нется в Рим как спаситель
родины".
Это был прекрасный план, и я делал все возможное, чтобы привести его в
исполнение. Когда принц бригантов прибыл к нам, Британик поселил его у себя,
и вскоре между ними завязалась тесная дружба. Они выучили друг друга своему
родному языку и пользованию национальным оружием. Они побратались, не
спрашивая меня, и обменялись подарками. Я радовался, что все идет так
хорошо. Я рассказал Ксенофонту и Нарциссу о своем плане. Они обещали мне
помочь. Все было наготове. И посмотрите, что из этого вышло! Мой хитроумный
замысел оказался напрасным.
Три дня назад, рано утром, когда весь дворец еще спал, Нарцисс привел
ко мне Британика. Я обнял его с жаром, который скрывал уже много лет. Я
объяснил ему, почему я так относился к нему все последние годы. Мной
руководили не жестокость или небрежение, сказал я, а любовь. Я процитировал
ему слова оракула, переданные мне перед смертью Августом: "Ранивший
исцелит". Я рассказал ему о предсказании сивиллы и моем стремлении спасти из
гибнущего Рима того, кого я люблю больше всех на свете -- его самого. Я
напомнил ему о роковой истории нашего рода и умолял его согласиться на мой
план, в котором заключался единственный шанс его избавления от смерти.
Британик внимательно слушал меня, но тут он воскликнул:
-- Нет, отец, нет! Отец, признаюсь, я ненавидел тебя со дня гибели
матери. Я очень плохо думал о тебе. Для меня ты был педант, трус и глупец, я
стыдился, что я твой сын. Вижу теперь, что был несправедлив. Прости меня. Но
сделать то, что ты просишь, я не могу. Нет. Это бесчестно. Клавдий не должен
красить лицо в синий цвет и прятаться среди варваров. Я не боюсь Нерона,
Нерон трус. Разреши мне надеть мужскую тогу в этом году. Мне исполнится
только тринадцать, но ты простишь мне один недостающий год: я высокий и
сильный для своих лет. Как только я официально буду считаться взрослым, я
смогу соперничать с Нероном на равных, несмотря на преимущества, которые ты
ему предоставил и несмотря на его мать. Сделай нас сонаследниками, и мы еще
посмотрим, чья возьмет. Это мое право как твоего сына. Да и не верю я в
республику. Нельзя повернуть историю вспять. Это слова моей прабабки Ливии,
и она была права. Мне нравятся стародавние дни не меньше, чем тебе, но я не
слепой. Республика мертва, мертва для всех, кроме таких ветхозаветных людей,
как ты и Сосибий. Теперь Рим -- империя, и выбирать можно только между
хорошим императором и плохим. Сделай меня сонаследником вместе с Нероном, и
мне не будут страшны никакие предсказания. Поживи еще несколько лет, отец,
ради меня. И тогда, когда ты умрешь, я смогу занять твое место и править,
как положено. Гвардейцы меня любят и доверяют мне. Гета и Криспин сказали,
что после твоей смерти они сделают императором меня, а не Нерона. Я буду
хорошим императором, таким, каким был ты до того, как женился на мачехе. Дай
мне настоящих учителей, от моих мне никакого толку. Я хочу изучать
красноречие, я хочу разбираться в финансах и законах, я хочу научиться быть
императором!
Никакие мои слова, даже слезы не могли переубедить его. Я потерял
всякую надежду его уберечь; ни один врач не спасет жизнь пациента, если тот
твердо решил умереть. Я делаю все, что он просит, и всячески балую его. Я
рассчитал Сосибия и других учителей и нанял новых. Я обещал отпраздновать
его совершеннолетие в первый день нового года и изменил свое завещание в его
пользу: в старом он почти не упоминался. Сегодня я произнес в сенате
прощальную речь и смиренно рекомендовал сенаторам Нерона и Британика как
моих наследников-соправителей, а затем обратился к ним самим с длинным и
торжественным увещеванием, призывая их к братской любви и согласию, а сенат
-- к тому, чтобы они засвидетельствовали, что я их к этому призывал. Но с
какой иронией я все это говорил! Я знал так же верно, как то, что огонь
горяч, а лед холоден, что мой Британик обречен, и не кто иной, как я,
присуждаю его к смерти и обрываю последний росток со старинного древа,
произросшего от Аппия Клавдия Слепого. Я, глупец.
У меня устали глаза, рука дрожит, я с трудом вывожу буквы. В последнее
время появились странные знамения. На полуночном небе ярко сверкает большая
комета, вроде той, что предвещала смерть Юлию Цезарю, Из Египта передали,
что там видели феникса. Он прилетел, как обычно, из Аравии в сопровождении
стаи других птиц. Я не думаю, чтобы это был настоящий феникс, тот
показывается раз в тысячу четыреста шестьдесят один год, а с тех пор, как в
царствование Птоломея III из Гелиополя сообщали о настоящем фениксе, прошло
всего двести пятьдесят лет, но все же феникс есть феникс. И точно этих чудес
-- кометы и феникса -- было мало, в Фессалии родился кентавр. Его привезли
ко мне в Рим (через Египет, где его осмотрели александрийские доктора), и я
дотрагивался до него собственными руками. Он прожил всего один день и лежал
в бочонке с медом, но это был настоящий кентавр, самого высшего сорта, из
тех, у которых не ослиное туловище, а круп коня. Феникс, комета, кентавр,
рой пчел над знаменами в лагере гвардейцев, поросенок с когтями, как у орла,
и молния, ударившая в памятник моего отца Друза! Вам недостаточно этого,
прорицатели?
А теперь ни слова больше, Тиберий Клавдий, бог британцев. Больше ни
слова.
ТРИ ОПИСАНИЯ СМЕРТИ КЛАВДИЯ
1. СВЕТОНИЙ. БОЖЕСТВЕННЫЙ КЛАВДИЙ[25]
...Вскоре затем он составил и завещание, скрепив его печатями всех
должностных лиц. Он пошел бы и дальше, но встревоженная этим Агриппина,
которую уже не только собственная совесть, но и многочисленные доносчики
обличали в немалых преступлениях, опередила его.
Умер он от яда, как признают все; но кто и где его дал, о том говорят
по-разному. Одни сообщают, что сделал это евнух Галот, проверявший его
кушания за трапезой жрецов на Капитолии, другие -- что сама Агриппина за
домашним обедом поднесла ему отраву в белых грибах, его любимом лакомстве.
Что случилось потом, также рассказывают различно. Большинство сообщает, что
тотчас после отравления у него отнялся язык и он, промучась целую ночь, умер
на рассвете. Некоторые же передают, что сперва он впал в беспамятство, потом
от переполнения желудка его вырвало всем съеденным, и отраву ему дали вновь
-- то ли подложив в кашу, будто ему нужно было подкрепиться после рвоты, то
ли введя ее с промыванием, чтобы этим якобы облегчить его от тяжести в
желудке.
Смерть его скрывали, пока не обеспечили все для его преемника.
Приносили обеты о его здоровье, словно он был болен, приводили во дворец
комедиантов, словно он желал развлечься. Скончался он в третий день до
октябрьских календ в консульство Азиния Марцелла и Ацилия Авиолы, на
шестьдесят четвертом году жизни и четырнадцатом году власти. Погребенный с
пышностью, подобающей правителю, он был сопричтен к богам; впоследствии
Нерон отказал ему в этих почестях и отменил их, но затем Веспасиан
восстановил их вновь.
Предвещанием его смерти были важные знаменья. На небе явилась хвостатая
звезда, так называемая комета; молния ударила в памятник его отца, Друза;
много должностных лиц, больших и малых, скончалось в тот же год. Да и сам
он, как кажется, знал и не скрывал близости своего конца. Это видно из того,
что при назначении консулов он назначил их только до месяца своей смерти; в
последний раз присутствуя в сенате, он всячески увещевал сыновей своих жить
меж собой в согласии и с мольбой просил сенаторов позаботиться об их
молодости; а в последний раз заседая в суде, он произнес, что близок его
жизненный предел и, несмотря на общее возмущение, повторял это снова и
снова.
II. ТАЦИТ. АННАЛЫ. КНИГА 12[26]
...Под гнетом тяжких забот Нарцисс занемог и для восстановления сил
мягкой погодой и целебными водами отправился в Синуэссу. Тогда Агриппина,
уже давно решившаяся на преступление и торопившаяся воспользоваться удобным
случаем, тем более что у нее были слуги, на которых она могла положиться,
задумалась о том, какой вид яда ей следует применить: если его действие
будет внезапным и быстрым, то как бы не раскрылось ее преступление; если же
она изберет медленно действующий и убивающий исподволь, то как бы Клавдий на
пороге смерти не понял, что он жертва коварства, и не возвратил своей любви
сыну. Ей было желательно нечто особенное, такое, от чего помутился бы его
разум и последовало постепенное угасание. И она разыскивает поднаторевшую в
этих делах искусницу по имени Локуста, недавно осужденную за отравления,
которую еще ранее долгое время использовали как орудие самовластия.
Мастерством этой женщины был составлен соответствующий яд; дал же его
Клавдию евнух Галот, в обязанности которого входило приносить и отведывать
предназначенные для Клавдия кушанья.
Вскоре все стало настолько явным, что писатели того времени подробно
рассказали о происшедшем: яд был примешан к изысканному грибному блюду; что
Клавдий отравлен, распознали не сразу из-за его беспечности или, может быть,
опьянения; к тому же приступ поноса доставил ему видимое облегчение.
Пораженная страхом Агриппина, опасаясь для себя самого худшего и не обращая
внимания на неприязнь присутствующих, обращается к ранее предусмотренной
помощи врача Ксенофонта. И тот, как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в
горло Клавдия смазанное быстродействующим ядом перо, хорошо зная, что, если
затевать величайшие преступления невозможно, не подвергаясь опасности, то
зато преуспевший в них щедро вознаграждается.
Между тем созывались сенаторы; консулы и жрецы провозглашали
торжественные обеты, молясь об исцелении принцепса, тогда как его, уже
бездыханного, обкладывали припарками и покрывалами с намерением скрывать его
смерть, пока не будут приняты меры, которыми была бы закреплена за Нероном
верховная власть. Как бы убитая горем и ищущая утешения Агриппина сразу же
после кончины Клавдия припала к Британику и заключила его в объятия; называя
его точным подобием отца, она всевозможными ухищрениями не выпускала его из
покоя, в котором они находились. Задержала она при себе и его сестер Октавию
и Антонию и, приставив стражу ко всем дверям, время от времени объявляла,
что состояние принцепса улучшается, делая это ради того, чтобы поддерживать
в воинах надежду на хороший исход и дождаться благоприятного часа,
указанного предвещаниями халдеев.
И вот в полдень, в третий день до октябрьских ид, внезапно широко
распахиваются двери дворца и к когорте, по заведенному в войске порядку
охранявшей его, выходит сопровождаемый Бурром Нерон. Встреченного по
указанию префекта приветственными кликами, его поднимают на носилках.
Говорят, что некоторые воины заколебались; озираясь по сторонам, они
спрашивали, где же Британик; но так как никто не призвал их к возмущению, им
только и оставалось покориться. Принесенный в преторианский лагерь Нерон,
произнеся подобавшую обстоятельствам речь и пообещав воинам столь же щедрые,
как его отец, денежные подарки, провозглашается императором. За решением
войска последовали указы сената: никаких волнений не было и в провинциях.
Клавдию определяются почести, воздаваемые богам, и похороны его обставляются
с такой же торжественностью, с какой был похоронен Август, ибо Агриппина
соревновалась в пышности со своей прабабкой Ливией. Завещание его, однако,
оглашено не было, дабы предпочтение, отданное им пасынку, хотя у него был
собственный сын, своею несправедливостью не смутило простой народ и не
вызвало в нем негодования.
III. КАССИЙ ДИОН. РИМСКАЯ ИСТОРИЯ. КНИГА LXI (в переложении Ксифилина и
Зонары)
Клавдий, вознегодовав на Агриппину за ее происки, в которых он все
больше убеждался, призвал к себе сына своего Британика, коего она умышленно
не пускала к нему на глаза (ибо делала все возможное, чтобы посадить на трон
Нерона, своего сына от первого брака с Домицием), и стал открыто выражать
любовь к мальчику всякий раз, что встречал его. Он не желал более мириться с
поведением Агриппины и намеревался положить конец ее власти, разрешить сыну
надеть toga virilis[27] и объявить его наследником престола.
Узнав об этом, Агриппина пришла в смятение и поспешила предвосхитить
события, отравив Клавдия. Но поскольку он всегда пил за едой много вина и
брал все те меры, что были в обычае у императоров, дабы защитить свою жизнь,
причинить ему вред было не так-то легко. Поэтому Агриппина послала за
известной отравительницей по имени Локуста, которую незадолго до того
осудили за это самое преступление, с ее помощью приготовила яд, за
смертоносное действие которого та ручалась, и подсыпала его в овощи под
названием грибы. Затем сама отведала их с одного блюда, а мужу положила с
другого, куда был подмешан яд, сказав, что они крупнее и лучше. И вот жертву
заговора унесли с пира как бы во хмелю, что частенько случалось и раньше, а
ночью яд возымел свое действие, и Клавдий испустил дух, не могучи ни
услышать, ни произнести ни слова. Было это тринадцатого октября; он прожил
шестьдесят три года, два месяца и тринадцать дней, быв императором в течение
тринадцати лет, восьми месяцев и двадцати дней.
Агриппине удалось осуществить задуманное лишь благодаря тому, что она
заранее отправила Нарцисса в Кампанью под тем предлогом, будто ему
необходимо пить тамошние воды для исцеления от подагры. Если бы он был в
Риме, ей ничего не удалось бы достичь, так неусыпно оберегал он своего
хозяина. Однако теперь его смерть последовала сразу же за смертью Клавдия.
Его убили возле могилы Мессалины -- случайное совпадение, хотя это и
выглядело исполнением ее мстительных угроз.
Так вот Клавдий встретил свою смерть. Событие это, казалось, предвещали
и комета, которая долго была видна на небе, и кровавый дождь, и молния,
ударившая в знамена преторианцев, и то, что в храме Юпитера Победоносца сами
собой открылись ворота, и рои пчел в преторианском лагере, и смерть
должностных лиц каждого ранга. Император был предан земле с подобающей
пышностью и получил все прочие почести, жалованные в свое время Августу.
Агриппина и Нерон делали вид, будто скорбят по убитому ими человеку, и
вознесли на небо того, кого вынесли с пира на носилках. По этому поводу
Луций Юний Галлион, брат Сенеки, сделал очень остроумное замечание. Сам
Сенека сочинил сатиру[28], которую он назвал "Отыквление Клавдия"
(по сходству с "обожествлением"), а брату его приписывают фразу, где сказано
очень много в нескольких словах. В связи с обычаем тащить на Форум тела
казненных в тюрьме преступников большими крюками, а затем ими же скидывать
их в Тибр, Луций Юний заметил, что Клавдия втащили крюком на небо. Нерон
тоже оставил нам фразу, стоящую того, чтобы ее запечатлеть. Он сказал, что
грибы -- пища богов, поскольку именно благодаря грибам Клавдий попал на
небо.
После смерти Клавдия правление страной по справедливости должно было
перейти к Британику, бывшему его законным сыном, к тому же опередившему
физическим развитием свои лета; однако, согласно законам, власть
принадлежала также и Нерону, поскольку он был усыновлен императором. Право
всегда на стороне силы, и притязания справедливы, если подкреплены оружием,
ибо на чьей стороне армия, на той стороне и право, не важно, что делает или
говорит правитель. Поэтому Нерон, уничтожив сперва завещание Клавдия и
заполучив империю, убрал Британика и его сестер со своего пути. К чему же
нам тогда сокрушаться о несчастьях, выпавших на долю других его жертв?
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сенеку по приказу Нерона вынудили покончить жизнь самоубийством в 65 г.
н.э. Он пережил большинство персонажей этой истории. Британика отравили в 55
году. Паллант, Бурр, Домиция, остававшиеся еще в живых Силаны, Октавия,
Антония, Фавст Сулла -- все умерли насильственной смертью. Агриппинилла
выпустила Нерона из рук после двух первых лет его правления и обрела былое
влияние, лишь согласившись вступить с ним в кровосмесительную связь. Затем
он попытался избавиться от нее, отправив в море на дырявом судне, которое
развалилось на части довольно далеко от суши. Она благополучно доплыла до
берега. В конце концов он послал солдат убить ее. Агриппинилла храбро
приняла смерть, приказав им поразить ее в живот, где она выносила такого
чудовищного сына. Когда в 68 г. н.э. сенат объявил Нерона врагом нации и он,
по собственной его просьбе, был умерщвлен слугой, не осталось ни одного
члена императорской династии, чтобы наследовать ему. В 69 г. н. э.-- время
анархии и гражданских войн -- четыре императора сменили друг друга, а именно
-- Гальба, Отон, Авл Вителлий и Веспасиан. Веспасиан был милостивым
правителем и основал династию Флавиев. Республика так и не была возрождена.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Чур меня! (букв. "Да не будет это дурным предзнаменованием".-- лат.)
2 Здесь и далее, если не оговорено особо, стихотворные переводы С.
Степанова.
3 Впоследствии император (69 г. н. э.). (Примеч. авт.)
4 Еккл. 9:4.
5 Не назначив даты следующего заседания (лат.).
6 Гомер. "Одиссея", XVIII, 61--62. Перевод В. Жуковского.
7 При прочих равных условиях (лат.}.
8 Ис. 63:1, 3, 4.
9 Впоследствии император (69--79 г. н. э.) (Примеч. авт.)
10 Гомер. "Илиада", IV, 405--406. Перевод Н. Гнедича.
11 Второзак. 5:6, 7.
12 Осел на крыше (лат.).
13 Осел с лирой (лат.}.
14 Молоко и яйца от петуха (лат.).
15 Гораций. "Оды", 1, 21. Перевод А. Семенова-Тян-Шанского.
16 Впоследствии император Нерон. (Примеч. авт.)
17 Гомер. "Иллиада", IX, 312-313
18 Шутливый намек на самого себя. (Примеч. авт.)
19 См. "Илиада", VI, 4.
20 1) Гомер. "Иллиада", IV, 495-499
21 Гомер, "Одиссея", I, 461-464.
22 Гомер, "Одиссея", XXII, 472-473.
23 М. Карп. Перевод, 1990.
24 См. Деян, 11:28. (Примеч. авт.)
25 ╘ М. Л. Гаспаров. Перевод, 1964.
26 ╘ А. Бобович. Перевод.
27 Тога совершеннолетия, мужская тога (лат.).
28 См. Луций Анней Сенека. Апофеоз божественного Клавдия (Пер. Ф.
Петровского), в кн.: Римская сатира (Б-ка античной литературы), М., 1989,
(Примеч. ред.).