. Тусклый свет сочился сквозь прорези штор, точно проникал в склеп, в гробницу его писательских упований. На него напала тяжкая грусть; припомнился Летучий Голландец, обреченный скитаться по морям до того дня... но и Пиперу избавления не было. Он -- соучастник преступления, целого ряда преступлений, и если даже пойти в полицию, ему все равно не поверят. Как ему верить? Разве похоже на правду, что Бэби, богатая женщина, подожгла собственный дом, взорвала прогулочный катер и потопила яхту своего мужа? Пусть даже она сама признает, что кругом виновата,-- суда не миновать, и юристы Хатчмейера непременно заинтересуются, почему на катере оказался его чемодан. Всплывет и то, что он не автор "Девства", и все заподозрят... да нет, все наверняка сочтут его мошенником. Кстати, Бэби стащила четверть миллиона из сейфа в хатчмейеровском кабинете. Пипер покачал головой и, подняв глаза, увидел, что она с интересом наблюдает за ним. -- Не выйдет, детка,-- сказала она, очевидно читая его мысли.-- Теперь у нас общая судьба. Только выкинь какой-нибудь фортель, я живо объявлюсь и скажу, что ты меня похитил. Но Пипер не собирался выкидывать фортелей. Как же нам быть теперь?-- спросил он.-- Нельзя ведь навечно засесть в чужом доме. Пробудем здесь дня два-три,-- сказала Бэби,-- потом двинемся дальше. Как? Ну вот как мы двинемся? Очень просто,-- сказала Бэби.-- Вызову такси, доедем до Бангора, а там самолетом. Тут и мудрить нечего. На суше нас искать не будут... Ее прервал хруст гравия на дорожке. Пипер подошел к зашторенному окну и глянул вниз. Возле дома стояла полицейская машина. -- Полиция,-- прошептал Пипер.-- Вот тебе и не будут искать. Бэби встала рядом с ним. Двумя этажами ниже раздавался безответный звонок. -- Проверяют, нет ли Ван дер Гугенов, вдруг они слышали что-нибудь подозрительное прошлой ночью,-- сказала она.-- Сейчас уедут. Пипер смотрел на двух полицейских. Стоило только крикнуть -- и... но Бэби впилась в его предплечье, и Пипер не издал ни звука. Полицейские обошли дом, сели в машину и уехали. -- Что я тебе говорила?-- сказала Бэби.-- Не мудри. Я спущусь на кухню, посмотрю, чем бы перекусить. Пипер одиноко расхаживал по сумрачной комнате и думал, почему же он все-таки не, окликнул полицейских. Простых, понятных объяснений было недостаточно. Крикни он -- и это доказывало бы, что к пожару он непричастен... ну, хоть какое-то свидетельство невиновности. Но он промолчал -- почему? Промолчал -- и упустил случай покончить со всем этим безобразием. Нет, не только от страха: тревожило, что он согласился, почти захотел остаться в пустом доме наедине с этой поразительной женщиной. Что ему помешало, когда он успел стать ее сообщником? Бэби -- сумасшедшая, в этом он ничуть не сомневался, и все же его почему-то тянуло к ней Он в жизни не встречал никого на нее похожего. Она точно и знать не хотела условностей, подсказывающих обычные человеческие поступки: она могла спокойно посмотреть на полицию сверху вниз и сказать: "Сейчас уедут", будто это простой соседский визит. И они уехали. А он подчинился ей и будет впредь подчиняться: может быть, он действительно станет кем захочет в пределах той свободы, которую она сотворила для него мановением руки. Кем захочет? Он подумал о любимых писателях, но никто из них в его ситуации не бывал, а не имея перед глазами образчика, Пипер мог с грехом пополам рассчитывать только на себя. И на Бэби. Он станет таким, как она хочет. Вот оно в чем дело. И Пипер начал понимать, почему она его привлекает. Она знает, кто он такой. Она сказала это вчера вечером, еще до того, как начался кавардак. Она сказала, что он гениальный писатель, и это не пустые слова. Впервые он встретил человека, которому известно, кто он такой на самом деле,-- и раз уж встретил, то расставаться им незачем. Сделав это пугающее открытие, Пипер в изнеможении лег на постель и закрыл глаза. Когда пришла Бэби с подносом, он крепко спал. Она нежно поглядела на него, потом поставила поднос, сняла чехол с кресла и укрыла Пипера. Он продолжал спать, завернувшись в чужой саван. В полицейском участке Хатчмейер тоже с радостью бы уснул, да ему не давали. Все еще голый, кутаясь в одеяло, он отвечал на бесчисленные вопросы о его отношениях с женой и мисс Футл, о Пипере и миссис Хатчмейер; наконец о том, почему он выбрал для прогулки по заливу такую ненастную ночь. Вы всегда пускаетесь в плавание невзирая на погоду? Слушайте, я уже сказал вам: мы просто решили прокатиться. Мы никуда плыть не собирались, мы просто... Встали из-за стола и сказали: "Почему бы нам не проехаться?.." Мисс Футл это предложила,-- сказал Хатчмейер. Ах вот как, она предложила? А миссис Хатчмейер никак не задело, что вы отправились на прогулку с другой женщиной? Мисс Футл не "другая женщина". То есть не в том смысле. Она -- литературный агент. У нас общие дела. И вы ими занимаетесь нагишом на яхте во время мини-тайфуна? Что же это за дела? На яхте мы делами не занимались. Мы отдыхали. Я так почему-то и подумал. В голом виде хорошо отдыхается. Сначала я был одетый. Потом промок и разделся. Промокли, потом разделись? А не наоборот? Конечно нет. Слушайте, мы еле успели отплыть, как разразился шторм... А дом загорелся. А катер взорвался. А миссис Хатчмейер случайно разорвало на части вместе с мистером Пипером... Но тут взорвался сам Хатчмейер. -- Ну что ж, мистер Хатчмейер, вам, видно, хочется крутого разговора,-- сказал Гринсливз, когда Хатчмейера затолкали обратно в кресло.-- Так и быть, теперь держитесь. Его прервал сержант, что-то прошептавший ему на ухо. Гринсливз испустил тяжелый вздох. -- Уверен? Так она говорит. Говорит, прямо из больницы. Гринсливз вышел посмотреть на Соню. Мисс Футл? Это вы -- мисс Футл? Да,-- кивнула Соня. Шеф полиции мог заметить, что в одном Хатчмейер был прав: назвать мисс Футл слабой женщиной язык не поворачивался. Ладно, снимем с вас показания,-- сказал он и повел ее в другой кабинет. Показания с Сони снимали два часа. Гринсливз составил совсем новое понятие о деле: мисс Футл ему в этом очень помогла. Так,-- сказал он Хатчмейеру,-- давайте расскажите-ка нам, что было в Нью-Йорке со встречей Пипера. Вы там, кажется, побоище устроили? Хатчмейер поднял затравленный взгляд. -- Да нет, вы не поняли. Мы просто делали ему рекламу. То есть мы... -- То есть вы,-- сказал Гринсливз,-- науськали на этого мистера Пипера всех, кого удалось. Арабов, сионистов, педерастов, ИРА, черных, старух, кого там еще, словом, всех скопом -- и это вы так рекламу делаете? Хатчмейер попробовал собраться с мыслями. Вы хотите сказать, что кто-нибудь из них?..-- спросил он. Я ничего не хочу сказать, мистер Хатчмейер. Я спрашиваю. Что спрашиваете? Спрашиваю у вас: долго вы думали, прежде чем бросить мистера Пипера на растерзание только за то, что этот бедняга написал для вас книгу? Хорошо обернулась ваша затея -- и для вас, и для него? -- Да я ни о чем подобном... Гринсливз облокотился на стол. -- Вот что я вам скажу, мистер Хатчмейер, для вашего же блага. Выметайтесь из наших мест к чертям собачьим и дорогу назад забудьте, если не хотите больших неприятностей. А в следующий раз, когда будете делать рекламу своему автору, наймите ему сначала телохранителя. Хатчмейер, шатаясь, побрел к двери. Мне нужна одежда,-- сказал он. Домой за ней можете не ездить. От дома остались одни головешки. На скамье в приемной рыдала Соня Футл. Что с ней такое?-- спросил Хатчмейер. Переживает из-за смерти этого Пипера,-- сказал Гринсливз,-- а вот вы что-то не торопитесь оплакивать покойную миссис Хатчмейер. Это потому, что я умею сдерживать свои чувства,-- сказал Хатчмейер. Оно и видно,-- заметил Гринсливз.-- Пойдите успокойте ее и заодно поблагодарите за ваше алиби. Какое-нибудь тряпье для вас сейчас раздобудем. Хатчмейер поправил на себе одеяло и подошел к скамье. Мне очень жаль...-- начал он, но Соня в ярости вскочила на ноги. Жаль?-- вскрикнула она.-- Ты убил моего дорогого Питера и теперь говоришь, что тебе очень жаль? Гринсливз оставил их объясняться и пошел за одеждой. Все, дело закрываем,-- сказал он заместителю,-- пусть федеральные власти потеют. Террористы в Мэне, а? Кому рассказать? Так, значит, не мафия? А не один ли черт кто? Нам за это и браться незачем: работа для ФБР. Я в такие омуты не заплываю. Наконец Хатчмейера в черном костюме, который сидел на нем как на корове седло, и безутешную Соню отвезли в аэропорт; в Нью-Йорк их доставил хатчмейеровский самолет. Их встречал Макморди с прессой. Хатчмейер вперевалку сошел по трапу и сделал заявление. Джентльмены,-- сказал он надтреснутым голосом,-- для меня это двойная трагедия. Я потерял самую замечательную, самую любящую женушку. Сорок лет счастливой брачной жизни лежат на дне...-- Он смолк и высморкался.-- В общем, ужасно. Я не могу выразить всей глубины моих переживаний. А как насчет Пипера?-- спросил кто-то. Хатчмейер снова нырнул в глубину своих переживаний. Питер Пипер был молодым романистом непревзойденного таланта. Его гибель -- страшная потеря для литературного мира.-- Он опять вытащил платок, но Макморди подтолкнул его сзади. -- Скажите что-нибудь о романе,-- шепнул он. Хатчмейер перестал шмыгать носом и сказал несколько слов о книге "Девства ради помедлите о мужчины", опубликованной издательством "Хатчмейер Пресс" и доступной всем по цене семь девяносто в розницу... За его спиной в голос плакала Соня; ее отвели в машину, и она продолжала рыдать, когда они поехали. -- Ужасная трагедия,-- сказал Хатчмейер, тронутый собственным красноречием,-- совершенно ужасная. Его перебила Соня, начавшая лупить Макморди. Убийца!-- кричала она.-- Это все ты! Ты наговорил всяким бешеным террористам, что он из ООП, из ИРА и гомосексуалист -- любуйся, чем это кончилось! Да что за черт!-- взвыл Макморди.-- Ничего я не... Вшивые ищейки в Мэне думают, что это дело рук не то какой-нибудь Симбиозной армии освобождения, не то минитменов, не то еще кого-то в этом роде,-- сказал Хатчмейер,-- прячьте концы в воду. Понял,-- сказал Макморди, мигая подбитым глазом. Соня отвергла гостеприимство Хатчмейера и потребовала, чтобы ее везли в Грамерси-парк отель. Ты не волнуйся,-- сказал Хатчмейер, когда она вылезала из машины,-- Бэби и Пипер предстанут перед создателем по всей форме. Цветы там, процессия, бронзовый гроб... -- Два гроба,-- сказал Макморди,-- а то в один... Соня резко обернулась. Они же умерли!-- крикнула она.-- Умерли, понимаете? Что у вас, совсем совести нет? Были два человека, живые люди, теперь их убили, а вы мелете чушь про похороны, гробы... Само собой, прежде надо, чтобы были тела,-- успокоительно заметил Макморди.-- Чего, действительно, толковать о гробах, когда тел-то нет. Не можете заткнуться?-- рявкнул на него Хатчмейер, но Соня без оглядки бросилась в гостиницу. Они ехали молча, и Хатчмейер прикидывал даже, не уволить ли ему Макморди, но потом раздумал. Кстати же, он терпеть не мог этот деревянный домище в Мэне, а раз Бэби больше нет... Жуткое переживание,-- сказал он.-- Ужасная потеря. Еще бы,-- сказал Макморди,-- сколько красоты пропало зря. Музейный экспонат, памятник прошлого. Люди из Бостона приезжали, чтоб только полюбоваться. Я про миссис Хатчмейер,-- сказал Макморди. Хатчмейер язвительно покосился на него. Узнаю вас, Макморди. В такую минуту -- и думать про секс. Я не в том смысле,-- возразил Макморди.-- С характером была женщина. Вот это верно,-- сказал Хатчмейер.-- И я хочу увековечить ее память в книгах. Она, между прочим, очень любила читать. Надо из дать "Девства ради" в кожаном переплете с золотым тиснением, шрифт декоративный. Назовем его "Мемориальным изданием памяти Бэби Хатчмейер". Будет сделано,-- сказал Макморди. А пока Хатчмейер заново входил в роль издателя, Соня Футл плакала в номере Грамерси-парк отеля, лежа ничком на постели. Ее терзало горе пополам с виною. Единственный человек, который ее любил, погиб из-за нее. Она посмотрела на телефон и подумала, не позвонить ли Френсику, но в Англии сейчас было за полночь И она послала телеграмму: ПИТЕР ПОГИБ ВИДИМО УТОНУЛ МИССИС ХАТЧМЕЙЕР ТОЖЕ ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПОЗВОНЮ КОГДА СМОГУ СОНЯ. Глава 15 Утром Френсик явился на Ланьярд-Лейн в чудном настроении. Все на свете было замечательно, солнце сияло, "Девство" начнут раскупать, как только откроются магазины, а главное -- хатчмейеровские два миллиона долларов благополучно лежат на текущем счете фирмы "Френсик и Футл". Перевод пришел на прошлой неделе; надо только вычесть четыреста тысяч комиссионных и переправить остаток минус куш Джефри мистеру Кэдволладайну и его загадочному клиенту. Френсик как раз и собирался это сделать, не откладывая. Он забрал почту из ящика и поднялся к себе. Там он уселся за стол, заправил в ноздрю первую дневную понюшку и разобрал письма, под конец обнаружив среди них телеграмму. -- Ну и ну, телеграмма!-- ворчливо подивился он спешке напористого автора и развернул бланк. Радужная панорама мира вмиг распалась; на ее месте возникли разрозненные и жуткие образы, порожденные загадочными телеграфными словами. Пипер погиб? Видимо, утонул? Миссис Хатчмейер тоже? Скупые слова стали в его мозгу вопросами, и он попытался с ними справиться. Лишь через минуту до Френсика целиком дошел смысл телеграммы, который вызвал у него сомнение, а затем спасительное недоверие. Пипер не мог погибнуть. В уютном мирке Френсика смерти не было, о ней только писали. Смерть -- это что-то нереальное, отдаленное, вымышленное. Но вот несколько слов, не разделенных знаками препинания и напечатанных на клочках бумажной ленты, принесли с собой смерть. Пипер погиб. Миссис Хатчмейер тоже, но она Френсика не волновала, за нее он не был в ответе. А за Пипера был. Френсик сам отправил его на смерть. И ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ -- значит, на несчастный случай не свалишь. Преступление и гибель -- читай убийство, а убийство Пипера -- это был уж какой-то невыносимый ужас. Френсик обмяк, посерел и съежился. Через некоторое время он заставил себя перечесть телеграмму. Но в ней стояли те же самые слова. ПИПЕР ПОГИБ. Френсик отер лицо платком и попытался представить, что же случилось. ВИДИМО УТОНУЛ. Если Пипер погиб, то откуда сомнения, утонул он или нет? Про погибшего обычно известно, что он погиб. И почему не звонит Соня? ПОЗВОНЮ КОГДА СМОГУ -- еще одна загадка в придачу к загадочному посланию. Где же она, если не может сразу позвонить? Френсик представил себе Соню на больничной койке, но тогда бы она так и сообщила. Он потянулся к телефону, чтобы позвонить в "Хатчмейер Пресс"; потом сообразил, что в Нью-Йорке еще ночь и на службе никого нет. Придется подождать двух часов. Он сидел уставившись на бланк и пытался мыслить практически. Раз полиция расследует преступление, значит, они обязательно станут копаться в прошлом Пипера и в два счета докопаются, что он -- не автор "Девства". Затем... о, господи, узнает Хатчмейер, и расплата будет дьявольская Вернее, хатчмейеровская. Он потребует назад свои два миллиона долларов, а вдобавок потянет в суд за нарушение контракта или за мошенничество. Слава богу, хоть деньги еще в банке. Френсик перевел дух. Чтобы отвлечься от мыслей о жутких последствиях, которыми грозила телеграмма, он пошел в Сонин кабинет и отыскал в секретере письмо мистера Кэдволладайна, выражающее согласие на замещение автора Пипером в американском турне. Френсик тщательно изучил письмо и положил его обратно. Все-таки есть какое-то прикрытие на случай неприятностей с Хатчмейером: мистер Кэдволладайн и его клиент -- сообщники фирмы "Френсик и Футл". Если придется вернуть два миллиона -- вернут свою долю как миленькие. Углубившись в будущее, Френсик постепенно перестал винить себя и переадресовал вину анонимному автору. Вот из-за кого погиб Пипер. Если бы этот мерзавец не скрывался под nom de plume, to Пипер был бы жив. Тянулись утренние часы, Френсик не мог работать и все больше расстраивался. Ведь Пипер был ему по-своему дорог. А теперь его нет в живых. Френсик печально сидел за столом, глядел на ковент-гарденские крыши и безмолвно оплакивал Пипера. Бедняга, прирожденный мученик, а вернее сказать -- мученик от литературы. Скорбное зрелище: человек, который не смог бы ничего написать ради спасения собственной жизни... Френсик даже подскочил в кресле: уж очень точно подумалось. Да, Пипер погиб, так и не живши. Все отпущенные ему годы он угробил на то, чтобы пробиться в печать, и не пробился. Почему же людей вроде него так тянет к писанию, что за одержимость печатным словом приковывает их к письменным столам? В эту самую минуту тысячи других Пиперов сидят во всем мире над кипами чистой бумаги и заполняют ее словами, которые никто никогда не прочтет, но в которых им, от наивного самомнения, чудится глубокая значительность. И Френсику стало еще грустнее. Это все его вина. Ему надо было проявить решительность и здравый смысл -- и сказать Пиперу, что никакой он не романист. А он вместо этого ободрял его. Скажи он нужные слова -- и Пипер был бы жив, может, даже нашел бы свое истинное призвание -- клерка или слесаря,-- женился бы и зажил, так сказать, своим домом. Во всяком случае, не было бы этих пустопорожних лет в полупустых пансионах на пустынных приморских курортах, где Пипер жил Конрадом, Лоуренсом и Генри Джеймсом -- бледный призрак обожаемых мертвецов. Он ведь и умер подставным лицом, автором романа, которого не писал. Зато где-то живет как ни в чем не бывало человек, подставивший его вместо себя. Френсик снял трубку. Нет, не жить ему, подлецу, как ни в чем не бывало. Уж мистер Кэдволладайн его допечет. Он набрал оксфордский номер. Боюсь, что у меня для вас довольно плохие новости,-- сказал он мистеру Кэдволладайну. Плохие новости? Не понимаю,-- отозвался мистер Кэдволладайн. О том молодом человеке, который поехал в Америку в качестве автора присланного вами романа,-- пояснил Френсик. Мистер Кэдволладайн озабоченно кашлянул. Что же он... э-э... проявил неосторожность? Можно выразиться и так,-- сказал Френсик.-- Короче говоря, нам, должно быть, придется иметь дело с полицией.-- Мистер Кэдволладайн еще старательнее прочистил горло -- к пущему злорадству Френсика.-- Да, с полицией,-- повторил он.-- Вскоре, видимо, предстоит расследование. Расследование?-- встревожено переспросил мистер Кэдволладайн.-- Какого рода расследование? Пока трудно сказать, но я счел нужным поставить вас и вашего клиента в известность, что Питер Пипер погиб. . Погиб?-- скрипнул мистер Кэдволладайн. Погиб,-- подтвердил Френсик. Боже мой. Как это неудачно. Согласен,-- сказал Френсик.-- Хотя слово "неудачно" здесь вряд ли подходит, поскольку Пипер вернее всего убит. Тут мистер Кэдволладайн встревожился уже не на шутку. Убит?-- ахнул он.-- Вы сказали "убит"? Именно это я и сказал. Убит. Господи боже мой,-- сказал мистер Кэдволладайн.-- Как это ужасно. Френсик ничего не ответил, предоставив мистеру Кэдволладайну проникнуться ужасом происходящего. -- Право, не знаю, что вам и сказать,-- наконец пробормотал тот. -- В таком случае,-- воспользовался Френсик его замешательством,-- скажите мне имя и адрес вашего клиента, и я сам информирую его. Мистер Кэдволладайн отрицательно помычал. В этом нет надобности. Ему будет сообщено. Как угодно,-- сказал Френсик.-- Сообщите ему заодно, что американского аванса придется подождать. Подождать? Но неужели вы предполагаете... Я ничего не предполагаю. Я просто хочу обратить ваше внимание на тот факт, что мистер Хатчмейер не был в курсе подмены вашего клиента-анонима мистером Пипером, и поэтому если полиция в ходе следствия обнаружит наш маленький трюк... вы уловили? Мистер Кэдволладайн уловил. Вы полагаете, мистер... э-э... Хатчмейер может... э-э... потребовать неустойку? Или подать в суд,-- без обиняков сказал Френсик,-- и тогда лучше быть готовыми тут же вернуть ему всю сумму. О, разумеется,-- подтвердил мистер Кэдволладайн, которому явно очень мало импонировала роль ответчика.-- Предоставляю это целиком на ваше усмотрение. Френсик положил трубку с облегченным вздохом Взвалив часть ответственности на мистера Кэдволладайна и его треклятого клиента, он немного повеселел. Он даже не без удовольствия набил себе нос табаком, но тут зазвонил телефон: Соня Футл из Нью-Йорка. Голос у нее был совершенно подавленный. Ох, Френзи, я в таком горе,-- сказала она,-- и я во всем виновата. Если б не я, никогда бы этого не случилось. Что значит -- ты виновата?-- спросил Френсик.-- Ведь не ты же... Зачем я его сюда повезла? Он был так счастлив...-- голос ее прервался и послышались рыдания. Френсик сглотнул ком в горле. Бога ради расскажи мне, что случилось,-- попросил он. Полиция считает -- убийство,-- сказала Соня и снова зарыдала. Это я уже понял из телеграммы. А что случилось -- пока не понимаю. Как он погиб? Неизвестно,-- сказала Соня,-- и это ужаснее всего. Они шарят по дну залива, перекапывают золу на пожарище... Какую золу?-- удивился Френсик, силясь понять, зачем Пипера ищут в золе, если он утонул. Понимаешь, Хатч и я, мы поехали на яхте, разыгрался шторм, дом загорелся, и кто-то стрелял в пожарных, а катер Хатча налетел на нас и взорвался, мы чудом уцелели и... Рассказ ее был невнятный и сбивчивый, и Френсик, прижимая трубку к уху, тщетно пытался составить картину происшествия. Казалось, хаотические образы были частями бредовой головоломки, сцеплявшимися без малейшего подобия общего рисунка Огромный деревянный дом изрыгает пламя в ночное небо. Кто-то, укрывшись в пылающем доме, обстреливает пожарных из крупнокалиберного пулемета. Медведи. Хатчмейер и Соня на яхте во время урагана. Горящие катера бороздят залив -- и наконец самое чудовищное: Пипер отлетает в лучший мир вместе с миссис Хатчмейер в норковом манто. Какое-то адское видение. -- Кого подозревают?-- спросил он. Какую-нибудь террористическую группу,-- сказала Соня. Френсик судорожно сглотнул. Террористическую группу? Зачем террористам убивать бедного Пипера? Ну, вокруг него был устроен такой шум -- вышло целое побоище,-- сказала Соня.-- Когда мы сошли на берег в Нью-Йорке...-- И она рассказала об их прибытии, а Френсик в ужасе слушал. Ты говоришь, Хатчмейер нарочно это устроил? Да он сумасшедший! Он хотел, чтоб вышла большая шумиха,-- объяснила Соня. Тут он преуспел, ничего не скажешь,-- заметил Френсик. Но Соня опять разрыдалась. Ты просто бессердечный,-- выговорила она.-- Словно ты не понимаешь, что это значит... Понимаю,-- сказал Френсик,-- это значит, что полиция станет выяснять личность Пипера и... Что это наша вина,-- проплакала Соня,-- мы его послали сюда, из-за нас... Ну уж нет,-- сказал Френсик,-- если б я знал, какая ему уготована встреча, я бы в жизни не отправил его на заклание. Что же касается террористов... Полиция не вполне уверена, что это террористы. Сначала они думали, что его убил Хатчмейер. Вот это больше похоже на правду,-- сказал Френсик.-- А судя по твоему рассказу -- просто сущая правда. Он подстрекатель. Пусть не он сам... А потом они, кажется, подозревали мафию. Френсик опять сглотнул. Еще того не легче. Мафию? Чем Пипер мог насолить мафии? Да бедняга вообще... Не Пипер, Хатчмейер. Ты имеешь в виду, что мафия совершила неудачное покушение на Хатчмейера?-- огорченно спросил Френсик. Ничего я в виду не имею,-- сказала Соня.-- Я рассказываю тебе, что слышала от полиции: по их словам, Хатчмейер якшался с преступным миром. Если они хотели прикончить Хатчмейера, при чем тут Пипер? Ну ведь Хатч и я были на яхте, а Пипер с Бэби... Что за бэби?-- испуганно спросил Френсик, наспех расчищая загроможденную сцену преступления для новых ужасающих подробностей. Бэби Хатчмейер. Хатчмейер? Я и не знал, что у этой скотины... Да нет у него детей. Миссис Хатчмейер. Ее звали Бэби. О господи,-- сказал Френсик. Нельзя быть таким черствым. Тебе как будто все безразлично. Мне?-- сказал Френсик.-- Как это безразлично! Совершеннейший ужас. Так ты говоришь, мафия... Не я говорю, полиция говорит. Они думают, что это была попытка запугать Хатчмейера. И запугали?-- спросил Френсик, надеясь найти в ситуации хоть что-нибудь утешительное. Нет,-- сказала Соня,-- он злой, как черт. Говорит, что подаст на них в суд. В суд?--ужаснулся Френсик.-- Что значит -- в суд? На мафию в суд не подашь и к тому же... Не на мафию. На полицию. Хатчмейер в суд на полицию?-- спросил Френсик, окончательно потеряв нить. Ну, сначала они же на него подумали. Допрашивали несколько часов, оказывали давление. Ему еле поверили, что он был со мной на яхте. А тут еще эти канистры. Канистры? Какие канистры? Которыми я его обвязала. Ты обвязала Хатчмейера канистрами? Пришлось, а то бы он утонул. Френсик не нашел в этом особой логики. По-моему, если бы...-- Он осекся, не став выражать сожаления, что Хатчмейер не утонул. Между тем все бы очень упростилось. И что ты собираешься делать?-- спросил он наконец. Не знаю,-- сказала Соня,-- пока побуду здесь. Следствие не кончено, мне даже переодеться не во что... ах, Френзи, все это так ужасно!-- И она снова расплакалась. Френсик подумал, чем бы ее приободрить. Кстати, рецензии в воскресных газетах были одна лучшедругой,-- сказал он, но Соню это ничуть не утешило. Как ты можешь сейчас говорить о рецензиях?-- возмутилась она.-- Тебе просто наплевать, вот и все. Ну что ты, милая, вовсе мне не наплевать,-- запротестовал Френсик,-- это такая трагедия для всех нас. Я сию минуту звонил мистеру Кэдволладайну и объяснил ему, что его клиенту придется теперь подождать с деньгами. С деньгами? У тебя одни деньги на уме. Мой милый Питер погиб, а ты... Френсик выслушал обвинения себе, Хатчмейеру и какому-то Макморди: каждый из них и все вместе, как считала Соня, думают только о деньгах. -- Я понимаю твои чувства,-- сказал он, когда она остановилась перевести дыхание,-- но дело есть дело, и если Хатчмейер узнает, что Пипер -- не автор "Девства"... Но телефон замолк. Френсик укоризненно посмотрел на него и положил трубку. Оставалось надеяться, что Соня соберется с духом и что полиция не станет расследовать прошлое Пипера. В Нью-Йорке Хатчмейер был настроен совсем наоборот. Он считал, что полиция -- это свора кретинов, неспособных ничего толком расследовать. Он уже снесся со своими юристами, и те решительно отсоветовали подавать в суд на шефа Гринсливза за незаконный арест, потому что Хатчмейера не арестовывали. Этот ублюдок продержал меня несколько часов в одном одеяле,-- доказывал Хатчмейер.-- Они светили мне лампой в лицо, а вы говорите, я не имею права на возмещение. Должен быть закон, который защищает невинных граждан от подобных посягательств. Вот если бы какие-нибудь следы рукоприкладства, тогда бы можно было попробовать, а так... Не сумев раскачать на дело своих юристов, Хатчмейер взял за глотку страховщиков, но с теми оказалось не легче. К нему прибыл мистер Синстром из Отдела рекламаций и выразил некоторые сомнения. -- Как, то есть, полиция необязательно права насчет террористов?-- опешил Хатчмейер. Глаза мистера Синстрома холодно блеснули за очками в серебряной оправе. Три с половиной миллиона -- это большие деньги,-- сказал он. Конечно,-- согласился Хатчмейер,-- зато и взносов я вам выплатил немало. Что вы вообще-то хотите сказать? Мистер Синстром заглянул в свою папку. Береговая охрана выловила шесть чемоданов, принадлежащих миссис Хатчмейер. Это во-первых. В них были все ее драгоценности и лучшая часть гардероба. Это во-вторых. В-третьих, чемодан мистера Пипера был также на борту катера и, как мы удостоверились, содержал все его вещи. Ну и что?-- сказал Хатчмейер. -- Таким образом, если это политическое убийство, то представляется странным, что террористы заставили погибших упаковать чемоданы, погрузили их на борт, а затем подожгли дом и катер. Это расходится с обычными террористическими акциями. Картина несколько сдвинутая. Хатчмейер яростно сощурился. Если вы намекаете, что я умышленно подставил под катер себя и свою яхту, лишь бы потопить свою жену и самого многообещающего автора... Отнюдь,-- возразил мистер Синстром.-- Я лишь говорю, что в это дело необходимо вникнуть поглубже. Ну, давайте вникайте,-- сказал Хатчмейер,-- а когда вникните, выкладывайте мои деньги. Не беспокойтесь,-- сказал мистер Синстром,-- мы доберемся до сути дела. Три с половиной миллиона нас к этому обязывают. Он встал и направился к двери. -- Да, кстати, может быть, вам будет любопытно узнать, что поджигатель прекрасно ориентировался -- например, без труда отыскал бензохранилище. Возможно, это был кто-нибудь из домашних. У Хатчмейера осталось беспокойное ощущение, что мистер Синстром и его помощники, в отличие от полиции, слабоумием не страдают. Из домашних? Хатчмейер обдумал его слова. И все драгоценности в чемодане. Ну, а если... может, Бэби и правда решила сбежать с этим поганцем Пипером? Хатчмейер не отказал себе в довольной улыбке. Если так, то поделом получила, гадюка. Только вот не всплыли бы опасные документики, препорученные ее юристам' это не дай бог. Ну что бы ей умереть как-нибудь попроще, скажем от того же инфаркта? Глава 16 Особняк Ван дер Гугенов в Мэне остался пустовать со спущенными шторами и зачехленной мебелью. Как и обещала Бэби, уехали они очень просто. Покинув Пипера в полумраке спальни, она пешком пошла в Белсуорт и купила там подержанный автомобиль. -- В Нью-Йорке бросим его и подыщем что-нибудь получше,-- сказала она, держа путь на Юг.-- Не надо оставлять за собой хвостов. Пипер, лежавший на полу кабины у нее за спиной, не разделял ее оптимизма. Пока обошлось,-- проворчал он,-- только ведь раз наших тел не отыскали, значит, будут искать нас. Это же само собой разумеется. Они решат, что тела унесло отливом,-- невозмутимо заявила Бэби.-- Так бы и было, если б мы утонули. И я слушала в Белсуорте, что найдены наши чемоданы, а в них твой паспорт и мои драгоценности. Стало быть, нас нет в живых. Не такая я женщина, чтобы расстаться с жемчугом и бриллиантами, пока меня бог не приберет. Пипер счел этот ход мысли довольно убедительным. "Френсик и Футл" в его смерть безусловно поверят, но без паспорта и гроссбухов... Рукописи мои тоже найдены?-- спросил он. Об этом речи не было, но, уж наверное, где паспорт, там и рукописи. Не знаю, как мне быть без рукописей,-- сказал Пипер.-- Это труд всей моей жизни. Он лежал, глядел, как мелькают в синем небе верхушки деревьев, и думал о труде своей жизни. Теперь он не допишет "Поиски утраченного детства" и не станет признанным гением. Все его надежды пожрало пламя и поглотила пучина. На остаток дней в земной юдоли ему суждена посмертная слава автора "Девства". Это была невыносимая мысль, и Пипер проникся решимостью избавиться от чужой славы. Наверное, как-нибудь можно опубликовать опровержение. Но опровергать из-за гроба -- дело нелегкое. Вряд ли можно просто написать в литературное приложение "Тайме", что "Девство" -- не его роман и что "Френсик и Футл" уговорили его выдать себя за автора в своих корыстных целях. И подпись: "Покойный Питер Пипер"... Нет, это абсолютно исключено. А с другой стороны -- нельзя же войти в историю литературы автором порнографического романа! Пипер спорил сам с собой, пока не уснул. Когда он проснулся, они уже пересекли границу штата и были в Вермонте. Ночевать остановились в маленьком мотеле на берегу озера Шамплейн. Бэби расписалась в книге для приезжих за мистера и миссис Касторп, а Пипер тем временем отнес в коттедж два пустых чемодана, заимствованных у Ван дер Гугенов. Завтра запасемся одеждой и прочим,-- сказала Бэби. Но Пипера эти низкие материи не занимали. Он стоял у окна, пытаясь освоиться с дикой мыслью, что он и эта безумная женщина связаны узами крепче супружеских. Ты хоть понимаешь, что мы теперь никогда не сможем разлучиться?-- спросил он наконец. Это почему же?-- отозвалась Бэби из-под душа. По той простой причине, что у меня нет документов и я не могу устроиться на работу,-- сказал Пипер,-- и еще потому, что деньги все у тебя; а если кто-нибудь из нас попадется полиции, то сидеть нам обоим за решеткой до скончания дней. Мрачно смотришь на вещи,-- сказала Бэби.-- Жить надо по вдохновению. Уедем куда-нибудь, где нас и не вздумают искать, и начнем все заново. Куда же это? Да на Юг. На дальний Юг,-- сказала Бэби, выходя из ванной.-- Вот куда Хатчмейер носа не сунет. Он почему-то боится ку-клукс-клана. А какого черта делать мне на дальнем Юге?-- спросил Пипер. А попробуй писать романы в южном вкусе. Хатч хоть и не бывал там, но южных романов выпустил видимо-невидимо: на обложке обычно мужчина с хлыстом и запуганная девица. Сплошные бестселлеры. Мне только такие и писать,-- мрачно сказал Пипер, включая душ. Пиши под псевдонимом. Да уж придется, благодаря тебе. Когда за окнами стемнело, Пипер улегся, продолжая размышлять о будущем. В постели рядом вздыхала Бэби. -- Какое счастье, когда мужчина не мочится в умывальную раковину,-- проговорила она. Пипер словно и не заметил этого приглашения. Наутро они тронулись дальше окольными путями, медленно, но верно подвигаясь к югу. А Пипер все думал и думал, как ему вернуться на писательскую стезю. В Скрэнтоне, где Бэби с приплатой обменяла их рухлядь на новый "форд", Пипер купил себе два гроссбуха, бутыль Хиггинсовых чернил (на пробу) и ручку марки "Эстербрук". -- Хотя бы дневник буду вести,-- объяснил он Бэби. Дневник? Ты и в окошко-то не смотришь, а едим мы в стоячих закусочных -- что писать в дневнике? Я думал начать его задним числом. Как своего рода реабилитацию. Я бы... Реабилитацию? И каким это "задним числом"? Ну, начал бы с того, как Френсик уговорил меня ехать в Штаты, а там день за днем -- путешествие и... так далее. Бэби сбросила скорость и отъехала на обочину. Погоди-ка, давай разберемся. Ты, значит, начинаешь .. Кажется, с десятого апреля, когда я получил телеграмму от Френсика. Так-так. Десятого апреля -- а дальше? Ну, я напишу, как я не хотел, а они меня уламывали -- что, мол, напечатают "Поиски" и все такое прочее. А где же конец? Конец?-- удивился Пипер.-- О конце и не думал. Я просто продолжу, день за днем... Про пожар и тому подобное?-- подсказала Бэби. Конечно, и про это. Ведь не обойдешь. -- Как он, стало быть, случайно начался?-- Бэби поглядела на него и покачала головой. Ты, значит, напишешь, что я подожгла дом и запустила катер навстречу Хатчмейеру и этой Футл? Так, что ли? Ну да,-- сказал Пипер.-- Так ведь оно и было, а... Называется реабилитация. И не думай даже, выбрось из головы. Без меня ты себя не реабилитируешь, а я же тебе сказала, что у нас теперь на двоих одна судьба. Хорошо тебе говорить,-- горько сказал Пипер,-- на тебе не висит авторство мерзейшего романа, не то что... На мне висит гений, с меня хватит,-- сказала Бэби и включила зажигание. Пипер нахохлился и насупился. Я только и умею, что писать,-- сказал он,-- а ты мне не позволяешь. Почему это не позволяю?-- сказала Бэби.-- Пожалуйста, но дневники задним числом -- это обойдешься. Мертвецы вообще помалкивают. Дневников они уж точно не ведут, и вообще я как-то не понимаю, чего ты так набрасываешься на "Девство". По-моему, прекрасная книга. Разве что по-твоему,-- сказал Пипер. Очень мне интересно, кто же ее все-таки написал. Недаром ведь, наверное, за других прячется. Стоит прочесть это скотство -- и понятно почему,-- сказал Пипер.-- Сплошной секс. И теперь все будут думать, что это я. А ты бы написал вообще без секса?-- спросила Бэби. Конечно Это во-первых, а во вторых... Ну, и не пошла бы книга. Настолько-то я разбираюсь в издательском деле. И ладно, и пусть,-- сказал Пипер.-- Такие книги подрывают человечность -- вот в чем их вред. Ну, так перепиши ее по-своему,-- она запнулась на пороге озарения и задумалась. Через двадцать миль показался небольшой городок. Бэби припарковала машину и пошла в универмаг. Вернулась она с экземпляром "Девства". -- Берут нарасхват,-- сказала она и протянула ему книгу. Пипер посмотрел на свою фотографию, украшавшую задник суперобложки. Она была сделана в Лондоне, в те безмятежные дни, когда он любил Соню,-- и его лицо, растянутое дурацкой улыбкой, показалось ему чужим. Зачем это мне?-- спросил он. Бэби усмехнулась. Пиши. Писать?-- удивился Пипер.-- Она ведь уже... Написана, но не так, как ты бы написал, а ты ее автор. Какой я, к дьяволу, автор? Кисик, где-то в необъятном мире есть человек, который написал эту книгу. Он это знает, Френсик знает и эта сучка Футл тоже; ну, и мы с тобой. Вот и все. Хатч -- и тот не знает. Слава богу,-- сказал Пипер. Видишь, даже ты говоришь "слава богу"; а "Френсик и Футл" повторяют это днем и ночью. Хатч заплатил за роман два миллиона: сумма изрядная. ' Сумма громадная и постыдная,-- сказал Пипер.-- Ты знаешь, что Конрад получил за?.. Не знаю и знать не хочу. Меня интересует другое: что будет, когда ты перепишешь роман своим дивным почерком, а Френсик получит рукопись. -- Френсик получит...-- начал Пипер, но Бэби сделала ему знак молчать. Да, твою рукопись,-- сказала она,-- из-за гроба. Мою рукопись из-за гроба? Да у него ум за разум зайдет. Это еще что, потом мы запросим аванс и потребуем отчислений с продажи,-- сказала Бэби. Он же тогда поймет, что я жив,-- возразил Пипер.-- Пойдет прямо в полицию и... Дурак он соваться в полицию, а потом объясняться с Хатчем и так далее. Да Хатч на него всех собак спустит. Нет, сэр, мистер Френсик и мисс Футл -- оба они еще попляшут под нашу дудку. Ты с ума сошла,-- сказал Пипер,-- просто рехнулась. Если ты и правда думаешь, что я стану переписывать эту мерзость... Сам же хотел поправить свою репутацию,-- сказала Бэби при выезде из городка.-- А другого способа нет. Не понимаю, что это за способ. Погоди, поймешь,-- сказала Бэби.-- Главное -- слушайся мамочку. Вечером, в номере очередного мотеля Пипер раскрыл гроссбух, поставил чернила, разложил ручки и перья столь же аккуратно, как некогда в пансионе Гленинг, и, водрузив перед собой "Девство", принялся за дело. Страницу увенчали слова "Глава первая", затем появились строчки: "Дом стоял на холме, в окружении трех вязов, березы и кедра, горизонтальные ветви которого придавали ему вид..." Позади него Бэби разлеглась на постели с довольной улыбкой. Только этот черновик не очень правь,-- сказала она.-- Мы его сделаем подлинней подлинного. А я полагал, что весь смысл этого занятия,-- отложил перо Пипер,-- в том, чтобы я заново обрел свою погибшую репутацию, выправив... Во втором черновике,-- сказала Бэби.-- А это на затравку "Френсику и Футл". Так что давай ближе к тексту. Пипер взял перо и стал держаться ближе к тексту. Он делал на странице несколько поправок, потом зачеркивал их. и писал наверху, как было в подлиннике. Время от времени Бэби поднималась с постели, заглядывала ему через плечо и отходила довол