олутысячи лет. Если вы по-настоящему поймете эти пределы... тогда вы готовы повзрослеть, понять, что почем. - Он помолчал. - Да... просто слушайте мир и покой. Это дар - уметь это делать. Слишком много времени проходит в горячечной спешке. Слушайте бриз в ветвях лестаров. Смотрите, как Фред пытается нас понять. Слушайте смех детей и внуков. Наслаждайтесь отведенным вам временем, сколько и насколько бы ни было вам дано в жизни. Ларсон откинулся в кресле. Казалось, он смотрит в беззвездную тьму, в центр диска Тригве. Дуга света от затмившего солнца тускло разлилась по всему диску. Молнии давно перестали; Фам предположил, что они видны лишь под определенным углом зрения на грозовые поля Тригве. - Вот вам пример, капитан флота. Сидите, чувствуйте и смотрите - иногда в середине затмения наблюдается невиданная красота. Смотрите в центр диска Тригве. Шли секунды. Фам глядел вверх. Низкие широты Тригве были обычно темными... но сейчас они призрачно покраснели, сначала так тускло, что Фам решил, будто видит желаемое вместо действительного. Свет медленно усиливался, глубокая, темная краснота, как сталь меча, еще слишком холодная для молота. И ее пересекали полосы тьмы. - Этот свет из глубины самой Тригве. Вам известно, что мы получаем от нее немного прямого тепла. Иногда, когда облачные каньоны ориентированы как надо, а наверху прекращаются бури, можно заглянуть очень глубоко - и увидеть ее сияние невооруженным глазом. Свет стал чуть ярче. Фам оглядел сад. Все было в оттенках красного, но видно было больше, чем при вспышке молний. Высокие вытянутые деревья у пруда - это была часть водопада, разбивающая воду на дополнительные струи и водовороты. Между ветвями плавали облака летающих созданий, и несколько секунд они пели. Фред вылез из пруда совсем. Он присел на многочисленных лапах и поднял к небу более короткие щупальца. Они смотрели в молчании. Фам смотрел на Тригве в мультиспек всю дорогу от астероидов. Сейчас он не видел ничего нового. Весь спектакль ставили геометрия и время. И все же... находясь на одном месте, курс которого человеку неподконтролен, он понимал, какое впечатление производит на Клиентов, когда вселенная решит что-нибудь им показать. Смешно сказать, но даже его самого охватило что-то вроде благоговения. Потом сердце Тригве потемнело снова, и пение в деревьях затихло. Весь спектакль длился меньше ста секунд. Молчание нарушил Ларсон: - Уверен, что мы с вами договоримся, молодой-старый человек. В той степени, которую я не должен раскрывать, мы в самом деле хотим получить вашу медицинскую технику. Но все же я был бы благодарен, если бы вы ответили на мой начальный вопрос. Что вы сделаете с локализаторами Ларсона? Среди ни о чем не подозревающих они будут превосходными средствами шпионажа. Употребленные во зло, они сделают невозможной власть закона и быстро покончат с цивилизацией. Кому вы их будете продавать? Почему-то Фам ответил откровенно. Медленно разгорался восточный край Тригве, а Фам объяснял, как представляет себе империю, империю Человечества. Такие веши он никогда не говорил простому Клиенту. Он говорил это только немногим из людей Кенг Хо, самым талантливым, самым незашоренным. И даже тогда мало кто мог согласиться с Планом полностью. Большинство реагировали как Сура - отрицая конечную цель Фама, но более чем желая извлечь прибыль из подлинной культуры Кенг Хо... - Так что мы, быть может, прибережем локализаторы для себя. Это будет стоить нам дорого, но даст преимущество, которое нам нужно перед цивилизациями Клиентов. Общий язык, синхронизированные планы рейсов, общедоступные базы данных - все это позволит нашей Кенг Хо создать скрепляющую культуру. Но приемы вроде этих локализаторов подвинут нас на шаг дальше. И в конце концов мы будем не случайными обитателями "ниши торговли", а выжившей культурой Человечества. Ларсон молчал долго. - Это восхитительная мечта, мой юный друг, - сказал он наконец. На этот раз без мрачноватой иронии в голосе. - Лига Человечества, которая сломит колесо времени. Прошу прощения, мне трудно поверить, что мы когда-нибудь достигнем вершины вашей мечты. Но ее подножие, нижние склоны... они прекрасны и, возможно, достижимы. Светлые времена станут светлее и будут длиться дольше... Хотя всего лишь Клиент, Ларсон был выдающейся личностью. Но почему-то были у него те же шоры на глазах, что и у Суры Винж. Фам откинулся на мягкую деревянную спинку скамьи. А Ларсон, снова помолчав, говорил дальше. - Вы разочарованы. Вы достаточно меня уважали, чтобы надеяться на большее. Вы многое правильно видите, капитан флота. Невероятно ясно для человека из... Руритании. - По голосу казалось, что он ласково улыбается. - Знаете, родословная моей семьи восходит на две тысячи лет. Мгновение ока для торговца - но лишь потому, что торговцы почти все время проводят во сне. И помимо мудрости, накопленной нами непосредственно, я и те, кто был до меня, читали о других местах и временах, о сотне миров, тысяче цивилизаций. В ваших идеях есть многое, что вполне будет работать. Есть и такое, что намного более правдоподобно и внушает надежды, чем все со времен Века Несбывшихся Мечтаний. Думаю, у меня есть мысли, которые вам помогут... Они проговорили весь остаток затмения, и восточный край Тригве разгорался все ярче, и солнечный диск возникал из толщи планеты и выбирался вверх в открытое небо. Небо светлело голубизной. Теперь уже у Гуннара Ларсона нашлось, что сказать. Он пытался быть понятным, а Фам записывал, что говорил старик. Но, быть может, аминский был не таким хорошим языком, как казалось, - многого Фам так никогда и не понял. Попутно они заключили контракт на всю медицинскую технику из декларации Фама в обмен на локализаторы Ларсона.-Были и другие пункты - образец для размножения созданий, которые пели в затмении, - но, в общем, сделку заключили на удивление легко... и Фам был ошеломлен многим, что было сказать у Гуннара Ларсона, советами, которые могли ничего не стоить и от которых тем не менее за километр несло мудростью. Рейс Фама к Тригве Итре был одним из самых прибыльных в его карьере, но глубже всего врезался ему в память темно-красный разговор с итрейским мистиком. Потом он был уверен, что Ларсон использовал какие-то психотропные препараты, иначе Фам никогда не оказался бы таким внушаемым. Но... может быть, это было не важно. У Гуннара Ларсона были хорошие идеи - по крайней мере те, которые Фам смог понять. Сад и окружавшее его ощущение мира - это вещи сильные, производящие впечатление. Возвращаясь с Тригве Итре, Фам понял мир, исходивший от живого сада, понял силу простой видимости мудрости. Эти два наития можно было соединить. Биологические объекты всегда были ключевой позицией торговли... но теперь они получат и другое значение. У новой Кенг Хо этическое отношение к живым существам будет в самом сердце. Каждый корабль, в котором можно содержать парк, будет его иметь. Кенг Хо будет собирать лучшие из живых существ так же фанатично, как собирает технологию. Эта часть совета старика была вполне ясна. Кенг Хо заработает себе репутацию понимания живых существ, репутацию вечной привязанности к природе. Так родились традиции парков и бонсай. Парки - это был огромный расход, но за прошедшее со времен Тригве Итре тысячелетие они стали самой любимой из традиций Кенг Хо. А Тригве Итре и Гуннар Ларсон? Ларсон был мертв уже тысячу лет, разумеется. Цивилизация Итре еле-еле его пережила. Наступила эра повсеместного лютования закона и чего-то вроде массового террора. Скорее всего локализаторы самого Ларсона этот конец предвидели. Вся его мудрость, вся невозмутимость мало помогли его родному миру. Фам поерзал в спальном гамаке. Ему всегда тяжело было думать об Итре и о Ларсоне. Потерянное время, такие мысли... кроме как сегодня. Сегодня ему нужно настроение, то, что было после этой встречи. Нужна кинестетическая память работы с локализаторами. Их сейчас в комнате должны быть десятки. Какой же порядок движений и состояние тела. включат их отзыв? Фам натянул на руки навес гамака. Руки его заплясали на воображаемой клавиатуре. Конечно, это было бы слишком просто. Пока не установится рапорт, никакие нажатия клавиш действия не возымеют. Фам вздохнул, снова изменил пульс и дыхание... и вспомнил восторг своего первого сеанса работы с локализаторами Ларсона. Бледно-синий свет, синее синего, мигнул на краю поля зрения. Фам чуть приоткрыл веки. В комнате была полуночная тьма. Свет от ночника был слишком слаб, чтобы видны были цвета. Ничто не шевелилось, только медленно в дыхании вентилятора дрейфовал гамак. Синий свет был откуда-то извне. Изнутри. Из его зрительного нерва. Фам закрыл глаза и повторил дыхательное упражнение. Снова замигал синий свет. Это был эффект синтезированного луча всей матрицы синтезаторов, наводимый теми двумя, что были у него на виске и в ухе. Пока что связь была очень примитивная, с виду не больше, чем случайные искорки в глазах, на которые люди и внимания не обращают. Система была запрограммирована обнаруживать себя очень осторожно. На этот раз он оставил глаза закрытыми и не изменил частоты дыхания и пульса. Пригнул два пальца к ладони. Прошла секунда. Свет мигнул снова, отвечая на движение. Фам кашлянул, подождал, пошевелил правой рукой. Синий огонек мигнул: один... два... три... последовательность импульсов, ведущих для него двоичный отсчет. Фам ответил, воспользовавшись кодами, которые сам когда-то давно установил. Он миновал модуль пароля/отзыва. Вошел! Огоньки позади его глаз замигали почти случайными стимулами. Килосекунды потребуются, чтобы научить сеть локализаторов той точности, которой требует такая связь. Зрительный нерв слишком велик и сложен, чтобы сразу было четкое изображение. Не важно. Сеть теперь разговаривала с ним надежно. Старые настройки вышли из укрытия. Локализаторы определили его физические параметры; с этой минуты он может говорить с ними многими способами. На этой Вахте у него оставалось еще почти 3 Мсек. Достаточно времени на самое необходимое: внедриться в сеть флота и задать новую историю прикрытия. Какой она будет? Да, что-нибудь постыдное. Настолько постыдное, что будет понятно, почему "Фам Тринли" все эти годы изображал из себя шута. История, которой Hay и Брюгель поверят и будут считать, что у них есть рычаг воздействия на него. Какая же? Фам почувствовал, как у него лицо растягивается в невольной улыбке. Замле Энг, да гниет в аду твоя душа работорговца! Ты мне причинил столько горя; может быть, после эксгумации от тебя наконец будет польза. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ "Детский час науки". Какое невинное название. Когда Эзр вернулся после долгого пребывания вне Вахты, это стало его личным кошмаром. Ведь Чиви обещала; к.ак же это могло случиться? Но каждый прямой эфир был еще больше цирком, чем предыдущий. А сегодня может быть самый худший. Если повезет, тй и последний. Эзр вплыл в бар Бенни за тысячу секунд до начала передачи. До последнего момента он собирался смотреть из своей комнаты, но мазохизм победил и на этот раз. Он сел в толпе и стал молча слушать разговоры. Заведение Бенни стало центром жизни в лагере L1. Оно существовало уже шестнадцать лет. Сам Бенни был в двадцатипятипроцентном цикле дежурств, и заведением управлял он сам, его отец, Гонле Фонг и еще некоторые. Старые обои кое-где вздулись волдырями, и там терялась иллюзия трехмерности. Все здесь было неофициальное - что-то позаимствовано из других строений облака L1, что-то сделано из снега, алмаза и льда. Али Лин даже принес грибную матрицу, которая позволяла выращивать неимоверную древесину, со структурой и чем-то вроде годичных колец. В какой-то момент за время отсутствия Эзра бар и стены выложили панелями темного полированного дерева. Уютное местечко, почти такое, как могли бы сделать свободные люди Кенг Хо... Столы заведения были изрезаны именами людей, которых можно было не видеть годами, тех. у кого расписание Вахт не перекрывается с твоим. Над баром висела постоянно обновляемая схема Вахт Hay. Как и почти во всем, эмергенты использовали стандартные обозначения Кенг Хо. Глянь на схему - и увидишь, сколько мегасекунд, своего времени или объективного, пройдет до тех пор, пока встретишь того или иного человека. Пока Эзр был вне Вахты, Бенни дорисовал схему. К ней добавилась текущая дата по системе Пауков, в обозначении Триксии - 60//21. Двадцать первый год текущего "поколения" пауков, то есть шестидесятого цикла с момента основания какой-то династии или чего-то в этом роде. Как говорила старая пословица Кенг Хо: "Если начинаешь использовать местный календарь, значит, ты слишком долго торчишь на одном месте". Двадцать один год с момента Вспышки, с момента смерти Джимми и его группы. После номера поколения и года шел номер дня и время в лэдильских "часах" и "минутах" - в шестидесятеричной системе, которой переводчики так и не удосужились найти разумного объяснения. Но все сидящие в баре понимали этот отсчет времени так же легко, как если бы читали время с хрона Кенг Хо. Они с точностью до секунды знали, когда начнется представление Триксии. Представление Триксии. Эзр скрипнул зубами. Публичный спектакль рабов, и хуже всего, что никого это не смущает. Капля по кагще мы сами становимся эмергентами. Дзау Цинь с Ритой Ляо, еще полдюжины других пар - две из Кенг Хо - сгрудились за обычными своими столами, болтая о том, что сегодня может произойти. Эзр сидел на периферии группы, раздираемый интересом и отвращением. Теперь у него были друзья даже среди эмергентов. Скажем, Дзау Цинь. Ляо и Цинь были морально слепы, как и положено эмергентам, но были у них свои проблемы, вполне человеческие, вызывающие сочувствие. Иногда, когда никто другой не видел, Эзр замечал что-то такое в глазах Циня. Дзау был талантлив, имел склонность к науке. Если не повезет в эмергентской лотерее, его университетская жизнь может кончиться Фокусом. Вообще-то эмергенты умели каким-то двоемыслием обходить такие углы. Дзау это не всегда удавалось. - ...так боюсь, что это будет последний раз! Рита Ляо была неподдельно встревожена. - Ладно, Рита, не мрачней. Мы даже не знаем, есть ли тут настоящая проблема. - Это точно. - Гонле Фонг вплыла сверху головой вперед, раздавая пузыри "Алмаза и льда". - Думаю, зипхеды... - она осеклась, бросив на Эзра виноватый взгляд, - ...переводчики не уловили смысл. Объявления передачи совершенно бестолковые. - Нет-нет, они вполне ясны. Это возразил кто-то из эмергентов, представив тут же отличное объяснение, что вообще такое значит "внефазное извращение". Проблема тут была не в переводчиках, а в неспособности человека понять такое странное явление. "Детский час науки" был первой массовой радиопередачей, которую перевели Триксия и ее коллеги. Даже найденное соответствие между устной речью и расшифрованной ранее письменной формой уже было триумфом. Ранние передачи - пятнадцать объективных лет тому назад - переводились в виде распечаток. Их тоже обсуждали в заведении Бенни, но с тем же отвлеченным интересом, что и последние зипхедские теории насчет Мигающей. Шли годы, и- передача сама по себе завоевывала популярность. И отлично. Но где-то 50 Мсек тому назад Чиви Лин Лизолет заключила сделку с Тра-гом Силипаном. И каждые девять-десять дней Триксия и другие переводчики выпускались в прямой передаче. Пока что на этой Вахте Эзр с Чиви не сказал еще и десяти слов. Она обещала присмотреть за Триксией. Как полагается поступать с тем, кто нарушает слово? Даже теперь Эзр все равно не верил, что Чиви - предательница. Да, но она спит с Томасом Hay. Может быть, это "положение" она использует для защиты интересов Кенг Хо. Может быть. А в результате все это, кажется, выгодно только Hay. Эзр уже видел четыре "представления". Сильнее любого нормального переводчика-человека и уж куда сильнее любой машинной системы - каждый зипхед сопровождал перевод эмоциями и языком жестов. "Раппопорт Дигби" - так называли зипхеды ведущего передачи. Где они подцепили такие дурацкие имена? Лкиш все еще интересовались этим вопросом, но Эзр знал, что почти все имена придумала Триксия. Это была одна из немногих вещей, о которых с Триксией можно было говорить - его знание Первого Классицизма. Иногда она спрашивала у него новые имена, и имя "Дигби" Эзр предложил ей много лет назад. Оно соответствовало чему-то, что она видела в характере этого персонажа. Переводчика, который играл Раппо-порта Дигби, Эзр знал. Вне передачи это был типичный зипхед, раздражительный, зацикленный, необщительный. Но теперь, в роли паука Раппопорта Дигби, он -был доброжелателен, говорлив, терпеливо давал детям разъяснения... Как будто зомби оживлен чей-то чужой душой. Каждая новая Вахта видела детей пауков уже чуть-чуть других. В конце концов Вахты у большинства шли всего с двадцатипятипроцентной рабочей нагрузкой, и дети пауков проживали четыре года на каждый год космонавтов. Рита с чьей-то помощью визуализовала изображения человеческих детей, сопровождавших голоса. Эти картинки были рассеяны по обоям бара. Картинки с изображением вымышленных детей, а имена им придумала Триксия. "Джирлиб" был коротышкой с курчавыми темными волосами и озорной улыбкой. "Брент" был побольше, и не такой самоуверенный с виду, как его брат. .Бенни рассказал однажды, как Ритцер Брюгель заменил улыбающиеся лица изображениями настоящих пауков: с длинными членистыми .ногами, с броней - изображениями статуй, которые Эзр видел во время приземления на Арахне, дополненными изображениями низкого разрешения со спутников-шпионов. Вандализм Брюгеля результатов не возымел - Ритцер не понимал, что на самом деле лежит в основе популярности "Детского часа". Томас Hay наверняка понимал и был очень доволен, что посетители бара Бенни сублимируют самую большую человеческую проблему, стоящую в его царстве. Эмергенты даже больше, чем люди Кенг Хо, рассчитывали в экспедиции на роскошную жизнь. Ожидали, что у них будет неисчерпаемый источник ресурсов, запланированные еще дома браки расцветут возле Мигающей детьми и семьями... Теперь все это пришлось отложить на неопределенный срок. Наше собственное "внефазное" табу. У пар вроде Циня и Ляо остались только мечты о будущем - и детские голоса, которые доносились к ним из переводов "Детского часа". Еще до начала передач люди заметили, что все дети - одного возраста. Год за годом они взрослели, но когда в передаче появлялись новые дети, они были того же возраста, что и те, кого они заменили. Первые переводы были уроками по магнетизму и электростатике, совсем без математики. Потом в уроках появились аналитические и количественные методы. Примерно два года назад произошло тонкое изменение, отмеченное в письменных отчетах зипхедов и тут же инстинктивно замеченное Цинем и Ритой Ляо: в передаче появились "Джирлиб" и "Брент". Их представили как всех прочих детей, но по переводам Риты казалось, что они "моложе" остальных. Ведущий Дигби никогда ничего об этой разнице не говорил, а математика и наука в передаче становились все сложнее. Последними в список участников вошли "Виктория Младшая" и "Гокна" - это случилось уже на новой Вахте. Эзр видел, как Триксия их играла. Голос ее дребезжал детским подпрыгивающим нетерпением. На картинках Риты эти пауки были представлены семилетними детьми. Почему это предположительный средний возраст детей в передаче все время убывает? Бенни утверждал, что объяснение очевидное: у "Детского часа" появилось новое руководство. Уроки стал писать вездесущий Шерканер Андерхилл. А новые дети явно были его детьми. Когда Эзр вернулся из анабиоза, на передачу в бар Бенни людей набивалось под завязку. Четыре представления Эзр видел, и каждое было для него персональным кошмаром. И вдруг - избавление. Передача перестала выходить на двадцать дней. Вместо нее было сделано суровое объявление: "Под влиянием мнений многочисленных слушателей владельцы радиостанции пришли к заключению, что семья Шерканера Андерхилла практикует внефазные извращения. До разрешения этой ситуации выход в эфир передачи "Час науки для детей" будет приостановлен". Это объявление Броут прочел голосом совсем не похожим на Раппопорта Дигби. Этот новый голос был холоден, далек и полон негодования. На этот раз чужесть Арахны дошла до всех, кто хотел принимать желаемое за действительное. Значит, традиция пауков допускает появление новых детей только в начале Нового Солнца. Поколения строго между собой разделены, и каждое проходит по жизни строем в своей возрастной группе. Люди могли только догадываться, какова может быть причина, но "Час науки для детей" явно был прикрытием серьезного нарушения этого табу. В баре Бенни стало пусто и грустно, и Рита стала поговаривать насчет снятия глупых картинок. А Эзр позволил себе надеяться, что цирк кончился. Но зря надеялся. Четыре дня назад мрак внезапно рассеялся, хотя тайна осталась. Сообщения радиостанций Гокнанского Аккорда объявили, что представитель Церкви Тьмы проведет с Шерканером Андерхиллом диспут на тему об "уместности" его передачи. Траг Силипан обещал, что зипхеды- будут готовы и смогут переводить передачу в этом новом формате. Теперь часы Бенни, отмеривающие арахнианское время, отсчитывали секунды до спецвыпуска "Часа науки для детей". Сидя на своем месте в другом углу бара, Траг Силипан, казалось, не замечал напряжения. Они с Фамом Тринли о чем-то говорили вполголоса. Эти двое собутыльников все время строили какие-то планы, но никакого воплощения эти планы не получали. Странно, я привык думать, что Тринли - шут громогласный. "Волшебные локализаторы" Фама оказались не блефом - Эзр уже заметил эти пылинки. Hay и Брюгель начали использование этих устройств. Каким-то образом оказалось, что Фам Тринли знает о локализаторах такое, чего не было даже в самых глубоких разделах библиотеки флота. Может быть, это понял лишь Эзр Винж, но Фам Тринли - не совсем пустозвон. Все больше и больше Эзр догадывался, что старик никак не дурак. В библиотеке флота секреты таились повсеместно - иначе и быть не может с хранилищем таким большим и таким древним. Но чтобы этому человеку был известен секрет настолько важный... Нет, Фам Тринли должен был быть кем-то очень важным и очень давно. - Эй, Траг! - крикнула Рита, показывая на часы. - Где твои зипхеды? Обои бара все еще показывали лес какого-то природного запо-юдника Балакреи. Траг Силипан поднялся из-за стола и выплыл в пространство перед зрителями. - Все путем, люди. Мне доложили - только что "Радио Принстона" включило заставку к "Часу науки". Директор Рейнольт через минуту включит зипхедов в линию. Они все еще синхронизированы с речевым потоком. Раздражение Ляо улеглось. - Отлично, Траг! Силипан поклонился, принимая славу за то, в чем был ноль его заслуг. - Итак, через несколько мгновений мы будем знать, какие странности сотворил этот самый Андерхилл со своими детьми... - Он склонил голову, прислушиваясь к личному источнику данных. - Вот они! Исчез дождливый сине-зеленый лесной пейзаж. Стена за стойкой вдруг вытянулась и превратилась в один из залов заседаний Хаммерфеста. Справа в кадр вплыла Анне Рейнольт, искаженная ракурсом, - этот кусок обоев не справлялся со стереоизображением. За ее спиной появилась пара техников и пятеро зи... Фокусированных. Среди них была Триксия. Вот тут-то Эзру и захотелось заорать - или забиться в темный угол и притвориться, что мира не существует. Обычно эмергенты держали своих зипхедов глубоко в системе, будто испытывали какой-то рудиментарный стыд. Обычно эмергенты получали результаты от компьютеров и наголовных дисплеев - сплошь графика и санитарно отфильтрованные данные. Бенни говорил, что в начале этого дурацкого спектакля Чиви только голоса зипхедов транслировали в бар. Потом Траг рассказал о том, как переводчики подыгрывают своим речам, и передача стала визуальной. Конечно же, зипхеды не могли проинтуировать язык жестов пауков, слушая их радио. Так что визуализация была бессмысленной, но ее хотели собравшиеся вокруг Эзра вампиры. Триксия была одета в свободный комбинезон. Волосы ее развевались, частично перепутанные. Эзр сам их тщательно расчесал только 40 Ксек назад. Она пожала плечами, освобождаясь от рук надзирателей, и схватилась за край стола. Переводя взгляд из стороны в сторону, она что-то сама себе бормотала. Потом вытерла лицо рукавом и притянула себя к стулу. Остальные сделали то же с тем же рассеянным видом. У большинства были скорлупки. Эзр знал, что они видят и слышат - перевод среднего уровня с языка пауков. И это был мир Триксии. - Есть синхронизация, директор, - сообщил Рейнольт один из техников. Директор по людским ресурсам проплыла вдоль шеренги рабов, передвигая нервничающих зипхедов; зачем - Эзру было невдомек. Он знал, что у этой женщины есть особый талант. Сука с каменной мордой, но она знала, как получать от зипхедов результаты. - Ладно, запускаем их в дело. Она отодвинулась с дороги. Зинмин Броут поднялся с кресла и уже говорил напряженно-радостным голосом ведущего: - Здравствуйте, с вами Раппопорт Дигби и вы слушаете передачу "Час науки для детей". В этот день папа привел с собой на радио их всех. Джирлиб и Брент ехали на верхней палубе машины и вели себя очень серьезно и по-взрослому - и выглядели почти как рожденные в фазе, так что не привлекали внимания. Рапса и малыш Хранк все еще были так малы, что могли сидеть в папиной шерсти; может, еще год пройдет, когда они станут возражать против названия "младенцы". Гокна и Виктория Младшая сидели сзади, каждая на своем насесте. Виктория глядела через дымчатое стекло на улицы Принстона. И чувствовала себя от этого немножко королевой. Она чуть наклонила голову в сторону Гокны - быть может, сестра была ее фрейлиной. Гокна повелительно фыркнула. Она была похожа на сестру и наверняка думала то же самое - только Великой Правительницей была она. - Па, если сегодня ты ведешь передачу, зачем мы вообще нужны? Папа засмеялся. - А никогда не знаешь, как повернется. Церковь Тьмы считает, что Истина у них в кармане. Но вопрос в том, знает ли их диспутант хоть одного внефазного ребенка. При всем своем негодовании она может оказаться вполне приятной теткой. Возможно, при личной встрече она не сможет метать молнии в малышей потому только, что они не того возраста. Возможно. Виктории вспомнился дядя Хранк, который ненавидел самую идею их семьи... а их самих в то же время любил. Машина ехала по запруженным улицам, по пересекающему город проспекту, выводившему к Холму Радио. Станция Принстона была старейшей в городе - папа говорил, что она начала работать еще до последней Тьмы и была тогда военной радиостанцией. В этом поколении владельцы ее существенно расширили. Они теперь могли бы построить студии в городе, но слишком держались за старые традиции. И потому поездка на станцию была увлекательным объездом все вокруг и вокруг холма неимоверно высокого, даже выше, чем холм, на котором жили Андерхиллы. На улицах еще лежал утренний иней. Виктория перегнулась к иасесту Гокны, и они обе прильнули к стеклу, чтобы лучше видеть. Была середина зимы и почти Средние Годы Солнца, но она видела иней второй раз в жизни. Гокна ткнула рукой на восток. - Смотри, как мы высоко забрались - даже Утесы видны! - А на них снег лежит! Эти слова они провизжали вместе, но на самом деле это был цвет утреннего инея. Еще пара лет пройдет, пока в Принстон придет первый снег, даже посреди зимы. Интересно, как это будет - ходить по снегу? Или падать в сугроб? На минуту они погрузились в эти вопросы, забыв все события этого дня - и даже радиодиспут, который уже десять дней занимал всех, даже Генерала. Сначала все кобберята, а особенно Джирлиб, этого диспута боялись. - Это конец нашей передаче, - говорил старший брат. - Теперь про нас знают. Генерал специально приехала из Ставки, чтобы им сказать, что волноваться нечего, что папа со всеми жалобами справится. Но она не сказала, что передачу им вернут. Генерал Виктория Смит привыкла инструктировать штабных и войска, но не очень понимала, как следует ободрять детей. Гокна и Виктория по секрету думали, что этот шум вокруг радиопередачи заставил маму нервничать сильнее, чем все ее военные приключения. И только папа остался вне мрачного настроения. - Это то, чего я все это время ждал, - сказал он маме, когда она приехала из Ставки. - Уже более чем пора выйти на свет. Этот диспут раскроет многое. Это были те же мысли, которые высказывала мама, только у папы они звучали радостно. Последние десять дней он играл с детьми больше обычного. - Вы - мои специалисты-эксперты в этом диспуте, так что я могу проводить с вами все свое время и быть при этом добросовестным работником. И он покачивался из стороны в сторону, притворяясь, что занят Невидимой работой. Малыши были в восторге, и даже Джирлиб и Брент вроде бы заразились оптимизмом отца. Генерал отбыла на юг накануне вечером - как обычно, ей было о чем волноваться, кроме семейных проблем. Вершина Холма Радио поднималась выше линии деревьев. Площадка рядом с парковкой была покрыта низкими зарослями утесника. Дети вылезли из машины, восхищаясь прохладой, еще висевшей в воздухе. Виктория Младшая почувствовала в дыхательных ходах жжение, будто... будто там образуется иней. Может ли это быть? - Дети, пошли! Гокна, не глазей по сторонам! Папа и старшие сыновья повели их вверх по широким ступеням станции. Камень лестницы был изрыт огнем и не отполирован, будто владельцы хотели создать впечатление, что придерживаются какой-то древней традиции. Стены внутри были увешаны фотопортретами владельцев и изобретателей радио (одни и те же лица в данном случае). Вся семья, кроме Рапсы и Хранка, здесь уже бывала. Джирлиб и Брент вели передачу уже два года, приняв ее у рожденных в фазе детей, когда папа купил право на передачу. У обоих мальчиков голоса были старше их возраста, а Джирлиб был не глупее многих взрослых. Кажется, никто не подозревал об их истинном возрасте. Папу это слегка раздражало. - Я хотел, чтобы люди сами догадались, так у них ума не хватает додуматься до правды! Так что в конце концов в передачу вошли Гокна и Виктория Младшая. Это было здорово - притворяться, что ты на много лет старше, играя по сценарию, который выдавали к передаче. И мистер Дигби был очень приятный коббер, хотя и не ученый. Но все равно у Гокны и у Младшей голоса были очень юными. Очевидно, кто-то преодолел свою веру в добропорядочность всех радиопередач и понял, что на .глазах у ничего не подозревающей публики открыто творится серьезное извращение. Но "Радио Прин-стона" находилось в.частных руках, владело своей частотой и интерферирующими - на всякий случай. Владельцами же были кобберы поколения 58, которые деньги считать не разучились. Если Церковь Тьмы не сможет организовать эффективный слушательский бойкот, "Радио Принстона" продолжит выпускать в эфир "Час науки для детей". Вот почему и диспут. - Ах, доктор Андерхилл, какая радость'. - Это из своей ячейки грациозно выплыла мадам Сюбтрим. Директор станции состояла сплошь из ног и остроконечных рук, а тело было едва ли больше головы. Гокна и Вики очень любили забавляться, передразнивая ее. - Вы не поверите, какой интерес вызвал этот диспут! Мы вещаем на восточное побережье и повторяем на коротких волнах... Скажу вам, не смея преувеличивать, - у нас слушатели отовсюду! "Скажу вам, не смея преувеличивать", - повторила Гокна беззвучно ее слова движениями частей рта. Вики сохранила чопорное выражение и притворилась, что не видит. Папа повернул голову к директору: Я рад, что мы так популярны, мадам. - О да, несомненно! Спонсоры буквально рвут друг друга на части ради рекламных пауз. Буквально рвут друг друга на части! - Она улыбнулась детям. - Я договорилась, что вы будете смотреть из инженерной рубки. Все они знали, где эта рубка находится, но послушно пошли за мадам Сюбтрим, слушая ливень ее слов. Никто не знал, что на самом деле мадам Сюбтрим о них думает. Джирлиб утверждал, что она никакая не дура и что под всеми ее словами - холод расчета. - Она до одной десятой пенни знает, сколько может заработать для старых кобберов на возмущении публики. Может быть, но Вики все равно она нравилась, и она даже прощала мадам визгливый и глупый разговор. Слишком многие так прицепляются к своим предрассудком, что их ничем не проймешь. - В этот час будет дежурить Диди. Вы ее знаете. - Мадам Сюбтрим остановилась перед входом в рубку. Кажется, она впервые заметила младенцев, выглядывающих из шерсти Шерканера Андерхилла. - О Боже подземный, да у вас все возраста здесь! Я... вы можете их оставить с детьми? Я просто не знаю, кто мог бы ими заняться. - Все хорошо, мадам. Я хотел бы представить Рапсу и маленького Хранка представительнице Церкви. Мадам Сюбтрим застыла. Целую секунду беспокойные руки и ноги сохраняли полную неподвижность. Впервые Вики увидела у нее настоящее, настоящее ошеломление. Потом ее тело расслабилось в медленной, широкой улыбке. - Доктор Андерхилл! Вам кто-нибудь говорил, что вы гений? Папа улыбнулся в ответ. - По столь весомой причине - никогда. Джирлиб, проследи. чтобы все остались в комнате вместе с Диди. Если я захочу, чтобы вы вышли, вы это узнаете. Кобберята забрались в рубку инженера. Дидире Ултмот взгромоздилась на свой обычный насест, оглядывая контрольные панели. От звукового павильона рубка была отделена толстой стеклянной стеной. Она была звуконепроницаемой, и видеть сквозь нее тоже было чертовски трудно. На эстраде на одном из насестов уже кто-то сидел. Дидире махнула им рукой. - Вот это тот самый представитель церкви. Пришла коббериха на час раньше. Диди была верна себе и слегка нетерпелива. Очень приятного вида Женщина двадцати одного года. Она была не так умна, как некоторые из папиных студентов, но талантлива, и работала главным техником на "Радио Принстона". В четырнадцать она стала оператором эфира в прайм-тайм, и про электротехнику знала не меньше Джирлиба. Вообще-то она хотела быть инженером-электриком. Все это выяснилось в первый раз, когда она познакомилась с Джирлибом и Брентом, тогда передача только начиналась. Вики помнила, как странно вел себя Джирлиб, когда рассказывал об этой встрече; вроде бы он был в полном восторге от этой Дидиры. Ей тогда было девятнадцать, а Джирлибу двенадцать, но он был крупен для своего возраста. После второй передачи она уже знала, что Джирлиб - внефазный. И восприняла это как намеренное и личное оскорбление. Бедняга Джирлиб потом несколько дней ходил, как на переломанных ногах. В конце концов оклемался-в жизни ему предстоят еще и не такие обломы. Дидире тоже это более или менее пережила. Пока Джирлиб держался на расстоянии, она не выходила из цивилизованных рамок. А иногда, когда она забывалась, с ней было куда интереснее, чем с любым коббером нынешнего поколения - из тех, что Вики знала. Когда они не нужны были в павильоне, Диди позволяла Вики и Гокне сидеть рядом со своим насестом и смотреть, как она переключает десятки кнопок и рычагов. Она очень гордилась своей контрольной панелью. А та и в самом деле, если не считать, что рама была деревянная, а не листовой металл, выглядела почти так же научно, как любой прибор в Доме-на-Холме. - Так что это за коббериха церковная? - спросила Гокна. Они с Вики вплотную прижались передними глазами к стеклянной стене. Стекло было такое толстое, что "многие цвета просто через него не проникали. От незнакомки на сцене доходила только дальне-красная часть спектра, как от мертвой. Диди пожала плечами. - Зовут ее "Достопочтенная Пьетра". И говорит она странно. Похоже, она тиферка. А видите на ней эту церковную шаль? Тут дело не в искаженном виде из нашей рубки: эта шаль и в самом деле темная - по всем цветам, кроме самого дальнего красного. Хмм, дорогая штука! У мамы был такой мундир, только ее почти никто никогда в нем не видел. У Диди на лице расплылась злобная улыбка. - Спорить могу, она как увидит ребятишек в шерсти у вашего отца, так сблюет. Увы, не случилось. Но когда через несколько секунд вышел Шерканер Андерхилл, достопочтенная Пьетра закаменела под своей бесформенной рясой. Еще через секунду на сцену рысцой выбежал Раппопорт Дигби и схватил наушник. Он вел передачу "Час науки для детей" с самого начала, когда еще не было Джирлиба и . Брента. Был он старым дураком, и Брент утверждал, что на самом деле он один из владельцев станции. Вики этому не верила - она видела, как Диди на него огрызается. - Внимание всем! - Голос Диди был усилен микрофоном. Папа и достопочтенная Пьетра выпрямились, каждый слышал динамик со своей стороны. - Выходим в эфир через пятнадцать секунд. Будете уже готовы, мастер Дигби, или поставить заставочку? Хоботок Дигби был опущен в ворох письменных заметок. - Можете смеяться, если хотите, мисс Ултмот, но эфирное время - деньги. Так или иначе, я... - Три, два, один! Диди отрубила динамик и ткнула заостренной рукой в сторону Цигби. Старый коббер подхватил ритм, будто терпеливо ждал момента. Слова его поплыли с обычным гладким достоинством, и начал он с фирменного заявления, которым открывал передачу уже Пятнадцать лет. - Вы слушаете передачу "Час науки для детей", с вами Раппопюрт Дигби... Когда Зинмин Броут произносил слова перевода, его движения переставали быть резкими и отрывистыми. Он смотрел прямо перед гобой и улыбался или хмурился, выражая чувства, которые казались вполне реальными. Может быть, они и были реальными - для какого-то бронированного паучьего создания на Арахне. Иногда замечалась какая-то нерешительность, заминка преобразований на промежуточном уровне. Куда реже Броут поворачивал голову - очевидно, что-то важное появлялось в стороне от центра его наголовного дисплея. Но если не знать, на что смотреть, создавалось впечатление, что Броут говорит вполне бегло, как любой ведущий, читающий записи на своем родном языке. Броут-Дигби начал с небольшой самовосхвалительной истории этой передачи, потом перешел к тени, которая накрыла ее в последние дни. "Внефазные", "извращения рождений" - эти слова слетали у него с языка так, будто он всю жизнь их знал. - Сегодня мы, как и обещали, возвращаемся в эфир. Обвинения, выдвинутые в последние дни, смертельно серьезны. Дамы и господа, сами по себе эти обвинения - чистая правда. Молчание три драматические секунды - и продолжение. - Итак, друзья мои, вы можете спросить, что же придает нам смелость - или бесстыдство - вернуться в эфир? Чтобы ответить на этот вопрос, я прошу вас послушать сегодняшний выпуск "Часа Науки". Будем ли мы продолжать его - очень сильно зависит от вашей реакции на то, что вам предстоит услышать... - Вот лицемер загребущий! - фыркнул Силипан. Цинь и остальные замахали на него руками, чтобы не мешал. Траг подплыл к Эзру. Это случалось и раньше. Поскольку Эзр сидел с краю, Силипан, кажется, думал, что Эзру нужен его анализ. За обоями Броут представил диспутантов. Силипан прицепил к колену комп и откинул крышку. Машина была неуклюжей эмергент-ской поделкой, но с поддержкой зипхедов оказывалась эффективнее любой, созданной ранее человечеством. Траг ткнул клавишу "Объяснить", и тихий голосок рассказал ему суть дела: - Официально достопочтенная Пьетра представляет традиционную Церковь. На самом же деле... - голос замолчал; очевидно, аппаратура искала в базе данных, - .