Луиза Лабе. Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Louise Labe. Oeuvres Луиза Лабе. Сочинения Издание подготовила И. Ю. Подгаецкая Серия "Литературные памятники" М., "Наука", 1988 OCR Бычков М.Н. ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Элегии Элегия I. Перевод М. Гордона Элегия II. Перевод М. Гордона Элегия III. Перевод М. Гордона Сонеты I. Перевод с итал. Э. Шапиро II. Перевод Э. Шапиро III. Перевод М. Гордона IV. Перевод М. Гордона V. Перевод Э. Шапиро VI. Перевод Э. Шапиро VII. Перевод Э. Шапиро VIII. Перевод Э. Шапиро IX. Перевод Э. Шапиро X. Перевод Э. Шапиро XI. Перевод Э. Шапиро XII. Перевод Э. Шапиро XIII. Перевод Э. Шапиро XIV. Перевод М. Гордона XV. Перевод Э. Шапиро XVI. Перевод Э. Шапиро XVII. Перевод Э. Шапиро XVIII. Перевод М. Гордона XIX. Перевод М. Гордона XX. Перевод Э. Шапиро XXI. Перевод Н. Шаховской XXII. Перевод Э. Шапиро XXIII. Перевод Э. Шапиро XXIV. Перевод Э. Шапиро ДОПОЛНЕНИЯ Три стихотворения, приписываемые Луизе Лабе. Перевод А. Парина Сонет Прекрасной К Сонет к Оливье де Маньи На могилу Гюга Салеля ЭЛЕГИИ ЭЛЕГИЯ I Когда богов и смертных победитель, Амур, всех помыслов моих властитель, Зажег впервые пламенем страстей {1} Мой ум и кровь и мозг моих костей, Еще недоставало мне уменья Оплакивать в стихах мои мученья {2}, И светлый Феб, зеленых лавров друг, Не позволял еще вступить мне в круг Поэтов. Но теперь, когда он властно Наполнил грудь мне смелостью прекрасной, Должна я петь не громы {3} с вышины Олимпа и не ужасы войны, Грозящие по воле Марса миру. Нет, он вручил мне пламенную лиру, Воспевшую лесбосскую любовь {4}, Чтоб я свою оплакивала вновь. Дай мне смягчить, о Лучник всеблагой, Мой голос, что срывался бы порой При описанье всех моих мучений, Скорбей, печалей, бед и огорчений. Залей огонь, чья яростная сила Меня уже почти испепелила. Лишь вспоминаю - чувствую: слеза Невольно застилает мне глаза. Когда Амур вступил со мной в сраженье, Коварное он взял вооруженье - Мои глаза, чтоб ими метче стрел Сражать того, кто б на меня смотрел И, лука моего не опасаясь, Ко мне стремился, страстью разгораясь. А в стрелах и была беда моя: Сама примером мщенья стала я. А ведь смеялась, слыша, как напрасно Мне многие в любви клянутся страстной. И столько слез пришлось мне увидать, Молений, вздохов столько услыхать, Что не заметила, как я стрелою Вдруг сражена была {5} такой же злою И с яростью такою пронзена, Что до сих пор я не исцелена, И мне теперь судьба велит сурово На боль былую жаловаться снова. Красавицы! Читая сей рассказ, Со мной вздохнете, может быть, не раз. Когда-нибудь и я придам вам силы И помогу, чтоб голос ваш унылый Сумел о ваших муках рассказать, Что днем и ночью будут вас терзать. Пусть вы суровость в сердце затаили -= Но покорит Амур вас без усилий. И вы не осуждайте в свой черед Всех тех, кого воспламенил Эрот. Ведь даже те, кто более сильны, Терпеть его любовный гнет должны. И гордость, красота, происхожденье Их не смогли избавить от служенья Суровому Амуру, чьих оков Не избежал никто из мудрецов. Семирамида, гордая царица {6}, Чья в душах наших слава не затмится, Пример войскам, отвагою горя, Разбила эфиопского царя, И эскадроны черные бежали От обагренной кровью храбрых стали. Решив соседей подчинить себе, Их одолеть в безжалостной борьбе, Она, Амура повстречав однажды, Забыла все в огне любовной жажды. Как обесславить сан ее и власть Могла в ней к сыну вспыхнувшая страсть? Сраженьям в лад, царица Вавилона, Твое стучало сердце непреклонно. Где ж сталь копья, где кованый твой щит, Чей блеск, бывало, храбрецов страшит? Где шлем чеканный с гребнем горделивым Над золотым твоих волос разливом? Где грозный меч, блестящая броня, В которой ты была, врагов гоня? Где бешеные кони, колесница, Тебя к победе мчавшая, царица? Столь слабому врагу хватило сил, Чтоб душу сильную он размягчил? Забыла ты утехи жизни бранной Для неги ложа сладостно желанной, Войны суровость и ожесточенье Сменив на радости и наслажденья. И так тебя любовь преобразила, Что, кажется, в иную превратила {7}. Я видела старуху. Молодой Она любовь хулила {8}. Став седой, Вздыхала томно и пылала жаром, Скорбя, что время потеряла даром. Чтоб стать красивой, ей не жаль труда, В ход пущены румяна и вода. Узор морщин, резцом годов прорытый {9}, Изглажен был, душистой мазью скрытый. Скрыть седину - уже простое дело: Всклокоченный парик она надела. Но, тратя и белила и сурьму, Милей не стала другу своему. Ее красой любимый не прельстился, Бежал он прочь, ее любви стыдился. Бедняжка, хоть была удручена, Пожала, что посеяла она. Всех отвергавшая неумолимо, Теперь сама любимым не любима. Амуру нравится, вселяя страсть, Не дать желаньям любящих совпасть. Один любимый холоден к влюбленной, Другой влюблен - отвергнут непреклонной. Так, тщетную в нас разжигая страсть, Амур свою поддерживает власть. ЭЛЕГИЯ II Не так стремится раб вернуть свободу, Не так желанна гавань мореходу {1}, Как жду тебя, мечтая день за днем О возвращенье сладостном твоем. Пускай теперь я у тоски во власти - Мучениям конец положит счастье Увидеться с тобой. Но ожиданье Так тягостно для моего желанья! - - Зачем же мне, жестокий ты, жестокий, Писал о близком возвращенья сроке {2}? Возможно ль, что в такой короткий срок Меня забыть ты, вероломный, мог? Обманывать меня ты смеешь, зная, Сколь верною была тебе всегда я? Иль в тон стране, где берега покато Спускаются к теченью По рогатой {3}, В твоей груди уже пылает пламя Любви к другой прекрасной нежной даме {4}? Ты в верности мне клялся, но она, Наверно, уж забвенью предана. А если так, ты, разлучась со мною, Простился с верностью и добротою. Так что же удивительного в том, Что ты и жалость потерял потом? О, сколько опасений, дум и страсти В тебе, душа, что у любви во власти! Лишь вспомню я любви недавней пыл, Не верится, что ты меня забыл, И твоему, как долго ты ни странствуй, Сердечному я верю постоянству. Ведь может статься, что в стране чужой Ты слег в пути беспомощный, больной. Я думаю, что нет: с такою силой Я за тебя молитвы возносила, Что боги были б тигров всех лютей, Когда б не помогли в беде твоей, Хоть, друг неверный, за мои страданья Ты и заслуживаешь наказанья. Но вера так в душе моей сильна, Что бед от всех спасет тебя она. Быть может тот, кто властвует вселенной, С высот услышит голос мой смиренный И, просьб моих горячих не презрев, При виде слез моих смягчит свой гнев. Ему служила ревностно всегда я, Пред ним пороков и грехов не зная, За исключеньем только одного: Тебя люблю, как Бога самого {5}. Назначил срок ты нашей встречи. Феба Рога сомкнула дважды в чаше неба {6}, А от тебя, любимый, никаких Нет мне вестей, хороших иль дурных. Но, если, в даму новую влюбленный, Остался ты в стране той отдаленной, Достойна вряд ли, полагаю я, Тебя подруга новая твоя По красоте, по красноречью, знаньям. А ведь за них я почтена признаньем Людей, известных всем своим умом. Но как навек мы славу сбережем? Не только Франция меня ласкает И больше, чем желаю, восхваляет, Но вся за Пиренеями страна, Что синевой морей окружена. В краю, где Рейн блестит в брегах песчаных, В стране прекрасной рощ благоуханных {7}, Как написал ты мне об этом сам, Известна я возвышенным умам {8}. Поторопись же благом наслаждаться, К которому столь многие стремятся {9}. Я не скажу, что я могу с другою Сравняться совершенной красотою, Но ни одна не принесла бы вместе Тебе с любовью большей больше чести. Пускай вельможи, чтоб меня пленить, Наперебой готовы мне служить, Устраивают празднества, забавы Иль в честь мою турнирной ищут славы. Так равнодушно я на них смотрю, Что никого и не благодарю. Ты - все цобро и зло мое, друг мой, Я без тебя - ничто, и все - с тобой. Я оглянусь - мне все кругом постыло, Любое удовольствие не мило, От развлечений всех я далека, Пристали мне лишь горе и тоска. Не видя мукам ни конца ни краю, Тысячекратно в день я умираю {10}. Два месяца уже прошло со дня, Как, милый друг, покинул ты меня. Тысячекратно и неотвратимо Любовь меня казнит неумолимо. Скорей вернись, коль хочешь ты со мной Еще увидеться, любимый мой. Но, если ты узнаешь, что успела Смерть разлучить с моей душою тело, Ко мне в одежде траурной приди, Надгробья мрамор белый обойди {11}. Дай господи, чтоб над моей плитою Четверостишье выбили такое: ЛЮБОВЬ К ТЕБЕ МЕНЯ ТАК ДОЛГО ЖГЛА, ЧТО ОТ МЕНЯ ОСТАЛАСЬ ЛИШЬ ЗОЛА, НО ТЛЕТЬ ЕЩЕ НАД НЕЮ БУДЕТ ПЛАМЯ, ПОКА ЕГО ТЫ НЕ ЗАЛЬЕШЬ СЛЕЗАМИ. ЭЛЕГИЯ III Когда, о дамы славного Лиона {1}, Прочтете вы о горестях влюбленной, Когда о муках и слезах моих Расскажет вам мой каждый грустный стих, Пусть не услышу я слов осужденья За юности грехи и заблужденья {2}. Да заблужденья ли? Кто в мире сем Похвалится, что с ними незнаком? Иному зависть не дает покоя: Соседу счастье выпало какое! Другой, чтоб водворить повсюду мир, Обрушил бы войну на целый мир. Пороком бедность многие считают, А золото, как бога, почитают. Тут лицемер, чьи речи словно мед, Ему доверившихся предает, А там насмешник, злобный и болтливый, Другим вредит, слух распуская лживый. Я родилась под знаком тех планет, Что не сулили мне подобных бед. Не огорчалась при чужой удаче - Пускай сосед мой стал меня богаче. Среди друзей не сеяла раздор, И выгод не искал нигде мой взор. Мне было б стыдно огорчить другого, О ком-нибудь промолвить злое слово. Стать совершенною могла бы я, Когда бы не Амур, мои друзья {3}. В дни юности так страстно я хотела Свободно развивать мой ум и тело, Но в сети я к нему попалась вдруг, И все ненужным стало мне вокруг. Хотелось мне так овладеть иглою, Чтобы с искусницей сравняться тою {4}, Что, создавая дивный свой узор, Осмелилась вступить с Палладой в спор. Кто поглядел бы на мои доспехи, В метании копья мои успехи, С какой отвагой я вступаю в бой, Колю, скачу на лошади любой, Сказал бы: "Вот достойная примера Иль Брадаманта, иль сестра Руджеро" {5}. Но что ж? Амур не потерпел, чтоб я Жила, всем сердцем Марса лишь любя. "Ты навсегда забудешь меч и латы, - С улыбкою сказал мне бог крылатый, - О, дочь Лиона, не уйдешь, поверь, Ты от огня любовного теперь. Я властелин, - сказал он, - над богами {6}, Над преисподней, морем, небесами, Так неужели власти я лишен Заставить смертных мой признать закон? Кто здесь бороться вздумает со мною? Сильнейшего сражу моей стрелою. Меня бесстыдно смеешь ты хулить, Желая Марсу, а не мне служить. Гляди же, как теперь ему служенье Тебе поможет выиграть сраженье". Так говоря, он гневом пламенел {7}, И, вытащив острейшую из стрел И натянув свой лук с предельной силой. Чтоб кожу нежную она пронзила, Жестокий лучник выстрелил в меня. Скрывала сердце слабая броня! Любовь сквозь брешь тотчас проникла смело, Лишив покоя разум мой и тело, И так меня преследует она, Что я не ем, не пью, не знаю сна. Нет для меня ни зноя, ни прохлады. Огонь любви, пылая без пощады, Так изменил всю душу, плоть мою, Что я сама себя не узнаю {8}. Шестнадцать лишь исполнилось мне зим, Когда любовь пришла врагом моим, И вот уже тринадцатое лето {9}, Как нет в моих мучениях просвета. Ход времени - враг гордых пирамид {10}, Ход времени потоки осушит. Оно дробит и стены Колизея И города сметает, не жалея, Кладет конец всему, все хороня, И гасит жар любовного огня. Увы! Во мне все ярче он пылает, Все больше мне мучений посылает. Парис Энону нежную любил, Но как недолго длился страстный пыл {11}! Ясон любил прекрасную Медею {12}, По сколь жестоко он расстался с нею! А ведь они, умея так любить, Любимыми могли бы вечно быть. Когда не диво разлюбить любимой, Как нелюбимой быть неколебимой? Не вправе ль я тогда тебя молить, Амур, мои страдания не длить? Не допусти, чтоб в этом испытанье Нашла я в смерти больше состраданья. Но, чтобы до конца любила я, Пусть мой любимый, в ком вся жизнь моя, Один, кто заставлял меня смеяться, По нем вздыхать, слезами обливаться, Почувствует в душе, в костях, в крови Такой же, как и я, огонь любви. А тяготы Амура легче вдвое, Когда их делит кто-нибудь с тобою. СОНЕТЫ I Ни мудрый Одиссей, ни кто-либо иной Таких не ведал мук и бед в земной юдоли, Что причинил мне тот, кто в светлом ореоле Любви, как юный бог, предстал передо мной. И так же ты, Амур, взор устремивши свой, Мне душу уязвил, невинную дотоле, И нет спасенья мне от нестерпимой боли, Пока ты над моей не сжалишься бедой. Как если бы меня ужалил Скорпион И стала б у него защиты от терзаний Искать {1}, молю: "Амур, услышь мой слабый стон! Избавь меня от мук, - к тебе взываю я, - Но лишь не убивай в груди моей желаний, Ведь с их погибелью исчезнет жизнь моя". II {1} О взгляд смущенный, огненные очи, О горьких слез печальный водомет, О безотрадный солнечный восход, О безнадежность ожиданья ночи, О радости, что с каждым днем короче, О дней потерянных незримый счет, О тысяча смертей в лесу тенет, О рок, что с каждым годом все жесточе, О смех, о лютня, голос, жгучий взор, О факелы, зажегшие костер, Какая в них убийственная сила! Мильоны искр сжигают сердце мне, Я гибну в их безжалостном огне - Но ни одна тебя не опалила {2}. II {1} О тщетные надежды и желанья! О вздохи, слезы, вечная тоска! Из глаз моих бегут ручьи, река, Блестя, рождается от их слиянья. О боль, суровость, мука ожиданья! Взгляд милосердный звезд издалека. Страсть первая, ты, что острей клинка, Умножишь ли еще мои страданья? Пускай Амур, испытывая лук, Разит меня, жжет как огнем мне тело И худших множество готовит бед. Изранена, терплю я столько мук, Которым нет ни счета, ни предела, Что новым ранам больше места нет. IV Со дня, когда жестокая любовь Меня своим гореньем отравила, Ее священного безумья {1} сила Воспламеняет разум мой и кровь. Какой удар, судьба, мне ни готовь, Какие бы мне беды ни сулила, О сердце, пламенея, как горнило, Уж ничему не удивляйся вновь. Чем яростней Амур нас осаждает, Тем больше наши силы пробуждает И в бой любовный гонит нас опять. Тот, кто являет и к богам презренье, Нам посылает снова подкрепленье, Чтоб сильными пред сильными стоять. V {1} Венера, проплывая в небесах, Услышь ночную жалобу мою, Когда я песню грустную пою Об этих долгих, бесконечных днях! Тогда смягчится боль в моих глазах, И больше мук в рыданьях изолью И всю постель слезами затоплю, Тебе поведав о своих скорбях. Чтоб поскорей забыть о тяжком сне, Покоя ищут люди в сладком сне, А я при свете дня хожу, тоскуя. Когда ж в постели я найду покой, Беда, как верный страж, идет за мной, И, болью обожженная, кричу я. VI {1} О, трижды будь благословен восход Светила, но избранница, к которой Оно с любовью обращает взоры, Стократ благословенней. Пусть пошлет Оно ей день без горя и забот И пусть, целуя дар прелестной Флоры {2}, Какому равных нет в лучах Авроры, С любимых уст пьет благовонный мед! Лишь мне подарен этот свет прекрасный За горечь лет, потерянных напрасно; Так полыхай огнями, небосклон! Очей своих я испытаю силу, Чтоб страсть моя его воспламенила И в срок недолгий был он побежден. VII {1} Живое все умрет с теченьем лет, Тогда уйдет душа, покинув тело. Я тело мертвое {2}, и я зову несмело: "Душа, зачем тебя со мною нет? Душа любимая, избавь меня от бед, Чтоб мне не ждать тебя осиротело, Чтоб в скорби не застыть окаменелой, Верни свой ясный, лучезарный свет! Но, Друг мой, после длительной разлуки Молю тебя, чтобы прошло без муки, Без горечи свидание с тобой. Забудь же о гордыне непреклонной И одари своею красотой, Жестокой прежде, ныне благосклонной!" VIII {1} Я пламенем объята в холод лютый, В сиянье дня в кромешной тьме бреду, Предчувствую и радость и беду, Ловлю неуловимые минуты. Живу в цепях и разрываю путы, Смеюсь и плачу в тягостном бреду, И снова ум и сердце не в ладу, И день мой ясный полон черной смуты. Так я во власть Амуру отдана: Когда беда нависнет надо мною, Нежданно от нее я спасена. Когда ж душа надеждою полна И радостью я сердце успокою, Терзаюсь вновь я прежнею бедою. IX {1} Лишь только мной овладевает сон И жажду я вкусить покой желанный, Мучительные оживают раны: К тебе мой дух печальный устремлен. Огнем любовным дух мой опален, Я вся во власти сладкого обмана, Меня рыданья душат непрестанно, И в сердце тяжкий подавляю стон. О день, молю тебя, не приходи! Пусть этот сон всю жизнь мне будет сниться, Его вторженьем грубым не тревожь! И если нет надежды впереди И счастью никогда уже не сбыться, Пошли мне ночь, спасительную ложь {2}! X Когда главою, лаврами венчанной {1}, Над Лютнею склоняясь, ты грустишь И скалам и деревьям повелишь Идти вслед за тобой {2} и, осиянный Мильоном добродетелей, нежданно Ты всех, кто славой вознесен, затмишь И душу нежной страстью опалишь, Мне хочется сказать: "О мой желанный! Искусство знаешь ты любимым быть, Твоих заслуг нельзя не оценить, Но мог бы ты, скажи мне, сам влюбиться? Как передать всю боль сердечных мук, Чтоб и тебе, мой безупречный Друг, Огнем моей любви воспламениться?" XI О нежный взор, обитель красоты {1}, Заветный сад, приют цветов влюбленных, Где сотни стрел, Амуром припасенных {2}, Куда влекут меня мои мечты! О как бесстрастны все твои черты! Как тяжек взгляд очей неблагосклонных! Как много слез в тиши ночей бессонных Из сердца моего исторгнул ты! Зажечь сумеет только взор любимый В глазах моих огонь неугасимый. Но тем труднее в сердце боль унять, Чем глубже я хочу в твой взор вглядеться. Увы, глаза и любящее сердце Друг друга разучились понимать {3}! XII О Лютня {1}, в скорби верный спутник мой, Горчайших бед свидетель безупречный, Страж неусыпный муки бесконечной, О, как ты часто плакала со мной! Но лишь настроюсь я на лад иной, Чтобы предаться радости беспечной, Поешь ты снова о тоске сердечной, О жалобах души моей больной. Когда ж, с моим порывом несогласна, К молчанью ты меня принудишь властно, Я рада нежной грусти волю дать И, отдаваясь боли без остатка, Люблю в кольце своей печали сладкой Ее исхода сладостного ждать {2}. XIII О, если б только я жила в груди Того, кому я жизнь отдать готова, Я б не желала жребия иного, Хоть мало дней осталось впереди! О, если б он сказал: "Мой друг, пройди, Ко мне прижавшись, путь нелегкий снова! Пусть Эврипа {1} завоют вихри злого - Не разлучат нас бури и дожди". Я так к нему прильнуть была бы рада, Как льнут к ограде лозы винограда {2}, И пусть крадется смерть из-за угла: Пока еще его объятий жажду, Пока к нему стремлюсь я жилкой каждой, Я встречу смерть счастливей, чем жила {3}. XIV {1} Пока могу слезами обливаться, О радости минувшей сожалеть, Рыданья, вздохи, боль преодолеть, Чтоб голосом хоть слабым отзываться; Пока могу рукою струн касаться, Чтобы твой ум и красоту воспеть, Пока мой разум в силах плен терпеть И лишь твоей душою любоваться, - Я не хочу найти в земле покой {2}, Когда ж совсем затихнет голос мой, Иссякнут слезы, ослабеют руки И разум, в смертную вступая сень, Не выразит моей любовной муки, Смерть, помрачи мой самый светлый день. XV Зефир плывет над спящею землею {1}, Чтобы возврат Светила возвестить И чтоб луга и реки пробудить От сна, что не давал ручью с листвою Шептаться нежно и цветам красою Нежданною поляны расцветить. И сердцу больше не дает грустить Хор птиц в кустах, обрызганных росою. Вот Нимфы при Луне {2}, в тиши дубрав Танцуют на ковре из мягких трав. Но есть ли у тебя такая сила, Зефир, чтоб ожила душа моя? Тогда верни ко мне мое Светило, И новой красотою вспыхну я. XVI Лишь только град и ливень грозовой {1} Побьют Кавказа снеговые склоны, Приходит день, в сиянье облаченный. Лишь Феб, свершая круг привычный свой, Вернется снова в Океан седой, Блеснет Селены профиль заостренный {2}; Парфянин хитрый, в бегство обращенный, Врага разил так дерзкою стрелой {3}. В былые дни ты горевал немало О том, что страсть во мне не бушевала. Когда же ты меня воспламенил И я уже в твоей всецело власти, Пожар любви своей ты остудил, И остывает пламя прежней страсти. XVII Бегу селений, храмов, площадей {1}, Где, упиваясь громкими мольбами, Коварными, искусными ходами Меня ты власти подчинишь своей. Кружусь в кольце однообразных дней С их масками, турнирами, балами, И мир с его цветущими садами Мне опостылел без любви твоей. Чтоб позабыть тебя, мой Друг жестокий, Блуждаю я тропою одинокой, Поняв в конце бесплодного пути: Чтоб от любви к тебе освободиться, Должна с собой навеки я проститься Иль в долгое изгнание уйти, XVIII {1} Целуй меня, целуй опять и снова! Мне поцелуй сладчайший подари И поцелуй крепчайший повтори. Тебе - жар поцелуя четверного {2}. Ты жалуешься? Боль смягчить готова: Вот самых нежных десять - все бери. Так счастливы, целуясь до зари, Мы будем радовать один другого. И насладимся жизнью мы двойной: Мы будем и в любимом и собой {3}. Внемли, Амур, безумному признанью: Мне скромницею жить невмоготу. И чувствую я страсти полноту, Лишь если волю я даю желанью {4}. XIX {1} Диана в свежей глубине лесов, Сразив немало быстроногих ланей, У речки отдыхала на поляне. Я шла, как бы во власти смутных снов, Когда услышала подруги зов: "О нимфа странная, вернись к Диане!" И, видя, что нет стрел в моем колчане И лука нет - грозы для кабанов, - "Скажи, - спросила, - кто, безумец смелый, Забрал твой лук и гибельные стрелы?" - "Прекрасный путник пробудил мой гнев. Сто стрел в него послала я напрасно И лук - вослед. Все подобрать успев, Сто ран он ими мне нанес, несчастной". XX Мне предсказали {1}, что настанет час: Я полюблю того, чей лик так ясно Был обрисован мне, и в день несчастный Его лицо узнала я тотчас. Когда ж любовь слепая в нем зажглась, То, видя, как меня он любит страстно, Себя я принуждала ежечасно, И мне любовь его передалась. Возможно ль это, чтоб не расцветало То, что нам небо щедро даровало? Но лишь услышу ветра злобный вой И грозной вьюги траурное пенье, Пойму, что это адский приговор, Пославший мне моих надежд крушенье. XXI {1} Какой пристал мужчине рост? Какое Дородство, цвет волос, очей, ланит? Всех прочих чей пленительнее вид - Кто ранам безнадежнейшим виною? Чья песнь совместней с доблестью мужскою? Чья задушевней жалоба звучит? Кто с нежной лютней чудеса творит? Кого считать любезностью самою? Пускай решает кто-нибудь другой, Ведь я люблю, и суд пристрастен мой. Один ответ подсказывает чувство: Каких щедрот природа ни яви И как ни совершенствуй их искусство ^ Не увеличить им моей любви. XXII О Феб, лучами счастья озаренный, Ты зришь всегда своей Любимой лик {1}, И ты, сестра его {2}, блаженства миг Вновь пьешь, припав к устам Эндимиона. Венеру видит Марс, и умиленно Юпитер о минувших днях грустит {3}, Когда с Небес на Небеса скользит Меркурий юный в синеве бездонной. Гармонией небесною полно {4}, Так сердце с сердцем бьется заодно; По если бы, о Боги, вы в разлуке Влачили дни, мир сбился бы с пути И вас ничто бы не могло спасти От горечи моей бессильной муки. XXIII {1} Увы! К чему мне хор былых похвал, И золотых волос моих корона, И блеск очей, сияющих влюбленно, Когда Амур в них Солнца зажигал, Сразив тебя любовью наповал? О, где, где слабый след слезы соленой И Смерть, что увенчает благосклонно Любовь, которой жил ты и дышал? Затем ли ты служил мне, рыцарь страстный, Чтоб стала я рабой твоей безгласной? Прости меня на этот раз, Друг мой, За боль обид и гнев мой сумасбродный; Ведь, где б ты ни был, оба мы с тобой Во власти той же муки безысходной. XXIV О Дамы, не судите слишком строго За то, что дан любви мне светлый дар, Что сотни солнц зажгли в груди пожар, За то, что слез я пролила так много. Жизнь без любви пустынна и убога, Хоть мукой платим мы за сладость чар. И вы страстей узнаете угар, Попавшись в сети мстительного Бога: Дитя Амур без пламени Вулкана, Без красоты, лишь Адонису данной, Коварство в злобном сердце затая И пользуясь своей могучей властью, Вас одарит такой нелепой страстью, Что бойтесь быть несчастнее, чем я. ДОПОЛНЕНИЯ ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРИПИСЫВАЕМЫЕ ЛУИЗЕ ЛАБЕ СОНЕТ ПРЕКРАСНОЙ К. Зачем в тот день предстал он предо мной И душу мне насквозь прожег очами? Любовь, ужель твое дается пламя, Чтоб счастье сделать мукою сплошной? Зачем нам было не дано судьбой Предвидеть ссоры с плачем и хулами? Но вечера приходят за утрами, Все розы долу никнут до одной. Когда б о власти роковой я знала, Я б от него столь спешно убежала, Сколь спешно от его укрылась глаз. Увы! Что молвлю? Если б вновь забрезжил Тот день, когда он взоры мне разнежил, К нему б я легкой птичкой понеслась! СОНЕТ К ОЛИВЬЕ ДЕ МАНЬИ {1} Из злата чистого, сребра литого, Аниса, розанов, гвоздик, лилей, Что сорваны до утренних лучей, Сплела венок я чудный и готова Венчать, обряд изобретая новый, Создателя прекрасной книги сей; Он столь вознес красу моих очей, Что я творца переживу живого. Считаешь ты: тому, кто так высок, Приличествует лавровый венок? Величь поэта пышным воздаяньем. А мне довольно быть с ним нечужой И знать: он столь же победитель мой, Сколь я служу ему завоеваньем. НА МОГИЛУ ГЮГА САЛЕЛЯ {1} Прохожий, знай: я - та, стремились взоры чьи С теченьем времени все более к Маньи; Прохожий, знай: я - та, кто сушит слез потоки, Влажнящие его поблекнувшие щеки. Прохожий, здесь лежит - Господь его спаси! - Ученейший Салель, родившийся в Керси. Сестер ученых чтя, он жизнь снискал такую, Что времени косу крушит и Парку злую; И знай: покамест свод вершит круговорот, Покамест желчь горька, покамест сладок мед, Покамест ручейки, журчащие в низинах, Ползут среди полей сплетеньем тел змеиных, Покамест солнца свет сияет в вышние, Прохожий, пребывать у гроба должно мне - Чтоб утешать того, кто песнями своими Неисчислимыми мое возвысил имя. Вещать, что здесь лежит - Господь его спаси! - Ученейший Салель, родившийся в Керси. ДРУГИЕ ПЕРЕВОДЫ ПОЭЗИИ ЛУИЗЫ ЛАБЕ ЭЛЕГИЯ I Когда Амур, непобедимый бог, Мне сердце пламенем своим зажег, Безумье, небывалое дотоле, Будя в крови, в кости, в уме и воле, Т