нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло. 230  Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и все злодеи находят подражателей. Добрым делам мы подражаем из чувства соревнования, дурным же - из врожденной злобности, которую стыд сдерживал, а пример выпустил на волю. 231  Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех. 232  Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего в их основе лежит обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие. 233  Человеческое горе бывает лицемерно по-разному. Иногда, оплакивая потерю близкого человека, мы в действительности оплакиваем самих себя: мы оплакиваем наши утраченные наслаждения, богатство, влияние, мы горюем о добром отношении к нам. Таким образом, мы проливаем слезы над участью живых, а относим их за счет мертвых. Этот род лицемерия я считаю невинным, ибо в таких случаях люди обманывают не только других, но и себя. Однако есть лицемерие иного рода, более злостное, потому что оно сознательно вводит всех в заблуждение: я говорю о скорби некоторых людей, мечтающих снискать славу великим, неувядающим горем. После того как безжалостное время умерит печаль, которую эти люди некогда испытывали, они продолжают упорствовать в слезах, жалобах и вздохах. Они надевают на себя личину уныния и стараются всеми своими поступками доказать, что их грусть кончится лишь вместе с жизнью. Это мелкое и утомительное тщеславие встречается обычно у честолюбивых женщин. Так как их пол закрывает им все пути, ведущие к славе, они стремятся достигнуть известности, выставляя напоказ свое безутешное горе. Есть еще один неглубокий источник слез, которые легко льются и легко высыхают: люди плачут, чтобы прослыть чувствительными, плачут, чтобы вызвать сострадание, плачут, чтобы быть оплаканными, и, наконец, плачут потому, что не плакать стыдно. 234  Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать. 235  Горе друзей печалит нас недолго, если оно доставляет нам случай проявить на виду у всех наше участие к ним. 236  Порою может показаться, что себялюбие попадается в сети к доброте и невольно забывает о себе, когда мы трудимся на благо ближнего. В действительности же мы просто избираем кратчайший путь к цели, как бы отдаем деньги в рост под видом подарка, и таким образом применяем тонкий и изысканный способ завоевать доверие окружающим. 237  Похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого хватает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли. {11} 238  Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра. 239  Ничто так не льстит нашему самолюбию, как доверие великих мира сего; мы принимаем его как дань нашим достоинствам, не замечая, что обычно оно вызвано тщеславием или неспособностью хранить тайну. 240  Привлекательность при отсутствии красоты - это особого рода симметрия, законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека - с другой. 241  Кокетство - это основа характера всех женщин, только не все пускают его в ход, ибо у некоторых оно сдерживается боязнью или рассудком. 242  Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость. 243  На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели. 244  Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену. 245  Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость. 246  То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным. 247  Преданность - это в большинстве случаев уловка самолюбия, цель которой - завоевать доверие; это способ возвыситься над другими людьми и проникнуть в важнейшие тайны. 248  Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть. 249  В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов. 250  Истинное красноречие - это умение сказать все, что нужно, и не больше, чем нужно. 251  Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу. 252  Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности. 253  Своекорыстие приводит в действие все добродетели и все пороки. 254  Смирение нередко оказывается притворной покорностью, цель которой - подчинить себе других; это - уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься, и хотя у гордости тысяча обличий, но самое искусное и самое обманчивое из ник - смирение. 255  У всякого чувства есть свойственные лишь ему одному жесты, интонации и мимика; впечатление от них, хорошее или дурное, приятное или неприятное, и служит причиной того, что люди располагают нас к себе или отталкивают. 256  Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин. 257  Величавость - это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума. 258  Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений. 259  Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда ее внушают. 260  Вежливость - это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком. 261  Воспитание молодых людей обычно сводится к поощрению их врожденного себялюбия. 262  Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди всегда готовы принести в жертву покой любимого существа, лишь бы сохранить свой собственный. 263  В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим. 264  Чаще всего сострадание - это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это - предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас. Мы помогаем людям, чтобы они в свою очередь помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе. 265  Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора. 266  Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь и честолюбие, удается подчинить себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывается бездеятельная леность: завладевая людскими помыслами и поступками, она незаметно подтачивает все их стремления и добродетели. 267  Люди потому так охотно верят дурному, не стараясь вникнуть в суть дела, что они тщеславны и ленивы. Им хочется найти виновных, но они не желают утруждать себя разбором совершенного проступка. 268  Мы по самым ничтожным поводам обвиняем судей в незнании дела и тем не менее охотно отдаем свою честь и доброе имя на их суд, хотя все они нам враждебны - одни из зависти, другие по ограниченности, третьи просто по занятости. Надеясь на то, что эти люди выскажутся в нашу пользу, мы рискуем своим покоем и даже жизнью. 269  Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит. 270  Слава, уже приобретенная нами, - залог той славы, которую мы рассчитываем приобрести. 271  Молодость - это постоянное опьянение, это горячка рассудка. 272  Тому, чьи достоинства уже награждены подлинной славой, больше всего следовало бы стыдиться усилий, которые он прилагает, чтобы ему поставили в заслугу всякие пустяки. 273  В свете иной раз высоко ценят людей, все достоинства которых сводятся к порокам, приятным в повседневной жизни. 274  Очарование новизны в любви подобно цветению фруктовых деревьев: оно быстро тускнеет и больше никогда не возвращается. 275  Природное добродушие, которое любит похваляться своей чувствительностью, нередко умолкает, побежденное самым мелочным своекорыстием. 276  Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар. 277  Нередко женщины, нисколько не любя, все же воображают, будто они любят: увлечение интригой, естественное желание быть любимой, подъем душевных сил, вызванный приключением, и боязнь обидеть отказом - все это приводит их к мысли, что они страстно влюблены, хотя в действительности всего лишь кокетничают. 278  Люди редко бывают довольны теми, кто от их имени вступает в деловые переговоры, так как посредники, стараясь стяжать себе добрую славу, почти всегда жертвуют интересами своих друзей ради успеха самих переговоров. 279  Когда мы преувеличиваем привязанность к нам наших друзей, нами обычно руководит не столько благодарность, сколько желание выставить напоказ наши достоинства. 280  Доброжелательность, с которой люди порою приветствуют тех, кто впервые вступает в свет, обычно бывает вызвана тайной завистью к тем, кто уже давно занимает в нем прочное положение. 281  Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться. 282  Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу. 283  Для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе. 284  Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты. 285  Великодушие довольно точно определено своим названием; кроме того, можно сказать, что оно - здравый смысл гордости и самый достойный путь к доброй славе. 286  Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили. 287  Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу. 288  При некоторых обстоятельствах, точно так же, как при некоторых болезнях, помощь со стороны может иной раз только повредить; требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна. 289  Показная простота - это утонченное лицемерие. 290  В характере человека больше изъянов, чем в его уме. 291  У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора. 292  Можно сказать, что у человеческих характеров, как и у некоторых зданий, несколько фасадов, причем не все они приятны на вид. 293  Умеренность не имеет права хвалиться тем, что она одолевает честолюбие и подчиняет его себе. Умеренность - это душевная бездеятельность и леность, тогда как честолюбие - это живость и горячность, и они никогда не живут вместе. 294  Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы. 295  Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим. 296  Трудно любить тех, кого мы совсем не уважаем, но еще труднее любить тех, кого уважаем больше, чем самих себя. 297  Соки нашего тела, совершая свой обычный и неизменный круговорот, тайно приводят в действие и направляют нашу волю; сливаясь в единый поток, они незаметно властвуют над нами, воздействуя на все наши поступки. 298  Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться еще больших благодеяний. 299  Почти все люди охотно расплачиваются за мелкие одолжения, большинство бывает признательно за немаловажные, но почти никто не чувствует благодарности за крупные. 300  Иные безрассудства распространяются точно заразные болезни. 301  Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться. 302  Мы лишь тогда осмеливаемся проявлять неверие в силу и влияние небесных светил, когда речь идет о делах несущественных. 303  Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового. 304  Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами. 305  Своекорыстие винят во всех наших преступлениях, забывая при этом, что оно нередко заслуживает похвалы за наши добрые дела. 306  Пока человек в состоянии творить добро, ему не грозит опасность столкнуться с неблагодарностью. 307  Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других. 308  Умеренность провозгласили добродетелью для того, чтобы обуздать честолюбие великих людей и утешить людей незначительных, обладающих лишь скромным достоянием и скромными достоинствами. 309  Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы. 310  Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства. 311  Если и есть на свете люди, которые никогда не казались смешными, то это значит лишь, что никто не старался отыскать в них смешные черты. 312  Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они все время говорят о себе. 313  Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но неспособны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу? 314  Необычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно было бы внушить нам подозрение, что наши собеседники его отнюдь не разделяют. 315  Нашей полной откровенности с друзьями мешает обычно не столько недоверие к ним, сколько недоверие к самим себе. 316  Люди слабохарактерные не способны быть искренними. 317  Невелика беда - услужить неблагодарному, но большое несчастье - принять услугу от подлеца. 318  Можно излечить от безрассудства, но нельзя выпрямить кривой ум. 319  Нам ненадолго хватило бы добрых чувств, которые мы должны питать к нашим друзьям и благодетелям, если бы мы позволяли себе вволю говорить об их недостатках. 320  Восхвалять государей за достоинства, которыми они не обладают, значит безнаказанно наносить им оскорбление. 321  Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно. 322  Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает. 323  Наше здравомыслие так же подвластно случаю, как и богатство. 324  В ревности больше самолюбия, чем любви. 325  Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум. 326  Смешное наносит чести больший ущерб, чем само бесчестие. 327  Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных. 328  Зависть еще непримиримее, чем ненависть. 329  Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма. 330  Пока люди любят, они прощают. 331  Труднее хранить верность той женщине, которая дарит счастье, нежели той, которая причиняет мучения. 332  Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства. 333  Непреклонная строгость поведения противна женской натуре. 334  Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели свое кокетство. 335  В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия. 336  Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности. 337  Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих. 338  Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим. 339  Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему самолюбию. 340  Ум у большинства женщин служит не столько для укрепления их благоразумия, сколько для оправдания их безрассудств. 341  Равнодушие старости не более способствует спасению души, чем пылкость юности. 342  Ум и сердце человека, так же как и его речь, хранят отпечаток страны, в которой он родился. {12} 343  Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба. 344  Многие люди, подобно растениям, наделены скрытыми свойствами; обнаружить их может только случай. 345  Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим. 346  Не может быть порядка в уме и сердце женщины, если ее темперамент с ними не в ладу. 347  Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны. 348  Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит. 349  Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства. 350  Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас. 351  Когда люди уже не любят друг друга, им трудно найти повод для того, чтобы разойтись. 352  Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать. 353  Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец. 354  Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств. 355  Мы иногда теряем людей, о которых не столько жалеем, сколько печалимся; однако бывает и так, что мы нисколько не печалимся, хотя и жалеем об утрате. 356  Чистосердечной похвалой мы обычно награждаем лишь тех, кто нами восхищается. 357  Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются. 358  Истинный признак христианских добродетелей - это смирение; если его нет, все наши недостатки остаются при нас, а гордость только скрывает их от окружающих и нередко от нас самих. 359  Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: ревности достоин лишь тот, кто старается ее не вызывать. 360  Мельчайшую неверность в отношении нас мы судим куда суровее, чем самую коварную измену в отношении других. 361  Ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с нею умирает. 362  Когда женщина оплакивает своего возлюбленного, это чаще всего говорит не о том, что она его любила, а о том, что она хочет казаться достойной любви. 363  Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить. 364  Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе. 365  Иные достоинства вырождаются в недостатки, если они присущи нам от рождения, а другие никогда не достигают совершенства, если, они благоприобретенные; так, например, бережливость и осмотрительность нам должен внушить разум, но доброту и доблесть должна подарить природа. 366  Как бы мало мы ни доверяли нашим собеседникам, нам все же кажется, что с нами они искреннее, чем с кем бы то ни было. 367  На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель. 368  Почти все порядочные женщины - это нетронутые сокровища, которые потому и в неприкосновенности, что их никто не ищет. 369  Усилия, которые мы прилагаем, чтобы не влюбиться, порою причиняют нам больше мучений, чем жестокость тех, в кого мы уже влюбились. 370  Трусы обычно не сознают всей силы своего страха. 371  Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил. 372  Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы. 373  Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и самих себя. 374  Весьма заблуждается тот, кто думает, будто он любит свою любовницу только за ее любовь к нему. 375  Люди недалекие обычно осуждают все, что выходит за пределы их понимания. 376  Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь - кокетства. 377  Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые прошли мимо нее. 378  Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению. 379  Все, что перестает удаваться, перестает и привлекать. 380  Как все предметы лучше всего видны на свету, так наши добродетели и пороки отчетливее всего выступают в лучах удачи. 381  Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены. 382  Наши поступки подобны строчкам буриме: {13} каждый связывает их с чем ему заблагорассудится. 383  Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете. 384  Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться. 385  Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит. 386  Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы. 387  Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов. 388  Если тщеславие и не повергает в прах все наши добродетели, то, во всяком случае, оно их колеблет. 389  Мы потому так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное. 390  Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти. 391  Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи. 392  С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует - наслаждаться ею, а когда начинает капризничать - терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам. 393  Мещанские замашки порою скрадываются в кругу военных, но они всегда заметны при дворе. 394  Можно перехитрить кого-то одного, но нельзя перехитрить всех на свете. 395  Порою легче стерпеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду. 396  Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго. 397  Мы не дерзаем огульно утверждать, что у нас совсем нет пороков, а у наших врагов совсем нет добродетелей, но в каждом отдельном случае мы почти готовы этому поверить. 398  Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она проистекает из наших миролюбивых добродетелей и, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление. 399  Людям иной раз присуща величавость, которая не зависит от благосклонности судьбы: она проявляется в манере держать себя, которая выделяет человека и словно пророчит ему блистательное будущее, а также в той оценке, которую он невольно себе дает. Именно это качество привлекает к нам уважение окружающих и возвышает над ними так, как не могли бы возвысить ни происхождение, ни сан, ни даже добродетели. 400  Достоинствам не всегда присуща величавость, но величавости всегда присущи хоть какие-нибудь достоинства. 401  Величавость так же к лицу добродетели, как драгоценный убор к лицу красивой женщине. 402  В волокитстве есть все что угодно, кроме любви. 403  Чтобы возвысить нас, судьба порой пользуется нашими недостатками; так, например, иные беспокойные люди были вознаграждены по заслугам только потому, что все старались любой ценой отделаться от них. {14} 404  По-видимому, природа скрывает в глубинах нашей души способности и дарования, о которых мы и сами не подозреваем; только страсти пробуждают их к жизни и порою сообщают нам такую проницательность и твердость, каких при обычных условиях мы никогда не могли бы достичь. 405  Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет. 406  Кокетки притворяются, будто ревнуют своих любовников, желая скрыть, что они просто завидуют другим женщинам. 407  Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас. 408  В особенно смешное положение ставят себя те старые женщины, которые помнят, что когда-то были привлекательны, но забыли, что давно уже утратили былое очарование. 409  Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения. 410  Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные. 411  Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть. 412  Каким бы тяжелым позором мы себя ни покрыли, у нас почти всегда остается возможность восстановить свое доброе имя. 413  Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад. 414  Дуракам и безумцам весь мир представляется в свете их сумасбродства. 415  Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости. 416  Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с глупостью. 417  Тот, кто излечивается от любви первым, - всегда излечивается полнее. 418  Молодым женщинам, не желающим прослыть кокетками, и пожилым мужчинам, не желающим казаться смешными, следует говорить о любви так, словно они к ней не причастны. 419  Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое. 420  Нам часто представляется, что мы стойки в несчастии, хотя на самом деле мы только угнетены; мы переносим его, не смея на него взглянуть, как трусы, которым так страшно защищаться, что они готовы дать себя убить. 421  Больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие. 422  Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь. 423  Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками! 424  Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые присущи нам на самом деле: слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством. 425  Проницательность придает нам такой всезнающий вид, что она льстит нашему тщеславию больше, чем все прочие качества ума. 426  Прелесть новизны и долгая привычка, при всей их противоположности, одинаково мешают нам видеть недостатки наших друзей. 427  Большинство друзей внушает отвращение к дружбе, а большинство людей благочестивых - к благочестию. 428  Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают. 429  Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность. 430  На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений. 431  Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным. 432  Чистосердечно хвалить добрые дела - значит до некоторой степени принимать в них участие. 433  Вернейший признак высоких добродетелей - от самого рождения не знать зависти. 434  Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях. 435  Миром правят судьба и прихоть. 436  Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности. 437  О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется. 438  Наша благодарность иногда бывает так велика, что, расплачиваясь с друзьями за сделанное нам добро, мы еще оставляем их у себя в долгу. 439  У нас нашлось бы очень мало страстных желаний, если бы мы точно знали, чего мы хотим. 440  Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью. 441  В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно. 442  Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять. 443  Даже самые бурные страсти порою дают нам передышку, и только тщеславие терзает нас неотступно. 444  Старые безумцы еще безумнее молодых. 445  Слабохарактерность еще дальше от добродетели, чем порок. 446  Стыд и ревность потому причиняют нам такие муки, что тут бессильно помочь даже тщеславие. 447  Приличие - это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый. 448  Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими. 449  Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать себя в новом положении. 450  Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть. 451  Нет глупцов более несносных, чем те, которые не совсем лишены ума. 452  Нет на свете человека, который не ценил бы любое свое качество куда выше, чем подобное же качество у другого, даже самого уважаемого им человека. 453  В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать. 454  Никто не прогадал бы, согласившись на то, чтобы о нем перестали говорить хорошо, при условии, что не станут говорить дурно. 455  Как ни склонны люди к неправильным суждениям; все же несправедливость к подлинным достоинствам они проявляют реже, чем благосклонность к мнимым. 456  Глупые люди могут иной раз проявить ум, но к здравому суждению они неспособны. 457  Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем. 458  Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные. 459  Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного. 460  Мы и не представляем себе, на что могут нас толкнуть наши страсти. 461  Старость - это тиран, который под страхом смерти запрещает нам все наслаждения юности. 462  Гордость, заставляющая нас порицать недостатки, которых, как нам кажется, у нас нет, велит нам также презирать и отсутствующие у нас достоинства. 463  Сочувствие врагам, попавшим в беду, чаще всего бывает вызвано не столько добротой, сколько гордостью: мы соболезнуем им для того, чтобы они поняли наше превосходство над ними. 464  Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать. 465  Насколько преступление легче находит себе покровителей, нежели невинность! 466  Все бурные страсти не к лицу женщинам, но менее других им не к лицу любовь. 467  Тщеславие чаще заставляет нас идти против наших склонностей, чем разум. 468  Порою из дурных качеств складываются великие таланты. 469 Мы никогда не стремимся страстно к тому, к чему стремимся только разумом. 470 Все наши качества, дурные, равно как и хорошие, неопределенны и сомнительны, и почти всегда они зависят от милости случая. 471 Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь. 472 У гордости, как и у других страстей, есть свои причуды: люди стараются скрыть, что они ревнуют сейчас, но хвалятся тем, что ревновали когда-то и способны ревновать и впредь. 473 Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже. 474 Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту. 475 Желание вызвать жалость или восхищение - вот что нередко составляет основу нашей откровенности. 476 Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем. 477 Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой. 478 Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце. 479 Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером: у остальных же кажущаяся мягкость - это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность. 480 Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от нее исцелить. 481 Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы. 482 Наш разум, по своей лености и косности, занят обычно лишь тем, что ему легко или приятно; эта привычка ограничивает наши познания, и никто еще не дал себе труда обогатить и расширить свой разум до пределов возможного. 483 Люди злословят обычно не столько из желания навредить, сколько из тщеславия. 484 Пока угасающая страсть все еще волнует наше сердце, оно более склонно к новой любви, чем впоследствии, когда наступает полное исцеление. 485 Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению и горюют о нем. 486 Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные. 487 Наш ум ленивее, чем тело. 488 Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей. 489 Как ни злы люди, они все же не осмеливаются открыто преследовать добродетель. Поэтому, готовясь напасть на нее, они притворяются, будто считают ее лицемерной, или же приписывают ей какие-нибудь преступления. 490 Люди часто изменяют любви ради честолюбия, но потом уже никогда не изменяют честолюбию ради любви. 491 Непомерная скупость почти всегда ошибается в своих расчетах: она чаще, чем все другие страсти, уходит от цели, к которой стремится, и оказывается во власти настоящего в ущерб будущему. 492 Скупость нередко приводит к самым противоречивым следствиям: многие люди приносят все свое состояние в жертву отдаленным и сомнительным надеждам, другие же пренебрегают крупными выгодами в будущем ради мелочной сегодняшней наживы. 493 Людям, видно, мало своих недостатков: они еще. умножают их всевозможными чудачествами, которыми словно бы даже гордятся; эти странности, взращенные с таким усердием, становятся в конце концов природными недостатками и отделаться от них уже невозможно. 494 Насколько ясно люди понимают свои ошибки, видно из того, что, рассказывая о своем поведении, они всегда умеют выставить его в благоприятном свете: то самое самолюбие, которое обычно ослепляет их ум, в этом случае придает ему такую зоркость и проницательность, что им удается ловко утаить или смягчить любую мелочь, способную вызвать неодобрение. 495 Впервые вступая в свет, молодые люди должны быть застенчивы или даже неловки: уверенность и непринужденность манер обычно оборачиваются наглостью. 496 Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне. 497 Быть молодой, но некрасивой так же неутешительно для женщины, как быть красивой, но немолодой. 498 Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств. 499 Молва припоминает женщине ее первого любовника обычно лишь после того, как она завела себе второго. 500 Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти. 501 Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама. 502 Ум ограниченный, но здравый в конце концов не так утомителен в собеседнике, как ум широкий, но путаный. 503 Терзания ревности - самые мучительные из человеческих терзаний, и к тому же менее всего внушающие сочувствие тому, кто их причиняет. 504 После всех рассуждений о лицемерности многих показных добродетелей нужно сказать несколько слов и о лицемерности презрения к смерти. Я имею в виду то презрение, о котором говорят безбожники, похваляясь, что черпают его не в уповании на лучшую жизнь, а в своей собственной неустрашимости. Между стойким приятием смерти и презрением к ней - огромная разница: первое встречается довольно часто, второе же, по моему мнению, не бывает искренним никогда.