нцесса. - Так что теперь вы станете его невестой. Алюз Ифигения смотрела на показавшийся впереди Каррай с печалью и раскаянием во взгляде, как будто с ним у нее были связаны какие-то сладостные, но теперь уже горькие воспоминания. - Нет. Я уже больше не ребенок. Все теперь стало не таким простым, как прежде. Раньше были в моей жизни Сион Трамбле и Кокор Хеккус. Сион Трамбле - воин до мозга костей и в битвах столь же безжалостен, как и всякий другой. Но для народа Вадруса он старается быть воплощением справедливости. А вот Кокор Хеккус, разумеется, воплощение зла. Раньше я остановила бы свой выбор на Сионе Трамбле. Теперь я не желаю ни одного, ни другого. Слишком много волнующих переживаний довелось мне испытать... Действительно, - задумчиво произнесла девушка, - я, пожалуй, даже слишком уж много узнала с тех пор, как покинула Фамбер, и потеряла свою юность. Герсен резко повернулся, - краем глаза он уловил перемену в настроении их узника. - Что вам могло показаться в этом такого забавного? - Я вспоминаю точно такое же разочарование собственной юности, - произнес Франц Падербуш. - У вас нет желания рассказать об этом поподробнее? - Нет. Просто к слову пришлось. - Вы давно служите Кокору Хеккусу? - Всю свою жизнь. Он - правитель Миска, и, следовательно, мой сюзерен. - Может быть, вы сможете рассказать нам что-нибудь о его намерениях? - Боюсь, что не смогу. Если у него даже и есть определенные планы - по-моему, их у него не так уж много, - то он все равно держит их при себе. Он - человек замечательный, необыкновенный. Могу себе представить, какое негодование у него вызовет потеря форта. Герсен рассмеялся. - Гораздо меньшее, чем другие неприятности, которые я ему причинил. Как, например, в Скузе, где я сорвал его сделку с Даниэлем Трембатом. Или в Обменном Пункте, когда я украл у него из-под носа принцессу, расплатившись с ним пустыми бумажками. - Рассказывая обо всем, Герсен внимательно следил за глазами Падербуша. Неужели ему это только почудилось. Или зрачки Падербуша в самом деле чуть расширились? Подобная неуверенность была нестерпимой, особенно когда это казалось таким бессмысленным и беспочвенным. Билли Уиндл, Зеуман Отуал, Франц Падербуш - ни один из них не был похож на другого. Общим у них был только тип телосложения и нечто такое, что вообще с трудом подавалось определению и что можно было подвести только под такое расплывчатое понятие, как стиль. Ни один из них, по словам Алюз Ифигении, не мог быть Кокором Хеккусом... Форт соскользнул с гор, пронесся мимо мест, изобиловавших фруктовыми садами и виноградниками, а затем - мимо роскошных лугов, где на каждом шагу попадались родники и повсюду виднелись деревни и хутора, и наконец вышел к распаханным полям, простиравшимся до самого Каррая - города, резко отличающегося от Аглабата. Вместо мрачных коричневых стен здесь пролегали широкие проспекты и мраморные колоннады, вдоль которых располагались в тени высоких деревьев особняки и даже настоящие дворцы в глубине тщательно распланированных парков, великолепием ничуть не уступающие любым из дворцов на Земле. Если и были здесь трущобы или лачуги, то располагались как можно дальше от центральных улиц. У самого входа в город огромную мраморную арку венчал шар из горного хрусталя. Здесь же размещался наряд стражников в мундирах, преобладающими цветами которых были пурпурный и зеленый. При приближении форта командир наряда истошно прокричал приказания. Стражники строем выдвинулись вперед, бледные, но непоколебимые в своей решительности, выставили копья и стали ждать гибели. Герсен остановил форт в пятидесяти метрах от ворот, открыл люк и спрыгнул на землю. Стражники так и обмерли в изумлении. Затем из форта вышла Алюз Ифигения. Командир, похоже узнал ее, несмотря на далеко не лучший внешний вид. - Неужели из нутра дназда вышла сама принцесса Ифигения Драззанская. - Пусть вас не обманывает внешность зверя, - сказала Алюз Ифигения. - Это механическая игрушка Кокора Хеккуса, которую мы отобрали у него. Где Лорд Сион Трамбле? В своей резиденции? - Нет, принцесса. Он отбыл на север, зато только что в Каррай прибыл его канцлер и находится поблизости отсюда. Сейчас я пошлю за ним. Вскоре появился высокий седобородый аристократ в камзоле из черного бархата с пурпурным отливом. Он торжественно вышел вперед и учтиво склонил голову. У Алюз Ифигении отлегло от сердца, когда она поздоровалась с ним - наконец-то рядом с ней был кто-то, на кого можно было всецело положиться. Она представила аристократа Герсену: - Барон Эндель Тобальт. Затем она справилась о местонахождении Сиона Трамбле, на что Барон не без иронии в голосе ответил, что Сион Трамбле выступил в поход против гроднедзов, пиратов Северного Моря. Его возвращение ожидается в не столь уж отдаленном будущем. А пока что принцесса может располагаться в городе, как у себя дома. Таково желание Сиона Трамбле. Алюз Ифигения повернулась к Герсену с дотоле неведомым ему изяществом и сияющим от счастья лицом: - Я не в состоянии должным образом вознаградить вас за все то, что вы для меня сделали, да и не попытаюсь этого сделать - ведь, насколько я полагаю, вы все это не расцениваете в качестве каких-либо заслуг передо мной. Тем не менее, я предлагаю вам все то гостеприимство, которым сейчас располагаю. Каким бы ни было ваше желание, вам нужно только упомянуть о нем. Герсен ответил, что служить ей для него было одно удовольствие. Любые обязательства с ее стороны она уже более, чем выполнила, указав ему дорогу на Фамбер. - И все же я позволю себе воспользоваться преимуществами вашего предложения. Я хочу, чтобы Падербуш был заточен в таком месте, откуда он гарантированно не смог бы сбежать до тех пор, пока я не решу, как с ним поступить. - Мы разместимся в Парадном Дворце. В его потайных подвалах найдется вполне подходящая для этой цели темница. Она сказала несколько слов начальнику стражи, и несчастного Падербуша тотчас же увели. Вернувшись в форт, Герсен отсоединил часть кабелей и блоков управления, приведя тем самым механизм форта в состояние, непригодное для каких-либо манипуляций. Тем временем появился экипаж, богато украшенное высокое сооружение на золотых колесах. Герсен присоединился к Алюз Ифигении и барону Тобальту, уже разместившимся в переднем отделении. С ощущением вины за свою перепачканную одежду сел он на мягкий красный бархат и белый мех. Экипаж выехал на проспект. Мужчины в роскошных одеждах и высоких остроконечных шляпах и женщины в белых длинных платьях со множеством оборок поворачивали в его сторону головы, чтобы лишний раз насладиться зрелищем выезда своего сюзерена. Впереди показался Парадный Дворец Сиона Трамбле, квадратное здание в глубине огромного парка, архитектура которого, подобно архитектуре других дворцов Каррая, была одновременно вычурной и подкупающе бесхитростной: по периметру дворца возвышались шесть стройных башен, вокруг которых вились спиральные лестницы, центральный купол состоял из стеклянных пятиугольников в ячейках бронзовой паутины, балюстрады террас вокруг дворца представляли из себя ровные ряды нимф. Экипаж остановился у мраморной рампы. Здесь его поджидал необычайно высокий и столь же необычайно худой старик в черных и серых одеждах. В руках он держал жезл с эллипсоидальным изумрудом на конце - по-видимому, отличительным знаком той государственной службы, которую он возглавлял. Алюз Ифигению он поприветствовал со сдержанной почтительностью. Барон Тобальт представил его Герсену. - Атер Кэймон, мажордом Парадного Дворца. Мажордом поклонился, в то же самое время скользя критическим взглядом по замызганным одеждам Герсена, затем чуть взмахнул жезлом. Возникшие как из-под земли ливрейные лакеи повели Алюз Ифигению и Герсена во дворец. Они пересекли вытянутый приемный зал, вдоль всей длины которого с потолка свешивались хрустальные люстры, а пол был устлан ковром с бледно-лиловыми, красными и светло-салатными узорами. В круглом вестибюле они разлучились, пройдя каждый в свой боковой коридор. Герсена завели в апартаменты, состоящие из целого ряда комнат и выходящие в огороженный сад, в центре которого деревья в цвету окружали фонтан. После трудностей и невзгод путешествия такая неожиданная роскошь казалась нереальной. Герсен вымылся в бассейне с теплой водой, после чего появился цирюльник, чтобы побрить его. Камердинер извлек из гардероба свежую одежду: свободные темно-зеленые штаны, зауженные у лодыжек, темно-синюю рубаху с белой вышивкой, зеленые кожаные чувяки с причудливо изогнутыми носками, головной убор, очень напоминающий островерхий шутовской колпак, который здесь, казалось, был весьма существенной частью наряда мужчин. На столе в саду его уже дожидались фрукты, пирожные и вина. Герсен поел, отведал вина и тут же задумался - с чего бы это Сиону Трамбле расставаться с таким окружением для участия в операциях против пиратов и вообще менять роскошь столицы на тяготы и опасности, с которыми сопряжены многочисленные военные авантюры, которым он, по словам Алюз Ифигении, счастлив предаваться? Герсен покинул отведенные ему апартаменты и стал бродить по дворцу, повсюду обнаруживая обстановку, ковры, портьеры и обои изысканнейшей выделки. Предметы самых различных стилей доставляются сюда, очевидно, со всех концов Фамбера. В гостиной он застал барона Тобальта, который поприветствовал его с холодной учтивостью. После некоторого размышления он справился у Герсена о характере мира за пределами Фамбера, "...откуда, насколько я полагаю, вы прибыли". Герсен не стал этого отрицать. Рассказал об Ойкумене, о различных планетах, входящих в ее состав, и существующих на них порядках, о Глуши и творящихся в ней безобразиях, о планете Земля, откуда расселилось по всей Галактике человечество. Заговорил о Фамбере и о той легенде, которою он стал, на что барон ответил, что остальное человечество - не более, чем миф для жителей Фамбера. - Наверное, можно не сомневаться в том, что вы намерены вернуться в привычную для вас среду? - не без грусти в голосе спросил он. - Всему свое время, - осторожно ответил Герсен. - И тогда вы всем объясните, что Фамбер вовсе никакой не миф? - Я еще не задумывался над этим, - сказал Герсен. - А как вы сами настроены? Наверное, предпочитаете изоляцию. Тобальт покачал головой. - Я очень благодарен судьбе за то, что не мне принимать подобное решение. До самого сегодняшнего дня только один-единственный человек утверждал, что он побывал в звездных мирах - Кокор Хеккус, однако он повсюду разоблачен как хормагаунт - человек без души, которому никак нельзя доверять. - Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом? - Только на поле битвы. Герсен воздержался от того, чтобы спросить у барона, не замечал ли он сходства между ним и Падербушем. Думая о Падербуше, ныне заточенном в подземелье, он испытывал угрызения совести: если он не Кокор Хеккус, то единственным предосудительным поступком с его стороны было только участие в контратаке против тадоскоев. Герсен дал знак одному из лакеев. - Отведите меня в темницу, где содержится узник. - Одну секундочку, сэр Рыцарь, я поставлю в известность об этом мажордома. Только у него хранятся ключи от темницы. Вскоре появился мажордом, задумался над просьбой Герсена, а затем с очень недовольным видом - так, во всяком случае, показалось Герсену - провел Герсена к массивной резной деревянной двери, отпер ее, затем отпер и открывшуюся вслед за первой другую дверь, железную, которая вела к лестнице с каменными ступенями. Единственный ее пролет спускался далеко вглубь и заканчивался в подвале, вымощенном гранитными плитами, свет в который проникал только через узкие щели, каким-то образом сообщавшиеся с наружным миром. Вдоль одной из стен выстроился целый ряд дверей со стальными решетками, за которыми располагались камеры для заключенных. Все они были пусты, кроме одной. - Вот здесь ваш узник, - произнес мажордом, показывая на единственную запертую дверь. - Если вам угодно убить его, то проделайте это, пожалуйста, в камере, расположенной вслед за первой - там имеется все необходимое для этого. - Это не входит в мои намерения. Я хотел только удостовериться в том, что он не испытывает излишних страданий. - Здесь вам не Аглабат. Здесь даже речи быть не может ни о чем подобном. Герсен подошел к двери и заглянул через решетку. Падербуш, откинувшись к спинке стула, удостоил его презрительно насмешливым взглядом. Камера была сухой и хорошо проветриваемой. На столе виднелись остатки, по всей вероятности, вполне пристойной пищи. - Вы удовлетворены? - спросил мажордом. Герсен повернулся к нему и утвердительно кивнул. - Неделя-другая, проведенная в размышлениях, нисколько ему не повредят. Проследите за тем, чтобы, кроме меня, он ни с кем не виделся. - Как вам угодно. Мажордом провел Герсена назад в гостиную, где к этому времени к барону присоединилась Алюз Ифигения. Присутствовали здесь также и другие придворные дамы и кавалеры. Алюз Ифигения глядела на Герсена с некоторым удивлением. - Вы мне привычны только в облике некоего космического странника, - сказала она Герсену. - И меня удивило, когда я увидела вас как одного из джентльменов Вадруса. Герсен ухмыльнулся. - Я нисколько не изменился, несмотря на пышный наряд. А вот вы... - Он не смог найти слова, чтобы выразить то, что ему захотелось сказать. - Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, - поспешила объяснить Алюз Ифигения. - Он будет среди нас на сегодняшнем вечернем пиршестве. Герсен сразу же почувствовал, как снова что-то уходит из его жизни. И всеми силами старался подавить в себе подобное ощущение. Несмотря на свой нынешний наряд никаким джентльменом он не был - ни Вадруса, ни какого-либо иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом Герсеном, чудом спасшимся от гибели во время резни в Маунт-Плезанте и обреченным до конца дней своих заниматься только тем, что должно оставаться недоступным взорам всех остальных. - Так вот что делает вас такой счастливой, - беспечно произнес он. - Близость вашего суженого. Девушка покачала головой. - Он вряд ли станет моим женихом - вам это известно лучше, чем кому-либо другому. Я счастлива потому что... Нет! Не могу назвать себя счастливой. Я запуталась, и теперь сама не знаю, как мне быть! - Она взволнованно всплеснула руками. - Смотрите! Все это - мое, стоит мне только захотеть! Я могу наслаждаться всеми наивысшими благами Фамбера! Однако - хочу ли я этого? И еще не сказал своего последнего слова Кокор Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не думаю о нем... может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая жизнь - которая раздразнила меня после того, как я повидала достаточно много миров помимо Фамбера? Герсену нечем было ей ответить. Она тяжело вздохнула, затем поглядела на него из-под полуопущенных век. - Но выбора у меня почти никакого. Сейчас я здесь, здесь и должна оставаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан - а вас уже здесь не будет... Вы ведь покинете Фамбер, разве не так? Герсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво. - Куда и как я отправлюсь зависит от того, каким образом мне удастся поскорее добраться до космического корабля. - А потом? - Потом - я снова возьмусь за то, ради чего я сюда прибыл. Она тяжело вздохнула. - Не очень-то, как мне кажется блестящая перспектива. Снова горы Скар Сакау... Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам удастся проникнуть сквозь его стены? А если вас поймают... - Она скривила лицо. - Когда я впервые услышала о темницах под Аглабатом, я не спала несколько месяцев. Все боялась уснуть из страха перед подземельями Аглабата. В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с подносом в руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один из них протянула Герсену. - И если вас убьют или поймают - как я смогу тогда покинуть Фамбер, если решусь на это? Герсен невесело рассмеялся. - Если бы я серьезно задумывался над подобными вопросами, я бы стал опасаться всего этого. Страх сковал бы мои действия, а вследствие этого резко бы возросла угроза моей поимки или гибели. Если вы выйдете замуж за Сиона Трамбле, то, как мне кажется, столкнетесь с точно такими же трудностями. Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи - она была в белом вечернем платье в оборках без рукавов, которым в этом городе отдавали явное предпочтение. - Он красив, благороден, справедлив, почтителен - и, пожалуй, даже слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что у меня появились такие мысли и желания, которые раньше были мне неведомы. - Она обвела взглядом комнату, на мгновенье прислушалась к гулу голосов, затем снова повернулась к Герсену. - Мне трудно выразить словами те чувства, что меня обуревают - но в эпоху, когда мужчины и женщины почти мгновенно пересекают космическое пространство, когда сотни планет объединились в Ойкумену, когда возможно все, что только доступно человеческому воображению, эта отдаленная крошечная планета с доведенными до крайности добродетелями и пороками кажется неправдоподобной. Герсен, которому были куда ближе, чем Алюз Ифигении, знакомы планеты Глуши и планеты Ойкумены, не склонен был разделять ее чувств. - Все зависит от того, - сказал он, - как вы относитесь к человечеству: к его прошлому, его настоящему и какие надежды питаете в отношении его будущего. Институт... - Он не удержался от смеха, произнося это слово, - ...наверняка предпочел бы Фамбер будням современной Ойкумены. - Мне ничего не известно об Институте, - произнесла Алюз Ифигения. - Это группа людей с порочными наклонностями или даже преступников? - Нет, - ответил Герсен. - Они всего лишь философы... Алюз Ифигения тяжело вздохнула, взгляд ее снова стал почти отрешенным. - Я еще очень многого не знаю, - произнесла она, взяв руку Герсена в свою. В сопровождении пажей с фанфарами в руках в гостиную торжественно вошел герольд. - Сион Трамбле, Великий Князь Вадруса. В гостиной сразу же воцарилась тишина. Из приемного зала послышались пока что еще отдаленные, размеренные шаги и в такт с ними характерный звон металла. Пажи подняли фанфары, издали приветственную мелодию. И тут же размашистым шагом в гостиную вошел Сион Трамбле. Он был прямо с дороги, в перепачканных доспехах, в круглом металлическом шлеме на голове, испещренном вмятинами и перемазанном запекшейся кровью. Когда он снял шлем, взору Герсена явилась пышная копна золотистых локонов, коротко подстриженная светлая борода, великолепный прямой нос и невообразимо голубые глаза. Он поднял руку в приветственном жесте, относящимся ко всем присутствующим, затем церемонно подошел к Алюз Ифигении, склонился перед ее рукой. - Моя принцесса - вы сочли возможным вернуться. Алюз Ифигения хихикнула. Сион Трамбле с удивлением поглядел на нее. - По правде говоря, - сказала Алюз Ифигения, - вот этот джентльмен не предоставил мне иного выбора. Сион Трамбле повернулся к Герсену. "Мы с ним никогда не станем друзьями", подумал Герсен. Каким бы благородным, учтивым, справедливым и добросердечным ни был Сион Трамбле, он все равно оставался лишенным чувства юмора напыщенным индюком, самодовольным и своенравным. - Меня поставили в известность о вашем прибытии, - сказал Герсену Сион Трамбле. - Я обратил внимание на чудовищный механизм, в котором вы прибыли. Нам предстоит многое обсудить. А пока что, прошу извинить меня. Мне нужно снять с себя доспехи. Он повернулся и покинул гостиную. Возобновились прерванные разговоры между придворными. Алюз Ифигении не о чем было говорить, и она загрустила. Через час все собравшиеся перешли в пиршественный зал. За возвышением в дальнем конце стола восседал в белых и алых одеяниях Сион Трамбле, справа и слева от него располагались наиболее приближенные к нему вассалы. Чуть ниже их, в строгом порядке старшинства места занимали все прочие приглашенные на пиршество гости. Отведенное Герсену место оказалось почти у самых дверей в пиршественный зал. Кроме того, от его внимания не ускользнуло, что Алюз Ифигения, несмотря на свой статус официальной невесты Сиона Трамбле, все же вынуждена была занять место позади по крайней мере шести дам, ранг которых расценивался при дворе выше, чем ее. Пиршество было великолепным и продолжительным, крепки подаваемые вина. Герсен ел и пил в меру, учтиво отвечал на вопросы, все его попытки держаться как можно неприметнее не увенчались успехом, поскольку оказалось, что глаза всех присутствующих большую часть времени были устремлены именно на него. Сион Трамбле ел совсем немного, а пил и того меньше. В разгар пиршества он поднялся и, жалуясь на усталость, извинился перед собравшимися за то, что должен покинуть их. Чуть позже к Герсену подошел паж и прошептал на ухо: - Милорд, соблаговолите пройти со мной. Князь желает переговорить с вами. Герсен поднялся из-за стола, паж провел его в круглый вестибюль, затем в коридор и завел в небольшую гостиную, стены которой были отделаны панелями из необработанной древесины. Вот здесь-то и дожидался Герсена Сион Трамбле, успевший переодеться в свободный халат из светло-голубого шелка. Пригласив Герсена присесть в расположенное рядом кресло, он сделал жест в сторону небольшого низкого столика, на котором стояли бокалы и графины. - Располагайтесь поудобнее, - произнес он. - Вы - человек из далекого для нас мира. Пожалуйста, не обращайте внимания на наши непостижимые для непосвященных правила этикета. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, честно и откровенно. Скажите мне - какова причина вашего пребывания здесь. Герсен не усмотрел причин для того, чтобы не сказать всей правды. - Я прибыл сюда для того, чтобы убить Кокора Хеккуса. Сион Трамбле поднял брови. - В одиночку? А каким же это образом? Вы возьмете приступом стены Аглабата? Одолеете Бурых Берсальеров? - Не знаю. Сион Трамбле задумчиво поглядел на пламя, игравшее за решеткой камина. - В настоящее время Миск и Вадрус находятся в состоянии перемирия. Война может вспыхнуть только в том случае, если принцесса Ифигения окажет мне предпочтение, связав со мною свою судьбу, но сейчас, как мне кажется, она не будет принадлежать ни одному из нас. - Он нахмурился, глядя на огонь, и сжал пальцами подлокотники кресла. - Лично я не намерен давать поводов для войны с соседом. - В любом случае, вы в состоянии хоть как-то помочь мне? - спросил Герсен, хотя внутренне был готов к самому худшему. - Возможно. В чем причина вашей вражды с Кокором Хеккусом? Герсен рассказал о налете на Маунт-Плезант. - Пятеро негодяев разрушили мой дом, истребили всю мою родню, увели в рабство друзей. Я надеюсь покарать этих пятерых. Малагате уже мертв. Очередь за Кокором Хеккусом. Сион Трамбле нахмурился. - Вы отважились осуществить, как мне кажется, трудновыполнимую задачу. В частности, что вам угодно от меня? - Во-первых, ваше содействие в том, чтобы я мог вернуться к космическому кораблю, оставленному мною к северу от Скар Сакау. - Сделаю все, что в пределах моих возможностей. Княжества к северу от Скар Сакау враждуют со мной, а тадоскои настолько воинственны, что мир с ними вообще невозможен. - Есть еще одна сторона этого дела, - произнес Герсен, затем задумался, не решаясь продолжать, пораженный неожиданно пришедшей ему в голову еще одной возможностью, которую раньше почему-то не принимал в расчет. Затем неторопливо, будто рассуждая вслух, продолжал. - Когда я отобрал у Кокора Хеккуса форт, то прихватил еще и одного пленника, который, как мне казалось, вполне мог быть самим Кокором Хеккусом. Принцесса Ифигения так не считает. Тем не менее, меня продолжают одолевать сомнения. Все-таки казалось маловероятным даже тогда, да кажется и сейчас, что Кокор Хеккус смог бы устоять перед искушением принять участие в первом же испытании своей новой игрушки... И что-то в этом узнике уж больно напоминает мне другого, который мог быть Кокором Хеккусом. - Я могу помочь вам развеять свои сомнения, - сказал Сион Трамбле. - В моем дворце живет барон Эрл Кастильяну, некогда бывший ближайшим союзником Кокора Хеккуса, а ныне его заклятый враг. Если так уж необходим кто-нибудь для опознания Кокора Хеккуса, то барон Кастильяну самый подходящий для этого. Проверку можете произвести хоть завтра. - Я буду счастлив услышать его мнение. - Больше я ничем вам не могу помочь, - к такому окончательному решению пришел Сион Трамбле. - Ибо не в моем характере обрекать свой народ на войну и лишения без серьезной на то причины. Пока Кокор Хеккус остается в Аглабате, я не стану ему досаждать. Он сделал жест, означавший окончание аудиенции. Герсен поднялся и вышел из комнаты. В передней его дожидался мажордом, который и провел в отведенные ему апартаменты. Герсен вышел в сад, запрокинув голову, нашел звездное скопление, напоминающее ятаган, "Ладью Бога" обитателей Жантильи, и задумавшись над тем, что ему предстоит сделать, пришел едва ли не в ужас. И тем не менее - разве могло быть иначе? Разве не для этого забрался он на Фамбер? Сон его, однако, был крепок. Разбуженный хлынувшими в его спальню струями солнечного света, он принял ванну, одел на себя самые темные одежды из всех, что удалось найти в его гардеробе, за завтраком удовольствовался фруктами, печеньем и чаем. С запада набежали тучи, в саду брызнул дождь. Глядя на всплески капель, разбивающихся о гладь бассейна, он снова и снова взвешивал все факторы, влияющие на сложившееся положение. И все время возвращался к одной и той же мысли: тем или иным способом должна быть установлена подлинность личности Падербуша. Вошел паж и возвестил о прибытии барона Кастильяну, сухопарого мужчины средних лет со строгой манерой держаться и шрамами на обеих щеках. - Князь Сион Трамбле повелел мне предоставить в ваше распоряжение некоторые особые знания, которыми я располагаю, - произнес он. - Что готов сделать с превеликим удовольствием. - Вам известно, что от вас требуется? - Смутно. - Я хочу, чтобы вы присмотрелись повнимательнее к одному человеку и сказали мне, является ли он Кокором Хеккусом. Барон сделал кислую мину. - И что потом? - Вы можете это сделать? - Несомненно. Видите эти шрамы? Мое лицо было обезображено по приказу Кокора Хеккуса. Трое суток я висел на пруте, проткнутом сквозь обе мои щеки, оставаясь в живых только благодаря ненависти. - В таком случае идемте и вместе поглядим на этого человека. - Он здесь? - Заточен в подземелье. Паж привел мажордома, который отпер сначала деревянную дверь, затем стальную, после чего все трое спустились в темницу. Падербуш стоял в своей камере, широко расставив ноги и держась руками за прутья, и сверлил взглядом наружные стены подземелья. - Вот этот человек, - произнес Герсен. Барон подошел поближе, пригляделся. - Ну? - спросил Герсен. - Нет, - после некоторого размышления, ответил барон. - Это не Кокор Хеккус. По крайней мере... Нет, я в этом не уверен... Хотя глаза смотрят на меня с такой же низменной умудренностью... Нет, этот человек мне не знаком. Я никогда не встречался с ним ни в Аглабате, ни где-либо еще. - Ну что ж, похоже на то, что я ошибся. - Герсен повернулся к мажордому. - Отоприте дверь. - Вы намерены освободить этого человека? - Не совсем. Но держать его в темнице больше уже нет необходимости. Мажордом отпер двери. - Выходите, - сказал Герсен. - Я, по-видимому, допустил несправедливость по отношению к вам. Падербуш медленно вышел из камеры. Он не ожидал, что его выпустят, и двигался очень осторожно. Герсен взял его за запястье, притом так, чтобы можно было в случае необходимости мгновенно выкрутить руку. - Идите. По ступенькам поднимайтесь лицом назад. - Куда вы ведете этого человека? - раздраженно спросил мажордом. - Князь Сион Трамбле и я сообща примем окончательное решение, - ответил ему Герсен, затем произнес, обращаясь к барону Эрлу Кастильяну. - Благодарю за оказанное вами содействие, вашу помощь трудно переоценить. Барон Кастильяну смутился. - Этот человек может в любом случае оказаться негодяем, старающимся разделаться с вами. Герсен поднял лучемет, появившийся в его левой руке. - Я готов к любым неожиданностям. Барон поклонился и быстро удалился, явно довольный тем, что от него больше ничего не требуется. Герсен отвел Падербуша в свои апартаменты и закрыл дверь перед самым носом мажордома. Затем непринужденно расположился в одном из кресел, Падербуш же так и остался стоять посредине комнаты и в конце концов спросил: - Как вы теперь намерены со мной поступить? - Я все еще в замешательстве, - ответил Герсен. - Возможно, вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. В этом случае я не знаю за вами никакой другой вины, кроме служения Кокору Хеккусу. Тем не менее, я не стал бы заточать вас в темницу только по подозрению в предполагаемых преступлениях. Вы очень испачканы - может быть, примете ванну? - Нет. - Вам больше по душе пот и грязь? А может быть, смените одежду? - Нет. Герсен пожал плечами. - Ну, как хотите. Падербуш скрестил руки на груди и злобно посмотрел на Герсена. - Почему вы держите меня здесь? Герсен задумался. - Судя по всему, ваша жизнь в опасности. Я намерен защитить вас. - Я вполне способен защитить себя сам. - И все-таки, пожалуйста, сядьте вон в то кресло. - Герсен показал, куда сесть, кончиком дула лучемета. - Вы стоите, как дикий зверь, готовящийся к прыжку, это действует мне на нервы. Падербуш в ответ только холодно ухмыльнулся, но сел. - Я не причинил вам никакого вреда, - произнес он. - А вот вы унизили меня, швырнули в темницу и еще и сейчас изводите намеками и злобными выпадами. Скажу вам вот что: Кокор Хеккус не тот человек, чтобы оставить без внимания умышленные обиды, нанесенные его вассалам. Если вы хотите уберечь своего хозяина от крупных неприятностей, то я советую вам отпустить меня на свободу, чтобы я мог вернуться в Аглабат. - Вы хорошо знаете Кокора Хеккуса? - как бы невзначай спросил Герсен. - Еще бы! Не человек, а горный орел! Глаза его светятся умом. Его радость и его гнев подобны огню, сметающему все перед собой. Его воображение столь же безмерно, как само небо. Нет такого человека, который не пришел бы в изумление от мыслей, которые возникают у него в голове, и не задался бы вопросом, из какого источника он их черпает. - Интересно, - произнес Герсен. - Мне не терпится встретиться с ним - что я и сделаю в самом скором времени. Падербуш отнесся к этому с явным недоверием. - Вы намерены встретиться с Кокором Хеккусом? Герсен ответил утвердительным кивком. - Я вернусь вместе с вами в Аглабат внутри форта - после недели или двух отдыха здесь, в Каррае. - Я предпочитаю покинуть Каррай прямо сейчас. - Это невозможно. Я не хочу, чтобы Кокор Хеккус был уведомлен о моем прибытии. Я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом. Падербуш презрительно усмехнулся. - Вы - глупец. Вы даже хуже глупца. Неужели вы всерьез рассчитываете застать Кокора Хеккуса врасплох? Ему известно о каждом вашем шаге больше, чем вам самому! 12 "Туманной дымке, казалось, не было ни конца, ни края - леденящие слои ее напластовывались друг на друга и справа, и слева, и сверху, и снизу. Ощущение было такое, будто то приближалось, то удалялось нечто наполненное каким-то будоражащим воображение внутренним смыслом, абсолютно непостижимым для Мармадьюка. В душу, однако, вкралось подозрение, что каким-то образом Доктрина Темпорального Стасиса обусловила полную транспозицию всех перцепций [перестановка функций органов восприятия, искажающая непосредственное отражение объективной действительности органами чувств]. Почему же еще, задумался он, тыкаясь наощупь в розовато-лиловой тягучей жидкости, должно снова и снова приходить ему в голову слово "лакримоза"? [нечто, вызывающее слезы, грусть или печаль] Он обнаружил, что находится на самом краю выпуклого окна с прозрачными стеклами, за которым плясали анаморфированные [искаженные в одном или нескольких измерениях] видения. Подняв взор, он засек бахрому изогнутых прутьев. Чуть пониже обнаружил розовую полку, в которую было заделано еще какое-то количество таких же прутьев. Рядом с полкой, будто невообразимо огромный нос, торчал какой-то комковатый пористый предмет. А потом он увидел, что этот предмет и есть нос, самый настоящий нос, хотя и совершенно необыкновенный. И тогда Мармадьюк самым коренным образом поменял ход своих рассуждений. Центральная проблема, как ему показалось, сейчас заключалась в том, чтобы понять, чьими глазами он смотрит. Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его точки зрения". (Из главы "Ученик Воплощения", входящей в "Манускрипт из Девятого Измерения") Наступил полдень. Падербуш временами, казалось, дремал в кресле, временами был настолько возбужден, что, казалось, вот-вот неожиданно набросится на Герсена. В один из таких периодов Герсен счел необходимым предупредить его. - Я настоятельно требую терпения с вашей стороны. Во-первых, сами понимаете, у меня оружие... - Он поднял лучемет так, чтобы он был виден Падербушу, - ...а во-вторых, даже если бы его у меня не было, вы все равно ничего не смогли бы мне сделать. - Вы в этом уверены? - надменно скучающим тоном спросил Падербуш. - Мы с вами примерно одинакового роста и веса. Давайте попробуем разок-другой побороться, тогда и увидим, кто чего стоит. - Спасибо за предложение - но только не сейчас. Ради чего выматывать друг друга? Вскоре мы с вами плотно перекусим, поэтому давайте-ка лучше расслабимся. - Как хотите. Раздалось легкое постукиванье в дверь. - Кто там? - спросил Герсен, став у стены рядом с косяком. - Атер Кэймон, мажордом, - донесся приглушенный массивной дверью голос. - Откройте, будьте любезны, дверь. Герсен приоткрыл дверь. Мажордом прошел внутрь. - Князь желает видеть вас у себя. Немедленно. Он прослышал о мнении барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу. Он не желает давать повод Кокору Хеккусу для придирок. - Я и сам решительным образом настроен со временем предоставить полную свободу этому человеку - ответил Герсен. - А пока что он согласился пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух недель. - Как это благородно с его стороны, - сухо заметил мажордом, - если учесть, что Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями радушного хозяина, что забыл предложить вот это самое гостеприимство. Вы согласны последовать за мною в апартаменты князя Сиона Трамбле? - С удовольствием. Только что мне делать с моим гостем? Я не решаюсь оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку. - Верните его в темницу, - сердито бросил мажордом. - Для таких, как он, вполне достаточно и такого гостеприимства. - Великий Князь будет категорически против этого, - заявил Герсен. - Ведь вы сами только что сказали мне, что он высказал пожелание, чтобы я отпустил этого человека. Мажордом несколько смешался. - Совершенно верно. - Принесите, пожалуйста, мои извинения князю, и спросите не соблаговолит ли он встретиться со мною здесь. Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками, бросил сердитый взгляд в сторону Падербуша и вышел. Герсен сел напротив Падербуша. - Скажите, - спросил он, - вам знаком некий Зеуман Отуал? - Я слышал, как упоминалось это имя. - Он - один из приспешников Кокора Хеккуса. У вас с ним много общего. - Очень даже может быть - по всей вероятности, вследствие нашей близости к Кокору Хеккусу... А в чем заключается это общее? - В манере держать голову, определенном наборе отработанных жестов, в том, что я мог бы назвать особым душевным настроем, свойственным в равной степени вам обоим. Все это очень странно. В самом деле. Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал. Через несколько минут к двери подошла Алюз Ифигения, Герсен тотчас же пропустил ее внутрь. Переведя взгляд с Герсена на Падербуша, она удивленно спросила: - Почему этот человек здесь? - Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку все его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств. Падербуш по-волчьи оскалился. - Я - Падербуш, Младший Рыцарь замка Падер. Никто в моем роду не был настолько труслив, чтобы отобрать одну или пару жизней, не подвергая смертельной опасности собственную. Алюз Ифигения отвернулась от него и снова обратилась к Герсену. - Каррай не вызывает у меня прежней радостной приподнятости. Что-то изменилось. Чего-то не достает. Наверное, во мне самой... Мне хочется вернуться в Драззан, к себе домой. - А я-то считал, что в вашу честь планировалось устроить пышное празднество. Алюз Ифигения пожала плечами. - Наверное, об этом уже позабыто. Сион Трамбле сердится на меня - или, по крайней мере, не столь учтив, как раньше. - Она на мгновенье скосила взгляд в сторону. - Может быть, он ревнует. - Ревнует? С чего бы это ему ревновать? - Ведь как-никак, но я и вы провели много времени, оставаясь наедине друг с другом. Одного этого достаточно для того, чтобы возбудить подозрения - и ревность. - Занятно, - произнес Герсен. Алюз Ифигения взметнула брови. - Неужели я потеряла всю свою красоту? И разве не является совершенно нелепым даже намек на возможность каких-то особых взаимоотношений между нами? - Я с вами совершенно согласен. И мы просто обязаны избавить Сиона Трамбле от страданий, которые причиняет ему это недоразумение. Он вызвал пажа и послал его испросить аудиенцию у Сиона Трамбле. Паж вскоре вернулся и объявил, что князь не желает кого-либо видеть. - Вернитесь к князю, - сказал Герсен, - и передайте Сиону Трамбле вот что: завтра я должен отбыть отсюда. В самом неблагоприятном случае я отправлюсь к северу от Скар Сакау в форте и каким-нибудь образом сам отыщу свой космический корабль. А также уведомите князя о том, что принцесса Ифигения намерена сопровождать меня. Сообщив князю обо всем этом, справьтесь у него, желает ли он повидаться со мною? Алюз Ифигения повернулась к Герсену. - Вы в самом деле имеете в виду взять меня с собой? - Если у вас есть желание вернуться в Ойкумену. - А как же тогда Кокор Хеккус? Я считала... - Мелочь, о которой и вспоминать-то не стоит. - Значит, вы просто шутите, - уныло произнесла Алюз Ифигения. - Нет, это серьезно. Вы пойдете со мной? Она заколебалась в нерешительности, затем кивнула. - Да. А почему бы и нет? Ваша жизнь - реальна. Моя же - как и всех на Фамбере - далека от реальности. Это всего лишь оживший миф. Ф