Джек Вэнс. Последний замок 1 К вечеру, когда солнце наконец пробилось сквозь тяжелые, черные тучи, замок Джанейл был взят приступом, а все его обитатели уничтожены. Среди них до последнего момента не утихали споры о том, как встретить свою Судьбу, какое поведение следует считать достойным перед лицом смерти. Наиболее утонченные из джентльменов предпочли игнорировать неприятные обстоятельства и подчеркнуто невозмутимо предавались своим обычным занятиям. Горстка молодых офицеров с истерической храбростью приготовилась с оружием в руках встретить врага, остальные пассивно ждали своей участи, утешаясь тем, что искупят таким образом грехи рода человеческого. Смерть настигла всех без исключения, и каждый при этом выбрал свою: гордецы перелистывали старинные книги, обсуждали достоинства тончайших духов, ласкали любимых фанов. Они перешли в небытие, не придавая этому большого значения. Храбрейшие погибли в сражении, успев нанести противнику несколько ударов, чтобы затем самим быть изрубленными, застреленными или задавленными энергофурами. Раскаявшиеся ждали смерти на коленях, склонив покорные головы. Виновников событий, меков, они считали лишь орудием наказания. Итак, все они умерли: джентльмены, леди, фаны и пейзаны, дремавшие в стойлах. В живых остались только птицы-существа неизящные, даже грубоватые, равнодушные к понятию чести и озабоченные лишь собственной безопасностью. Когда поток меков хлынул через ограду, они покинули птичник, выкрикивая оскорбления хриплыми голосами, и потянулись на восток, к Хагедорну, последнему замку на земле. Меки появились месяца четыре назад. Их заметили в парке, окружавшем Джанейл, а прибыли они туда, по-видимому, сразу как закончилась резня на Морском острове. С балконов, прогулочных площадок, парапетов и валов леди и джентльмены, населявшие замок - общей численностью около двух тысяч - с интересом разглядывали бронзовотелых воинов. Диапазон чувств, которые они при этом испытывали, был весьма широк: от любопытства и легкого презрения до тревожных предчувствий и черной меланхолии. Трезво оценить обстановку не сумел никто - слишком утонченной была их культура, слишком привычным чувство безопасности и уверенность в несокрушимости стен замка. Реальной угрозе они смогли противопоставить лишь свой изысканный фатализм. Их собственные меки давно покинули замок, чтобы присоединиться к восставшим, в Джанейле оставались только птицы, фаны и пейзаны. Организовать из них какое-либо подобие обороны не представлялось возможным. Впрочем, пока в этом не было нужды. Джанейл считался неприступной крепостью. Стены высотой в две сотни футов строили из расплавленного скального камня, залитого в ячейки из стали. Солнечные батареи вырабатывали достаточно энергии, еда в случае необходимости так же, как сироп для птиц, пейзанов и фанов, синтезировалась из углекислого газа и водяных паров. Джанейл мог обеспечивать потребности обитателей сколь угодно долго, затруднения вызывала лишь поломка машин - не было меков для их ремонта. Положение было тревожным, но не отчаянным. В течение дня джентльмены развлекались тем, что стреляли с парапетов из энергоружей и охотничьих винтовок. Мишенью им служили меки. Когда зашло солнце, оставшиеся в живых меки подтянули энергофуры, землероев и начали возводить вал вокруг замка. Жители наблюдали за работой, не понимая конечной цели, пока высота вала не достигла пятидесяти футов. Тогда стал наконец проясняться зловещий замысел меков, и надменность осажденных сменилась тягостными предчувствиями. Джентльмены замка как один были эрудитами и полиглотами, но, к сожалению, специалиста в военном деле среди них не нашлось. Они попытались привести в боевое состояние лучевую пушку, используя в качестве физической силы группу пейзанов, но пушкой давно пользовались, металл разъела ржавчина, некоторые детали были повреждены. Запасные части можно бы найти на втором подуровне, в мастерских меков, но кто же сумеет разобраться в их номенклатуре? Уоррик Маденси Арбан предложил организовать поисковый отряд и прочесать склады, но от этого пришлось отказаться ввиду умственной ограниченности пейзанов. Таким образом, усилия по восстановлению пушки оказались тщетными. Благородные жители Джанейла с волнением следили, как изо дня в день все выше становится вал, опоясывающий замок наподобие вулканического кратера. Лето было на исходе, когда земляной гребень достиг парапета и грязь стала засыпать улицы и дворы. Было очевидно: еще немного и она погребет под собой весь замок. Именно тогда несколько юных офицеров в героическом порыве бросились вверх по насыпи в атаку, под дождем камней и стрел, которыми их осыпали меки. Некоторым из них удалось достигнуть гребня, где разразилась свирепая схватка. Она продолжалась всего минут пятнадцать, но земля успела стать бурой от крови. Несколько мгновений казалось даже, что смельчаки побеждают, но враг, перестроив ряды, набросился на них с удвоенной энергией, и скоро все было кончено. Отряды меков промаршировали вниз по насыпи, затопили бронзовой волной тел весь замок и с жестокой тщательностью, не спеша, истребили все живое вокруг. Джанейл, семь веков служивший пристанищем для галантных джентльменов и грациозных дам, был превращен в руины. Мек, помещенный в качестве музейного экспоната в витрину, представлял собой человекоподобное существо с планеты Этамин. Его кожа, ржаво-бронзового цвета, лоснилась, будто натертая воском. Шипы, торчавшие из затылка, были покрыты медно-хромовой пленкой, органы чувств располагались в специальных наростах на черепе, там, где у человека находятся уши. Лицо было морщинистым, как обнаженные мозги - не трудно испугаться, встретив такого "красавца" в темном коридоре подуровня. Рот мекам заменяла узкая вертикальная щель, под кожей плеч был приживлен мешок для сиропа. Его естественные органы пищеварения, предназначенные для выделения полезных веществ из болотной травы, полностью атрофировались. Как правило, меки обходились без одежды, если не считать рабочего фартука или пояса для инструментов, кожа их красиво блестела под солнцем. Таков был мек, - существо, во многом превосходящее человека благодаря способности принимать радиоволны. Многие крупные ученые, в том числе Д.Р.Джардин Утросветный и Салонсон из Туанга, считали меков покорными и флегматичными, но глубокомудрый Клагорн из замка Хагедорн придерживался иного мнения. Эмоции меков, доказывал он, нельзя сравнивать с человеческими, ибо природа их совершенно другого свойства. После долгих и тщательных исследований ему удалось выделить и описать около дюжины специфических эмоциональных состояний у испытуемых. Эти сведения опровергали широко распространенное мнение о скудости внутреннего мира меков. Несмотря на это, бунт оказался полной неожиданностью как для ученых, так и для остальных. "Почему?" - спрашивал себя каждый, - "как могли они, столь послушные и работящие, задумать и привести в исполнение этот ужасный план?" Самая разумная гипотеза был, одновременно, и самой простой: меки давно ненавидят людей, насильно изъявших их из естественной среды обитания. Но, возражали другие, это не объяснение, это проекция человеческого мышления на существо негуманоидного типа. Точно так же можно предположить, что они пылают благодарностью к землянам, вызволившим их из суровых условий Этамина. "Абсурдно приписывать полуживотным такие тонкие чувства!" - возражали первые. "Наше предположение ничуть не абсурднее вашего!" - парировали вторые. Как видите, научные споры по этому поводу зашли в тупик. 2 Замок Хагедорн, стоявший на вершине черной диоритовой скалы, являлся естественной доминантой, протянувшейся далеко к югу долины. Более величественный, чем Джанейл, он был защищен трехсотфутовой стеной, имевшей почти милю в поперечнике. Зубцы стен возвышались в девяти сотнях футов над долиной, башни и наблюдательные вышки уходили за облака. Две стороны скалы - восточная и западная - почти отвесно спускались в долину, на северном и южных склонах были устроены террасы, где росли виноград, персики и артишоки. В замок вела широкая дорога, спиралью обегавшая скалу и подходившая к центральной площади. На противоположной ее стороне находилась Большая ротонда. Справа и слева располагались жилые кварталы, они давали приют двадцати восьми семьям. На месте центральной площади стоял раньше старый замок, построенный в честь возвращения на Землю. Хагедорн Десятый разрушил его и, собрав целую армию пейзанов и меков, возвел новый. С этого времени начиналась родовая история Двадцати Восьми Семей, насчитывавшая уже пять веков. Под площадью помещались три уровня: на самом дне - стойла и ангары, потом - мастерские и жилища меков, и, наконец, - разнообразные склады: продовольственные, оружейные и пр. Ныне замком правил Хагедорн Двадцать Шестой по имени Клагорн Овервельский. Его избрание явилось сюрпризом для подданных, так как О.С.Чарли (а именно таково было его подлинное имя) ничем особенным не отличался. Многие джентльмены превосходили его элегантностью, обаянием, эрудицией. Он был хорошо сложен, имел овальное лицо с коротким, прямым носом и серыми глазами. Выражение лица было рассеянное или, как язвили недруги, "потустороннее". Но стоило ему слегка опустить веки и нахмурить густые, светлые брови, как лицо сразу становилось упрямым и жестоким. Должность эта хотя и не давала большой власти, делала его, тем не менее, очень влиятельным лицом. Многое зависело в замке от поведения джентльмена, носившего имя "Хагедорн", поэтому избрание его являлось важным событием. Здесь сталкивались интересы различных кланов. Кандидатов на эту должность обсуждали с безжалостной откровенностью, находя у каждого немало изъянов, и нередко во время выборов старые друзья становились заклятыми врагами, множились ряды недругов, рушились репутации. Выбор Чарли Овервельского был своеобразным компромиссом в споре нескольких кланов за обладание титулом. Оба джентльмена, которых обошел Чарли, были людьми в высшей степени порядочными и уважаемыми, но отличались крайними взглядами на принятый в замке образ жизни. Одним из них был многосторонне одаренный Гарр из семьи Замбелдов. Он обладал традиционным для хагедорнского джентльмена набором добродетелей: великолепно разбирался в достоинствах древних ароматических жидкостей, одевался с безукоризненным вкусом, умело прикалывая неизменную овервельскую бутоньерку (ни разу в жизни она не сползла у него набок). Беззаботность сочеталась в нем с безукоризненной честностью, речь блистала изысканными оборотами и изощренными аллюзиями. Остроумие было его характернейшей чертой, он мог часами цитировать выдающиеся литературные произведения. Кроме того, он в совершенстве владел игрой на девятиструнной лютне и участвовал поэтому в представлениях о Временах Древних Рыцарей. Разбирался он также и в антиквариате, рассуждал как знаток на темы истории древних времен. Его талант полководца не имел равных в Хагедорне, лишь Магдах из Делора мог бы, пожалуй, поспорить с ним. Что же касается недостатков, то их было совсем немного: педантичность, язвительность и резкость суждения, переходящая подчас в жестокость. Никто бы не назвал Гарра нерешительным, его личное мужество не вызывало и тени сомнения. Два года назад, когда отряд Бродяг вторгся в Люцерновую долину, убивая пейзанов и уводя скот, Гарр сформировал команду меков, погрузил их на дюжину энергофур и отправился в погоню. Настигнув кочевников у реки Дрен, он дал бой, во время котором проявил недюжинную смелость и упорство. Бой завершился разгромом Бродяг. Они бежали, бросив на поле боя двадцать семь трупов. Потери меков составляли всего лишь двадцать голов. Противником Гарра на выборах был старейшина семьи Клагорнов, человек весьма светский, искушенный в тонкостях закулисной жизни замка. Он тоже обладал глубокими познаниями, хотя и не такими разнообразными, как его соперник, Гарр. Интересовался он, в основном, меками, их психологией, языком и обычаями. Его рассуждения были не столь красивы, зато основательны. Речь отличалась простотой и ясностью. Он не держал фанов, в то время как четыре Воздушные Грации благородного Гарра служили лучшим украшением представлений из Времен Древних Рыцарей. Но главное, джентльмены эти резко отличались друг от друга взглядами на жизнь. Гарр был стойким традиционалистом, настоящим сыном своего времени, исповедующим, без каких-либо сомнений, все его догматы. Никогда не приходила к нему мысль о том, что следует как-то изменить условия, позволявшие жить в роскоши и безделье горстке избранных джентльменов. Клагорн же, напротив, нередко выражал свое недовольство общим стилем жизни в замке и бывал при этом так убедителен, что оппоненты отказывались слушать, чтобы не лишиться хорошего расположения духа. Но тайное недовольство витало в воздухе, и у Клагорна находилось немало сторонников. Когда же пришла пора подводить итоги выборов, обнаружилось, что ни тот, ни другой не сумели обеспечить себе большинства голосов. Пост в конце концов был отдан джентльмену, совершенно не готовому к такому обороту, несомненно, достойному, но лишенному выдающихся способностей, благородному, но не обладающему быстрым умом - одним словом, Чарли Клагорну, ныне новому Хагедорну. Шесть месяцев спустя, перед рассветом, меки замка Хагедорн покинули жилища и ушли, угнав в собой все энергофуры, забрав инструменты и электроприборы. То же самое происходило одновременно во всех восьми замках. Это был хорошо продуманные и блестяще выполненный замысел, Сначала этому никто не поверил, затем джентльмены пришли в негодование, которое, по зрелом размышлении, сменилось тревогой и мрачными прогнозами. Сам Хагедорн, предводители кланов и некоторые особо уважаемые джентльмены собрались на Совет в отведенном для особо важных заседаний зале. Они сидели за столом, покрытым красным бархатом, во главе - Хагедорн, слева - Ксантен и Иссет, Аури и Беандры - справа, и дальше все остальные, включая Бернала - выдающегося математика, Виаса - знатока истории и древностей, Гарра, Линуса и других. В течение десяти минут все сидели молча, собираясь с мыслями и выполняя особую процедуру психической аккомодации, называемую "интранс". Первым взял слово Хагедорн: - Наш замок внезапно лишился всех меков. Вряд ли стоит говорить, как это неудобно для всех нас. Это недоразумение должно быть устранено, чем быстрее, тем лучше. Думаю, с этим согласятся все присутствующие. - Он обвел взглядом сидящих за столом. Все выложили перед собой пластинки из кости, означавшие согласие. Все, кроме Клагорна. Но он не поставил ее на ребро, в знак протеста. Иссет, седоволосый и величественный, несмотря не преклонный возраст, веско произнес: - Не вижу причин откладывать карательную экспедицию. Конечно, пейзаны не слишком для этого годятся, но, поскольку другом выхода нет, мы должны их экипировать, вооружить и дать им хорошего командира. Гарр или Ксантен прекрасно справятся с этой ролью. Найти убежище меков нам помогут птицы. Отыскав, мы зададим негодным хорошую трепку и силой вернем обратно. Ксантен, самый молодой из предводителей - ему недавно исполнилось тридцать пять - и известный всем как сорвиголова, выразил сомнение: - Не думаю, что пейзаны сумеют одолеть меков, как бы хорошо они не были вооружены. Он был, к сожалению, прав. Пейзаны, маленькие андроморфы, были по природе своей непригодны к насилию. Суровое молчание воцарилось за столом. Первым его нарушил Гарр: - Эти мерзавцы похитили наши энергофуры, иначе бы я не устоял перед соблазном догнать их и хлыстом вернуть домой. - Не могу понять, - размышлял вслух Хагедорн, - где меки собираются брать питательный сироп. Конечно, они взяли с собой сколько могли, но ведь любой запас рано или поздно иссякнет, и им грозит голодная смерть. Скажите, Клагорн, смогут они снова вернуться к естественной пище - кажется, это была болотная грязь? - Нет, - отвечал тот, - пищеварительные органы взрослых особей безнадежно атрофированы, выживут в этому случае только детеныши. Следует напомнить читателю, что перед ним - только документальный перевод, не сохранивший всей яркости и выразительности языка оригинала. Многие из слов не имеют сегодня эквивалентов. Например, "скиркловать", что означает совершать беспорядочное бегство, сопровождаемое подергиванием и трепетанием. "Волить" - шутки ради, без больших усилий, перекраивать материю (в философском значении слова) на молекулярном уровне. В переносном смысле - обладать неограниченными возможностями, преодолевать без труда любые препятствия. "Радельбоги" - полуразумные обитатели Этамина-6, завезенные на Землю и обученные исполнять обязанности садовников и строителей. Впоследствии с позором возвращены на родину из-за некоторых отвратительных привычек, от которых они не желали избавляться. Реплика Гарра в оригинале звучала так: "Если бы имелись в наличии энергофуры, я бы волил погоню с хлыстом в руках и заскиркловал бы этих радельбогов домой!" - Этого я и опасался. - Чтобы скрыть растерянность, Хагедорн хмуро уставился на свои сцепленные пальцы. Одетый в голубую одежду клана Беандров джентльмен показался в дверях и, остановившись, отсалютовал присутствующим правой рукой. Хагедорн поднялся ему навстречу из-за стола. - Проходи, благородный Робарт, расскажи, какие новости. - Салют обозначал вестника. - Получено сообщение из Безмятежного. Их атаковали меки. Они подожгли постройки и истребили жителей. Радиосвязь прервалась минуту назад. Люди за столом засуетились, многие вскочили с мест. - Истребили? - прохрипел Клагорн. - Без сомнений. Безмятежного больше не существует. Клагорн сел и молча уставился в пространство. Все вокруг обсуждали жуткую новость, слышались крики ярости. Хагедорн призвал Совет к порядку. - Несомненно, положение крайне опасное. Возможно, это один из самых тяжелых моментов нашей истории. Должен признаться, что не могу пока предложить ничего конкретного. - А как остальные замки? Надеюсь, они в безопасности? - спросил Овернел. Хагедорн повернулся к Робарту: - Будьте добры, свяжитесь по радио с остальными замками и выясните их положение. - Другие замки укреплены не лучше Безмятежного - Делора, Морской остров. Особенно уязвим Маравал. Тут заговорил Клагорн: - Леди и джентльмены из этих замков должны укрыться у нас или в Джанейле, пока бунт не будет подавлен. Остальные посмотрели на него с удивлением, а Гарр язвительно поинтересовался: - Представляете ли вы себе благородных жителей замков, бегущих в страхе от невежественных и тупоумных слуг? - Вполне, ибо иначе они погибнут, - вежливо отвечал Клагорн. Джентльмен позднего периода средних столетий, Клагорн был коренаст, силен, в волосах пробивалась седина, а в глазах его светилась большая внутренняя сила. - Не спорю, бегство наносит некоторый ущерб достоинству, - продолжал он. - И если благородный Гарр может предложить нам лучший способ спасения, я буду рад поучиться. Боюсь, это небесполезная трата времени, случай воспользоваться им скоро представится. Прежде чем Гарр успел что-либо ответить, вмешался Хагедорн: - Давайте не будем отклоняться в сторону. Сознаюсь, я не представляю, чем все это может кончиться. Меки, оказывается, способны убивать. Как после такого мы сможем пустить их в наши дома? Но без них нам придется туго, до тех пор, пока мы не подготовим новых механиков. - Корабли! - воскликнул вдруг Ксантен. - Нужно заняться ими немедленно. - Что это значит? - спросил Беандри, джентльмен с лицом, как бы высеченным из камня. - Что вы понимаете под словом "заняться"? - Их нужно спасать от меков, что же еще?! Только они связывают нас с обитаемыми Мирами. Если меки задумали нас истребить, то в первую очередь они разрушат корабли. - Может быть, вы лично отправитесь с отрядом пейзан к ангарам и возьмете корабли под надежный контроль? - презрительно поинтересовался Гарр. - А как вы представляете себе сражение при поддержке пейзан? Разумнее будет, если я проберусь к ангарам и разведаю обстановку. А тем временем вы и другие джентльмены, имеющие военный опыт, попробуют организовать пейзанскую милицию. - Я бы предпочел подождать до полного выяснения обстановки, чтобы использовать свои знания с максимальной пользой, - ответил Гарр. - Если же вы считаете для себя приемлемым подглядывать за меками, то, ради Бога, действуйте, не смущайтесь! Оба джентльмена скрестили пылающие взгляды. Год назад их вражда едва не завершилась дуэлью. Ксантен, высокий, гибкий, утонченного склада, был наделен разнообразными способностями, но чересчур легкомыслен для идеального джентльмена. Традиционалисты считали его непоследовательным и безвольным - не лучшие качества для предводителя клана. Ответ Ксантена был безукоризненно вежлив: - Буду рад выполнить то, что необходимо. Поскольку медлить нельзя, я покину вас сейчас же. Надеюсь вернуться завтра и доставить нужные сведения. Он отвесил церемонный поклон Хагедорну, отсалютовал Совету и вышел. 3 В первую очередь Ксантен направился в жилище Семьи Эследанов, где занимал покои на восемнадцатом уровне. Четыре комнаты были меблированы в стиле Пятой династии, названном так в соответствии с эпохой в истории Обитаемых Миров Альтаира, откуда человек вернулся на Землю. Араминта, спутница жизни Ксантена, благородная леди из семьи Онвейнов, отправилась куда-то по делам, что вполне устраивало Ксантена. Иначе она просто замучила бы его глупыми вопросами. Араминта не верила ему ни на йоту, всегда и во всем подозревая любовные интриги. Честно говоря, он уже подустал, да и она не пылала к нему страстью - звание супруги Ксантена не способствовало ее успеху в обществе в той мере, как она рассчитывала. У Араминты была дочь от прежнего спутника, и, если бы появился ребенок, он был бы приписан Ксантену, после чего тот лишался права иметь еще детей. Численность населения в Хагедорне строго контролировалась. Каждому джентльмену и каждой леди разрешалось иметь только одного ребенка. Если же это правило нарушалось, то ребенка отдавали кому-нибудь из бездетных жителей, согласных принять его, или вверяли заботе Искупающих. Ксантен сбросил желтое одеяние, в котором был на Совете, и с помощью слуги-пейзана облачился в охотничьи брюки с кантом, черную куртку и черные сапоги. В сумку он сложил оружие: спиронож и лучевой пистолет. Покидая свое жилище, он вызвал лифт и спустился на первый уровень, в ружейную. Раньше его встретил бы здесь мек-служитель, теперь же Ксантен был вынужден, сдерживая отвращение, сам зайти за прилавок и начать рыться в ящиках. Меки забрали с собой почти все: спортивные винтовки, пулестрелы, энергоружья. Ему удалось разыскать стальной хлыст-пращу, пару запасных батарей для пистолета и несколько зажигательный гранат. Кроме того, он запасся мощным монокуляром. Вернувшись в лифту, он поднялся наверх, размышляя по дороге о тяжелых временах, которые наступят, когда подъемник выйдет из строя. Но, представив в какую ярость придут традиционалисты вроде Беандри, усмехнулся. Нет, настоящие события еще впереди! Выйдя из лифта на верхнем уровне, он пересек стенной парапет и вошел в радиорубку. Обычно здесь сидели три мека-оператора, соединенные шипами с аппаратурой, и записывали сообщения. Но сейчас перед аппаратом стоял только Робарт, лицо которого кривилось от презрения к столь низкому занятию. - Есть новости, - поинтересовался Ксантен. Робарт невесело усмехнулся: - Мой собеседник из другого замка справляется с этим устройством не лучше меня. Периодически я слышу какой-то шум и голоса. Кажется, меки начали штурм Делоры. В рубку вошел Клагорн. - Верно ли я расслышал? Неужели замок Делоры пал? - Пока еще нет, но вряд ли долго продержится. Стены его - одна живописная видимость. - Ситуация чертовски трудная, - пробормотал Ксантен. - Не понимаю, как разумные существа могут быть так жестоки. Мы ничего о них не знали, и это после столетий совместной жизни! - Тут он понял, что допустил бестактность: Клагорн большую часть жизни посвятил изучению меков. - Ситуация не новая, - кротко заметил ученый. - Подобное не раз случалось в истории человечества. Удивленный тем, что Клагорн, говоря о меках, обратился к истории людей, Ксантен спросил: - Но ведь вы раньше не наблюдали агрессивности в их поведении? - Нет, даже не подозревал этого. Клагорн чувствует себя уязвленным, подумал Ксантен, но его можно понять. Программа Клагорна, выдвинутая им на выборах, была довольно сложной, Ксантен мало что в ней разобрал, но одно было ясно: бунт меков выбил у него почву из-под ног, что вызвало злорадный смех Гарра, еще более укрепляющегося в своих традиционалистических настроениях. - Та жизнь, что мы вели, не могла длиться вечно, нечто подобное должно было случиться рано или поздно, - сухо заметил Клагорн. - Наверное, это так, - сказал Ксантен, желая его успокоить. - Что теперь поделаешь. И, кто знает, может пейзаны уже задумали отравить нашу пищу... Но я должен идти. - Он попрощался с Клагорном и Робартом и вышел. По узкой винтовой лестнице он взобрался наверх, в птичник. Здесь царил ужасающий беспорядок. Птицы проводили время в постоянных ссорах, а развлекались они, в основном, игрой в кворлы - разновидность шахмат с неподвластной людскому уму логикой. В замке Хагедорн содержалось около сотни птиц. Прислуживали им многострадальные пейзаны, которых птицы всячески третировали. Существа они были болтливые, невоспитанные и с врожденной тягой ко всему яркому и безвкусному. Дисциплины не признавали вовсе. Ксантена встретил хор хриплых возгласов: "Кому-то захотелось на нас прокатиться, вот еще морока! А почему бы двуногим не отрастить собственные крылья? Друг, не доверяйся этим птицам. Они поднимутся повыше и заставят тебя полетать самому!" - Тихо! - приказал Ксантен. - Мне нужна шестерка быстрых и сильных птиц для важного задания. Кто возьмется? - Он спрашивает, кто возьмется! Ах, роз, роз, роз! Да уж неделю никто не разминался! Мы ему сейчас покажем "тихо"! - А ну, пошли! Ты, ты, вот ты с хитрым глазом, и ты, взъерошенный, и ты с зеленым гребнем. Всем к корзине! Выбранные птицы с ворчанием и стонами позволили пейзанам наполнить их мешки питательным сиропом. Затем они, хлопая крыльями, собрались вокруг Ксантена, сидевшего внутри корзины на плетенном стуле. - Ваша задача - добраться к ангарам кораблей в Винцене. Лететь следует безмолвно, внизу враг. Мы должны выяснить, не угрожает ли опасность кораблям. Каждая из птиц ухватилась за прикрепленный к специальной раме канат и резким толчком они взмыли в небо, переругиваясь, пока наконец не вошли в ритм полета. После этого птицы притихли и летели молча, уносясь на юг со скоростью пятидесяти миль в час. День клонился к вечеру. Древняя земля, место стольких побед и поражений, покрылась длинными, черными тенями. Глядя вниз, Ксантен подумал, что хотя предки его обосновались здесь семь веков назад, прародина все еще кажется ему чужой. В этом не было ничего удивительного. После войны Звезд Земля была покинута людьми на три тысячи лет. Здесь оставалась лишь горстка сумасшедших, переживших катастрофу и давших начало полудиким кочевым Бродягам. Семь столетий тому назад несколько богатых лордов с Альтаира, отчасти из политических соображений, но, в основном, потакая своему капризу, решили вернуться на Землю. Так появились девять резиденций, где жили благородные леди и джентльмены, а также прислуга из специализированных андроморфов. Они пролетали над местностью, где какой-то любитель истории занялся раскопками. С высоты полета была видна белокаменная площадь с разрушенной статуей в центре. Этот вид навел Ксантена на размышления о вечном. Ему представилась вновь заселенная Земля, нивы, вспаханные и засеянные человеком, разбросанные и тут и там маленькие, уютные жилища. Но мысли его вскоре переключились на более животрепещущее - на восстание меков, разом оборвавшее привычную жизнь. Клагорн был сторонником той точки зрения, что никакое сообщество не пребывает долгое время в неизменности. И чем оно сложнее устроено, тем больше склонно к переменам. Семь веков искусственно поддерживаемой, вычурной и многослойной жизни в замках следовало считать просто подарком судьбы. Если же согласиться с тем, что перемены неизбежны, то благородные жители должны быть готовы взять процесс под контроль. Эта теория подверглась яростным нападкам традиционалистов. Они обвиняли Клагорна в предвзятом толковании истории и в доказательство своей правоты приводили те же семь веков стабильного существования замков. Вполне достаточный срок, чтобы считать систему жизнеспособной. Ксантен в разное время придерживался то одной, то другой точки зрения. Вообще его не слишком волновали научные теории, но факт принадлежности Гарра к традиционалистам делал сторонников Клагорна более привлекательными в его глазах. Кроме того, время подтвердило правоту Клагорна. Пора перемен пришла, жестоко перевернув привычный ход вещей. Кое-что, правда, оставалось непонятным. Почему меки выбрали для восстания именно это время? Условия их жизни оставались неизменными на протяжении пяти веков, и, однако, раньше они не высказывали неудовольствия. Точнее сказать, они не выказывали никаких чувств, и никто не интересовался, есть ли они у мехов, никто, кроме Клагорна. Птицы несколько изменили направление полета, обходя Валаратские горы, где лежал в руинах огромный город, чье название кануло в лету. Внизу под ними проплывала Люцерновая долина, некогда цветущая и плодородная. Если присмотреться, можно было различить очертания бывших полей и ферм. Впереди показались ангары. Там хранились в рабочем состоянии четыре космических корабля - общее достояние Хагедорна, Джанейла, Туанга Утросветного и Маравала. Пользоваться ими еще не приходилось. Садилось солнце, оранжевые блики сверкали на металлических стенах. Ксантен приказал: - Опускайтесь вон там, за деревьями. Лететь низко, нас никто не должен видеть. Птицы плавно заскользили вниз, вытянув длинные шеи. Ксантен приготовился к толчку - обычно птицы не утруждали себя мягкой посадкой, когда несли джентльмена. Если же они везли груз, в сохранности которого были заинтересованы, то земли касались с легкостью бабочки, садящейся на цветок. Ксантен, умело славировав, сохранил равновесие. Не удалось птицам полюбоваться катящимся кувырком джентльменом. - У вас есть еда, - сказал он им, - не шумите, не ссорьтесь, отдыхайте. Если я не вернусь к завтрашнему вечеру, летите в замок и скажите, что я убит. - Будь спокоен! - загалдели разом птицы. - Ждем, хоть целую вечность! В случае опасности - дай знать. Ах, роз, роз, роз! - мы страшны в гневе! - Если бы так оно и было, - вздохнул Ксантен, - да все знают, вы - отъявленные трусы. Ладно, спасибо на добром слове. Самое главное - не поднимайте шума. Мне совсем не улыбается быть схваченным из-за вашей болтовни. - Какая несправедливость! Мы всегда ведем себя тише воды, ниже травы! - Отлично! И Ксантен поспешил прочь, чтобы не слышать следующего залпа уверений в преданности. 4 Миновав небольшой лесок, он увидел луг, на противоположном конце которого, ярдах в ста от Ксантена, поблескивала металлическая стена первого из ангаров. Он задумался: что же делать дальше? Необходимо было учесть многие факторы. Во-первых, здешние меки могут не знать о восстании - металлические стены экранируют радиоволны. Хотя вряд ли, если принять во внимание тщательную подготовку бунта. Во-вторых, меки обычно действовали как единый организм, и, значит, бдительность отдельно взятой особи была ослаблена. В-третьих же, если меки ждут незванных гостей, то они наверняка возьмут под наблюдение именно этот путь, как самый удобный. Ксантен выждал еще десять минут, чтобы солнце, если кто-нибудь из меков следит за подступами к ангару, опустившись ниже, ослепило наблюдателя. По прошествии назначенного срока он вздохнул, поправил мешок с оружием и, приготовившись, если что, пустить оружие в ход, зашагал вперед. Пробираться ползком ему не позволило хорошее воспитание. Ксантен беспрепятственно подошел к стене ближайшего ангара. Солнце еще не закатилось, и перед ним скользила его собственная, длинная тень. Он прижался ухом к стене ангара, но ничего не услышал. Тогда он дошел до угла и осторожно выглянул - нигде ни души. Что ж, тем лучше, теперь - к дверям. Он отыскал административное помещение и смело толкнул дверь. Комната оказалась пуста. Отполированные до блеска столы не покрывала пыль. Панели компьютеров и информационных устройств - черная эмаль, стекло, белые и красные переключатели - все казалось установленным только вчера. Ксантен подошел к большому окну, выходившему в зал. Все пространство занимала черная громада космического корабля. Меков не было. На полу, разложенные аккуратными стопками, лежали части механизмов, в корпусе зияли отверстия панелей, указывая места отсоединений. Несомненно, корабль выведен из строя. Некоторые ученые в разных замках занимались теоретической стороной пространственно-временных переходов. Розенхокс из Маравала даже вывел несколько уравнений, которые, будучи примененными на практике, позволяли избежать опасного Гамус-эффекта. Но ни один джентльмен, даже если он и унизится до того, чтобы коснуться рукой инструмента, не в состоянии собрать заново, установить и настроить сваленные в кучу на полу приборы и механизмы. Когда же меки успели сотворить это черное дело? Теперь уже не определить. Он проверил один за другим остальные ангары - картина повторялась. Лишь подойдя к четвертому он расслышал слабые звуки, доносившиеся изнутри. Сквозь окно администраторской он увидел работающих меков. Как всегда они поражали экономностью движений и отсутствием какого-либо производственного шума. Ксантен пришел в ярость, видя, как хладнокровно уничтожается его имущество. Он ворвался в ангар и, хлопнув себя по бедру, сурово произнес: - Немедленно приведите механизмы в порядок! Как вы посмели нанести ущерб собственности людей! Меки повернули к нему свои жуткие лица, рассматривая Ксантена черными горошинами линз-наростов по обе стороны головы. - Как?! - проревел Ксантен. - Вы еще раздумываете? - Он извлек припасенный заранее сталохлыст, обычно используемый как символ власти, и щелкнул им об пол. - Слушаться меня! Ваше смехотворное восстание закончено! Но меки не двинулись с места. Ни проронив ни звука, они стремительно обменивались мыслями и вырабатывали коллективное решение. Ксантен двинулся на меков, нанося безжалостные удары по их единственному уязвимому месту - липкому, бугристому "лицу". - По местам! - гремел он. - Хорошенькие ремонтники! Вместо того, чтоб чинить, все переломали! А ну, за работу! Издавая свои обычные тихие вздохи, которые могли означать все, что угодно, меки расступились, и Ксантен увидел еще одного, стоявшего на ведущем в открытый люк корабля трапе. Он был крупнее остальных - таких Ксантену встречать еще не приходилось - и в руке держал пулестрел, направляя его прямо в голову Ксантена. Взмахом хлыста тот вовремя осадил прыгнувшего на него с ножом мека и, не целясь, выстрелил в стоящего на трапе. К счастью, он не промахнулся. Ответная пуля просвистела лишь в дюйме от его головы. Остальные меки перешли в атаку. Прислонившись спиной к металлической обшивке корабля, Ксантен расстреливал их по мере приближения, уклоняясь от летящих в него кусков металла или перехватывая в воздухе и посылая обратно метательный нож. Меки отхлынули. Видимо, они решили переменить тактику. Выходов у них два: добыть оружие или запереть его в ангаре. Оставаться в зале было бессмысленно. Хлыстом он расчистил себе дорогу в администраторскую. Под градом металла, колотящего в обзорное окно, он не спеша пересек помещение и вышел в надвинувшуюся ночь. Поднималась большая желтая луна, своим шафранным сиянием напоминавшая старинную тусклую лампу. Глаза меков не были приспособлены к темноте, и Ксантен решил подождать их у входа. Пустившиеся было за ним в погоню меки, выйдя на улицу, падали навзничь с отрубленными головами. Меки отступили обратно в ангар. Вытирая клинок, Ксантен пошел прочь, глядя прямо перед собой. Вдруг неожиданная мысль заставила его остановиться. Тот мек, с пулестрелом, он был крупнее других, более темной окраски, но самое важное - в нем чувствовалась необычная для мека уверенность в себе, почти властность, как бы странно это ни звучало. Но, с другой стороны, кто-то ведь составил план восстания, у кого-то из них родилась эта дикая мысль! Пожалуй, стоит продолжить разведку, хотя он уже узнал, что хотел. Ксантен вновь направился через посадочную площадку к гаражам. Морщась от стыда, он еще раз напомнил себе об осторожности. Да, хорошие настали времена, если благородный джентльмен вынужден опасаться - подумать только! - каких-то меков. Он спрятался за гаражами, где дремало около полудюжины энергофур. Энергофуры, так же, как и меки, были родом с планеты Этамин. В естественном состоянии эти болотные жители представляли собой массивные, прямоугольные куски плоти. Их заключали в прямоугольную раму, защищали от солнца, насекомых и грызунов синтетическими кожами, приживляли резервуары для питательного сиропа и вводили проводники в двигательные центры очень примитивного мозга. Мышцы соединялись с рычагами шатунов, приводивших в движение роторы и колеса шасси. Энергофуры были очень экономичным, легко управляемым и долгоживущим видом транспорта. Использовали их, в основном, для перевозки грузов, земляных работ и пр. Ксантен осмотрел погруженные в сон энергофуры. Все они были одного типа - металлическая рама на колесах, впереди прикреплен землеройный нож. Где-то рядом должен быть запас сиропа. Он обнаружил небольшой бункер, где находилось несколько контейнеров. Ксантен погрузил с дюжину на ближайший экипаж, а все остальные проткнул ножом, залив весь пол липкой жидкостью. Меки питались сиропом несколько другого состава, их запас, видимо, хранится в другом месте, скорее всего, в жилых бараках. Ксантен взобрался на энергофуру, повернул ключ на "активность", толкнул кнопку "Движение" и надавил рычаг реверса. Энергофура дернулась назад. Ксантен затормозил, развернул экипаж по направлению к баракам. То же самое он проделал с остальными тремя, а затем привел их в движение. Энергофуры покатились вперед. Землеройные ножи пробили металл барачной стены, крыша задрожала и осела, а фуры продолжали движение, сокрушая все на своем пути. Окинув взглядом результаты работы, Ксантен удовлетворенно хмыкнул и вернулся к фуре, которую оставил для себя. Взобравшись на сидение, он немного подождал. Из бараков никто не вышел, все меки были заняты в ангаре демонтажом. Запас питательного сиропа уничтожен, многие из них погибнут от голода. Вдруг от ангара отделилась одинокая фигура. Мек! Его, наверное, привлек шум в гараже. Ксантен сжался на сидении и, как только мек миновал энергофуру, оплел его шею хлыстом и потянул - мек рухнул на землю. Не мешкая,