ала. Перевод В. В. Лунина ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ, УБЕЖДАЮЩЕЕ ЕГО ОТПРАВИТЬСЯ НА ВОЙНУ Очнись от сна, мой друг! Ты слышишь, бьет Набат войны в Европе и зовет Прервать досуг греховный! Иль меж нас Уж нет таких, кто в скверне не погряз? Он кличет тех, кому постыло гнить Без дела, кто хотел бы оживить Мужскую честь, почившую в гробу, Восстав на благородную борьбу. Иным заботам смертных - грош цена. Все их затеи рухнут, как одна. Взгляни на честолюбца, что хвалу Готов, как нищий, клянчить на углу И лесть скупать за деньги, но в миру Заслужит лишь бесславье и хулу! А вот обманщик ловкий, что не чтим Никем и никого не чтит - каким Путем в своих он плутнях не пойди, А все овраг змеиный впереди! Вот гордый сэр, что важен и тяжел На вид, а гол, на деле, как сокол. Откроется, каков его доход, И вмиг его от злобы разорвет! А тот, кого зовет счастливцем свет, - Всеобщей тайной зависти предмет, И все его чернят, кто испокон Мечтали сами быть в чести, как он. Повсюду ложь, на что ни бросишь взгляд. Бежать, бежать, куда глаза глядят! - Велит нам разум. Уж честней бежать, Чем в этой жиже смрадной погрязать. Весь здешний мир замешан на дрожжах Безумства, и царит в его садах Безудержное буйство сорных трав, Учение Создателя поправ. Мир закоснел в распутстве и грехах, И чужд ему небесной кары страх. Все доброе опошлено. На всем Печать двуличья. То, что мы зовем Сегодня дружбой, - скрытая вражда. Нет ни стыда, ни правого суда. Молчит закон. Утехи лишь одни Желанны тем, для коих честь сродни Игрушке. Шутовства и чванства смесь - Вот их величье. И в почете здесь Обжора, франт да толстая мошна, Что похоть их обслуживать должна. Почем платил придворный жеребец За ленты и крахмал, чтоб наконец Стал вид его кобылке светской люб И та ему подставила свой круп, Пылая вожделеньем оттого, Что лорд пред ней? И пакостней всего, Что ей нельзя иначе поступить (Днесь неучтиво шлюхою не быть): Коль знатен он и вхож в высокий свет, То с ним блудить - урону чести нет. Что мы клеймим в лачуге как разврат, То в замке - томной негой окрестят. О, эти твари! Кто постиг вполне Повадки их бесстыдные и не Был возмущен! Коль голос чести тих, Пусть смех и злоба сложат гневный стих О тех, что пред нарциссовым стеклом Рядят, кого им выставить ослом, Сплетают в сеть цветки да завитки, И чтобы уд мужской завлечь в силки, Ему всечасно ставят западни. А меж собой - как мелочны они! Коль на подруге бант не так сидит, Вмиг заклюют. Зато, забыв про стыд, Едва завидят модный пикардил, Визжат, как будто слепень укусил. Ревнуют, и бранятся, и юлят, И бедрами виляют, и скулят - Выделывают сотни мерзких штук, Как свора исходящих течкой сук. А с виду - лед. Ведь если им порой Поклонник и подбросит фунт-другой На сласти - разве ж это неспроста! О, нынче нашим дамам не чета Питс, Райт, Моде - сегодня стиль не тот. Им леди сто очков дадут вперед. Народ наш горд, но уважает знать И потону им склонен позволять Жить в блуде, не таясь и на виду. Здесь, как на бирже, их товар в ходу. Кто похотью к чужой жене влеком, Тот и свою не держит под замком. Муж нынче грубым скрягою слывет, Коль не пустил супругу в оборот И не сумел всех средств употребить, Чтоб с честного пути бедняжку сбить. Сестрой торгует брат, а лорда друг С его же леди делит свой досуг. Не принято и думать ни о чем, Кроме любовниц. Будет наречен Пажом служанки тот, кто грубый пыл Ни с кем из знатных шлюх не разделил Иль не бывал бессчетно ублажен Щедротами примерных наших жен. Вот каковы дела и нравы их. Достойны ли они, чтоб ради них Терять здоровье? Разум? Сердце? Честь? Швырять на ветер тысячи и сесть Во Флит иль в Каунтерс? Не в угоду ль им Несется франт по людным мостовым, В пух разодет, в карете иль верхом, Чтоб из Гайд-парка въехать прямиком На те подмостки, где, как говорят, Не принят слишком вычурный наряд, Где гребни, склянки, пудры и духи, Как, впрочем, и любовные стихи, Уж не спасут. Не ради ль них, мой друг, Себя мы обрекаем на недуг? Безумства? Ссоры? Не за них ли пьем Сверх меры, чтобы выблевать потом С проклятьем? Отчего с недавних пор В гостях напиться пьяным - не позор? Что за геройство - прочих перепить, Когда героя впору выносить Проветриться? Таким предстал для нас Мир немощный и дряблый. Всякий час Пороки наши множатся. Они В движенье постоянном (что сродни Погоне), по телам и головам Друг друга заползают в души к нам, Переполняя чувства и умы, Пока под грузом их не рухнем мы. Я говорю: беги, мой друг, беги От гибельных сих пропастей, где зги Не разглядишь. Уж короток и день Стал для игры - так нам и ночь не лень. На то потратить, чтоб одним броском Себя навек связать с ростовщиком. Старик уже не в силах сам поднять Стакан игральный - ну так он нанять Того, кто б за него сыграл, спешит И взором стекленеющим следит, Как тот бросает. Так развратник рад Хоть поглядеть под старость на разврат. Нас червь азарта точит. Мы же с ним Не можем сладить или не хотим. Иль так тщеславье в нас раздражено? (Хоть это нам не оправданье.) Но Уж лучше так, чем вовсе потерять Достоинство и честь и восхвалять Их светлости любой удачный шар, Крича, что лорда выдает удар, Хоть, кажется, какое дело мне, Раз я стою спокойно в стороне? Ведь хоть охрипни я, хваля его, Их светлость не вернут мне и того, Что мне потом придется уплатить, Чтоб сорванное горло подлечить. Лесть лорду дешева, поскольку он Такой толпой лакеев окружен, Которым их лакейство не претит, Что жалкий одиночка-льстец, кто льстит Без низости, пред этой бандой слаб. Зато продажный шут и подлый раб Возлюблен и в чести. О, времена! Беги, мой друг! Пусть строк моих волна Тебя умчит из ада, где льстецы, Завистники, фискалы, гордецы, Наушники, шпионы, шептуны (Чьи руки кровью тех обагрены, Кто их не раскусил), где мастаки В искусстве лжи, ханжи, клеветники, Бахвалы, лжесвидетели кишат Несметною толпой. И этот ряд (Ведь род людской плодит повсюду грех) Длить много легче, чем прервать иль всех Пересчитать на первый и второй, Хоть будь фельдфебель ты над всей землей. Простимся ж, Колби. В свой опасный путь Возьми с собой заветы друга: будь Столь безупречен, чтобы дел своих Ты мог не устыдиться в смертный миг; Ищи не славы на полях войны, Но истины единой; без вины Не виноваться; властвуй над собой И сможешь одолеть в борьбе любой; Не сетуй на судьбу, и, что она Тебе ни шлет, - верни ей все сполна; Какой она тебе ни кажет лик, Смирись, но будь себе равновелик. Знай: удостоит высшая хвала Не доблести, а добрые дела. Я верю, друг мой: мертвый иль живой, Ты не уронишь чести родовой. Еще последний мой тебе совет: Не богохульствуй. Среди смертных нет Такого, в ком бы чтили храбреца, За то, что он дерзнул хулить Творца. Теперь ступай искать покой в бою. Кто пал за веру, быть тому в раю. Перевод М. И. Фрейдкина ЭЛЕГИЯ Не будь, о госпожа моя, строга, Когда тобой покинутый слуга Тебе опишет, каково ему С тобой расстаться; так в ночную тьму Внезапно канет полдня светлый луч, И солнца лик сокроется меж туч На долгие полгода, что должны Прожить мы врозь, той тьмой разведены. В житейских бурях каждый день и час С теченьем лет подтачивают нас. Увы, нет в сердце прежнего тепла - Безвременно зима моя пришла. Я телом слаб, а без тебя, мой друг, Кто исцелит души моей недуг? Ты мне ее вернешь? О, нет, тогда И отнимать не стоило труда. Оставь ее себе - уж лучше ей Пасть беззащитной жертвою твоей, Чем здесь со мной остаться. Впрочем, будь Что будет. Меж людьми свой грустный путь, Как призрак, я пройду, уныл и тих, Пока не встречу снова вас двоих. Перевод М. И. Фрейдкина ЭЛЕГИЯ Будь, как Вергилий, холоден поэт Иль тучен, как Гораций, или сед И стар годами, как Анакреон - Все мнит читатель, что поэт влюблен. Кто ж запретит и мне в моих стихах Игривым быть, как юный вертопрах, Который провести не мыслит дня, Чтоб не взнуздать крылатого коня? Одев чело плющом, взгляну-ка я, Кто будет мне завистник и судья. Супруги и отцы! От глаз моих Сокройте дочерей и жен своих! Я заявить спешу свои права На все, чем прелесть женская жива. Ведь лица, формы, линии - черты И атрибуты женской красоты - Весьма любезны музам. Но поэт Воспеть их вправе, вожделеть же - нет. Поэтому уймитесь. Жен и дев Лишь восхваляет скромный мой напев (Коль им к лицу хвала), иль будет вам Спокойней, если ваших милых дам На мерзких ведьм, уродливых и злых, Заменят эльфы? Впрочем, даже их Держите в затрапезье, ведь шелка Пройдох-певцов манят издалека. А век наш поэтическим слывет, И нынче каждый конюх - рифмоплет. Но я, уж двадцать лет живущий там, Где столько шелка, что не снилось вам, Не хуже тех, кто поставляет шелк Иль ус китовый, знаю в этом толк. Я, что не раз едал на серебре Среди франтих и франтов при дворе, Изведав и вражду, и дружбу их, - Я знаю, их ли платья, что на них. И потому хулить пристало ль мне Того портного, что своей жене Перед началом брачной их игры Давал одеть наряд, что до поры Заказчице не послан? Он грешил Лишь тем, что упредить других спешил. По мне ж, одень ты клячу хоть в парчу, Я оседлать ее не захочу, Как и твою жену, хоть на нее Ты лучшее навесь свое шитье. Ведь если так, то похоть возбудит И стул, коль модной тряпкой он обит. Но я, мой друг, признаюсь, не из тех, Кого атлас да бархат вводят в грех. Иль мнишь ты, будто я, как тот лакей, Что, в гардеробной у жены твоей Отряхивая с юбок пыль и грязь, Томится, от желанья распалясь, Иль, брошенный башмак ее найдя, Его лобзает, страстью исходя, Иль на висящем платье задерет Подол и то вершит, чего мой рот И вымолвить не в силах? Ты-то был От счастья без ума, когда следил За бедным парнем в щелку! Впрочем, он, Будь хоть немного грамоте учен, В стихах бы прозу чувств своих воспел, Мол, за любовь позор он претерпел. Подобных бардов нынче пруд пруди! Такой заметит бантик на груди - И вмиг готов сонет. А тот, другой, Что в мадригале к матери родной Расхваливал французский капюшон, Что на знакомой леди видел он У Мэри Спиттл! "О, как была пестра На бирже и в порту шелков игра!" - Поет один, другой в ответ ему Язвит, что шелку этому всему, Мол, грош цена, твердит, что для него С Чипсайдом не сравнится ничего - Там в дни гуляний, по его словам, Не лавки напоказ являют вам Атлас, панбархат, плюш и кружева, А окна - вот, мол, пышность какова! Пусть глупостями тешатся глупцы, А то, пожалуй, не сведет концы С концами сводня-жизнь! Мне ж дела нет, Пленит ли их роскошный туалет На жирной шлюхе иль стульчак в резьбе! И не спрошу я, почему тебе Стократ важнее женино тряпье, Чем ум, манеры и лицо ее! Перевод М. И. Фрейдкина ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ Нельзя считать плохим того из нас, Кто возвращает долг не в должный час. В нужде злодейства нет, лишь ростовщик В ней видеть преступление привык. А он - не друг. Ведь дружба чем верней, Тем меньше ищет выгоды своей. Я был бы должником сейчас едва ли, Но есть особы, что со мной порвали, Долг не вернув. Так я прошу покорно, Дай мне отсрочку. Это не зазорно, Нет преступленья в том, что обязательств Не выполнил я в силу обстоятельств. Ведь страшно, если тот, кто в долг дает, Не верит мне и только денег ждет. Будь другом, подожди. К тому ж не даром! Я не бесплоден, я - земля под паром. С меня ты снимешь урожай, как с поля Богатого, а может, и поболе. Перевод В. В. Лунина * * * Всегда свежа, всегда опрятна, Всегда надушена изрядно, Всегда одета, как на бал. Но, леди, я б вас не назвал Ни обаятельной, ни милой, Хотя румяна и белила Вы скрыть умеете вполне. В ином любезна прелесть мне. Невинный взгляд, убор неброский, Небрежность милая в прическе Для сердца больше говорят, Чем ваш обдуманный наряд. Перевод М. И. Фрейдкина ОДА К САМОМУ СЕБЕ Что ж ты бежишь забот И сон не гонишь прочь? Сознание умрет, Коль будет спать весь год. Ему не превозмочь Ту моль, что гложет ум и знанья день и ночь. Иль Аонид ручей Иссяк? Иль Феб остыл И с арфою своей Ждет песен поновей? Или у нимф нет сил Сорочий слушать крик, что долы огласил? Молчанью твоему Причина есть, видать. Но знай, что ни к чему Великому уму Похвал и славы ждать - Лишь сам себя хвалой он может награждать. Пусть жадных рыбок стая Стихи-наживки любит, В которых фальшь пустая, Искусством их считая, Тщеславье рыб погубит, И мир про глупость их с насмешкою раструбит. Ты лирою своей Вновь песню разбуди И, словно Прометей, Огонь для всех людей У неба укради. Афина и тебе поможет, подожди. Пока же век нечуткий Еще у лжи во власти, Не создавай и шутки Для сцены-проститутки. Тогда хотя б отчасти Ты избежишь копыт осла и волчьей пасти. Перевод В. В. Лунина ОДА САМОМУ СЕБЕ Покинь театр бездарный И этот век фиглярный, Где что ни день творится суд неправый Над каждой пьесой здравой, Где наглостью и спесью с двух сторон У мысли отнят трон. Пусть ум их извращенный, Тщеславьем изощренный, Лютует, бесится, зовет к суду - Им не набросить на тебя узду. Пшеницей кормишь их, А им бы нужен жмых. Растрачивать талант свой не пристало На жрущих что попало. Напрасно лучший хлеб давать тому, Кому он ни к чему. Пусть жрут одни помои, Пусть пойло пьют свиное. Коль сладко им оно, а не вино, Как свиньям, им завидовать смешно. Что ж, ясно - нынче в моде Сюжет "Перикла" вроде. Тюремный хлеб - и тот его вкусней. В театре наших дней Его схватить из миски норовят. Театр отбросам рад. На сцене - пыль в почете, Муки же - не найдете. И тот, кто эту дрянь считает пищей, Пусть то и ест, что не возьмет и нищий. Но пользу в том сыщи, Что в бархате хлыщи Отбросы жрут и на твои проклятья Плюют твои собратья, Себя ж твоею славой защищая И слух твой оглушая Комическим хламьем, Придуманным глупцом, И в том, что с ним бесчестье делишь ты, Коль эти пьесы грязны и пусты. Себя не продавай, А лучше заиграй На лютне, как Алкей. И пусть свой жар В тебя вселит Пиндар. Да, сил уж мало, и судьба горька, Но коль ты жив пока, Излей весь гнев души И мерзость сокруши. Пускай шуты глумятся над тобой - Не парализовать им разум твой. Когда же ты, хваля И славя короля, А с ним - его к всевышнему стремленье, Вдруг запоешь в волненье, Придется им навек умолкнуть. Ведь Им, как тебе, не спеть О мире и войне. А звезды в вышине, Когда они прочтут про Карловы деянья, Узрят вокруг себя его сиянье. Перевод В. В. Лунина КОММЕНТАРИИ  Бен Джонсон (1572-1637) Бен (уменьшительное имя от Бенджамин) Джонсон, сын протестантского священника, был воспитан отчимом, подрядчиком по строительным работам. Будущий драматург получил хорошее образование в школе, где его учителем был знаменитый филолог и историк У. Кэмден. Впоследствии Джонсон всю жизнь продолжал учиться самостоятельно и стал одним из ученейших людей эпохи. В юности Джонсон работал с отчимом, служил в английских войсках в Нидерландах, позднее связал свою судьбу с театром, где он пробовал силы как актер и в конце концов прославился как талантливейший драматург. Джонсон был первым английским писателем своей эпохи, издавшим при жизни собрание сочинений, куда вошли его лирические сборники "Эпиграммы" и "Лес" (1616). Его третий сборник "Подлесок" (1640) вышел в свет уже после смерти автора и был подготовлен к печати друзьями поэта. Кроме того, Джонсон написал еще ряд произведений, не вошедших в эти сборники. Издатели обычно включают их в раздел избранных стихотворений. Все переводы стихотворений Джонсона публикуются впервые. ПРИГЛАШЕНИЕ ДРУГА НА УЖИН Впервые напечатано в "Эпиграммах". При сочинении этого стихотворения Джонсон опирался на эпиграммы Марциала. Приводим одну из них (V, 78): Если скучно тебе обедать дома, У меня голодать, Тораний, можешь. Если пьешь пред едой, закусок вдоволь: И дешевый латук, и лук пахучий, И соленый тунец в крошеных яйцах. Предложу я потом (сожжешь ты пальцы) И капусты зеленой в черной плошке, Что я только что снял со свежей грядки, И колбасок, лежащих в белой каше, И бобов желтоватых с ветчиною. На десерт подадут, коль хочешь знать ты, Виноград тебе вяленый и груши, Что известны под именем сирийских, И Неаполя мудрого каштаны, Что на угольях медленно пекутся; А вино станет славным, как ты выпьешь. Если же после всего, как то бывает, Снова Вакх на еду тебя потянет, То помогут отборные маслины, Свежесобранные с пиценских веток, И горячий горох с лупином теплым. Небогат наш обед (кто станет спорить?), Но ни льстить самому, ни слушать лести Здесь не надо: лежи себе с улыбкой. Здесь не будет хозяев с толстым свитком, Ни гадесских девчонок непристойных, Что, похабными бедрами виляя, Похотливо трясут их ловкой дрожью. Но - что ни надоедно, ни противно - Кондил-крошка на флейте нам сыграет. Вот обед наш. За Клавдией ты сядешь: Ведь желанней ее у нас не встретишь. Перевод Ф. Петровского Публий Вергилий Марон (70-19 гг. до н. э.) - знаменитый римский поэт, автор "Энеиды". ...в "Русалке" я достал... - "Русалка" - таверна в Лондоне, где собирались поэты и драматурги и где, по воспоминаниям мемуаристов, Джонсон вступал в дискуссии с Шекспиром. Квинт Гораций Флакк (65-8 гг. до н. э.) - римский поэт. ...ни П_у_ули, ни Пэрет... - Комментаторы считают, что Джонсон имеет в виду определенных лиц. Некто Роберт Пуули был известен как осведомитель; скорее всего и Пэрет занимался тем же. ЭПИГРАММЫ МИЛОРДУ-НЕВЕЖДЕ ...прозвище... мстит! - то есть невежда. ВРАЧУ-ШАРЛАТАНУ Асклепий - в античной мифологии бог медицины, покровитель врачей. ЭПИТАФИЯ НА МОЮ ПЕРВУЮ ДОЧЬ Впервые напечатана в "Эпиграммах". ...бог дал ее, бог взял опять. - Библейская реминисценция: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" (Книга Иова, I, 21).. Эти слова часто варьируются в средневековых и ренессансных эпитафиях. ДЖОНУ ДОННУ Впервые напечатано в "Эпиграммах". МОЕМУ ПЕРВОМУ СЫНУ Стихотворение было написано в 1603 г., когда умер сын поэта. Впервые напечатано в "Эпиграммах". ...мой Бенджамин. - Сына Джонсона звали так же, как н отца. По-древнееврейски Вениамин (англ. Бенджамин) значит "сын десница", а также "удачливый", "счастливый" (поскольку правая сторона традиционно связывалась со счастьем). В оригинале поэт обыгрывает оба эти значения. УИЛЬЯМУ КЭМДЕНУ Впервые напечатано в "Эпиграммах". Признательность к У. Кэмдену (1551-1623), своему школьному учителю, Джонсон сохранил на всю жизнь. ...тобой наречена. - Камден был автором "Британии" (1586), обширного труда по истории Англии. ЭПИТАФИЯ НА С. П.. ДИТЯ ПЕВЧЕСКОЙ КАПЕЛЛЫ КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ Впервые напечатана в "Эпиграммах". С. П. - Соломон Пейви, один из юных актеров певческой капеллы королевы Елизаветы, который умер в 1602 г. Он играл в маске Джонсона "Праздник Цинтии". Парки - в античной мифологии богини судьбы. ПОЧЕМУ Я НЕ ПИШУ О ЛЮБВИ Это стихотворение было написано в 1611-1612 гг. Впервые напечатано в "Лесе". ..мою сумели мать и Марса некогда поймать. - Согласно античным мифам Вулкан, муж Венеры, изготовил тонкую сеть, в которую поймал Венеру и ее возлюбленного Марса. К ПЕНСХЕРСТУ Впервые напечатано в "Лесе". Стихотворение было написано до ноября 1612 г., когда умер принц Генри, упомянутый в тексте. Пенсхерст - загородная усадьба семьи Сидни. В начале XVII в. ею владел Роберт Сидни, младший брат поэта Филипа Сидни (1554-1586). ...не из мрамора сложен. - Здесь и далее Джонсон противопоставляет Пенсхерст безвкусным особнякам нуворишей, которые не жалели денег на украшение своих загородных поместий. Дриады - в античной мифологии лесные нимфы. Бахус - в античной мифологии бог плодородия и виноделия (Вакх). Пан - в греческой мифологии первоначально почитался как покровитель пастухов, бог стад; впоследствии - как покровитель всей природы. Там древо выросло... - Имеется в виду дерево, которое посадили в честь рождения Филипа Сидни. ...сильванов, чьи сердца сжигало пламя. - В римской мифологии сильванами называли лесных духов; однако во времена Джонсона это слово часто употреблялось в значении "влюбленный, живущий на лоне природы". Сатир - в античной мифологии лесное божество, сопровождавшее Вакха; фавны - низшие лесные божества, которых иногда отождествляли с сатирами. ...под дубом Леди... - По семейной легенде, некая леди Лестер произвела на свет младенца под этим дубом. Лестеры были тесно связаны с семьей Сидни - мать поэта была сестрой графа Лестера, а Роберт Сидни в 1618 г. получил титул графа Лестера. ...роще Геймэдж... - Барбара Геймэдж вышла замуж за одного из Сидни в 1584 г. Медвей - река на юго-востоке Англии, впадающая в Темзу. ...прекрасным сыном... - принцем Генри. ...к твоим пенатам... - У древних римлян пенатами называли домашних богов, которые считались покровителями дома и семьи. ...хозяйке, что снимала урожай... - Имеется в виду жена Роберта Сидни. Хозяин твой... - Имеется в виду Роберт Сидни. ПЕСНЯ. СЕЛИИ Напечатана в "Лесе". Песня взята из комедии Джонсона "Вольпоне" (III, 7). Там ее поет главный герой, который пытается соблазнить добродетельную Челию (Селию). В песне использованы мотивы знаменитого стихотворения Катулла, к которому также обращались и другие поэты этой эпохи - Кэмпион, Ролей и Крэшо. Приводим стихотворение Катулла в переводе А. Пиотровского: Будем жить и любить, моя подруга! Воркотню стариков ожесточенных Будем в ломаный грош с тобою ставить! В небе солнце зайдет и снова вспыхнет, Нас, лишь светоч погаснет жизни краткой, Ждет одной беспробудной ночи темень. Так целуй же меня раз сто и двести, Больше - тысячу раз и сотню снова. Много сотен и тысяч насчитаем, Все смешаем потом и счет забудем, Чтоб завистников нам не мучить злобных, Подглядевших так много поцелуев. К НЕЙ ЖЕ Впервые напечатано в "Лесе". Джонсон здесь также опирается на строки выше цитированного стихотворения Катулла и на другое не менее знаменитое стихотворение римского поэта: Если спросишь ты, сколько поцелуев Утолили бы, Лесбия, мой голод... Ромни - область на юго-западе Англии. ПЕСНЯ. ЖЕНЩИНЫ ТОЛЬКО ТЕНИ МУЖЧИН Впервые была напечатана в "Лесе". Шотландский поэт Уильям Драммонд (1585-1649), которого Джонсон посетил во время путешествия по Шотландии в 1619 г., в "Беседах Бена Джонсона с Уильямом Драммондом" так описал историю создания этого стихотворения: "В разговоре со своей женой граф Пемброк сказал, что женщины лишь тени мужчин, и она поддержала его. Когда они обратились к Джонсону; он подтвердил это мнение; тогда графиня дала ему задание доказать это в стихах, и так родилась его эпиграмма". ПЕСНЯ. К СЕЛИИ Впервые напечатана в "Лесе". В этой "Песне" используются отрывки из "Писем" позднегреческого прозаика Филострата (III в.). Несколько английских композиторов сочинили музыку на слова этого стихотворения. До дна очами пей меня... иль поцелуй бокал... - Филострат писал: "За меня одного пей глазами... и, пожалуйста, не проливай вина, но добавь в него воды и, поднеся чашу к губам, наполни ее поцелуями и передай жаждущему" (XXXIII, 5-7). Тебе послал я в дар венок... взятые тобой цветы не облетят. - Еще одна реминисценция из Филострата: "Я послал тебе венок из роз не для того, чтобы воздать тебе почести, - хотя и это мне бы тоже хотелось сделать, - но чтобы оказать розам благодеяние и не дать завянуть" (II, 13-16). ...венок вернула ты назад. - У Филострата: "Верни, что осталось от цветов, потому что теперь они пахнут не только розами, но и тобой" (XLVI, 8-9). ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ Впервые опубликовано в "Подлеске". ...не могут обрести покой. - Образная мысль поэта состоит в том, что люди, пользующиеся песочными часами, переворачивают их и тем тревожат попавший в них прах человека, который сгорел от любви. МОИ ПОРТРЕТ, ОСТАВЛЕННЫЙ В ШОТЛАНДИИ Впервые напечатано в "Подлеске". Джонсон написал это стихотворение в 1619 г., отправив его рукопись Драммонду. ...юноша у древа Аполлона. - Имеется в виду поэт, поскольку Аполлон был покровителем поэзии. ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ, УБЕЖДАЮЩЕЕ ЕГО ОТПРАВИТЬСЯ НА ВОИНУ Впервые напечатано в "Подлеске". Как видно из концовки стихотворения, имя друга, которому адресовано послание, - Колби. Комментаторам не удалось установить, кто он таков и какую роль он играл в жизни Джонсона. Война, на которую поэт убеждает Колби отправиться, по всей видимости, была одной из религиозных войн на континенте. Пикардил - широкий воротник, который был тогда в моде. Питс, Райт, Модс - имена известных в то время куртизанок. Флит, Каунтерс - лондонские тюрьмы. В Каунтерсе держали должников. На те подмостки - то есть на эшафот. ЭЛЕГИЯ ("Не будь, о госпожа моя, строга...") Впервые напечатана в "Подлеске". По манере это стихотворение близко Донну, что дало повод некоторым комментаторам оспаривать авторство Джонсона. Однако большинство специалистов утверждает, что элегия все же принадлежит Джонсону. Об этом, в частности, говорит тема старости и физической слабости, характерная для позднего Джонсона и мало свойственная Донну, автору элегий. ЭЛЕГИЯ ("Будь, как Вергилий, холоден поэт...") Впервые напечатана в "Подлеске". Будь, как Вергилий, холоден поэт... - Согласно рассказу Светония Вергилий в конце жизни был весьма холоден и малодоступен. ...иль тучен, как Гораций... - Согласно тому же Светонию Гораций был человеком тучным, маленького роста. ...стар годами, как Анакреон... - Согласно преданию Анакреонт дожил до глубокой старости. Одев чело плющом... - В английской традиции плющ часто ассоциируется с вакхическим весельем. ...у Мэри Спиттл! - Имеется в виду публика, посещающая проповеди, которые можно было услышать на площади около старинной лондонской больницы в честь св. Марии в Спиттле. Чипсайд - район Лондона, где находился рынок и устраивались ярмарки. ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ Впервые напечатано в "Подлеске". Комментаторы не сумели установить личность адресата послания. "ВСЕГДА СВЕЖА, ВСЕГДА ОПРЯТНА..." Впервые напечатано в "Избранных стихотворениях". Это стихотворение звучало как песня в комедии Джонсона "Эписин, или Молчаливая женщина" (I, 1). ОДА К САМОМУ СЕБЕ Впервые напечатана в "Подлеске". Как считают комментаторы, ода не связана с каким-либо определенным событием в жизни поэта, но в общем плава выражает неудовольствие по поводу плохого приема публикой его поздних пьес. Что ж ты бежишь забот... - Некоторые исследователи видят здесь реминисценцию из "Любовных элегий" Овидия: "Зависть! Зачем упрекаешь меня, что молодость трачу, что, сочиняя стихи, праздности я предаюсь" (I, 15). Аонид ручей - источник вдохновения. Аония - древнее имя Беотии, области близ горы Геликон - священной горы муз. Овидий называл муз "аонийскими сестрами". Прометей - в античной мифологии титан, покровитель и благодетель человека, похитивший огонь с Олимпа и принесший его на землю в дар людям, Афина - в античной мифологии богиня мудрости. Согласно преданию Афина помогла Прометею похитить огонь. ОДА САМОМУ СЕБЕ Ода была написана после провала пьесы Джонсона "Новая гостиница" (1629). Напечатана в "Избранных стихотворениях". ...сюжет "Перикла" вроде. - Джонсон имеет в виду "Перикла" Шекспира (1608-1609), пьесу популярную и в конце 20-х годов. "Перикл" был напасая в жанре романтической трагикомедии, который мало соответствовал вкусу Джонсона. Алкей (VII-VI вв. до н. э.) - древнегреческий поэт-лирик. Пиндар (522 или 518 - ок. 442 до н. э.) - древнегреческий поэт, представитель торжественной хоровой лирики. ...не парализовать им разум твой. - Намек на события личной жизни поэта: в 1628 г. Джонсона разбил паралич. Короля - Карла I.