ами Небеса жестоко попирая, Не зная жалости и каждого казня, Кто скипетр получить посмел не от меня. Склони свое лицо, разгладь воскрылий перья, Безумством не скверни Господнего доверья. Люцифер 1550 Я так и делаю - иль не наместник я? Рафаил На Небе - первый ты, лишь Бог тебе судья, Он именно тебя облек подобной властью. Люцифер Увы, надолго ли? Для Ангельства к несчастью, Стать равным Господу назначен князь Адам: Но как бестрепетно мой скиптр ему отдам? Рафаил Монарх решает сам, кого приблизить к трону. И даже высшую Адаму дать корону Он волен, восхотев: Его решает власть, Кто - должен вознестись, а кто - обязан пасть. 1560 Все то, что Бог дает, прими, наместник, с миром. Люцифер Точило боевым даруется секирам! Рафаил Для шеи ты своей готовишь острие! Позволить может ли Господне бытие На Небе зависти цвести высокомерной? Да будет краток суд над сей постыдной скверной! В притворстве пользы нет. Ты встал на страшный путь. Зеницу Вещую возможно ль обмануть? Поведай, где твой блеск? О, как ты пал, Денница! Люцифер Мой блеск приял Адам, и ныне им гордится. 1570 Мой упразднила сан божественная высь. Я Господу чужой. Рафаил Князь Люцифер, смирись, Себя остерегись постыдно обесславить; Благоволи со мной известие направить К престолу Господа - об утишенье толп; Молю тебя, Небес краса и гордый столп, Во имя Божие, не обещай защиту Строптивцам, что к тебе влекутся, как к магниту. Неужто, сих Небес отринув этикет, Где до сих пор сиял лишь изначальный свет, 1580 Ты двинешь армию, грозя насильем грубым, Штандарты вознесешь, греметь прикажешь трубам Противу Господа: борец ли есть сильней? Люцифер Пусть распря начата - мы не виновны в ней. Превознесение Адамова потомства - Непостижимое для Духов вероломство; Пожары множатся везде, куда ни глянь, - Позорно Ангелам платить Адаму дань: Коль скоро мы пришли к подобному итогу - Ну, что ж, приходится не подчиниться Богу. 1590 Уж если Он, идя в обход своих же вех, Унизил тех, кого поставил выше всех; Тот, кто доселе был на царствие помазан. В угоду низшему безжалостно наказан, Лишен владычества; Небесному Царю Угодно развенчать рассветную зарю, Денницу низложить и свергнуть в бездны мрака, В безвидное Ничто преобразить, - однако Ничто - почтеннее, чем рабства горький срам. Рафаил Власть можно ль причислять к пожизненным дарам? Люцифер 1600 Дар, выданный взаймы, не нужен мне задаром! Рафаил Наместника ли сан блюдешь ты ныне с жаром? Он дан тебе затем, чтоб твердою рукой В обители Небес ты утверждал покой, - Как против Бога ты посмел одеть кирасу? Иль внять разумному уже не в силах гласу? Люцифер Нам по нужде пришлось облечься в сталь кирас: Столь незначителен был спор сперва меж нас! Пусть разум не велит вставать на бой с оружьем, - Прав наших торжество иначе как заслужим? Рафаил 1610 Во межусобице - грош торжеству цена, Коль армия сама собой побеждена, Коль полегли в бою, заведомо неправом, Те, кто объединен единым был уставом. Люцифер Прозри возмездие карающей руки, Наместник, усмири восставшие полни, В них нрав установи почтительный ц кроткий. Ужасно слышать мне, как тяжкие колодки Готовятся тебе, чтоб, к вящему стыду, Ты был закован в них у Сонмов на виду. 1620 Уже Архистратиг свой строй расставил грозно - Молю, остановись, пока еще не поздно! Люцифер Войска к сражению готовы с двух сторон, На мир надежды нет. Рафаил Смирись - и ты прощен, Посредником считай меня и аманатом. Люцифер Порабощенну быть своим врагом заклятым? Швырнуть звезду во мрак? Склонить, смирясь, чело? Рафаил О Люцифер, кипит разверстое жерло Болота серного, где ты пребудешь, пленный. Ужель тебе, кто был всех краше во Вселенной, 1630 Назначена судьба в пучину пекла пасть, Ненасытимую сию насытить пасть? Бог милосерд к тебе; не медли нарочито, И, ветвь прияв сию, считай, что все забыто. Люцифер Злосчастьем равный мне - найдется ли в мирах? Надежда теплится, но кое же тлеет страх, Лишь поражения мы ждать, однако, можем, В сомнениях идя сражаться с войском Божьим. Противу Божьего взнести военный стяг? Признать, что Ангельству Господь отныне враг? 1640 Войска, взроптавшие на Господа, возглавить И против Божьего закона - свой восставить? Неблагодарственно подстроить гнусный ков Тому, кто в милости неслыханной таков, Что всех готов простить, отпавших от присяги, Кто до сих пор готов радеть о нашем благе? Что ж, надо отвечать - по собственной вине. Днесь от Создателя отречься должно мне! Надменность, клевету - под маской ли укрою? Нет отступления воинственному строю. 1650 Где выход? Кто подаст спасительный совет? На размышления уж ни мгновенья нет, Коль малый сей зазор могу мгновеньем звать я Меж вечной радостью и вечностью проклятья. Достойной кары нет неверному рабу. Чу! Слышен Божий глас - внемлю Его трубу. Аполлион, Люцифер, Рафаил. Аполлион Наместник доблестный, не можно медлить боле. Расставил Михаил полки в небесном поле И посылает нам надменный вызов свой. Построй скорее нас в порядок боевой. 1660 Мы зрим уже сейчас - за нами поле брани. Люцифер Уже? Иль повод есть, чтоб ликовать заране? Возможно множество в сраженье перемен. Аполлион Я видел - Михаил и мрачен, и смятен, А воины его решимостью нетверды. Мы уничтожим их, мы сломим эти орды! Со стягами сюда полковники идут. Люцифер Трубою дан сигнал - бойцы на ратный труд Готовы ринуться по первому же знаку. Аполлион Ты лишь его подай. Люцифер Ну что ж, тогда - в атаку! Рафаил 1670 Увы, сомнением он был уже объят, Но впал в безумие. Сколь горек сей разлад! Твоя, Архангел, рать погибнет от гордыни {58}! Путь в Небеса тебе закроется отныне, На смену жалости должна придти вражда. О хоры Ангелов, придите же сюда, Быть может, помешать сумеем хоть мольбою Сему жестокому и пагубному бою! Хор Ангелов, Рафаил. Хор Отец, чей слух давно устал От прославлений и похвал, 1680 Тебе никто не ценен боле, Чем сын смиренномудрый тот, Кто видит радость и оплот Во исполненьи Божьей воли; Ты зришь, о Всех Отстволий Ствол, Как впал в преступный произвол Светлейший властелин Денницы, Как обезумел сей смутьян, Как, властолюбьем обуян, Он шлет угрозы с колесницы. 1690 Противоборствуй этой лжи! Собратий наших удержи От действий, гибелью чреватых! Их усмири и не брани, Обманом созваны, они Стоят сейчас в блестящих латах, Рафаил Прости того, кто рвется в бой, Кто алчет восседать с Тобой На одинаковых престолах Владыкой Неба и Земли, - 1700 Прости его и обели От преступлений сих тяжелых! Хор Спасти Архангелу в бою Дай душу падшую свою, - Твое да не постигнет мщенье Неблагодарного сего: Пусть милосердья торжество Пошлет безумному прощенье! ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ Рафаил, Уриил. Рафаил Ликуют Небеса: настал великий миг, В победную трубу трубит Архистратиг, 1710 Да возвещает нам о битве, об успехе; Сверканием слепят хоругви и доспехи Врага повергнувших, Господних Бранных Сил; Я зрю, сюда идет могучий Уриил, Оружничий, кто в сем бою благополучном Отваги чудеса творил мечом двуручным, На щит алмазный чей наложен Божий герб, Кто все, чем угрожал коварный лунный серп {59}, Громил безжалостно, не ведая боязни. Кому доверено Всевышним право казни 1720 Предерзких бунтарей, - кто, сей приявши дар, Нанес неправоте решительный удар. Блаженны воины победного отряда, Оборонившие честь Ангельского града, И все, что Небела хранили искони. Повествование пред нами разверни О битве славной сой, - рассказ заране сладок. Уриил Повествовательный легко ли дать порядок Тому, как Хаос нас пытался обороть? Но счастливы бойцы, с которыми - Господь. 1730 Архангел Михаил, который в ратном стане Посланником Небес был упрежден заране, Что битва предстоит, поскольку Люцифер Дерзнул противостать приказу высших сфер, - Что предстоит урок подать глупцам упрямым, Почтившим ложного владыку фимиамом. - По настоянию Глашатая Небес В наборном панцире, с копьем наперевес Возглавил армии, - приказом воеводским Велел построиться и тысяцким, и сотским, 1740 От мерзкой накипи очистить Небосвод И в бездну сошвырнуть клятвопреступный сброд, Смести сих призраков безжалостно, покуда Внезапный их порыв нам не содеял худа. Как стрелы вержутся послушной тетивой - Поспешно так спешил в порядок боевой Уже с оружьем стать Господень каждый воин; Был треугольником наш грозный сонм построен {60}: На лицах можно зрить подобное у нас - Троесогласие сверкает, как алмаз, 1750 Втройне огранкою небесной превосходен. Вершиной войска был Архистратиг Господен, Хоругви Божией он одесную встал, Воздетой молнией преяростно блистал - Затем, что ставшему главой над ратным строем Уместно смелость всю собрать в себе пред боем. Рафаил Как выстроились те, что начали войну? Уриил Они, у дерзости завистливой в плену, Собрались ринуться на нас, забыв о чести, Одной ведомые злотворной жаждой мести. 1760 Как месяц молодой, взрастала рать врага, Наставя по бокам на нас свои рога, - Рога златые так Телец небесный в яри И все подобные чудовищные твари Встопорщить норовят. На правой стороне Князь Вельзевул стоял в сверкающей броне, Князь Велиал стоял меж тем на фланге левом И смелость горячил в себе неправым гневом. Наместник - в центре встал, в зените торжества, Богопротивных войск фельдмаршал и глава 1770 Над армией, - держа всечасно под надзором Штандарт, рассветная Денница на котором Кичливо реяла, - со стягом сим древко Вздымал Аполлион настолько высоко, Насколько мог взнести, предерзостно и круто. Рафаил Архангел, о, зачем тебе вся эта смута? Будь я усерднее - не статься бы войне!.. Первоначальную картину битвы мне Ты все же нарисуй подробней и скорее. Уриил Подручные Врага, в зеленые ливреи 1780 Одеты, вкруг него содвинулись. Потом Он выступил вперед в мундире золотом, На колесницу встал, вконец осумасбродев, Блеснуло золото и яхонты ободьев; Он ринулся вперед, разгорячив сперва Дракона злобного и дерзостного Льва, Что были впряжены перед его повозкой, Сверкая сбруею, от маргарита жесткой. Он мчал с копьем в руке, а также при щите, Звездою Утренней сверкавшем на локте 1790 Врага, что попытать в бою дерзнул удачи. Рафаил Гордыню, Люцифер, оплачешь наипаче! Ты фениксом сиял с небесной высоты, Летя пред армией, как был прекрасен ты, Сколь красили тебя одетые впервые Великолепные доспехи боевые! Прости, оружничий: я мыслью вновь с тобой. Уриил Застыла армия пред тем, как вспыхнул бой, Мятежные полки стояли ряд за рядом, Военачальники окидывали взглядом 1800 Расположонье войск, - труба и барабан Взгремели бешено; сигнал к сраженью дан; В просторы вечные возреял огнь могучий, Запели тетивы и стрелы взмыли тучей, В потоках пламени весь окоем исчез, Дрожат, колеблются столпы дворца Небес, Светилам несть числа, с дороги вечной сбитым, По неизведанным они скользят орбитам, Не знает ни одно, куда полет стремит: На запад, на восток, в надир или в зенит. 1810 Видны лишь молнии, слышны одни лишь громы, Основы сущего непрочны, невесомы. Лишь замер в воздухе атаки первой рев, Настала очередь двуострых топоров, Взблеснули палицы, кинжалы, протазаны, Мечи и палаши - все, что наносит раны, Свой страшный труд вершит в безумстве толчеи, Никто не знает, где чужие, где свои, И рати собственной - не отличить от вражьей. Мелькают тысячи истерзанных плюмажей, 1820 Сверкают в молниях губительной грозы Обрывки жемчугов, обломки бирюзы, Шишак за шишаком. кольчуга за кольчугой, И крылья, стрелами пробитые, с натугой Взмыть порываются. Еще грозит порой Нам кличем яростным ливрей зеленый строй, Но вот уже бегут, мы видим, супостаты. Безумный Люцифер в атаку шел трикраты, Противоборствуя бессилию полков Своих, - морских стихий бесплодный гнев таков, 1830 Когда громаду волн крушит гранит прибрежный. Рафаил То был последний знак ему: смирись, мятежный. Уриил Архистратиг трубить велел: Господь за нас. Бойцы отозвались на оный славный глас, Воскрылья мощные нас вознесли в просторы, Чтоб вражьим армиям не дать малейшей форы. Теперь построились мятежные войска Оборонительно. Так сокол в облака Легко возносится, сверкая опереньем, Пока узнать его сумеют слабым зреньем 1840 Коростели в полях и цапли на лугу - Не им противостать подобному врагу! Пусть цапли жалкие, собравши войско птичье, Ждут битвы клювом в клюв, - но сверху вниз к добыче Летит победный враг, как камень из пращи. Рафаил Спасенья, Люцифер, ты боле не ищи. Сопротивление отныне бесполезно, Нет пристани тебе: дымящаяся бездна Трясиной жадною зияет пред тобой. Уриил Под нами вражий строй округлою скобой 1850 Иль полумесяцем лежал, остря оружье; Все было зримо нам сие полуокружье, Прегордо реяли над коим знамена: Враг был величествен, как некая стена, В броню отдетая, - открытый нашим взорам, Вися над воздухом, невидимым упором, - Сияли шишаки, кирасы и мечи; Враг был как облако, в которое лучи, Рождая радугу, вонзаются светилом. Господень строй летит орлом золотокрылым 1860 Над лютым ястребом, - орлу недорога Честь истребления надменного врага, Который жмется вниз в безумной обороне, - Орла ярит мечта о горестном уроне, Что когти нанесут его, и верный клюв, Султан с главы врага безжалостно рванув. И вот черед настал - трехгранною горою С высот низринуться божественному строю: Так водопад крушит скалы полночных стран, Чудовищем ревет, отвагой обуян, 1870 В ущелье клокоча кремнистом и глубоком; Каменья и стволы свергаются потоком, Трепещут берега: воистину страшны Несомые водой стволы и валуны Всему недвижному. Наш вождь секирой верной Над полумесяцем взмахнул - и жижей серной Растекся строй врага, кроваво-голубой. Вопль в воздухе повис, и мы рванулись в бой. Все менее основ у вражеской гордыни, Разломлен лунный серп, разрезан посредине; 1880 Он перенапряжен, - столь согнут каждый рог, И будет через миг ему ничто не впрок, Коль помощь не придет в сей схватке рукопашной Прегордый Люцифер на колеснице страшной Старался каждый миг явиться всем, везде, Чтоб утешение подать бойцам в беде. Их убедить, что есть надежда, и большая, Победу одержать. Рубя и сокрушая, Несется он, - грызут поводья, осмолов, И голубой дракон, и беспощадный лев. 1890 Которыми рука бестрепетная движет; Один, рыча, когтит, другой же - ядом брызжет, Язык раздвоенный шлет гибель и чуму, Все там, где он дохнет, скрывается в дыму. Рафаил Уместно б вам тогда удвоить мощь удара. Уриил Господне знамя враг повергнуть хочет яро, Его слепящее сиянием, - оно Господним именем недаром почтено. Сверканью оного завидуя, быть может, Он рубит и крушит, кромсает и ничтожит, 1900 И надо всем висит его ужасный клик. Но на его пути встает Архистратиг, Подобно Божеству, - и слышится над миром: Утишься, Люцифер, штандартам и секирам Пасть предо мной во прах немедля прикажи, Уйми приверженцев богопротивной лжи И дальше ни на шаг зайти уже не пробуй. Однако Архивраг с удвоенною злобой Секирой продолжал греметь в алмаз щита Господнего, не вняв, сколь велика тщета 1910 На Бога восставать, - трикраты шел к бесчестью, Покуда Божией настигнут но был местью. Секира страшная распалась на куски, И прогремел удар карающей руки: Сверкнула молния небесного закала, Слепя мятежника сквозь шлем и сквозь забрало; Его безжалостно разит Господень гнев, Повозка рушится, а с ней - Дракон и Лев, И сам хозяин их с позором в бездну кинут; Мой меч пылающий из ножен тоже вынут, 1920 Чуть видит над собой его Аполлион - Штандарт с Денницею тотчас бросает он; Но адских полчищ тьмы сбегаются по клику, Пытаясь оберечь сраженного владыку; Здесь - грозен Вельзевул, там - страшен Велиал; Хоть сломлен лунный серп, Наместник в бездну пал. Но в том паденье нет мятежникам науки: Берет Аполлион командованье в руки, Встают чудовища когортой боевой: Безбожный Орион {61} изрыгивает вой 1930 Несносный и грозит дубиною, воспрянув; Вокруг него - толпы ужасных великанов, Медведицы Небес, восставши на дыбы, Не собираются сдаваться без борьбы; Во пятьдесят голов зияет Гидра ядом!.. Плодились ужасы в бою со мною рядом Такие, что о них повествовать невмочь. Рафаил Хвалите Господа, величьте день и ночь!.. О как ты страшно пал, злосчастная Денница! Каким тебя узреть мне, может быть, случится? 1940 Где красота твоя, которой ты сиял? Уриил Полярный, мнилось, мрак сиянье дня объял, - Как по велению магического жезла По низвержении - краса Врага исчезла: Он грязью смрадною покрылся в краткий миг, Ужасной мордою стал светозарный лик, Уста ощерились клыкастой пастью зверской, Конечность каждая предстала лапой мерзкой, Щетиной черною вся кожа обросла, Взметнулись жуткий драконовы крыла; 1950 Он тот, кто властвовал столь гордо, столь надменно, Собою семь зверей явил одновременно {62}: Сейчас казался он в обличье таковом Прожорливой свиньей; высокомерным львом; Ослом во лености; драконом в злобе рьяной; Горящей похотью двуснастной обезьяной; Гневливый носорог здесь был, и, наконец, Еще виднелся волк, безжалостный скупец. Былой владыка стал мишенью для проклятий И Бога, и людей, и Ангелов - собратий, 1960 И жуткий лик того, кто падал в пустоту, Был весь в испарине, в дымящемся поту. Рафаил Навек наука тем, в ком нет Господня страха. А что Аполлион? Уриил Он был свидетель краха И в бегство ринулся, как загнанная дичь, - Но всех спасавшихся карал Господень бич. Бежать могли они, но лишь небезвозмездны: Чудовищами став, они летели в бездны, И все быстрее был позорный их полет. О, что творилось там! Какой водоворот 1970 Свергался с вышних сфер! Господних ратей сила Сопротивление мятежников сломила; Круженье, бешенство, и гром, и стон, и гам; Премену внешности свергаемым врагам В себе ужасно зрить: все ревом, лаем, рыком Наполнено вокруг. Каким ужасным ликом Но нас смотрели те, кто с Неба твержен был Во преисподнюю. Могучий Михаил Победу возвестил, - и вот уже несется Песнь Божьих Ангелов во славу Полководца, 1980 Кимвалы грянули - чаруя слух и взор, Качая вайями, задел небесный хор. Хор Ангелов, Михаил. Хор Ангелов Прославлен будь, герой, Сломивший вражий строй, Кто, свою мощь в бою приумножа, Низверг бесовский строй. Сразил того, кто власть Решил бесстыдно скрасть, Глас Небес наотрез кто отринул, От Бога смел отпасть. 1990 Властитель бранных сил, Могучий Михаил, Ты позор властно стер с лика Неба, Огнь битвы укротил. Низринут мерзкий враг, Сверкает Божий стяг, О, какой вновь покой в Эмпирее, Сколь мир наставший благ! В знак пораженья зла Да преклоним чела, - 2000 В честь Творца из дворца сил Небесных Да возлетит хвала! Михаил Хвала Всевышнему, мир в Ангельстве возможен; Повержен Архивраг, его штандарт низложен, И самый знак его, рассветная Звезда, Во чистый прах Небес впечатан навсегда. Все, нами взятое у Духов непокорных, Взнесем трофеями, - и славу на валторнах И трубах возгремим победе над врагом, Что мнил слабейшего найти во Всеблагом 2010 Подателе Всего, - Истоке и Основе, Кто полон к сущему отеческой любови, Не будет более Господен небосклон Неблагодарностью коварной затемнен; Непокорившимся - в глубинах безотрадных Отныне суждено, прияв чудовищ смрадных Обличия, - уйти в первоначальный мрак. С грозящим Господу да будет с каждым так. Хор Да будет с каждым так отныне и вовеки, Кто Божья облика не зрит во человеке [63}. Гавриил, Михаил, Хор. Гавриил 2020 Увы, увы, увы, о чем ликуют здесь? Да смолкнут похвалы: испорчен праздник весь, Уместней бы не петь, а возрыдать от срама. Михаил В чем дело, Гавриил? Гавриил В падении Адама. Сей первый человек, людского рода ствол, Себя во скверну вверг, во грех преступно ввел Потомков собственных. Михаил Сие подобно грому, Рождает эта весть печаль неизрекому. Фельдмаршал угрожал ужели и Земле? Гавриил Он армию собрал, блуждавшую во мгле; 2030 Своих полковников, подав левых глубоко, И стан расположил, страшась Господня Ока, Ко облаке пустом, в пещере жуткой, где Выл взор его незрим, пылавший во стыде. И возопил, совет собравши преисподний, С престола, не смирен победою Господней: Ты, кто не укротил, но лишь осилил нас {64}! Отмщенья нашего приходит грозный час, И отвратить его потуги будут тщетны. Я Небу нанести готов удар ответный, 2040 Их отражение земное оскверни: Сместить Адамов род есть планы у меня С престола, что ему дарован в колыбели, И погубить его: иной не знаю цели. Коль дан ему запрет - уже немудрено Навеки положить на род его пятно, Чтоб, телом и душой загублен и отравлен, От милости Небес, он был навек отставлен, Днесь отнятой у пас, - да мыслимо ужли, Чтоб малочисленный, ничтожный червь Земли 2050 В страданьях и трудах заполучил державу, Что нам принадлежать обязана по праву? Провижу загодя: Адамовы сыны По свету мечутся, блаженства лишены; Природа, не стерпев позорища такого, В безвиднее Ничто вернуться жаждет снова: Адама также зрю: падение вослед, Божественных зениц он утеряет свет, Он, прозябающий в безрадостной юдоли, Подобьем Божиим не сможет зваться доле; 2060 Пусть в лоне матери сегодня зреет плод - Назавтра, знаю, Смерть легко его пожрет, - С престола я тогда сойти велю Тирану: Тогда пропойте мне на Небесах осанну, Мои соратники, друзья и сыновья, - Вам жертвы щедрые сулю в грядущем я; Поскольку на Земле все люди, без изъяты;, Обречены тавру Адамова проклятья, Зло множить новым алом - им участь суждена. Вот моего вецна разбитого цена. Михаил 2070 Хулитель дерзостный в пылу противства жгучем! Уж погоди, тебя от клеветы отучим. Гавриил Так молвит Люцифер, и Велиала шлет {65}, Чтоб спешно совращен был человечий род. Зло - самый лютый зверь меж остальными всеми. Познанья древо змей легко нашел в Эдеме, Стал за людьми следить из веток - чтоб сперва Приманку облачить в приятные слова, И скоро нашептал жене Адама, Еве: О, несравненны сколь плоды на этом древе! 2080 Того не может быть, чтоб уж настолько строг Был прикасаться к ним запрет, который Бог Зачем-то наложил. О сем но вспоминая, Как лаком этот плод, изведай, дщерь земная, Отравы не таит чудесный сок плода: Вкуси его, вкуси - о, как он спел! - тогда Ты знанье обретешь. Не бойся святотатства: Вкусив его, опричь великого приятства, Ты станешь Господу величием равна - И зависть в Нем возжжешь. Вот какова цена 2090 Господней мудрости, - вкуси же то, что манит! Невесту дивную слова такие ранят, Ее влечет плода познанья красота, Глаза пленяются, за ними вслед - уста, Они - возжаждали, желанье движет пястью, Срывает, пробует - к великому несчастью - С Адамом делит плод, - и тотчас же, впервой Зрят наготу свою они, и вот - листвой Сокрыть пытаются срам обнаженных чресел, Взыскуют, чтобы лес их тенью занавесил. 2100 Но от возмездия сокрыться ли в тени! Темнеет Небосвод. Зрят радугу они, Предвестье близкое карающему року. Рыдает Эмпирей. Что в оправданьях проку! Прощенья людям нет и быть не может за Их преслушание. Уже гремит гроза, Повсюду страх и стон царят в пучине мрака; И прочь бегут они, - куда бежать, однако, От вечного червя, от жгучего стыда? Бегут, идут, ползут, не ведая, куда. 2110 Им смерть предвещана. Раскаяньем пылая, Рыдают падшие. Где гордость их былая! Смятенные, стоят, понуривши главы: И шорох ручейка, и легкий шум листвы - Им страшно в мире все; но происходит чудо: Гряда чреватых туч вскрывается, оттуда Им предстает Господь {66}, печалуясь вельми, И глас Его гремит над миром и людьми. Хор Несчастный род, что был столь Господом возлюблен! Всего глоток один - и ты уже погублен. Гавриил 2120 Адам! - гремит Господь, - явись пред Божий зрак. Не смею, Господи, ничтожен есмь и наг. О наготе своей отколе ты проведал? Единственный ты мой запрет ужели предал? Противостать жене мне не достало сил. Она речет; меня змей люто искусил. Проступок на себя никто приять не хочет. Хор Пощады! Что ж Господь за преслушанье прочит? Гавриил Бог покарал жену, что долг презрела свой, Мужепослушествум и болью родовой; 2130 Стал наказанием убогий труд - мужчине, Он землю тощую мотыжит пусть отныне, Волчцы и терние на коей возрастут; Над змеем, наконец, свершился правый суд: Ему, ползучему, прах да пребудет пищей. Но, чтобы род людской, нагой теперь и нищий, Утешен был, Госнодь послал благую весть: От семени людей он обещал возвесть Того, кто голову отсечь Дракону сможет, Когда Землею век еще не будет прожит. 2140 Хотя жестокий Зверь язвит людей в пяту, Триумф Героя ждет, всхожденье в высоту. К вам послан Господом я с вестью сей пречудной. Постройтесь же теперь: вам путь назначен трудный. Михаил К Земле, мой Уриил, твой должен путь пролечь: Яви преслушникам пылающий свой меч, Покинут пусть Эдом: им доле жить невместно Там, где закон она попрали столь бесчестно. Ты в оскверненный рай стеречь поставлен вход, Не то вкусят они со древа жизни плод 2150 И станут вечно жить. Усердствуй, услужап: Небесного не дай расхитить урожая! Отныне райских врат ты - вечный часовой, И да влачит Адам убогий жребий свой, Оплакивая рай, который им утерян. Озия {67}, коему алмазный млат доверен, И звенья тяжкие рубиновых цепей - Во преисподнюю немедленно поспей, Поймай, свяжи, закуй в незыблемые скрепы Исчадий, что досель столь яростно свирепы, 2160 Дракону дерзкому и мерзостному льву Железа наложи на когти, на главу. Авария, тебе доверено ключарство Над бездной жуткою, где сковано коварство: Да будут замкнуты в затворе сем враги. Македа, пламенник приемли и зажги Во глубине земной - болот ужасных серу: Да станет пыткою сей пламень Люциферу, И пыткою другой - неукротимый хлад; Там Ужас, Жажда, Глад и скорбь да воцарят, 2170 Да водворится там Отчаянье отныне Во наказание противству и гордыне; Не будет Божий блеск зрим в страшном том дыму Закованному там вовек ни одному, Пока от семени взрасти черед наступит Тому, в любови кто Адамов грех искупит. Хор Спаситель, будет кем оборон Змей, гряди, Адамов от греха ты род освободи, Потомкам Евы вновь, прощая, не карая, Затворы отомкни потерянного рая; 2180 Мы числим каждый век, и год, и день, и час, Ждем этой милости: гремит Природы глас, Прославленной опять в блаженстве и любови, - Трон, древле Ангельский, да воссияет внове! ПРИМЕЧАНИЯ ОБОСНОВАНИЕ ТЕКСТА Трилогия Йоста ван ден Вондела - "Люцифер" (1654), - "Адам в изгнании" (1664), "Ной" (1667) - впервые соединена в настоящем издании под одной обложкой со своим главным нидерландским (хотя и написанным на латыни) прототипом, драмой Гуго Гроция "Адам изгнанный" (1601). Таким образом, русскому читателю предоставляется возможность не только ознакомиться с текстом трилогии, но и сопоставить ранее изданный на русском языке "Потерянный рай" Джона Мильтона с трагедиями Вондела и Гроция, послужившими главными источниками для поэмы. Перевод трилогии Вондела выполнен по изданию: Joost van den Vondel. Volledige dichtwerken en oorspronkelijk proza. Verzorgd en ingeleid door Albert Verwey. MCMXXXVII, H. J. W. Becht, Amsterdam. Издание это, выпущенное к 350-летию со дня рождения Вондела, по сей день остается наиболее достоверным источником текстов Вондела; оно, однако, практически лишено справочного аппарата. Для контроля при переводе первых двух драм ограниченно привлекалось авторитетное французское издание трагедий Вондела: Joost van den Vondel. Cinq tragedies. Notice biographique et notes traduction vers par vers dans les rythmes originaux par Jean Stals. Didier, Paris, 1969 (Collection Unesco d'oevres representatives, Serie Europeenne).Был просмотрен также прежний перевод "Люцифера" на французский язык: J. van den Vondel. Lucifer. Tr. par Ch. Simond. Paris, 1889; а также известный перевод "Люцифера" на немецкий язык: Joost van den Vondel. Lucifer. Trauerspiel. Leipzig, Brockhaus, 1869. В работе над переводом и справочным аппаратом критически использованы многочисленные работы, начиная с комментариев ван Леннепа в тридцатитомном варианте изданного им "полного Вондела" (Joost van den Vondel. De werken. Uitg. door J. van Lennep. Deel 1-30. Leiden, Sijthoff, 1888-1893) и до наших дней. Следует отметить, что в любом отдельно взятом комментарии к драмам из числа изданных за последнее столетие, в частности, крайне слабо до сих пор прослеживались древнегреческие и византийские корни творчества Вондела, так что во многом комментарий в настоящем издании содержит сведения, на родине поэта почти не известные. Отдельного издания каких бы то ни было произведений Вондела на русском языке до сего дня не существовало. Книга П. А. Корсакова "Йоост фон ден Фондель" (СПб., 1838) давала крайне искаженный портрет "главного" писателя Нидерландов. Свои переводческие усилия Корсаков был склонен направить на то, что казалось ему "переводимым". К его немногочисленным удачам можно отнести переводы стихотворений лучшего ученика Вондела, Иеремиаса де Деккера, которые мы находим на страницах его "Опыта нидерландской антологии" (СПб., 1844). Удачны были и его переводы некоторых басен Якоба Катса, но из Вондела Корсаков перевел только два коротких и незначительных ст