поколение студентов с надежными тылами, способных видеть вещи в перспективе. В долгосрочном плане от этого выиграет нация в целом. Я вхожу в здание и попадаю в студенческий компьютерный зал. Мой пароль ("вода") оказывается действительным, и я оказываюсь в Интернете. Мне кажется, что значение Интернета сильно преувеличивают. По большому счету он состоит из ненужной информации, без которой мне было бы легче жить. И мне кажется, что многие ощущают примерно то же, что я: что они ужасно много знают, но непонятно, зачем им эти знания. И не очень ясно различают, что хорошо и что плохо. Я сталкивался в Интернете с ужасающим количеством ненужной информации. Наверное, мне было спокойнее на душе, пока я не узнал, в каких организациях участвует Норвегия. Ненамного спокойнее, но все-таки лучше, чем сейчас. Разница вполне ощутимая. Проверьте сами! Норвегия участвует в следующих организациях: AfDB, AsDB, Australia GROUP, BIS, CBSS, CCC, CE, CERN, COCOM, CSCE, EBRD, ECE, EFTA, ESA, FAO, GATT, IADB, IAEA, IBRD, ICAO, ICC, ICFTU, IDA IEA, IFAD, IFC, ILO, IMF, IMO, INMARSAT, IN-TELSAT, INTERPROL, IOC, IOM, ISO, ITU, LORCS, MTCR, NACC, NAM (с правом совещательного голоса), NATO, NC, NEA, NIB, NSG, OECD, PCA, UN (ООН), UNAVEM II, UNCTAD, UNESCO, UNHCR, UNIDO, UNIFIL, UNIKOM, UNMOGIP, UNOSOM, UNPROFOR, UNTSO, UPU, WHO, WIPO, WMO, ZC. И впрямь ведь утомительно! Никто не убедит меня в том, будто бы полезно все это знать. Разве что на случай специальной рождественской викторины для служащих Министерства иностранных дел. Но больше ни для кого. В каком-то смысле знание того, что Норвегия является членом "Australia Group", обкрадывает меня, вытесняя из головы мысли. У меня без того слишком много хлопот с необходимой информацией, чтобы забивать себе голову ненужными сведениями. Но похоже, что многие из нас зачарованы тем, что где-то там, независимо от нас, существует эта информация. Там, где нас нет; она есть повсюду и в то же время не здесь, а где-то еще, где никто из нас не может очутиться физически. Думать об этом, конечно, интересно. С этим я согласен. Но я не вижу в этом ничего такого уж завораживающего. И я буду рад, когда люди перестанут так считать. Эта сеть имеет два положительных момента. Первый положительный момент - это то, что в ней можно делать неожиданные находки, точно так же как это бывает с газетными статьями или с товарами в магазине, это меняет твой настрой, и день становится радостным. Так, например, я обрадовался при встрече с одним студентом - психологом, который задавал следующие вопросы: Что такое счастье с точки зрения игры в "Лего"? Как бы вы описали чувства , испытываемые вами , когда вы собираете модели из элементов "Лего"? Существует ли, на ваш взгляд, какя -то разница между этим ощущением "счастья" и удовольствием? Способствуют ли ваши занятия с игрушками "Лего" достижению не только кратковременного, но и долговременного ощущения счастья? Второй положительный момент - это возможность легко устанавливать контакты с людьми в любой точке мира. За этим я сегодня и пришел сюда. Я попробую связаться с Полем. Я хочу кое-что у него спросить. В наше время с любым профессором можно связаться по электронной почте. Я уверен, что где-то там можно найти Поля. Я набираю его фамилию, и на моем экране появляется его адрес для электронной почты. На это потребовалось всего несколько секунд. Я его нашел. Вот что я ему написал: Prof. Paul Davies! I am a young man and I don't feel so good. I have a good friend and a bad friend, and I have a brother who is less sympathetic than me. I don't have a girl-friend. I used to be a student, but I quit. Most days I just sit in my brother's apartment and think and in the evenings I throw a ball against a wall and catch it when it comes back. And I have a toy that is a hammer and some plastic pegs that goes through a wooden plank, and I knock the pegs down and turn the plank around and knock them down again. Sometimes I read in a book that you have written. It is the one about time. I don't think about the time that passes, and you seem to say that time doesn't exist and that makes me glad, but I do not feel certain that I understand you perfectly well. You also say that the universe will collapse one day. You say so many frightening things. I would love to have the feeling that everything has a meaning and that it will be o. k. in the end. Right now I haven't this feeling at all. I would like to ask you twelve questions, and I will be immensely grateful if you answer. Here are the questions: 1. Does time exist? 2. Does the size of the universe scare you? 3. Do you sometimes feel that everything you do is futile because the sun will be burnt out in five billion years? 4. Do you like to throw a ball against a wall and catch it again? Do you do it often? Would you do it more often if you had the time? 5. If Einstein was alive today, do you think he would be your friend? 6. How is it possible that the past, the present and the future all exist at the same time? 7. Do you sometimes wish you didn't know all the things you know, and were free to run on a beach, careless and ignorant of everything? 8. Do you think that the Big Bang was a coincidence? 9. I did not ask to be born. Neither did-anyone else. The size and complexity of the universe makes me feel so small and free of responsibility. It makes me feel, that the only meaningful thing to do is to try and have a good time. Do you understand that feeling? Do you have it yourself? 10. Do you think that the human brain is capable of thinking an infinite number of thoughts? 11. Do you disapprove of television commercials that features animated food, for instance biscuits that dance and jump into the cheese? 12. Do you sometimes start to laugh because the numbers you are dealing with are so huge? Thank you very much.* * Проф. Поль Дэвис! Я - человек молодой и чувствую себя неважно. У меня есть один друг хороший и один - плохой и есть брат, не такой симпатичный, как я. У меня нет возлюбленной. Я учился в университете, но бросил его. Сейчас я в основном сижу целыми днями в квартире моего брата и думаю, а по вечерам кидаю мяч и ловлю его, когда он отлетает от стенки. У меня есть игрушка, состоящая из молотка и воткнутых в доску колышков, я заколачиваю колышки молотком, переворачиваю доску и снова их заколачиваю. А так я понемногу читаю книгу, которую вы написали. Ту, в которой говорится о времени. Я не люблю вспоминать о том, что время проходит, а Вы, как я понимаю, пишете, что время не существует, меня это обрадовало, но я не вполне уверен, все ли я правильно понял - то, что у Вас написано. Вы также говорите, что когда-нибудь произойдет коллапс и наступит конец Вселенной. У Вас сказано столько пугающих вещей. Я мечтаю о том, чтобы обрести ощущение, что все имеет свой смысл и что все в конце концов будет как надо. Сейчас у меня совершенно отсутствует это ощущение. Мне хочется задать Вам двенадцать вопросов, и я буду Вам бесконечно благодарен, если Вы на них ответите. 1. Существует ли время? 2. Пугают ли Вас размеры вселенной? 3. Бывает ли у Вас иногда такое ощущение, что все, что Вы делаете, напрасно, потому что через пять миллиардов лет Солнце все равно погаснет? 4. Нравится ли Вам кидать об стенку и снова ловить мячик? Часто ли Вы этим занимаетесь? Стали бы Вы заниматься этим чаще, если бы у Вас было больше времени? 5. Кажется ли Вам, что если бы Эйнштейн был еще жив, он был бы Вашим другом? 6. Каким образом прошлое, настоящее и будущее могут существовать одновременно? 7. Приходит ли к Вам иногда желание не знать всего того, что Вы знаете, чтобы просто резвиться на морском берегу беззаботным невеждой? 8. Случайно ли, по-вашему, произошел Большой Взрыв? 9. Я не просился родиться. Как и никто из людей. При мысли об огромности и сложности Вселенной я чувствую себя таким маленьким и свободным от всякой ответственности. Это вызывает у меня такое ощущение, словно единственное, что имеет для меня смысл, - это постараться получить удовольствие от жизни. Понятно ли Вам такое чувство? Чувствуете ли Вы то же самое? 10. Как Вы думаете способен ли человеческий мозг вместить бесконечное число мыслей? 11. Не раздражают ли Вас рекламные мультипликации, в которых оживают съестные продукты, где, например, печенье пускается в пляс и само прыгает в баночку с сыром? 12. Случается ли Вам иногда невольно расхохотаться над огромными числами, с которыми Вам приходится иметь дело? Заранее благодарю Вас. Закончив писать, я нажимаю кнопку "отправить", и компьютер пересылает мое письмо прямым ходом в Австралию. Будь я профессором, который столько знает о времени и о Вселенной, я бы на его месте подробно отвечал на все вопросы. Так и следует поступать профессору. Надеюсь, что Поль похож на меня. Надеюсь, что он ответит. Мне очень нужно получить ответы. Прежде чем садиться на велосипед и ехать дальше, я сделал ужасно нахальную вещь. Я зашел в метеорологический институт и заявил секретарше, что пришел по поручению Кима за рулоном бумаги для факса. Секретарша хорошо знала, кто такой Ким, и не стала задавать мне неудобных вопросов. Она только спросила, как дела у Кима. Я сказал, что дела у него идут отлично. Она дала мне рулон бумаги. Так просто! дождик И вот я наконец в магазине фирмы "Вольво". Я уже сходил в банк, и в кармане у меня лежит почти что двести тысяч крон. Столько денег у меня никогда не бывало в руках. Продавец узнал меня. Я говорю ему, что, кажется, окончательно решил купить тот зеленый "вольво", но хотел бы сделать еще одну пробную поездку. Продавец ответил, что ничего не имеет против, я могу делать столько пробных поездок, сколько мне угодно. Но я сказал это с задней мыслью. Я отправляюсь на "вольво" в тот самый магазинчик, где мы с Берре ели мороженое. Записка, которую повесила Джессика, оказалась на месте, и я переписал себе номер телефона. Затем я возвращаюсь в магазин фирмы "Вольво" и говорю, что машина отвечает всем моим требованиям, так что я ее покупаю. Продавец вынимает кучу бумаг и, роясь в формулярах, спрашивает, как я намерен произвести оплату. Он просит показать гарантийное письмо от моего банка и т. п. Я отвечаю, что хотел бы расплатиться наличными, и начинаю выгребать из кармана тысячные купюры. Продавец даже бровью не повел, как будто в этом нет ничего особенного. Он приглашает меня пройти из салона в кабинет, и мы заполняем какие-то другие формуляры. Я спрашиваю, как насчет регистрации: мой брат хочет, чтобы все формальности были улажены к его приезду. Продавец созванивается с приятелем из автоинспекции. Они немного поболтали и договорились о том, что с регистрацией все будет улажено прямо сегодня. По знакомству. Я высказываюсь по поводу довольного выражения у продавца и спрашиваю, не потому ли он обрадовался, что я расплатился наличными. Он отвечает "да". Он вообще считает, что о настоящей покупке можно говорить только тогда, когда покупатель платит наличными. Он считает, что всякие там кредитные карточки и системы рассрочки с выплатой по частям привели к отчуждению истинного события покупки товара. Настоящая покупка - это когда деньги переходят из рук в руки. Я не разделяю его мнения, но мне приятно видеть его радость. Продавец говорит, что я могу с тем же испытательным номером ехать в автоинспекцию. Там меня встретит его приятель и уладит все, что требуется. Перед тем как уехать, я спрашиваю продавца, не знает ли он, в какой пустыне снималась реклама "Вольво". Нет, он не знает. Наверное, в Сахаре. И вот новый "вольво" припаркован на улице перед домом, в котором находится квартира моего брата. Я переслал брату по факсу брошюру о его машине, а также квитанции. Теперь мой брат - владелец автомобиля. А я сижу и смотрю на телефон Джессики. 22 47 45 64. По этому же телефону можно позвонить Лизе. Я хочу позвонить Лизе и предложить ей встретиться. Я даже вспотел. Но чувствую, что надо позвонить. Пора мне что-то предпринять. Пришло время, когда я должен предпринять какое-то действие. Сколько можно сидеть взаперти и стучать по доске! Всему есть какой-то предел! Удивительно обстоит дело с девушками. Без них невозможно. Они такие тонкие. Они повсюду, куда ни посмотришь. И всегда у них такой вид, словно их ничего не касается. Мне нравятся их голоса. И нравится, как они улыбаются и смеются. И их походка. Иной раз мне кажется, как будто они знают что-то такое, чего не знаю я. Но они такие тонкие. И к ним трудно найти подход. Я не перестаю поражаться, отчего самых милых девушек привлекают самые неприятные ребята. Единственный шанс для меня - это вести себя как ни в чем не бывало. Когда я был моложе, во всех молодежных программах на радио и телевидении только и твердили о том, как важно быть самим собой. В некоторых, правда, говорилось о том, что нужно найти свое место. Но все остальные учили, как надо быть самим собой. Только теперь я начинаю понимать, что это значит. Не знаю, поняла ли это Лиза. Однако в данном случае попытка стоит гого, чтобы ее предпринять. Вероятнее всего, конечно, у Лизы уже есть возлюбленный. Спрашивается, почему бы ему не быть у Лизы? Она и хорошенькая, и симпатичная, и уже начинающий фотограф. Наверняка у нее есть возлюбленный. И тут я все-таки ей звоню. Трубку взял отец. Я представился и, как полагается, благодарю за предыдущую встречу. Он спрашивает, как обстоят дела насчет "вольво". Я прошу, если можно, позвать Лизу. Он говорит мне, что Лиза тут не живет. В тот раз, когда мы с Берре к ним приезжали, она случайно их навестила. Лиза живет в центре. У нее есть свой телефон. Я записываю номер. 22 60 57 ... и ее отец повторяет последние две цифры: 31. Я начинаю расхаживать по комнате. Стараюсь глубоко дышать. Какое адское мучение! Сначала надо немного постучать по доске. Постучав, набираю номер. Несколько гудков, затем она берет трубку. И вот я разговариваю с Лизой. Окончив разговор; лежу на диване и улыбаюсь, У меня точно такое чувство, как будто кончился дождь. Как будто дождь лил и лил и вот вдруг кончился. И все так пахнет, а деревья так и играют всеми оттенками зелени. Удивительное это дело с девушками! Сначала их нет, и все вокруг тоскливо. И вдруг, откуда ни возьмись, они тут как тут, и все сразу веселеет. Причем с невероятной быстротой. Прошло всего-навсего несколько секунд, и вот уже все повеселело. Через час я встречаюсь с Лизой. Я очень нервничаю. Пойду-ка приму душ. поцелуй Новыи день. Вот я проснулся. Проспал я долго. У Лизы нет возлюбленного. Я пью воду из стакана и думаю об этом. Она обрадовалась моему звонку. Мы пошли в кафе. Сперва пили колу, потом взяли пива. Мы переговорили о многих вещах. Я разглядел, что Лиза немного похожа на TV Аланис, которая сидела на переднем сиденье в красном свитере. Но я сказал, что Лиза еще красивее. Мне показалось, что она умеет слушать. Она не возражает, когда я говорю, что она похожа на Аланис, но охотно соглашается, чтобы я считал ее еще красивее. Комплимент оказался на редкость удачным. У Лизы приятный голос. Я готов слушать и слушать, только бы она говорила. А еще у нее узенькая щербинка между передними зубами, а волосы не длинные и не короткие. Она рассказала мне, что любит делать. Она любит купаться и гулять в лесу. Она любит фрукты и еще любит фотографировать людей, которые не замечают, что их фотографируют. Она думала, что Берре мой сын. Понятно, что она должна была так подумать. Я объяснил, что у меня еще нет сына. И нет дочки. Нет даже возлюбленной. Я сказал, что мне не нравится притворяться и говорить о вещах не то, что есть. Я сказал, что мне не хотелось бы, чтобы мы c ней кивали друг другу и говорили о литературе - дескать, вот то-то и то-то очень интересно, или про кино - вот, мол, очень значительный фильм. Я сказал: - Об этом мы еще успеем поговорить. Я рассказал ей все как есть. Я решил, что если она примет меня за идиота, то пускай это случится сейчас - сразу и окончательно. Но она не приняла меня за идиота. Я в этом совершенно уверен. Она спросила, всегда ли я бываю таким прямолинейным, и я сказал, что впервые в жизни. Еще она спросила, не дошел ли я до отчаяния. Я сказал, что нет. Я сказал, что решил раз и навсегда навести порядок в своем душевном хозяйстве. Затем я рассказал про мяч, про доску и Поля. Тогда для нее стало проясняться то, о чем я толкую. У нее в детстве тоже была доска-колотилка, но она уже не помнит, была ли это доска фирмы "Брио". Я уговорил ее составить список. На салфетке. Вот что вызывало у Лизы восторг, когда она была маленькой: - устраивать кукольные уголки в коробке под кроватью, - Карлсон на крыше (его домик, который я строила под столом), - строить шалаши, - играть в выживших после катастрофы, - конторы, чтобы был порядок в бумагах, - магазин, - наблюдать, - носиться на велосипеде, - собирать бутылочные пробки, - черника, - наряжаться (принцессой), - золотые туфельки, - брильянты из пластика, - мелкие вещицы, - ароматные салфетки, - мамина косметика, - строить города из наборов "Лего" и из песка. Когда кафе закрылось, мы отправились пешком через парк. Я зашел к ней домой, и мы пили чай. Она показала мне свой фотоаппарат. И несколько снимков. Большие цветные фотографии. Перед уходом она меня обняла. Сейчас, задним числом, мне кажется, что это был почти что поцелуй. Вероятно, она меня просто обняла. Но, может быть, это был скорее поцелуй. тревога Сегодня мне пришло три факса. Два первых не принесли с собой никаких проблем, зато третий меня тревожит. Если не остеречься, я, того и гляди, могу провалиться в яму, из которой едва начал выкарабкиваться. Первый факс был от Кима. Ким видел барсука. И он хочет мне это сообщить. Он нарисовал барсука и написал, что барсук оказался чем-то средним между крупной кошкой и маленькой собачкой. На OCTDOB к Киму наведался его научный руководитель. Вечером они поздно засиделись на дворе, пили вино, и вот она - научная руководительница - первая заметила барсука. Но Ким тоже его разглядел. Похоже, Ким гордится тем, что повидал еще одно животное. Я рад за Кима. Второй факс тоже от Кима. Ким составил список того, что его радует. Не помню, посылал ли я ему свой список. Возможно, он составил этот перечень по собственному почину. И это лучше всего. Вот что радует Кима: - вода, - небоскребы, - нечаянно встретить на улице девушку, в которую я в это время влюблен, и оказывается, что у нее нет никаких срочных дел и у меня тоже, - плавать, - кататься на велосипеде, - фри-джаз, - весна, - когда вдруг позвонит девушка, в которую я как раз влюблен, - утро, - некоторые книжки, - шоколад, - темный шоколад, можно с орешками, с миндалем, - коньяк, - документальные фильмы пятидесятых-шестидесятых годов, снятые ручной камерой на крупнозернистой черно-белой пленке, - летать / путешествовать, - когда все оказывается так, как я и думал, если представлял себе что-то хорошее, - если происходит что-то хорошее, о чем я не мечтал и даже не мог себе вообразить в самых дерзких мечтах, - увидеть барсука, - получать факсы, - получать много факсов, - друзья, - работа, - облака (иногда), - кошки, - получать то, чего давно хотел, - принимать душ, - прыгать, - бегать, - петь, - есть, - спать. Роскошный и длинный список. Я даже немного позавидовал Киму. У Кима жизненная хватка лучше, чем у меня. Но я карабкаюсь. И в один прекрасный день приду к цели. А третий факс оказался для меня очень тревожным. Он от моего брата. Брат благодарит меня за покупку "вольво". И хочет отплатить мне тоже чем-то приятным. Ты - мне, я - тебе. Но его предложение меня сильно встревожило. Он предлагает мне съездить за его счет в Нью-Йорк. На неделю. Сам он уже в Нью-Йорке и говорит, что друзья уступили ему свою квартиру. Мы можем в ней пожить. На Манхэттене. Мне очень хочется замять этот факс, чтобы не принимать никакого решения. Я беру мяч и отправляюсь во двор. И принимаюсь кидать мяч об стенку. перспективы Я собирался использовать оставшиеся до возвращения моего брата две-три недели иначе. Я хотел провести их спокойно, позаколачивать колышки и окончательно разобраться в своем состоянии. Укрепить первые признаки уверенности, которые мне вопреки всему удалось в себе взрастить. А тут вдруг пришел этот факс нарушил мне все планы. Я уже было начал понемногу успокаиваться. У меня появилось какое-то спокойствие. Теперь об этом можно только мечтать. Нью-Йорк. Звучит тревожно. Такая неожиданность сбивает с толку. А именно сейчас я так боюсь снова сбиться. Нью-Йорк кажется мне слишком огромным городом. Есть много причин, почему мне лучше не ехать. Одна из них - это Лиза. Мы должны встретиться с ней сегодня ближе к вечеру. А может быть, и в последующие дни. Я не знаю, каков этот город Нью-Йорк, но мне трудно вообразить себе, чтобы Нью-Йорк был лучше, чем Лиза. Кроме того, мне кажется, что я за что-то ухватился в жизни. Если я сейчас поеду, то рискую упустить найденное. Зачем запутывать себя еще чем-то новым, когда хватает старого. Потом - я ведь жду ответа от Поля. Он наверняка должен скоро ответить. Его ответ разъяснит мне многое. Мне гораздо важнее узнать эти вещи, чем съездить в Нью-Йорк. Через несколько минут позвонит мой брат. Я жду звонка, и мне не по себе. Надо отказаться. И вот он позвонил. Он настаивает, чтобы я приехал в Ньн> Йорк, Я не ожидал, что он будет настаивать. Я не привык, чтобы брат меня так настойчиво уговаривал. Брат говорит, что мы очень хорошо проведем время. По его словам, многое говорит за то, что мне будет полезно немного расшевелиться. Побывать за границей. Я отвечаю, что сейчас это очень некстати. Я отказываюсь, но брат говорит, что не принимает отказа. Он говорит мне, чтобы я на этот раз в виде исключения отбросил все мысли и просто купил бы билет и сел в самолет. Брат говорит, что в придачу к оплаченному путешествию он даст мне денег на карманные расходы. И это, надо признать, очень щедрое предложение. Но там будет столько народу вокруг, столько шума! Я разнервничался. Я говорю, что, может быть, будет лучше, если он подарит мне что-то другое. Например, часы. Фирмы "Ролекс". Мне бы очень хотелось иметь часы. - Ни за что на свете! - отвечает брат. - "Ролекс" стоит пятьдесят тысяч, - говорит брат. И даже если бы "ролекс" стоил всего одну тысячу, брат все равно никогда бы на это не согласился. Потому что он хочет дать мне возможность переменить обстановку. - В путешествиях находишь неожиданные вещи, - говорит брат. - Какие, например? - спрашиваю я. - Например, перспективу,- отвечает брат. И он говорит мне, что не надо бояться. Ведь там будет он. Мой родной брат. Он присмотрит за мной. - Перспектива? - повторяю я за ним. рука На Лизе красный свитер. Мы с ней сидим на траве, пьем минеральную воду и закусываем французским батоном с куриным салатом. Погода почти солнечная. Я говорю, как удивительны новые встречи. Словно ты попал на новую планету. Я говорю, что в мечтах поразительно быстро переживаю новый роман. Это происходит как-то само собой. Не успею оглянуться *-и вот уже переживаю все точно наяву. Я воображаю ее во всевозможных ситуациях, воображаю себе дом, где мы могли бы жить, и места, куда отправились бы в отпуск. И это даже ни разу с ней не поговорив. Достаточно мимоходом встретиться глазами с идущей по улице девушкой. Лиза спрашивает меня, были ли у меня такие мысли в связи с нашими отношениями. Сначала я не решался и сказал, что нет, но было так заметно, что это неправда, что я кончил тем, что сказал "да". Лиза улыбается и говорит мне, что ей казалось, будто у меня нет таких планов. Я сказал, что планы и мечты - это разные вещи. На мой вопрос, не обижается ли она на меня за это, Лиза качает головой и обнимает меня. Я рассказываю ей о том, что брат приглашает меня в Нью-Йорк. Лиза в восторге. Она считает, что мне надо ехать. Я говорю, что и сам уже подумываю о том, что надо бы поменьше сидеть взаперти и почаще выходить и встречаться с людьми, но это предложение застало меня врасплох. Она говорит, что, если я поеду, возможны два варианта и от меня зависит, какой из мих выбрать. Первый - это отбросить все свои комплексы и принимать все как есть. То есть вести себя как ребенок. Второй - это соблюдать известную дистанцию, внимательно присматриваться к мелочам и постараться найти во всем знакомые черты. Сортировать впечатления и сравнивать. В первом случае масса впечатлений может ошеломить. Во втором, воспринимая вещи созерцательно, можно вынести ряд тонких наблюдений и получить большое удовольствие. Так считает Лиза. Но она считает, что даже ошеломляющее впечатление имеет свои хорошие стороны. Я спрашиваю ее: - В каком смысле? Она говорит, что со временем это даст возможность увидеть вещи в должной перспективе. - В перспективе? - повторяю я. И тут Лиза касается моей руки и снова говорит, что, как ей кажется, мне надо поехать. Мне приятно, когда она касается моей руки. И похоже, я готов согласиться на поездку только ради того, чтобы доказать ей, как я ценю ее прикосновение. Лиза говорит, что мне ведь никто не помешает снова заколачивать колышки и кидать мяч, когда я вернусь. И говорит, чтобы я не лишал себя такой возможности выбраться в другую страну. Может быть, после этой поездки все покажется мне в другом свете. И когда я слышу ее голос, мне кажется правильным все, что она говорит. форма Мой брат звонит и опять настаивает. Он говорит: "Солнце". Говорит: "Сентрал Парк". Говорит о вкусных кушаньях и напитках. Говорит: "Эмпайр Стейт Билдинг". - Достопримечательности, - фыркаю я презрительно. - Какого черта мне достопримечательности? Мой брат говорит, что главное даже не сам город, а то, что мы побудем вместе. - Братьям надо иногда побыть вместе, приятно провести время, - говорит он по телефону. Такой подход мне понравился. Но Нью-Йорк, наверное, слишком велик для меня. - Не слишком ли велик Нью-Йорк? Брат отвечает, что он действительно довольно-таки большой. Я спрашиваю, не ошеломлен ли он массой впечатлений. Брат говорит, что нет. Я спрашиваю, чувствовал ли он себя когда-нибудь ошеломленным и не боится ли он такой возможности. Он снова говорит, что нет. Я спрашиваю, не лучше ли нам проехаться по Америке на машине. - Нет. Я спрашиваю, нельзя ли мне взять с собой Лизу. Он спрашивает, кто такая Лиза. Я объясняю. Он говорит "нет". Я спрашиваю, не подарит ли он мне "ролекс". - Нет. Затем я спрашиваю брата, во что он верит. - Повтори, что ты сказал, - говорит брат. - Во что ты веришь? - спрашиваю я. - Это в каком смысле? - спрашивает он. - Как "в каком смысле"? Я спрашиваю тебя, во что ты веришь, - говорю я. - По жизни? - спрашивает он. - Ну да, - отвечаю я. - Ты не придуриваешься? - спрашивает он. - Нет, - говорю я. Он задумывается. - Я верю в рыночные силы, - произносит он наконец. - В свободный рынок? - спрашиваю я. - Да. - Разве в это стоит верить? - возражаю я. - Наверное, это чушь собачья. Кому нужны твои рыночные силы! Брат отвечает, что никакая это не чушь собачья. - Что нет - то нет. - Ну а еще во что ты веришь? Он верит в дружбу. Ладно. Он верит в любовь. - Это правда? - спрашиваю я. - Что "правда"? - спрашивает мой брат. - Что ты веришь в любовь, - говорю я. - Ну конечно правда! Я говорю ему, что этого я от него не ожидал. - Так это что-нибудь меняет для тебя? - спрашивает он. Я говорю, что да. Я спрашиваю брата, чего в Нью-Йорке больше - содержания или формы. - Формы, - отвечает брат. А содержание я должен внести в нее сам. Я спрашиваю его, почему он считает, что поездка в Нью-Йорк пойдет мне на пользу. Он отвечает: - Новые места, новые мысли, перспектива. - Ты уверен насчет перспективы? - спрашиваю я. - На все сто. Секунда молчания. Брат спрашивает, удалось ли ему меня уговорить. - Да, - отвечаю я ему. - Ты меня уговорил. - Хорошего тебе перелета,- говорит брат. - Спасибо тебе, - говорю я в ответ. рентген Я полечу в Америку. Я согласился на это. Я долго гляжу на доску-колотилку. Взять ее с собой, наверное, означает проявить трусость. Вряд ли Нью-Йорк самое подходящее место для того, чтобы стучать по колышкам. Наверное, у ньюйоркцев принято как-то иначе давать выход своим эмоциям. Стоит ли там стучать по доске и изображать из себя круглого дурака! Но с другой стороны, я ведь не собираюсь изображать из себя умника, которому все будто бы нипочем. Это лучший способ сесть в лужу. Я пробую доску на вес. Она почти ничего не весит. Я же не обязан ее использовать. Зато если она будет лежать у меня в рюкзаке, это придаст мне больше уверенности. Достаточно знать, что она там. А если мне вдруг приспичит поколотить, она будет у меня под рукой. Можно, конечно, отправиться и без доски, а там, если будет позарез нужно, купить новую. Но это все же рискованно. Я ведь не знаю, какие позиции у фирмы "Брио" в Америке. Может быть, там вообще нет досок-колотилок. И тогда я рискую, что нечем будет притушить нахлынувшие эмоции. Кого, спрашивается, я обманываю, оставляя доску дома? Никого, кроме себя самого! Доска поедет со мной. Если город, действительно, так огромен, как я себе представляю, то мне наверняка потребуется дать выход лишним эмоциям. А кроме того, как здорово она будет выглядеть под рентгеновскими лучами в аэропорту! Возьму доску на радость таможенникам. Я собираю вещи. Трусы. Носки. Майки. Зубная щетка. Шорты. Фотоаппарат. Доска-колотилка. СМЫСЛ Осталось еще немного времени до отправления автобуса в аэропорт. Мы с Лизой лежим на траве в Дворцовом парке. Мы едим блины, которые напекла Лиза. Я спрашиваю у Лизы, как она думает - будет ли все в конце концов хорошо. Она спрашивает, какой смысл я вкладываю, когда говорю "в конце концов". - Если иметь в виду конец в прямом смысле, тогда, конечно, вряд ли все будет хорошо. А вообще это, конечно, вопрос веры, - говорит Лиза. - Верят ведь некоторые, что проживут несколько жизней или что попадут после смерти в какое-то замечательное место. Если же это в том смысле, что со временем, потом, мало-помалу все утрясется, тогда можно сказать, что, вполне вероятно, так и будет. Разумеется, все зависит еще и от того, что я подразумеваю под словом "хорошо". Лиза спрашивает меня, что я имею в виду. Я говорю, что сам не знаю. Я говорю, что, по-видимому, я хочу знать, устроится ли все мало-помалу. Мне не так уж много и надо. Но я хочу, чтобы мне было хорошо. Я хочу простой и доброй жизни, в которой будет много хороших часов и много радости. Лиза считает, что это для меня вполне достижимо. Я говорю, что как-то не могу ничему толком радоваться, пока чувствую, что бытие лишено смысла. - Слушай, может быть, лучше поменьше думать о смысле? - предлагает Лиза. - Нет, я так не могу. - Ну а как тогда быть с дружбой? - спрашивает Лиза. - Для нас с тобой дружба, например, не имеет смысла. - Верно, - соглашаюсь я. - Ну вот видишь! - говорит Лиза. Подъезжает мой автобус. Я фотографирую Лизу ее поляроидом. Я спрашиваю, будет ли она меня ждать. Она смеется и целует меня и говорит, чтобы я писал ей открытки. Я спрашиваю, не надоест ли ей, если я буду присылать по открытке каждый день. Она говорит, что нет. Но просит, чтобы я писал открытки, когда буду в каком-нибудь замечательном месте. Лучше всего - на крышах небоскребов. Я машу Лизе из окошка в конце автобуса. И ровно в ту секунду, когда она исчезает из виду, ее лицо начинает проступать на снимке. Так что я продолжаю ее видеть. МАНИФЕСТ Из аэропорта я звоню родителям и сообщаю им, что лечу в путешествие. Услышав, что я собрался в Америку, мама говорит только: "Как интересно!" - Счастливого пути! - желает она мне на прощание. Для папы этого мало. Он говорит, что если я согласен подождать часок, то он напишет манифест, чтобы я распространил его затем на улицах Нью-Йорка. В этом манифесте он хочет высказаться против всего того, что символизирует собой Америка: против ее глупости, против увлечения несбыточными мечтами, против ее внешней политики и культурного империализма. Он напишет всего одну страничку формата А4. Папа подозревает, что большинство американцев не имеет никакого понятия о том, как воспринимают Америку многие европейские интеллигенты. Папа хочет написать манифест, который заставит их призадуматься. Пускай это будет им наука. Я говорю, что мой самолет улетает через пятнадцать минут. Так что придется отложить манифест до следующего раза. N И вот я сижу в самолете. Я лечу в дальние края. Мне показывают фильм настолько скверный, что мне неловко за всех участников, и я думаю о том служащем компании, которому поручено отбирать фильмы для показа. Интересно, случайно ли он сделал неудачный выбор, или он просто глуп, и есть ли у него возлюбленная. Слева от меня возле окна сидит немка, она все время подсовывает мне коробочки с соком, который ей самой не хочется пить. Я выпил уже столько коробочек, что в следующий раз, если она предложит мне еще, я обязательно откажусь. Я снова читаю книгу Поля. После того как я написал ему письмо, она стала мне больше нравиться. У меня такое чувство, как будто между нами установились близкие отношения. Как будто мы хорошо знаем друг друга. Мы с Полем. Можем быть, в эту самую минуту он занят тем, что пишет мне ответ. Может быть, он говорит мне, чтобы я не беспокоился и все будет хорошо. Он пишет, что Земля окружена безвоздушным пространством. Она вращается вокруг своей оси. Она движется по орбите. С огромной скоростью. Наблюдая за Солнцем, мы можем рассчитать скорость вращения Земли. Кто-то когда-то постановил, что в полдень наступает двенадцать часов дня. Это относится к любой точке земли. Поэтому во многих местах часы показывают иное время, чем в Норвегии. Земля разделена на двадцать четыре часовых пояса. И мы условились считать время в пределах каждой зоны одинаковым. Иначе, отъехав на десять миль к востоку, нам уже пришлось бы переводить часы на четыре минуты вперед. Это значит, что часы в загородном домике моих родителей всегда шли бы на четыре минуты вперед по сравнению с часами на городской квартире. Чтение этой главы открыло мне глаза на то, что время в Нью-Йорке отличается от норвежского времени. В Нью-Йорке должно быть на шесть часов меньше. В каком-то смысле при переезде в Нью-Йорк я выигрываю шесть часов. Эта мысль вызывает чувство удовлетворения. Постараюсь употребить эти часы на что-нибудь приятное. С другой стороны, находясь на высоте десяти тысяч метров, я теряю приблизительно три миллиардных секунды в час. Перелет занимает восемь часов. Значит, я потеряю двадцать четыре миллиардных доли секунды. Сущий пустяк. Я говорю себе, что такой малостью можно пренебречь. Моя немецкая соседка предлагает мне коробочку сока. Я вежливо отказываюсь и для убедительности слегка похлопываю себя по животу, показывая, что не испытываю ни голода, ни жажды. Она ставит коробочку с соком на пол и надевает маску, которая закрывает глаза от света. Она собирается поспать. Я встаю и направляюсь в уборную. В очереди передо мной стоит итальянец. Я еще раньше обратил на него внимание. Он летит с двумя товарищами. Все трое в костюмах и все время снуют взад и вперед. Глядя на них, я чувствую, что тут что-то неладно. От этих людей не приходится ждать ничего хорошего. Я не боюсь летать на самолетах, по крайней мере техническая сторона не вызывает у меня беспокойства. Но вот людей я побаиваюсь. Никогда не знаешь, что они могут выкинуть. А в этих итальянцах определенно есть что-то подозрительное. У меня возникло опасение, что они задумали угон самолета. От улыбочек, которыми они обмениваются, мне как-то не по себе. Кажется, будто эти трое скрывают какую-то нехорошую тайну. Я знаю, что существует такая взрывчатка, которую нельзя обнаружить металлоискателем. Откуда мне знать - вдруг у них полные карманы этой взрывчатки! И наверняка они собираются предъявить какое-нибудь невыполнимое требование. Я уже бесповоротно убежден, что если они в доказательство серьезности своих намерений захотят прикончить кого-то из пассажиров, то выберут в жертву именно меня. Как же иначе! Возьмут и вышвырнут меня из самолета прямо над Атлантическим океаном. Мне хочется попросить стюардессу, чтобы она спела мне песенку, но не решаюсь и ограничиваюсь тем, что прошу ее принести мне порцию джина с тоником. Дальше Поль пишет, что Земля представляет собой атипичный объект во Вселенной. Большинство других объектов находятся в полном вакууме или окружены газовой оболочкой. И температурные условия на них совершенно немыслимые. Немного найдется таких объектов, где мы могли бы выжить. Еще он пишет, что и времена в большинстве случаев оказались бы неподходящими для нас. Тут следует очень сложная цепочка рассуждений, и я пытаюсь вникнуть в нее. Приблизительно десять процентов из всех когда-либо населявших землю людей живут в наше время. Это известно. Если предположить, что существование человечества продлится еще тысячи или миллионы лет, это будет означать, что мы представляем собой исключительное явление, поскольку живем в самом начале, а те, что будут жить после нас, будут более типичными его представителями, поскольку в их эпоху существование человека будет более обычным явлением, чем это было в наше время. Однако у нас нет никаких оснований считать себя исключительным явлением. Но если мы представляем собой типичный случай, то после нас мало кому достанется жить и, следовательно, близок конец существования человека. Поль предлагает мне проделать увлекательный мысленный эксперимент, над которым мне, однако, приходится изрядно попотеть. Он предлагает мне вообразить себе две урны с листочками, на которых написаны имена. В одной урне лежит десять листков, в другой - тысяча. На одном, и только одном листке написано мое имя. В которой из двух урн я полагаю наиболее вероятным найти листок с моим именем? Узнать это наверняка невозможно. Можно только гадать, но если основываться на вероятности, то у нас в пятьдесят раз больше шансов найти ее в урне, где лежит тысяча имен, чем в той, где их только десять, - так пишет Поль. Но вот мы начинаем вынимать листки, и на третьем листке из первой урны, в которой было всего десять именных листков, обнаруживается мое имя. То, что мое имя попалось в самом начале, гораздо вероятнее в том случае