-- И это -- исторический факт. -- Еще вчера я мог бы полностью с вами согласиться, -- сказал Лэнгдон. -- Вчера? -- Да. До того как произошел целый ряд необычных собы- тий. Я считаю, что организация снова вынырнула на поверх- ность, чтобы исполнить древнее обязательство. -- Боюсь, что мои познания в истории успели несколько заржаветь, -- произнес камерарий. -- О каком обязательстве идет речь? Лэнгдон сделал глубокий вздох и выпалил: -- Уничтожить Ватикан! -- Уничтожить Ватикан? -- переспросил камерарий таким тоном, из которого следовало, что он не столько напуган, сколько смущен. -- Но это же невозможно, -- Боюсь, что у нас для вас есть и другие скверные новости, -- сказала Виттория. ГЛАВА 40 -- Это действительно так? -- спросил камерарий, поворачиваясь к Оливетти. -- Синьор, -- без тени смущения начал коммандер, -- вы- нужден признать, что на вверенной мне территории имеется какой-то неопознанный прибор. Его изображение выводит на экран одна из наших камер наблюдения. Как уверяет мисс Вет- pa, содержащаяся в нем субстанция обладает громадной взрыв- ной мощью. Однако я не могу... -- Минуточку, -- остановил его камерарий. -- Вы говорите, что эту вещь можно увидеть? -- Да, синьор. Изображение поступает с беспроводной ка- меры номер S6. -- В таком случае почему вы ее не изъяли? -- Теперь в голо- се священника слышались гневные нотки. -- Это очень трудно сделать, синьор. -- И, встав по стойке "смирно", офицер пустился в объяснения. Камерарий внимательно слушал, и Виттория чувствовала, как постепенно нарастает его тревога. -- Вы уверены, что таинственный прибор находится в Вати- кане? -- спросил священнослужитель. -- Может быть, кто-ни- будь вынес камеру за границу города и передача идет извне? -- Это невозможно, -- ответил Оливетти. -- На наших внеш- них стенах установлена электронная аппаратура, защищающая систему внутренней связи. Сигнал может поступать только из- нутри. В противном случае мы бы его не получали. -- И я полагаю, -- сказал камерарий, -- что в настоящее время вы используете все свои ресурсы для обнаружения про- павшей камеры и таинственного прибора? -- Нет, синьор, -- покачал головой Оливетти. -- Для обна- ружения камеры придется затратить несколько сотен человеко- часов. В настоящее время у нас возникли иные проблемы, свя- занные с вопросами безопасности, и при всем моем уважении к мисс Ветра я сомневаюсь, что крошечная капля вещества мо- жет оказаться столь взрывоопасной, как она утверждает. -- Этой капли достаточно, чтобы сровнять Ватикан с зем- лей! -- не выдержала Виттория, окончательно потеряв терпе- ние. -- Неужели вы не слышали того, что я вам говорила? -- Мадам, -- произнес Оливетти, и в голосе его прозвучали стальные ноты, -- мои познания в области взрывчатых веществ весьма обширны. -- Ваши познания устарели, --- таким же твердым тоном парировала Виттория. -- Несмотря на мою одежду, которая, как я успела заметить, вас чрезмерно тревожит, я являюсь одним из ведущих ученых-физиков в знаменитом центре изучения эле- ментарных частиц. Я лично сконструировала ловушку, которая предохраняет антивещество от аннигиляции. И я вас предуп- реждаю, что если вы за шесть часов не найдете сосуд, то вашим гвардейцам в течение следующего столетия нечего будет охра- нять, кроме огромной воронки в земле. Оливетти резко повернулся к камерарию и, не скрывая яро- сти, бросил: -- Синьор, совесть не позволяет мне продолжать эту бес- смысленную дискуссию! Вы не можете тратить свое драгоцен- ное время на каких-то, извините, проходимцев! Какое братство "Иллюминати"?! Что это за капля, способная всех нас уничто- жить?! Чушь! -- Basta, -- произнес камерарий. Это было произнесено очень спокойно, но всем показалось, что звук его голоса громом прока- тился по комнате. В кабинете папы повисла мертвая тишина. -- Грозит ли нам опасность или нет? -- свистящим шепотом продол- жил священник. -- "Иллюминати" или не "Иллюминати", но этот предмет, чем бы он ни был, не должен находиться в стенах Вати- кана... особенно во время конклава. Я хочу, чтобы его нашли и обезвредили. Немедленно организуйте поиски! -- Синьор, даже в том случае, если мы отправим на поиски всех гвардейцев, осмотр комплекса зданий Ватикана займет не- сколько дней. Кроме того, после разговора с мисс Ветра я по- ручил одному из моих подчиненных просмотреть новейший справочник по баллистике. Никаких упоминаний о субстанции, именуемой антивеществом, он там не обнаружил. Самодовольный осел, думала Виттория. Справочник по бал- листике! Не проще было бы поискать в энциклопедии? На бук- ву "А". -- Синьор, -- продолжал Оливетти, --если вы настаиваете на осмотре всего комплекса зданий, то я решительно возражаю. -- Коммандер, -- голое камерария дрожал от ярости, -- по- звольте вам напомнить, что, обращаясь ко мне, вы обращаетесь к Святому престолу. Я понимаю, что мое теперешнее положе- ние вы не воспринимаете всерьез, но по закону первым лицом в Ватикане являюсь я. Если я не ошибаюсь, то все кардиналы в целости и сохранности собрались в Сикстинской капелле, и до завершения конклава вам не надо тревожиться за их безопас- ность. Я не понимаю, почему вы не желаете начать поиски при- бора. Если бы я не знал вас так хорошо, то мог бы подумать, что вы сознательно подвергаете конклав опасности. -- Как вы смеете?! -- с видом оскорбленной невинности воскликнул Оливетти. -- Я двенадцать лет служил покойному папе, и еще четырнадцать -- его предшественнику! С 1438 года швейцарская гвардия... Закончить фразу ему не удалось, его портативная рация из- дала писк, и громкий голос произнес: -- Комманданте? Оливетти схватил радио и, нажав кнопку передатчика, про- рычал: -- Sono occuppato!* -- Scusi, -- принес извинение швейцарец и продолжил: -- Нам позвонили по телефону с угрозой взрыва, и я решил сооб- щить вам об этом. На Оливетти слова подчиненного не произвели ни малей- шего впечатления. -- Ну так и займитесь этим сообщением. Попытайтесь уста- новить источник и дальше действуйте по уставу. -- Мы так бы и поступили, сэр, если бы... -- Гвардеец вы- держал паузу и продолжил: -- Если бы этот человек не упомя- нул о субстанции, существование которой вы поручили мне про- верить. Человек упомянул об "антивеществе". -- Упомянул о чем? -- чуть ли не дымясь от злости, пере- спросил Оливетти. -- Об антивеществе, сэр. Пока мы пытались установить ис- точник звонка, я провел дополнительное расследование. Обна- руженная мной информация об антивеществе оказалась... хм... весьма тревожной. * Я занят! (ыт.) -- Но вы мне сказали, что в руководстве по баллистике эта субстанция не упоминается. -- Я нашел сведения о ней в Сети. Аллилуйя, подумала Виттория. -- Эта субстанция, судя по всему, крайне взрывоопасна, -- сказал гвардеец. -- Согласно источнику, мощность взрыва ан- тивещества в сотни раз превышает мощность взрыва ядерного заряда аналогичного веса. Оливетти вдруг обмяк, и это очень походило на мгновенное оседание огромной горы. Торжество, которое начала было ис- пытывать Виттория, исчезло, как только она увидела выраже- ние ужаса на лице камерария. -- Вам удалось установить происхождение звонка? -- заика- ясь, спросил Оливетти. -- Нет. Выход на сотовый телефон оказался невозможным. Спутниковые линии связи сходились, что не позволило произвес- ти триангуляционное вычисление. Звонок, судя по всему, был сде- лан из Рима, но определить точное место мне не удалось. -- Какие требования выдвинул этот тип? -- Никаких, сэр. Человек просто предупредил нас, что ан- тивещество спрятано в границах комплекса. Он, казалось, был удивлен тем, что мне еще ничего не известно. Спросил, видел ли я его. Вы интересовались антивеществом, и я счел своим долгом поставить вас в известность. -- Вы поступили правильно, -- ответил Оливетти. -- Я не- медленно спускаюсь. Поставьте меня в известность, если он позвонит снова. Рация на несколько мгновений умолкла, а затем из динами- ка донеслись слова: -- Этот человек все еще на линии, сэр. -- На линии? -- переспросил Оливетти с таким видом, словно через него пропустили сильный электрический разряд. -- Так точно, сэр. Мы в течение десяти минут старались определить его местонахождение и поэтому продолжали под- держивать связь. Этот человек, видимо, понимает, что выйти на него мы не сможем, и теперь отказывается вешать трубку до тех пор, пока не поговорит с камерарием. -- Немедленно соедините меня с ним, -- сказал временный хозяин папского кабинета. -- Нет, отче! -- снова взвился Оливетти. -- Специально под- готовленный швейцарский гвардеец лучше подходит для веде- ния подобных переговоров, чем... -- Я сказал, немедленно! -- с угрозой произнес камерарий, и главнокомандующему армией Ватикана не осталось ничего, кроме как отдать нужный приказ. Аппарат на письменном столе начал звонить уже через се- кунду. Камерарий Вентреска нажал на кнопку громкой связи и произнес в микрофон: -- Кто вы такой, ради всего святого? ГЛАВА 41 Раздавшийся из динамика голос звучал холодно и высокомерно. Все находящиеся в кабинете обратились в слух. Лэнгдон пытался определить акцент человека на другом кон- це линии. Скорее всего Средний Восток, подумал он. -- Я посланник древнего братства, -- произнес голос с со- вершенно чуждой для них мелодикой. Того братства, которому вы много столетий чинили зло. Я -- посланник "Иллюминати". Лэнгдон почувствовал, как напряглись его мышцы. Исчез- ла даже последняя тень сомнения. На какое-то мгновение он снова испытал тот священный трепет и тот ужас, которые ощу- тил сегодня утром, увидев в первый раз амбиграмму. -- Чего вы хотите? -- спросил камерарий. -- Я представляю людей науки, тех, кто, подобно вам, заня- ты поисками высшей истины. Тех, кто желает познать судьбу человечества, его предназначение и его творца. -- Кем бы вы ни были, я... -- Silenzio! Молчите и слушайте! В течение двух тысячеле- гий в этих поисках доминировала церковь. Вы подавляли лю- бую оппозицию с помощью лжи и пророчеств о грядущем дне Страшного суда. Во имя своих целей вы манипулировали исти- ной и убивали тех, чьи открьшия не отвечали вашим интересам. Почему же вы теперь удивляетесь тому, что стали объектом не- нависти во всех уголках Земли? -- Просвещенные люди не прибегают к шантажу для дости- жения своих целей. -- Шантажу? --- рассмеялся человек на другом конце ли- нии. -- Здесь нет никакого шантажа! Мы не выдвигаем ника- ких требований. Вопрос уничтожения Ватикана не может слу- жить предметом торга. Мы ждали этого дня четыреста долгих лет. В полночь ваш город-государство будет стерт с лица пла- неты. И вы ничего не можете сделать. К микрофону рванулся Оливетти. -- Доступ в город невозможен! -- выкрикнул он. -- Вы про- сто не могли разместить здесь взрывчатку! -- Вы смотрите на мир с позиций, возможно, и преданного делу, но глубоко невежественного швейцарского гвардейца, -- с издевкой произнес голос. -- Не исключено, что вы -- офицер. А если так, то вы не могли не знать, что иллюминаты умели внедряться в самые элитные организации. Почему вы полагае- те, что швейцарская гвардия является в этом отношении ис- ключением? Боже, подумал Лэнгдон. У них здесь свой человек. Ученый прекрасно знал, что способность внедриться в любую среду яв- лялась у братства "Иллюминати" главным ключом к достиже- нию власти. Иллюминаты свили себе гнезда среди масонов, в крупнейших банковских системах, в правительственных орга- низациях. Черчилль, обращаясь к английским журналистам, од- нажды сказал, что если бы английские шпионы наводнили Гер- манию так, как иллюминаты -- английский парламент, война закончилась бы не позднее чем через месяц. -- Откровенный блеф! -- выпалил Оливетти. -- Вы не на- столько влиятельны, чтобы проникнуть за стены Ватикана. -- Но почему? Неужели только потому, что швейцарские гвардейцы славятся своей бдительностью? Или потому, что они торчат на каждом углу, охраняя покой вашего замкнутого мир- ка? Но разве гвардейцы не люди? Неужели вы верите в то, что все они готовы пожертвовать жизнью ради сказок о человеке, способном ходить по воде аки посуху? Ответьте честно на про- стой вопрос: как ловушка с антивеществом могла оказаться в Ватикане? Или как исчезло из Ватикана ваше самое ценное до- стояние? Я имею в виду столь необходимую вам четверку... -- Наше достояние? Четверка? Что вы хотите этим сказать? -- спросил Оливеггм. -- Раз, два, три, четыре, неужели вы Их до сих пор не хвати- лись? -- О чем вы... -- начал было Оливетти и туг же умолк. Глаза коммандера вылезли из орбит, словно он получил сильнейший удар под ложечку. -- Горизонт, похоже, проясняется, -- с издевкой произнес посланец иллюминатов. -- Может быть, вы хотите, чтобы я про- изнес их имена? -- Что происходит? -- отказываясь что-либо понимать, спро- сил камерарий. -- Неужели ваш офицер еще не удосужился вас проинфор- мировать? '-- рассмеялся говорящий. -- Но это же граничит со смертным грехом. Впрочем, неудивительно. С такой гордыней... Представляю, какой позор обрушился бы на его голову, скажи он вам правду... скажи он, что четыре кардинала, которых он поклялся охранять, исчезли. -- Откуда у вас эти сведения?! -- завопил Оливетти. -- Камерарий, -- человек, судя по его тону, явно наслаж- дался ситуацией, -- спросите у своего коммандера, все ли кар- диналы находятся в данный момент в Сикстинской капелле? Камерарий повернулся к Оливетти, и взгляд его зеленых глаз говорил, что временный правитель Ватикана ждет объяс- нений. -- Синьор, -- зашептал ему на ухо Оливетти, -- это правда, что четыре кардинала еще не явились в Сикстинскую капеллу. Но для тревоги нет никаких оснований. Все они утром находились в своих резиденциях в Ватикане. Час назад вы лично пили с ними чай. Четыре кардинала просто не явились на предшествующую конклаву дружескую встречу. Я уверен, что они настолько увлек- лись лицезрением наших садов, что потеряли счет времени. -- Увлеклись лицезрением садов? -- В голосе камерария не осталось и следа его прежнего спокойствия. -- Они должны были появиться в капелле еще час назад! Лэнгдон бросил изумленный взгляд на Витторию. Исчезли кардиналы? Так вот, значит, что они там разыскивают! -- Перечень имен выглядит весьма внушительно, и он дол- жен убедить вас в серьезности наших намерений. Это кардинал Ламассэ из Парижа, кардинал Гуидера из Барселоны, кардинал Эбнер из Франкфурта... После каждого произнесенного имени коммандер Оливет- ти на глазах становился все меньше и меньше ростом. -- ...и наконец, кардинал Баджиа из Италии. Камерарий весь как-то обмяк и обвис. Так обвисают паруса корабля, неожиданно попавшего в мертвый штиль. На его сутане вдруг появились глубокие складки, и он рухнул в кресло, шепча: -- I preferiti... Все четыре фаворита, включая Баджиа... наи- более вероятного наследника Святого престола... как это могло случиться? Лзнгдон достаточно много знал о процедуре избрания папы, и отчаяние камерария было ему вполне понятно. Если теорети- чески каждый из кардиналов не старше восьмидесяти лет мог стать понтификом, то на практике лишь немногие из них пользо- вались авторитетом, который позволял им рассчитывать на две трети голосов, необходимых для избрания. Этих кардиналов на- зывали preferiti. И все они исчезли. На лбу камерария выступил пот. -- Что вы намерены с ними сделать? -- спросил он. -- Как вы думаете, что я с ними намерен сделать? Я -- пото- мок ассасинов. Лэнгдон вздрогнул. Он хорошо знал это слово. В течение столетий церковь имела немало смертельных врагов, среди ко- торых были ассасины и тамплиеры*. Это были люди, которых Ватикан либо истреблял, либо предавал. -- Освободите кардиналов, -- сказал камерарий. -- Разве вам не достаточно уничтожить Град Божий? -- Забудьте о своих кардиналах. Они для вас потеряны на- всегда. Однако можете не сомневаться, что об их смерти будут помнить долгие годы... миллионы людей. Мечта каждого муче- ника. Я сделаю их звездами прессы и телевидения. Не всех сра- зу, а одного за другим. К полуночи братство "Иллюминати" станет центром всеобщего внимания. Какой смысл менять мир, если мир этого не видит? В публичном убийстве есть нечто за- вораживающее. Разве не так? Церковь доказала это много лет назад... инквизиция, мучения, которым вы подвергли тамплие- ров, крестовые походы... и, конечно, La purga, -- закончил он после недолгой паузы. Камерарий не проронил ни слова. -- Неужели вы не знаете, что такое La purga? --. спросил потомок ассасинов и тут же сам ответил: -- Впрочем, откуда вам знать, ведь вы еще дитя. Служители Бога, как правило, ни- кудышные историки. Возможно, потому, что их прошлые дея- ния вызывают у них стыд. -- La purga, -- неожиданно для самого себя произнес Лэнг- дон. -- 1668 год. В этом году церковь заклеймила четырех уче- ных-иллюминатов. Выжгла на их телах каленым железом знак креста. Якобы для того, чтобы очистить их от грехов. -- Кто это сказал? -- поинтересовался невидимый собесед- ник. В его голосе было больше любопытства, чем озабоченности. -- Мое имя не имеет значения, -- ответил Лэнгдон, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. Ученый был несколько растерян, поскольку ему впервые в жизни приходилось беседо- вать с живым иллюминатом. Наверное, он испытал бы то же чувство, если бы с ним вдруг заговорил сам... Джордж Вашинг- * Тамплиеры -- члены рыцарского духовного ордена, основанного в Иерусалиме в 1118 или 1119 г., затем обосновался во Франции. Про- тив тамплиеров был начат инквизиционный процесс. Орден упразднен в 1312 г. папой Климентом V. тон. -- Я ученый, который занимался исследованием истории вашего братства. -- Великолепно! -- ответил голос. -- Я польщен тем, что в мире еще сохранились люди, которые помнят о совершенных против нас преступлениях. '-- Однако большинство из этих людей полагают, что вас на земле уже не осталось. -- Заблуждение, распространению которого мы сами спо- собствовали. Что еще вам известно о La purga? Лэнгдон не знал, что ответить. "Что еще мне известно? Мне известно лишь то, что все, свидетелем чего я явлюсь, -- чистое безумие!" Вслух же он произнес: -- После клеймения ученых убили, а их тела были брошены на самых людных площадях Рима в назидание другим ученым, чтобы те не вступали в братство "Иллюминати". -- Именно, Поэтому мы поступим точно так же. Quid pro quo. Можете считать это символическим возмездием за муче- ническую смерть наших братьев. Ваши кардиналы будут уми- рать каждый час, начиная с восьми вечера. К полуночи весь мир замрет в ожидании. -- Вы действительно хотите заклеймить и убить этих лю- дей? -- машинально приблизившись к телефону, спросил аме- риканец. --' История повторяется. Не так Ли? Конечно, мы сделаем это более элегантно и более смело, чем когда-то церковь. Она умертвила наших братьев тайком и выбросила их тела тогда, когда этого никто не мог увидеть. Я квалифицирую это как трусость. -- Вы хотите сказать, -- не веря своим ушам, спросил Лэнг- дон, -- что заклеймите и убьете этих людей публично?! -- Конечно. Хотя все зависит от того, что понимать под словом "публично". Кажется, в церковь в наше время ходят не очень много людей? -- Вы намерены убить их под сводами церкви? -- спросил Лэнгдон. -- Да, как проявление милосердия с нашей стороны. Это позволит Богу забрать их души к себе на небо быстро и без хлопот. Думаю, мы поступаем правильно. Ну и пресса, конеч- но, будет от этого в восторге. -- Откровенный блеф, -- произнес Оливетти, к которому вернулось ледяное спокойствие. -- Невозможно убить человека в помещении церкви и безнаказанно оттуда скрыться. -- Блеф? -- несказанно удивился ассасин. -- Мы словно призраки бродим среди ваших швейцарских гвардейцев, похи- щаем из-под вашего носа кардиналов, помещаем мощный за- ряд в самом сердце вашего главного святилища, и вы называете все это блефом? Как только начнутся убийства и тело первой жертвы будет обнаружено, журналисты слетятся роем. К полу- ночи весь мир узнает о правом деле братства "Иллюминати". -- А что будет, если мы выставим часовых в каждой церкви? -- спросил Оливетти. -- Боюсь, что чрезмерное распространение вашей религии делает подобную задачу невыполнимой, -- со смехом сказал иллюминат. -- Когда вы в последний раз проводили перепись церквей? По моим прикидкам, в Риме насчитывается более че- тырех сотен католических храмов и церквей. Соборы, часовни, молитвенные дома, аббатства, монастыри, женские монастыри, церковно-приходские школы, наконец... Вам придется выста- вить охрану во всех этих заведениях. Выслушав сказанное, Оливетти и глазом не моргнул. -- Спектакль начнется через девяносто минут, -- решитель- но произнес голос. -- Один кардинал каждый час. Математи- ческая прогрессия смерти. А теперь мне пора. -- Подождите! -- воскликнул Лэнгдон. -- Скажите, какие клейма вы намерены использовать? -- Думаю, вам известно, какое клеймо мы используем. -- Судя по тону, которым были произнесены эти слова, вопрос Лэнгдона сильно позабавил иллюмината. -- В любом случае вы скоро об этом узнаете. И это явится доказательством того, что древние легенды не лгут. Лэнгдон начал испытывать легкое головокружение. Перед его мысленным взором снова возникло клеймо на груди мерт- вого Леонардо Ветра. Ученый прекрасно понимал, на что наме- кает ассасин. Согласно легендам, у братства "Иллюмината" было пять клейм. Одно уже было использовано. Осталось еще четы- ре, подумал американец. И четыре кардинала исчезли. -- Я поклялся, что сегодня начнутся выборы нового папы, -- сказал камерарий. -- Поклялся именем Божьим. -- Святой отец, -- с издевкой произнес голос, -- миру ваш новый папа вовсе не нужен. После полуночи править ему будет нечем, если, конечно, не считать груды развалин. С католиче- ской церковью покончено. Ваше пребывание на земле завер- шилось. После этих слов на некоторое время воцарилось молчание. Первым заговорил камерарий, и в голосе его звучала пе- чаль: -- Вы заблуждаетесь. Церковь -- нечто большее, чем скреп- ленные известью камни. Вы не сможете так просто стереть с лица земли веру, за которой стоят два тысячелетия... я имею в виду любую веру, а не только католичество. Вера не исчезнет, если вы уничтожите ее земное проявление. Католическая цер- ковь останется жить и без города^государства Ватикана. -- Благородная ложь, -- последовал ответ. -- Но ключевым здесь тем не менее является слово "ложь". А истина известна нам обоим. Скажите, почему, по вашему мнению, Ватикан яв- ляет собой обнесенную стенами крепость? -- Служителям Божьим приходится обитать в опасном мире, -- сказал камерарий. -- Скажите, сколько вам лет? Вы, видимо, слишком моло- ды для того, чтобы усвоить простую истину. Ватикан является неприступной крепостью потому, что за его стенами католи- ческая церковь хранит половину своих несметных сокровищ. Я говорю о редкостных картинах, скульптурах, драгоценных кам- нях и бесценных книгах... а в сейфах Банка Ватикана спрятаны золотые слитки и документы сделок с недвижимостью. По са- мой приблизительной оценке, Ватикан "стоит" 48,5 миллиарда долларов. Вы сидите на поистине золотом яйце. Но завтра все это превратится в прах, а вы станет банкротами. Все ваши ак- тивы испарятся, и вам придет конец. Никто, включая ваших сановных коллег, не станет работать бесплатно. Оливетти и камерарий обменялись взглядами, которые лишь подтверждали вывод иллюмината. -- Вера, а не деньги, служит становым хребтом церкви, -- с тяжелым вздохом заметил камерарий. -- Очередная ложь. В прошлом году вы выложили 183 мил- лиона долларов на поддержку влачащих жалкое существование епархий. Как никогда мало людей ходит сегодня в церковь. По сравнению с последним десятилетием их число сократилось на 43 процента. Пожертвования за семь лет сократились почти вдвое. Все меньше и меньше людей поступают в семинарии. Церковь умирает, хотя вы и отказываетесь это признать. Ей несказанно повезло, что она теперь уходит с громким шумом. В разговор вступил Оливетти. Коммандер уже не казался столь воинственным, каким был всего несколько минут назад. Теперь он больше походил на человека, пытающегося найти выход из безвыходного положения. -- А что, если часть этих золотых слитков пойдет на поддерж- ку вашего благородного дела? Вы откажетесь от взрыва? -- Не оскорбляйте подобными предложениями ни нас, ни себя. -- У нас много денег. -- Так же, как и у нас. Мы обладаем богатством гораздо большим, чем вы можете себе представить. Лэнгдон припомнил, что слышал о легендарном богатстве ордена. О несметных сокровищах баварских масонов, о гигант- ских состояниях Ротшильдов и Бильдербергеров, об их огром- ном алмазе. -- I preferiti, -- сказал камерарий, меняя тему. -- Пощадите хоть их. Это старые люди. Они... --- Считайте их невинными жертвенными агнцами, -- рас- смеялся ассасин. -- Скажите, а они действительно сумели со- хранить невинность? Как вы считаете, ягнята блеют, когда их приносят в жертву? Sacrifici vergini nelP altare di scienza*. * Невинные жертвы на алтаре науки (ит.). -- Это люди веры, -- после продолжительного молчания" произнес камерарий. -- И смерти они не страшатся. -- Леонардо Ветра тоже был человеком веры, -- презри- тельно фыркнул иллюминат. -- А я в ту ночь читал в его глазах ужас. Я избавил его от этого страха. -- Asino!* -- крикнула молчавшая до этого момента Витто- рия. -- Это был мой отец! -- Ваш отец? -- донеслось из динамика. -- Как это прика- жете понимать? У преподобного Леонардо Ветра была дочь? Однако как бы то ни было, но перед смертью ваш папа рыдал, как ребенок. Весьма печальная картина. Даже у меня она вы- звала сострадание. Виттория пошатнулась от этих слов. Лэнгдон протянул к ней руки, но девушка удержалась на ногах и, устремив взгляд в аппарат на столе, произнесла: -- Клянусь жизнью, что найду тебя еще до того, как кон- чится эта ночь. А затем... -- Ее голос звенел сталью. -- Сильная духом женщина! -- хрипло рассмеялся ассасин. -- Такие меня всегда возбуждали. Не исключено, что я найду тебя еще до того, как кончится эта ночь. А уж когда найду, то... Слова иллюмината прозвучали как удар кинжала. После этого он отключил связь. ГЛАВА 42 Кардинал Мортати истекал потом в своей черной мантии. И не только потому, что в Сикстинской капелле было жарко, как в сауне. Конклав должен был открыться через двад- цать минут, а он не имел никаких сведений о четырех исчезнув- ших кардиналах. Собравшиеся в капелле отцы церкви давно заметили их отсутствие, и первоначальное негромкое перешеп- тывание постепенно переходило в недоуменный ропот. Мортати не мог предположить, куда подевались эти про- гульщики. Может быть, они у камерария? Он знал, что послед- * Убийца! (ит.) ний по традиции пил чай с preferiti, но чаепитие должно было закончиться еще час назад. Может быть, они заболели? Съели что-нибудь не то? В подобное Мортати поверить не мог. Лишь раз в жизни кардинал получал шанс стать Верховным понтифи- ком (иным такой возможности вообще не представлялось), а согласно законам Ватикана, чтобы стать папой, во время голо- сования нужно было находиться в Сикстинской капелле. В про- тивном случае кардинал выбывал из числа кандидатов. Хотя число preferiti достигало четырех человек, мало кто сомневался, который из них станет папой. Последние пятнад- цать дней они провели в бесконечных переговорах и консульта- циях, используя все новейшие средства связи -- электронную почту, факсы и, естественно, телефон. Согласно традиции, в качестве preferiti были названы четыре имени, и каждый из из- бранников отвечал всем предъявляемым к претенденту на Свя- той престол негласным требованиям. Владение несколькими языками, итальянским, испанским и английским -- обязательно. Никаких порочащих секретов. Или, как говорят англичане, "никаких скелетов в шкафу". Воз- раст от шестидесяти пяти до восьмидесяти. Один из четверки имел преимущество/Это был тот, кого коллегия кардиналов рекомендовала для избрания. В этот вечер таким человеком стал кардинал Альдо Баджиа из Милана. Мно- голетнее, ничем не запятнанное служение церкви, изумитель- ная способность к языкам и непревзойденное умение донести до слушателей суть веры делали его основным кандидатом. "И куда, дьявол его побери, он мог деться?" -- изумлялся про себя Мортати. Отсутствие кардиналов волновало Мортати потому, что на него была возложена обязанность следить за ходом конклава. Неделю назад коллегия кардиналов единогласно провозгласила его так называемым великим выборщиком, или, говоря по-про- стому, руководителем всей церемонии. Лишь камерарий был лучше других осведомлен о процедуре выборов, но он, времен- но возглавляя церковь, оставался простым священником и в Сикстинскую капеллу доступа не имел. Поэтому для наблюде- ния за ходом церемонии выбирали специального кардинала. Кардиналы частенько шутили по поводу избрания на эту роль,. Назначение на пост великого выборщика -- самая жесто- кая милость во всем христианском мире, говорили они. Вели- кий выборщик исключался из числа претендентов на Святой престол, и, кроме того, ему в течение нескольких дней прихо- дилось продираться сквозь дебри Universi Dominici Gregis, ус- ваивая мельчайшие тонкости освященного веками ритуала, чтобы провести выборы на должном уровне. Мортати, однако, не жаловался, понимая, что его избрание является вполне логичным. Он был не только самым старым кардиналом, но и долгие годы оставался доверенным лицом по- койного папы, чего остальные отцы церкви не могли не це- нить. Хотя по возрасту Мортати еще мог претендовать на Свя- той престол, все же он был слишком стар для того, чтобы иметь серьезные шансы быть избранным. Достигнув семидесяти де- вяти лет, Мортати переступил через невидимый порог, который давал основание коллегии кардиналов усомниться в том, что здоровье позволит ему справиться с весьма изнурительными обя- занностями главы католической церкви. Папы, как правило, трудились четырнадцать часов в сутки семь дней в неделю и умирали от истощения через 6,3 года (в среднем, естественно) пребывания на Святом престоле. В цер- ковных кругах шутливо говорили, что избрание на пост папы является для кардинала "кратчайшим путем на небо". Мортати, как полагали многие, мог стать папой в более ран- нем возрасте, если бы не обладал одним весьма серьезным недо- статком. Кардинала Мортати отличала широта взглядов, что про- тиворечило условиям Святой триады, соблюдение которых требо- валось для избрания на пост папы. Эти триада заключалась в трех словах -- консерватизм, консерватизм и консерватизм, Мортати усматривал иронию истории в том, что покойный папа, упокой Господи душу его, взойдя на Святой престол, к всеобщему удивлению, проявил себя большим либералом. Ви- димо, чувствуя, что современный мир постепенно отходит от церкви, папа предпринял несколько смелых шагов. В частно- сти, он не только смягчил позицию католицизма по отноше- нию к науке, но даже финансировал некоторые исследования. К несчастью, этим он совершил политическое самоубийство. Консервативные католики объявили его "дебилом"* а пуристы от науки заявили, что церковь пытается оказать влияние на то, на что ей влиять не положено. -- Итак, где же они? Мортати обернулся, один из кардиналов, нервно дотронув- шись рукой до его плеча, повторил вопрос: -- Ведь вам известно, где они, не так ли? Мортати, пытаясь скрыть беспокойство, произнес: -- Видимо, у камерария. -- В такое время? Если это так, то их поведение, мягко го- воря, несколько неортодоксально, а камерарий, судя по всему, полностью утратил чувство времени. Кардинал явно усомнился в словах "великого выборщика". Мортати не верил в то, что камерарий не следит за време- нем, но тем не менее ничего не сказал. Он знал, что многие кардиналы не испытывают особых симпатий к помощнику папы, считая его мальчишкой, слишком неопытным, чтобы быть до- веренным лицом понтифика. Мортати полагал, что в основе этой неприязни лежат обыкновенные зависть и ревность. Сам же он восхищался этим еще довольно молодым человеком и тайно аплодировал папе за сделанный им выбор. Глядя в глаза ближайшего помощника главы церкви, он видел в них убеж- денность и веру. Камерарий был далек от того мелкого полити- канства, которое, увы, столь присуще многим служителям цер- кви. Он был поистине человеком Божьим. Со временем преданность камерария вере и Святому пре- столу стали обрастать легендами. Многие объясняли это чудом, объектом которого тот был в детстве. Такое событие навсегда запало бы в душу любого человека, окажись он его свидетелем. Чудны дела Твои, Господи, думал Мортати, сожалея о. том, что в его юности не произошло события, которое позволило бы ему, оставив все сомнения, бесконечно укрепиться в вере. При этом Мортати знал, что, к несчастью для церкви, камерарию даже в зрелом возрасте не суждено стать папой. Для достиже- ния этого поста священнослужитель должен обладать полити- ческим честолюбием, а этот камерарий был, увы, начисто ли- шен всяких политических амбиций. Он несколько раз отказы- вался от очень выгодных церковных постов, которые предлагал ему покойный папа, заявляя, что желает служить церкви как простой человек. -- Ну и что теперь? -- спросил настойчивый кардинал. -- Что, простите? -- поднимая на него глаза, переспросил Мортати. Он настолько погрузился в собственные мысли, что не слышал вопроса. -- Они опаздывают! Что мы будем делать? -- А что мы можем сделать? -- вопросом на вопрос ответил Мортати. -- Нам остается только ждать. И верить. Кардиналу, которого ответ "великого выборщика" совер- шенно не устроил, оставалось лишь молча отступить в тень. Мортати некоторое время стоял молча, потирая пальцем ви- сок. Он понимал, что прежде всего следовало привести в порядок мысли. "Итак, что же нам действительно делать?" -- подумал он, бросив взгляд на недавно обновленные фрески Микеланджело на стене над алтарем. Вид Страшного суда в изображении гениаль- ного художника его вовсе не успокоил. На огромной, высотой в пятьдесят футов, картине Иисус отделял праведников от грешни- ков, отправляя последних в ад. На фреске были изображены осве- жеванная плоть и охваченные пламенем тела. Микеланджело от- правил в ад даже одного из своих врагов, украсив его при этом огромными ослиными ушами. Мопассан однажды заметил, что фреска выглядит так, словно ее написал какой-то невежествен- ный истопник для карнавального павильона, в котором демонстг рируют греко-римскую борьбу. И Мортати в глубине души соглашался с великим писателем. ГЛАВА 43 Лэнгдон неподвижно стоял у пуленепробиваемого окна папского кабинета и смотрел на скопище принадлежащих прессе транспортных средств. Жутковатая телефонная беседа вызвала у него странное ощущение. Братство "Иллюмината" казалось ему какой-то гигантской змеей, вырвавшейся из безд- ны истории, чтобы задушить в тисках своих колец древнего врага. Никаких условий. Никаких требований. Никаких переговоров. Всего лишь возмездие. Все очень просто. Смертельный захват становится все сильнее и сильнее. Месть, которая готовилась четыреста лет. Создавалось впечатление, что наука, несколько веков бывшая жертвой преследований, наносит наконец ответ- ный удар. Камерарий стоял у своего стола, устремив невидящий взгляд на телефонный аппарат. Первым молчание нарушил Оливетти. -- Карло... -- сказал он, впервые обращаясь к камерарию по имени, и его голос звучал совсем не по-военному; так, как го- ворил коммандер, мог говорить только близкий друг. -- Два- дцать четыре года назад я поклялся защищать этот кабинет и его обитателей. И вот теперь я обесчещен. -- Вы и я, -- покачав головой, произнес камерарий, -- слу- жим Богу, пусть и по-разному. И если человек служит Ему вер- но, то никакие обстоятельства не могут его обесчестить. -- Но как? Я не могу представить... как это могло случить- ся... Сложившееся положение... -- Оливетти выглядел совер- шенно подавленным. -- Вы понимаете, что у нас нет выбора?.. Я несу ответствен- ность за безопасность коллегии кардиналов. -- Боюсь, что ответственность за это лежит только на мне, синьор. -- В таком случае поручите своим людям немедленно при- ступить к эвакуации. -- Но, синьор... -- План дальнейших действий мы продумаем позднее. Он должен включать поиск взрывного устройства и исчезнувших клириков. Следует также организовать облаву на того, кто их похитил. Но первым делом необходимо перевести в безопасное место кардиналов. Эти люди -- фундамент нашей церкви. -- Вы хотите немедленно отменить конклав? -- Разве у меня есть выбор? -- Но как быть с вашим священным долгом -- обеспечить избрание нового папы? Молодой камерарий вздохнул, повернулся к окну и окинул взглядом открывшуюся перед ним панораму Рима. -- Его святейшество как-то сказал мне, что папа -- человек, вынужденный разрываться между двумя мирами... миром ре- альным и миром божественным. Он высказал парадоксальную мысль, заявив, что если церковь начнет игнорировать реаль- ность, то не доживет до того момента, когда сможет насладить- ся божественным. -- Голос камерария звучал не по годам муд- ро. --- В данный момент мы имеем дело с реальным миром. И, игнорируя его, мы впадем в грех гордыни. Гордыня и традиции не должны возобладать над здравым смыслом. Слова молодого клирика, видимо, произвели впечатление на Оливетти. Коммандер кивнул и сказал: -- Я понимаю вас, синьор. Казалось, что камерарий не слышал командира гвардейцев. Он стоял у окна, глядя куда-то за линию горизонта. -- Позвольте мне быть откровенным, синьор. Реальный мир -- это мой мир. Я ежедневно погружаюсь в его ужасы, в то время как другие имеют дело с чем-то возвышенным и чистым. Сейчас мы столкнулись с серьезным кризисом. По- скольку я постоянно готовился к возникновению подобной ситуации, разрешите мне дать вам совет. Ваши вполне до- стойные намерения... могут обернуться катастрофой. Камерарий вопросительно взглянул на Оливетти. -- Эвакуация коллегии кардиналов из Сикстинской капел- лы является, на мой взгляд, наихудшим из всех возможных в данный момент способов действия. Камерарий не выразил ни малейшего возмущения. Каза- лось, он пребывал в растерянности. -- Так что же вы предлагаете? -- Ничего не говорите кардиналам. Опечатайте Сикстин- скую капеллу. Так мы выиграем время для проведения других мероприятий. -- Вы хотите, чтобы я оставил всю коллегию кардиналов сидеть взаперти на бомбе замедленного действия? -- не скры- вая изумления, спросил камерарий. -- Да, синьор. Но только временно. Если возникнет необ- ходимость, мы проведем эвакуацию позже. -- Отмена церемонии до того, как она началась, станет до- статочным основанием для проведения расследования, -- пока- чал головой камерарий. -- Но после того как двери будут опе- чатаны, всякое вмешательство полностью исключается. Регла- мент проведения конклава четко... -- Таковы требования реального мира, синьор. Сегодня мы живем в нем. Выслушайте меня... -- Оливетти говорил теперь с четкостью боевого офицера. -- Вывод в город ста шестидесяти ничего не подозревающих беззащитных кардиналов представ- ляется мне весьма опрометчивым шагом. Среди весьма пожи- лых людей это вызовет замешательство и панику. И, честно го- воря, одного инсульта со смертельным исходом для нас более чем достаточно. Инсульт со смертельным исходом. Эти слова снова напом- нили Лэнгдону о заголовках газет, которые он увидел в клубе Гарварда, где ужинал со своими студентами: У ПАПЫ СЛУ- ЧИЛСЯ УДАР. ОН УМЕР ВО СНЕ. -- Кроме того, -- продолжал Оливетти, -- Сикстинская ка- пелла сама по себе является крепостью. Хотя мы никогда об этом не говорили, строение укреплено и способно выдержать ракетный удар. Готовясь к конклаву, мы в поисках "жучков" внимательно, дюйм за дюймом, осмотрели все помещения и ничего не обнаружили. Здание капеллы является надежным убе- жищем, поскольку я уверен, что внутри ее антивещества нет. Более безопасного места для кардиналов в данный момент не существует. Позже, если потребуется, мы сможем обсудить все связанные со срочной эвакуацией вопросы. Слова Оливетти произвели на Лэнгдона сильное впечатле- ние. Холодной логикой своих рассуждений коммандер напоми- нал Колера. -- Сэр, -- вступила в разговор молчавшая до этого Витто- рия, -- есть еще один весьма тревожный момент. Никому пока не удавалось создать такое количество антивещества, и радиус действия взрыва я могу оценить весьма приблизительно. Но у меня нет сомнения, что прилегающие к Ватикану кварталы Рима окажутся в опасности. Если ловушка находится в одном из ва- ших центральных зданий или под землей, действие на внешний мир может оказаться минимальным, но если антивещество спря- тано ближе к периметру... в этом здании, например... -- Девуш- ка умолкла, бросив взгляд на площадь Святого Петра. -- Я прекрасно осведомлен о своих обязанностях перед внеш- ним миром, -- ответил Оливетти, -- но все-таки вы не правы. Никакой дополнител