Ричарда III" познакомился В. Шекспир, создавший на основе сочинения Мора свою знаменитую драму "Ричард III". Великий драматург почти целиком заимствовал у Т. Мора не только сюжет своей драмы, но и трактовку характеров всех основных действующих лиц, включая и самого Ричарда. И, что особенно показательно для характеристики гуманистических взглядов Шекспира, он полностью разделяет политическую концепцию своего предшественника Т. Мора, заклеймившего политический произвол и тиранию Ричарда III.}. Полной противоположностью Ричарду, по мнению Мора, является его брат - король Эдуард IV {См. "The Complete Works of St. Thomas More", v. 2, p. 7-8.}. При всех слабостях Эдуарда IV Мор высоко ценил этого короля за то, что к концу его правления Англия находилась в спокойном и процветающем состоянии, наступил период длительного и устойчивого мира. Король был милостив и внимателен к людям, и качества эти к концу его царствования продолжали в нем возрастать на удивление всем - в отличие от тех государей, которые благодаря долгому правлению впадают в гордость, забыв о любезном поведении, свойственном им в начале правления. Немаловажным достоинством внутренней политики Эдуарда IV Мор считает то, что в конце своего царствования король отказался от денежных поборов. Между тем, по мнению Мора, денежные поборы - это "единственная вещь, которая удаляет сердца англичан от их короля". Итогом царствования Эдуарда IV было то, что "народ к государю питал не вынужденный страх, а добровольное и любовное послушание. Общины между собой жили в добром мире..." {Ibid., p. 4.} В приведенной явно идеализированной характеристике Эдуарда IV весьма существенна не столько степень достоверности сообщаемой Мором информации, сколько его политические симпатии, гуманистический идеал доброго государя, чертами которого наделен король Эдуард. Противопоставляя два различных типа политических деятелей - Эдуарда и Ричарда, Мор с наибольшей полнотой смог выразить политическое кредо гуманиста. В "Истории Ричарда III" Мор воспринимает политику глазами человека эпохи Возрождения. Политика рассматривается в качестве самостоятельной, специфической категории, отделяемой от категории морали и религии. Когда Мор, анализируя политические события, срывает моральные и религиозные покровы, обнажая истинный смысл явления, сам его подход и метод рассмотрения политических событий напоминает трактовку политики у Макиавелли. Случайно ли, что два выдающихся мыслителя в одно и то же время, хотя и в разных концах Европы, размышляли над историческим смыслом политики, свободной от морали? Конечно, не случайно, ибо при всем различии исторических и политических судеб Англии и Италии начала XVI в. проблема тирании, равно как и проблема новых критериев при оценке политики, настоятельно выдвигалась самой жизнью, поскольку исторические условия для возникновения абсолютизма в Европе были уже налицо. В разных странах Европы уже происходил процесс развития абсолютизма; европейский политический опыт стал богаче, сложнее и требовал новых критериев оценки. Поэтому и в исследовании политической истории недавнего прошлого появилась возможность выйти за рамки традиционных оценок политики и взглянуть на политику глазами человека нового времени. Из самого текста неоконченной "Истории Ричарда III" со всей определенностью следует, что замысел автора был гораздо шире, чем удалось его реализовать. Сам же Мор сообщает о намерении продолжить свое повествование и "описать время покойного благородного государя славной памяти короля Генриха VII" {"The Complete Works of St. Thomas More", v. 2, p. 82-83. Весьма показательно в этом отношении утверждение анонимного биографа Т. Мора конца XVI в., известного под псевдонимом Ro:Ba:, о том, что "он (Мор. - И. О.) написал также книгу истории Генриха VII, либо эта книга была спрятана среди родственников, либо потеряна из-за несчастий того времени, но я не сомневаюсь, что она была подобна оставшемуся" (Ro:Ba: The Life of Sir Thomas More, Sometimes Lord Chancellour of England. London, 1957, p. 96).}. То есть, по существу, Мор был намерен создать политическую историю своего времени. Как бы он ее написал, мы можем судить с значительной долей достоверности, так как в нашем распоряжении есть еще и другие источники, в которых отразилась точка зрения Мора на политические события: это его латинские эпиграммы и "Утопия", где находим тот же круг проблем (политика короля и благо общества, совершенные формы правления и тирания), но только уже в непосредственной связи с политической историей времени царствования первых Тюдоров. О том, как Мор оценивал политический режим, существовавший в Англии при Генрихе VII, красноречиво свидетельствует наконец его поэма на коронацию Генриха VIII, в которой Мор заклеймил беззакония, имевшие место отнюдь не в лихую годину правления злодея и тирана Ричарда, но в правление "благородного государя славной памяти короля Генриха VII". Таким образом, выясняется, что и после гибели злосчастного тирана Ричарда III политический произвол и тирания в Англии не исчезли, и попробуй Мор продолжить свою неоконченную "Историю Ричарда III", попытайся он рассказать о времени правления Генриха VIII, - еще неизвестно, чем бы все это могло кончиться. Бесспорно одно, что и при Генрихе VIII печатать сочинение, подобное "Истории Ричарда III", столь недвусмысленно порицавшее не только и не столько злодея, тирана и узурпатора Ричарда, но в еще большей степени политический произвол, политическое лицемерие и демагогию, т. е. тиранию как систему политического правления, систему беззакония, прикрывающуюся видимостью соблюдения законов, - печатать такое сочинение было бы далеко небезопасно для его автора. Должность помощника шерифа способствовала контакту Мора с купеческими кругами Сити. В мае 1515 г. по предложению лондонских купцов Мор как представитель Сити был включен в состав королевского посольства во Фландрию. Посольству предстояло улаживать коммерческие и дипломатические конфликты, возникшие в связи с договорами о торговле шерстью и сукном между Англией и Нидерландами. История этого посольства во Фландрию впоследствии была описана самим Мором в первой книге "Утопии" {"Letters and Papers", v. II, N 422, 473, 480; W. Roper. Op. cit., p. 9; T. Mop. Утопия, стр. 45-46.}. Мор блестяще справился с возложенной на него миссией купеческого посредника и дипломата. Во время поездки Мора в 1515 г. произошла встреча и состоялось его знакомство с выдающимся нидерландским гуманистом Петром Эгидием, чье имя Мор увековечил в своей "Утопии". Петр Эгидий был знатным горожанином Антверпена, где он занимал пост главного секретаря и члена городской ратуши. Один из ближайших друзей Эразма {С Эразмом Эгидий был знаком начиная с 1504 г., а может быть, даже и раньше. См. "Opus epis toi arum Des. Erasmi Roterodami", v. I, p. 413.}, блестящий знаток античной литературы, греческого и латинского языков и права, автор переводов на латинский язык басен Эзопа и трактата об источниках кодекса Юстиниана, Эгидий был связан узами личной дружбы со многими выдающимися гуманистами Европы, среди которых, помимо Эразма, были Бюде, Лефевр д'Этапль, Вивес, художник Дюрер и др. Встрече и знакомству Эгидия с Т. Мором предшествовало рекомендательное письмо Эразма от 7 мая 1515 г., в котором он писал Эгидию о том, что "ныне в Брюгге находятся два умнейших человека Англии, это советник архиепископа Кентерберийского Кетберт Тенсталл и Томас Мор, которому я посвятил "Морию" (т. е. "Похвалу глупости". - И. О.). Оба большие мои друзья" {"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. II, 1910, p. 332.}. Сразу же после первой встречи Мора с Эгидием между ними завязалась самая тесная дружба, отразившаяся в их обоюдной переписке {"The Correspondence", p. 76-81, 90-92.}, а главное - увековеченная в "Утопии" Мора. Рассказ Мора о поездке во Фландрию содержится в его письме к Эразму от 17 февраля 1516 г., в котором он признается, что должность "посла" его никогда особенно не привлекала. Мор сообщает, что самым приятным во время его путешествия на континент было знакомство и дружба, которые он приобрел со стороны таких выдающихся и ученейших людей, как Иероним Буслидиад и Петр Эгидий {"Opus epistolarum Dee. Erasmi Roterodami", v. II, p. 197.}. Тогда же, во время своей поездки 1515 г. во Фландрию, вдали от родины Мор начинает работу над самым известным произведением своей жизни - "Утопией". Как писал Эразм, "сначала на досуге Мор написал вторую книгу, а потом присоединил к ней первую" {"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. II, 1910, p. 339.}. Работу над "Утопией" Мор сумел закончить лишь по возвращении в Англию. 3 сентября 1516 г. Мор послал Эразму из Лондона в Лувен рукопись только что законченной книги. "Я посылаю Вам мою Нигдею (Nusquamam)", - писал он и выражал уверенность, что книга окажется в надежных руках {Ibid.}. Мор сообщал Эразму, что вместо предисловия к будущей книге он дополнил рукопись "вступительным письмом к моему другу Петру", т. е. Петру Эгидию. Эразм сам только что возвратился из Англии, где в гостеприимном доме Мора он провел первую половину августа. По-видимому, Эразм был знаком с рукописью. "Нигдеи", а возможно, и обсуждал ее с Мором {Аналогичная гипотеза одного из новейших исследователей "Утопии" Хекстера представляется нам вполне обоснованной. Как доказал в своем текстологическом исследовании Хекстер, Мор начал писать "Утопию" не ранее 1514 г. и закончил ее не позднее сентября 1516 г. См.: J. Н. Hexter. The Composition of Utopia предисловие к кн.: "The Complete Works of St. Thomas More", v. 4, 1965, p. XVI.}. Стараниями друзей - Эразма и Эгидия - осенью 1516 г. в Лувене рукопись была опубликована под названием "Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии". "Утопия" начинается с рассказа о посольстве Мора во Фландрию и о том, как однажды, он встретил Петра Эгидия в сопровождении пожилого, бородатого незнакомца, с лицом, опаленным солнцем, и в плаще, небрежно наброшенном на плечи. Это был старый моряк и путешественник по имени Рафаил Гитдодей. Он участвовал почти во всех экспедициях знаменитого Америго Веспуччи, не раз пересекал океан, повидал многие народы и узнал много диковинного. Все трое - Мор, Эгидий и Гитлодей - располагаются в саду и начинают свою увлекательную беседу. Первая часть беседы была посвящена Англии, судьба которой не могла не волновать гуманиста прежде всего потому, что "состояние" английского государства в то время было далеко не наилучшим. Начало XVI в. в истории Англии было временем глубоких изменений в хозяйственной и общественной жизни страны. В недрах феодального общества зарождался капитализм. Основная масса английских крестьян к концу XV в. была свободна от крепостничества, но находилась в поземельной зависимости от своих лордов, которые, отбирая у крестьян землю, огораживали ее и превращали в пастбища. Впоследствии Карл Маркс в главе "Капитала", специально посвященной истории зарождения капитализма в Англии, приводил свидетельство Мора об английских огораживаниях, об "овцах, поедающих людей". По мнению К. Маркса, "Утопия", наряду с другими свидетельствами современников огораживаний, убедительно доказывает, что раннее капиталистическое накопление, положившее начало капитализму, происходило не в результате "бережливости" будущих капиталистов, как это пытались утверждать буржуазные ученые, а в результате жестокого, насильственного ограбления крестьянства {См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 744-745.}. Страшную картину бедствий, обрушившихся на английских крестьян в связи с огораживаниями, обезлюдение деревень и толпы нищих, бредущих по дорогам страны, Мор рисует в первой книге, "... С тех пор как один обжора, ненасытная и жестокая язва отечества, уничтожает межи полей, окружает единым забором несколько тысяч акров", крестьяне-арендаторы, "опутанные обманом" или "подавленные насилием", оказываются выброшенными вон. Несчастным людям некуда деться, им негде искать средства к жизни - "никто ведь не нанимает их труд, хотя они самым пламенным образом предлагают его". Там, где некогда трудилась целая деревня хлебопашцев, теперь достаточно и одного пастуха. Что же остается этим обездоленным людям, "как не воровать и попадать на виселицу... или скитаться и нищенствовать?" {Утопия, стр. 63-64.} Рассказ Мора об огораживаниях - это страстный обличительный документ, направленный не только против огораживателей-лордов, но и против всего феодально-абсолютистского государства, которое выступило на защиту интересов лордов-огораживателей и обрушило на несчастных и ограбленных крестьян и разорившихся ремесленников жестокие "кровавые законы" против бродяг, нищих и воров. Собеседник Мора - Гитлодей, проживший в Англии несколько месяцев, был просто поражен неслыханной жестокостью "кровавых" законов. По этим законам бродяг предписывалось сечь "до тех пор, пока кровь не заструится по телу", а за самую мелкую кражу полагалась смертная казнь. Во времена Мора, при Генрихе VII, ежегодно вешали в среднем до 2 тысяч человек, а при Генрихе VIII, как сообщают исторические хроники XVI в. (Холиншед), было повешено 72 тысячи бродяг и нищих. "Вышвырните эти губительные язвы, постановите, чтобы разрушители ферм и деревень или восстановили их, или уступили желающим восстановить и строить. Обуздайте скупки, производимые богачами, их своеволие... Кормите меньше дармоедов. Верните земледелие, возобновите обработку шерсти, да станет она почетным делом! Пусть с пользой занимается им эта праздная толпа: те, кого до сих пор бедность делала ворами или же кто является теперь бродягами... Если вы не уврачуете этих бедствий, то напрасно станете хвастаться вашим испытанным в наказаниях воровства правосудием, скорее с виду внушительным, чем справедливым и полезным" {Там же, стр. 66-67.}, - писал Мор. Величайшей заслугой Мора было то, что он не ограничился простым описанием народных бедствий, а решился поставить более глубокий вопрос: в чем причина негодности существующего общественного строя европейских государств? Почему так происходит, что трудящиеся - "люди скромные и простые", приносящие своим повседневным трудом "больше пользы обществу, чем себе лично", - постоянно бедствуют, - "а хищные и бесчестные паразиты, живущие трудом простых людей, процветают? И так ведь не только в Англии, но и в других государствах Европы! По мнению Мора, нельзя назвать справедливым общество, которое "не выказывает ни малейшей заботы о земледельцах, угольщиках, поденщиках, ломовых извозчиках и рабочих, без которых не было бы вообще никакого общества" {Там же, стр. 217-218.}. Устами своего собеседника Гитлодея Мор дал исчерпывающий ответ на вопрос о том, в чем главная причина бедствий народа: в частной собственности. В обществе, "где... есть частная собственность, где все мерят на деньги... вряд ли когда-нибудь возможно правильное и успешное течение государственных дел..." Признать общество, где господствует частная собственность, справедливым и правильным, по мнению Мора, значит "считать правильным, что все лучшее достается самым дурным... когда остальные решительно бедствуют" {Там же, стр. 95, 97.}. И сегодня, спустя более 450 лет после выхода "Утопии", вызывает изумление и восхищение гениальная проницательность Мора, который еще на заре капитализма сумел глубоко постичь эксплуататорскую сущность государства в классовом обществе: "При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах" {Там же, стр. 218.}. Во второй части "Утопии" Мор попытался нарисовать картину идеального, с его точки зрения, устройства общества и государства. Во время своих морских странствий в Западном полушарии Гитлодей случайно попал на один из отдаленных островов, поразивших его своим общественным устройством. Это был остров Утопия {В переводе с греческого слово "утопия" означает место, которого не существует.}. Рассказу Гитлодея об этом замечательном острове и посвящена вторая часть книги Мора. Жизнь на острове представляет полную противоположность европейской действительности. Труд в Утопии не является обременительным, рабочий день продолжается всего лишь 6 часов, зато в остальное время каждый занимается чем хочет: науками, искусствами и прочими любимыми делами. Все богатства острова принадлежат всем его гражданам, и каждый пользуется ими по своим потребностям. Таким образом, общественное устройство Утопии основано на принципах социализма и справедливости. Более того, в Утопии действует коммунистический принцип - распределение по потребностям. Мор подчеркивает скромные потребности граждан Утопии. Взять, к примеру, их одежду: во время работы они покрываются шкурами, которых хватает на семь лет, после же работы облачаются в грубые шерстяные одежды одинакового цвета. Такой примитивный подход Мора к проблеме удовлетворения потребностей, даже в условиях идеального общественного строя, не случаен. Воображение гениального мыслителя было ограничено рамками его века. Ведь уровень развития ремесла и земледелия в XVI в. не давал возможности даже мечтать о том изобилии материальных и духовных благ, которые приносит прогресс техники. Мор выразил в "Утопии" свое гуманистическое убеждение, что человек рожден для счастья. Даже цель своего повседневного труда утопийцы видят в том, чтобы "обеспечить, насколько это возможно... всем гражданам наибольшее количество времени после телесного рабства для духовной свободы и образования. В этом, по их мнению, заключается счастье жизни" {Томас Mop. Утопия, стр. 126.}. Вся книга Мора пронизана пафосом любви к людям и ненавистью к эксплуатации, угнетению человека. Утопийцы ликвидировали частную собственность, вывели из употребления деньги. Тем самым они уничтожили самый корень преступлений - воровства, убийства, предательства, т. е. все то, что сопутствует власти золота и денег и с чем так безуспешно пытаются бороться в других государствах путем жестоких законов. "Я убежден, - говорил Гитлодей, заканчивая свой рассказ об Утопии, - что нигде нет такого превосходного народа и более счастливого государства". Поблагодарив Гитлодея за интересный рассказ, Мор заметил, что в Утопии действительно много такого, что он хотел бы видеть осуществленным на практике "в наших государствах". Но тут же грустно добавил: "Я ... более желаю этого, нежели ожидаю" {Там же, стр. 222.}. Иными словами, сам Мор, подробно описавший в "Утопии" проект переустройства общества на социалистических началах, мало верил в возможность его осуществления в условиях феодальной Европы. Но социалистические идеи Мора не пропали даром. Под влиянием этих идей были написаны десятки книг, посвященных проблеме переустройства общества на началах равенства и социальной справедливости. Мор стал родоначальником целого направления в истории социализма, получившего название утопического социализма. Вместе с тем словом "утопия" стали обозначать всякий несбыточный проект, всякую несбыточную мечту. И это не случайно: социалисты-утописты, мечтавшие об установлении на земле справедливого общественного строя, не знали, как это сделать, не знал этого и сам родоначальник утопического социализма Томас Мор. И тем не менее историческая заслуга утопического социализма огромна. Идеи социалистов-утопистов впоследствии послужили одной из важнейших исторических основ учения Карла Маркса о социализме. * * * Насколько серьезным был интерес гуманистов к "Утопии", можно судить по той оценке, которую она получила в переписке Эразма и его друзей. "Прочтя "Утопию" Мора, ты подумаешь, что перенесен в другой мир; до того там все ново", - писал Эразм одному из своих корреспондентов в феврале 1517 г. {"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. II, p. 459.} "Если ты еще не читал "Утопии"... постарайся ее достать, если хочешь... увидеть те источники, откуда проистекает почти все зло в государстве", - советовал Эразм другому своему корреспонденту в письме от 24 февраля 1517 г. {Ibid., p. 483.} "Утопию" читали и перечитывали, некоторые даже пытались выучить ее наизусть. Нашлись и такие, которые, не поняв остроумной литературной мистификации Мора, всерьез готовы были отправиться на поиски Утопии. Важно, что современники Мора, особенно гуманисты, серьезно отнеслись к социально-политическим идеям "Утопии". В частности, восторженно отзывались об авторе "Утопии" нидерландский гуманист Иероним Буслидиад и французский гуманист Гийом Бюде. Последний писал в июле 1517 г. своему другу Т. Лапсету: "Я люблю и высоко почитаю его (Мора. - И. О.) за все то, что он написал об этом острове Нового Света. Наш век и будущие века будут иметь в этой истории драгоценный источник практически пригодного законодательства для всех, кто хотел бы воспользоваться им и применить его в своих государствах" {"The Complete Works of St. Thomas More", v. 4, p. 14-15.}. Наконец и сам Мор в переписке с друзьями со всей прямотой выразил собственное отношение к республике утопийцев как государству, которое справедливым общественным устройством превосходит все известные ему государства. Эразм, принимавший самое горячее участие в судьбе "Утопии", объяснял в письме к Гуттену от 23 июля 1519 г., что свою книгу Мор издал "с намерением показать, по каким причинам приходят в упадок государства; но главным образом он имел в виду Британию, которую глубоко изучил и знал" {"Opus Epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. IV, p. 21.}. По мнению Эгидия, Мор обнаружил в своей "Утопии" такую огромную эрудицию, ум и столь богатый опыт в мирских делах, что с ним не может сравниться даже знаменитый путешественник Улисс, а что касается Америго Веспуччи, то по сравнению с Мором он, можно сказать, не видел ровно ничего {"The Complete Works of St. Thomas More", v. 4, p. 20-21.}. Итак, из переписки Мора и его друзей видно, какое серьезное значение придавали гуманисты идейному содержанию "Утопии". Они вовсе не рассматривали ее как шутку, "пустячок" (jeu d'esprit) {См. D. Nhard. Etudes sur la Renaissance. Paris, 1856, p. 183; T. E. Bridgett. Life end Writings of Sir Thomas More. London, 1891, p, 105; R. L. Smith. John Fisher and Thomas More: Two English Saints. London, 1935, p. 72; E. M. C. Routh. Sir Thomas More and his Friends. N. Y., 1963, p. 74; D. Sargent. Thomas More. N. Y., 1948, p. 65. Последний выразил эту точку зрения наиболее прямолинейно. По мнению Сарджента, Мор написал "Утопию", чтобы "развлечь маленький кружок гуманистов, которым нравился его латинский язык и которые слишком высоко парили над миром, чтобы чувствовать интерес к пошлым мирским треволнениям".}, написанный лишь ради забавы, как это пытались иногда представить некоторые ученые в XIX и XX вв. На литературной судьбе "Утопии" сказалась идейная и политическая борьба эпохи реформации и дальнейшая биография самого Мора, занявшего определенное место в этой борьбе. Твердая позиция на стороне католицизма, активная полемика Мора с Лютером и Тиндалем, его деятельность на посту лорда-канцлера Генриха VIII и мужественная гибель во имя своих религиозных и политических убеждений - все это надолго отвлекло внимание современников Мора и последующих поколений от "Утопии". Первый биограф Мора и близкий ему человек Уильям Ропер даже не счел нужным упомянуть о ней. После выхода в свет "Утопии" Мор сразу же оказался в центре внимания всей просвещенной Европы {Вслед за первым лувенским изданием "Утопии" 1516 г. последовало еще несколько изданий. В 1517 г. вышло парижское издание, а затем два издания (в марте и ноябре 1518 г.), напечатанные в Базеле у Иоганна Фробена. Уже в течение XVI в. "Утопия" была переведена с латинского на европейские языки. В 1524 г. вышел немецкий перевод "Утопии", в 1548 г. - итальянский, в 1550 г. - французский, в 1551 г. - английский, в 1562 г. - голландский.}. Наряду с ростом политической популярности Мора в Лондоне росла слава Мора как ученого-гуманиста. Последняя, быть может, сыграла немаловажную роль в дальнейшем развитии политической карьеры Мора как крупного государственного деятеля тюдоровской Англии. Удачное выполнение Мором дипломатической миссии во время его посольства во Фландрию, а вслед за тем и успех "Утопии" обратили на него внимание Генриха VIII, который сделал все, чтобы привлечь Мора на королевскую службу. Сам Мор в письме к Джону Фишеру рассказывал о своем представлении королю: "Я прибыл во дворец совершенно против своего желания, как то знают все и как сам король шутливо упрекнул меня в том. Я чувствовал себя там так же неловко, как начинающий ездок, сидя в седле. Но наш король так любезен и приветлив к каждому, что всякий может считать себя предметом его особой благосклонности, какого бы скромного мнения он ни был сам о себе... Что же касается меня, то я не настолько счастлив, чтобы воображать, будто заслужил чем-либо его благосклонность к себе или что я ее уже действительно имею. Но во всяком случае его добродетели столь велики, что я начинаю считать все менее и менее скучной жизнь придворного" {Т. Stapleton. The Life and Illustrious Martyrdom of Sir Thomas More. London, 1966, p. 72.}. В 1518 г. Мор становится одним из членов королевского совета и докладчиком прошений, поступавших на имя короля. Эта должность обязывала не только докладывать прошения, но и разбираться во всех тонкостях дела и предлагать на рассмотрение короля обдуманные решения. В мае 1521 г. Мор назначается на должность помощника казначея. Вместе с этой должностью он получает звание рыцаря. Одновременно Мор участвует в дипломатических миссиях, сопровождая канцлера Уолси в его поездках в Кале и Брюгге. Служебная и придворная карьера Мора развивалась столь успешно, что в 1522 и 1525 гг. ему были пожалованы королем в награду за службу земли в графствах Оксфордшир и Кент. Генрих VIII не мог не ценить Мора за его глубокий ум и обширные познания. Чтобы по-настоящему понять Мора, надо знать его частную жизнь, его взаимоотношения с друзьями и близкими. В одном из своих писем Эразм оставил нам яркую характеристику своего друга. Вот портрет Мора, нарисованный Эразмом в письме к Гуттену: он был не выше среднего роста, белолиц, с тонким румянцем, с темно-золотистой шевелюрой и довольно редкой бородой и с очень выразительными, красивыми голубовато-серыми глазами, всегда с дружески приветливой, доброй улыбкой. Голос негромкий, но ясный, речь удивительно чистая и неторопливая.. Мор скромен в своих житейских привычках: неприхотлив в еде, лакомствам предпочитает простую пищу - говядину, соленую рыбу, хлеб, молоко; одевается просто, пренебрегает всякими условностями и светскими манерами. Он очень любит животных, с удовольствием наблюдает за их повадками и нравами. В доме его рядом уживаются обезьяна, лисица, хорек, ласка и попугай. Мор увлекательный собеседник, ум у него быстрый, память отличная. По словам Эразма, он был прямо рожден для дружбы: "Кто ищет совершенный образец истинной дружбы, не найдет лучшего, чем Мор". Эразм называл его "покровителем всех нуждающихся", всегда готовым "поддержать угнетенного, вызволить стесненного и обремененного..." {"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. IV, N 999, p. 21.} Мор был горячим сторонником женского образования. Он считал, что женщина должна быть такой же образованной, как и мужчина: "Разница пола в смысле учености значения не имеет", ибо мужчины и женщины "одинаково способны к тем занятиям, которые совершенствуют и оплодотворяют разум, подобно почве, на которой посеяны семена мудрости" {T. Stapleton. Op. cit, p. 95.}. Эти взгляды Мор отстаивал и в "Утопии". Он старался осуществить их на практике: три его дочери получили блестящее образование, а старшая Маргарита обладала такими глубокими знаниями древних языков и литературы, что сам Эразм назвал ее "украшением Британии". Свою молодую жену Мор сам обучил грамоте и дал ей музыкальное образование. В доме Мора всегда царила необычайно дружеская и сердечная атмосфера. Его семья была настоящей школой, где все было проникнуто духом гуманизма; увлечение древними языками и литературой сочеталось с занятиями географией, математикой, астрономией, медициной и музыкой. Большое влияние на дальнейшую политическую деятельность Мора оказала реформация. Сразу же после выступления Лютера Мор становится его ярым противником. Генрих VIII также враждебно встретил реформацию. Будучи по образованию богословом {Генриха VIII готовили в юности на пост архиепископа Кентерберийского, и лишь случайная смерть старшего брата - Артура правела его на королевский престол.}, король часто обсуждал с Мором проблемы реформации. В 1521 г. под именем Генриха VIII была опубликована книга против Лютера в защиту "семи таинств" {"Assertio septem sacramentorum adversus Martinum Lutherum edita abinvictissimo Angliae et Franciae rege et dpmini Hiberniae Henrico eius octavo". Londini, 1521.}. Томасу Мору пришлось участвовать в издании этой книги в качестве редактора, а возможно, и соавтора. В награду за этот труд Генрих VIII получил от папы Льва X почетный титул "защитника веры" (defensor fidei), кроме того, каждому, прочитавшему эту книгу, папа обещал отпущение грехов. С выходом в свет книги Генриха VIII связано начало полемической деятельности Мора против реформации. На книгу английского короля Лютер ответил резкой статьей, в которой он ругал Генриха VIII, называя его "грубой, глупой, ослиной башкой" и "бессмысленным шутом, не понимающим, что значит вера". В 1523 г. был опубликован "Ответ Томаса Мора на глумления, которыми Мартин Лютер осыпает английского короля Генриха VIII" {"Thomae Mori responsio ad convitia Mariini Luther! congesta in Henricum Regem Angliae eius nominis Octavum". Отрывок из этого сочинения Мора под заглавием "Собор собутыльников" ("Senatus combibonum") - злая сатира на Лютера и его сторонников - приложен к книге В. И. Яковенко "Томас Мор, его жизнь и общественная деятельность". СПб., 1891, стр. 66-67.}. В 1523 г. по представлению Уолси и с одобрения короля Мор избирается спикером, т. е. председателем Палаты общин. Однако расчеты короля и его первого министра не оправдались: Мор не стал их послушным орудием в парламенте. Он делает все, чтобы противодействовать попыткам королевского произвола. В частности, Мор отказался поддержать требование короля и Уолси об утверждении новых налогов {W. Roper. Op. cit., p. 17-19.}. Мужественная позиция Мора в парламенте еще более укрепила его политический авторитет и содействовала дальнейшему росту его популярности среди третьего сословия. Канцлер и король пожелали было отделаться от строптивого спикера, предложив ему отправиться в качестве посла в Испанию, но Мор отказался от этого под предлогом "расстроенного здоровья". На этот раз король уступил. Неизвестно, чем была вызвана подобная мягкость Генриха VIII, но, по словам зятя Мора Уильяма Ропера, король будто бы сказал: "Не в наших намерениях, Мор, делать вам неприятное; напротив, мы рады, если можем сделать для вас что-либо хорошее. Мы подыщем для этой поездки другого человека, а вашими услугами воспользуемся в каком-либо другом деле" {Ibid., p. 19-20.}. Во всяком случае, дружба короля с Мором продолжалась. Впоследствии он даже лично навещал Мора в его доме в Челси (тогда еще деревушке, расположенной в двух милях от Лондона вверх по течению Темзы), куда Мор переехал со всем семейством. Ропер рассказывает, как, наезжая иногда в Челси, король обедал у Мора и прогуливался с ним по саду, обняв его за шею {Ibid., p. 20-21.}. Но, судя по рассказам того же Ропера, Мор успел уже порядочно разочароваться в "добродетелях" этого жестокого и самовластного государя. Мор не обольщался милостивым отношением к нему монарха. Как-то после одного из "дружеских" посещений Генриха VIII Мор сознался зятю, что король не задумываясь отрубил бы ему голову, если бы этой ценой он мог приобрести хотя бы один ничтожный замок во Франции, с которой Англия в это время вела войну {Ibid., p. 21.}. Однако король, по-видимому, все еще возлагал немалые надежды на политические способности Мора. В 1525 г. Мор получает высокий пост канцлера герцогства Ланкастерского. Одновременно с этим Мор продолжает выполнять дипломатические поручения. В 1527 г. совместно с Уолси в Амьене он ведет переговоры с представителями короля Франциска I; летом 1529 г. совершает дипломатическую поездку в Камбрэ, где участвует в переговорах при заключении мирного договора Англии и Франции с Испанией. В конце августа 1529 г. Мор вернулся в Англию и застал там большие и неожиданные для него перемены. Власть всемогущего канцлера Уолси, как и его влияние на короля, были заметно поколеблены. Произошедшие перемены имели прямую связь с неудачей внешнеполитического курса всесильного кардинала. Мир в Камбрэ, подписанный между императором Карлом V и королем Франциском I, был ударом по политическому престижу Уолси, строившего внешнюю политику Англии на использовании противоречий в Европе между Францией и империей. Положение Уолси осложнялось еще и тем, что для Генриха VIII, мечтавшего в этот период добиться согласия папы на развод с королевой Екатериной Арагонской, стала совершенно ясна невозможность этого предприятия при создавшейся международной обстановке. Англия отныне утратила поддержку Франции, а император Карл V, которому опальная королева приходилась родной теткой, мог теперь свободно оказывать давление на папу. В результате перспектива благоприятного для Генриха VIII решения папы в деле о разводе представлялась теперь менее реальной, чем когда бы то ни было. Вскоре Уолси был обвинен в превышении полномочий и лишен большой государственной печати. Как сообщает хроника Холла, после долгого обсуждения выбор короля пал на "сэра Томаса Мора, рыцаря, человека хорошо сведущего в языках, а также в обычном праве, человека тонкого и острого ума, полного идей, вследствие чего он был очень одарен склонностью к насмешке, что для его достоинства было большим пороком" {Ei. Hall. The Triumphant Reign of King Henry VIII, v. II. London, Ed. by Ch. Whibley, 1904, p. 158.}. 25 октября 1529 г. Мору была вручена большая печать лорда-канцлера Англии. На следующий день на торжественном собрании в Вестминстере герцог Норфольк представлял нового канцлера. В традиционной ответной речи Мор высказал трезвое суждение по поводу своего назначения канцлером: "Я считаю это кресло местом, полным опасностей и трудов и далеко не таким почетным. Чем выше положение, тем глубже падение, как это видно по моему предшественнику (Уолси. - И. О.). Если бы не милость короля, я считал бы свое место столь же приятным, сколь Дамоклу был приятен меч, висевший над его головой" {T. Stapleton. Op. cit., p. 22; W. Roper. Op. cit., p. 39-40.}. Сделавшись вторым лицом в государстве после короля, Мор тем не менее не изменил своих взглядов, оставаясь по-прежнему человеком, чуждым компромиссам, не способным на сделку с собственной совестью. К тому времени, как Мор стал канцлером, у него уже были сложившиеся взгляды на реформацию, ему принадлежало несколько полемических сочинений, написанных против Лютера и английского реформатора Уильяма Тиндаля {Большой полемический труд Мора "Диалог о Тиндале" был написан в 1528 г. В июне 1529 г. вышло первое издание "Диалога". В 1531 г. было опубликовано второе его издание с прибавлением к нему "Возражения на ответ Тиндаля" ("Confutation of Tyndale's Answer"). См. "The Dialogue concerning Tyndale by Sir Thomas More". London, 1927, p. 11-12; "The Workes of Sir Thomas More... Written by him in English Tonge". London, 1557, p. 105, p. 339-405. Предметом полемики был опубликованный в 1525 г. английский перевод Нового Завета Тиндаля. Выступая против Тиндаля, Мор защищал официальную догматику католической церкви, которой Тиндаль противопоставлял свободное толкование текста Священного писания.}. В отношении Мора к реформам наиболее ярко сказались противоречия гуманизма. Начав как критик католического духовенства и провозвестник идей реформации о необходимости "очистить" христианское учение от схоластики и т. п., Мор, как и многие другие гуманисты, не поддержал реформации. Более того, напуганные широким социальным движением, которое вызвала вспыхнувшая в Европе реформация, гуманисты в большинстве своем поспешили отмежеваться от "лютеранской ереси", приписывая ей главную вину в подстрекательстве к "бунту черни". Для полемики гуманистов с реформаторами показателен знаменитый спор Эразма с Лютером о свободе воли. В своем трактате "О свободе воли", опубликованном в августе 1524 г., Эразм оспаривал восходивший к св. Павлу и Августину тезис Лютера о несвободе человеческой воли. У Лютера на первом месте стояла вера в божественное предопределение. По существу, Лютер уничтожал принцип индивидуальной ответственности человека за свои дела. Согласно учению Лютера, человек спасается не делами, а верой. Эразм не мог примириться с подобным принижением человека. Он подчеркивал большое значение "добрых дел", которые в немалой степени зависят от свободной воли человека. Лютер и прежде упрекал Эразма за то, что тот придает человеческому началу большее значение, чем божественному. В трактате "О рабстве воли", направленном против Эразма, Лютер утверждал, что само понятие свободы воли несовместимо с верой в божественное предопределение. Более того, человеческая воля, по Лютеру, подобна вьючному животному, которое в равной степени может оседлать либо бог, либо дьявол. Мор выступил в поддержку Эразма. Свои доводы против Лютера он обосновывал с точки зрения обычного здравого смысла и общечеловеческой этики. Акцентируя внимание на этическом аспекте проблемы свободы воли, Мор подчеркивал ответственность христианина за его дела. Если бог лишил христианина свободы воли, свободы своего поведения, если нет никакой свободы воли, то зачем пытаться убеждать кого-то делать добро? "Вы должны просто молить бога, чтобы он сам все во мне совершил, а не настаивать, чтобы я старался ради себя самого. Если все приходит от веры, если для человека не остается никакой свободы, как вы, лютеране, упрямо настаиваете, какой же смысл в том, чтобы убеждать кого-то быть добродетельным и наказывать того, кто порочен?" Очень важно иметь в виду также политический аспект полемики Мора с Лютером и его последователями. В полемическом трактате Мора "Ответ Лютеру", опубликованном в 1523 г. под псевдонимом Уильяма Росса, Мор предсказывал, что распространение учения Лютера вызовет серьезные политические последствия: раскол в церкви и гражданские смуты. При всем глубоком понимании пороков католической церкви, при всем отвращении к схоластике и догматизму и Мор, и Эразм питали еще большее отвращение к реформационным учениям, подчеркивая их узость и фанатизм. "Схизмы", раскол, поразившие Европу, воспринимались Мором и Эразмом как трагедия, угрожавшая гибелью культуры, которой они так дорожили. Как бы разъясняя не только свою политическую позицию в отношении реформации, но и позицию своего друга Мора, Эразм в письме к венскому епископу Иоанну Фаберу писал в 1532 г.: "нет ни одного сколько-нибудь благочестивого человека, кото