найти ему какое-то развлечение. Пожалуй, безопаснее всего английские фильмы, но, может быть, сейчас ни одного не крутят. - Давай позовем гостей, - предложил Питер. - Да, придется, если ни одна английская картина не идет. Пожалуй, это самое лучшее. - Мэри призадумалась, спросила: - Ты не знаешь, был он женат? - Не знаю. Уж наверно был. - Я думаю, можно позвать Мойру Дэвидсон, вот кто нас выручит, - продолжала вслух размышлять Мэри. - Если только она не занята. - И если не пьяная, - вставил Питер. - Не все же время она пьет, - возразила жена. - А с ней будет веселее. - Неплохая мысль, - согласился Питер. - Я бы заранее предупредил Мойру, какая у нее задача. Чтобы он ни минуты не скучал. - И, помедлив, прибавил: - Ни так, ни в постели. - Сам знаешь, у Мойры до этого не доходит. Все одна видимость. - Думай как тебе приятнее, - ухмыльнулся Питер. Вечером они позвонили Мойре Дэвидсон и пригласили ее. - Питер счел своим долгом его позвать, - объяснила Мэри. - Ведь это его новый командир. Но ты сама знаешь, какие они все и каково им это: попадают в семейный дом, а там детишки, и пахнет пеленками, и в горячей воде подогревается бутылочка с молоком, и всякое такое. Вот мы и подумали - немножко наведем порядок, уберем все это подальше, с глаз долой и постараемся, чтобы ему было весело, понимаешь, надо все время как-то его развлекать. Беда в том, что меня связывает Дженнифер. Может быть, ты придешь и поможешь, дорогая? Боюсь, ночевать тебе придется на раскладушке в гостиной или, если хочешь, на веранде. Это только на субботу и воскресенье. Мы думаем, надо, чтобы он все время был занят. Ни на минуту не оставлять его одного. Пожалуй, устроим в субботу небольшую вечеринку, позовем кое-кого. - Похоже, не очень-то будет весело, - заметила мисс Дэвидсон. - Скажи, а он совсем невозможный? Не станет рыдать в моих объятиях и говорить, что я в точности похожа на его покойницу жену? Видала я таких. - Не знаю, все может быть, - неуверенно сказала Мэри. - Я его еще не видела. Подожди минутку, сейчас спрошу Питера. - И, возвратясь к телефону, заявила: - Мойра, Питер говорит, этот капитан, когда напьется, задаст тебе жару. - Так-то лучше, - сказала мисс Дэвидсон. - Ладно, в субботу я с утра у вас. Кстати, джин я больше не пью. - Не пьешь джин? - Вредная штука. Разъедает все внутренности, от него язвы. У меня каждое утро язвы, вот я его и бросила. Перешла на коньяк. К концу недели шестую бутылку прикончу. Коньяку можно выпить сколько угодно. В субботу утром Питер Холмс на велосипеде отправился на станцию. Здесь он встретил Мойру Дэвидсон. Она была тоненькая, очень белокожая, с прямыми светлыми волосами, ее отцу принадлежала небольшая скотоводческая ферма Харкауэй близ Бервика. На станцию Мойра приехала в фасонистой коляске о четырех колесах, отыскавшейся год назад на складе старых автомобилей и за немалые деньги переделанной на конную тягу: в оглоблях красуется очень недурная бойкая серая кобылка, на Мойре ярчайшие красные брюки, того же цвета блузка, и губная помада, и ногти на руках и ногах, все в тон. Она помахала рукой подошедшему к лошади Питеру, соскочила на землю и небрежно привязала вожжи к перилам, у которых когда-то выстраивалась очередь в ожидании автобуса. - Привет, Питер, - сказала она. - Мой кавалер еще не явился? - Явится с этим поездом. А ты когда же выехала из дому? - До Фолмута ей надо было одолеть двадцать миль. - В восемь. Просто жуть. - Позавтракала? Она кивнула: - Коньяком. И не возьмусь больше за вожжи, пока не хлебну еще. Питер озабоченно посмотрел на нее. - И ты ничего не ела? - Есть? Яичницу с ветчиной и прочую дрянь? Милый мальчик, вчера у Саймсов была вечеринка. И меня потом стошнило. Они пошли к платформе встречать поезд. - Когда же ты легла спать? - спросил Питер. - Около половины третьего. - Не знаю, как ты выдерживаешь. Я бы не смог. - А я могу. Я могу вести такую жизнь, сколько потребуется, а осталось уже недолго. Так зачем тратить время на сон? - Она засмеялась, смешок прозвучал не совсем естественно. - Никакого смысла. Питер не ответил, в сущности, она совершенно права, только он-то устроен иначе. Они постояли на платформе, пока не подошел поезд, и встретили капитана Тауэрса. Он приехал в штатском - легкая серая куртка и спортивные светло-коричневые брюки, в их покрое что-то американское, и он выделяется среди толпы, сразу видно иностранца. Питер познакомил его с Мойрой. Когда спускались с платформы, американец сказал: - Я сто лет не ездил на велосипеде, пожалуй, еще свалюсь. - Мы можем предложить вам кое-что получше, - сказал Питер. - Мойра тут со своей тележкой. Тауэрс поднял брови: - Простите, не понял. - Спортивная машина, - сказала девушка. - "Ягуар" новейшей марки. У вас такие называются как будто "буревестник". Последняя модель, всего одна лошадиная сила, но на ровной местности делает добрых восемь миль в час. Черт, до чего выпить хочется! Подошли к тележке с заложенной в нее серой кобылкой; Мойра пошла отвязывать вожжи. Американец отступил на шаг и оглядел сверкающую под солнцем щеголеватую коляску. - Послушайте, да у вас замечательная тачка! - воскликнул он. Девушка расхохоталась. - Тачка! Вот именно тачка - самое подходящее название! Нет-нет, Питер, я ничего худого не прибавлю. Тачка и есть. У нас в гараже стоит большой "форд", но я его не взяла. Садитесь, я поддам газу и покажу вам, какую мы развиваем скорость. - А у меня здесь велосипед. Я поеду побыстрей и встречу вас у дома. Капитан Тауэрс забрался в тележку. Мойра села рядом, взялась за кнут и рысцой-пустила серую кобылку вслед за велосипедистом. - Мне надо сделать еще кое-что, прежде чем мы выедем из города, - сказала она спутнику. - Надо выпить. Питер очень милый, и Мэри тоже, но они слишком мало пьют. Мэри говорит, от этого у ее дочки болит животик. Надеюсь, вы не против. А если угодно, выпейте хоть кока-колу. Капитан Тауэрс был несколько ошеломлен, но и оживился. Давно уже не бывал он в обществе подобных молодых особ. - Составлю вам компанию, - сказал он. - За последний год я столько выпил кока-колы, что хватило бы погрузиться моей подлодке вместе с перископом. Охотно глотну спиртного. - Значит, мы подходящая парочка, - заметила Мойра и ловко повернула свой экипаж на главную улицу. Несколько машин стояли заброшенные, носом к тротуару; они стояли так уже больше года. На улицах было теперь так мало движения, что они никому не мешали, а чтоб отбуксировать их отсюда, не хватило горючего. Мойра остановила лошадку перед отелем "Причал", спрыгнула на тротуар, привязала вожжи к бамперу одной из безжизненных машин и повела Тауэрса в дамскую гостиную. - Что вам заказать? - спросил он. - Двойную порцию коньяку. - Разбавить? - Капельку содовой и побольше льда. Он передал заказ бармену и постоял минуту, задумавшись, а Мойра тем временем присматривалась к нему. Американского виски здесь никогда не бывало, шотландского не было уже много месяцев. К австралийскому Тауэрс, невесть почему, относился с подозрением. - Первый раз слышу, чтобы так разбавляли коньяк, - заметил он. - Каково это? - Не ударяет в голову, но забирает постепенно. Придает духу. Потому я его и пью. - Пожалуй, я останусь верен виски. - Тауэрс спросил себе порцию и с улыбкой повернулся к Мойре. - А вы, видно, много пьете? - Мне все это говорят. - Она взяла у него из рук стакан, достала из сумочки пачку сигарет - смесь южноафриканского и австралийского табака. - Хотите курить? Гадость ужасная, но ничего другого я не могла достать. Тауэрс предложил ей свои сигареты - такую же гадость, чиркнул спичкой. Мойра пустила из ноздрей облако дыма. - По крайней мере разнообразие, - сказала она. - Как ваше имя? - Дуайт. Дуайт Лайонел. - Дуайт Лайонел Тауэрс, - повторила она. - А я Мойра Дэвидсон. У нас в двадцати милях отсюда скотоводческая ферма. А вы капитан подводной лодки, да? - Совершенно верно. - Шикарная карьера? - съязвила Мойра. - Мне оказали большую честь, назначив меня командиром "Скорпиона", - спокойно сказал Тауэрс. - Я и сейчас считаю, что это большая честь. Мойра опустила глаза. - Извините. Трезвая я веду себя по-свински. - Она залпом выпила коньяк. - Возьмите мне еще, Дуайт. Он взял ей еще коньяку, но ограничился своей порцией виски. - Скажите, а чем вы занимаетесь в свободное время? - спросила девушка. - Играете в гольф? Ходите под парусом? Ловите рыбу? - Больше ловлю рыбу, - сказал он. В памяти всплыл давний отпуск вдвоем с Шейрон на мысе Гаспе, но он отогнал воспоминание. Думать надо о настоящем, а прошлое забыть. - Для гольфа жарковато, - сказал он. - Капитан-лейтенант Холмс что-то говорил насчет купанья. - Проще простого. И сегодня во второй половине дня в клубе парусные гонки. Вам это подходит? - Даже очень, - с удовольствием отозвался Тауэрс. - А какая у него яхта? - Называется "Гвен двенадцать". Вроде непромокаемой лохани с парусами. Если Питеру некогда, я наймусь к вам в матросы. - Если мы пойдем на яхте, пить больше не следует, - решительно сказал Тауэрс. - Если вы будете командовать, как на флоте Соединенных Штатов, я не пойду к вам в матросы, - отрезала Мойра. - Наши корабли не стоят на приколе, не то что ваши. - Хорошо, - невозмутимо отозвался Тауэрс. - Тогда я пойду к вам в матросы. Мойра посмотрела на него в упор. - Вас хоть раз кто-нибудь стукнул бутылкой по голове? Тауэрс улыбнулся: - Не раз и не два. Она осушила свой стакан. - Ладно, давайте выпьем еще. - Нет, благодарю. Холмсы наверно уже гадают, что с нами стряслось. - Скоро узнают, - был ответ. - Едемте. Я хочу посмотреть на Австралию с высоты вашей тележки. И капитан Тауэрс повел Мойру к выходу. Она покорно пошла. Но поправила: - Это не тележка, а тачка. - Ну нет. Мы ведь в Австралии. Значит, тележка. - Ошибаетесь. Это Эбботская тачка. Ей больше семидесяти лет. Папа говорит, она американского производства. Глаза Тауэрса блеснули живым интересом. - Вот оно что! А я удивлялся, почему мне в ней что-то знакомо. Когда я был мальчишкой, у моего деда в штате Мэн в сарае стоял точно такой экипажик. Нельзя позволять ему думать о прошлом. - Возьмите лошадь под уздцы, пока я ее отсюда выведу. Эта машина плохо переключается на обратный ход. - Мойра порывисто села на место водителя и чуть не разорвала лошади рот удилами, так что Тауэрсу зевать не пришлось. Серая кобылка взметнулась было на дыбы, нацелилась на него передними ногами; он все же повернул ее к улице, прыгнул на сиденье рядом с Мойрой, и они помчались галопом. - Слишком она бойкая. На подъеме живо угомонится. Еще этот проклятый асфальт... Они мчались вон из города, лошадь поминутно оскальзывалась на гладкой, как каток, дороге; американец обеими руками вцепился в сиденье и только недоумевал - до чего плохо девушка правит. Через считанные минуты подкатили к дому Холмсов, серая была вся в мыле. Капитан-лейтенант с женой вышли навстречу гостям. - Извини, что мы запоздали, Мэри, - преспокойно заявила мисс Дэвидсон. - Мне не удалось протащить капитана Тауэрса мимо забегаловки. - Похоже, вы постарались наверстать потерянное время, - заметил Питер. - Да, мы недурно прокатились, - сказал командир подводной лодки. Вылез из коляски, и его представили Мэри. Потом он обратился к Мойре: - Может быть, я повожу немного лошадь, чтобы она остыла? - Прекрасно, - был ответ. - Не худо бы еще распрячь и отвести на выгон - Питер вам покажет что где. А я помогу Мэри приготовить обед. Питер, Дуайт хочет сегодня после обеда пройтись на твоей лодке. - Я ничего подобного не говорил, - запротестовал американец. - Нет, говорили. - Мойра оглядела взмыленную кобылку и порадовалась, что ее сейчас не видит отец. - Оботрите ее чем-нибудь... в тачке сзади, под торбой с овсом, есть холстина. Попозже я ее напою, но сперва мы сами выпьем. Днем Мэри осталась с малышкой дома, потихоньку готовилась к приему гостей. Питер, Мойра и не слишком уверенно держащийся на велосипеде Дуайт Тауэрс покатили в яхт-клуб; ехали с полотенцами на шее, купальные трусики сунули в карманы, в клубе переоделись: пока идешь на яхте, можно изрядно вымокнуть. Суденышко оказалось закрытой со всех сторон фанерной скорлупкой с крохотным кубриком, но с неплохой оснасткой. Поставили паруса, спустили яхту на воду и пришли на линию старта за пять минут до начала гонок - американец правил, Мойра была у него матросом, а Питер остался на берегу в роли зрителя. Гонщики были в купальных костюмах: Дуайт Тауэрс в старых светло-коричневых трусах, Мойра в белых с цветным узором трусиках и лифчике; на случай, если нажжет солнцем, прихватили с собой рубашки. Несколько минут маневрировали за линией старта, под теплыми солнечными лучами, кружа среди десятка других яхт разных классов и марок. Тауэрс уже несколько лет не ходил под парусами и никогда еще не управлял яхтой такого типа; но она оказалась послушной, и он быстро убедился, что она очень быстроходна. Когда раздался стартовый выстрел, капитан уже проникся доверием к своему судну; они стартовали пятыми; предстояло трижды пройти по треугольному маршруту. Как обычно в заливе Порт-Филип, очень быстро поднялся ветер. Когда прошли первый круг, он был уже так силен, что планшир покрывала вода. Капитан Тауэрс, поглощенный главной задачей - при помощи руля и парусов не дать яхте опрокинуться и не сбиться с курса, уже ни на что больше не обращал внимания. Вырвались на второй круг, под ярким солнцем, в алмазных облаках сверкающих брызг дошли до дальнего поворота; слишком занятый своим делом, капитан не заметил, как Мойра ногой набросила петлю грота-шкота на утку, а сверху захлестнула стаксель-шкот. Подошли к бую - вехе поворота, капитан, искусно управляя, поднял румпель и отдал грота-шкот, но тот отравился на каких-нибудь два фута, и его заело. Налетел порыв ветра и почти остановил суденышко, Мойра, прикидываясь непонятливой, убрала стаксель, и яхту положило парусами на воду. Миг - и оба гонщика барахтаются рядом со своим судном. - Вы не выпустили грота-шкот! - сердито крикнула Мойра. И еще через мгновенье: - О, черт, с меня лифчик слетел! А на самом деле, упав в воду, она ухитрилась дернуть завязку на спине, и теперь лифчик качался на воде с нею рядом. Одной рукой Мойра ухватила его, скомандовала Тауэрсу: - Подплывите с другого борта и садитесь на киль. Она сразу выпрямится. И поплыла следом. Издали они увидели - повернул и спешит к ним на выручку белый спасательный катер. - Час от часу не легче, - сказала Мойра спутнику. - К нам спасателей несет. Помогите мне надеть эту штуку, пока они не нагрянули, Дуайт. - Лежа ничком на воде, она прекрасно справилась бы с этим и без посторонней помощи. - Правильно, завяжите покрепче. Да не так туго, я же не японка. Ну вот, хорошо. Теперь давайте выправим яхту и продолжим гонку. Она вскарабкалась на киль, плоско выступающий из корпуса яхты на уровне воды, и стала на него, держась за планшир, а Тауэрс подплыл, глядя снизу вверх, восхищаясь ее гибкой фигуркой и ее дерзким бесстыдством. Всей своей тяжестью он навалился на ту же деревянную плоскость, - и яхта дернулась, поднимая с воды намокшие паруса, словно бы чуть поколебалась, и рывком выпрямилась. Девушка перевалилась через борт и, отбрасывая грота-шкот, комочком упала на дно. Дуайт забрался следом. Через минуту, не дав спасателям к ним подойти, они уже легли на курс, яхта с отяжелевшими намокшими парусами слушалась руля. - Больше так не делайте, - сурово сказала Мойра. - Этот мой костюм - для солнечных ванн. Для купанья он не годится. - Понятия не имею, как я оплошал, - виновато сказал Тауэрс. - До этого все шло хорошо. Они закончили гонку без дальнейших приключений, к финишу прибыли предпоследними. Направились к берегу, Питер вошел по пояс в воду им навстречу. Ухватился за борт, развернул яхту носом к ветру. - Хорошо сходили? - спросил он. - Я видел, вы разок опрокинулись. - Сходили прелестно, - заявила Мойра. - Сперва Дуайт нас перевернул, а потом с меня слетел лифчик, так что развлекались вовсю. Ни минуты не скучали. Скорлупка отличная, Питер. Они спрыгнули в воду, подтащили яхту к берегу, спустили паруса и на тележке вкатили ее по пандусу на берег, на стоянку. Потом прошли в конец пирса, искупались и уселись на теплом предвечернем солнышке, под защитой утеса, заслоняющего пирс от резкого ветра с моря, закурили. Американец оглядывал синие воды, рыжие утесы, стоящие на приколе моторные лодки, их качало волной. - Хорошо у вас тут, - сказал он задумчиво. - Яхт-клуб невелик, но такого славного я еще не видал. - Здесь не принимают гонки уж очень всерьез, - заметил Питер. - В этом весь секрет. - В этом для всего на свете секрет, - заявила Мойра. - Питер, когда опять можно будет выпить? - Народ соберется к восьми, - ответил он и обратился к гостю: - Мы пригласили на вечер несколько человек. Я подумал, сперва мы поужинаем в отеле, в ресторане. Это проще, чем хозяйничать дома. - Ну конечно. Прекрасно придумано. - Неужели вы опять потащите капитана Тауэрса в "Причал"? - Да, мы думали там поужинать. - По-моему, это очень неразумно, - мрачно сказала Мойра. Американец засмеялся: - Вы распускаете обо мне дурную славу. - Сами виноваты, - возразила Мойра. - Я изо всех сил покрываю ваши грехи. Даже не собираюсь рассказывать, как вы с меня сорвали лифчик. Дуайт Тауэрс поглядел на нее в замешательстве - и расхохотался. Так весело, не сдерживаемый мыслями о прошлом, он не смеялся уже целый год. - Ладно, - сказал он наконец. - Сохраним секрет, пускай это останется между нами. - Я-то сохраню, - чопорно изрекла Мойра. - А вы сегодня вечером, когда порядком выпьете, наверно станете про это болтать направо и налево. - Пожалуй, нам пора переодеться, - предложил Питер. - Я сказал Мэри, что мы вернемся домой к шести. Они прошли по пирсу в клуб, переоделись и покатили на велосипедах к дому Холмсов. Мэри застали в саду, она поливала цветы. Потолковали о том, как лучше добираться до отеля, и решили запрячь серую и поехать в "тележке" Мойры. - Так будет лучше для капитана Тауэрса, - заметила она. - После второго визита в ресторан ему нипочем не одолеть вашу горку на велосипеде. И она пошла с Питером на выгон ловить и запрягать кобылку. И пока заправляла ей в рот удила и накидывала уздечку, спросила: - Ну, как я действую, Питер? Он расплылся в улыбке: - Замечательно. С тобой он ни на минуту не соскучится. - Что ж, Мэри от меня того и хотела. По крайней мере он еще не пролил ни слезинки. - Если ты и дальше будешь так на него наседать, его скорее хватит удар. - Не знаю, сумею ли я довести до этого. Я уже исчерпала почти весь свой репертуар. - И она опять занялась кобылкой. - За этот вечер на тебя, пожалуй, еще снизойдет вдохновение, - заметил Питер. - Возможно. Вечер шел своим чередом. Поужинали в "Причале", уже не так торопясь, как в первый раз, одолели подъем в гору, распрягли и пустили на ночь на выгон серую кобылку и к восьми готовы были встречать гостей. На скромную вечеринку явились четыре пары: молодой врач, еще один морской офицер, веселый молодой человек, которого представили как хозяина чертополошной фермы - это занятие так и осталось для американца загадкой, - и молодой владелец крохотного механического заводика, все с женами. Три часа кряду все танцевали и пили, старательно избегая сколько-нибудь серьезных разговоров. Вечер выдался теплый, в комнате становилось все жарче, очень скоро мужчины сбросили пиджаки и галстуки, патефон крутился без передышки - пластинкам не предвиделось конца, половину Питер по случаю вечеринки взял взаймы. Окна, затянутые москитной сеткой, распахнуты были настежь, однако в комнате плавали тучи сигаретного дыма. Питер опять и опять опорожнял переполненные пепельницы; порой Мэри собирала пустые стаканы, перемывала их на кухне и приносила снова. Наконец около половины одиннадцатого она подала на подносе чай, булочки с маслом и печенье - в Австралии это общепринятый знак, что вечеринка завершается. И вскоре гости начали разъезжаться, не слишком уверенно держась на своих велосипедах. Мойра и Дуайт пошли по небольшой аллейке проводить до ворот доктора с женой. Потом повернули к дому. - Славный получился вечер, - сказал капитан. - И все эти люди очень славные. После жаркой и душной комнаты приятно было оказаться в саду, в прохладе. Стало очень тихо. Меж деревьями, под небом, полным звезд, виднелся берег, уходящий от Фолмута к Нелсону. - В доме ужасно жарко, - сказала Мойра. - Я еще побуду здесь перед сном, освежусь. - Я принесу вам что-нибудь накинуть на плечи. - Принесите лучше чего-нибудь выпить, Дуайт. - Но не крепкого? Она покачала головой. - Треть стакана коньяку и побольше льда, если еще осталось. Дуайт пошел в дом. Когда он вернулся, неся в каждой руке по стакану, Мойра сидела в темноте на краю веранды. Взяла стакан, коротко поблагодарила, Дуайт сел рядом. После нескольких часов шума и суеты мирная тишина в вечернем саду - истинное облегчение. - Как славно немножко посидеть спокойно, - сказал он. - Пока не начали кусаться москиты, - заметила Мойра. На обоих чуть повеял теплый ветерок. - Хотя при таком ветре, пожалуй, москитов не будет. Я так напилась, что если и лягу - не усну. Буду всю ночь ворочаться с боку на бок. - Вы и вчера поздно легли? - спросил Тауэрс. Мойра кивнула: - И позавчера тоже. - По-моему, вам бы надо попробовать для разнообразия в кои веки лечь пораньше. - А что толку? - резко спросила Мойра. - В чем теперь вообще есть хоть капля толку? - Он и не пытался ответить, и немного погодя она спросила: - Зачем Питер идет к вам на "Скорпион", Дуайт? - Он наш новый офицер связи. - А прежде у вас был такой офицер? Тауэрс покачал головой: - Никогда не было. - А теперь зачем вам его дают? - Право, не знаю. Может быть, надо будет обойти австралийские воды. Приказа я еще не получил, но так мне говорили. Похоже, у вас на флоте капитан все узнает последним. - Так куда, говорят, вы направитесь? Дуайт чуть помешкал с ответом. Правила секретности отошли в прошлое, однако требуется некоторое усилие, чтобы об этом вспомнить: действует сила привычки, хотя во всем мире у тебя не осталось врагов. - Говорят, нам предстоит небольшой рейс к Порт-Морсби, - сказал он. - Может быть, это только слухи, но больше мне ничего не известно. - Но ведь Порт-Морсби кончился? - Думаю, да. Их радио давно уже молчит. - Но тогда нельзя же там высадиться? - Иногда кому-то надо пойти и посмотреть, что и как. Из лодки мы выйдем, только если уровень радиации близок к норме. Если он высок, я даже не всплыву на поверхность. Но бывает, что кому-то надо пойти и все увидеть своими глазами. - Тауэрс помолчал, в саду под звездами повисла недолгая тишина. - Есть такие места, на которые надо поглядеть, - сказал он наконец. - Откуда-то из-под Сиэтла поступают радиосигналы. Смысла в них нет, время от времени доходит какая-то мешанина из тире и точек. Возможно, там кто-то жив, но не умеет обращаться с передатчиком. В северном полушарии происходит много странного, и кто-то должен отправиться туда и посмотреть, в чем дело. - А разве там кто-то мог выжить? - Не думаю. Но это не исключено. Человеку пришлось бы существовать в наглухо закупоренном помещении, куда весь воздух поступает через фильтры, да еще как-то запастись продуктами и водой. Не думаю, чтобы это удалось. Мойра кивнула. - А правда, что и Кэрнс кончился? - Думаю, что да... и Кэрнс, и Дарвин. Возможно, нам надо будет пройти и туда, посмотреть, что в них делается. Возможно, поэтому к нам и прикомандировали Питера. Эти воды ему знакомы. - Кто-то говорил папе, что лучевая болезнь уже появилась в Таунсвиле. По-вашему, это верно? - Право, не знаю, не слыхал. Но очень может быть. Таунсвил южнее Кэрнса. - И эта болезнь будет все распространяться к югу и дойдет до нас? - Так говорят. - У нас в южном полушарии никаких бомб не взрывали, - гневно сказала Мойра. - Почему должно докатиться и до нас? Неужели никак нельзя это остановить? Тауэрс покачал головой. - Ничего нельзя сделать. На юг дует ветер. Очень трудно избежать того, что приносит ветер. Просто невозможно. Волей-неволей надо принять то, что надвигается, и принять мужественно. - Я этого не понимаю, - упрямо сказала девушка. - Когда-то нам говорили, будто никакой ветер не переходит экватор и мы в безопасности. А теперь оказывается, никакой безопасности нет и в помине. - Мы никогда не были в безопасности, - негромко сказал Тауэрс. - Даже если бы это было верно в отношении тяжелых частиц, то есть радиоактивной пыли, - а это тоже неверно, все равно путем диффузии распространяются легчайшие частицы. Они уже проникли сюда. Фоновый уровень радиации здесь сегодня в восемь, а то и в девять раз выше, чем был до войны. - Это нам, похоже, не вредит, - возразила Мойра. - А вот как насчет пыли, про которую все говорят? Ее что же, приносит ветер? - Да. Но никакой ветер не дует прямиком из северного полушария в южное. Иначе все мы уже умерли бы. - И жаль, что не умерли, - с горечью сказала девушка. - А то ведь пытка - сидишь и ждешь казни. - Может быть, и так. А может быть, это - время спасения души. Помолчали. - Почему это так долго тянется, Дуайт? - спросила наконец Мойра. - Почему бы ветру не дунуть напрямик и не покончить со всем этим? - В сущности, все довольно просто, - начал объяснять Дуайт. - В каждом полушарии ветры описывают огромные, в тысячи миль, спирали между полюсом и экватором. В северном полушарии своя система воздушных потоков, в южном - своя. Но разделяет их не тот экватор, который мы видим на глобусе, а так называемый экватор давления, и он в разное время года смещается то к северу, то к югу. В январе Индонезия и Борнео целиком входят в северную систему, а в июле разделяющая полоса смещается к северу, так что Индия, Сиам и все, что лежит южнее этой черты, оказывается в южной системе. И в январе северные ветры заносят к югу радиоактивную пыль, которая выпала, допустим, в Малайе. А в июле включается южная система, и уже наши ветры подхватывают пыль и несут сюда. Потому все и происходит так медленно. - И ничего нельзя поделать? - Ничего. С таким исполинским явлением человечеству не справиться. Надо примириться с тем, что есть. - Не желаю я мириться! - вспылила Мойра. - Это несправедливо. В южном полушарии никто не бросал никаких бомб - ни водородных, ни кобальтовых, никаких. Мы тут ни при чем. С какой стати нам умирать из-за того, что другие страны, за десять тысяч миль от нас, затеяли войну? Это несправедливо, черт возьми. - Да, несправедливо, - подтвердил Тауэрс. - Но так уж вышло. Опять помолчали, потом Мойра сказала гневно: - Я не смерти боюсь, Дуайт. Рано или поздно все мы умрем. Но обидно столько всего упустить. - Она повернулась, посмотрела на него при свете звезд. - Мне уже нигде не побывать, кроме Австралии. А я всю жизнь мечтала увидать улицу Риволи. Наверно, потому, что так романтически звучит. Глупо, ведь наверно это улица как улица. Но мне всегда хотелось на нее поглядеть, а теперь я ее не увижу. Потому что больше нет никакого Парижа, ни Лондона, ни Нью-Йорка. Дуайт мягко улыбнулся. - Очень может быть, что улица Риволи еще существует, и в витринах магазинов чего только нет, и все прочее цело. Не знаю, бомбили Париж или нет. Возможно, там все как было, и улица под солнцем такая, какую вам хотелось увидеть. Я именно так предпочитаю думать о подобных местах. Просто там больше никто не живет. Мойра порывисто встала. - Я не таким хотела все увидеть. Город мертвых... Принесите мне еще выпить, Дуайт. Он не встал, только улыбнулся. - Ни в коем случае. Вам пора спать. - Тогда я сама возьму. - Она сердито прошагала в дом. Звякнуло стекло, и тотчас Мойра вышла, стакан в руке налит больше чем наполовину, и в нем плавает кусок льда. - В марте я собиралась на родину, - объявила она. - В Лондон. За сколько лет было все условлено. Я должна была провести полгода в Лондоне и на континенте, а домой вернуться через Америку. Повидала бы Мэдисон-авеню. Несправедливо это, черт побери. Она хлебнула из стакана и с брезгливой гримасой отвела руку. - Фу, что за гадость я пью? Дуайт поднялся, взял у нее стакан, понюхал. - Это виски. Мойра опять взяла стакан, тоже понюхала. - Да, правда, - неуверенно сказала она. - После коньяка это, наверно, меня прикончит. - Подняла стакан неразбавленного виски, залпом выпила, кубик льда швырнула в траву. При свете звезд попыталась остановить блуждающий взгляд на лице Тауэрса. - У меня никогда уже не будет семьи, как у Мэри, - пробормотала она. - Так несправедливо. Даже если ты нынче ляжешь со мной в постель, у меня уже не будет семьи, не останется времени. - Она истерически засмеялась. - Забавно, черт побери. Мэри боялась, ты увидишь ее малышку и сохнущие пеленки и расплачешься. Как один их гость, летчик, командир эскадрильи. - Теперь язык у нее заплетался. - П-пусть он все время б-будет з-занят. - Мойра пошатнулась, ухватилась за столбик веранды. - Так она сказала. Н-не скучает ни м-минуты. И чтоб не видел м-маленькую... вдруг он з-заплачет. - По щекам Мойры заструились слезы. - Она не подумала, в-вдруг не ты заплачешь, а я. Она мешком повалилась на пол веранды и разрыдалась. После минутного колебания командир подводной лодки наклонился, тронул ее за плечо, выпрямился, опять помедлил в нерешимости. Потом повернулся и вошел в дом. Мэри он нашел в кухне за мытьем посуды. - Миссис Холмс, - начал он не без смущения, - может быть, вы выйдете на веранду посмотрите сами. Мисс Дэвидсон сейчас выпила после коньяка стакан чистого виски. Мне кажется, надо бы кому-то уложить ее в постель. 2 Малые дети не признают ни воскресений, ни вечеринок, затянувшихся до полуночи; назавтра в шесть утра Холмсы уже как всегда хлопотали по хозяйству, Питер на велосипеде с прицепом покатил за молоком и сливками. Он немного задержался у мистера Пола, объяснил, какая тому для прицепа нужна ось, буксирное крепление, набросал для механика чертежи. - Завтра мне вступать а новую должность, - сказал он. - Больше я не смогу ездить за молоком. - Ничего, - сказал фермер. - Положитесь на меня. Пусть это будут вторники и субботы. Я уж позабочусь, без молока и сливок миссис Холмс не останется. Питер вернулся домой к восьми; побрился, принял душ, оделся и стал помогать Мэри готовить завтрак. Около четверти девятого вышел капитан Тауэрс - свежий, чисто выбритый. - Очень славно у вас было вчера, - сказал он. - Я и не помню, когда так приятно проводил вечер. - У нас по соседству есть очень милые люди, - сказал хозяин дома. Поглядел на капитана, усмехнулся. - Прошу прощенья за Мойру. Обычно она не допивается до бесчувствия. - Это виски виновато. Она еще не вставала? - Думаю, она не так скоро выйдет. Я слышал, часа в два ночи кто-то маялся морской болезнью. Надо полагать, не вы? Американец засмеялся: - Только не я, сэр! Появился завтрак, и все трое сели за стол. - Хотите с утра еще раз искупаться? - спросил гостя Питер. - Похоже, день опять будет жаркий. Тауэрс поколебался. - В воскресное утро я предпочел бы пойти в церковь. Дома мы всегда так поступаем. У вас поблизости нет англиканской церкви? - Есть, - сказала Мэри. - Надо только спуститься с холма, это меньше мили. Служба начинается в одиннадцать. - Я бы пошел. Если только это не нарушит ваши планы. - Ну конечно, сэр. Но я, пожалуй, с вами не пойду. Мне тут много чего надо наладить до ухода на "Скорпион". Капитан кивнул: - Разумеется. К обеду я вернусь, а потом мне надо будет на лодку. Хорошо бы попасть на поезд часов около трех. И он стал спускаться с холма; солнце уже пригревало. До начала службы времени оставалось вдоволь, он пришел на четверть часа раньше, но все равно вошел в церковь. Служка дал ему молитвенник и сборник гимнов, и он сел на одну из задних скамей, потому что порядок богослужения ему был еще не очень знаком, а с этого места он мог видеть, когда прихожане преклоняют колена и когда встают. Он прочел обычную молитву, какой его научили в детстве, потом сел и огляделся. Маленький храм был совсем такой же, как в его родном городе Мистике, в штате Коннектикут. Даже пахло так же. Эта девица Мойра Дэвидсон совсем не в себе. Слишком много пьет, но что ж, некоторые люди не в силах примириться с положением вещей. А впрочем, славная девочка. Шейрон она бы понравилась. В мирном спокойствии церкви он стал думать о своих, представил себе их лица. В сущности, он был простая душа. Он вернется к ним в сентябре, вернется домой после всех своих странствий. Меньше чем через девять месяцев он снова их увидит. И когда он опять с ними соединится, они не должны почувствовать, будто он отдалился от них, забыл разное, что было важно для них всех. Сынишка, верно, порядком подрос: в этом возрасте дети растут быстро. Пожалуй, охотничий индейский наряд ему уже мал, лук и стрелы не интересны. Пора ему обзавестись удочкой, маленьким фибергласовым спиннингом и выучиться удить рыбу. Забавно будет учить сына рыбной ловле. Десятого июля у него день рождения. Нельзя послать ему к рождению удочку и едва ли удастся захватить ее с собой, но стоит попытаться. Может быть, здесь можно купить хорошую удочку. День рождения Элен семнадцатого апреля; ей исполнится шесть лет. Опять он пропустит этот день, если только не стрясется что-нибудь со "Скорпионом". Надо не забыть извиниться перед ней, а пока что надо придумать, что бы захватить для нее в сентябре. Семнадцатого Шейрон объяснит ей, что сейчас папа в плаванье, но до зимы он вернется домой и тогда привезет дочке подарок. Шейрон ей это объяснит, и девочка не будет в обиде. Богослужение шло своим чередом, вместе с другими прихожанами капитан Тауэрс преклонял колена, вместе с ними поднимался и все время думал о своих близких. Порою, очнувшись, он подпевал гимну, повторял простые, безыскусственные слова, но больше грезил наяву о жене и детях, о доме. После службы он вышел из церкви, отдохнув душой. А когда вышел, не увидел ни одного знакомого лица, и никто его здесь не знал; на паперти священник нерешительно улыбнулся ему, и он ответил улыбкой, потом под теплыми лучами солнца стал подниматься в гору, и мысли его теперь без остатка занимал "Скорпион" - какие нужны припасы, сколько всего предстоит сделать, сколько проверить и перепроверить перед тем, как выйти в море. У Холмсов он застал Мэри и Мойру Дэвидсон, они расположились в шезлонгах на веранде, тут же стояла коляска с малышкой. Увидев его на дорожке, Мэри встала. - Вы шли по жаре, - сказала она. - Снимайте куртку и посидите здесь в тени. Легко нашли церковь? - Да, конечно. - Он скинул куртку и сел на краю веранды. - Здешние жители очень набожны. В церкви было полно народу. - Так бывало не всегда, - сухо отозвалась Мэри. - Я принесу вам чего-нибудь выпить. - Я предпочел бы не спиртное. - Он поглядел на их стаканы. - Вы что пьете? - Сок лайма с водой, - ответила мисс Дэвидсон. - Ладно уж, молчите. Он засмеялся. - От сока и я не прочь. - Мэри пошла за стаканом для него, а Тауэрс повернулся к Мойре. - Ели вы хоть что-нибудь на завтрак? - Половинку банана и самую малость бренди, - невозмутимо ответила она. - Я не очень хорошо себя чувствовала. - Это из-за виски. Вы сделали ошибку. - Одну из многих. Ничего не помню после того, как мы с вами разговаривали на лужайке, когда все разошлись. Это вы уложили меня в постель? Он покачал головой. - Я считал, что это дело миссис Холмс. Мойра слабо улыбнулась. - Вы упустили удобный случай. Не забыть бы мне поблагодарить Мэри. - На вашем месте я бы поблагодарил. Миссис Холмс на редкость славная женщина. - Она говорит, сегодня вы возвращаетесь в Уильямстаун. А нельзя вам остаться, искупались бы еще разок? Он покачал головой: - До завтра у меня еще уйма работы на борту. На этой неделе мы выходим в море. У меня на столе наверняка накопилась гора деловых бумаг. - Похоже, вы из тех людей, которые работают в поте лица с утра до ночи, даже если это и не нужно. Тауэрс засмеялся. - Очень может быть. - И вскинул на нее глаза. - А вы когда-нибудь работаете? - Разумеется. Я очень деловая женщина. - Что же у вас за работа? Мойра подняла стакан. - Вот. Этим и занимаюсь с тех пор, как вчера с вами познакомилась. Он усмехнулся. - Вам не становится хоть изредка скучно от такого однообразия? - "Жизнь так скучна" [У.Шекспир. Король Джон, III, IV], - процитировала Мойра. - И не изредка. Всегда. Он кивнул. - Мне везет, у меня дел по горло. Мойра посмотрела на него. - Можно, на той неделе я приеду и посмотрю вашу подводную лодку? Он засмеялся, думая о том, сколько еще работы предстоит на борту. - Нет, нельзя. На той неделе мы уходим в плаванье. - Это прозвучало не слишком любезно, и он прибавил: - А вас интересуют подводные лодки? - Не очень, - как-то рассеянно сказала Мойра. - Я подумала, может, стоит поглядеть, но только если это вас не затруднит. - Я буду рад показать вам "Скорпион", - сказал Тауэрс. - Но не на той неделе. Приезжайте-как-нибудь, и позавтракаем вместе, когда станет спокойнее и мы на борту не будем носиться как угорелые. Выберем спокойный день, и я смогу вам все показать. А потом, может быть, отправимся в город и где-нибудь поужинаем. - Звучит заманчиво. Скажите, когда это будет, чтобы я могла предвкушать удовольствие? Тауэрс чуть подумал. - Не могу сейчас сказать точно. Примерно в конце недели я доложу о готовности, и, вероятно, в тот же день или назавтра нас пошлют в первый рейс. Потом надо будет какое-то время провести на верфи, и только после этого мы опять уйдем в плаванье. - Первый рейс - это до Порт-Морсби? - Я постараюсь пригласить вас до этого рейса, но поручиться не могу. Дайте мне свой телефон, тогда я примерно в пятницу позвоню, и мы условимся. - Бервик 8641, - сказала Мойра. Дуайт записал номер. - Лучше звоните до десяти. По вечерам я редко бываю дома. Он кивнул. - Прекрасно. Может быть, в пятницу мы будем еще в море. Возможно, я позвоню в субботу. Но я непременно позвоню, мисс Дэвидсон. Она улыбнулась: - Меня зовут Мойра, Дуайт. - Ладно, - засмеялся он. После обеда, по дороге домой в Бервик, она подвезла его в своей коляске на станцию. И на прощанье сказала: - До свиданья, Дуайт. Не уморите себя работой. - Потом прибавила: - Извините, что я так по-дурацки себя вела вчера вечером. Он усмехнулся. - Вредно смешивать коньяк с виски. Пускай это будет вам уроком. Мойра засмеялась недобрым смехом. - Меня уже не переучишь. Наверно, опять так же напьюсь сегодня вечером, и завтра тоже. - Дело хозяйское, - невозмутимо отозвался Дуайт. - В этом вся беда, - был ответ. - Надо мной нет хозяина, я сама себе хозяйка. Будь до меня кому-то дело, пожалуй, было бы по-другому, но уже не остается времени. То-то и горе. Дуайт кивнул: - До скорой встречи. - А мы правда встретимся? - Ну конечно. Я ведь сказал, что позвоню вам. Он электричкой вернулся в Уильямстаун, а Мойра пустилась в своей тележке домой, за двадцать миль. Она доехала к шести часам, распрягла серую и отвела в стойло. Отец вышел помочь ей, вдвоем они закатили тележку в гараж, поставили рядом с неподвижно застывшим большим "фордом", напоили лошадь, задали ей овса и вошли в дом. Мать Мойры сидела с вязаньем на затянутой сеткой от москитов веранде. - Здравствуй, родная, - сказала она. - Приятно провела время? - Недурно, - ответила дочь. - Питер и Мэри вчера устроили вечеринку. Было очень забавно. Правда, я изрядно выпила. Мать лишь вздохнула тихонько, по опыту зная, что протестовать бесполезно. - Ляг сегодня пораньше, - только и сказала он