! О Гилфиг! Отведи нас к храму! Бросаю этот указатель! - И бросил стрелку высоко в воздух. Она упала острием на юг. - - Мы должны идти на юг! - провозгласил Гарстанг. - Храм на юге! Но Балч и другие отказались. - Ты разве не видишь, что мы до смерти устали? По моему мнению, Гилфигу следовало бы самому направить нас в храм, а не оставлять в неуверенности! - Гилфиг и так нас привел! - ответил Субукул. - Разве ты не видел направления стрелы? Балч сардонически рассмеялся. - Палка, которую бросаешь в воздух, указывает на юг с такой же легкостью, как на север. Субукул в ужасе отступил. - Ты богохульствуешь! - Вовсе нет. Я не уверен, что Гилфиг услышал твое обращение; а может, у него не было времени, чтобы действовать. Брось стрелу сто раз; если во всех случаях она покажет на юг, я тут же отправлюсь туда. - Хорошо, - сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север. Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел. - Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять. - Я не убежден, - сказал Балч. - И я. - И я. Гарстанг умоляюще поднял руки. - Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе - давайте теперь не ссориться! Балч и один из несогласных только пожали плечами. - Мы не пойдем слепо на юг. - Что же вы будете делать? Пойдете на север? Или вернетесь в Эрзу Дамат? - Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба! - Тогда идем на юг в поисках храма! Балч еще раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился. - Да будет так! Те, кто идет на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту! Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешептываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них. Одиннадцать вскочили на ноги. - Прощайте! - Куда вы идете? - спросил Гарстанг. - Неважно. Ищите свой храм, мы займемся своими делами. - И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни. Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни. - Такова воля Гилфига, - провозгласил Субукул. - Нам остается только найти храм и умереть. - Смелее! - сказал Гарстанг. - Не нужно предаваться отчаянию! - А что нам остается? Увидим ли мы вновь долину Фолгус? - Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом. С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок. Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок. В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещенные сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперед и назад. На променадах толпились веселые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шелковыми подушками, ее двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков. Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только темное ночное небо. Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок. На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом. День проходил, и пилигримы оставались в