очу. - Научить? Вот как это делается... - Акабоси размахнулся и ударил Кадзи. Кадзи видел на себе взгляды своего стрелкового отделения. Его душил гнев. А он стоял, не двигаясь, упорно глядя под ноги. Он почувствовал даже какую-то жестокую радость - радость искупления. - Это я виноват, господин ефрейтор, - воскликнул Энти. - С тобой разговор уже кончен! - Кадзи оттолкнул Энти. - Ступай отсюда! Я за тебя отвечу. Новый удар, по другой щеке, чуть не сбил его с ног. - Кто служит всего второй год, тот еще не солдат. Так-то, господин инструктор! - Акабоси не спеша повернулся и пошел. Кадзи поднял взгляд на своих новобранцев. В глазах Наруто он прочел сочувственную улыбку. Кадзи через силу заставил себя улыбнуться в ответ. 27 После вечера самодеятельности, организованного по инициативе поручика Фунады, унтер-офицеры собрались у себя в комнате, раздобыли сакэ и, почти не таясь, продолжали веселье. Хиронака опьянел. Раскрасневшись так, что побагровели даже шея и уши, он шумел и смеялся вместе со всеми, но под конец вдруг помрачнел. Встал и, не сказав никому ни слова, как был, в шлепанцах, пошел на воздух. Он стоял у дверей казармы в темноте, дрожа всем телом. Хмель проходил, настроение вконец испортилось. Пронизывающий холод и зловещая тишина ночи действовали на него гнетуще. Что-то пугающее, даже грозное мерещилось вокруг. За годы, которые пронеслись с тех пор, как Хиронаку сделали ефрейтором, а потом и унтер-офицером, он ни разу не испытывал подобного состояния. Может быть, минутами и находила тоска, но он всегда умел вовремя заглушить ее. А теперь он вдруг остро почувствовал, какой опасности подвергает он свою жизнь здесь, на границе. Здесь, в этой дикой глуши, среди безвестных равнин и сопок, безмолвных и темных, ему предстоит погибнуть. Казалось, будто ложь, на которой была построена вся его жизнь, внезапно пробудилась и, медленно поворачиваясь с боку на бок, больно толкала в душу. Ведь не потому же он стал унтер-офицером, что так уж горел желанием "послужить отечеству"! Второму сыну крестьянина-бедняка некуда было податься в жизни. Легче и проще всего было обрести свое место здесь, в армии. Стоит нацепить погоны, и тебе дается и стол, и кров, и слуги. А кто ж еще они ему, новобранцы? Будь ты хоть из самых что ни на есть бедняков, хоть из отверженных, а присвоили тебе звание - и ты бог. И пусть новобранец происходит из самой что ни на есть благородной семьи, все равно он вытягивается перед тобой в струнку и выполняет все твои приказания. Вот он и стал унтером. А теперь здесь, на границе, вдалбливает солдатам фальшивые слова о "служении отечеству" и ждет подступающую к нему смерть. Хиронака сплюнул - В конце концов, если и убьют, так завтра, сегодня-то он еще жив! А придется умирать, так не ему одному. Как-нибудь выпутается!.. Он еще раз сплюнул и повернулся, чтобы идти допивать. Внезапно от стены казармы отделилась высокая фигура и почти поравнялась с ним. - Эй, ты, дремлешь, что ли? Почему не приветствуешь? - окликнул Хиронака. Человек на секунду задержал шаги и повернулся, чтобы уйти. Хиронака не разглядел, поприветствовал его тот или нет. Нижняя половина туловища в форменных брюках совершенно растворялась в темноте, верхняя выделялась смутным серым пятном; наверно, человек был в нижней рубашке. Хиронака поймал его за плечо и повернул к себе. - Кто такой? Из какого отделения, скотина? И когда тот назвал Кадзи, кинулся в стрелковый взвод. - ...Кадзи, ни черта твоя наука не стоит! - заорал он, врываясь к новобранцам. И, повернувшись на нетвердых ногах, скомандовал: - Смирно-о! Упражнение: выжимание на руках. Ноги на койки, руками упереться в пол! Равнение на ефрейтора Кадзи! Начинай! - Господин унтер-офицер! - Наруто поднял голову. - Это я виноват, что не приветствовал вас. Меня одного и накажите, остальных-то за что? - Исполняй приказ! - Хиронака стоял в проходе между рядами коек. - Молчать! - Господин унтер-офицер, прошу вас! Наступила тишина. А потом несколько минут слышалось только учащенное дыхание нескольких десятков людей да шарканье шлепанцев дежурного по дощатому полу. - Свиньи вы порядочные, вот что я вам скажу! - ворчал дежурный. - Спать людям не даете! Тяжелое дыхание становилось все громче и напряженнее; внезапно кто-то с грохотом упал. - Виноват, господин ефрейтор! "Энти, - отметил про себя Кадзи. - Энти упал". - Продолжать! - дежурный подтолкнул Энти прикладом. - Когда я был новобранцем, мы, бывало, выполняли эту штуку битый час, слышите, целый час подряд! Весь багровый от прилившей к голове крови, Кадзи негодовал на Кагэяму. Не может быть, чтобы он не слыхал, как Хиронака орет среди ночи. Хороший же ты друг, Кагэяма! А потом он увидел, как Наруто вскочил на ноги. - Мерзавцы! - не то прокричал, не то простонал Наруто, и огромное тело его черным вихрем мелькнуло перед глазами Кадзи и скрылось за дверью. - Господин ефрейтор! - едва успел вымолвить Тасиро. - Наруто... Кадзи вскочил и помчался за перегородку, в комнату унтер-офицеров. На всю казарму гремел гневный голос Наруто: - Перепились среди ночи и хулиганите! Плевать мне на то, что вы унтер-офицеры! Пинком ноги Кадзи распахнул дверь. Рослый, плечистый Наруто стоял спиной к стене, словно медведь, поднявшийся на задние лапы. Казалось, он вот-вот кинется на унтер-офицеров. Те не смели даже подойти к нему. - Я на гражданке сам себе был хозяин. Тюрьмой и гауптвахтой меня не запугаешь! Наруто, не сходи с ума! - Кадзи встал между солдатом и тремя унтерами. - Отойдите, господин ефрейтор! По какому праву этот мерзавец издевается над людьми?! Да ты пробовал своими руками заработать себе на пропитание хоть раз в жизни, а, дармоед? Если я провинился, наказывай меня! А остальных-то за что? Воспользовавшись тем, что Кадзи загородил Наруто, мешая ему видеть своих врагов, Хиронака и Мацусима пытались наброситься на солдата. Наруто одним рывком стряхнул их обоих. - Кадзи, если ты сию же минуту не утихомиришь его, то пойдешь вместе с ним на гауптвахту! Кадзи заслонил Наруто. - Не подходите! - сказал он. - Я за него отвечаю! - Скажи, что выпил лишнего и ничего не помнишь, - учил Кадзи. Он усадил Наруто на свою койку. - Начал, мол, делать упражнение, кровь ударила в голову, и вовсе перестал соображать. Понял? Хотел, скажи, чтоб других не наказывали, а больше ничего и не думал. Бунтовать и в мыслях не было. Пошел просить, чтобы тебя одного наказали, а остальных простили... А больше ничего не помнишь... Понял?.. Наруто сидел на койке Кадзи, в дальнем углу казармы. Кадзи говорил, а тот лишь машинально кивал головой. - ...Остальное я беру на себя. Не знаю, удастся ли мне уладить дело... Пока побудь здесь. Пойду поговорю с подпоручиком Кагэямой. А ты сиди здесь, слышишь, и ни шагу отсюда! И ни с кем чтоб не разговаривал, понятно? Господин ефрейтор! - Наруто до боли сжал руку Кадзи. - Ладно, чего уж там... Никто не спал. Кадзи подошел к койке Тасиро. - Пока не вернусь, побудь возле Наруто, - прошептал он. Подпоручик Кагэяма не смог уговорить командира роты ограничиться словесным внушением и не наказывать солдата 2-го разряда Наруто. После утреннего осмотра унтер-офицер Мацусима, предварительно оторвав с кителя Наруто все пуговицы, самолично отвел его на гауптвахту. С этого дня Кадзи перестал заходить к Кагэяме. При посторонних, на занятиях, Кадзи приветствовал его подчеркнуто официально. В разговоры не вступал. Точно так же держал он себя и в отношении унтер-офицеров. Зато ефрейторов из старослужащих вообще перестал приветствовать. Со стороны даже казалось, что Кадзи ищет повода для стычки. Старослужащие при виде его зубами скрипели от злости, но задирать не задирали. Вернувшись с гауптвахты, Наруто уловил некоторую перемену в атмосфере казармы. Старослужащие солдаты стали лучше относиться к тем, кто заискивал перед ними. Но Наруто ни с кем не поделился своими наблюдениями. Он и с товарищами был не очень-то разговорчив. 28 Командование Квантунской армии провело вторую мобилизацию. Под ружье было поставлено еще около двухсот пятидесяти тысяч человек. Эта дополнительная мобилизация свидетельствовала, что война с СССР - лишь вопрос времени. Майор Усидзима торопил инструкторов. Он приказал также усилить наблюдение за линией границы. Солдаты ничего не знали о Потсдамской декларации. Но смутно все чувствовали, что подступает решительная минута. - Как, по-вашему, господин ефрейтор, - спросил у Кадзи Коидзуми, - сколько времени нужно нам продержаться до подхода частей из тыла? Кадзи лежал на спине и смотрел в голубое небо. Говорить не хотелось. - Я думаю - часа три... - Кадзи запнулся. - И то еще хорошо! Оставь надежду, Коидзуми, никакие части не придут нам на помощь! - Ну, три часа-то продержимся, правда? - робко предположил Мимура. - Это зависит от вас... Вы главная сила. И ты оставь надежду, Мимура. Через три часа, пожалуй, никого из нас уже не будет в живых! Энти внимательно прислушивался к беседе. Кадзи смотрел на огромные ботинки, из которых торчали худые лодыжки Мимуры, потом перевел взгляд на изборожденное морщинами лицо Энти. - От штаба до нашей заставы почти пятьдесят километров. А вы говорите - три часа... - сказал Тасиро. - Так ведь моторизованные же части! - вмешался Тэрада. Кадзи ничего не сказал. - Да много ли моторизованных частей? - допытывался Тасиро. - Тебе докладывать об этом не обязательно! Твое дело - верить! - Нет, так не годится, Тэрада, - послышался хрипловатый голос Энти. - Одно дело - когда все разъяснят толком, внушат, тогда, конечно, отчего ж не поверить... А так что же? - Внушить вам уверенность, что помощь непременно придет, выше моих возможностей, - не меняя позы, произнес Кадзи. - Нет, господин ефрейтор! Я не то хотел сказать. - Ладно, понятно. Чему я вас учил? Солдаты молчали. - Тэрада! - Вы учили нас, как действовать в бою. - Верно! Хотя сам не имею личного боевого опыта... - Кадзи усмехнулся. - Я учил вас, как спасать жизнь в бою. И никогда не говорил, что высшая доблесть - смерть. - Не говорили, - откликнулся Тасиро, не спуская глаз с Кадзи. - Вот вы спрашиваете, долго ли мы сможем продержаться. Излишняя тревога, Коидзуми! Скоро вы станете настоящими солдатами, будете действовать самостоятельно, без моей команды. Поэтому напоследок скажу вам: никто не придет на выручку пограничным частям. Мы здесь для того и находимся, чтобы дать возможность войскам в тылу приготовиться к боевым действиям. А значит, защищайтесь сами, а как - тому я вас и учил... Глупо погибать зря... - Почему же зря? Получается, будто война совсем бессмысленная! - покраснел Тэрада. Кадзи посмотрел на него; пальцы машинально рвали траву. - Хочешь потолковать про победу? Солдаты сдержанно захихикали. - Тогда к кому-нибудь другому обратись. Я и технику боя постарался усвоить, и звание ефрейтора получить, если говорить откровенно, только для того, чтобы вернуться к жене целым и невредимым. - И меня вот тоже ждет девушка. Обещала замуж не выходить, пока не вернусь, - сказал кто-то. - Тебя, Накараи? - спросил Кадзи. - Да. Я уж решил было написать ей - пусть выходит за кого-нибудь другого. Да только зло разбирает, как подумаю про другого... Вы, господин ефрейтор, подумайте, - просто досадно, вот мы торчим здесь, в этой проклятой дыре, а там, в тылу, другие живут себе в свое удовольствие... -Ясно, Накараи, можешь не объяснять! - Кадзи заметил, что отдыхавший поодаль Кагэяма встал. - Кто курит, кончай! - Он бросил взгляд на Тасиро. - А тебя, Тасиро, тоже невеста ждет? Тасиро покраснел до ушей. Можно ли считать ее невестой? Ухаживаний и объяснений, как обычно бывает у влюбленных, они не знали. Просто, встречаясь на заводе, всякий раз обменивались улыбками. Он не просил ее ждать, и девушка тоже не обещала... И словно желая, чтобы его услышала любимая, Тасиро неожиданно серьезно ответил: - Да, надеюсь, что будет ждать, - Обязательно, Тасиро! Кадзи поднялся. Глубокое чистое небо сияло прозрачной голубизной. Там, по другую сторону границы, тоже это ясное небо. А какое небо сейчас над женщинами, которые их ждут? После вечерней поверки в казарме появился старший писарь. - Внимание! Сейчас я зачитаю список назначенных на строительство укреплений... В список вошло тридцать человек из стрелковой команды, пятнадцать из пулеметной и десять из гранатометной. - ...Все перечисленные поступают под командование унтер-офицера Хиронаки. Команды отправляются к месту работ в сопровождении инструкторов. Стрелковую команду сопровождает ефрейтор Кадзи, пулеметную - ефрейтор Ивабути, гранатометную - ефрейтор Кавамура. Отправление послезавтра, в восемь часов вечера. В целях маскировки отход от линии границы производится ночным маршем. Все ясно? Кадзи молча слушал. Молчал, когда писарь кончил читать. Ведь Кагэяма обещал оставить его здесь, на заставе... Выходит, он не угодил им как инструктор? Наруто не попал в команду не потому, что здесь нуждались в плотниках; там, на строительстве, его руки важнее; его не включили, чтобы он снова не столкнулся с унтерами... А самого Кадзи убирают подальше от старослужащих - это же ясно... 29 Солдаты копали на равнине противотанковые рвы. С помощью этих рвов командование намеревалось приостановить наступление моторизованных частей противника, принудить их к обходу, с тем чтобы, отрезав от танков пехоту, которая, очевидно, будет продвигаться по узкой дороге в сопках, загнать ее в тиски. Перед строем объявили о вторжении противника в Маньчжурию, о героической гибели батальона майора Усидзимы, принявшего на себя в Циньюньтае первый удар... Огласили телеграмму командующего Квантунской армии командиру полка... "Молюсь за ниспослание храбрости в сражении лично вам и вашим подчиненным..." Строительством противотанковых рвов руководил поручик Дои. Настроение у поручика было скверное. Объем предстоящих работ совершенно не соответствовал наличию рабочей силы. Утром в палатке, где разместился штаб батальона, Дои так прямо и заявил этому мальчишке капитану, командированному на строительство из штаба армии. Силами трехсот солдат за сорок восемь часов отрыть рвы длиной свыше трех километров невозможно! - сказал Дои. - Это свыше десяти кубометров грунта на человека. При нынешнем физическом состоянии солдат это немыслимо! - Вы полагаете, что противник учтет это обстоятельство, войдет в ваше положение и воздержится от наступления? - Белолицый капитан без малейших следов загара на штабной физиономии громко расхохотался. Дои возразил ему: - Чем браться за непосильное дело и выполнять его кое-как, гораздо выгоднее перерезать противотанковыми рвами дорогу между сопок, по которой пойдет противник, и укрепить позиции на самих сопках. - Если бы господин поручик был оперативным советником, он имел бы возможность развить свой план. Похоже, что вы упорно настаиваете на таком варианте главным образом для того, чтобы обеспечить собственную безопасность. Поймите же, уважаемый, если мыслить операцией в целом, то главное сейчас - задержать моторизованные части противника хотя бы на день, пусть даже на полдня. Это необходимо для того, чтобы там, в тылу, завершить приведение частей в боевую готовность. Фактор времени, господин поручик. Ради этого стоит пойти на все, даже если здесь, в сопках, нашим пехотным частям придется нести значительные потери! Где расположена ваша часть? На позициях Н.? - капитан взглянул на карту и холодно усмехнулся. - Ну вот, весьма сожалею, но, исходя из общего оперативного плана, рубежи, которые предстоит оборонять вам, господин поручик, как раз и потребуют обильного кровопролития. - Я не о себе беспокоюсь! - Дои с ненавистью взглянул на капитана. - Речь идет о расчете земляных работ. Что невозможно, то невозможно! - Даже если это приказ? В разговор вмешался командир батальона. - Начинайте работы, поручик, - с сокрушенным видом произнес он. - А людей вам, может быть, подкинем. Дои ушел взбешенный. Теперь он ходил по позициям мрачнее тучи. - В давние времена Хидэеси в три дня воздвиг крепость, хотя все считали, что это выше человеческих сил... - обратился он к солдатам, пытаясь воодушевить их. - А мы с вами должны закончить эти работы за сорок восемь часов. - И добавил: - Хотя инженерная мысль считает это невозможным... Непохоже было, что они совершат чудо. Работа шла вяло. Люди устали, выдохлись, над ними тяготел страх. Не было веры ни в то, что эта работа спасет им жизнь, ни в то, что она вообще кому-то нужна. Дои перебегал с места на место, кричал, бранился, топорща свои усы-щеточки, за которые получил прозвище "Гитлер" (говорили даже, что Дои намеренно добивался такого сходства). Он был далек от мысли ответить саботажем на высокомерие штабного капитана. Дои тоже считал, что танки противника должны быть остановлены любой ценой. Ему даже хотелось успешно завершить строительство противотанковых рвов, чтобы тем самым снять с себя всякую ответственность за неизбежный прорыв в районе сопок и переложить ее на этого штабного стратега... "Ну что, молокосос! - скажет он капитану. - Все вышло так, как я предсказывал, а?.." Тут Дои и наткнулся на Энти; тот воткнул лопату в землю и стоял, уставившись в одну точку. - Унтер-офицер Хиронака! Это что такое! Хиронака мигом подскочил и что было силы огрел Энти по спине рукояткой лопаты. Тот упал. Кадзи работал между Тасиро и Тэрадой и, так как те опять затеяли спор, не спускал с них глаз; он и не заметил, как унтер навалился на Энти. Причиной спора послужило замечание Тасиро, что позиции все время меняют и это, мол, означает, что у командования нет четкого, согласованного плана действий. - В такой обстановке вряд ли можно надеяться на победу, - сказал Тасиро. Тэрада тотчас вспылил: - В штабе армии достаточно талантливых полководцев! Что ты вообще понимаешь в военном деле? Ты, работяга! - Не я один. Вот видишь, и майорского сыночка в землекопы записали. Так что не очень-то разоряйся! - огрызнулся Тасиро, энергично бросая землю. - Сколько бы ни было талантливых полководцев, воюем-то мы. Винтовок даже не дали, командиры! Это, по-твоему, талантливое руководство? Надоело! Из-за таких, как ты, одержимых, все войны и возникают! - Может, ты это самое повторишь при офицере? Тогда и я тебя уважать стану. Ты, похоже, вообще считаешь, что нам лучше проиграть войну, так? Ждешь небось, что тогда наступит царство рабочих? - Царство рабочих? Ну, это шалишь! - ощерился работавший рядом Ясумори. - Чем бы она ни окончилась, эта война, а только красными японцы не станут, этому не бывать, слышишь, Тасиро! - Тасиро спит и видит, чтобы японцы стали красными, - злобно подхватил Тэрада. - Ты нам напрямик скажи, как ты думаешь действовать. Ведь наступает революционная армия, армия рабочих, а? Как же ты будешь с ними воевать? Может, с нас начнешь? - Хватит! - вмешался Кадзи. Вопрос Тэрады задел его за живое. На него давно уже нужно было ответить. С той самой минуты, как Япония развязала войну. По крайней мере с тех пор, как Кадзи попал в пограничные части. А он сам вот уже два года медлит, уклоняется от прямого ответа... - Замолчите и работайте оба! Ты, Тэрада, тоже болтаешь лишнее! Тэрада огрызнулся: - А вы слышали, что он сказал? - Молчать! - прикрикнул Кадзи. - Бессмысленно спорить, когда роешь собственную могилу! - Господин ефрейтор! - Накараи показал на Энти, с трудом поднимавшегося с земли. - Кто это там, Энти? А вас, если вздумаете опять цапаться, обоих вздую, понятно? - Бросив лопату, Кадзи пошел туда. Энти рассчитывал на его заступничество, он даже приободрился, увидев перед собой Кадзи. - Нет сил - надо работать через силу, - сказал Кадзи. - Особого режима никто для тебя создавать не будет! Мы здесь все равно что в бою! - Слушаюсь! - Никто за тебя твою норму выполнять не станет! Хиронака наблюдал за ними. По-видимому удовлетворенный, он выбрался из рва. - Теперь уже поздно... - словно про себя прошептал Кадзи. - Надо смириться. Но Энти не мог смириться. Кадзи ушел, и он, еле шевеля лопатой, сказал Мимуре: - Когда начнутся бои, там, в тылу, будет не до нас, правда? Кто станет искать... - Это ты к чему? Энти, не отвечая, смотрел на красноватые облака, освещенные отблесками заходящего солнца. В эту минуту он представляя себя не знающим усталости, энергичным и сильным... Наступит ночь, и, пользуясь темнотой, он бежит... Ноги у него крепкие, быстрые ноги. Война дезорганизовала связь, сообщение об одном дезертире вряд ли станут передавать по всей стране. Даже если его в конце концов поймают, это будет не скоро... Энти неожиданно, ночью явится домой, разбудит жену, детей. "Это я, я вернулся! Собирайтесь! Деньги, какие есть, возьмем с собой, остальное бросим. Мы поедем в большой город... Да не перебивай, слушай! У меня есть замечательная идея. Не бойся, все будет хорошо. В такой суматохе цены на продукты на черном рынке разом подскочат. У меня есть связи с китайцами, мы станем скупать продовольствие. К черту государственный контроль! У китайских торговцев огромные запасы продуктов. Оглянуться не успеем, как составим кругленькое состояние. Говорят тебе, не волнуйся! Бедная, пришлось тебе помучиться! Теперь все наладится. Теперь я все возьму на себя. Больше тебе не придется волноваться и нервничать. Бедняжка, тебе тоже крепко досталось..." Мимура дернул Энти за руку. - Будешь стоять так - опять всыплют... Энти оторвал взгляд от вечернего неба. В глазах у него стояли слезы. - Что с тобой? - Ничего... - Энти улыбнулся. - На войне ли погибнуть, по какой ли другой причине умереть - смерть ведь одна, правда? Мимуре было невдомек, что в эту минуту Энти представлялось, как жандармы арестовывают его и приговаривают к расстрелу. - О чем ты? Энти вспыхнул. - Раз все равно помирать, хотелось бы перед смертью хоть взглянуть на жену с ребятишками. Вдали прокатился глухой раскатистый гул. Солдаты взглянули на небо. Высоко над головой струились редкие перистые облака, разбросанные по безмятежно ясному небу. Значит, это не гром. И снова вдали прокатился мерный рокочущий грохот. Это были первые орудийные залпы, которые им довелось услышать. Где-то далеко загрохотала артиллерия. 30 Когда стемнело, Кадзи отправился за ужином. Кухню раскинули по другую сторону склона, ставшего последним рубежом роты Дои. В зарослях, совсем рядом, журчала речушка. Отличное место для пикника! - подумал Кадзи. Под деревьями спешно строились солдаты из пополнения. - Идем получать оружие, - окликнул его кто-то. Этапный пункт находился километрах в двадцати. - В добрый час! - сказал Кадзи. Пока он получал ужин, те ушли. Кадзи уже собирался в обратный путь, когда с другого берега речки, из зарослей за палатками выплыли шесть темных силуэтов. - Где отделение Хиронаки? - спросил один. Голос показался Кадзи знакомым, он остановился. - Здесь. - Все шестеро почти одновременно тяжело опустились на землю. - Совсем из сил выбились... Кадзи подошел ближе. - Кто тут? Темно, ничего не видать. Кто вы? - Я и ефрейтор Акабоси. - Кадзи узнал по голосу старослужащего из артиллеристов, из тех, кто остался в Циньюньтае. "Но ведь они все погибли... Значит, неправда?" - Да вот еще Онодэра, - продолжал тот. - Эй, Онодэра, встань! - А остальные трое? - спросил Кадзи. - Из штаба третьего батальона, - ответили ему. - Тоже из Циньюньтая? - Ладно, разговаривать будем после, дай поесть, - раздраженно проговорил Акабоси. - Эй, Онодэра, расскажи ты... - сказал артиллерист, когда Кадзи поделился с ними рисом. - Онодэра один удрал целым из Циньюньтая, - добавил он. - Не удрал! - огрызнулся Онодэра. - Меня послали связным! - Ладно, не злись. Так или иначе, а шкуру спас. Нас-то там не было, - объяснял артиллерист. - Нас направили в штаб от каждой роты... Тут русские и ударили! Что там было - не передать... А уж по пути сюда случайно встретились с Онодэрой... - А как Циньюньтай? - Нет Циньюньтая! - бросил Акабоси. - И твоих любезных новобранцев тоже нет! - Из катюш шпарили... Вой, свист, все пошло кувырком, - простонал Онодэра. - А подпоручик Кагэяма? - Возле дотов у сопки сказал мне: "Эй, Онодэра, беги в штаб..." Связным меня послал... Кадзи пытался разглядеть лицо Онодэры. - Тебя?.. Онодэра догадался, что Кадзи не верит. - Там командир роты был неподалеку, может, это он приказал подпоручику... Ну и что, если меня? - Ладно, - сказал Кадзи и повернулся, чтобы идти. - Пойдете докладывать батальонному, так палатка вон там, за кухней. Только учтите, он не в духе, так что поосторожнее... - Поосторожнее?.. А чего нам бояться? - В голосе Акабоси послышались угрожающие нотки. Кадзи принес ужин. В роте уже все знали о Циньюньтае. В палатку набились старослужащие; они разлеглись там и болтали с унтером Хиронакой. Никто из новобранцев не смел войти. Сбившись в кучку, они сидели поодаль, под деревьями. Покончив с делами, Кадзи тоже подсел к ним. Ихара спросил: - По нас тоже будут бить из орудий? - Кто его знает... - сказал Кадзи. - Они нашу артиллерию давить будут. Все зависит от того, где расположена наша артиллерия... - Циньюньтай они со своей территории громили, да так, что, говорят, сопки с землей сровняли... - На Филиппинах тоже всаживали в землю свыше тысячи тонн металла за день... - ответил Кадзи, загораживая рукой огонек сигареты. - А все-таки уцелели же некоторые... - Да ведь там, говорят, укрепления находились в пещерах... А у нас что? - Завтра на другом склоне каждый отроет себе индивидуальный окоп. Там и будем ждать... - Кадзи хотел сказать "смерти", но не сказал. - А твоя девушка, Ихара, спит себе на мягкой постели, - вмешался Накараи, - и небось думает: уж мой Ихара постоит за меня... А твоя девушка? - спросил Кадзи. - Его тоже спит, да хорошо, если одна... - пошутил кто-то. Накараи не обиделся. Лишь бы осталась довольна! - А ваша жена, господин ефрейтор? - спросил Ихара. - Вы нам никогда про нее не рассказывали. - А чего рассказывать? Жена у меня хорошая. Вот кончится война, познакомлю вас с ней. - Высокая? - спросил Накараи. - Среднего роста. Сто пятьдесят с чем-то сантиметров... Вес - килограммов пятьдесят, - шутливо доложил Кадзи. - Самый подходящий размер! - Дурень! Кадзи усмехнулся. Сближение с противником на их участке ожидалось, по всей вероятности, послезавтра... - Господин ефрейтор! - подошел Коидзуми. - Там с Энти творится что-то неладное. И Тэрада опять цепляется... Кадзи поднялся. - ...Ты с родителями жил, потому так и рассуждаешь, - хрипло бормотал Энти. - А без кормильца как быть семье? Хорошо, если жена молодая, тогда еще полбеды, устроится как-нибудь. А если дети на руках и во второй раз замуж никак не выйти - такой что прикажешь делать? - Нытик! - негодовал Тэрада. - Когда дело идет о судьбах государства, тут уж не до какой-то ничтожной семьи. В твои-то годы надо бы, кажется, понять! Если погибнет Япония, пусть все идет к черту! - У тебя семьи не было, поэтому ты так и говоришь. Ну, допустим, погибнет это самое государство... Остался бы только хозяин в живых, тогда и женщине можно прожить на свете. Ведь если отец с матерью живы, они детей вырастят... Вот, скажем, убьют меня, кто позаботится о моей жене и детях? Государство? Налоги с нас государство драть здорово, это я понимаю, а чтобы заботиться о нас - что-то не припоминаю такого... - Довольно! - вмешался Кадзи. - Хватит! - Трус! - С приходом Кадзи Тэрада еще больше осмелел. - Прикрываешь свою трусость жалобными словами. Ты не о жене и детях тревожишься. Собственной шкуры жалко! - Пусть трус, - тихим, словно из-под земли идущим голосом отозвался Энти. - А пока такие пустобрехи, как ты, твердили: "Победа! Победа!" - вон куда докатились! - Военное счастье изменило нам потому, что народ недостаточно целеустремлен. Слишком много таких слюнтяев, как ты, которые пуще всего себя берегут! - Прекратите! - еще раз прикрикнул Кадзи. - Энти и ты, Тэрада, вечно ты в спор лезешь! - Я не лезу. Но когда в самые решающие для государства минуты находятся шкурники, которые думают только о себе... Им своей шкуры жалко, а прикрываются красивыми фразами... - А тебе не жаль? - Нет, меня иначе воспитывали. - Вот как? А мне жаль. - А я и не сомневался! Скоро нам в бой, так можно мне напоследок сказать откровенно? - Отчего же, говори! - Похоже, вы сами, господин ефрейтор, не хотите служить этой войне, как велит долг, вот что! - Эй, Тэрада! - пытался остановить его Коидзуми. - Оставь, пусть говорит! - Кадзи чиркнул спичкой. Огонек осветил лицо Тэрады, - Все? Ты совершенно прав, не хочу! - Я, Тэрада, душу свою продал, чтобы выбиться из рядовых, вот я какой! И в войне участвовать не хотел, а на деле изо всех сил работал на войну. И в том бою, который нам предстоит, тоже не хочу участвовать. Только и думаю, как бы исхитриться, чтоб не воевать... А воевать все-таки буду, наверно. С дистанции в триста метров я даю пять из пяти возможных за четыре секунды и три из пяти за две секунды... Это я не из хвастовства говорю, пойми. Я к тому, что завтра я, наверно, буду убивать из моей винтовки, убивать людей из далекой, чужой страны, против которых у меня нет ни ненависти, ни злобы... А ты, бодрячок, из тринадцати выстрелов не дал ни одного попадания... Так что, если уж кому-нибудь и упрекать меня в том, что я не выполняю свой долг, так не тебе... Тьма под деревьями, казалось, сгустилась еще сильнее. - Сказать по правде, я гораздо охотнее взял бы на прицел тех, кто воспитывает таких, как ты... Вот так, Тэрада... Командир батальона еще не спит. Ступай, доложи ему о крамольных мыслях ефрейтора Кадзи. Или, если хочешь, унтеру Хиронаке... Тэрада не шевелился. - Я часто, когда приходилось к слову, упоминал о твоем отце. Если тебя обижало это, извини. Конечно, мне следовало приводить другие примеры. Но согласиться с воспитанием, которое дал тебе твой отец и твои учителя в школе, я не могу. - Значит... вы против этой войны? - Должен быть против... Вот что я имею в виду. - Господин ефрейтор, - почему-то шепотом произнес Тэрада. - Это подлость... Вам присвоили звание, назначили воспитывать нас... А выходит, вы тоже как этот нытик Энти... Это я запомню! - Да запомни еще, что мне здорово из-за вас доставалось от этих... - Он показал на палатку. - Не будь я, как ты говоришь, подлым, не страдал бы за вас... - Кадзи поднялся. - Ты круглый дурак, Тэрада, как есть дурак! Неспособный понять даже горечь тех слез, которые прольет твоя мать, когда получит по тебе похоронную. - Он повернулся, чтобы идти, но задержался и добавил: - А чтобы не было этой собачьей смерти, чтобы по тебе не лили слез, действуй с одной целью - как-нибудь остаться в живых! И не трусь, слышишь? Если дрогнешь - пропал! Кадзи спустился к речушке. На душе было пусто. Слова, невольно сорвавшиеся с языка, теперь звучали в мозгу, как чей-то чужой голос, гулко отдающийся под пустынными сводами. Послезавтра он пойдет в бой. Как случилось, что он оказался у этого последнего рубежа? Ведь все его существо противилось этому... "Тебя пошлют на фронт, я уверена... Поэтому так хотелось повидаться еще раз..." Это было ровно год и четыре месяца назад. Кадзи пытался представить себе в пустоте ночи образ Митико. Какая черная, какая страшная ночь, Митико! Вот я стою сейчас у лесного ручья... Отвечай же, как я должен был жить, по-твоему?.. Вот видишь, какой я! Как быть дальше? Неужели я буду воевать? Чего мы искали в жизни, если сейчас я жду смерти и жду спокойно... Любил ли я тебя? Митико, скажи, ты действительно веришь, что после войны снова наступит жизнь? Ты действительно веришь, что для нас с тобой еще осталось что-нибудь впереди? 31 Была глубокая ночь, когда отряд, высланный за оружием, добрался до этапного пункта. Вечером городок подвергся ожесточенному артобстрелу, кое-где среди развалин еще змеились языки пламени. Этапный пункт спешно готовился эвакуироваться. По темному шоссе, вздымая клубы пыли, к пункту и обратно сновали грузовики, скрипели подводы. На территории в открытую валялось военное имущество, предметы самого различного назначения. Среди вещей бродили солдаты. Звучала площадная ругань, хриплые пьяные голоса, смех. Все это сливалось в раздражающий шум, от густой пыли першило в горле, пахло лошадиным потом, бензином, заплесневелыми мешками. Все стояло вверх дном, не заметно было ни малейших признаков порядка, и невольно брало сомнение: полно, организованный ли это коллектив или беспорядочная орда дикарей? Зауряд-офицер, молоденький подпрапорщик, пробрался со своим отрядом сквозь эту неразбериху к складу боепитания и, оставив солдат, пошел искать ответственного дежурного. В полутемной канцелярии, едва освещенной керосиновой лампой, несколько солдат и фельдфебель торопливо упаковывали документы. Все отлично видели, что вошел офицер, но никто даже не взглянул в его сторону. Некоторое время подпрапорщик стоял молча. Фельдфебель достал сигарету, закурил и принялся перелистывать накладные. - Где дежурный офицер? - подавив нарастающий гнев, спросил подпрапорщик. - В самом деле, куда это он запропастился? - как ни в чем не бывало откликнулся фельдфебель. - Затрудняюсь сказать, поскольку не состою при нем денщиком. Эй, ты, где дежурный? - спросил он у ефрейтора, проворно упаковывавшего свой вещевой мешок. Тот ответил, почти не скрывая насмешки: - Прощается с госпожой О-Хана, где же еще... Последнее свидание, так сказать... - В таком случае, фельдфебель, распорядитесь вы. Я с командой прибыл за оружием. Мы торопимся. До рассвета нужно вернуться. - Понимаю, господин подпрапорщик, но я здесь не уполномочен распоряжаться. Если будет письменное предписание от командования выдать оружие такому-то отряду, такого-то числа, в такое-то время - тогда я могу... - Вот мое удостоверение. Действуйте. Мы спешим. - Нет, так не пойдет, господин подпрапорщик. Должно быть предписание... - Где тут телефон? Фельдфебель показал на аппарат. Подпрапорщик долго и напрасно вертел ручку. Солдаты посмеивались. Наконец он швырнул трубку. - Что с телефоном? - Разбомбили... - ответил фельдфебель. Остальные, не стесняясь, захохотали. - Ну, взяли! - Один из солдат взвалил на спину огромный узел и пошел к дверям, бесцеремонно задев подпрапорщика. На пороге он остановился. - Может, сбегать в каптерку, поклянчить печенья? - спросил он у фельдфебеля. - А я и забыл! - Фельдфебель помог ему снять узел. - Это дело! Давай-ка живее! Тогда подпрапорщик не выдержал. - Ни с места! - Он вытащил саблю. - Зарублю мерзавцев! - Ч-что такое? - растерялся фельдфебель. - Что за безрассудство, господин подпрапорщик! - Предатели! - подпрапорщик с маху полоснул саблей по узлу у дверей. - Зарублю, негодяй! А ну быстро! Выдать оружие! Велев солдатам не выходить из строя и ждать подпрапорщика, ефрейтор Ивабути пошел поглядеть, что творится вокруг. У продовольственного склада стоял грузовик. Десяток солдат торопливо через борт нагружали его. - Из батальонного обоза, что ли? - спросил Ивабути у водителя. - Да вроде бы так... А попросту сказать - личное имущество господина капитана. Ты сам-то откуда? - Из рабочего отряда, - мрачно ответил Ивабути. - А-а... Бедняга! - сказал солдат, сидевший на вещах в кузове. - Крепко тебе не повезло! - в голосе водителя послышалось даже сочувствие. - Ну что ж, воюй хорошенько! А я дам стрекача! - А капитан ваш... Где он? - Эвакуирует женщин-служащих, вместе с ними и укатил. - Нам не доверил... - засмеялся солдат на узлах. - Весело вы живете! - кисло усмехнувшись, сказал Ивабути. Конечно, ему приходилось слышать, что интендантские живут в свое удовольствие. Но в час опасности, в чрезвычайное время, когда вся императорская армия в дружном порыве не жалеет усилий, чтобы оградить государство от нависшей опасности... Чрезвычайное положение, а тут вон что творится - полный развал... - Не сердись, друг! На, получай, - солдат бросил ему пачку сигарет. - Конечно, не повезло тебе, спору нет, но ты на судьбу сердись, на нас не за что... Да, ефрейтор, здесь кто воюет, кто в тылу жену милует... Такая она, жизнь... - Болтай побольше! - Ивабути чувствовал, что побит. - Ну, поехали! - крикнул солдат из кузова. - Если надо что передать жене, давай, передам, чем я хуже других... Ну да ладно, боевой друг! Не ревнуй! Грузовик взял с места. Водитель помахал Ивабути на прощанье. Тасиро, спросив разрешения у ефрейтора Кавамуры, вышел из строя и собирался уже справить нужду за стоявшими на дороге повозками, как до него донесся шепот. Шептались двое за повозкой рядом: - А фельдфебель куда девался? - Пошел, наверно, в хозяйственную часть, сопрет там талоны на вещевое довольствие. У него голова неплохо варит. - Столько барахла набрать! Куда, спрашивается? - Дурья твоя башка! Война - дело проигранное. Кто честен - останется в дураках, вон сколько кругом барахла валяется. Продаст его гражданским на сторону и разживется деньжатами... Вот я тебе и толкую - несправедливо, чтобы он один наживался... Тасиро спугнул их, неосторожно ступив. Его окликнули. - Из рабочего отряда я, за оружием прибыли, - сказал Тасиро. - Че-го? За оружием? Зачем? Зачем? Тасиро возмутился: - Наша часть будет воевать. Те умолкли. - А вы куда? - поинтересовался Тасиро. - Второй эшелон, что ли? Послышался приглушенный смех. - Справься у Отодзо Ямады! У Тасиро потемнело в глазах. Да, он охотно спросил бы об этом у самого Отодзо Ямады. Будет ли вообще воевать Квантунская армия? И если будет, то как понимать все, что здесь творится? Ведь это ее передовые части! Ни Тасиро, ни эти двое, сговаривавшиеся в темноте, как потуже набить карман, не знали, что командование "самой могучей и самой огромной армии в мире" в это время готовило спецпоезда, чтобы эвакуироваться со своими семьями и имуществом. 32 Команда подпрапорщика вернулась на рассвете. Роту Дои удалось обеспечить винтовками процентов на восемьдесят, остальным не хватило. Солдат разбили на взводы. В бывший рабочий отряд явился строгий, сосредоточенный подпоручик Нонака, несколько дней назад по счастливой случайности откомандированный из Циньюньтая в роту Дои. - Третий взвод, смирно! Командование принимаю я. Будем сражаться, чтобы отомстить за Циньюньтай! - голос подпоручика Нонаки немного дрожал. - Построиться по отделениям! Ефрейторы, шаг вперед! Два отделения легких пулеметов, одно стрелковое, одно ПТО и одно гранатометное. В отделение противотанковой обороны попали главным образом горемыки, которым не хватило винтовок. Им выдали по одной противотанковой гранате и по одной наспех изготовленной самоделке. Они должны были укрыться па пути движения танков противника. Командиром злосчастного отделения назначили ефрейтора Акабоси. Когда читали приказ и Кадзи, получивший стрелковое отделение, увидел, как передернулось скуластое лицо Акабоси, он ощ