ри чужих я и рта не раскрою. Тут-то мы с тобой вдвоем. А мы, чай, не чужие. Да вот он - третий (кивнула она на портрет Высоцкого). Покойник не продаст, доноса не напишет. (Вспомнив.) А как же твой день рождения? Небось, сюда гостей позовешь? Я пирог домашний испеку и привезу. Ты уж не побрезгуй нашей бедностью. Лидия (целует ее). Спасибо, тетя Маша. Да вот никак не получится. Завтра мы уезжаем на съемки. На натуру. 25. Экстерьер. Берег реки. Утро. Съемочная группа расположилась на берегу тихой русской речки. Табором стоят "Лихтвагены" и другие автомобили с оборудованием, автобусы и легковые машины. Проложены рельсы, и по ним катит, толкаемая сзади, тележка с камерой, к которой приник оператор, и дожидается своей очереди заглянуть в глазок режиссер. Ассистенты с мегафонами суетятся, гримеры на ходу поправляют грим на лицах актеров. Идет репетиция. Из динамика на крыше автобуса льется плавная русская песня. На той стороне речки, почти у горизонта посверкивает позолотой колоколенка сельской церкви. Группа готовится к съемкам не эпизода, а лишь прохода героев по берегу речки. Здесь построен сельский колодец с деревянным журавлем. Камера фиксирует, как актриса, одетая под крестьянку, опускает журавль с бадьей глубоко в бревенчатый сруб колодца и затем, быстро перебирая руками по шесту, с плеском извлекает из глубины полную воды деревянную бадью и сливает жидкость в два железных ведра. Затем поддевает дужки ведер деревянным коромыслом, приседает, подставляя плечо под коромысло, разгибается и, с плавно покачивающимися ведрами, упругой походкой идет босиком по траве вслед отъезжающей по рельсам камеры. Режиссер (кричит). Еще раз! С пригорка наблюдают, стоя у автомобиля "Волга", представитель Министерства культуры СССР, в темном неуклюжем плаще и шляпе, и британский продюсер, с непокрытой лысой головой. Представитель министерства (недовольно морщится). Зачем снимают этот старый колодец, женщину с ведрами? И еще церковь? Это старая Россия, а не новая. Почему бы не снимать в обратную сторону? Видите, линия электропередачи? Современный пейзаж. Продюсер. Такие колодцы я видел только в России, это - ваша экзотика. А линии электропередач мы наснимаем и в Англии. Надо же чем-то отличать одну страну от другой. Представитель министерства.Уж если отличать, то лучше всего спутниками. Если я не ошибаюсь, вы, англичане, еще ни одного не запустили, а мы запрудили весь космос. П р о д ю с е р. Но не могу же я стоять у режиссера над душой и указывать ему каждую мелочь. Он так видит русский пейзаж, и я не вправе ограничить его творческую свободу, его видение. Представитель министерства. Почему не вправе? Очень даже вправе. Вы - продюсер. Вы вложили деньги... пополам с нами. А кто платит, тот, как известно, и заказывает музыку. Продюсер. Дорогой мой, давайте хоть сегодня не спорить. Мы сегодня устраиваем пикник на лоне природы. Приедут из нашего посольства. И вы, надеюсь, присоединитесь к нашей компании. Представитель министерства. А чтоу вас... англичан... праздник? Меня никто не поставил в известность. Продюсер. Какой праздник? Сегодня день рождения нашей героини... прелестной Лидии. Соберемся в обед, отметим. Представитель министерства. В обед... люди выпьют... это скажется на работе после обеда. Продюсер. А мы после обеда не работаем. Представитель министерства. Надеюсь, не в ущерб плану? Продюсер. Я не меньше вашего заинтересован в быстром завершении фильма. Мы заранее спланировали работу так, чтоб высвободить полдня. Внизу режиссер дает команду, и тележка с камерой снова едет по рельсам к колодцу. От колодца-в который уже раз - крестьянка несет воду в ведрах на коромысле через плечо. А ей навстречу, из-за тележки с камерой, выезжает на неоседланной лошади деревенский парень с гармошкой в руках. Парня играет певец Николай Смирнов - исполнитель цыганских песен. Режиссер. А теперь... Наташа и Джон. Лидия, в темной юбке и белой кофточке, с косынкой на плечах, и англичанин, в шортах и кедах, играющий Джона, входят в кадр и медленно бредут у самой воды, минуя крестьянку с коромыслом и парня на лошади. Тележка с камерой неотступно катит рядом с ними по рельсам. Режиссер. Стоп! Еще раз! Представитель министерства. А где экономия пленки? Продюсер. У нас, в Англии, говорят: сэкономишь пенс, а потеряешь фунт. Представитель министерства.А унас, в России, другая поговорка: копейка рубль бережет. Режиссер. Мотор! Поехали! 26. Экстерьер. Поляна у реки среди кустов. День. На траве разостланы скатерти. Множество бутылок, тарелок с закусками. Дымит костер. На шампурах поджариваются шашлыки. Вся киногруппа и гости расположились на траве Кто - сидит, кто - лежит. Роджер, Джейн, Безруко режиссер, продюсер, представитель министерства ближе всех к Лидии. На ее голове - венок из полев цветов. Ее целуют, поздравляют. Продюсер наливает представителю министерства. Тот для виду ломается, отстраняет стакан. Девушка из группы, игравшая крестьянку с коромыслом, подкладывает ему закусок. Представитель министерства.Ну,разве что две капли. Продюсер протягивает ему полный стакан водки. Представитель министерства.Ну,куда столько? Я просил: на донышке. Продюсер. А вы отхлебните глоток. Остальное вылейте. Представитель министерства.Очумел, что ли? Кто же такое добро выливает? Это знаешь, как у нас называется? Порча продукта. Что равноценно экономическому саботажу. И, залпом опорожнив стакан, поворачивает его кверху дном, демонстрируя англичанину, что к саботажникам причислить его никак нельзя. Продюсер смеется, хлопает его по плечу. Представитель, облапив его, слюняво чмокает в губы. Безруков и Смирнов, кусая шашлык с горячих шампуров, тихо переговариваются. Безруков. Больше не пей, Коля. Сегодня у тебя есть шанс заарканить рыжую. Муженек ей не дает пить, только жажду разжигает. Джейн потом бутылку выхлещет. Мужа мы берем на себя. Отвлечем в сторону. Тут не мешкай. Сажай в лодку и греби на ту сторону. Дальше... мне тебя учить не надо. Баба должна в тебя втрескаться по самые уши. А уж что-что... это ты умеешь делать. Чтоб ходила за тобой, как преданный пес. Ясно? Отложи шашлык, бери гитару. Представитель министерства, пьяный в лоск, нетвердо поднялся на колени и, размахивая шампуром с шашлыком в правой руке и полным стаканом-в левой, требует внимания. Советская группа (наперебой кричит, потешаясь над ним). - Тише! - Тише! - Начальство скажет речь. Представитель министерств а. И скажу (икнул). Пардон, товарищи! Мы собрались здесь, чтоб отметить... (Задумался, подыскивая точные слова.) большое и... важное дело. (Он сделал паузу, зубами оторвал с шампура кусок шашлыка и, проглотив не жуя, продолжил.) Даже виновница торжества... наша уважаемая Лидочка, не подозревает... какое это... большое и важное дело. (Он начальственно покосился на Николая Смирнова, меланхолично перебирающего струны гитары, и торжественно заключил.) Так выпьемте за это... большое... и важное дело. Он снова залпом выпил водку до дна, швырнул пустой стакан в кусты, покачнулся и рухнул в траву, тут же захрапев. Рабочие из группы, что толкали тележку с камерой, дружно подхватили начальство под мышки и за ноги, отнесли его в кусты и бережно уложили на одеяло. Безруков. А теперь - гуляем! Во всю Ивановскую! Бесконтрольно! Как принято на Руси! Мистер Дэвис, господин атташе! Разрешите мне выпить с вашей женой! За дружбу между народами! Неужели вы устоите перед таким тостом? Пей до дна! Пей до дна! Смирнов запел цыганскую песню. Припе* подхватили. Безруков, делая вид, что обнимает Лидию, нашептывает ей на ухо. Безруков. Уведи англичанина, Коля займется его женой. Вдали слышится цыганская песня. Лида и Дэвис бредут у самой воды, рядом с рельсами, на которых стоит тележка с камерой, укрытой чехлом. За колодцем пасется спутанная лошадь, прыгая сразу обеими передними ногами. На этом коне снимался Николай Смирнов. Лидия. Джейн не будет ревновать? Дэвис. Она отключилась. Теперь ей, как говорят у вас в России, море по колено. Лидия. Зато вы трезвы. Я вас еще не видела вышедшим из-под контроля. Д э в и с. А вам бы хотелось увидеть меня потерявшим контроль? Л и д и я. А вы на это способны? У костра на гитаре играет англичанин, и несколько пар, русских с англичанами, танцуют под его песню. За изгибом реки плывет лодка. Николай Смирнов старательно гребет, Джейн, уже изрядно пьяная, хохочет, сидя на корме. Джейн. Куда вы меня везете? Смирнов. Подальше от чужих глаз. Джейн. Мы ничего не совершаем предосудительного, чтоб остерегаться чужих глаз. Смирнов. Я предпочитаю интим. Джейн. Ох, вы сердцеед! Представляю, сколько женщин безутешно рыдают и задохнулись бы от зависти, увидев, что вы похитили меня... у мужа. С м и р н о.в. Вы не жалеете? Джейн. Пока... нет. С м и р н о в. А потом? Джейн. Потом... не будет. Смирнов. Уверены? Джейн. Абсолютно. Я ни разу не изменила моему мужу.С м и р н о в. Не зарекайтесь. Джейн. Мой дорогой, я могу пить сколько угодно, но никогда не напьюсь до потери сознания. Смирнов. А если я вас вздумаю поцеловать? Джейн. Искупаетесь в реке. С м и р н о в. Не верю. Джейн. Попробуйте. Смирнов оставил весла и со своей стандартной улыбкой, что сводит с ума его многочисленных поклонниц, направился по шаткому дну лодки к Джейн, протянув к ней обе руки. Джейн, смеясь, качнула руками борта, и Смирнов, потеряв равновесие, плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Когда Джейн подгребла к берегу, ей помог выйти из лодки появившийся из кустов Безруков. Безруков. Вы - одни? А где... Джейн (смеясь). Ваш друг Смирнов? У вашего друга дурные манеры, и я помогла ему остудить в воде горячий темперамент. А вот и он! Са счастливым приплытием! Николай Смирнов выбрался на берег мокрый, в облипшей одежде и совсем поник под насмешливым взглядом Безрукова. 27. Интерьер. "Ласточкино гнездо". День. В гостях у Лидии - Джейн Дэвис. Жена британского атташе уже изрядно захмелела, но продолжает пить. Молодая актриса пытается ее урезонить. Лидия. Джейн, милая, хватит. Как вы домой доберетесь? Вас в таком виде к рулю никак нельзя допускать. Джейн. А ты позвонишь моему мужу... он за мной заедет... Но это потом... Хочу хоть немного побыть без контроля. Сама по себе... да с тобой... ты во всей Москве для меня единственный близкий человек. 28. Интерьер. Аппаратная за стенкой. День. Последние слова Джейн отчетливо звучат в этой комнате из динамиков. Дежурный сержант Леша регулирует аппаратуру. Вспыхивает красная лампа. И Леша подходит к задней стене и открывает дверь. В аппаратную поспешно входит Безруков и тотчас же приникает к глазку в передней стене. Безруков. Снимал, как пьет? Сержант. Так точно. Двадцать метров. Б е з р у ко в. Пленки не жалей. Сегодня у нас будет горячий денек. Разыщи Николая Смирнова. Немедленнс сюда. Включи внутренний телефон. Сержант протягивает Безрукову трубку. 29. Интерьер. "Ласточкино гнездо". День. У изголовья тахты звонит телефон. Лидия порывисто снимает трубку и прижимает ее к уху. Джейн (встряхивая пустую бутылку). Все! У тебя больше нет горючего? Лидия. Возьми в кухне. (В трубку.) Слушаю. Сейчас вполне могу говорить. Только быстрее, она может вернуться. Голос Безрукова. Напои ее... до беспамятства. Там в баре армянский коньяк. Пять звездочек. В нем - снотворное. Все! Исполняй. 30. Интерьер. Аппаратная. День. В комнате появился неудачливый соблазнитель Николай Смирнов. Он смотрит в глазок. Смирнов. Дрыхнет... без задних ног. Безруков. Надеюсь, сейчас ты не промажешь. Тебе бы в морге работать, с трупами. Живую бабу упустил. Пойди соблазни хоть сонную. Здесь не раздевайся. Все - там... и одежду раскидай. Чтоб был художественный беспорядок. Ты же человек искусства. А это подразумевает наличие элементарного вкуса. 31. Интерьер. "Ласточкино гнездо". День. Джейн спит, разметавшись на тахте. Лидия поднимает с полу опрокинутый бокал. К ней бесшумно подходит Николай Смирнов. Смирнов. Крепко надралась гордая дочь Альбиона. Ай-яй-яй, негоже валяться в одежде. Дурное воспитание. Даже туфель не сняла. Помоги, Лидок, раздеть ее. Лидия. Зачем? Смирнов. Она нам нужна голенькой. Как мать родила. Пусть покажет камерам свое прелестное тело... "Ни разу не изменяла своему мужу"... Смирнов грубо поворачивает ладонями голову Джейн из стороны в сторону. Она что-то бормочет во сне, но не просыпается. Смирнов (снимая с нее туфли и бросая на ковер). А теперь задерем юбочку и легонечко стащим с нее штанишки. Какое тело! У всех рыжих - кожа, как мрамор. Лидия. Отойди! Не касайся ее. Я раздену. Смирнов. Прекрасно! Мне меньше хлопот. 32. Интерьер. Аппаратная. День. Безруков приник к глазку. Леша - у включенной видеокамеры, на которой перемигиваются красные и зеленые точки. Безруков. Мотор! Включай, Леша. Ах, дай план сверху. Отлично раскинулась дева. (Берет трубку телефона.) Ты готов, Николай? Ложись на нее сверху, но не закрывай ее лица своей головой. Раздвинь ей ноги и согни в коленях. Учить тебя, что ли? И шевели задом. Вверх-вниз, вверх-вниз. Мне нужна полная иллюзия совокупления... грехопадения британской леди. 33. Интерьер. Кухня в "Ласточкином гнезде". День. Лидия сидит у посудного шкафа и всхлипывает. Слезы текут по ее щекам, и она их вытирает рукавом. За ее спиной неслышно возникает Безруков, садится на белый табурет рядом, заглядывает ей в лицо. Безруков. Вот уж слезы в данном случае совсем ни к чему. Ты, мать, на работе. Лидия. Уйдите, не хочу вас видеть. Скоты! Глумиться над бесчувственным телом! Безруков. Я постараюсь не придать значения твоим словам... у тебя, мать, разгулялись нервишки, но поговорить нам с тобой надо. Ты свою прежнюю хозяйку, тетю Машу, больше не навещала... с тех пор, как она тебе тут помогала обосноваться на новом месте? Л и д и я. Я с ней не виделась... А что? Безруков. И не увидишь. Она - в тюрьме. Осуждена на три года. Л и д и я. За что? Безруков. В приговоре: за антисоветскую пропаганду... За безответственную болтовню... здесь, в "Ласточкином гнезде"... когда тебя навещала... в первый... и последний раз. Тебе ли не знать, что эти стены имеют очень чувствительные уши. Лидия. Боже! Бедная тетя Маша! Три года. Ей нельзя помочь? Безруков. Увы! Бессилен. Это не по моей линии. Там я такой же нуль, как и ты. Так вот, Лидочка, я тебе все это рассказал не дли того, чтоб портить настроение, а чтоб предостеречь... из самых лучших побуждений. Ты оседлала тигра. Не дай тебе бог свалиться на полном ходу. Поняла? И чтоб больше никаких слез... в нашем деле проявлять слабость - смерти подобно. Заруби на носу. Все! А сейчас попудри свой носик, приведи себя в порядок. Отвезешь Джейн домой к мужу... предварительно одев, разумеется. В ее машине. Ключи поищи в сумочке, Л и д и я. Я не вожу машины. Безруков. Знаю. Коля сядет к рулю. Смирнов, мол, случайно зашел. В общем, найдешь что сказать. Там Коля исчезнет, и мистер Дэвис, как и подобает джентльмену, сам отвезет тебя назад. Тогда-то и случится то, ради чего я тебя сюда поселил и... пробил на такую роль в моем фильме. Вся твоя дальнейшая судьба решится сегодня ночью. Приступай к делу, Лида. 34. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. По темным, с редкими фонарями, улицам ночной Москвы, среди "Волг" и "Жигулей", пробирается английский "Ровер". На передних сиденьях - Коля Смирнов и Лида. Сзади спит Джейн, запрокинув голову на спинку сиденья и разметав по ней рыжие волосы. Л и д и я. Ну и скотина ты, Смирнов. Смирнов. А сама чем лучше? Л и д и я. Да, пожалуй, ничем. 35. Интерьер. Квартира Дэвиса. Ночь. Лидия и Дэвис вводят повисшую на их руках, но так и не проснувшуюся Джейн. Укладывают ее в спальне. Дэвис. Ума не приложу. До такого состояния она никогда себя не доводила. Спит, как в обмороке. Может, врача позвать? Лидия. Сильное опьянение. Больше ничего. Удержать не смогла. Да она ко мне приехала уже крепко навеселе. Проспится. Утром следа не останется. Разве что голова поболит. Так для этого есть верное русское средство - огуречный рассол. Из-под соленых огурчиков. Как рукой снимает боль, голова чистая, как стеклышко. Дэвис. Богатый опыт. Я не замечал у вас пристрастия к спиртному. Лидия. С детства нагляделась. Алкоголь - страшный бич России. Дэвис (кивнув на спящую Джейн). И в Англии не легче. Интернациональное несчастье. Вот бы объединиться всем странам мира в борьбе с алкоголизмом. Мы бы нашли куда больше основ для взаимопонимания. Но, в любом случае, я вам очень признателен за то, что вы позаботились о моей жене, и буду многим вам обязан, если об этом прискорбном случае, кроме нас, никто не узнает. Лидия. Меня и просить не нужно. Хотя бы из женской солидарности... В спальню неслышно вошел мальчик лет десяти в ночной пижаме, потирая ладонями заспанные глаза. Дэвис. Почему не спишь, Ларри? Л а р р и. Я думал, что уже утро, услышав голоса. Что с мамой? Дэвис. Мама спит. Разве не видишь? Л а р р и. В одежде? Это ей позволено? А меня она каждый вечер перед сном заставляет раздеваться. Лидия рассмеялась и, присев на корточки, обняла мальчика. Ларри. Как тебя зовут? Дэвис. Ларри, это бестактно. Джентльмен должен ждать, когда леди сама представится. Лидия. Меня зовут Лида. Лидия. Зови меня тетя Лида. Л а р р и. Но вы мне не тетя. Мои тетки остались в Англии. Лидия. Умница. В России такой обычай: дети называют женщин тетями. Л а р р и. В России все не так, как в Англии. Лидия. Тебе больше нравится в Англии? Л а р р и (взглянув на отца). Как джентльмен я не смею вас обидеть... Лидия (тиская его в объятиях). Ты-прелесть, маленький джентльмен. 36. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. Тот же "Ровер" несется по уже пустынным улицам ночной Москвы. Дэвис - за рулем. Лидия - рядом. Лидия. Вам было совсем не обязательно отвозить меня домой. Могла бы вызвать такси. Дэвис. Полноте, Лида. Меня совершенно не тяготит это ночное путешествие по спящей Москве. Наоборот, мне выпал редкий случай побыть с вами наедине, без свидетелей. Лидия. Милый Роджер, это все слова. Неуклюжий комплимент. Не надо. Вы любите Джейн. Она этого заслуживает. И, наконец, чем я, начинающая русская актриса, могу заинтересовать вас, преуспевающего дипломата... с блестящими перспективами на будущее. Д э в и с. И это вам известно? Любопытно, го каких источников? Л и д и я. В Москве нелегко утаить секрет. Д э в и с. В этом я с вами абсолютно согласен. И даже наш с вами разговор в машине не останется секретом. Видите, за нами следует серая "Волга"? Она всегда сопровождает меня с момента моего приезда в Москву, и электронное оборудование, которым она начинена, записывает каждое произнесенное нами слово, Лидия (оглядываясь). Неужели? А мы тут с вами разболтались! Но, может быть, вам это только кажется? У страха глаза велики. Дэвис. Нет. Достоверные сведения. Господа, записывайте. Я говорю со всей ответственностью. Вы следите за нами, но и мы не совсем слепы. Поэтому интересующих вас сведений вы не почерпнете из ваших записей. Мы достаточно осторожны и взвешиваем каждое слово. Русская дама, которую я отвожу домой, могу доложить вам, поведения безупречного и не роняет чести своей страны. Это к сведению тех, кто захочет ей попенять за связь с иностранцем. Лидия. Я никого не боюсь. Мне нечего стыдиться. И чтоб доказать это тем, кто вздумает обучать меня нравственности, я приглашаю вас, мистер Дэвис, заглянуть ко мне, выпить чашку кофе. Принимаете мое предложение? Д э в и с. А вы-бесстрашны. Настоящая русская женщина. О таких я читал в романах Толстого. Если вы отдаете себе отчет в своем поступке и не опасаетесь последствий... с их стороны... что ж, я с удовольствием принимаю ваше приглашение. Он резко прибавил скорость и на крутом вираже юркнул в боковую улицу. Лидия чуть не ударилась о стекло. Д э в и с (хохоча). Пусть догоняют, черт побери. Мой мотор сильнее. 37. Интерьер. "Ласточкино гнездо". Ночь. Дэвис, смеясь, расхаживает по комнате. Д э в и с. Оставили с носом. За мной им не угнаться. Ну вот, милая Лидия, наконец, мы действительно вдвоем и можем без опаски говорить друг другу все, что нам вздумается. Лидия подходит к нему, кладет руки на плечи и заглядывает в глаза. Лидия. Роджер, я восхищена вами. Дэвис. А я - вами. 38. Интерьер. Аппаратная. Ночь. Безруков отходит от глазка и удовлетворенно потирает руки. Безруков. Все. Они - в постели. Леша! Включи все камеры. На полную катушку. Калинин! Скворцов! Вы готовы? В аппаратную входят двое крепких мужчин, одетых по-дорожному. Калинин. Ждем ваших указаний, товарищ майор. Безруков. Через пять минут - самое время войти. Вы как муж открываете квартиру своими ключами. Это естественно. Но учтите, подполковник, рукам особой воли не давать. Не то наломаете дров. Бить по-божески... Без следов и последствий. Запомните, что вы не на ринге... и противник не вашей весовой категории. Все! Приступайте. 39. Интерьер. "Ласточкино гнездо". Ночь. Роджер и Лидия - в постели. Хоть они и укрыты простыней, но по всему видно, что оба нагие. Ее и его одежда в беспорядке разбросана по стульям и полу. Первым услышал скрежет ключа в замке Роджер. Дэвис. Там кто-то за дверью. Лидия. Кто там? Среди ночи... Калинин (из-за двери доносится его глухой голос). Лида! Это я. Принимай гостей. Лидия. Муж! Муж вернулся! У него есть ключи! Одевайтесь, Роджер! Двери распахиваются. На пороге ошеломленный "муж" - подполковник Калинин. За его спиной - Скворцов, с чемоданами. Голые Дэвис и Лида соскочили с тахты, кутаясь в простыни. К а л и н и н. О, какая приятная картина! Не ждали? Вот как ты, сука, по мне скучаешь? Кто этот малый? Я из него сейчас вытряхну душу. Лидия бросается между Роджером и "мужем". Л и д и я. Не тронь его! Не смей! Он - иностранец! Британский дипломат. Калинин и Скворцов переглянулись. Калинин. Дипломат? Что ж, еще не приходилось бить иностранцев. Попробуем, как они на выдержку. Сейчас посчитаем ему ребра. А ну, гад, не трусь. Не побоялся в чужую постель залезть-принимай расплату. Лидия кинулась на мужа, повисла на нем. Он отшвырнул ее и двинулся к Роджеру. Но актриса, вскочив с полу, прикрыла своего любовника, и тяжелый кулак Калинина пришелся ей по спине. Д э в и с. Не троньте женщину! Калинин. Молчать! Я об тебя руки марать не стану. Я подам на тебя в суд. Ответишь по советскому закону. Всю грязь выведем на чистую воду. У меня есть свидетель. Скворцов! Друг! А ну-ка, пошарь в его вещичках, все документы вынь. Понадобятся на суде. (Рассматривает поданные ему Скворцовым документы.) Развратник из посольства ее величества британской королевы. Вот уж будет международный скандал! А с ней, сукой, посчитаюсь потом. Д э в и с. Я ее не оставлю одну. Калинин. Вот как? Джентльмен. Тогда оба - вон! Духу вашего чтоб тут не было! 40. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. Несется по ночной Москве "Ровер" Дэвиса. Лидия. Куда вы гоните? Дэвис. Сам не знаю куда. Лидия. Езжайте домой. Дэвис. А вы? Вам никак нельзя туда возвращаться. Лидия. Роджер, милый. Думайте о себе в первую очередь. Я все же дома. У меня полно друзей. Выручат. Что будет с вами? Если дойдет до суда... Дэвис. Если до этого дойдет - конец моей карьере... и, конечно, Джейн от меня уйдет. Лидия. Это надо предотвратить во что бы то ни стало. Дэвис. Как? Посоветуйте. Я теряю самообладание. Не вижу никакого выхода. Лидия. Не отчаивайтесь, милый. Мы оба - в беде. Неужели нет выхода? Д э в и с. Оглянитесь. За нами следует та же машина. Мы - в западне. Лидия. Что же делать? Будем так всю ночь кружить по Москве? Роджер! Я знаю, кто нам поможет! Д э в и с. Кто? Кто, кроме бога? Лидия. Нам поможет ведьма. Реальная ведьма. По кличке Мумия. Как я забыла? У нее огромные связи... на самых "верхах", и если она возьмется, то сумеет заставить моего мужа онеметь. Д э в и с. Ничего не понимаю. Боюсь, что вы начинаете заговариваться. Лидия. Поймете потом. Не теряйте времени. Езжайте, куда я вам укажу. Д э в и с. А удобно ли... в такой поздний час? Лидия. Ведьмы, как и все пожилые люди, страдают бессонницей. Д э в и с. Хоть к черту, хоть к ведьме. Выбора у меня нет. Ладно. Говорите адрес. 41. Интерьер. Комнатка Мумии. Ночь. Мумия принимает ночных гостей в том же халате, навертев на голову тот же тюрбан. И черный кот так же разлегся на ее коленях. Мумия. Бедные, бедные детки. Положение у вас незавидное. Ох, до чего незавидное. Мне даже стало жарко. Вспомнила свою молодость. Лидия. Сейчас вы все знаете. Можете вы нам помочь? Если не мне, то хоть, по крайней мере, ему. Я не хочу, чтоб он пострадал из-за меня. Кроме вас, мне не к кому обратиться за помощью. Д э в и с. Если вы в состоянии выручить нас... Мумия. Меня не нужно упрашивать. Но чем я могу быть вам полезной? Жалкая, одинокая старуха. Только могу посочувствовать. У мужа Лидочки, у этого подлеца, все козыри в руках. Он имеет полное право подать в суд и затеять международный скандал... Никто не в состоянии заставить его молчать. Никто... За исключением одной, небезызвестной вам, организации... Д э в и с. Что вы имеете в виду? Мумия. КГБ. Это имя вам знакомо? Комитет Государственной безопасности. Их люди могут все. Они - всесильны. Когда-то... давным-давно... за мной ухаживал один такой человек... Было... было... Любовь до гроба... Теперь он чуть ли не в генеральском звании у них... Высоко взлетел... Давно женат... есть внуки... Но меня, старушку, не забывает... по телефону... сладкие воспоминания юности. Спрашивает, не нужно ли мне чем помочь? А чем мне можно помочь? Омоложения не существует. Ты, я говорю, лишь не забудь на похороны мои прийти. Мы с ним до сих пор на "ты". Лидия. Роджер! Я говорила? Мы спасены! Мумия. Ну, ну, не радуйтесь преждевременно. Власть-то у него большая, да захочет ли? Лидия. А вы попросите... Я готова на коленях стоять. Миленькая, хорошая, позвоните ему. Сейчас же... не откладывая. Д э в и с. Если вы сочтете возможным потревожить человека среди ночи... Мумия. Сразу видно заграничную птичку. Советскому человеку подобный вопрос бы и в голову не пришел. Он знает: наши органы не дремлют. Они, как совы, бодрствуют по ночам... оберегая сон советских людей. Совсем заболталась. Издержки советского патриотизма. Сейчас поищу телефон. И если он не позабыл о моем существовании, то вполне может статься, что все еще, возможно, образуется. У меня телефон, извините, в спальне. Попробую дозвониться. А вы тут без меня не скучайте. И... не теряйте надежды. Мумия, с котом на руках, покинула комнату. Попугай (до этого дремавший в клетке, вдруг отчетливо повторил скрипучим голосом последние слова хозяйки). Не теряйте надежды. Даже у Роджера проступила улыбка, а Лида рассмеялась. Она перегнулась через ручку кресла к любовнику, положила его руку к себе на колено и улыбнулась ему. Д э в и с. Никогда прежде не поверил бы, что мое будущее, вся моя жизнь будет зависеть от какой-то дряхлой старушки... Л и д и я. Ты несправедлив. Это не просто старушка, это - ведьма. Я же тебе говорила. Ведьма с обширными связями... в самых высших инстанциях. Д э в и с. Если она... эта добрая фея... сумеет все уладить, я завалю ее комнату подарками, а сам напьюсь на радостях так, как это не удавалось даже моей бедной Джейн. Из приоткрывшейся двери спальни показалась дымящая сигарета в длинном мундштуке. Мумия. Вы готовы? Едем. 42. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. У массивного подъезда, охраняемого часовыми, стоит автомобиль Дэвиса. Его самого нет. Лидия и Мумия дожидаются его возвращения в машине. Мумия. Учти, душечка, операция близится к концу. Поздравляю тебя: мы вышли на финишную прямую, как говорят спортивные комментаторы. Сейчас там, наверху, наш бедный Роджер теряет последние остатки своей невинности. Ему ничего не остается, как принять предложение генерала отныне сотрудничать с нами. В противном случае - он конченный человек. Он будет опозорен. Жена его бросит, а ее влиятельный папаша уж проследит за тем, чтобы имя Роджера Дэвиса больше никогда не фигурировало в списках британских дипломатов. Даже самого низкого ранга. Дэвис не пойдет на это. Он - карьерист. Доказательство этому - женитьба на дочери такого влиятельного лица. А вот и он, голубчик. Ух, лица на бедном нет. Спекся. Мумия вылезла из машины и с участием заглянула Дэвису в лицо. М у м и я. Я понимаю, что вам не до меня сейчас, но, как лицо, рекомендовавшее вас, я хотела бы знать, что сказал генерал. Д э в и с. Он сказал то, что я и предполагал. Самый худший и страшный изо всех вариантов. М у м и я. Я - человек посторонний. И к тому же - маленький. Я только хотела вам помочь. Не стану проявлять излишнего любопытства. Лишь один вопрос. Он вам что-нибудь пообещал? Дэвис. Обещал. Утром мне вернут документы. Лидия. Это уже неплохо. Поздравляю, Роджер! Дэвис. Он дал мне сутки на размышление... и если я не приму его условий, то на мне можно поставить крест. Бог ты мой! Я стал жертвой чудовищного шантажа. Лидия обняла Дэвиса. Лидия. Мужайтесь, Роджер. Все ведь зависит от вас. Впереди еще целые сутки. 43. Интерьер. "Ласточкино гнездо". День. Раздается звонок телефона, и Лидия поспешно снимает трубку. Лидия. Джейн, это ты, дорогая? Голос Джейн. Я звоню из аэропорта. Мы уезжаем в Лондон. Всей семьей. Внезапно. Не знаю почему. Роджер в ужасном состоянии. Я звоню тебе, чтоб попрощаться, хотя он запретил мне разговаривать с кем бы то ни было в Москве. Прощай, милая. Я к тебе так привязалась. Мне в Лондоне будет тебя недоставать. Л и д и я. До свидания, Джейн. Зачем "прощай"? Мы увидимся в Лондоне. Наша группа переезжает туда, чтоб продолжить съемки фильма. Алло! Ты слышишь меня? Алло! В трубке послышались короткие, отрывистые гудки отбоя. 44. Интерьер. Дом родителей Лидии. День. В этой небогатой и тесной квартире ощущается провинция. Старомодный, с бахромой, абажур над большим обеденным столом, застланном скатертью с ручной вышивкой. Множество разнокалиберных фотографий в единой раме под стеклом. Резной темный буфет с бутылями домашней наливки, увенчанными горками сахара. Под балками потолка по стенам гирляндами провисают связки репчатого лука и чеснока. Лидию, видно, только что с поезда, облепили, затискали домочадцы. Отец с матерью, две сестренки и братишка. Лидия. Задушите! Ой, как выросли! О т е ц. На своих харчах, под своей крышей, чего им не расти? Мать. А ты еще пореже приезжай - совсем не узнаешь. Лидия. Так ведь прежде-то денег на дорогу не могла собрать, а нынче времени совсем в обрез, на один день только и отпустили. Отец. Знаем. Чего там! В газетах читали! Высоко летаешь, дочь! Гляди, где сядешь! Мать. Не каркай! Ничем ему не угодишь. На радостях уже, никак, клюкнул? О т е ц. А как же по-твоему? Каждый день к нам, что ли, знаменитая дочь приезжает? Я уж и гостей позвал. Пусть полюбуются, кого мы с тобой, жена, на свет произвели. Ух, девка, мало я тебя в детстве порол! Еще бы выше взлетела. Мать. Уймись! Кому сказала! Дочь в кои-то веки домой заглянула, а он плетет невесть что. Ты на него не обижайся, Лидуся. Это он от радости. Совсем одурел, как в газетах про тебя напечатали. Все газеты скупил и уж который раз перечитывает. Даже очки для чтения новые справил. Лидия. Папочка, милый! Я тебя очень люблю! И тебя, мамуля! А уж вы, мелюзга, у меня из памяти совсем не выходите. Так мне с вами хорошо! Даже не представляете. И никуда бы я не ехала за границу. С вами бы вот тут сидела и в Москву бы нос не казала. Жили бы тихо-мирно. Господи, много ли мне нужно? Мать. Что, дочь, говоришь, не пойму? Тебе такая дорога открывается. Все перед тобой... к твоим ногам. Только бы и радоваться, а у тебя... глаза на мокром месте. Лидия. Мамочка, дорогая! Ой, не спрашивай. Худо мне, невмоготу. А сказать не могу. Даже вам. Мать. Ой, горе мне! Неладно с тобой, Лидка? О т е ц. Да слушай ты ее! Под отчий кров попала - вот и расслабилась. Хоть вымахала, а все дитя. К мамке тянет. В такой дальний путь снарядилась. Это ж тебе не в Воронеж или в Тамбов. В самый Лондон... столицу Британской империи. Будь она неладна... Шутка ли! Нервишки перетянуло. Невольно взвоешь. 44а. Веранда того же дома. Ночь. Через широкое окно веранды, раскрытое настежь, видно все, что происходит в доме. А там во всю кипит праздничное застолье. Гостей полно, не протолкнуться. Стол перегружен посудой и бутылками. Гости распарились, осоловели от выпитого. Больше всех гомонит совсем перебравший отец Лидии. Под чей-то аккордеон он выплясывает на свободном пятачке и приглашает свою дочь, тоже изрядно захмелевшую, присоединиться к нему. Под громкое одобрение гостей и оглушительные хлопки в ладоши Лидия идет танцевать с отцом, пляшет залихватски, самозабвенно, не как столичная актриса, а как простая, незамысловатая девушка, вроде никогда и не покидавшая этот тихий городок. А на веранде кипят свои страсти. Тут дети снимают портновским "сантиметром" друг с дружки размеры, а старшая сестренка Лидии записывает аккуратно все цифры на бумаге. Старшая сестра. Вот навезет нам Лидка подарков, из самого Лондона! Мне - дубленку! Младшая сестра. И мне! Старшая сестра. Ни в коем случае! Ты, глупенькая, ничего не соображаешь. Как же это мы с тобой в одинаковом выйдем? Как из одного приюта! Братишка. А мне джинсы! Младшая сестра. И мне тоже! Старшая сестра. Она хочет опозорить всю семью. Пойми, мы теперь у всех на виду. Из-за нашей Лиды. Из темноты к дому подъехал автомобиль-такси с шахматной клеточкой на борту, и молодой скуластый шофер поднялся на веранду. Братишка. Такси! За нашей Лидой! Старшая сестра (шоферу). Саня, ты нашу Лиду не узнаешь! Такая красивая! Ну, прямо кинозвезда. Саня. Что ж, поглядим на знаменитость. Чай, не совсем забыла, как вместе в школу бегали. Из дома на веранду вывалился на нетвердых ногах отец Лидии. О т е ц. Я еду провожать! Не возражать! Мать сзади хватает его под мышки, чтоб он не упал. Мать. Куда тебе ехать? Ноги не держат. Спать иди. О т е ц. Не держат? Хочешь, я не в машине поеду, а рядом побегу? Голову даю на отсечение. Мать. Спать, спать. Без тебя проводят. Лидия. Не надо меня провожать. Идите отсыпайтесь. Скоро светать будет. Мать. А может, останешься ночевать? А, доченька? Еще бы денечек дома побыла. Л и д и я. Не могу, мамочка. Днем должна быть в Москве как штык. Иначе с роли снимут. Другая поедет в Лондон. Мать. Тогда молчу. Ты умней - тебе виднее. Прихвати варенья домашнего. А? Пить чай станешь - нас вспомнишь. Отец оглянулся, запрыгал в руках у жены. Отец. Лида! Ты там... за границей... держись как подобает. Ты нашего роду... пролетарского. А кто такой пролетариат? Гегемон! Вот кто! Мать. Уймись, гегемон... Дочери бы постыдился. Нализался как сапожник. О т е ц. А что, сапожник - не пролетариат? Тоже - гегемон. Одним словом, авангард. 446. Интерьер. В такси. Ночь. Саня осторожно ведет машину по неровной дороге мимо темных спящих домов. Лидия с хмельной ухмылкой разглядывает его в профиль. Лидия. Вот такие-то дела, Санечка, еду за границу. Привезти тебе чего в подарок? Саня. Спасибо. Не надо. Тебе и без меня есть кому подарки дарить. Л и д и я. Да разве ты уж совсем чужой? Если мне память не изменяет, ты чуток был влюблен в меня. Саня. Был такой грех. Чего отпираться? В последнем классе. Л и д и я. Ну и чего молчал? Вымахал под потолок, а застенчив, как девица. Я-то все примечала. Да и сама к тебе была неравнодушна. Саня. Неужто? Вот не думал. Лидия. Если уж говорить начистоту, ты, Саня, и был моей первой любовью. Такси съехало на обочину у дороги и остановилось. Саня взволнованно смотрит на Лидию. А она хмельно улыбается ему в полумраке. Саня. Даже стихи тебе писал. И рвал. Не показывал. Лидия. Ты женат? Саня. Да. И дети растут. Двое. Ох, Лида! Оглушила ты меня. Чем же это я тебе приглянулся? Лидия. Глупый. Разве знаешь, за что любишь? Ноет сердечко и все. Ему не прикажешь. Саня. Танцевать боялся пригласить. И сметь не думал. Засмеешь. Лидия. Так ведь ничего еще не потеряно. Саня (сусмешкой). Танцевать, что ли, пригласить? Лидия. Да что угодно. Мы вдвоем. До поезда времени хоть отбавляй. Спинка сиденья у тебя в машине откидывается? Наверстаем упущенное. Саня. Ты что, Лида? Пьяна, что ли? Лидия. Есть немного. А чего ж ты робеешь? Все такой же нерешительный? Саня. Тебе видней. Только я от тебя, Лида, такого не ожидал. Л и д и я. А что я худого предложила? Любили друг друга с детства, стыдились по дурости, таились, встретились взрослыми, что нам теперь мешает? Саня. Ну, хотя бы... моя жена. Мы по любви живем. Лидия. Аргумент веский. Чего стоим? Трогай. Так же к поезду опоздать недолго. Машина снова заколыхалась на колдобинах дороги. Оба долго молчат. С а н я. У вас там... все такие? Лидия. Какие - такие? Саня. Ну, все у вас легко. С кем вздумала-с тем легла. Все актрисы такие? Лидия. Не все. Только красивые. А те, что поплоше, и рады бы лечь, да не с кем. Если б ты, Саня, знал, какой кругом бардак, как все фальшиво. И грязно. Саня. Прости меня, Лида. Не хотел я тебя обидеть. Л и д и я. Я не в обиде. Я тебе завидую, дурак. 45. Экстерьер. Лондонский аэропорт Хитроу. День. Голос диктора. Совершил посадку самолет "Аэрофлота", прибывший из Москвы. 46. Экстерьер. Оксфордстрит в Лондоне. День. Как всегда, затоплена публикой главная торговая улица английской столицы - Оксфордстрит. Мимо ярких витрин самых знаменитых в мире магазинов течет бесконечная толпа, в которой мелькают лица и одежды со всех концов планеты. Африканские негры, индусы и пакистанцы, китайцы и японцы. И, конечно же, аборигены- англичане, слегка поувядшие в нынешнем столетии после распада Британской империи, над которой никогда не заходило солнце. В этой толпе тесной стайкой, боясь потеряться, пробиваются советские кинематографисты. Среди них - Лида, Безруков, лысый оператор и угрюмый тип с казенной физиономией - руководитель группы. Советские артисты поражены роскошью витрин и не в состоянии скрыть восторга, замирают чуть ли не перед каждой. Руководитель группы, решив, что с этим пора кончать, поднял руку, призывая свои подопечных к вниманию. Руководитель группы. Делу время - потехе час. Поглазели - хватит. Куда идет советский человек перво-наперво, прибыв в Лондон? Оператор. На кладбище. Все рассмеялись. Руководитель группы. Смеяться нечего, Арон Моисеевич прав. Да, да. На кладбище, товарищи. Хайгейтское кладбище. Поклониться могиле вождя мирового пролетариата. 47. Экстерьер. Хайгейтское кладбище. День.