я так любила и верила, что и он меня любил, оставил меня в нужде. И потому, сэр Тристрам, - так сказала она, - скачи, откуда приехал, ибо хоть ты и одолел этого рыцаря, как тому и быть должно, однако я с тобой не поеду. Я буду просить этого рыцаря, столь любезного и благородного, чтобы, прежде чем покинуть пределы этой страны, он отвез меня в обитель, где лежит мой господин сэр Сегварид. - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Блеоберис, - пусть будет вам ведомо, добрый рыцарь сэр Тристрам, ведь это король Марк даровал мне право выбрать, что мне захочется при его дворе, и мне всего более приглянулась эта дама - хоть она и повенчана и у нее есть супруг и господин, - однако теперь, когда я исполнил назначенный мне рыцарский подвиг, я отправлю ее назад к мужу, и в особенности из любви к вам, сэр Тристрам. А если бы она согласилась поехать с вами, я бы ее вам отдал. - Я благодарю вас, - сказал сэр Тристрам. - Я же по ее милости впредь буду знать, каких женщин любить, каким дамам верить. Ведь будь ее супруг сэр Сегварид в отсутствии, я бы первый последовал за вами. Однако теперь, раз она меня отвергла, я уж точно буду знать, кого можно любить, на кого полагаться. С тем простились они и разъехались - сэр Тристрам возвратился в Тинтагиль, а сэр Блеоберис поехал в ту обитель, где лежал сэр Сегварид, страдая от тяжких ран, и там он вернул ему жену и ускакал прочь, как благородный рыцарь. И при виде жены своей утешился сэр Сегварид. А она поведала ему о том, как сэр Тристрам бился с сэром Блеоберисом в жестоком поединке и заставил того привезти ее назад. Приятно было сэру Сегвариду, что сэр Тристрам столько для него сделал; а дама поведала и королю Марку, как проходил бой между сэром Тристрамом и сэром Блеоберисом. 19 И тогда король Марк задумал в сердце своем любым способом погубить сэра Тристрама, и измыслил он про себя отправить сэра Тристрама в Ирландию со сватовством к Прекрасной Изольде. Ибо сэр Тристрам так восхвалял ее красоту и добрый нрав, что король Марк объявил о своем намерении взять ее себе в жены. И с этим поручением просил он сэра Тристрама отплыть в Ирландию. А все это было лишь затем, чтобы сэра Тристрама там убили. Но ни опасности, ни угроза гибели не склонили сэра Тристрама отказаться от поручения, данного ему его дядей. И вот он собрался в дорогу, снарядился самым достойным образом - он взял с собою самых видных рыцарей, каких только можно было найти при дворе, в самом лучшем по обычаям тогдашних времен облачении. Вот сел сэр Тристрам со своей дружиной на корабль и вышел в море. Но в открытом море разразилась вдруг буря и пригнала их обратно к берегу Англии. Прибило их под самые стены Камелота, и не было меры их радости, когда удалось им причалить. Вышли они на берег, сэр Тристрам тут же разбил шатер на Камелотской земле и повесил на шатер свой щит. В тот же день проезжали там двое рыцарей короля Артура: один был сэр Эктор Окраинный, а другой - сэр Морганор. Эти двое ударили в щит и стали вызывать его, чтобы вышел он из шатра и сразился с ними, если он пожелает. - Сейчас получите ответ, - отозвался сэр Тристрам, - лишь чуть-чуть повремените. Он изготовился к бою и сначала сбил наземь сэра Эктора, а вслед за ним и сэра Морганора - обоих одним копьем, и они жестоко расшиблись. И, лежа на земле, стали они спрашивать, кто он таков и рыцарь какой страны. - Любезные лорды, - отвечал сэр Тристрам, - да будет вам известно, что я из Корнуэлла. - Увы! - сказал сэр Эктор. - Позор мне, что меня одолел корнуэльский рыцарь! И в сердцах сэр Эктор сорвал с себя доспехи, отбросил их прочь и пошел пешком, не желая садиться на коня. 20 А как раз случилось, что братья сэр Блеоберис Ганский и сэр Бламур Ганский в это время передали от короля Артура наказ королю Ирландии Ангвисансу явиться к Артурову двору под страхом лишения королевской милости - если в тот самый день, условленный и назначенный, он не явится, то потеряет король Ирландии все свои земли. Но в тот день получилось так, что ни сам король Артур, ни сэр Ланселот не могли присутствовать на суде, ибо король Артур был с сэром Ланселотом в Замке Веселой Стражи. И потому король Артур назначил короля Карадоса и короля скоттов быть в тот день судьями. И вот когда съехались короли в Камелот, король Ангвисанс Ирландский явился, дабы увидеть своих обвинителей. И выступил против него сэр Бламур Ганский и обвинил Ирландского короля в измене - что он предательски убил у себя при дворе их сородича. Король от таких речей совсем смешался, ибо до того, как он прибыл в Камелот, он и не знал даже, что за причина была королю Артуру за ним посылать. Но выслушав все, чти тот против него пожелал сказать, король понял, что иного ему пути нет, как только ответить на обвинения по-рыцарски. Ибо в те времена был такой обычай, что всякий, кого обвиняли в измене или убийстве, должен был сразиться за свою правоту один на один или же найти другого рыцаря, который бы за него сразился. А убийства в те времена почитались за измену. И потому, узнав, каковы возведенные на него обвинения, король Ангвисанс пал духом, ибо он знал, что сэр Бламур Ганский - рыцарь доблестный. Но долго думать об ответе ему было нечего. Судьи назначили ему явиться с ответом на третий день. А покуда он отбыл в свои покои. В один из этих дней проезжала мимо Тристрамова шатра дама, горько о чем-то убиваясь. - Что с вами? - спросил ее сэр Тристрам, - отчего вы так убиваетесь? - Ах, любезный рыцарь! - отвечала дама. - Если какой-нибудь благородный рыцарь мне не поможет, я опозорена! Одна знатная дама послала меня отвезти в дар сэру Ланселоту прекрасный щит, богато изукрашенный, но неподалеку отсюда мне повстречался какой-то рыцарь, он сбросил меня с лошади и отнял у меня щит. - Ну что ж, госпожа моя, - сказал сэр Тристрам, - уж хотя бы ради господина моего сэра Ланселота я добуду вам этот щит - или же буду побежден в поединке. С тем сел сэр Тристрам на коня и спрашивает даму, в какую сторону поскакал тот рыцарь. Она указала ему, и он помчался вдогонку. В недолгом времени нагнал он рыцаря и потребовал от него, чтобы он воротился назад и отдал даме щит. 21 Но рыцарь тотчас же поворотил коня и изготовился к бою, и тогда сэр Тристрам нанес ему мечом такой удар, что он покатился на землю, и после этого он сдался сэру Тристраму. - Ах так? Тогда поезжай назад и возврати щит даме! - сказал сэр Тристрам. И тот послушно сел на своего коня и поскакал рядом с сэром Тристрамом, а сэр Тристрам по дороге спрашивает, как его имя. - Сэр, - тот отвечал, - я зовусь Брюс Безжалостный. А возвратив даме щит, он сказал: - Сэр, этим все поправлено. И тогда сэр Тристрам его отпустил, о чем впоследствии горько раскаялся, ибо тот был заклятым врагом многим добрым рыцарям Артурова двора. Вскоре после того пришел к нему в шатер слуга его Говернал и рассказал о приезде короля Ангвисанса Ирландского и о том что он попал в беду: и рассказал он ему, как тот был призван ко двору и обвинен в убийстве. - Да поможет мне Бог, - молвил сэр Тристрам, - это лучшая весть, какую я слышал за последние семь лет. Ибо теперь королю Ирландии будет нужда в моей помощи. Ведь я думаю, едва ли найдется в этой стране рыцарь, не принадлежащий к Артурову двору, который отважился бы вступить в поединок с сэром Бламуром Ганским. Я же, чтобы завоевать любовь короля Ирландии, возьму этот поединок на себя. И потому поручаю тебе, Говернал: отправляйся к королю и это ему передай. Вот явился Говернал к королю Ангвисансу Ирландскому и приветствовал его с глубоким почтением. Король принял его радушно и спрашивает, зачем он пожаловал. - Сэр, - тот отвечает, - здесь неподалеку находится один рыцарь, который желает побеседовать с вами. Он поручил мне сказать вам, что его меч к вашим услугам. - Что же это за рыцарь? - спрашивает король. - Сэр, это - сэр Тристрам Лионский, он за милости, которые вы ему оказывали в вашей стране, готов отплатить вам здесь. - Пойдем же, добрый человек, - сказал король, - сведи меня сей же час с сэром Тристрамом. Сел король на низкорослую лошадь и лишь с малой свитой подъехал к Тристрамову шатру. Увидев короля, сэр Тристрам выбежал к нему навстречу и хотел поддержать его стремя, но король поспешил соскочить с лошади, и они крепко обнялись. - Благороднейший господин мой, - сказал сэр Тристрам, - я благодарю вас за милости и ласки, что оказывали вы мне в вашей стране! Ведь я еще тогда дал слово сослужить вам службу, если когда-либо эта будет в моей власти. - Ах, любезный рыцарь, - сказал король сэру Тристраму, - сейчас мне как раз великая нужда в вашей службе, никогда еще ни от кого так не нуждался я в помощи. - А что так, господин мой? - Я сейчас вам объясню, - отвечал король. - Я вызван на суд из моей страны держать ответ за одного рыцаря, который приходился родичем славному рыцарю сэру Ланселоту. И за него сэр Бламур Ганский, брат сэра Блеобериса, вызвал меня сразиться с ним или найти взамен себя другого рыцаря. Я же отлично знаю, - сказал король, - что все те, в ком течет кровь короля Бана, как сэр Ланселот и эти двое, все они рыцари искуснейшие и могучие и выиграть бой у них труднее, чем у любого другого рыцаря из ныне живущих. - Сэр, - сказал сэр Тристрам, - за то доброе расположение, что вы оказывали мне в Ирландии, и ради госпожи моей вашей дочери Изольды Прекрасной я возьму на себя этот поединок, но с двумя условиями: поклянитесь мне, что правда на вашей стороне и не с вашего изволения убит тот рыцарь; и еще, сэр, - так продолжал сэр Тристрам, - после поединка, если по милости Божией я одержу победу, вы в награду отдадите мне то, о чем я вас попрошу. - Да поможет мне Бог, - отвечал король, - вы получите, что ни попросите. 22 - Добро, - сказал сэр Тристрам. - А теперь дайте им ответ, что ваш рыцарь готов к бою, ибо я скорее умру, защищая вас чем уступлю и сдамся. - Я не сомневаюсь в вас, - сказал король, - что вы, если пришлось бы, сразились бы и с сэром Ланселотом Озерным. - Что до сэра Ланселота, то он славится как лучший и благороднейший из рыцарей в мире, и, уж конечно, рыцари одной с ним крови - достойные мужи и страшатся лишь одного позора. А что до сэра Блеобериса, который приходится братом сэру Бламуру, то с ним я сражался, и потому, клянусь головой, мне не зазорно назвать его добрым рыцарем. - Сэр, говорят, - сказал король, - что сэр Бламур из них двоих сильнейший. - Что до этого, то хотя бы и так! Будь он даже лучшим из рыцарей, носящих щит и копье, все равно я не откажусь от поединка. С тем отправился король Ангвисанс к королю Карадосу и остальным, кто посажены были в тот раз судьями, и объявил им, что нашел рыцаря, готового за него сразиться. Тогда, по велению королей, послали за сэром Бламуром Ганским и за сэром Тристрамом Лионским, дабы при них огласить условия поединка, и, когда они оба явились пред судьями, там собралось в это время множество королей и баронов, и когда увидели они сэра Тристрама, то много о нем было толков, ведь он убил сэра Мархальта, доброго рыцаря, и одолел другого доброго рыцаря - сэра Паломида. Вот провозглашен был поединок, и разъехались они готовиться к бою. И сказал сэр Блеоберис брату своему сэру Бламуру: - Любезный и милый брат, - так сказал он, - помните о том, какого мы рода и кто таков сэр Ланселот Озерный, которому мы приходимся с братниной стороны ни много ни мало как родными племянниками. Никогда еще никто в нашем роду не терпел посрамления в бою, и потому, брат, лучше примите смерть, чем позор! - Брат, - отвечал сэр Бламур, - не сомневайтесь во мне, я не опозорю мой род. Правда, тот рыцарь, как мне известь почитается одним из лучших, какие живут теперь на свете, но все равно я ему не сдамся и не произнесу ненавистных слов. Может статься, что он повергнет меня наземь своею рыцарской мощью, - тогда пусть он меня убивает, я пощады не попрошу. - Бог да пошлет вам удачу, - сказал сэр Блеоберис, - ибо вы увидите, что он - самый могучий рыцарь изо всех, с кем вам приходилось сражаться. Уж я-то знаю, я сам бился с ним в поединке. - Да поможет мне Бог! - сказал сэр Бламур. И с тем сел он на коня в одном конце поля, а сэр Тристрам - на другом, и они, выставив и уперев копья, сшиблись с разгону, точно гром грянул, и сэр Тристрам, через великую свою мощь, сокрушил сэра Бламура наземь вместе с конем. Но сэр Бламур тут же высвободил ноги из стремян, вытащил меч и, выдвинув щит перед собою, крикнул сэру Тристраму, чтобы он спешился. - Ибо хоть конь мой меня не выдержал, даст Бог, земля выдержит! Тогда и сэр Тристрам спешился и изготовился к бою, и стали они рубиться яростно, нападая, уклоняясь и нанося множество жестоких ударов, так что все короли и бароны только диву давались, откуда у них силы выстоять такое, ибо они бились, как безумные. Никогда еще до сей поры не видано было, чтобы два рыцаря рубились отчаяннее. Сэр Бламур нападал с таким пылом, что не оставалось и минуты дух перевести, и дивиться можно было, как это у них еще хватает силы держаться на ногах. Вокруг же, там, где они сражались, вся земля была залита кровью. Но вот под конец сэр Тристрам нанес сэру Бламуру по шлему такой удар, что тот так и повалился на бок, сэр же Тристрам стоял недвижно, глядя на него. 23 И вот, собравшись с силами, сэр Бламур заговорил и сказал так: - Сэр Тристрам Лионский, прошу тебя, как есть ты благородный рыцарь и лучший боец, какого случалось мне встретить, убей меня, ибо я не хочу жить, даже если б сделали меня владыкой всей земли. Лучше пусть я умру здесь с честью, чем мне жить в позоре. И потому, сэр Тристрам, придется тебе меня убить, иначе ты не выйдешь победителем, ибо я никогда не произнесу ненавистных слов и не попрошу пощады. Так что рази, если смеешь, убей меня - я требую! Когда услышал сэр Тристрам его столь рыцарственные речи, не знал он в сердце своем, как ему с ним поступить. Помня, какой он крови и с отцовской, и с материнской стороны, и из любви к сэру Ланселоту, он не хотел его убивать. И однако же, ему не было иного выбора, как только заставить его произнести те ненавистные слова либо же убить его. И вот сэр Тристрам отошел назад и подступил к королям, вершившим суд. И там он преклонил перед ними колени и заклинал их ради их чести и преданности королю Артуру и ради сэра Ланселота взять решение в свои руки. - Ибо, любезные лорды, - сказал сэр Тристрам, - достойно всякой жалости и позорно было бы, если бы вон тот благородный рыцарь, что лежит там, был убит, потому что, вы сами слышали, позора он принять не желает. И Бог да не попустит, чтобы смерть или позор пришли к нему от меня. Что же до короля, за которого я сражаюсь, то у него я, как я есть его верный рыцарь и защитник, испрошу пощады для этого рыцаря. - Да поможет мне Бог, - сказал король Ангвисанс, - ради вас, сэр Тристрам, я согласен поступить, как вы желаете, и я готов от души просить королей, вершащих ныне суд, чтобы они взяли решение в свои руки. Тогда короли, их судившие, призвали сэра Блеобериса и спросили его совета. - Лорды, - отвечал сэр Блеоберис, - хоть брат мой и оказался повержен и побежден силой оружия, все же, я знаю, сокрушив его тело, духа его сэр Тристрам не сокрушил; и позора, благодарение Господу, он ныне не претерпел. И чем быть ему опозоренным, я требую, - сказал сэр Блеоберис, - пусть лучше сэр Тристрам его убьет! - Не бывать этому! - сказали короли. - Ведь оба его противника - и король, и его рыцарь - сжалились над сэром Бламуром за его рыцарственное благородство. - Лорды, - сказал сэр Блеоберис, - пусть будет по-вашему. Тогда судьи призвали короля Ирландии, и он оказался в добром расположении и сговорчив. И тогда, по всеобщему решению, сэр Тристрам и сэр Блеоберис подняли с земли сэра Бламура и обоих братьев склонили к примирению с королем Ангвисансом, и они поцеловались и заключили меж собой дружбу навеки. После этого поцеловались и сэр Тристрам с сэром Бламуром, и они оба поклялись, что ни тот, ни другой из братьев никогда не будет воевать с сэром Тристрамом, и сэр Тристрам дал им такую же клятву. И за тот рыцарственный поединок все в роду сэра Ланселота всегда любили сэра Тристрама. А после того король Ангвисанс и сэр Тристрам со всеми простились и отплыли в Ирландию с великой торжественностью и веселием. Когда же они прибыли в Ирландию, то король повелел оповестить по всей стране, что сделал для него сэр Тристрам и как это было. И тогда королева и все остальные приняли его с превеликим почтением. Но радость, с какой встретила сэра Тристрама Прекрасная Изольда, не выразить человеческим языком, ибо она любила его больше, чем кого-либо на свете. 24 И вот однажды король Ангвисанс спрашивает сэра Тристрама отчего он не просит обещанного ему дара. А сэр Тристрам отвечает: - Да, сейчас настало время. Сэр, вот все, чего я желаю: отдайте мне вашу дочь Изольду Прекрасную, не для меня самого, но для моего дяди, короля Марка, который хочет взять ее в жены, а я дал ему в этом слово. - Увы! - сказал король. - Я бы отдал все земли, какими владею, чтобы только вы сами на ней женились. - Сэр, сделай я это - и я буду опозорен на всю жизнь, что оказался неверен своему слову. И потому, - сказал сэр Тристрам, - призываю и вас исполнить обещание, которое вы мне дали, ибо таково мое желание: отдайте мне Прекрасную Изольду, чтобы она поехала вместе со мной в Корнуэлл и стала там женой короля Марка, моего дяди. - Что до этого, - сказал король Ангвисанс, - то вы ее получите и вольны будете с ней поступить, как захотите. То есть если вы захотите сами на ней жениться, мне это более всего по душе, а отдадите дяде вашему королю Марку - выбор ваш. И вот, заключая кратко, Изольду Прекрасную собрали в путь - плыть вместе с сэром Тристрамом. Вместе с нею отправилась дама Брангвейна главной ее камеристкой и еще многие служанки - это королева, мать Изольды, послала с нею даму Брангвейну. И еще она и Говернал повезли с собой от королевы напиток, который она им наказала дать королю Марку в самый день свадьбы, чтобы он выпил за Прекрасную Изольду. - А уж тогда, - так говорила им королева, - они оба будут любить друг друга до конца их дней. Так был поручен этот напиток даме Брангвейне и Говерналу. Так отплыл сэр Тристрам от берегов Ирландии, и с ним Прекрасная Изольда. И вот как-то, когда находились они в каюте, случилось, что оба они почувствовали жажду. И видят, стоит подле них золотой фиал, а в нем, на вкус и на вид, благородное вино. Взял сэр Тристрам в руку тот фиал и говорит: - Госпожа Изольда, вот доброе вино, которое ваша служанка дама Брангвейна и Говернал, мой слуга, держат для себя. И они оба весело рассмеялись, и испили оба вдоволь того напитка друг за друга, и показалось им, что никогда еще не отведывали они такого доброго вина. Но с первого же глотка они полюбили друг друга такой любовью, какая не кончается никогда - ни в радости, ни в горе. Вот как возникла между сэром Тристрамом и Прекрасной Изольдой любовь, которая продолжалась до конца дней их жизни. Так плыли они, пока, по воле случая, не приплыли к берегу под стенами замка, который звался Замок Рыданий, и туда они вошли, чтобы передохнуть, ожидая найти там удобный ночлег. Но едва только сэр Тристрам взошел в ворота замка, как все они оказались пленниками, ибо в этом замке был такой обычай, что всякий, кто проезжает мимо вместе с дамой, обязан сразиться с хозяином замка по имени сэр Брюнор. И если победителем окажется этот Брюнор, тогда мимоезжий рыцарь и его дама должны быть убиты, кто бы они ни были. Если же мимоезжий рыцарь возьмет верх над сэром Брюнором, то тогда тот должен умереть, и его дама тоже. И уже много лет держался у них этот обычай, оттого и замок тот именовался Замком Рыданий. 25 И вот когда сэр Тристрам с Прекрасной Изольдой очутились в темнице, пришел к ним туда какой-то рыцарь с дамой, чтобы их развлечь беседой. Сэр же Тристрам так сказал этому рыцарю и даме: - Для какой причины владелец этого замка держит нас в заточении? Ибо ни в одном месте, где уважается честь, не приходилось мне встречать такого обычая, чтобы рыцаря с дамой, попросивших приюта, сначала приняли, а потом этих же гостей своих хватали и бросали в темницу. - Сэр, - отвечал рыцарь, - таков старинный обычай этого замка, чтобы всякий приезжий рыцарь непременно сразился с нашим господином, и кто окажется слабейшим, тому голову долой. А после того, если дама, что с ним приехала, окажется собою безобразнее, чем супруга нашего господина, то и ей отсекут голову долой. Если же она превосходит красотою нашу госпожу, тогда лишится головы владелица этого замка. - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Тристрам, - это безобразный обычай и постыдный. Но на моей стороне одно преимущество, - сказал сэр Тристрам, - моя дама собой уж, во всяком случае, хороша, и она-то по недостатку красоты не лишится головы. Я же, чем лишиться головы, лучше буду биться за свои голову в честном поединке. Сэр рыцарь и вы, прекрасная дама, прошу вас, передайте вашему господину, что завтра с утра я буду готов к бою за себя и за мою даму, если только мне дадут кони моего и доспехи. - Сэр, - отвечал рыцарь, - обещаю вам, что ваше желание будет исполнено, а потому вы покуда ложитесь на покой, завтра же подымитесь пораньше и будьте готовы, и вы, и ваша дама, ибо вам ни в чем, что вам потребно, не будет недостатка. И с тем он вышел, а назавтра, рано поутру, этот же самый рыцарь явился к сэру Тристраму и вывел его с его дамой на волю, вручил ему коня и доспехи, его собственные, и наказал ему готовиться к бою, ибо все сословия и общины того герцогства уже собрались на поле наблюдать поединок и суд. И вот явился сэр Брюнор, герцог того замка, и он вел за руку свою даму. И спросил он сэра Тристрама, где его спутница. - Ибо если твоя дама прекраснее собою, нежели моя, тогда бери свой меч и отсеки моей даме голову. Если же моя дама прекраснее твоей, тогда я должен буду отсечь моим мечом голову твоей даме. И если я одолею тебя, значит, быть твоей даме моею, ты же лишишься головы. - Сэр, - отвечал сэр Тристрам, - это безобразный обычай и ужасный, и, чем лишиться головы моей даме, пусть лучше отсекут голову мне. - Ну нет! - сказал сэр Брюнор. - Дамы предстанут вместе на суд первыми, и одна из них получит, что ей причитается. - Нет, я не согласен, - отвечал сэр Тристрам, - ибо здесь нет никого, кто мог бы судить по справедливости. Я-то знаю, - сказал сэр Тристрам, - что моя дама прекраснее твоей, и готов доказать это в честном бою. А кто не поверит, пусть рискнет своей головой! И с тем сэр Тристрам вывел вперед Прекрасную Изольду и трижды обошел с нею по кругу, держа в руке обнаженный меч. Так же и сэр Брюнор обошел трижды со своей дамой. Но когда сэр Брюнор увидел Прекрасную Изольду, он понял, что никогда в жизни не встречал он дамы прекраснее, и подумалось ему, что не иначе как быть его даме без головы. И все, кто там присутствовали, высказали суждение, что из двух дам Прекрасная Изольда лицом красивее и станом стройнее. - Ну так как же? - говорит сэр Тристрам. - Мне жаль, что этой даме предстоит лишиться головы. Но за то, что ты и она завели этот злой обычай, за то, что по вашей с нею вине погибло много добрых рыцарей и прекрасных дам, - из-за этого всего невелика будет потеря убить вас обоих. - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Брюнор. - Ибо, правду сказать, твоя дама прекраснее моей, хоть мне и обидно это признавать, но я слышу, что и народ весь потихоньку так говорит, ибо изо всех женщин, мне известных, ни одна не была столь хороша. И потому, если ты убьешь мою даму, тем лучше: я, без сомнения, убью тебя и твою даму возьму себе. - Ну, ее придется тебе сначала у меня отвоевать, - отвечал сэр Тристрам. - И достанется она тебе, поверь, недешево. А за этот твой суд, что угрожал моей даме, окажись она из двух безобразнее, и за злой ваш обычай отдавай-ка сюда твою даму, - сказал сэр Тристрам. И с тем сэр Тристрам шагнул к нему, взял его даму и одним косым ударом отсек ей голову прочь. - Ну что ж, рыцарь, - говорит сэр Брюнор, - этим ты причинил мне страшное оскорбление. Теперь садись на коня, и раз уж я остался без дамы, я отвоюю даму у тебя, если смогу. 26 Вот сели они на коней, сшиблись с разгону, точно бы гром грянул, и сэр Тристрам сбросил сэра Брюнора долой с коня. Но тот быстро вскочил на ноги и, как раз когда сэр Тристрам снова на него наехал, пронзил сбоку его коня насквозь у плеча; конь пошатнулся, споткнулся и рухнул наземь мертвый. А сэр Брюнор бросился вперед, чтобы убить повергнутого сэра Тристрама, но сэр Тристрам был скор и резв и успел высвободить ноги из стремян. И все же, прежде чем сэр Тристрам успел загородиться щитом и обнажить меч, сэр Брюнор нанес ему три или четыре удара. Потом ринулись они друг на друга, словно два вепря, то отступая, то наседая со всей мощью и с тонким искусством, и рубились, как два настоящих рыцаря-богатыря, ибо этот сэр Брюнор был боец многоопытный и погубил уже к тому времени немало добрых рыцарей, так что сожаления было достойно, что он так зажился на этом свете. Так бились они, наступая то отсюда, то оттуда, без малого два часа, и оба уже были жестоко изранены. Но под конец сэр Брюнор набежал на сэра Тристрама и схватил его в свои объятья, ибо он очень полагался на свою силу. А на самом деле в те времена сильнейшим из рыцарей был сэр Тристрам, ибо всем известно было, что мощью мышц он превосходил даже сэра Ланселота, хотя у сэра Ланселота зато было мощнее дыхание. И потому сэр Тристрам взял и отшвырнул сэра Брюнора прочь, тот упал ничком, и тогда сэр Тристрам распутал завязки его шлема и отрубил ему голову. Тут все, кто принадлежали к тому замку, приблизились к нему и поклонились, признавая его своим властелином, и просили пожить немного в их замке, чтобы искоренить тот мерзкий обычай. И сэр Тристрам согласился. А между тем один из рыцарей поскакал к сэру Галахальту, Высокородному Принцу, который был сыном сэра Брюнора и доблестным рыцарем, и поведал ему о плачевной судьбе, постигшей отца его я его мать. 27 И приехал туда сэр Галахальт, а с ним Король-с-Сотней-Рыцарей, и вызвал сэр Галахальт сэра Тристрама сразиться с ним один на один. И вот изготовились они оба к бою и выехали на поле с великой храбростью. Пустили они коней и сшиблись с такой силою, что оба рухнули наземь, и кони и всадники. И тогда, высвободившись из седел, они, как доблестные рыцари, заслонились щитами и обнажили мечи в ярости и гневе и стали рубиться, нанося один другому ужасные удары. Они то рубили, то кололи, наседали, приседали, наступали, отступали, как должно доблестным рыцарям. Так сражались они долго, едва не полдня, и оба были уже жестоко изранены. Но под конец стала возрастать Тристрамова сила и проворство, он удвоил свои удары и начал теснить сэра Галахальта то справа, то слева, так что тому уже вовсе плохо пришлось и он был близок к гибели. Но тут выехал на поле Король-с-Сотней-Рыцарей и ввей своей дружиной устремился со свежими силами на сэра Тристрама. Но когда увидел сэр Тристрам, как они скачут на него, он понял, что против них ему не выстоять, и тогда, как благородный и разумный воин, обратился он к сэру Галахальту, Высокородному Принцу, и сказал так: - Сэр, вы не по-рыцарски со мной поступаете, позволяя всем вашим людям напасть на меня одного. А ведь вы казались мне благородным рыцарем. Позор же вам! - Да поможет мне Бог, - отвечал Галахальт, - тут уж ничего не поделаешь: придется тебе либо сдаться мне в плен, либо погибнуть, сэр Тристрам! - Сэр, раз уж так, то я предпочту сдаться, чем погибнуть, ибо этим я уступлю силе твоих людей, а не доблести твоих рук. И с тем сэр Тристрам взял меч свой за самое острие, а рукоять вложил в руку Галахальту, но тут как раз прискакал Король-с-Сотней-Рыцарей и хотел было наброситься на сэра Тристрама. - Назад! - приказал сэр Галахальт. - Умерьте свою храбрость и не трогайте его, ибо этому рыцарю я только что даровал жизнь. - Позор вам, - отвечал король. - Ведь он убил вашего отца и вашу мать. - Что до этого, - сказал сэр Галахальт, - то я его сильно винить не могу, ибо мой отец держал его в темнице и принудил к поединку. И был у моего отца обычай, который был обычаем позорным, чтобы, какой рыцарь с дамой ни попросит у него пристанища, у того дама должна погибнуть, если только она красотою не превзошла мою мать; и самого рыцаря, если отец его одолеет, тоже ожидала смерть. Воистину, обычаи такие и нравы позорны, чтобы рыцарь, ищущий пристанища, находил столь скверный прием. Из-за этого обычая я и близко не подъезжал к их замку. - Да поможет мне Бог, - сказал король, - это и правда позорный обычай. - Истинно, - сказал сэр Галахальт, - и мне так думается. И еще, думается мне, превеликой жалости было бы достойно, если бы этот рыцарь погиб, ибо он, по моему суждению, благороднейший из ныне живущих рыцарей, не считая сэра Ланселота Озерного. - А теперь, любезный рыцарь, - сказал сэр Галахальт, - откройте мне ваше имя и откуда вы и куда направляетесь? - Сэр, - тот отвечал, - мое имя сэр Тристрам Лионский, я был послан королем Марком Корнуэльским с поручением к королю Ирландии Ангвисансу, чтобы получить его дочь королю Марку в жены. Она здесь со мной, готовая ехать в Корнуэлл, зовут же ее - Изольда Прекрасная, Тогда сказал сэр Галахальт сэру Тристраму: - Да сопутствует вам удача в наших краях! Если вы дадите мне слово явиться к сэру Ланселоту и находиться при нем, я отпущу вас и вашу прекрасную даму с вами, куда вы пожелаете. Я же обещаю вам, что никогда более, пока я жив, не возобновится в здешнем замке обычай, какой существовал здесь доныне. - Сэр, - отвечал Тристрам, - да будет вам ведомо, - что я принял вас за сэра Ланселота Озерного и оттого вас испугался. Я даю вам обещание, сэр, - так сказал Тристрам, - что найду сэра Ланселота и заключу с ним дружбу, ибо изо всех рыцарей на свете его дружба мне всего желаннее. И от этих слов сэра Гавейна грустно стало сэру Ланселоту. Крикнул он сэру Карадосу: - Отпусти на землю этого рыцаря и сразись со мной! - Ты просто глупец, - отвечал сэр Карадос, - ведь я же и с тобой точно так же разделаюсь. - Что до этого, - сказал сэр Ланселот, - то давай нападай не жалея сил, ибо предупреждаю, что я тебя щадить не буду. Связал сэр Карадос сэра Гавейна по рукам и ногам и так швырнул на землю, а потом взял у своего оруженосца копье и отъехал от сэра Ланселота для разгона. Вот сшиблись они и обломали оба копья по рукояти. Тогда они обнажили мечи и рубились верхами более часа. Но под конец сэр Ланселот нанес сэру Карадосу такой удар по шлему, что проломил ему череп. А тогда сэр Ланселот схватил сэра Карадоса за ворот, стянул его под ноги своего коня, сам спешился, стащил с него шлем и отсек ему голову. После этого сэр Ланселот развязал сэра Гавейна. Этот самый рассказ и достиг ушей сэра Гялахальта и сэра Тристрама. И сказал сэр Галахальт: - Вот видите, какая слава осеняет сэра Ланселота. - Увы! - сказал сэр Тристрам. - Не будь я занят сейчас тем, что сопровождаю эту прекрасную даму, право, я бы тут же отправился в путь и не остановился, покуда бы не разыскал сэра Ланселота. И с тем отплыли сэр Тристрам и Прекрасная Изольда и прибыли в Корнуэлл, а там их вышли встречать все бароны. 28 И вот когда подошло время, сэр Тристрам с ними простился и снова пустился в путь по морю. А между тем пришли вести, что сэр Карадос, могучий король, отличавшийся силой исполина, сражался с сэром Гавейном и нанес ему такие удары, что тот прямо в седле лишился чувств. А он тогда взял его за ворот, вытащил его из седла и, спутав веревкой, привязал к луке своего седла и поскакал с ним к своему замку. Но по дороге как раз случилось сэру Карадосу повстречать сэра Ланселота, и тот сразу же признал сэра Гавейна в связанном рыцаре, что лежал у того поперек седла. - А, это вы! - сказал сэр Ланселот сэру Гавейну. - Как дела? - Хуже не было, - отвечал сэр Гавейн. - Вот разве только вы мне поможете. Ибо, да поможет мне Бог, если вы меня не спасете, я не знаю другого, кто смог бы меня спасти, кроме вас и еще сэра Тристрама. 29 В недолгом времени состоялась пышная королевская свадьба, но все равно, как повествует Французская Книга, сэр Тристрам и Прекрасная Изольда продолжали всегда любить друг друга. На свадебных торжествах был устроен большой турнир с поединками, и много лордов и дам явилось туда, но изо всех отличился особо сэр Тристрам. И продолжалось это празднество много дней. Когда же окончились торжества, то по прошествии недолгого времени две дамы, приближенные королевы, сговорились между собой, по ненависти своей и завистничеству, погубить даму Брангвейну, которая была прислужницей и камеристкой Изольды Прекрасной. Ее послали в лес собирать целебные травы, а там схватили и, спутав по рукам и ногам, оставили привязанной к дереву. И так она там пробыла три дня и три ночи. Но, по счастливому случаю, ее там нашел сэр Паломид, он спас даму Брангвейну от смерти и отвез в близлежащую монашескую обитель. Когда же королева Изольда хватилась своей служанки, уж конечно, она так убивалась, как ни одна королева на свете. Ибо изо всех женщин на земле она больше и сильнее всех любила ее ведь она приехала вместе с нею из ее родной страны. И вот как-то однажды гуляла королева Изольда по лесу, ища избавления от своих печальных мыслей. Она подошла одна к ручью, села на берегу и стала горько плакать и стонать. Вдруг вышел к ней из чащи сэр Паломид, который слышал все ее жалобы, и говорит ей: - Госпожа Изольда, если вы пообещаете исполнить мое желание, я верну вам даму Брангвейну, живую и невредимую. Королева так обрадовалась, что, не подумав, тут же согласилась. - Хорошо, госпожа моя, - сказал сэр Паломид, - я верю вашему слову, и, если вы подождете меня здесь всего полчаса, я Вам ее приведу. - Сэр, я вас жду, - сказала королева. А сэр Паломид поскакал к обители монахинь и скоро возвратился с дамой Брангвейной. Правда, она своей волей не хотела возвращаться к королеве, ибо из-за нее едва не лишилась жизни. Но однако же, наполовину против воли она прибыла с сэром Паломидом к королеве, и когда королева ее увидела, то очень обрадовалась. - А теперь, госпожа моя, - сказал сэр Паломид, - не забудьте и вы ваше обещание, ибо я свое обещание выполнил. - Сэр Паломид, - отвечала королева, - я не знаю, чего вы у меня попросите, но да будет вам известно, что, хоть я и дала вам слово, не оговаривая, ничего дурного я в виду не имела и дурного, знайте, не сделаю. - Госпожа, - сказал сэр Паломид, - мое желание останется пока для вас неведомым. Но перед королем, вашим супругом, вы его узнаете и тогда т^лжны будете его исполнить, как обещали. Королева поскакала домой к королю, и сэр Паломид поскакал вместе с нею, и, когда сэр Паломид явился пред королем, он сказал так: - Государь, я требую от тебя, как есть ты справедливый король, чтобы рассудил ты нас справедливым судом. - Откройте мне, в чем дело, - отвечал король, - и все будет по справедливости. 30 - Сэр, - сказал сэр Паломид, - я пообещал вашей королеве, госпоже моей даме Изольде, что верну ей пропавшую у нее даму Брангвейну, но на том условии, что она исполнит мое желание, какое я у нее испрошу, и она, не жалеючи, не раздумывая, прямо согласилась. - Что скажете вы, моя супруга? - спросил король. - Все это так, как он говорит, да поможет мне Бог! Правду сказать, - молвила королева, - я посулилась выполнить любое его желание от радости и счастья, что увижу ее. - Ну что ж, госпожа моя, - сказал король, - если вы так поспешили обещать, что исполните его желание, я хочу, чтобы вы свое слово сдержали. Тогда сэр Паломид сказал: - Знайте же, что я желаю получить вашу королеву, дабы я мог увезти ее с собой хоть на край света. Молча выслушал его король, задумался. И вспомнил он о сэре Тристраме и понадеялся, что он спасет королеву. И тот же час дал он сэру Паломиду такой ответ: - Бери ее себе, а с нею и все беды, которые за этим последуют, ибо, думается мне, недолго ты будешь наслаждаться ее обществом. - Ну, что до этого, - отвечал сэр Паломид, - то я готов встретить любую беду и любую опасность. И вот, говоря коротко, сэр Паломид взял королеву, за руку и сказал: - Госпожа, не побрезгуйте последовать за мною, ведь я ничего от вас не желаю, кроме лишь того, что вы сами мне обещали. - Ну, что до этого, - отвечала королева, - то знай, что я не слишком боюсь последовать за тобою, хоть ты и воспользовался нечестно моим обещанием, ибо я твердо верю, что буду достойным образом избавлена от тебя. - Что до этого, - сказал сэр Паломид, - то будь что будет. И вот королеву Изольду подсадили на коня позади сэра Паломида, и она с ним уехала. А король тот же час послал за сэром Тристрамом, но его нигде не могли найти, ибо он был в лесу на охоте. Ведь таков был его всегдашний обычай - если он не воевал, то проводил время среди лесов в охоте и ловитве. - Увы! - сказал король, - теперь я навеки опозорен, ибо с моего собственного согласия будет погублена супруга моя и королева. Но тут выступил вперед рыцарь по имени Ламбегус, один из рыцарей сэра Тристрама. - Господин мой! - так сказал этот рыцарь. - Раз вы такие надежды возлагали на господина моего сэра Тристрама, знайте, что ради него я готов отправиться вдогонку королеве и спасти ее либо же претерпеть поражение. - Грамерси! - отвечал король. - Буду жив, я вас за это отблагодарю. Вот снарядился сэр Ламбегус, сел на коня и поскакал за ними во весь опор и в недолгом времени их нагнал. Тут оставил сэр Паломид королеву и обращается к нему: - Кто ты таков? - спрашивает, - ты не сэр ли Тристрам? - Нет, - отвечает тот, - я служу ему, а имя мое - сэр Ламбегус. - Это жаль, - говорит сэр Паломид, - я бы предпочел, чтобы ты был сэром Тристрамом. - Верю тебе, - отвечает сэр Ламбегус. - Да только когда встретишься ты. с сэром Тристрамом, то хлопот не оберешься! Тут ринулись они друг на друга и поломали оба свои копья, а тогда обнажили они мечи и посекли друг на друге и шлемы и панцири. Но под конец нанес сэр Паломид сэру Ламбегусу такую рану, что тот замертво повалился на землю. Тогда оглянулся он, ищет Прекрасную Изольду, а ее нет, и, куда она ушла, он не знает. Опечалился сэр Паломид так горько, как никогда в жизни! А королева бежала в лес, и там набрела она на ручей и в нем решила утопиться. Но, по воле доброго случая, ехал как раз мимо рыцарь из близлежащего замка, а звался он сэр Адтерп. И когда он увидел королеву в беде, он ее спас и привез к себе в замок. Узнав же, кто она такая, он вооружился, сел на коня и сказал, что едет отомстить сэру Паломиду. Долго скакал он, пока не съехался с сэром Паломидом, и там в поединке сэр Паломид его жестоко изранил и силой заставил его признаться, что за причина ему была искать с ним боя. И тот открыл ему, что отвез королеву Изольду Прекрасную в свой замок. - Ах так! Вези меня туда, - приказал сэр Паломид, - а не то умрешь от моей руки! - Сэр, - отвечал сэр Адтерп, - я столь тяжко изранен, что не в силах сам ехать. Но вы скачите вот этой дорогой, и она приведет вас к замку, в котором находится королева. Поскакал сэр Паломид и приехал к замку. Но Прекрасная Изольда увидела его из окна и приказала запереть накрепко ворота. Тогда сэр Паломид, увидев, что нет ему въезда в замок, снял с коня своего седло и