лосах. Ее слезящи, томны очи Обращены к долине той, Отколь пред наступленьем ночи К ней обещал прийти герой. - Но, ах! се мрак вкруг нас сгустился, Чернеют горные хребты... Фингал, Фингал! где ты сокрылся? Герой бестрепетный, где ты? Комала Почто, Каррон быстротекущий, Почто стремишь кровавый ток? Иль гром войны, беды несущий, Достичь брегов твоих возмог? Или почил герой Морвена Средь диких дебрей и пещер? - Луна! царица звезд священна! Небес величественна дщерь! Излей сребристый свет рекою Сквозь темны тучи над землей, Да зрю доспехи пред собою Любезного души моей. - Иль пусть свет призраков багровый, Носящихся на облаках, И озаряющий те гробы, Где предков наших тлеет прах, Где вечным сном спят чада персти - Пусть грозна тень сия летит, Предыдет мне на поле смерти И труп героя осветит... Ужель сыны морвенски пали? - Ах, кто Комалу, кто спасет От скорбей лютыя печали, Когда ее Фингала нет! - Так мне не зреть вождя героев? Не зреть владыки сих брегов, Блиставшего средь ратных строев, Как средь дождливых облаков Блистает солнечный луч ранний, Текущий возвещая день? ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Копала, Дезагрена, Мелилькома и Гидаллан Гидаллан Нощные, мрачные туманы! Сокройте звероловца тень. Восстани, бурный ветр, восстани, И стоп его следы завей, Да мысль о друге, падшем в брани, Изгладится в душе моей. - Полки его, сражаясь, пали - Его изрублен крепкий щит... Увы! пред кем все трепетали, Теперь повержен тот лежит. - Стреми, Каррон, струи кровавы, Пенися у подошвы скал! Бушуйте мрачные дубравы! - Народов вождь во брани пал! Комала Вещай, сын нощи, мглой покрытый! Вещай, ужасный человек! Какой воитель знаменитый На поле битвы кончил век? Подобился ль он белизною Снегам, лежащим на горах? Равнялся ль с радугой цветною, Сияющею в облаках? Вились ли по плечам волнисты Его кудрявые власы, Как утренни туманы мглисты Пред всходом солнечной красы? Как области небес лазурны, Светился ль взор его очес? Таков ли был он в брани бурной, Как быстра молния небес? Гидаллан Ах, где погибшего любезна? Какой ее покоит холм? Где ждет героя дева нежна, Склонясь на пень, покрытый мхом? - Почто не зрю голубоокой На скате злачных берегов? Не зрю груди ее высокой, Покрытой гущиной власов? - Лети, зефир, и свей в молчанье Власы кудрявые с ланит: Пусть кроткое твое дыханье Ее рамена обнажит, Пусть крылия твои воздушны Откроют взору гибкий стан! Комала О вестник, вестник злополучный! И так погиб царь сильных стран? - Ужасна туча тяготеет Над выею кремнистых гор. Се! гром гремит - свод неба рдеет - Трещит, пылая, синий бор... Но что! коль нет уже Фингала, Какие страшны мне беды? Вещай: так алчна смерть пожрала Дробившего врагов щиты? Гидаллан Увы! рассеяны герои, Как облака в вечерний час! Уж ратоборцев в бранны строи Не созовет вождя их глас; Не созовет - его народы В пещерах скрылися лесных! Комала Вселенныя владыка гордый! Погибни на полях твоих. Да распрострет несчастье крылы Над буйною твоей главой, Да встретит мрачный зев могилы Твой первый шаг перед собой! Пусть сердца твоего драгая, Среди весны цветущих лет, Томясь подобно мне, рыдая, В печалях дух свой излиет. Почто, о Гидаллан жестокий, Ты смерть героя возвестил? Отверз несчастной мрак глубокий: Всего меня - всего лишил! Увы! еще я долго б ждала Возврата друга моего; Всечасно бы себе мечтала, Что зрю на камени его. И дуб на поле отдаленной Возмог бы взор мой обольстить; Звук громкия трубы военной Мне ветр бы мог изобразить. - Почто не на брегах Каррона Я слезы горестны лига? Их теплый ток и вопли стона Вложили б жизнь в него мою! Гидаллан Не над шумящею рекою Почиет вождь Морвенских чад: Арвена на холмах герою Возвысить памятник хотят. - О светлый круг луны сребристый, Текущий в дымных облаках! Проникни ребра их волнисты И озари Фингалов прах; Пусть сквозь нощные покрывала Твой луч над оным возблестит: Да узрит нежная Комала Его оружие и щит, Да узрит перси, в кои злоба Врагов вонзила меч стальной! Вдали показывается воинство. Комала (воображает, что видит воинов, несущих тело Фингалово) Постойте, мрачны чада гроба, Постойте! где любезный мой? - Увы! на ловле он оставил Комалу в горести одну И, крояся, стопы направил На кроволитную войну; Вещал, что с солнечным закатом Приидет паки к сим холмам: И се! покрытый кровью, прахом Является моим очам! - Угрюмыя пещеры житель! {*} Почто ты мне не возвестил Морвенского царя погибель? Почто злу горесть утаил? Ты видел юного героя, Ты видел, как он кровь пролил Среди ненавистного боя - И от Комалы то сокрыл?.. {* Друид. Секта их была уже разрушена; оставшиеся скитались по пустыням и предсказывали желающим судьбу их.} Воинство подходит ближе. Мелилькома Чьи крики воздух потрясают И будят отголоски гор? Чьи ратники текут - блистают? - Се долу их мой видит взор! Текут, как шумных вод громады, Сверкая от лучей луны. Комала Кто боле, коль не сопостаты, Пагубоносных битв сыны! - Сквозь тонки облак покрывали, Фингала тень направь свой путь! И устреми стрелу Комалы В злодейску Каракула грудь! Пусть он падет, как робка серна, Поверженна рукой ловцев... Является Фингал, сопутствуем бардами и своим воинством. Но - се Фингал, герой Морвена Грядет во сонме праотцев! - Ужели вопль моих молений Достиг к тебе, нежнейший друг? Ужель ты с горних сшел селений Утешить мой прискорбный дух? ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ Фингал, барды, Комала, Дезагрена, Мелилькома, Гидаллан и воинство Фингал Возвысьте, барды, гласы стройны: Прославьте при Карроне бой! Опять поля мои спокойны: Кичливый враг низложен мной; Побег их гордый вождь надменный И скрылся со стыдом от глаз. Побег - как призрак нощи темной, Во чреве синих туч гнездясь, Гонимый ветрами в пустыни, Бежит - и сыплет блеск огней На мрачные древес вершины, Виясь по воздуху змией... Чей слышу здесь в часы вечерни Приятный глас? - он нежен, тих, Как кроткий ветерок весенний, В чертогах веющий моих. - Ужель то Сарна дщерь прелестна, Ловительница быстрых серн? Так! се она! - сойди, любезна! Ко мне на мягкий Кроны дерн, Да дух царя Морвена Твой милый голос усладит. Комал (мечтая, что говорит тени Фингаловой) Прийми меня, о тень блаженна, Под твой воздушный, светлый щит! Прийми - укрой в пещере темной Свою Комалу от врагов. Фингал Гряди ко мне в чертог спокойный, Где я почию от трудов; Гряди: се бури разъяренны Прешли, сокрылись за моря; Лучами солнца озаренны Ликуют окрестны поля. Комала (узнает Фингала) Так! это он! он, конча брани, Украшен торжеством грядет! Его я осязаю длани, Венчанны славою побед... Но... ах!.. душа моя томится... Нет силы радости сносить - Позволь мне, друг мой, удалиться И там за камнем опочить. Позволь - да дух мой возмущенный Жестокой ужаса грозой Воспримет паки силы прежни, Нашедши сладостный покой. - О дщери Морния прекрасны! Приближьтесь с арфами ко мне, Да песни ваши сладкогласны Наполнят воздух в тишине. Дезагрена Гряди ко пиршеству Комалы, Победоносный царь щитов! От стрел ее три серны пали: Пылает огнь среди кустов. Фингал И вы, согласий звучных чада! Воспойте при Карроне бой; Воспойте, барды, да отрада Восхитит дух моей драгой. Барды Теки, Каррон, теки с стремленьем, И шумом радостной волны Вещай, враги как с посрамленьем Во бегство все обращены. Их бурны кони величавы Уже не скачут по полям, И гордый их орел двуглавый Простер полет к другим странам. - Отныне утро дня златое И мрачна ночь Фингала чад Зреть будут завсегда в покое Среди утех - среди отрад. Трубы гремящи бранны звуки Заглушит крик ловцов в полях; Щиты огромны наши, луки Висети будут на стенах. И естьли сила наша грянет, Воздвигнувшись когда на брань, То кто противу нас восстанет? Одни сыны Локлинских стран. - Нам будет брань сия забавой; В руках имея смерти страх, Мы поженем врагов со славой И всех развеем, яко прах. - Теки, Каррон, теки с стремленьем, И шумом радостной волны Вещай, враги как с посрамленьем Во бегство все обращены. Мелилькома (приметя, что Комала умирает от восхитительной радости) Спуститесь, легкие туманы, И ты, о скромная луна! Прийми в твои стыдлины длани Комалу нежную: она Почила бледна, бездыханна... Увы! Комалы боле нет. Фингал Так смерть похитила дщерь Сарна, Любови моея предмет?.. Приди, о милая Комала! Да узришь в сумраках нощных Уединенного Фингала, Седяща на брегах крутых; - Тогда с вечернею звездою, В дыханьях тихих ветерков, Приди беседовать со мною! Гидаллан Так не услышу боле слов Любезной девы светлоокой, Привыкшей серн в полях гонять? Почто я вестию жестокой Умыслил дух ее терзать? Почто? - увы! теперь, несчастной, Виновник горести и бед, Не буду боле зреть прекрасной, За ланию бегущей вслед. Фингал Свирепый ратник! чадо брани! Колико лют твой мрачный взор! - Подобно как сии туманы, В рассединах чернея гор, Скрывают в них за темнотою Шипящих, ядовитых змей: Так ты под сей угрюмой мглою Скрываешь душу злых зверей. - Изыди из моей дружины! Ты не воссядешь при пирах; Не будешь быстрых серн пустыни Со мной ловить в моих лесах; Мой враг уже не поразится Твоей могучею рукой, Не будешь славой веселиться - Нет! ты презрен навеки мной! Предшествуй мне к юдоли слезной, Где слышен дев плачевный глас, Да узрю красоты любезной, Да узрю их - в последний раз!.. Се! труп ее на камень мшистый Простерт с поникшею главой; Взвевает ветр власы волнисты - Звенит уныло тетивой. Навек отшла от нас Комала!.. Рыдай со мной, героев сонм! Прекрасная навек увяла - Заснула беспробудным сном! - Воспойте похвалу прекрасной, О барды! в мирной тишине: Да отзывы холмов всечасно Твердят любезно имя мне. Барды Воззрите! се ее священна Тень носится на облаках; Небесным светом озарениа В воздушных плавает огнях. Воззрите! се легчей зефира На сребряных лучах луны Душа ее, чистей ефира, Несется в горние страны. Оттоль ей предки стали зримы, Владетели воздушных стран: Во бранях Сарн непобедимый, Пламеновидный Фидаллан. - Комала! арфы нежны звоны Уже твоей не тронут нас, И холмы, и луга зелены На твой не отзовутся глас. Сопутницы твоих дней красных Искать тебя везде начнут - В пустынях и лесах ужасных, Но ах! вотще их будет труд. Ты только станешь им являться В мечтаньях иногда нощных: Твой глас им будет повторяться И радостью исполнит их. Они, сию воспомнив радость, Век будут о тебе мечтать; И тем веселие и сладость Их скорбны души ощутят. - Воззрите! се ее священна Тень носится на облаках; Небесным светом озаренна В воздушных плавает огнях. Воззрите! се легчей зефира На сребряных лучах луны Душа ее, чистей ефира, Несется в горние страны. 1805 П. С. Политковский СМЕРТЬ ГИДАЛЛАНА ВВОДНАЯ ПОВЕСТЬ ИЗ БОЛЬШОЙ ОССИАНОВОЙ ПОЭМЫ "СРАЖЕНИЕ С КАРОСОМ", СЛУЖАЩАЯ ОКОНЧАНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ ЕГО "ДРАМАТИЧЕСКОЙ ПЕСНИ" С стесненной горестной душою Изгнанный вождь геройских сил Потек медлительной стопою Безмолвен, мрачен и уныл. Власы его и шлем пернатый Вздымая, горный ветр шумел, И меч отцов его булатный Небрежно при бедре висел. Слезами очи орошенны Он часто долу потуплял, И часто из груди стесненной Его вздох тяжкий вылетал. Три дни в отчаянье жестоком Три дни герой до Балвы шел; В четвертой на брегу высоком Чертоги праотцев узрел. Там древ густых в тени сокрытый Отец пред взор его предстал: Ламор во бранях знаменитый. - Никто его не окружал; Глава безвласая склонилась На жезл, держимый им в руках; Вода источника струилась, Журча при старцевых стопах. Слепец пред солнцем заходящим Сомкнуты очи потуплял И тихим голосом дрожащим Дела протекши воспевал. - Но вдруг Ламор уединенный Внимает шорох - восстает; Предчувством тайным возбужденный, Приход сыновний познает. "Тебя ль, тебя ль, о сын любезный! Тебя ли ныне слышу я? - Вещал Ламор, родитель нежный. - Иль это только тень твоя? Ужель ты пал сражен средь бою Каррона на брегах крутых? Иль естьли суждено герою Еще остаться средь живых, То где, о сын мой! где отличны Сотрудники твои в войне? Почто мне гласы их не слышны? - Вещай скорей, ответствуй мне! Ты прежде возвращался с брани И ратники мои с тобой; Скажи: ужель теперь попранны На поле славы смертью злой?" - "Нет, нет! - ответствовал смущенный Ламору Гидаллан в слезах. - Твои герои не сраженны, Не рассевал их гордый враг! Они все в радости, в забаве И в торжестве проводят дни: Лишь сыну твоему ко славе Навек пути заграждены; Лишь я, родитель мой почтенный, Один несчастный осужден Дни проводить уединенны У сих поросших мохом стен, Здесь на брегу пустынном Балвы В тоске безвестно умереть, Тогда, когда на поле славы Победой должен я греметь". - "Увы! - что слышу! - оскорбленный Ламор от сердца возопил. - Когда во время ополчений, Скажи, когда, кто приходил Почить на бреге сем беспечно, Забыв и славы звук самой? - Нет! ты не примиришься вечно С тенями предков, ни со мной! - Смотри на этот гроб священный, Смотри, о сын мой, на него! А я очей навек лишенный Зреть боле не могу его. В нем предок твой почиет славный, Непобедимый Гермаллоп. Никто не зрел, чтобы со брани Во бегство обращался он. Внимай - мне тень его вещает: "Гряди, мой сын, гряди, герой! Тебя лавр славы украшает: Гряди беседовать со мной!.." Увы! я с славой разлучился: Меня мой сын ее лишил! Он в бег постыдно обратился И поле брани уступил!" - "Почто, - рек Гидаллан вздыхая. - Владыка Балвы берегов! Почто, о прежнем вспоминая, Ты растравляешь ныне вновь В моем глубоки сердце раны И в душу нову льешь печаль? - Клянусь, клянусь, что поле брани Врагам моим не уступал! Фингал - сей мощный царь Морвена, Мстя смерть возлюбленной своей, Велел оставить мне знамена И грозный сонм его вождей. "Беги! - вещал мне раздраженный. - Изыди из Морвенских стран В свои пределы отдаленны! Беги, презренный Гидаллан! И тамо, на брегу потока Поносный стыд свой сокрывай; В унынии, в тоске глубокой Томися, сохни, увядай, Подобно дубу, всех лишенну Зеленых листиев своих, Порывом ветра наклоненну Реки на берегах крутых!"" - "Ужель мне суждено судьбою Сносить, увы! такой позор? - Вещал покрытый сединою Унылым голосом Ламор. - Быть с сыном здесь в уединеньи, Отрады боле не иметь, В печали, горести, презреньи В пустынном месте умереть? Тогда, как тысящи героев, Как тысящи морвенских чад, Среди кровавых, ратных боев Завидной славою гремят! О тень родителя любезна! Веди, веди меня с собой! Да хладная могила тесна Нас купно скроет под землей. Нет в мире для меня забавы! Мой взор от горести померк! Увы! торжественные славы Лишился Гидаллан навек!" - "Ах, чем могу твой стон плачевный Пресечь, родитель нежный мой! - Вещал тоскою удрученный В ответ ему младой герой. - Куда, куда мне устремиться? Где лавр победы мне найтить, Где блеском славы озариться И слух Ламора усладить? - Нет! мне уж не венчаться бранью: Осталось - звероловом быть; Гоняться по холмам за ланью, И диких еленей разить. Ламор не станет восхищаться, Вняв слабый звероловца глас, Когда я буду возвращаться В вечерний, тихий с ловли час; Не будет поглаждать рукою Ласкающихся псов моих; Не спросит: "Сын мой, что с тобою Случилось на горах крутых, Когда за сернами стремился И диких еленей искал?"" - "Так! - рек Ламор. - Мой рок свершился, Знать, должно, должно, чтоб я пал! Подобно древу иссушенну, Возростшему на теме гор, Дыханьем ветра низложенну, Падет при старости Ламор! Увидят тень мою, блудящу По холмам в тишине нощной, Лиющу слезы и стенящу О жребие твоем, сын мой! - Тогда сокройся ты от взора В непроницаемой туман, Да не постигнет месть Ламора Тебя, злосчастный Гидаллан! - Теперь гряди в мои чертоги; Там на стенах увидишь ты Оружья наших предков многи: Их шлемы, копья и щиты; Возьми и принеси оттоле Меч Гермаллонов, страх врагов, Который отнял он на поле, Лия потоками их кровь". - В чертоги Гидаллан вступает И, снявши со стены булат, Выходит и отцу вручает: С ним Гермаллонов пояс злат. Рука слепца по стали бродит, Ища на оной острия - И вдруг Ламор его находит, И говорит: "Веди меня, Веди меня к могиле мшистой! Я слышу, сильный ветр свистит Под свесом сосны сей сенистой - Там Гермаллон спокойно спит. Вокруг гробницы терн колючий С травою дикою растет; Источник пенистый, гремучий По камням близ ее течет. Теперь уж солнце зной полдневный На беззащитны льет поля: Хочу от жару утомленный Вкусить прохладу тамо я". Се старец с сыном достигает До гроба предка своего - Тут меч в руке отца сверкает, И сын... без чувств падет его. - Сном вечным очи их закрылись: Единый гроб вместил их прах; Чертоги их опустошились, Стоящи Балвы на брегах. Никто сих мест не посещает, Боится странник здесь почить; Безмолвье вечно обитает, Где Гидаллан с Ламором спит. В часы полуденные ясны Окрест гробницы их парят Одни лишь призраки ужасны И в мрачных тенях древ шумят. 1807 Н. И. Гнедич ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЬ ОССИАНА О источник ты лазоревый, Со скалы крутой спадающий С белой пеною жемчужною! О источник, извивайся ты, Разливайся влагой светлою По долине чистой Лутау. О дубрава кудреватая! Наклонись густой вершиною, Чтобы солнца луч полуденный Не палил долины Лутау. - Есть в долине голубой цветок, Ветр качает на стебле его И, свевая росу утренню, Не дает цветку поблекшему Освежиться чистой влагою. Скоро, скоро голубой цветок Головою нерасцветшею На горячу землю склонится, И пустынный ветр полуночный Прах его развеет по полю. Звероловец, утром видевший Цвет долины украшением, В вечеру придет пленяться им; Он придет - и не найдет его! Так-то некогда придет сюда Оссиана песни слышавший! Так-то некогда приближится Звероловец к моему окну, Чтоб еще услышать голос мой. Но пришлец, стоя в безмолвии Пред жилищем Оссиановым, Не услышит звуков пения, Не дождется при окне моем Голоса ему знакомого; В дверь войдет он растворенную И, очами изумленными Озирая сень безлюдную, На стене полуразрушенной Узрит арфу Оссианову, Где вися, осиротелая, Будет весть беседы тихие Только с ветрами пустынными. О герои, о сподвижники Тех времен, когда рука моя Раздробляла щит трелиственный! Вы сокрылись, вы оставили Одного меня, печального! Ни меча извлечь не в силах я, В битвах молнией сверкавшего; Ни щита я не могу поднять, И на нем напечатленные Язвы битв, единоборств моих, Я считаю осязанием. Ах! мой голос, бывший некогда Гласом грома поднебесного, Ныне тих, как ветер вечера, Шепчущий с листами топола. - Все сокрылось, все оставило Оссиана престарелого, Одинокого, ослепшего! Но недолго я остануся Бесполезным Сельмы бременем; Нет, недолго буду в мире я Без друзей и в одиночестве! Вижу, вижу я то облако, В коем тень моя сокроется; Те туманы вижу тонкие, Из которых мне составится Одеяние прозрачное. О Мальвина, ты ль приближилась? Узнаю тебя по шествию, Как пустынной лани, тихому, По дыханью кротких уст твоих, Как цветов, благоуханному. О Мальвина, дай ты арфу мне; Чувства сердца я хочу излить, Я хочу, да песнь унылая Моему предыдет шествию В сень отцов моих воздушную. Внемля песнь мою последнюю, Тени их взыграют радостью В светлых облачных обителях; Спустятся они от воздуха, Сонмом склонятся на облаки, На края их разноцветные, И прострут ко мне десницы их, Чтоб принять меня к отцам моим! О! подай, Мальвина, арфу мне, Чувства сердца я хочу излить. Ночь холодная спускается На крылах с тенями черными; Волны озера качаются, Хлещет пена в брег утесистый; Мхом покрытый, дуб возвышенный Над источником склоняется; Ветер стонет меж листов его И, срывая, с шумом сыплет их На мою седую голову! Скоро, скоро, как листы его Пожелтели и рассыпались, Так и я увяну, скроюся! Скоро в Сельме и следов моих Не увидят земнородные; Ветр, свистящий в волосах моих, Не разбудит ото сна меня, Не разбудит от глубокого! Но почто сие уныние? Для чего печали облако Осеняет душу бардову? Где герои преждебывшие? Рино, младостью блистающий? Где Оскар мой - честь бестрепетных? И герой Морвена грозного, Где Фингал, меча которого Трепетал ты, царь вселенныя? И Фингал, от взора коего Вы, стран дальних рати сильные Рассыпалися, как призраки! Пал и он, сраженный смертию! Тесный гроб сокрыл великого! И в чертогах праотцев его Позабыт и след могучего! И в чертогах праотцев его Ветр свистит в окно разбитое; Пред широкими вратами их Водворилось запустение; Под высокими их сводами, Арф бряцанием гремевшими, Воцарилося безмолвие! Тишина их возмущается Завываньем зверя дикого, Жителя их стен разрушенных. Так, в чертогах праотеческих Позабыт и след великого! И мои следы забудутся? Нет, пока светила ясные Будут блеском их и жизнию Озарять холмы морвенские, Голос песней Оссиановых Будет жить над прахом тления, И над холмами пустынными, Над развалинами сельмскими, Пред лицом луны задумчивой, Разливался гармонией, Призовет потомка позднего К сладостным воспоминаниям. 1804 Н. Ф. Грамматин КОНЛАТ И КЮТОНА Глас ли был то иль мечтание? Иногда воспоминание О протекшей, красной младости, Как светило заходящее, Озаряет мрак души моей, Звероловцев раздается крик, И я в мыслях копнем ражу. Некий голос мне провещился; Кто ты? кто ты, сын полуночи? Все почило сном вокруг меня, Не почил один дубравный ветр, Или ветром потрясаемый, Прозвучал Фингала ржавый щит, На стене висит чертогов он, И руками часто дряхлыми Осязает Оссиан его. Нет, знакомый сердцу сладостный Голос друга мне послышался; Он давно не посещал меня. Побудило что, Конлат, тебя Принестись ко мне на облаке? Старца други не с тобою ли? Где Оскар, любимый славы сын? Часто близ тебя он ратовал. Тень Конлата Спит глас Коны звучный, сладостный, Спит в чертогах Оссиан своих, А друзья его во гробе спят; Славы луч не озаряет их. Вкруг Итоны океан шумит, А безмолвны камни гробные, Их могилы покрывающи; Не промолвят, не рекут они, Вопрошающу их страннику, Любопытному и дальнему, Кто под ними спит в сырой земле, Чей в забвеньи истлевает прах. Оссиан О! когда б узреть мог я тебя, Восседящего на облаке; Ты подобен ли воздушному Чуть мерцающему пламени Иль туману Лана вредного? Из чего твоя воздушная Соткана одежда легкая? И какое копие твое? Но как тень исчез сын Морния, Ветр унес его от слов моих. Где ты, арфа, друг души моей? Да услышу звуки струн твоих! Воссияй, светильник памяти! Воссияй и остров пагубный Озари лучами яркими, Да увижу я друзей моих! Так я зрю вас, незабвенные! Зрю Итону, исходящую Из лазоревых, глубоких волн, Зрю пещеру Тоны мрачную, Мхом обросшие скалы ее, С них нависши сосны древние; Внемлю шум глухой источника, Зрю Тоскара с копнем в руке, Близ его Феркут, героя