Нет, вам нельзя предавать этого огласке. Сэр Питер Тизл. А главное, понимаете, чтобы племянник моего старого друга, сэра Оливера, чтобы именно он мог покуситься на такое злодейство, - вот что мне особенно больно. Джозеф Сэрфес. В том-то и суть. Когда стрела обиды зазубрена неблагодарностью, рана вдвойне опасна. Сэр Питер Тизл. Да, и это меня, который был ему, так сказать, опекуном, который так часто принимал его у себя, который ни разу в жизни не отказал ему... в совете! Джозеф Сэрфес. О, я не в силах этому поверить! Такая низость, конечно, мыслима; однако, пока вы мне не представите неопровержимых доказательств, я буду сомневаться. Но, если это будет доказано, он больше мне не брат, я отрекаюсь от него. Потому что человек, способный попрать законы гостеприимства и соблазнить жену своего друга, должен быть заклеймен, как общественная чума. Сэр Питер Тизл. Как не похожи вы на него! Какие благородные чувства! Джозеф Сэрфес. И все-таки честь леди Тизл для меня выше подозрений. Сэр Питер Тизл. Я и сам был бы рад думать о ней хорошее и устранить всякие поводы к нашим ссорам. Она все чаще стала меня попрекать, что я не выделяю ей особого имущества, а в последнюю нашу ссору почти что намекнула, что не слишком огорчится, если я умру. И так как у нас, по-видимому, разные взгляды на домашние расходы, то я и решил предоставить ей в этом отношении полную свободу, а когда я умру, она убедится, что при жизни я не был невнимателен к ее интересам. Вот здесь, мой друг, черновики двух документов, насчет которых я хотел бы выслушать ваше мнение. По одному из них, она, пока я жив, будет получать восемьсот фунтов ежегодно в полное свое распоряжение, а по другому наследует после моей смерти все мое состояние. Джозеф Сэрфес. Сэр Питер, это поистине благородный поступок. (В сторону.) Только бы он не совратил мою ученицу! Сэр Питер Тизл. Да, я решил, что у нее не будет больше поводов жаловаться. Но я хотел бы, чтобы до поры до времени этот знак моей любви оставался от нее в тайне, Джозеф Сэрфес (в сторону). И я бы хотел, если бы это было возможно! Сэр Питер Тизл. А теперь, дорогой мой друг, поговорим, если вы не возражаете, о положении ваших дел с Марией. Джозеф Сэрфес (тихо). Ах нет, сэр Питер! В другой раз, пожалуйста! Сэр Питер Тизл. Меня очень огорчает, что вы так медленно завоевываете ее благосклонность. Джозеф Сэрфес (тихо). Прошу вас, не будем этого касаться. Что значат мои разочарования, когда речь идет о вашем счастье! (В сторону.) Черт, он меня погубит окончательно! Сэр Питер Тизл. И, хоть вы упорно не желаете, чтобы я открыл леди Тизл вашу страсть к Марии, я уверен, что в этом деле она будет на вашей стороне. Джозеф Сэрфес. Умоляю вас, сэр Питер, сделайте мне одолжение. Я, право же, слишком взволнован предметом нашей беседы, чтобы думать о самом себе. Человек, которому близкий друг поверил свои невзгоды, никогда не станет... Входит слуга. Чего тебе надо? Слуга. Ваш брат, сэр, беседует на улице с каким-то господином и говорит, что вы, дескать, дома сейчас. Джозеф Сэрфес. Фу ты, болван! Нет меня дома, я ушел на целый день. Сэр Питер Тизл. Постойте, постойте, мне пришла мысль: пусть он скажет, что вы дома. Джозеф Сэрфес. Хорошо, впусти его. Слуга уходит. (В сторону.) Он по крайней мере помешает сэру Питеру. Сэр Питер Тизл. А теперь, дорогой мой друг, сделайте мне одолжение, я вас прошу пока Чарльз не пришел, дайте мне куда-нибудь спрятаться, а затем пожурите его насчет того, о чем мы с вами беседовали, и его ответ может сразу же меня успокоить. Джозеф Сэрфес. Помилуйте, сэр Питер! Какую некрасивую игру вы мне предлагаете! Ставить ловушку родному брату! Сэр Питер Тизл. Да вы же сами говорите, что уверены в его невинности. А раз так, то вы окажете ему величайшую услугу, дав ему возможность оправдаться, и моему сердцу вернете покой. Нет, вы мне не откажете! Вот здесь, за этой ширмой, лучше всего будет... Э, что за черт! Да там уже как будто кто-то слушает! Честное слово, я видел юбку! Джозеф Сэрфес. Ха-ха-ха! Это действительно получилось забавно. Послушайте меня, дорогой сэр Питер, Конечно, я считаю, что проводить жизнь в любовных интригах крайне безнравственно, но из этого, понимаете, все-таки не следует, что надо превращаться в какого-то Иосифа Прекрасного! Я вам сознаюсь: это модисточка-француженка, маленькая плутовка, которая иногда ко мне заходит. Она как-никак дорожит своей репутацией и, когда вы вошли, спряталась за ширму Сэр Питер Тизл. Ах, плутишка вы этакий! Но, боже мой, она слышала все, что я тут говорил про мою жену. Джозеф Сэрфес. О, дальше это никуда не пойдет, можете быть спокойны. Сэр Питер Тизл. Правда? Ну, так пусть себе слушает все. Тут у вас чулан какой-то, я могу сюда. Джозеф Сэрфес. Хорошо, залезайте. Сэр Питер Тизл (прячась в чулан). Рот хитрый плут! Вот хитрый плут! Джозеф Сэрфес. Ведь чуть не попался! Ну и положение, однако: так рассовать мужа и жену! Леди Тизл (выглядывая). Нельзя ли мне убежать как-нибудь? Джозеф Сэрфес. Сидите смирно, мой ангел! Сэр Питер Тизл (выглядывая). Джозеф, прижмите его хорошенько. Джозеф Сэрфес. Не показывайтесь, дорогой мой друг! Леди Тизл. А нельзя ли запереть сэра Питера? Джозеф Сэрфес. Молчите, жизнь моя! Сэр Питер Тизл (выглядывая). А вы уверены, что модисточка не разболтает? Джозеф Сэрфес. Назад, назад, милый сэр Питер!.. Ей-богу, я жалею, что у меня нет ключа! Входит Чарльз Сэрфес. Чарльз Сэрфес. Послушай, братец, что это значит? Твой человек не хотел меня пускать. Или у тебя сидел еврей какой-нибудь, или красотка? Джозеф Сэрфес. Никого такого не было, уверяю тебя. Чарльз Сзрфес. А почему удрал сэр Питер? Ведь он как будто был тут? Джозеф Сэрфес. Был, но, услыхав, что ты пришел, предпочел уйти. Чэрльз Сэрфес. Уж не испугался ли старик, что я попрошу у него денег? Джозеф Сэрфес. Нет, сэр. Но мне грустно было узнать, Чарльз, что за последнее время ты причиняешь этому достойному человеку очень много огорчений. Чарльз Сэрфес. Да, говорят, я их причиняю очень многим достойным людям. Но что случилось, скажи, пожалуйста? Джозеф Сэрфес. Сказать тебе откровенно, брат, - он подозревает, что ты пытаешься отвоевать у него сердце леди Тизл. Чарльз Сэрфес. Кто? Я? О господи, только не я, честное слово! Ха-ха-ха-ха! Так, значит, старик догадался, что взял молодую жену, так, что ли? Или, чего доброго, леди Тизл догадалась, что у нее старый муж? Джозеф Сэрфес. Это не тема для шуток, брат. Человек, который способен смеяться... Чарльз Сэрфес. Верно, верно все, что ты скажешь... Нет, серьезно же, мне и в голову не приходило ничего похожего, честное слово. Джозеф Сэрфес (громко). Ну что ж, сэр Питер будет очень рад услышать это. Чарльз Сэрфес. Правда, мне одно время казалось, что я ей нравлюсь. Но, клянусь, я, со своей стороны, не сделал ни одного шага... Притом же ты знаешь мое чувство к Марии. Джозеф Сэрфес. И я уверен, брат, что даже если бы леди Тизл воспылала к тебе самой безумной страстью... Чарльз Сэрфес. Видишь ли, Джозеф, мне кажется, я никогда бы не совершил обдуманно бесчестного поступка. Но если бы хорошенькая женщина сама бросилась мне навстречу и если бы эта хорошенькая женщина была замужем за человеком, который годился бы ей в отцы... Джозеф Сэрфес. Тогда... Чарльз Сэрфес... Тогда, я думаю, мне пришлось бы подзанять у тебя малую толику нравственности, вот и все. Но только знаешь, брат, я до крайности удивлен, что, говоря о леди Тизл, ты называешь меня. Я, признаться, всегда считал тебя ее фаворитом. Джозеф Сэрфес. Чарльз, и тебе не стыдно! Что за глупая выходка! Чарльз Сэрфес. Да нет же, я видел сам, как вы обменивались такими выразительными взглядами... Джозеф Сэрфес. Нет-нет, сэр, этим не шутят. Чарльз Сэрфес. Ей-богу, я говорю серьезно. Помнишь, раз, когда я зашел сюда. Джозеф Сэрфес. Чарльз, я прошу тебя... Чарльз Сэрфес. И застал вас вдвоем... Джозеф Сэрфес. Черт возьми, сэр! Я повторяю... Чарльз Сэрфес. И другой раз, когда твой слуга... Джозеф Сэрфес Брат, брат, послушай! (В сторону.) Как мне его остановить? Чарльз Сэрфес... Предупрежденный о том, что... Джозеф Сэрфес. Тс-с! Ты меня извини, но сэр Питер слышал все, что мы говорили. Я знал, что ты оправдаешь себя, иначе я ни за что бы не согласился. Чарльз Сэрфес. Как? Сэр Питер? Но где же он? Джозеф Сэрфес. Тише! Он там. (Указывает на чулан.) Чарльз Сэрфес. Честное слово, я его раздобуду! Сэр Питер, пожалуйте сюда. Джозеф Сэрфес. Нет-нет... Чарльз Сэрфес. Вы слышите, сэр Питер? Пожалуйте к ответу! (Вытаскивает сэра Питера.) Как? Мой старый опекун? Превратился в инквизитора и ведет следствие исподтишка? Сэр Питер Тизл. Дайте мне вашу, руку, Чарльз! Я вижу, что подозревал вас напрасно. Но только не сердитесь на Джозефа: это я придумал. Чарльз Сэрфес. Вот как! Сэр Питер Тизл. Я считаю вас оправданным. Даю вам слово, я теперь гораздо лучшего мнения о вас. То, что я слышал, доставило мне величайшее удовольствие. Чарльз Сэрфес. Ваше счастье, что вы не услышали больше, правда, Джозеф? Сэр Питер Тизл. Вы уже собирались перейти в нападение. Чарльз Сэрфес. Что вы, что вы, это я шутил. Сэр Питер Тизл. Ну, еще бы, я слишком уверен в его чести. Чарльз Сэрфес. В сущности, вы с таким же правом могли бы заподозрить его, как и меня, правда, Джозеф? Сэр Питер Тизл. Полно, полно, я вам верю. Джозеф Сэрфес (в сторону). Хоть бы они убрались поскорее! Входит слуга и говорит на ухо Джозефу Сэрфесу. Сэр Питер Тизл. И в будущем, я надеюсь, мы с вами сойдемся поближе. Джозеф Сэрфес. Вы меня извините, господа, но я должен попросить вас спуститься вниз. Ко мне пришли по делу. Чарльз Сэрфес. Ну, так поговорите в другой комнате. Мы с сэром Питером давно не виделись, и мне надо кое-что ему сказать. Джозеф Сэрфес (в сторону). Их нельзя оставлять вдвоем... Я отошлю этого человека и сейчас же вернусь. (Уходя, тихо, сэру Питеру.) Сэр Питер, ни слова о модисточке! Сэр Питер Тизл (тихо, Джозефу). Я? Никогда в жизни! Джозеф Сврфес уходит. Сэр Питер Тизл. Ах, Чарльз, если бы вы теснее общались с вашим братом, то в самом деле была бы надежда, что вы исправитесь. Это человек возвышенных чувств. Да, нет ничего на свете-благороднее, чем человек возвышенных чувств! Чарльз Сэрфес. Нет, знаете, слишком уж он добродетелен и так дорожит своим добрым именем, как он это называет, что скорее поселит у себя священника, чем женщину. Сэр Питер Тизл. Нет-нет, полноте, вы к нему несправедливы. Нет-нет! Джозеф, конечно, не развратник, но все-таки и не такой уже святой в этом отношении. (В сторону.) Ужасно мне хочется ему сказать! Вот бы мы потешились над Джозефом! Чарльз Сэрфес. Какое там! Эго форменный анахорет, молодой отшельник. Сэр Питер Тизл. Послушайте, вы его не обижайте. Он может об этом узнать, уверяю вас. Чарльз Сэрфес. Не вы же ему расскажете? Сэр Питер Тизл. Нет, но... все-таки. (В сторону.) Ей-богу, я ему скажу... Послушайте, хотите здорово потешиться над Джозефом? Чарльз Сэрфес. Ничего на свете так бы не хотел. Сэр Питер Тизл. Ну, так мы уж потешимся! Я ему отплачу за то, что он меня выдал... Когда я к нему пришел, у него была девица. Чарльз Сэрфес. Как? У Джозефа? Вы шутите. Сэр Питер Тизл. Тс-с!.. Француженка, модисточка... И, что самое забавное, - она сейчас в этой комнате. Чарльз Сэрфес. Да где же, черт! Сэр Питер Тизл. Тише, я вам говорю. (Показывает на ширму.) Чарльз Сэрфес. За ширмой? Извлечь ее оттуда! Сэр Питер Тизл. Нет-нет... Он идет... Оставьте, честное слово!.. Чарльз Сэрфес. Нет, мы должны взглянуть на модисточку! Сэр Питер Тизл. Умоляю вас... Джозеф мне этого никогда не простит... Чарльз Сэрфес. Я возьму на себя... Сэр Питер Тизл. Да вот и он! Послушайте!.. Джозеф Сэрфес входит как раз в тот миг, когда Чарльз Сэрфес опрокидывает ширму. Чарльз Сэрфес. Леди Тизл! О чудеса! Сэр Питер Тизл. Леди Тизл! О проклятие! Чарльз Сэрфес. Сэр Питер, это одна из очаровательнейших фракцуженок-модисточек, каких я когда-либо встречал. Ей-богу, вы тут все как будто играли в прятки, но мне неясно, кто, собственно, от кого прятался... Могу я просить вашу милость объяснить мне? Ни слова!.. Брат, не ответишь.ли ты на мой вопрос? Что это? Нравственность онемела тоже?.. Сэр Питер, я застал вас во мраке, но, может быть, теперь он рассеялся для вас? Все безмолвствуют!.. Ну что ж, если для меня все это остается загадкой, я надеюсь, что вы-то отлично друг Друга понимаете. Поэтому предоставляю вас самим себе. (Уходя.) Брат, мне очень грустно видеть, что ты причинил этому достойному человеку такое огорчение... Сэр Питер, нет ничего на свете благороднее, чем человек возвышенных чувств! (Уходит.) Остальные молча смотрят друг на друга. Джозеф Сэрфес. Сэр Питер... хотя, конечно... я не отрицаю... видимость против меня... однако, если вы согласны меня выслушать... я не сомневаюсь... что мои объяснения... вполне вас удовлетворят. Сэр Питер Тизл. Прошу вас, сэр. Джозеф Сэрфес. Дело в том, сэр, что леди Тизл, зная мои намерения относительно вашей воспитанницы, Марии... я хочу сказать, сэр... что леди Тизл, опасаясь проявлений вашей ревности... и зная мое дружественное расположение к вашему семейству... она, сэр, я хочу сказать... пришла сюда... для того, чтобы... я объяснил эти намерения... но при вашем появлении... опасаясь... как я сказал... вашей ревности... она скрылась... и это, даю вам слово, все, что было в действительности. Сэр Питер Тизл. Очень ясный отчет, несомненно. И я ручаюсь, что эта дама подтвердит каждый его пункт. Леди Тизл. Ни единого слова, сэр Питер! Сэр Питер Тизл. Как так? Почему вы не расписываетесь в этой лжи? Леди Тизл. В том, что этот господин вам сказал, нет ни слова правды. Сэр Питер Тизл. Охотно верю, сударыня! Джозеф Сэрфес (тихо). Черт возьми, сударыня, вы хотите меня предать? Леди Тизл. Господин Лицемер, разрешите мне сказать самой. Сэр Питер Тизл. Не мешайте ей, сэр. Она вам сочинит историю удачнее вашей и без суфлера. Леди Тизл. Выслушайте меня, сэр Питер! Я пришла сюда не по делам вашей воспитанницы и даже не зная, что этот господин имеет на нее какие-то виды. Я пришла, соблазненная его коварными увещаниями, готовая внимать его мнимой страсти, а то и принести в жертву его низости вашу честь... Сэр. Питер Тизл. Теперь как будто правда выясняется! Джозеф Сэрфес. Эта женщина сошла с ума! Леди Тизл. Нет, сэр, к ней вернулся ее рассудок, и вы сами этому помогли своим искусством. Сэр Питер, вы, конечно, можете мне не верить, но ваша нежность ко мне, которой я была невольной свидетельницей, так глубоко проникла мне в сердце, что, если бы я ушла отсюда, избегнув этого позорного разоблачения, моя будущая жизнь доказала бы, насколько искренна моя благодарность. А что до этого сладкоречивого лицемера, который пытался обольстить жену своего не в меру доверчивого друга и в то же время почтительно ухаживал за его воспитанницей, то для меня он предстал в таком постыдном свете, что я, которая слушала его, не могу больше себя уважать. (Уходит.) Джозеф Сэрфес. Невзирая на все это, сэр Питер, небо свидетель... Сэр Питер Тизл. Что вы подлец! И я вас оставляю наедине с вашей совестью. Джозеф Сэрфес. Вы слишком поспешны, сэр Питер. Вы должны меня выслушать. Человек, который не желая удостовериться, отказывает... Сэр Питер Тизл и Джозеф Сэрфес уходят, продолжая говорить. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ КАРТИНА ПЕРВАЯ В библиотеке Джозефа Сэрфеса. Входят Джозеф Сэрфес и слуга. Джозеф Сэрфес. Мистер Стенли? А откуда ты взял, что я хочу его видеть? Ты же должен был понять, что он явился с какой-нибудь просьбой! Слуга. Сэр, я бы его не впустил, но с ним пришел этот мистер Раули. Джозеф Сэрфес. Вот болван! Как будто я сейчас расположен принимать бедных родственников! Тогда почему же ты не просишь его сюда? Слуга. Сию минуту, сэр. Ей-богу, сэр, я не виноват, что сэр Питер обнаружил миледи... Джозеф Сэрфес. Убирайся, дурак! Слуга уходит. Нет, никогда еще судьба так не шутила с умным человеком! Мои отношения с сэром Питером, мои надежды на Марию - все рухнуло в единый миг! На редкость подходящая минута, чтобы выслушивать чужие печали! У меня не найдется для Стенли даже сочувственных слов. Вот он идет, и Раули с ним. Мне надо все-таки собраться с мыслями и навести на лицо хоть чуточку сострадания. (Уходит.) Входят сэр Оливер Сэрфес и Раули. Сэр Оливер Сэрфес. Что это? Он не хочет нас видеть? Это был он или нет? Раули. Это он, сэр. Но я боюсь, вы явились слишком уж неожиданно. Он такой слабонервный, что вид бедного родственника ему не по силам. Мне бы следовало сперва его подготовить. Сэр Оливер Сэрфес. Черта мне его нервы! И это его сэр Питер превозносит, как человека самого сострадательного образа мыслей! Раули. Насчет его образа мыслей я не берусь судить. Надо отдать ему справедливость, что умозрительного сострадания у него не меньше, чем у любого джентльмена в королевстве, хотя он редко нисходит до того, чтобы давать ему чувственное применение. Сэр Оливер Сэрфес. А между тем у него полны ладони сердобольных изречений. Раули. Или, вернее, полон рот, сэр Оливер. Самое заветное его изречение, по-моему: "Прежде чем помочь другому, своему помог бы дому". Сэр Оливер Сэрфес. И его помощь, по-видимому, такая домоседка, что никогда не выходит со двора. Раули. Я думаю, вы в этом убедитесь. Но вот и он. Не буду вам мешать. Так, значит, как только вы с ним расстанетесь, я вернусь доложить о вашем приезде уже по-настоящему. Сэр Оливер Сэрфес. Да, а затем мы встретимся у сэра Питера. Раули. Не теряя ни минуты. (Уходит.) Сэр Оливер Сэрфес. Не нравится мне его сладкая физиономия. Входит Джозеф Сэрфес. Джозеф Сэрфес. Сэр, я приношу вам десять тысяч извинений в том, что заставил вас минуточку подождать. Мистер Стенли, если не ошибаюсь? Сэр Оливер Сэрфес. К вашим услугам. Джозеф Сэрфес. Сэр, я надеюсь, вы окажете мне честь и присядете. Прошу вас, сэр. Сэр Оливер Сэрфес. Ах, сэр, не беспокойтесь. (В сторону.) Уж слишком он любезен. Джозеф Сэрфес. Я не имею удовольствия быть с вами знакомым, мистер Стенли. Но я крайне счастлив видеть вас в добром здоровье. Ведь вы приходитесь близким родственником моей покойной матери, мистер Стенли? Сэр Оливер Сэрфес. Да, сэр. Настолько близким, что теперешняя моя бедность, я боюсь, может повредить доброй славе ее богатых детей, - иначе я никогда не позволил бы себе вас беспокоить. Джозеф Сэрфес. Дорогой сэр, вы можете не оправдываться. Тот, кто находится в бедственном положении, даже если это посторонний человек, имеет право на братскую помощь богатых. Я был бы рад принадлежать к их числу и иметь возможность предложить вам хотя бы скромную поддержку. Сэр Оливер Сэрфес. Если бы ваш дядя, сэр Оливер, был здесь, у меня был бы друг. Джозеф Сэрфес. Я был бы рад, если бы он был здесь, сэр, от всей души. У вас нашелся бы ходатай перед ним, поверьте мне, сэр. Сэр Оливер Сэрфес. Я не нуждался бы в ходатае, за меня заступились бы мои несчастия. Но я надеялся, что его щедрость позволит вам стать орудием его доброты. Джозеф Сэрфес. Дорогой мой сэр, вы были весьма превратно осведомлены. Сэр Оливер - достойный человек, очень достойный человек. Но скупость, мистер Стенли, порок преклонных лет. Сказать откровенно, дорогой мой сэр, между нами, то, что он сделал для меня, это ровным счетом ничего. Хотя люди, я знаю, говорили другое, и я, со своей стороны, никогда не опровергал этих россказней. Сэр Оливер Сэрфес, Как? Неужели он никогда не присылал вам слитков, рупий, пагод? Джозеф Сэрфес. Что вы, дорогой сэр, ничего подобного! Нет-нет, маленькие подарки время от времени - фарфор, шали, чай, певчие птицы, индийское печенье, - только и всего, уверяю вас. Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Вот вам благодарность за двенадцать тысяч фунтов!.. Певчие птицы и индийское печенье! Джозеф Сэрфес. И потом, дорогой мой сэр, вы, я полагаю, слышали о расточительном образе жизни моего брата. Мало кто поверит, чего я только не делал для этого несчастного юноши! Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Уж я-то ни в коем случае! Джозеф Сэрфес. Какими суммами я его ссужал! Конечно, я заслуживаю всяческого порицания. Это была душевная слабость. Во всяком случае, я не вправе ее защищать, а сейчас я чувствую себя вдвойне виновным, потому что она лишила меня удовольствия оказать вам ту услугу, мистер Стенли, которую мне подсказывает мое сердце. Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Притворщик!.. Так, значит, сэр, вы не можете мне помочь? Джозеф Сэрфес. В настоящее время - мне больно это сказать - не могу. Но, как только я получу к тому возможность, смею вас уверить, вы обо мне услышите. Сэр Оливер Сэрфес. Я крайне сожалею... Джозеф Сэрфес. И я не меньше вашего, поверьте. Сострадать, не имея способов помочь, еще мучительнее, чем просить и встретить отказ. Сэр Оливер Сэрфес. Любезный сэр, ваш нижайший и покорнейший слуга. Джозеф Сэрфес. Я расстаюсь с вами глубоко огорченный, мистер Стенли. Уильям, выйди открыть дверь. Сэр Оливер Сэрфес. Ах, пожалуйста, без церемоний. Джозеф Сэрфес. Ваш покорнейший. Сэр Оливер Сэрфес. Сэр, ваш преданнейший. Джозеф Сэрфес. Смею вас уверить, что вы обо мне услышите, как только я получу возможность быть к вашим услугам. Сэр Оливер Сэрфес. Милейший сэр, вы, право, слишком добры! Джозеф Сэрфес. Тем временем желаю вам здоровья и бодрости. Сэр Оливер Сэрфес. Ваш вечно признательный и неизменно покорный слуга. Джозеф Сэрфес. Столь же искренне ваш, сэр. Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Чарльз, ты мой наследник! (Уходит.) Джозеф Сэрфес. Вот чем плоха хорошая репутация: всякие несчастные докучают просьбами, и требуется большая ловкость, чтобы прослыть сострадательным человеком, не входя в расходы. Чистое серебро доброты - убыточная статья в расписании наших достоинств, тогда как французский металл хороших слов, которым я его заменяю, так же красив на вид и не облагается пошлиной. Входит Раули. Раули. Мистер Сэрфес, мое почтение. Я не хотел мешать вашей беседе, хотя дело у меня спешное, как вы можете увидеть из этого письма. Джозеф Сэрфес. Всегда рад мистеру Раули. (Читает письмо.) Сэр Оливер Сэрфес! Мой дядя приехал! Раули. Приехал, да. Я только что от него. В добром здоровье после безостановочного путешествия и жаждет обнять своего достойного племянника. Джозеф Сэрфес. Я поражен! Уильям, задержи мистера Стенли, если он еще не ушел. Раули. О, его уже не догнать, я думаю. Джозеф Сэрфес. Почему вы мне ничего не сказали, как только вошли с ним сюда? Раули. Я думал, у вас неотложные дела. Однако мне пора идти сообщить вашему брату и просить его явиться к вам, чтобы встретиться с дядей. Сэр Оливер будет у вас через четверть часа. Джозеф Сэрфес. Да, так он пишет. Ах, я страшно счастлив, что он приехал. (В сторону.) Вот уж некстати его принесло! Раули. Вам приятно будет посмотреть, какой у него отличный вид! Джозеф Сэрфес. Как я рад это слышать! (В сторону.) Именно теперь! Раули. Я ему скажу, с каким нетерпением вы его ждете. Джозеф Сэрфес. Да-да. И, пожалуйста, засвидетельствуйте ему мое уважение и любовь. Я просто не могу выразить, каких чувств я полон при мысли, что увижу его! Раули уходит. То, что он приехал именно теперь, это поистине жесточайшая из всех моих неудач! (Уходит.) КАРТИНА ВТОРАЯ У сэра Питера Тизл. Входят миссис Кэндэр и горничная. Горничная. Уверяю вас, сударыня, миледи никого не желает видеть сейчас. Миссис Кэндэр. Да вы ей сказали, что это ее друг миссис Кэндэр? Горничная. Да, сударыня. Но она просит вас извинить ее. Миссис Кэндэр. Сходите еще раз, я была бы рада повидать ее хотя бы одну минуту, потому что она, наверно, в большом отчаянии. Горничная уходит. Боже, до чего это возмутительно! Я не знаю даже половины всех подробностей! Вся эта история появится в газетах с полными именами участников, прежде чем я успею заехать с нею хотя бы в двенадцать домов. Входит сэр Бенджамен Бэкбайт. О, сэр Бенджамен! Я надеюсь, вы слышали... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Насчет леди Тизл и мистера Сэрфеса?.. Миссис Кэндэр. И как сэр Питер их накрыл... Сэр Бенджамен Бэкбайт. О, поразительнейший случай, честное слово! Миссис Кэндэр. Я никогда в жизни не была так удивлена. И мне их всех ужасно жалко. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ах, сэра Питера мне нисколько не жаль. Он был совершенно ослеплен мистером Сэрфесом. Миссис Кэндэр. Мистером Сэрфесом? Да ведь это он с Чарльзом застал ее. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Да нет же, уверяю вас, кавалером был мистер Сэрфес. Миссис Кэндэр. Ничего подобного! Это Чарльз. Мистер Сэрфес сам привел сэра Питера, чтобы тот их накрыл. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Поверьте, я знаю это от особы... Миссис Кэндэр. Ая знаю от особы... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Которая знает от особы, которая знает от... Миссис Кэндэр. От особы, которая непосредственно... Но вот и леди Снируэл; быть может, она точнее осведомлена. Входит леди Снируэл. Леди Снируэл. Ах, дорогая миссис Кэндэр, какая неприятная история с нашим другом, леди Тизл! Миссис Кэндэр. Да, дорогой мой друг, кто бы мог подумать... Леди Снируэл. Вот как внешность бывает обманчива! Хотя, говоря откровенно, она всегда казалась мне чересчур порывистой. Миссис Кэндэр. Безусловно, она себя держала слишком уж свободно. Но ведь она была так молода! Леди Снируэл. И все-таки у нее были некоторые хорошие стороны. Миссис Кэндэр. Да, безусловно. А подробности вы знаете? Леди Снируэл. Нет. Но все говорят, что мистер Сэрфес... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Вот видите! Я вам говорил, что это мистер Сэрфес. Миссис Кэндэр. Нет-нет. Свидание у нее было с Чарльзом. Леди Снируэл. С Чарльзом? Миссис Кэндэр, вы меня пугаете! Миссис Кэндэр. Да-да, это он был ее любовником. Мистер Сэрфес, если говорить правду, был только осведомителем. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Не стану с вами спорить, миссис Кэндэр. Но, во всяком случае, я надеюсь, что рана сэра Питера не настолько... Миссис Кэндэр. Рана сэра Питера! О господи! Я ни слова не слышала о том, чтобы они дрались. Леди Снируэл. Ияни звука не слышала. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Как? Вы ничего не слышали про дуэль? Миссис Кэндэр. Ни слова. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ну как же! Они дрались, не выходя из комнаты. Леди Снируэл. Ах, расскажите, пожалуйста! Миссис Кэндэр. Да, все, что вам известно про дуэль. Сэр Бенджамен Бэкбайт. "Сэр, - говорит сэр Питер, как только он их застиг вдвоем, - вы неблагодарнейшая личность". Миссис Кэндэр. Это он говорит Чарльзу... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Нет-нет, это он говорит мистеру Сэрфесу. "Неблагодарнейшая личность. И хоть я, - говорит, - старый человек, сэр, я требую немедленной сатисфакции". Миссис Кэндэр. Нет, это он, конечно, сказал Чарльзу. Не может быть, чтобы мистер Сэрфес стал драться у себя дома. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Да нет же, сударыня, ничего подобного! "Требую от вас немедленной сатисфакции". Тогда, сударыня, леди Тизл, видя сэра Питера в такой опасности, выбегает из комнаты в отчаянной истерике, а за ней Чарльз, крича, чтобы дали воды и нашатырного спирта. И тут, сударыня, они начали драться на шпагах... Входит Крэбтри. Крэбтри. На пистолетах, племянник, на пистолетах. Я это знаю из вернейших рук. Миссис Кэндэр. Ах, мистер Крэбтри, значит, все это правда? Кребтри. Истинная правда, сударыня, и сэр Питер опасно ранен... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Выпадом в терце, в левый бок с выходом насквозь... Крэбтри. Пулей в грудь. Миссис Кэндэр. Господи боже! Бедный сэр Питер! Крэбтри. Да, сударыня. Хотя Чарльз уклонился бы от поединка, если бы мог. Миссис Кэндэр. Ведь я же говорила, что это Чарльз! Сэр Бенджамен Бэкбайт. Я вижу, мой дядюшка ничего не знает. Крэбтри. Но сэр Питер бросил ему обвинение в самой подлой неблагодарности. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Это и я говорил, вы помните... Крэбтри. Дай же мне сказать, племянник!.. И потребовал немедленной... Сэр Бенджамен Бэкбайт. То же самое, что говорил я... Крэбтри. Черт побери, племянник, позволь же и другим кое-что знать. На столе лежала пара пистолетов (потому что, говорят, мистер Сэрфес вернулся накануне поздно вечером из Солтхилля, куда он ездил на школьный праздник с одним своим приятелем, у которого сын учится в Итоне), и, к несчастию, пистолеты остались не разряжены. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ничего такого я не слышал. Крэбтри. Сэр Питер заставил Чарльза взять один из них, и они выстрелили друг в друга, говорят, почти одновременно. Чарльз попал именно так, как я уже докладывал, а сэр Питер промахнулся. Но что удивительно, пуля ударила в маленького бронзового Шекспира на камине, отскочила под прямым углом, пробила окно и ранила почтальона, который как раз подходил к дверям с заказным письмом из Нортхэмптоншира. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Дядюшкин отчет обстоятельнее, не спорю. И все-таки я считаю, что истине соответствует мой. Леди Снируэл (в сторону). Все это касается меня ближе, чем они думают, и я должна раздобыть более точные сведения. (Уходит.) Сэр Бенджамен Бэкбайт. О, тревога леди Снируэл легко объяснима. Крэбтри. Да, я знаю, говорят... Но не все ли нам равно? Миссис Кэндэр. А скажите, пожалуйста, где же сэр Питер сейчас? Крэбтри. О, его отвезли домой, и он сейчас здесь, хотя слугам велено это скрывать. Миссис Кэндэр. Вернее всего, что так, и леди Тизл, я полагаю, за ним ухаживает. Крэбтри. Да-да, и как раз передо мной сюда вошел доктор. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Смотрите, а это кто идет? Крэбтри. Да это он и есть, доктор, несомненно. Миссис Кэндэр. О, разумеется. Это, конечно, доктор. И сейчас мы все узнаем. Входит сэр Оливер Сэрфес. Крэбтри. Ну как, доктор? Каковы надежды? Миссис Кэндэр. Ради бога, доктор, ну как ваш пациент? Сэр Бенджамен Бэкбайт. Скажите, доктор, ведь он ранен шпагой? Крэбтри. Пуля в грудной клетке, пари на сто фунтов! Сэр Оливер Сэрфес. Доктор? Ранен шпагой? И пуля в грудной клетке? Да вы с ума сошли, дорогие мои! Сэр Бенджамен Бэкбайт. Может быть, сэр, вы вовсе не доктор? Сэр Оливер Сэрфес. Если я доктор, то этой ученой степенью я обязан вам. Крэбтри. Так вы, невидимому, просто приятель сэра Питера. Но вы все-таки слышали про его несчастие? Сэр Оливер Сэрфес. Ни единого слова. Крэбтри. Что он опасно ранен? Сэр Оливер Сэрфес. Какого там черта ранен! Сэр Бенджамен Бэкбайт. Пронзен шпагой насквозь... Крэбтри. Пулей в грудь... Сэр Бенджамен Бэкбайт. Неким Сэрфессм... Крэбтри. То есть младшим. Сэр Оливер Сэрфес. Вы, я вижу, весьма расходитесь в ваших показаниях. Но вы, однакоже, согласны в том, что сэр Питер опасно ранен? Сэр Бенджамен Бэкбайт. О да, в этом мы согласны. Крэбтри. Да-да, это, я полагаю, не подлежит сомнению. Сэр Оливер Сэрфес. В таком случае, для человека в его положении он, честное слово, ведет себя на редкость неосторожно: потому что вот он идет, шагая, как ни в чем не бывало. Входит сэр Питер Тизл. Видит бог, сэр Питер, вы явились во-время, уверяю вас. А то мы уже собирались вас похоронить. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Смотрите, дядюшка, какое внезапное выздоровление! Сэр Оливер Сэрфес. Послушайте, любезнейший, как же это вы разгуливаете, пронзенный шпагой и с пулей в грудной клетке? Сэр Питер Тизл. Шпагой? И с пулей? Сэр Оливер Сэрфес. Да-да, вот эти господа чуть не умертвили вас без суда и лекарств и хотели произвести меня в доктора, чтобы я попал в соучастники. Сэр Питер Тизл. Что все это значит? Сэр Бенджамен Бэкбайт. Мы очень счастливы, сэр Питер, что история с дуэлью не подтвердилась, и непритворно огорчены другим несчастием, которое вас постигло. Сэр Питер Тизл (в сторону). Так и есть! Уже весь город знает. Крэбтри. Хотя, конечно, сэр Питер, с вашей стороны было крайне неосмотрительно жениться в ваши годы. Сэр Питер Тизл. Сэр, какое вам дело до этого? Миссис Кэндэр. Хотя сэр Питер был таким хорошим мужем, что его, право же, очень жаль. Сэр Питер Тизл. Черта мне в вашей жалости, сударыня! Я не нуждаюсь в ней. Сэр Бенджамен Бэкбайт. Но все-таки, сэр Питер, вы не должны сердиться на подсмеивания и подшучивания, которые вас ждут по этому случаю. Сэр Питер Тизл. Милостивый государь, у себя в доме я желаю быть хозяином. Крэбтри. Утешайтесь тем, что это случается со многими. Сэр Питер Тизл. Я требую, чтобы меня оставили в покое! Без дальних слов, я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом! Миссис Кэндэр. Хорошо, хорошо, мы удаляемся, и не сомневайтесь, что мы постараемся представить все это в наилучшем свете. (Уходит.) Сэр Питер Тизл. Вон из моего дома1 Крэбтри. И расскажем, как дурно с вами обошлись. (Уходит.) Сэр Питер Тизл. Вон из моего дома! Сэр Бенджамен Бэкбайт. И как терпеливо вы это переносите. (Уходит.) Сэр Питер Тизл. Дьяволы! Гадюки! Фурии! Чтоб им захлебнуться своим же ядом! Сэр Оливер Сэрфес. Это действительно несносная публика, сэр Питер. Входит Раули. Раули. Я тут слышу крупный разговор. Что это вы расходились, сэр? Сэр Питер Тизл. А, чего там спрашивать! Разве бывает у меня хоть день спокойный? Раули. Да я не любопытен. Сэр Оливер Сэрфес. Ну так вот, сэр Питер, я повидал обоих моих племянников тем самым способом, как мы задумали. Сэр Питер Тизл. Драгоценная парочка, не правда ли? Раули. Да, и сэр Оливер убедился, что ваша оценка была справедлива, сэр Питер. Сэр Оливер Сэрфес. Да, я нахожу, что Джозеф и впрямь настоящий человек, что ни говорите. Раули. И, как сэр Питер говорит, человек благородных правил. Сэр Оливер Сэрфес. И с ними он сообразует свои поступки. Раули. Поучительно слушать, как он рассуждает. Сэр Оливер Сэрфес. О, это образец для молодых людей нашего времени! Но что это значит, сэр Питер? Вы вопреки моему ожиданию не присоединяетесь к нашим похвалам вашему другу Джозефу? Сэр ПитерТизл. Сэр Оливер, мы живем в чертовски скверном мире, и чем меньше мы хвалим, тем лучше. Раули. Как? И это говорите вы, сэр Питер, вы, который никогда в жизни не ошибались? Сэр Питер Тизл. Ну вас обоих! Я вижу по вашему зубоскальству, что вам все уже известно. Я с вами тут с ума сойду! Раули. Действительно, сэр Питер, чтобы вас не мучить дольше, мы должны сознаться, что знаем все. Я встретил леди Тизл, когда она шла от мистера Сэрфеса. Она была так расстроена, что просила меня заступиться за нее перед вами. Сэр Питер Тизл. И сэр Оливер тоже все знает? Сэр Оливер Сэрфес. Во всех подробностях. Сэр Питер Тизл. Как? И про чулан? И про ширму? Сэр Оливер Сэрфес. Да-да, и про модисточку-француженку. О, до чего эта история меня позабавила! Ха-ха-ха! Сэр Питер Тизл. Это было очень смешно. Сэр Оливер Сэрфес. Я в жизни так не смеялся, уверяю вас, ха-ха-ха! Сэр Питер Тизл. Да, забавнейший случай! Ха-ха-ха! Раули. И Джозеф со своими правилами, ха-ха-ха! Сэр Питер Тизл. Вот именно, со своими правилами. Ха-ха-ха! Лицемер несчастный! Сэр Оливер Сэрфес. И как этот мошенник Чарльз тащил сэра Питера из чулана, ха-ха-ха! Сэр Питер Тизл. Ха-ха! Это было дьявольски занятно, честное слово! Сэр Оливер Сэрфес. Ха-ха-ха! Ей-богу, сэр Питер, хотелось бы мне видеть ваше лицо, когда упала ширма, ха-ха! Сэр Питер Тизл. Вот именно, мое лицо, когда упала ширма, ха-ха-ха! Куда я теперь сунусь с моей головой! Сэр Оливер Сэрфес. Нет, конечно, нехорошо смеяться над вами, мой старый друг, но, честное слово, я не в силах удержаться. Сэр Питер Тизл. Ах, пожалуйста, потешайтесь надо мной, сколько вам угодно! Мне это решительно все равно! Я и сам хохочу над всей этой историей. Да-да, по-моему, замечательно приятно быть посмешищем своих знакомых. О да, и затем в одно прекрасное утро прочесть в газетах про мистера С., леди Т. и сэра П.; как это будет весело! Раули. Откровенно говоря, сэр Питер, какое вам дело до насмешек дураков! Но я вижу, леди Тизл прошла в соседнюю комнату. Я уверен, что вы так же искренне хотите примирения, как и она. Сэр Оливер Сэрфес. Может быть, я ее стесняю своим присутствием. Поэтому я оставлю честного Раули вашим посредником. Но пусть он, не мешкая, приведет вас всех к мистеру Сэрфесу, куда я сейчас отправляюсь, и если мне не удастся образумить ветреника, я по крайней мере изобличу лицемера. Сэр Питер Тизл. О, я охотно посмотрю, как вы там откроете, кто вы такой, - хоть это и очень неудачное место для всякого рода открытий. Раули. Мы скоро будем. Сэр Оливер Сэрфес уходит. Сэр Питер Тизл. И все-таки, Раули, она не идет. Раули. Да, но дверь, как видите, она оставила открытой. Посмотрите, она плачет. Сэр Питер Тизл. Ну что же, легкое сокрушение женщине к лицу. Вы не думаете, что было бы полезно дать ей помучиться немного? Раули. О, это с вашей стороны невеликодушно! Сэр Питер Тизл. Я, право, не знаю, что и думать. Вы помните, как мне попало в руки ее письмо, несомненно, написанное Чарльзу? Раули. Явная подделка, сэр Питер, нарочно вам подкину-' тая. Это один из тех вопросов, которые вам должен будет разъяснить Снейк. Сэр Питер Тизл. Мне бы хотелось наконец успокоиться на этот счет. Она смотрит сюда. Как удивительно изящно она повернула голову! Раули, я к ней подойду. Раули. Ну, разумеется. Сэр Питер Тизл. Хотя, когда узнают, что мы помирились, надо мной будут в десять раз больше смеяться. Раули. Пусть смеются, а в ответ на насмешки покажите людям, что вы счастливы им назло. Сэр Питер Тизл. Честное слово, я так и сделаю! И. если я не ошибаюсь, мы еще можем стать счастливейшей четой во всей стране. Раули. Знаете, сэр Питер, кто раз навсегда отбросил подозрения... Сэр Питер Тизл. Довольно, господин Раули! Если вы хоть сколько-нибудь ко мне расположены, никогда не произносите в моем присутствии чего-либо похожего на изречение: я их наслышался столько, что мне их хватит до конца моих дней. Уходят. КАРТИНА ТРЕТЬЯ В библиотеке Джозефа Сэрфеса. Входят Джозеф Сэрфес и леди Снируэл. Леди Снируэл. Нет, это просто неслыханно! Ведь теперь сэр Питер немедленно помирится с Чарльзом и, разумеется, не будет больше противиться его женитьбе на Марии. От этой мысли я сойду с ума! Джозеф Сэрфес. Гневом вы делу не поможете. Леди Снирузл. Здесь ничто уже не поможет. О, какая я была дура, какая идиотка, что связалась с таким разиней! Джозеф Сэрфес. Уверяю вас, леди Снируэл, что больше всех пострадал я сам. О.днакоже, как видите, я спокоен. Леди Снируэл. Это потому, что разочарование