е против подчинения общему руководству, но оно, разумеется, может быть доверено только тому, кто покажет себя самым храбрым, самым опытным и самым осмотрительным. Они выговорили себе право оставить без внимания неразумный приказ, отданный каким-нибудь не в меру честолюбивым командиром. Нет, они не наемники, не холопы, они свободные моряки, и каждый их корабль самостоятельная единица. Как рыцарь самостоятельно распоряжается в своем замке, точно так и они - хозяева на кораблях. И кто вздумает нарушить этот порядок, станет их врагом и тотчас же почувствует силу их кулака. Как бы подводя итог, Магистр Вигбольд бесстрастно произнес: С волков овечьи шкуры снять, Из тайных теплых мест изгнать, Добро отнять, огнем донять Проклятый волчий род! Так требует народ! Ратсгеры и благородные господа поняли, что пираты не собираются так просто расстаться со своей независимостью. Они не доверяют чужой власти и полагаются только на собственные силы. Они хотят оставаться свободными пиратами, а господам они достаточно послужили. Отплытие флота витальеров превратилось в праздник для Висмара. Весь город был на ногах. Звонили колокола. Священники благословляли корабли, кропили пиратские пушки святой водой. На мачтах кораблей витальеров полоскались пестрые вымпелы. Хеннинг фон Мантойфель командовал торговым кораблем, на котором находились продовольствие, оружие и снаряжение, столь необходимые осажденному Стокгольму. Марквард Прин командовал двумя военными коггами, Арндт Штюк - тоже двумя. В качестве охранения с ними шли "Тигр" Штертебекера. "Пенящий" - Гедеке, "Рысак" - Вигбольда. В море к ним должен был присоединиться одновременно выходящий из Ростока флот под командованием фон Каланда и Генриха Люхова. Такую армаду датчане вряд ли смогли бы сдержать. Клаус Штертебекер стоял у руля своего судна и смотрел вперед на "Пенящего", который шел во главе каравана. На носу "Тигра" была выставлена "думкене", готовая в любой момент послать врагу свой громовой привет и продырявить его бока. У бортов лежали палицы и булавы, мечи и алебарды, - словом, оружия хватало, его отнимали у всех поверженных врагов. А "Тигр" уже немало поохотился и овладел не одним вражеским судном. Многие купцы вульфламовской породы, как и их корабли, стали добычей моря... С волков овечьи шкуры снять! Из тайных теплых мест изгнать... Проклятый волчий род! В трюме "Тигра" было уже немало богатой добычи: бесчисленные тюки шелковых и шерстяных тканей, кожи, меха, различные руды, лен, пенька, сало, соленая рыба - всякая добыча была кстати. В ближайшей гавани все это превращалось в звонкую монету или в вино и пиво, если на то было желание. В капитанской каюте Клауса Штертебекера стоял тяжелый сундук, доверху наполненный дукатами, гульденами, рейхспфеннигами - разнообразной звонкой монетой. На стенах каюты были развешаны дорогие ковры, два огромных фландрских гобелена, редкостное оружие, чучела морских животных, которые были неизвестны в здешних водах, а на столе стояли великолепные шахматы с фигурами из слоновой кости. Жаль только, что никто из моряков, даже ученый Магистр Вигбольд, не знали этой чужеземной игры. О, Клаус Штертебекер был счастливейшим человеком - он был свободен, он был сам себе господин и сказочно богат. Но дороже всего для него было то, что он жил морем, управлял кораблем, распоряжался четырьмя дюжинами отважных моряков. Лучшего он себе и представить не мог, его мечты осуществились. Одно только удручало его: как он ни старался, до сих пор ни одного корабля Вульфламов ему встретить не удалось. И еще ни одного Вульфлама он не отправил на тот свет за Хозанга, Свена, за Герда Виндмакера и за восьмерых олдерменов! Старый Вульфлам умер. В постели. Жалкой смертью, которую он и заслуживал. А его сыновья? Он, Клаус Штертебекер, он их еще отыщет и заставит защищаться. "Тогда горе вам, Вульфламы, проклятые волки! Мы больше не ягнята, мы стали тиграми!" (Фландрия - историческая область Западной Европы, населенная в большинстве фламандцами. Ныне входит в состав Франции, Бельгии и Голландии.) Когда Киндербас пришел его сменить, Штертебекер с улыбкой посмотрел ему в лицо. Киндербас был уже не мальчик, а статный парень, превосходный рулевой. Он стал почти таким же рослым и сильным, как Клаус. На левой щеке у него был глубокий шрам. Ударом топора ему тогда отхватили и левое ухо, но этого не было заметно, потому что его густые темно-русые волосы спускались до самых плеч. У него было и еще пять шрамов, и он этим очень гордился. Капитан Штертебекер же, несмотря на то, что всегда бросался в гущу рукопашной схватки, оставался невредим. "Меня не задело", - восклицал он всякий раз после схватки. И не только Киндербас, но и вся команда "Морского тигра" считали своего капитана неуязвимым, и это только возвышало его в их глазах. - Киндербас, - сказал Клаус, - Вульвекен Вульфлам сидит в замке на Сконе. - Да неужели! - пророкотал тот своим басом, который с годами стал еще гуще. - Чтоб ему жариться у сатаны! Когда мы идем туда? - Скоро. На этот раз он не уйдет. - Хорошо бы попался, - произнес Киндербас. - А Стокгольм? Зачем, собственно, нам Стокгольм? Вместо того чтобы нападать на торговые корабли, мы охраняем их. Что нам за дело до датской королевы? Наши враги Вульфламы. - Не горячись, Киндербас, - с улыбкой сказал Штертебекер. - Я дал слово, что мы поможем стокгольмцам. Покончим с этим и пойдем на Сконе. А наши старые счеты мы всегда успеем свести. - Мне кажется, лучше бы сейчас с ними поквитаться. Этот морской парад мне не нравится. - Но я дал слово! - повторил Штертебекер. Датчане не были столь неподготовленными, как предполагали витальеры. Они замкнули вокруг города железное кольцо не только на суше, но и блокировали своим флотом выход из озера Меларен. Стремительным налетом кольцо датских кораблей было разорвано, а пока корабли пиратов сражались с военными коггами датчан в заливе Сальтшен, Хеннинг Мантойфель беспрепятственно провел нагруженные суда в гавань. Защитники Стокгольма встретили этот геройский подвиг ликованием: уже два года они стойко сдерживали натиск превосходящего врага, и вот пришла помощь - продовольствие и оружие. Теперь они, почувствовав поддержку, стали дразнить датчан, насмехаться над ними: "Что ж, нападайте, если посмеете, а нет, так отступитесь; Ганза и витальеры поддерживают нас, и мы никогда не сдадимся!" Корабли расположились все вместе в гавани Стокгольма. А между тем датчане снова сосредоточили свой флот и подтянули подкрепления. Со свежими силами они блокировали гавань и решили не выпускать пиратские корабли в море. На совете капитанов Штертебекер настаивал на немедленных действиях. Он считал, что до наступления зимы блокада должна быть прорвана. В противном случае придется зазимовать и уступить датчанам господство на море. Капитаны не могли прийти к единому решению. Арндт Штюк поддерживал разумное предложение Штертебекера, Хеннинг Мантойфель проявил себя, однако, человеком нерешительным и приводил все новые и новые доводы в пользу отсрочки. Марквард Прин, который пользовался большой популярностью среди немецкого населения Стокгольма, тоже не мог решиться на уход. Штертебекер угрожал собственными силами пробиться в открытое море. Магистр Вигбольд уверял, что эта затея неосуществима. Датчане сосредоточили свой флот в заливе Сальтшен. Любые разрозненные действия с самого начала обречены на неудачу. Штертебекер думал о Сконе и о Вульфламах. С каждым днем он становился все нетерпеливее и невыносимее. Неожиданно ударили морозы. Быстро замерзли озеро Меларен и залив Сальтшен. Только открытое море, где находился датский флот, было еще свободно ото льда. И тут датчане попытались внезапным налетом завладеть вмерзшими в лед пиратскими кораблями и сжечь их. Благодаря бдительности команды "Морского тигра" атака была отбита. Штертебекер проклинал нерешительность и бездеятельность других капитанов. Вместе с Михелем Гедеке и Магистром Вигбольдом он, чтобы защититься от неожиданных налетов, с помощью моряков окружил три своих корабля, которые были ближе других к выходу из озера Меларен, высоким бревенчатым палисадом. В особенно морозные ночи палисад обливали водой. Он обледенел и благодаря этому стал почти непреодолимым. Клаус Штертебекер пустился еще на одну военную хитрость. Едва наступала темнота, его команда взламывала лед перед палисадом; если бы датчане отважились атаковать его и поставить лестницы и тараны, они провалились бы под лед. Во время этой работы Штертебекеру пришла в голову великолепная мысль. Он приказал изготовить длинные водонепроницаемые деревянные ящики, в крышках их просверлил по маленькой дырке. В эти ящики насыпали пороху, который предназначался для "думкене". Через дырку в крышке ввели внутрь каждого по фитилю. В месте, где могло произойти нападение, во льду были сделаны ямки, как раз такие, чтобы в них поместились эти ящики с порохом. На других кораблях посмеивались над всеми этими спешными приготовлениями и над ледяным валом перед пиратскими кораблями. - И чего они боятся? - кричал Хеннинг Мантойфель. - А я-то думал - пираты не знают, что такое страх! Штертебекер велел ему передать, что он в его присутствии дал висмарцам слово действовать в бою с ними вместе, но что он, Клаус Штертебекер, командир "Морского тигра" примет во внимание насмешки Хеннинга Мантойфеля. С тех пор ни Хеннинг Мантойфель, ни другие капитаны из "благородных" не высказывались опрометчиво в адрес кого-нибудь из трех капитанов-плебеев. (Плебеи - беднейший слой населения феодального города; обедневшие члены цехов, подмастерья, наемные рабочие, поденщики, бродяги.) Как и предполагал Клаус Штертебекер, датчане, уверовавшие в свое превосходство, попытались совершить нападение на застрявшие во льду корабли витальеров. Их собственный флот был в открытом море, а солдаты с кораблей развернулись широким фронтом против пиратов. Они тащили много лестниц, для того чтобы преодолеть палисад. Клаус Штертебекер отдал приказ команде оставаться на кораблях и стрелять по каждому датчанину, который попытается перелезть через палисад. Если бы врагам все же удалось преодолеть препятствие, предстояло защищать корабли. Для этой цели у каждого матроса была наготове палица или булава. Небольшие группы остались у палисада, чтобы в нужный момент поджечь маленькие ящики с порохом. С диким воинственным кличем ринулись датчане на штурм. "Благородные" капитаны и не подумали послать помощь пиратским кораблям, находившимся у выхода из озера Меларен. Они наблюдали, ожидая исхода борьбы, которую вели три оказавшихся впереди корабля. Штертебекер, Гедеке и Вигбольд увидели, что они одни противостоят всему датскому флоту. Несмотря на это, они не дрогнули и спокойно поджидали наступающего врага. Когда датчане были не более чем в пятидесяти шагах от палисада, Штертебекер подал знак тем, кто был внизу на льду. Они поднесли огонь к фитилям и поспешили на свои корабли. Датские корабли, стоящие в открытом море, обстреливали ледяную крепость, но не причинили большого вреда. И вот первые датские воины достигли палисада. Они приставили принесенные с собой лестницы, однако, когда все больше и больше солдат устремилось на штурм укрепления, тонкая корочка, намерзшая за ночь на месте расколотого льда, сломалась, и многие оказались в воде. Это привело к замешательству. В другом месте, где атака проходила удачнее, некоторые уже достигли вершины палисада. Их встретил град выстрелов из арбалетов. Первые убитые покатились с лестниц. И все же атака продолжалась. И тут один за другим последовали пять глухих взрывов и страшный крик. Лед в пяти местах проломился, словно по волшебству. Ужас овладел нападающими. Бросая лестницы и оружие, они в паническом страхе побежали. Команда Клауса Штертебекера и все витальеры издали победный клич, "думкене" выпустила несколько ядер вслед бегущему врагу. Датчане и не думали о повторении нападения; они подняли паруса и ушли прочь, а витальеры устроили на льду большой праздник победы. Был зажарен на вертеле целый бык, на палубы выкатили много бочек вина и пива. Были приглашены все, никого не обошли. Прибыли и "благородные" предводители и их матросы. Клаус Штертебекер всем говорил: "Добро пожаловать!" Матросы Хеннинга Мантойфеля запели песню, которую они называли гимном витальеров: "Богу друг, всему свету враг". Она звучала так: Развевайся гордо, грозный наш флаг, В мире нет преграды для морских бродяг. Убивай! Жги все подряд! Богу друг, всему свету враг! С запада, с востока суда идут. Знатную поживу они нам принесут. Убивай! Жги все подряд! Богу друг, всему свету враг! На борту у них в бочонках вино, Бархат и оружие нужны нам давно. Убивай! Жги все подряд! Богу друг, всему свету враг! Парус подымай - и к бою коггу, Якорь выбирай - да смелее в дорогу. Убивай! Жги все подряд! Богу друг, всему свету враг! Под покровом ночи в путь по следу, Тот посмеется, кто одержит победу. Убивай! Жги все подряд! Богу друг, всему свету враг. - Всему свету враг? Только богу друг? - воскликнул Клаус Штертебекер. - Мои враги - Вульфламы! И если вы не знаете, кто это такие, то, скажу я вам: это волки среди людей! Волки, которые то и дело рвут ягнят! Друзья, споем лучше нашу песню! И моряки Штертебекера запели: С волков овечьи шкуры снять! Из тайных теплых мест изгнать! Добро отнять, огнем донять Проклятый волчий род! Так требует народ ШТУРМ ГОТЛАНДА Морская блокада Стокгольма была прорвана. Клаус Штертебекер уговорил Гедеке и Вигбольда напасть на Сконе. Королева Маргарет управляла Сконе как территорией датского государства, и нападение на нее было военной операцией. Клаус Штертебекер стремился прежде всего отомстить Вульфламам. Хеннинг Мантойфель все противился этому плану: он считал, что витальеры должны держаться вместе: датский флот рассеян, но не уничтожен. Штертебекер сказал, что и один не боится встретиться с датским флотом. Капитаны кораблей совещались, Штертебекер, Гедеке и Вигбольд тоже были приглашены Хеннингом Мантойфелем, но они передали в ответ, что ничего не слышали о назначении его главнокомандующим и о предоставлении ему права собирать подобные совещания. "Благородные" пираты, таким образом, остались одни и стали обсуждать между собой, как бы урегулировать отношения с пиратами-плебеями. Силой здесь ничего не сделаешь. Их собственные команды преклонялись перед такими вожаками, как Штертебекер и Михель Гедеке, и никогда не выступили бы против них. Поэтому Хеннинг Мантойфель и Марквард Ирин решили предпринять еще одну попытку договориться с ними в надежде преодолеть раскол в пиратском флоте. Они искали удобного случая начать разговор с Магистром Вигбольдом, именно с ним одним. У "дипломата" и "канцлера" пиратов они надеялись найти понимание и поддержку. И вот Магистр Вигбольд неожиданно для себя оказался среди предводителей витальеров. Хеннинг Мантойфель, Марквард Прин, Генрих Люхов, Арндт Штюк, Боссефон Каланд, рыцарь из Эппа - все были тут. Вигбольд сперва немного удивился, потом по его хмурому хитрому лицу скользнула усмешка. - Торопитесь, - произнес он сухо. - Через полчаса меня сочтут пропавшим без вести, и команда примется меня искать. - Магистр, мы хотели бы переговорить, - дружелюбно начал Марквард Прин. Вигбольд снова усмехнулся. Он думал, что здесь будет судилище, что наступил его последний час, а вместо этого его вежливым образом просят о переговорах. "Что ж, посмотрим, что у этих господ на уме". - Я рад быть в вашем обществе, господа. Говорите, какие у вас заботы? - И Магистр Вигбольд опустился на стул с высокой спинкой. Начал Марквард Прин. Он указал на опасности со стороны датчан, морские силы которых еще не сломлены. Разобщенность среди пиратов означает верную гибель. Единство же - непреодолимая сила. Он не отрицал, что битва на льду принесла трем пиратам еще большую славу и известность. Или Магистр Вигбольд не понимает необходимости единения? Или он не согласен, что первые успехи следует подкрепить совместными действиями? Вигбольд объяснил, что он не против совместного наступления и никогда не был против общего руководства объединенными силами витальеров. Это очень обрадовало собравшихся. Они поднялись, окружили Магистра, пожимали ему руки и дружески похлопывали по плечам: "О, он же благоразумный человек, ученый, с ним можно вести разговор". Магистр Вигбольд тоже выразил удовлетворение достигнутым взаимопониманием. Разумеется, единство и общее верховное командование - это самые важные вопросы. Но с ними связано и назначение командующего... Предводители насторожились. Не думает ли Магистр принять командование на себя? - Кого вы имеете в виду, Магистр? - спросил Марквард Прин. - Смелейшего, умнейшего и справедливейшего из пиратских капитанов, - отвечал Вигбольд. - Браво! - воскликнул Марквард Прин, который принял это на свой счет. Остальные предводители застыли в полном ожидания молчании. - Клауса Штертебекера, - сказал Магистр Вигбольд. - Сразу можно было догадаться, кого я имею в виду. - И при этом он взглянул на Маркварда Прина, в глазах которого вспыхнула ярость. - Клауса Штертебекера? - вскрикнул Хеннинг Мантойфель. - Никогда! - Почему никогда? - вкрадчиво спросил Вигбольд. - Никогда! - только и услышал он. - Никогда! - в один голос крикнули собравшиеся предводители. - У меня есть еще одно предложение, - Магистр Вигбольд медленно поднялся, посмотрел на окружающих. - Может быть, мы еще достигнем соглашения. - Послушаем, - глухо сказал Марквард Прин. - Спросим у наших матросов, братьев витальеров. Пусть они выберут командира. - Спрашивать чернь? - возмутился Хеннинг Мантойфель. - Матросам решать? - Именно это я и имел ввиду, - подтвердил Вигбольд. - Никогда! - зло крикнул Хеннинг Мантойфель. - Никогда! - повторили другие. Под полными ненависти взглядами "благородных" капитанов Магистр Вигбольд покинул зал. ... Солнечным апрельским днем из озера Меларен в открытое море шли в кильватер три когги. Впереди "Пенящий", за ним "Тигр" и последним - "Рысак". Моряки ликовали. Наконец-то миновали томительные месяцы ледовой осады. Осталась позади и тоскливая служба по сопровождению судов. Больше они не овчарки, им не надо теперь присматривать за стадом. Они снова тигры, морские тигры, которые охотятся за волками и за добычей. Штертебекеру стало известно о разговоре капитанов. Стоя у руля своего корабля, он поглядывал на "Рысака", который шел сразу же за ним. Он был горд за Магистра, так мужественно отразившего притязания "благородных". Он задумался над словами Магистра, тот произнес их, когда он, Клаус, был чем-то рассержен. Скорее всего, эти слова были из той ученой книги, которую он часто читал: "Дорожи теми, кто дорожит тобой. Остерегайся врагов. Круг друзей никогда не велик. Ни один враг в этом мире не мал". Ведь это были почти те же самые слова, которые однажды произнес Хозанг: "Один враг - это слишком много, сто друзей - это слишком мало". Кто имеет таких друзей, как Магистр, Михель Гедеке, Киндербас, да и все его матросы, тот богат, тому сам черт не брат. А они и собрались для того, чтобы бороться с чертом: "Трепещи, Вульфлам, час расплаты наступил! Я готов отказаться от всех сокровищ мира, но не от своей мести. Ты должен заплатить за Хозанга, за Свена, за Герда, за восьмерых олдерменов. И только одной монетой ты можешь рассчитаться - кровью". Неподалеку от острова Готланд они заметили вдали датского охотника за пиратами, и "Пенящий" начал маневр. Были поставлены все паруса, так что даже мачты гнулись. Штертебекер резко повернул "Тигра" к берегу. Он хотел закрыть датчанину возможность искать там спасения. Вигбольду пришлось держаться позади "Тигра", потому что тот скользил по волнам, как дельфин. Команда Штертебекера оживилась. Наконец-то охота и борьба! Лихорадочно велись приготовления к абордажу. "Пенящий" почти настиг датский корабль, когда три глухих пушечных выстрела прокатились над морем. Тяжело поврежденный "Пенящий" точно споткнулся. У датчанина были на борту пушки. Михель Гедеке располагал только одной маленькой и, как было известно Штертебекеру, совсем негодной пушкой; ее нужно было сперва починить в Висмаре. Борьба была неравной. Клаус Штертебекер резко развернулся и устремился на датчанина. "Думкене" была придвинута к борту. Вытащили на палубу дюжину каменных ядер. Киндербас подобрал двадцать отчаянных парней для абордажной схватки. У каждого было по топору на длинной рукоятке, а у Киндербаса короткий широкий меч. Еще раз над водой прогремели три выстрела. "Пенящий" потерял ход и лег в дрейф. Но "Тигр" был уже совсем рядом. С датчанина увидели воинов, заряжающих пушку. - В середину! - крикнул Клаус Штертебекер с кормы. И Рике Вестфаль, орудийный мастер, понял. Оглушительный выстрел - и каменное ядро угодило в середину датчанина, прямо в грот-мачту. На "Тигре" раздался дикий рев радости. Среди команды датской военной когги началась паника. Доносились команды. "Тигр" был встречен тучей арбалетных стрел. Но поздно, суда столкнулись. Матросы Штертебекера карабкались вверх по вантам и прыгали прямо на палубу вражеского корабля. Началась жестокая рукопашная схватка. Топоры крушили человеческие тела. Беспорядочно мешались крики, проклятия, команды. Кое-кто из пиратов, прыгая на вражеский корабль, падал в море. Клаус Штертебекер заметил, что на корме датского судна капитан пытается учинить поджог. С тремя матросами, которые стояли около него, Штертебекер бросился туда: корабли уже были сцеплены бортами. Увидев, что сопротивление бесполезно и что на корме их корабля клубится дым, датские воины окончательно растерялись, многие из них стали прыгать за борт. - Киндербас! - закричал Клаус Штертебекер. - Пушки спасать! С "Тигра" бросили канат. Его поспешил поймать Киндербас. Ствол пушки обвязали канатом и втащили на "Тигр". Другие моряки собирали оружие, валявшееся возле убитых. Вторая пушка болталась на канате, когда мощный взрыв потряс датский корабль. Штертебекера и Киндербаса подбросило над палубой. Взорвался пороховой погреб. Штертебекер ждал этого. Забрать третью пушку не успели: охотник за пиратами тонул удивительно быстро. Не успели спастись и два матроса Штертебекера, те, что были внизу, под палубой: вместе с убитыми и тяжелоранеными их увлек водоворот, образованный тонущим кораблем. "Рысак" встал борт о борт с "Пенящим". Михель Гедеке был безутешен в своем горе. Он чертыхался и бранился; когда же Клаус Штертебекер пришел на его корабль, он рассмеялся и протянул ему руку. - Ты более ловок, Штертебекер! - крикнул он. - Более удачлив, - ответил тот. - Это произошло, Михель, потому, что у тебя не было пушек. Я даю тебе две. Раны, которые они тебе нанесли, придется залечить самому. - Достаточно и одной, - радостно воскликнул Гедеке. - И за одну тысяча благодарностей. - Тогда вторую получит Магистр. - А ты? - спросил Вигбольд. - Мне - третья, - ответил Штертебекер, умолчав о том, что эта третья лежит на дне моря. Шестерых пиратов погубили пушки датчан. Из парней Штертебекера четверо были убиты и семь ранены, многие из них - тяжело. Раненых унесли под палубу. Убитых привязали к доскам, прикрепили к ним железные ядра. Моряки собрались на палубе. Они пели свою пиратскую песню: ...Добро отнять, огнем донять Проклятый волчий род... Под это пение убитые один за другим были сброшены в море. Уже многие замки на Сконе они завоевали и разграбили. Захватив замок Линдхольм, Штертебекер услышал, что Вульфлам несколько недель назад уехал в Висбю, на Готланд. Он не поверил этому. Пираты продолжали захватывать замки, уничтожать их защитников, грабить, жечь. Вульвекена Вульфлама нигде не было. Моряки радовались богатой добыче, Клаус Штертебекер не радовался. Ненавистный враг ускользал от него. Все было напрасно. "Но я вас все-таки схвачу! - скрежетал он зубами. - Вечно вы не можете убегать от меня и от своей судьбы. Вы не умрете своей смертью. Вы недостойны честной смерти. Вы должны искупить все свои преступления. И мститель - я, Клаус Штертебекер. Проклятое волчье отродье! Вам от меня не уйти!" В разгар лета они вернулись в Висмар. Шумной радостью встретили их горожане, а ратсгеры - кислыми улыбками. Хеннинг Мантойфель подал на них злобную жалобу, оклеветал их. Три капитана сообщили о своих действиях, о битве на льду, об уничтожении датского охотника за пиратами и о взятии штурмом девяти замков на Сконе. - Расскажите же теперь нам, - заключил Клаус Штертебекер, - чем отличились знаменитые капитаны Хеннинг Мантойфель, Марквард Прин, Хейнрих фон Люхов и другие. Ратсгеры молчали. Каперские походы, в которых участвовали все остальные флотилии витальеров, не увенчались такими успехами. - Господа, - снова начал Штертебекер. - Я требовал свободы действий, и вы ее мне предоставили. Если вы недовольны моими военными операциями, так что ж, наш союз не вечен, мы можем его и расторгнуть. Об этом ратсгеры не хотели даже и слышать. У них хватало других забот, и положение их было не из лучших. Королева датская Маргарет препятствовала торговле ганзейских городов, где и как только могла. И Стокгольм, хотя он еще и держался, был единственным из городов Швеции, который противостоял напору; вся страна была ею покорена. Поэтому Ганза, и прежде всего могущественный Любек, желали скорейшего завершения этой войны, чтобы положить конец произволу на море и наладить спокойную торговлю. Для этого нужно было нанести Дании ощутимые удары и принудить ее к уступкам. Отважные пиратские корабли Штертебекера, Гедеке и Вигбольда были еще нужны. - Что вы собираетесь предпринять? - Мы хотим выслушать ваше мнение и ваши предложения, - смиренно произнес Магистр Вигбольд. Польщенные ратсгеры настроились на мирный лад. Главное то, что нет опорных баз для флота витальеров. Морской путь от Висмара или Ростока до Стокгольма далек. У шведских берегов корабли подстерегают датские каперы. - Мы должны захватить Висбю на Готланде, - сказал Клаус Штертебекер. - Правильно, - поддержал Михель Гедеке. - Отберем мы у Маргарет Готланд, тогда прощай ее господство на шведском побережье. - И вы думаете, что захватите Готланд? - спросили ратсгеры. - Все можно захватить, - ответил Клаус Штертебекер. - Добавьте к моим кораблям еще три, да сотню вооруженных людей, и остров Готланд - наш. - Хеннинг Мантойфель считает такую операцию неосуществимой. - Для Хеннинга Мантойфеля она, конечно, неосуществима, - ответил Клаус Штертебекер. - Для нас - да. Ратсгеры захотели посоветоваться. - Советуйтесь, господа, - сказал Клаус Штертебекер. - Три корабля и сто матросов. И даю слово, Висбю и Готланд - наши... Но прежде чем уйти, я хочу вам задать еще один вопрос. Не узнали ли вы что-нибудь о моем друге Герде Виндмакере, который сидит в тюрьме в Штральзунде? - Штральзундцы требуют за него выкуп, тысячу любекских гульденов, - ответил один из советников. - Они их получат! - воскликнул Клаус Штертебекер. - Я благодарю вас, господа! "Морской тигр", "Пенящий море", "Морской рысак" и еще три хорошо вооруженные когги покинули гавань Висмара. Командовал этим флотом витальеров Клаус Штертебекер. В интересах герцогов Мекленбургских было оказать быструю и действенную помощь своему родственнику, юному Иоганну, который защищал Стокгольм, и уже поэтому они были согласны со смелым планом захвата Готланда и превращения его в опорный пункт немцев на севере. Ратсгеры тоже дали свое согласие, потому что опасались отважных, спаянных дружбой пиратов и втайне надеялись, что во время этого предприятия они будут уничтожены: Висбю был неприступной твердыней, и защищал его хорошо вооруженный гарнизон. Ратсгеры Висмара, Ростока и Рибница и все торговцы, скромно называвшие себя "кремерами" - "мелкими лавочниками", хорошо знали, что благодаря этой военной неразберихе и связанной с ней все растущей опасностью на море они были в труднейшем положении. У них не было династических интересов, им в сущности было безразлично, кто правит Швецией и кто обеспечит право торговать и надежность торговых путей. Они не хотели ничего, кроме как торговать и загребать деньги. Для того чтобы быть достаточно сильными, чтобы отстоять свое право перед князьями, они основали союз городов - Ганзу, руководящую роль в которой играл большой и сильный имперский город Любек. Висмар, Росток и Рибниц не были имперскими городами, они были в подчинении герцога Мекленбургского, но они входили и в Ганзу, которая в борьбе мекленбургского герцога против датской королевы оставалась нейтральной, но втайне вела с Данией переговоры, ловким и хитрым посредником в которых был Вульф Вульфлам. Ганзейские города оказывали сильное давление на свои мекленбургские союзные города и угрожали им "отлучением" от Ганзы, то есть исключением из ганзейского союза и объявлением вне закона, если они и дальше будут продолжать оказывать содействие пиратам. Обо всем этом не знал Клаус Штертебекер. Только Магистр Вигбольд догадывался о настроениях патрициев. Он понимал, что от них в любой момент можно ждать вероломства, предательства. Штертебекер смеялся над его опасениями. Будущее беспокоило его мало; он жил сегодняшним днем, ради близкой цели, которую ставил перед собой. Он принимал жизнь такой, какой видел. Ломать голову над событиями далекого будущего было не в его характере. Будет день - будет пища. Он знал, чего хотел: быть свободным, не прислуживаться никому. Он знал и своих врагов; имя им - Вульфламы. К ним относились и те, кто хоть и не назывался Вульфламами, но был им сродни - безгрешных патрициев не было. Радостный, уверенный в победе, опьяненный силой, которую он со своими кораблями представлял, стоял Штертебекер за рулем своего "Тигра" и смотрел на пять стройных когг, идущих за ним. Глядя перед собой, в свободную даль моря, ставшего его родиной, он думал о большом острове с богатым торговым городом, в котором находился Вульвекен Вульфлам. Думал о том, что день расплаты наступал. Вблизи Готланда корабли Штертебекера встретились с четырьмя кораблями витальеров под командованием капитана Арндта Штюка. Штертебекер предложил присоединиться к нему и вместе напасть на Висбю под его, Штертебекера, командой. Арндт Штюк заартачился. Он пытался уклониться от этой задачи даже тогда, когда Клаус предъявил ему полномочия магистрата Висмара. Штертебекер заявил, что раз он отказывается повиноваться, то его суда будут рассматриваться как вражеские. И Арндт Штюк вынужден был согласиться, так как знал, что его люди не станут сражаться против Штертебекера. С десятью сильными военными коггами витальеры неожиданно появились перед Висбю. Места эти были знакомы Клаусу еще по походам на "Женевьеве". Однако прежде чем начать штурм города, он попытался достигнуть соглашения без боя. Ему хотелось сохранить богатый и сильный город в качестве опорного пункта. От развалин города и крепости мало проку. Висбю был несказанно богат; Клаус поставил условия: одна бочка золота или выдача Вульвекена Вульфлама, полное обеспечение его кораблей и добровольная поддержка горожанами осажденного Стокгольма. Магистрат категорически отклонил эти требования и послал курьеров к датской королеве, померанскому герцогу и к тевтонскому рыцарскому ордену с просьбой о помощи против витальеров. Город Висбю, в 1361 году захваченный и разоренный датским королем Вальдемаром Аттердагом, все еще не был полностью восстановлен нерадивыми гражданами. Городские стены были отстроены только в наиболее уязвимых местах. Этим и воспользовался Штертебекер. Не в гавани, а на береговой косе, неподалеку от города, высадил он безлунной ночью своих людей, выгрузил тараны и орудия и атаковал город одновременно с четырех сторон, как было предусмотрено разработанным планом. Сам он повел главные силы и, захватив восточные ворота, ворвался в город. Когда над морем забрезжило утро, город был в руках витальеров; остатки защитников укрылись в стенах кирок святого Клеменса, святого Николая и в цитадели. Штертебекер в сопровождении Михеля Гедека и Магистра Вигбольда направился в ратушу и потребовал встречи с магистратом. Им пришлось некоторое время дожидаться, потому что ратсгеры в страхе попрятались и отыскать их было нелегко. Самый мужественный из них, второй бургомистр Энгельберт Тидеман, немецкий торговец, вышел навстречу "страшным" витальерам. Штертебекер потребовал полторы бочки золота или выдачи Вульфлама, который спрятался в городе. Кроме того - все без исключения корабли в гавани, полное обеспечение своего флота и безотлагательную помощь осажденному Стокгольму. Бургомистр запротестовал. Он не знает, где находится Вульфлам. Город ни с кем не ведет войны. Горожане еще до сих пор не оправились от уничтожающей ярости Вальдемара Аттердага; город разорен и нищ. - "Готы бочонками меряют золото, - насмешливо крикнул Клаус Штертебекер. - Камни - сокровища в игры идут..." - Было время, - сказал бургомистр. - И, конечно, снова наступит такое, а? - спросил Штертебекер. - На то божья воля! - Никогда! - закричал Штертебекер. - Никогда! Если вы сейчас же не выдадите Вульвекена Вульфлама, фогта датской королевы на Сконе, камня на камне не останется от города! Бургомистр Тидеман молча смотрел на расходившегося победителя, но в лице его были твердость и спокойствие. Штертебекер выхватил меч и оперся на него. - Ну? Что скажет магистрат? Магистр Вигбольд подошел к Штертебекеру и положил ему руку на плечо: - Никакой спешки, Штертебекер. Подумаем... Штертебекер стряхнул руку друга. Он задыхался от злости на этого упрямого бургомистра, этого пособника Вульфламов, этого презренного торгаша, который осмеливается ему сопротивляться. Кровь бросилась ему в голову. Жилы на лбу набухли. Он сделал еще шаг к бургомистру, и такой угрожающий, что ратсгеры совсем прижались к стенам. Только бургомистр Тидеман не сдвинулся с места и стоял, не спуская глаз с Штертебекера. И это достойное удивления самообладание, какого Штертебекер никогда не ожидал встретить у какого-то лавочника, полностью обезоружило его. В приступе неистовства он все же крикнул: - Да или нет? Аттердаг требовал три бочки золота. Да и что за разрушитель Аттердаг - мальчишка. Мне не надо золота, мне нужен фогт. Да или нет? - Мы бедны! - повторял бургомистр. - Мы это проверим, - взревел Штертебекер, повернулся к своим и крикнул: - Грабить город! Искать фогта Вульвекена Вульфлама! Сгоняйте народ в кирхи. Поджигайте каждый дом! Крушите стены! Стереть Висбю с лица земли! В радостном вопле моряков еле слышались громкие причитания ратсгеров. Штертебекер взглянул на бургомистра. Он молчал и стоял гордо и с достоинством. С каким бы удовольствием Штертебекер сразил своим мечом этого наглеца! Магистр Вигбольд снова подошел к Штертебекеру. - Ты забыл наш план? Вмешался и Михель Гедеке: - Что мы выиграем, если твой приказ будет исполнен? - Все богатства этого бедного города, - ответил Штертебекер, и "бедный город" прозвучало у него насмешливо. - Но мы теряем надежный порт и опорный пункт, - недовольно возразил Гедеке. - Отмени свой приказ! - воскликнул Вигбольд. Штертебекер посмотрел на бургомистра, который все еще стоял на своем месте словно каменный, посмотрел и на своих капитанов. - Нет, - ответил он. - Ты об этом пожалеешь, - произнес Гедеке. Штертебекер продолжал пристально смотреть на бургомистра, и ему стало казаться, что это Вульфлам стоит перед ним, упрямый, жестокий, корыстный волк. Но Клаус Штертебекер будет еще упрямее. Два дня грабили витальеры Висбю. Цветущий город пылал пожарами. Сотни убитых горожан лежали в своих домах и на улицах. Добыча телегами свозилась в гавань и грузилась на корабли. На второй день этого яростного разбоя за Штертебекером, который с мечом в руках носился из одного конца города в другой и так и не находил того, кого искал, прибежали от Магистра. Магистр звал на помощь как можно скорее. Штертебекер промчался по улицам, по широким каменным ступеням торгового дома бросился наверх. В просторном, помещении Магистр Вигбольд бился с великаном из великанов, с человеком, который, стоя спиной к стене, отважно оборонялся длинным широким мечом. - Наконец-то! - крикнул Вигбольд, когда увидел Штертебекера. Он отскочил от своего противника и взмахом руки предложил Штертебекеру занять его место. - Ну, давай же! - крикнул он, когда тот с удивлением посмотрел на него. - Твой Вульфлам! Неужели ты не узнаешь фогта Сконе? Штертебекер выхватил из ножен меч и, не спуская глаз со своего смертельного врага, подбежал к нему. Фогт Вульфлам был уже в летах, ему, вероятно, перевалило за пятьдесят. Черная борода делала его поразительно похожим на отца, Бертрама Вульфлама. И взгляд у него был такой же хитрый, холодный. Магистр Вигбольд остался у двери. Рядом с ним его люди. Молча смотрели они на двух рослых мужчин, которые стояли друг против друга, обнажив мечи. - Вульвекен Вульфлам, - начал Штертебекер, - ты чувствуешь, что тебе предстоит за все заплатить? - Пять тысяч золотых дукатов, если мне будет обеспечено свободное возвращение в Штральзунд, - ответил Вульфлам. Клаус Штертебекер зло захохотал. - Золото? - вскричал он. - Золото?.. Чтобы откупиться, тебе не хватит золота всего мира. Вульвекен Вульфлам, я мститель Германа Хозанга, купца, верного сына Штральзунда, которого ты и твоя клика безвинно колесовали... Я мститель восьми олдерменов из Сконе, которых ты высек, чтобы присвоить себе шесть тысяч марок... Я мститель Герда Виндмакера, которого ты и твои приспешники схватили и многие годы держите в тюрьме... Я мститель бедных горожан Штральзунда, которых ты и твоя шайка лишили гражданских прав, тиранили и грабили... Я непримирим ко всем врагам обездоленного народа... Вот кто я! Защищайся же, негодяй! С этими словами Клаус Штертебекер стремительно бросился на Вульвекена Вульфлама, который замер в безмолвном изумлении и не в силах был противостоять тяжелым ударам Штертебекера. Момент, другой - и страшный удар обрушился на голову Вульфлама. Он зашатался. И тут второй удар рассек ему левое плечо. Меч выпал из его рук. Штертебекер схватил Вульфлама и связал. Победные крики раздались со всех сторон. Штертебекер заключил Магистра в свои объятия. Это была его благодарность за то, что он дал ему возможность отомстить. На другой день Вульвекен Вульфлам предстал перед судом витальеров. Как обыкновенный преступник, он был обезглавлен на рыночной площади Висбю. Голова его ук