у рассчитывать было трудно. Но везение закончилось еще до того, как он достиг выхода. В хранилище раздался болезненный вздох, свет померк, кнопка выхода погасла. Затем весь архивный комплекс погру- зился во тьму. Это было похоже на смерть какого-то огромного зверя. Кто-то отключил подачу энергии. ГЛАВА 85 Священные гроты Ватикана находятся под полом собора Святого Петра и служат местом захоронения покинув- ших этот мир пап. Виттория добралась до последней ступеньки винтовой лест- ницы и вошла в пещеру. Затемненный тоннель напомнил ей Большой адроновый коллайдер в ЦЕРНе. Там было так же тем- но и прохладно. В свете ручных фонарей швейцарских гвардей- цев тоннель представлялся чем-то совершенно нематериальным. В стенах по обеим сторонам грота темнели ниши, и в каждой из них, едва заметный в неярком свете фонарей, виднелся массив- ный саркофаг. По ее телу побежали мурашки. Это от холода, внушала она себе, прекрасно понимая, что дело не только в прохладном воз- духе пещеры. Ей казалось, что за ними наблюдают и что наблю- датели эти вовсе не из плоти и крови. Из тьмы на них смотрели призраки столетий. На крышке каждого саркофага находилось скульптурное изображение покойного в полный рост. Мрамор- ный понтифик лежал на спине со скрещенными на груди рука- ми. Создавалось впечатление, что распростертое тело, пытаясь восстать из гроба, выдавливало изнутри мраморную крышку, чтобы разорвать опутывающие его земные узы. В свете фонарей группа продвигалась вперед, и все новые и новые силуэты дав- но умерших пап возникали и исчезали вдоль стен, словно при- нимая участие в каком-то ужасном танце потустороннего теат- ра теней. Все идущие хранили молчание, и Виттория не могла до конца понять, чем это вызвано -- почтением к умершим или пред- чувствием чего-то страшного. Видимо, и тем, и другим, решила девушка. Камерарий шел с закрытыми глазами, словно видел каждый свой шаг сердцем. Виттория подозревала, что клирик после смерти папы не раз проделал этот внушающий суевер- ный страх путь... возможно, для того, чтобы попросить усопше- го наставить его на нужный путь. "Я много лет трудился под руководством епископа... И это тот отец, которого я помню", -- чуть раньше сказал ей камера- рий. Виттория припомнила, что эти слова относились к карди- налу, который "спас" молодого человека от службы в армии. И вот теперь девушка знала, чем закончилась вся та история. Кар- динал, взявший юношу под свое крыло, стал понтификом и сделал молодого клирика своим камерарием. Это многое объясняет, думала Виттория. Она обладала спо- собностью тонко чувствовать душевное состояние других лю- дей, и эмоции, которые испытывал камерарий, не давали ей покоя вот уже несколько часов. С первого момента встречи с ним девушке показалось, что страдание и душевная боль, кото- рые он испытывает, носят очень личный характер и не могли быть лишь результатом разразившегося в Ватикане кризиса. За маской спокойствия скрывался человек, чью душу разрывали на части его собственные демоны. Теперь она знала, что инту- иция ее не подвела и на сей раз. Этот человек не только оказал- ся лицом к лицу с серьезнейшей угрозой за всю историю Вати- кана, он был вынужден противостоять этой угрозе в одиночку, без поддержки друга и наставника... Это был ночной полет без штурмана. Швейцарские гвардейцы замедлили шаг, словно не могли точно определить в темноте, где покоится тело последнего папы. Что касается камерария, то он уверенно сделал еще несколько шагов и остановился у мраморной гробницы, казавшейся более светлой, нежели другие. На крышке саркофага находилось мра- морное изваяние усопшего. Виттория узнала показанное по те- левизору лицо, и ее начала бить дрожь. "Что мы делаем?!" -- Насколько я понимаю, у нас очень мало времени, -- ров- ным голосом произнес камерарий, -- но тем не менее я все же попрошу всех произнести молитву. Швейцарские гвардейцы, оставаясь на местах, склонили го- ловы. Виттория сделала то же самое, но девушке казалось, что громкий стук ее сердца нарушает торжественную тишину усы- пальницы. Камерарий опустился на колени перед саркофагом и начал молиться на итальянском языке. Вслушиваясь в его слова, Виттория неожиданно ощутила огромную скорбь... по щекам ее покатились слезы... она оплакивала своего наставни- ка... своего святого отца. -- Отец мой, друг и наставник, -- глухо прозвучали в погре- бальной нише слова камерария, -- когда я был еще совсем юным, ты говорил мне, что голос моего сердца -- это голос Бога, и повторял, что я должен следовать его зову до конца, к какому бы страшному месту он меня ни вел. Я слышу, как этот голос требует от меня невозможного. Дай мне силу и даруй проще- ние. То, что я делаю... я делаю во имя всего того, во что ты верил. Аминь. -- Аминь, -- прошептали гвардейцы. "Аминь, отец..." -- мысленно произнесла Виттория, выти- рая глаза. Камерарий медленно поднялся с колен и, отступив чуть в сторону, произнес: -- Сдвиньте крышку. Швейцарцы колебались, не зная, как поступить. -- Синьор, -- сказал один из них, -- по закону мы находим- ся в вашем подчинении... Мы, конечно, сделаем все, как вы скажете... -- закончил солдат после короткой паузы. -- Друзья, -- ответил камерарий, словно прочитав, что тво- рится в душах молодых людей, -- придет день, когда я буду про- сить прощения за то, что поставил вас в подобное положение. Но сегодня я требую беспрекословного повиновения. Законы Вати- кана существуют для того, чтобы защищать церковь. И во имя духа этих законов я повелеваю вам нарушить их букву. Некоторое время стояла тишина, а затем старший по званию гвардеец отдал приказ. Трое солдат поставили фонари на пол, и огромные человеческие тени прыгнули на потолок. Освещенные снизу люди двинулись к гробнице. Упершись руками в крышку А Э Н Б Р А У Н саркофага со стороны изголовья, они приготовились толкать мра- морную глыбу. Старший подал сигнал, и гвардейцы что есть сил навалились на камень. Крышка не шевельнулась, и Виттория вдруг почувствовала какое-то странное облегчение. Она надеялась, что камень окажется слишком тяжелым. Ей было заранее страшно от того, что она может увидеть под гробовой доской. Солдаты навалились сильнее, но камень по-прежнему отка- зывался двигаться. -- Апсога*, -- сказал камерарий, закатывая рукава сутаны и готовясь помочь гвардейцам. -- Ога!** Теперь в камень упирались четыре пары рук. Когда Виттория уже собиралась прийти им на помощь, крыш- ка начала двигаться. Мужчины удвоили усилиями каменная глыба с каким-то первобытным скрипом повернулась и легла под углом к остальной части гробницы. Мраморная голова папы теперь была направлена в глубину ниши, а ноги выступали в коридор. Все отошли от саркофага. Один из швейцарских гвардейцев неохотно поднял с пола фонарь и направил луч в глубину каменного гроба. Некоторое время луч дрожал, но затем солдат справился со своими нерва- ми, и полоса света замерла на месте. Остальные швейцарцы стали по одному подходить к гробнице. Даже в полутьме Витто- рия видела, насколько неохотно делали это правоверные като- лики. Каждый из них, прежде чем приблизиться к гробу, осе- нял себя крестом. Камерарий, заглянув внутрь, содрогнулся всем телом, а его плечи, словно не выдержав навалившегося на них груза, опусти- лись. Прежде чем отвернуться, он долго вглядывался в покойника. Виттория опасалась, что челюсти мертвеца в результате труп- ного окоченения будут крепко стиснуты и, чтобы увидеть язык, их придется разжимать. Но, заглянув под крышку, она поняла, что в этом нет нужды. Щеки покойного папы ввалились, а рот широко открылся. Язык трупа был черным, как сама смерть. ∙ Еще (ши.). ** Сейчас! (ыт.) ГЛАВА вб Полная темнота. Абсолютная тишина. Секретные архивы Ватикана погрузились во тьму. В этот момент Лэнгдон понял, что страх является сильней- шим стимулятором. Судорожно хватая ртом разреженный воз- дух, он побрел через темноту к вращающимся дверям. Нащупав на стене кнопку, американец надавил на нее всей ладонью. Од- нако ничего не произошло. Он повторил попытку. Управляю- щая дверью электроника была мертва. Лэнгдон попробовал звать на помощь, но его голос звучал приглушенно. Положение, в которое он попал, было смертельно опасным. Легкие требовали кислорода, а избыток адреналина в крови заставлял сердце биться с удвоенной частотой. Он чувство- вал себя так, словно кто-то нанес ему удар в солнечное сплетение. Когда Лэнгдон навалился на дверь всем своим весом, ему показалось, что она начала вращаться. Он толкнул дверь еще раз. Удар был настолько сильный, что перед глазами у него замелькали искры. Только после этого он понял, что вращается не дверь, а вся комната. Американец попятился назад, споткнулся об основание стремянки и со всей силы рухнул на пол. При падении он зацепился за край стеллажа и порвал на колене брю- ки. Проклиная все на свете, профессор поднялся на ноги и принялся нащупывать лестницу. Нашел ее Лэнгдон не сразу. А когда нашел, его охватило разочарование. Ученый надеялся, что стремянка будет сделана из тяжелого дерева, а она оказалась алюминиевой. Лэнгдон взял лестницу наперевес и, держа ее, как таран, ринулся сквозь тьму на стеклянную стену. Стена оказалась ближе, чем он рассчиты- вал. Конец лестницы ударил в стекло, и по характеру звука про- фессор понял, что для создания бреши в стене требуется нечто более тяжелое, чем алюминиевая стремянка, которая просто от- скочила от мощного стекла, не причинив ему вреда. У него снова вспыхнула надежда, когда он вспомнил о по- луавтоматическом пистолете. Вспыхнула и тотчас погасла. Пи- столета не было. Оливетти отобрал его еще в кабинете папы, заявив, что не хочет, чтобы заряженное оружие находилось в помещении, где присутствует камерарий. Тогда ему показалось, что в словах коммандера есть определенный смысл. Лэнгдон снова позвал на помощь, но его призыв прозвучал даже слабее, чем в первый раз. Затем он вспомнил о рации, оставленной гвардейцем на сто- лике у входа. "Какого дьявола я не догадался взять ее с собой?!" Когда перед его глазами начали танцевать красные искры, Лэнг- дон заставил себя думать. "Ты попадал в ловушку и раньше, -- внушал он себе. -- Ты выбирался из более трудного положения. Тогда ты был ребенком и все же сумел найти выход. -- Темнота давила на него тяжким грузом. -- Думай!" Ученый опустился на пол, перекатился на спину и вытянул руки вдоль туловища. Прежде всего следовало восстановить кон- троль над собой. "Успокойся. Соберись". Сердце стало биться чуть реже -- чтобы перекачивать кровь, ему не надо было преодолевать силу тяготения. Этот трюк ис- пользуют пловцы, для того чтобы насытить кровь кислородом между двумя следующими один за другим заплывами. "Здесь вполне достаточно воздуха, -- убеждал он себя. -- Более чем достаточно. Теперь думай". Лэнгдон все еще питал слабую надежду на то, что огни снова вспыхнут, но этого не происходило. Пока он лежал, дышать было легче, и им начало овладевать какое-то странное чувство отрешенности и покоя. Лэнгдон изо всех сил боролся с этим опасным состоянием. "Надо двигаться, будь ты проклят! Но куда?.." Микки-Маус, словно радуясь темноте, ярко светился на его запястье. Его ручки показывали 9:33. Полчаса до... огня. Его мозг, вместо того чтобы искать пути к спасению, стал вдруг требовать объяснений. "Кто отключил электричество? Может быть, это Рошер расширил круг поиска? Неужели Оливетти не предупредил его, что я нахожусь здесь?" Впрочем, Лэнгдон понимал, что в данный момент это уже не имеет никакого значения. Широко открыв рот и откинув назад голову, Лэнгдон сде- лал максимально глубокий вдох. В каждой новой порции воз- духа кислорода было меньше, чем в предыдущей. Однако голо- ва все же немного прояснилась, и, отбросив все посторонние мысли, он стал искать путь к спасению. Стеклянные стены, сказал он себе. Но из чертовски толсто- го стекла. Он попытался вспомнить, не попадались ли ему здесь на глаза тяжелые огнеупорные металлические шкафы, в выдвиж- ных ящиках которых хранились наиболее ценные книги. В дру- гих архивах такие шкафы имелись, но здесь, насколько он ус- пел заметить, их не было. Даже если бы они и были, на их поиски в абсолютной темноте ушло бы слишком много време- ни. И самое главное, ему все равно не удалось бы их поднять. Особенно в том состоянии, в котором он сейчас находился. А как насчет просмотрового стола? Лэнгдон знал, что в цен- тре этого хранилища, как и во всех других, расположен стол для просмотра документов. Ну и что из того? Он понимал, что не сможет поднять его. Но даже если он сможет волочить его по полу, далеко ему не продвинуться. Проходы между стеллажами слишком узкие... И в этот момент Лэнгдон вдруг понял, что нужно делать. Ощущая необыкновенную уверенность в себе, он вскочил на ноги, но сделал это излишне поспешно. Перед глазами у него поплыл красный туман, он пошатнулся и стал искать в темноте точку опоры. Его рука наткнулась на стеллаж. Выждав несколько секунд, он заставил себя сконцентрироваться. Для того чтобы совершить задуманное, ему потребуются все силы. Упершись грудью и руками в стеллаж, подобно тому как игрок в американский футбол упирается в тренировочный щит, Лэнгдон изо всех сил навалился на высокую полку. Если ему удастся ее свалить... Однако стеллаж едва качнулся. Профессор вновь принял исходное положение и снова навалился на пре- пятствие. На сей раз его ноги заскользили по полу, а стеллаж слегка заскрипел, но не шевельнулся. Ему нужен был какой-нибудь рычаг. Нащупав в кромешной тьме стеклянную стену и не отрывая от нее руки, он двинулся в дальний конец хранилища. Торцо- вая стена возникла настолько неожиданно, что он столкнулся с ней, слегка повредив плечо. Проклиная все на свете, Лэнгдон обошел край стеллажа и вцепился в него где-то на уровне глаз. Затем, упершись одной ногой в стеклянную стену, а другой в нижнюю полку, он начал восхождение. На него сыпались кни- ги, шелестя в темноте страницами. Но ему было плевать. Ин- стинкт самосохранения заставил его нарушить все правила по- ведения в архивах. Темнота плохо отражалась на его чувстве равновесия, поэтому он закрыл глаза, чтобы мозг вообще пере- стал получать визуальные сигналы. Теперь Лэнгдон стал дви- гаться быстрее. Чем выше он поднимался, тем более разрежен- ным становился воздух. Он карабкался на верхние полки, на- ступая на книги и подтягиваясь на руках. И вот настал миг, когда он -- наподобие скалолаза -- достиг вершины, в данном случае -- верхней полки. Он уселся или, скорее, улегся на пол- ку и стал осторожно вытягивать ноги, нащупывая ими стеклян- ную стену. Теперь он принял почти горизонтальное положение. "Сейчас или никогда, Роберт, -- услышал он свой внут- ренний голос. -- Не волнуйся, ведь это, по существу, ничем не отличается от тех упражнений по укреплению ножных мышц, которые ты так часто выполняешь в тренажерном зале Гарварда". С усилием, от которого у него закружилась голова, он нада- вил обеими ногами на стеклянную стену. Никакого результата. Жадно хватая ртом воздух, Лэнгдон слегка изменил позу и снова до отказа выпрямил ноги. Стеллаж едва заметно качнул- ся. Он толкнул еще раз, и стеллаж, подавшись примерно на дюйм, вернулся в первоначальное положение. Американцу по- казалось, что он поймал ритм движения. Амплитуда колебаний становилась все шире и шире. Это похоже на качели, сказал он себе, здесь главное -- вы- держивать ритм. Лэнгдон раскачивал полку, с каждым толчком все больше и больше вытягивая ноги. Мышцы горели огнем, но он приказал себе не обращать внимания на боль. Маятник пришел в движе- ние. Еще три толчка, убеждал он себя. 381 " Хватило всего двух. На мгновение Лэнгдон ощутил невесомость. Затем, сопро- вождаемый шумом падающих книг, он вместе со стеллажом рух- нул вперед. Где-то на полпути к полу стеллаж уперся в соседнюю бата- рею полок, и американец помог ему ногами. На какое-то мгно- вение стеллаж замер, а затем продолжил падение. Лэнгдон так- же возобновил движение вниз. Стеллажи, словно огромные кости домино, стали падать один за другим. Металл скрежетал о металл, толстенные книги с тя- желым стуком хлопались на пол. "Интересно, сколько здесь рядов? -- думал Лэнгдон, болтаясь, словно маятник, на косо стоящем стеллаже. -- И сколько они могут весить? Ведь стекло такое толстое..." Лэнгдон ожидал чего угодно, но только не этого. Стеллажи прекратили падать, и в хранилище воцарилась тишина, нару- шаемая лишь легким потрескиванием стен, принявших на себя вес упавших полок. Он лежал на куче книг и, затаив дыхание, прислушивался к обнадеживавшему треску в самой дальней от него стене. Одна секунда. Две... Затем, почти теряя сознание, Лэнгдон услышал звук, похо- жий на вздох. Какая-то полка, видимо, все же продавила стек- ло. В тот же миг хранилище словно взорвалось. Косо стоявший стеллаж опустился на пол, а из темноты на Лэнгдона посыпа- лись осколки стекла, которые показались ему спасительным дождем в опаленной солнцем пустыне. В лишенное кислорода помещение с шипением ворвался воздух. А тридцать секунд спустя тишину гротов Ватикана нарушил сигнал рации. Стоящая у гроба убитого понтифика Виттория вздрогнула, услышав электронный писк. Затем из динамика про- звучал задыхающийся голос: -- Говорит Роберт Лэнгдон! Меня слышит кто-нибудь? Виттория сразу поняла: Роберт! Ей вдруг страшно захоте- лось, чтобы этот человек оказался рядом. Гвардейцы обменялись удивленными взглядами, и один из них, нажав кнопку передатчика, произнес в микрофон: -- Мистер Лэнгдон! Вы в данный момент на канале номер три. Коммандер ждет вашего сообщения на первом канале. -- Мне известно, что коммандер, будь он проклят, на пер- вом канале! Но разговаривать с ним я не буду. Мне нужен ка- мерарий. Немедленно! Найдите его для меня!!! Лэнгдон стоял в затемненном архиве на куче битого стекла и пытался восстановить дыхание. С его левой руки стекала ка- кая-то теплая жидкость, и он знал, что это кровь. Когда из динамика без всякой задержки раздался голос камерария, он очень удивился. -- Говорит камерарий Вентреска. Что там у вас? Лэнгдон с бешено колотящимся сердцем нажал кнопку пе- редатчика. -- Мне кажется, что меня только что хотели убить! На линии воцарилось молчание. Заставив себя немного успокоиться, американец продолжил: -- Кроме того, мне известно, где должно произойти очеред- ное преступление. Голос, который он услышал в ответ, принадлежал вовсе не камерарию. Это был голос Оливетти. -- Больше ни слова, мистер Лэнгдон! -- бросил коммандер. ГЛАВА 86 Пробежав через двор перед бельведером и прибли- зившись к фонтану напротив штаба швейцарской гвардии, Лэнг- дон взглянул на измазанные кровью часы. 9:41. Рука перестала кровоточить, но ее вид совершенно ни о чем не говорил. Она болела сильнее, чем до этого. Когда профессор был уже у вхо- да, из здания навстречу ему мгновенно высыпали все -- Оли- ветти, Рошер, камерарий, Виттория и горстка гвардейцев. Первой рядом с ним оказалась Виттория. -- Вы ранены, Роберт? Лэнгдон еше не успел ответить, как перед ним возник Оли- зетти. -- Мистер Лэнгдон, я испытываю огромное облегчение, видя, что с вами не случилось ничего серьезного. Прошу извинить за то, что произошло в архивах. Это называется "наложение сиг- налов". -- Наложение сигналов?! -- возмутился Лэнгдон. --- Но вы же, дьявол вас побери, прекрасно зна... -- Это моя вина, -- смущенно сказал, выступив вперед, Ро- шер. -- Я представления не имел о том, что вы находитесь в архи- вах. Система электроснабжения нашей белой зоны в какой-то своей части объединена с системой архивов. Мы расширяли круг поис- ков, и я отключил электроснабжение. Если бы я знал... -- Роберт... -- начала Виттория, взяв руку Лэнгдона в свои ладони и осматривая рану. -- Роберт, --- повторила она, -- папа был отравлен. Его убили иллюминаты. Лэнгдон слышал слова, но их смысл скользнул мимо его сознания. Слишком много ему пришлось пережить за послед- ние минуты. В этот момент он был способен ощущать ЛИШЬ тепло ее рук. Камерарий извлек из кармана сутаны шелковый носовой платок и передал его американцу, чтобы тот мог вытереть руку. Клирик ничего не сказал, но его глаза, казалось, зажглись ка- ким-то новым огнем. -- Роберт, -- продолжала Виттория, -- вы сказали, что зна- ете место, где должно произойти очередное убийство. -- Да, знаю, -- чуть ли не радостно начал ученый, -- это... -- Молчите! -- оборвал его Оливетти. -- Мистер Лэнгдон, ког- да я просил вас не произносить ни слова по радио, у меня были на то веские основания. -- Он повернулся лицом к солдатам швей- царской гвардии и произнес: -- Простите нас, господа. Солдаты, не выразив никакого протеста, скрылись в здании штаба. Абсолютное подчинение, подумал Лэнгдон. -- Как мне ни больно это признавать, -- продолжал Оли- ветти, обращаясь к оставшимся, -- но убийство папы могло произойти лишь с участием человека, находящегося в этих сте- нах. Из соображений собственной безопасности мы теперь ни- кому не должны доверять. Включая наших гвардейцев. Было заметно, с какой душевной болью произносит Оли- ветти эти слова. -- Но это означает, что... -- встревоженно начал Рошер. -- Именно, -- не дал ему закончить коммандер. -- Результа- ты ваших поисков серьезно скомпрометированы. Но ставки слишком высоки, и мы не имеем права прекращать обследова- ние белой зоны. У Рошера был такой вид, словно он хотел что-то сказать. Но затем, видимо, решив этого не делать, он молча удалился. Камерарий глубоко вздохнул. До сих пор он не проронил ни слова. Но Лэнгдону казалось, что решение уже принято. У него создалось впечатление, что священнослужитель пересту- пил линию, из-за которой уже не может быть возврата назад. -- Коммандер, -- произнес камерарий не терпящим возраже- ний тоном, -- я принял решение прекратить работу конклава. Оливетти с кислым видом принялся жевать нижнюю губу. Закончив этот процесс, он сказал: -- Я бы не советовал этого делать. В нашем распоряжении еще двадцать минут. -- Всего лишь миг. -- Ну и что же вы намерены предпринять? -- Голос Оливет- ти теперь звучал вызывающе. -- Хотите в одиночку эвакуиро- вать всех кардиналов? -- Я хочу использовать всю данную мне Богом власть, что- бы спасти нашу церковь. Как я это сделаю, вас заботить не должно. --- Что бы вы стали делать... -- выпятил было грудь комман- дер, но, тут же сменив тон, продолжил: -- У меня нет права вам мешать. Особенно в свете моей несостоятельности как главы службы безопасности. Но я прошу вас всего лишь подождать. Каких-то двадцать минут... До десяти часов. Если информация мистера Лэнгдона соответствует действительности, у меня пока еще сохраняются некоторые шансы схватить убийцу. У нас ос- тается возможность следовать протоколу, сохраняя декорум. -- Декорум? -- приглушенно рассмеялся камерарий. -- Мы уже давно переступили черту приличия, коммандер. Не- ужели вы до сих пор не поняли, что мы находимся в состоя- нии войны? Из здания штаба вышел швейцарский гвардеец и, обраща- ясь к камерарию, сказал: -- Синьор, я только что получил сообщение, что нам уда- лось задержать репортера Би-би-си по фамилии Глик. -- Приведите его и женщину-оператора ко входу в Сик- стинскую капеллу для встречи со мной, -- удовлетворенно кив- нув, сказал камерарий. -- Итак, что вы намерены предпринять? -- спросил Оливетти. "Альфа-ромео" Оливетти вылетел из ворот Ватикана, но на сей раз за ним следом не мчалась колонна других автомобилей. Сидя на заднем сиденье, Виттория перевязывала руку Лэнгдона бинтом из аптечки, которую нашла в отделении для перчаток. -- Итак, мистер Лэнгдон, куда мы теперь направляемся? -- спросил Оливетти, глядя прямо перед собой через ветровое стекло. ГЛАВА 88 Несмотря на то что на крыше машины мигал про- блесковый маячок, а сирена ревела на полную мощность, у Лэнг- дона создалось впечатление, что их мчавшийся в самом сердце старого Рима автомобиль никто не замечал. Все римляне, каза- лось, катили в противоположном направлении -- в сторону Ва- тикана. Святой престол, похоже, становился главным местом развлечения у обитателей древнего города. Лэнгдон сидел рядом с Витторией, и в его голове один за другим возникали вопросы, на которые у него не было ответа. Как быть с убийцей, если его удастся схватить? Скажет ли он, что им так нужно узнать? А если скажет, то хватит ли времени на то, чтобы устранить опасность? Когда камерарий сообщит 13 Д. Браун собравшимся на площади Святого Петра людям о грозящей им смертельной опасности? Его продолжал беспокоить и инцидент в хранилище. Действительно ли это простая ошибка? На всем пути к церкви Санта-Мария делла Виттория Оли- ветти ни разу не притронулся к тормозам. Лэнгдон знал, что при других обстоятельствах он сам так крепко вцепился бы в ремень безопасности, что костяшки его пальцев побелели бы от напряжения. Но в данный момент он словно пребывал под нар- козом. Лишь боль в руке напоминала ему о том, где он нахо- дится. Над его головой, не умолкая, выла сирена. "Но это же пре- дупредит его о нашем появлении", -- думал Лэнгдон. Однако, как бы то ни было, они мчались с невероятной скоростью. Оли- ветти, видимо, вырубит сирену, когда они будут ближе к цели, предположил американец. Сейчас же ему не оставалось ничего иного, кроме как си- деть и предаваться размышлениям. Потрясающая новость об убийстве папы наконец полностью дошла до его сознания. Это было невероятное, но в то же время вполне логичное событие. Внедрение в стан врага всегда оставалось для иллюминатов ос- новным оружием. Внедрившись, они могли изнутри перерас- пределять власть. И папам не раз приходилось умирать насиль- ственной смертью. Но это была лишь череда слухов, не под- твержденных вскрытием тел. Лишь совсем недавно произошло событие, свидетельствовавшее о том, что убийство действительно имело место. Ученые добились разрешения провести рентгено- скопическое обследование гробницы папы Целестина V, кото- рый, по слухам, умер от руки своего чрезмерно честолюбивого наследника Бонифация VIII. Исследователи надеялись, что рент- геноскопия укажет им хотя бы на такие признаки грязной игры, как сломанные кости. Каково же было изумление ученых, ког- да рентген показал, что в череп папы был вколочен здоровен- ный десятидюймовый гвоздь! Лэнгдон припомнил о тех перепечатках газетных статей, ко- торые прислал ему несколько лет назад такой же, как и он, чудак, увлеченный историей братства "Иллюминати". Решив поначалу, что все эти перепечатки -- фальшивки, он отправил- ся в зал микрофильмов библиотеки Гарварда, где, к своему изум- лению, обнаружил, что статьи действительно существуют. Те- перь он постоянно держал их фотокопии перед собой, прико- лотыми к классной доске. Они были призваны служить ярким примером того, что даже вполне респектабельные средства мас- совой информации могут стать жертвой массовой паранойи. И вот теперь все эти высказанные прессой подозрения перестали казаться ему продуктом больного воображения... БРИТАНСКАЯ РАДИОВЕЩАТЕЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ 14 июня 1998 года Папа Иоанн Павел I, скончавшийся в 1978 году, стал жерт- вой заговора масонской ложи "Пи-2"... Тайное общество "Пи-2" решило умертвить Иоанна Павла I после того, как стало извест- но о решительном намерении понтифика снять американского архиепископа Пола Марчинкуса с поста президента Банка Вати- кана. Банк подозревался в теневых финансовых операциях с ма- сонской ложей... "НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС" 24 августа 1998 года ...Почему покойный Иоанн Павел I был найден в постели оде- тым в свою дневную рубашку? Почему рубашка была разорва- на? И на этом вопросы не заканчиваются. Медицинского обсле- дования проведено не было. Кардинал Вилло категорически зап- ретил патологоанатомическое исследование, сославшись на то, что за всю историю церкви вскрытия тел скончавшихся понтифи- ков не проводилось. Все лекарства, которые в то время принимал Иоанн Павел, самым таинственным образом исчезли со стоящей рядом с постелью тумбочки. Так же как и стаканы, из которых он пил, ночные туфли и завещание. "ДЕЙЛИ МЕЙЛ" 27 августа 1998 года ...За этим заговором стояла могущественная и безжалостная масонская ложа, щупальца которой дотянулись и до Ватикана. * * * В кармане Виттории зазвонил сотовый телефон. Резкий звук прогнал малоприятные воспоминания из памяти Лэнгдона. Девушка поднесла телефон к уху, и американцу стало ясно, что, поняв, кто звонит, она несколько растерялась. Даже со сво- его места, с расстояния нескольких футов, ученый узнал этот резкий, как луч лазера, голос: -- Виттория? Говорит Максимилиан Колер. Вам уже уда- лось найти антивещество? -- Макс! С вами все в порядке? -- Я видел выпуск новостей. Там не было никаких упоми- наний о ЦЕРНе или об антиматерии. Это хорошо. Так что там у вас происходит? -- Ловушку пока обнаружить не удалось. Положение про- должает оставаться очень сложным. Роберт Лэнгдон принес ог- ромную пользу. У нас есть возможность захватить убивающего кардиналов человека. В данный момент мы направляемся... -- Мисс Ветра, -- остановил ее Оливетти, -* вы уже сказали больше чем достаточно. Виттория прикрыла трубку рукой и произнесла раздраженно: -- Это директор ЦЕРНа, коммандер, и он имеет право... -- Он имеет право быть здесь, чтобы лично разобраться с проблемой. Вы используете незащищенную сотовую линию и уже сказали, повторяю, более чем достаточно. -- Макс? -- процедила Виттория сквозь зубы. -- У меня есть для тебя информация, -- сказал Колер. -- О твоем отце... Я, кажется, знаю, кому он рассказывал об антиве- ществе. -- Макс, отец никому ничего не говорил, -- хмуро ответила девушка. -- Боюсь, что твой отец все же не удержался и поделился сведениями о своем выдающемся открытии. Для полной ясно- сти мне надо проверить кое-какие материалы нашей службы безопасности. Я скоро с тобой свяжусь. И он отключился. Когда Виттория засовывала аппарат в карман, ее лицо на- поминало восковую маску. -- С вами все в порядке? -- участливо спросил Лэнгдон. Девушка утвердительно кивнула, но дрожащие пальцы е^ рук говорили, что это далеко не так. -- Церковь расположена на пьяцца Барберини, -- сказал Оли- ветти. Выключив сирену и посмотрев на часы, он добавил: -- У нас еще девять минут. Местонахождение третьей вехи и церкви вызвало у Лэнгдона какие-то отдаленные ассоциации. Пьяцца Барберини... Это назва- ние было ему знакомо, однако в какой связи, он сразу вспомнить не мог. Но затем он вдруг все вспомнил. Сооружение на этой плрщади станции метро вызвало в обществе большие споры, и это случилось лет двадцать назад. Историки опасались, что строитель- ство большого транспортного узла под площадью может разру- шить стоящий в ее центре многотонный обелиск. Городским вла- стям пришлось перенести обелиск в другое место, а на площади установили фонтан под названием "Тритон". Во времена Бернини на площади стоял обелиск! И если у Лэнгдона до сих пор продолжали оставаться какие-то сомне- ния, то сейчас они полностью исчезли. В одном квартале от площади Оливетти свернул в переулок и, проехав еще немного, заглушил двигатель. Коммандер снял пиджак, закатал рукава рубахи и вогнал обойму в рукоятку пи- столета. -- Мы не можем допустить, чтобы нас заметили, -- сказал он. -- Вас двоих показывали по телевизору, поэтому прошу ос- таваться на противоположной стороне площади и наблюдать за входом. Я зайду со стороны задней стены. А вот это вам на всякий случай, ^ закончил Оливетти и протянул Лэнгдону уже знакомый пистолет. Профессору все это не очень нравилось. Вот уже второй раз за день ему вручают оружие. Опуская пистолет в карман, он вспомнил, что до сих пор носит с собой прихваченный в архиве листок из "Диаграммы". Как он мог забыть о нем? Его следова- ло оставить в помещении архива. Американец без труда пред- ставил, в какую ярость впадет хранитель, когда узнает, что бесценная реликвия странствовала по всему Риму, выполняя роль простого путеводителя. Но, вспомнив о груде битого стек- ла и рассыпанных по полу документах, Лэнгдон решил, что у хранителя и без путешествующей страницы забот будет по са- мое горло. Если архивы вообще переживут эту ночь... Оливетти вылез из машины и поманил их за собой по про- улку. -- Площадь там, -- сказал он. -- Смотрите в оба, а сами поста- райтесь остаться невидимыми. -- Постучав пальцем по висящему на поясе мобильному телефону, коммандер добавил: -- А вас, мисс Ветра, я попрошу настроиться на автоматический набор. Виттория достала мобильник и нажала кнопку автонабора номера, который она и Оливетти запрограммировали еще в Пан- теоне. Аппарат на поясе офицера завибрировал, так как работал в режиме беззвучного вызова. -- Отлично,.-- удовлетворенно кивнул коммандер, передер- нул затвор своего пистолета и добавил: -- Я буду ждать внутри. Считайте, что этот негодяй уже мой. В тот же момент совсем рядом с ними раздался сигнал еще одного сотового телефона. -- Говорите, -- произнес в трубку ассасин. -- Это я, -- услышал он, -- Янус. --- Приветствую вас, хозяин, -- улыбнулся убийца. -- Ваше местонахождение может быть известно. Не исклю- чено, что будут предприняты попытки вам помешать. -- Они опоздали. Я успел закончить все приготовления. -- Отлично. Сделайте все, чтобы уйти живым. Нам еще пред- стоит большая работа. -- Тем, кто встанет на моем пути, придется умереть. -- Тем, кто станет на вашем пути, очень многое известно. -- Вы имеете в виду ученого-американца? -- Следовательно, вы знаете о его существовании? -- Хладнокровен, но чрезвычайно наивен, -- презрительно фыркнул ассасин. -- Он недавно говорил со мной по телефону. Его сопровождает какая-то женщина с полностью противопо- ложным характером. Убийца почувствовал легкое возбуждение, припомнив ог- ненный темперамент дочери Леонардо Ветра. Повисла пауза, а когда собеседник снова заговорил, убийца впервые за все время их знакомства уловил в голосе лидера ор- дена "Иллюмината" некоторую неуверенность. -- Устраните всех, -- сказал Янус. -- Считайте, что это уже сделано, -- улыбнулся убийца. В предвкушении предстоящего наслаждения по всему его телу прокатилась горячая волна. Хотя женщину можно оста- вить себе как приз. ГЛАВА 89 На площади Святого Петра развернулись настоя- щие военные действия. Все вдруг начали проявлять невероят- ную агрессивность. Микроавтобусы прессы, словно штурмовые машины, стремились захватить самый удобный плацдарм. Ре- портеры готовили к работе сложную электронику так, как солда- ты готовят к бою оружие. Они метались по всему периметру пло- щади, отыскивая места для новейшего оружия медийных войн -- дисплеев с плоским экраном. Плоские дисплеи являли собой гигантских размеров экраны, которые можно разместить на крышах автобусов или на легких сборных площадках. Эти экраны служат своего рода уличной рек- ламой для передающих новости телевизионных сетей. Во все вре- мя передачи на таком экране обязательно присутствовал логотип сети. Площадь стала походить на летний кинотеатр под открытым небом. Если экран был расположен удачно -- например, перед местом, где развертывались события, -- ни одна сеть не могла вести съемки, не рекламируя при этом своего конкурента. Площадь в мгновение ока превратилась не только в поле битвы средств массовой информации, но и в место вечернего бдения обычной публики. Зеваки текли на площадь со всех сторон. Не- занятое место на всегда свободном огромном пространстве стало большой редкостью. Обыватели собирались в густые толпы пе- ред гигантскими экранами. Потрясенные люди внимательно вслу- шивались в слова ведущих прямую трансляцию репортеров. А в какой-то сотне ярдов от этого столпотворения, за могу- чими стенами собора Святого Петра царили темнота и полная тишина. В этой темноте медленно и бесшумно передвигались вооруженные приборами ночного видения лейтенант Шартран и еще три швейцарских гвардейца. Они шли по нефу, разме- ренно водя перед собой похожими на миноискатели прибора- ми. Осмотр белых зон Ватикана пока не принес никаких ре- зультатов. -- Пожалуй, стоит снять очки, -- сказал старший. Шартран и без его совета уже успел это сделать. Группа приближалась к так называемой нише паллиума* -- углублен- ной площадке в самом центре базилики. Нишу заливал свет девяноста девяти лампад, и инфракрасное излучение было на- столько сильным, что могло повредить глаза. Освободившись от тяжелого прибора, Шартран почувство- вал огромное облегчение. Наконец-то можно было размять шею" Что он и сделал, пока группа спускалась вниз, чтобы осмотреть все углубление. Помещение оказалось на удивление красивым... золотым и сверкающим. Молодому человеку еще не приходи- лось в него спускаться. Лейтенанту казалось, что после прибытия в Ватикан ему каждый день открывались все новые и новые тайны Святого города. И эти лампады были одной из них. Девяносто девять лампад горели день и ночь. Такова была традиция. Священно- служители аккуратно заполняли их священным маслом, так что ни одна не успевала выгореть до конца. Многие утверждали, что лампады будут гореть до самого конца света. Или в крайнем случае до полуночи, подумал Шартран, ощу- тив, как у него вдруг вновь пересохло в горле. Он провел детектором вдоль лампад. Там ничего не оказа- лось. Это нисколько его не удивило. Ловушка, если верить кар- * Паллиум -- белый шерстяной плащ, в который папа римский облачает архиепископов. тинке на экране монитора, была укрыта в затемненном поме- щении. Двигаясь по нише, он приблизился к металлической решет- ке, прикрывающей отверстие в полу. В отверстии были видны ведущие в глубину узкие и крутые ступени. Слава Богу, что туда не надо спускаться. Приказ Рошера был предельно ясен. Ос- матривать лишь открытые для публики помещения и игнори- ровать все зоны, куда посторонние не имеют доступа. -- Чем это пахнет? -- спросил он, отходя от решетки. В нише стоял сладкий до умопомрачения аромат. -- Это запах от пламени лампад, -- ответил один из швей- царцев. -- Пахнет скорее одеколоном, а не керосином, -- изумился Шартран. -- Никакого керосина там нет. Лампады расположены не- подалеку от папского алтаря и поэтому наполняются сложной смесью спирта, сахара, бутана и духов. -- Бутана? -- с опаской глядя на лампады, переспросил Шартран. -- Смотри не пролей, -- утвердительно кивнув, ответил гвар- деец. -- Благоухает как в раю, а пламенем пылает адским. Когда гвардейцы, закончив осмотр ниши паллиума, вновь двинулись по темному собору, их портативная радиостанция подала признаки жизни. Потрясенные гвардейцы внимательно выслушали сообще- ние о развитии ситуации. Судя по этой информации, возникли новые тревожные обстоятельства, о которых нельзя было гово- рить по рации. Тем не менее начальство сообщало, что камера- рий решил нарушить традицию и войти в Сикстинскую капел- лу, чтобы обратиться к конклаву. За всю историю Ватикана по- добного не случалось. Но в то же время, как понимал Шартран, еще ни разу за всю свою историю Ватикану не приходилось сидеть на ядерной бомбе. Шартрана радовало, что дело в свои руки взял камерарий. Во всем Ватикане не было другого человека, которого лейте- нант уважал бы так, как этого клирика. Некоторые гвардейцы считали камерария beato -- религиозным фанатиком, чья лю- бовь к Богу граничила с одержимостью. Но даже они соглаша- лись, что, когда дело доходило до схватки с врагами Господа, камерарий был тем человеком, который мог принять на себя самый тяжелый удар. Швейцарским гвардейцам за последнюю неделю приходи- лось часто встречаться с камерарием, и все обратили внимание на то, что временный шеф Ватикана стал жестче, а взгляд его зеленых глаз приобрел несвойственную ему ранее суровость. И неудивительно, говорили швейцарцы, ибо на плечи камерария легла вся ответственность за подготовку священного конклава и он должен был заниматься ею сразу же после кончины своего наставника папы. Шартран находился в Ватикане всего пару месяцев, когда ему рассказали о том, что мать будущего камерария погибла от взрыва бомбы на глазах у маленького сына. Бомба в церкви... и сейчас все повторяется. Жаль, что не удалось схватить мерзав- цев, которые установили ту первую бомбу... говорили, что это была какая-то воинствующая антихристианская секта. Преступ- ники скрылись, и дело не получило развития. Неудивительно, что камерария возмущает любое проявление равнодушия. Пару месяцев назад, в тихое послеполуденное время Шарт- ран едва не столкнулся с шагающим по неширокой дорожке камерарием. Камерарий, видимо, узнав в нем нового гвардей- ца, предложил лейтенанту прогуляться вместе. Они беседовали на самые разные темы, и уже очень скоро Шартран почувство- вал внутреннюю свободу и раскованность. -- Святой отец, -- сказал он, -- вы разрешите мне задать вам странный вопрос? -- Только в том случае, если получу право дать на него столь же странный ответ, -- Улыбнулся камерарий. -- Я спрашивал об этом у всех знакомых мне духовных лиц, -- со смехом пояснил лейтенант, -- но так до конца и не понял. -- Что же вас тревожит? -- Камерарий энергично шагал впе- реди гвардейца, и полы его сутаны при ходьбе слегка распахи- вались, открывая черные туфли на каучуковой подошве. Обувь полностью соответствует его облику, думал Шарт- ран, модная, но скромная,