Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. - М.Колпакчи. В кн.: "Джером К.Джером". Лениздат; 1980.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2002
   -----------------------------------------------------------------------

   (Из сборника "Наброски в трех цветах" -
   "Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)



   - Неужели вы тот самый мистер N?
   В ее глубоких карих глазах я прочел  радостное  изумление,  к  которому
примешивалась боязнь ошибиться. Она переводила  взгляд  с  меня  на  моего
приятеля, только что познакомившего меня с ней, и  в  ее  чарующей  улыбке
недоверие уступало место надежде.
   Он,  смеясь,  подтвердил,  что  я  действительно  являюсь  "тем  самым,
единственным, неповторимым", и удалился, оставив нас вдвоем.
   - А я почему-то представляла вас  таким  степенным,  уже  немолодым,  -
сказала она с очаровательной улыбкой и прибавила тихим, мягким голосом:  -
Я очень рада познакомиться с вами, искренне рада.
   Слова эти могли показаться обыкновенной светской любезностью,  но  зато
голос ее ласковым теплом проникал в самую душу.
   - Садитесь около меня, мне так хочется, чтобы вы поговорили со мной,  -
сказала она, давая мне место рядом с собой на маленьком диванчике.
   Я неловко сел рядом с нею, чувствуя легкий шум в ушах, как бывает после
лишнего  бокала  шампанского.  В  ту  пору  я  еще  делал  первые  шаги  в
литературе. Одна маленькая  книжка  рассказов  плюс  несколько  очерков  и
критических заметок, появившихся в малоизвестных журналах, составляли весь
мой вклад в текущую английскую литературу. И вдруг оказывается, что я  уже
нечто, что очаровательные женщины знают обо мне,  приходят  в  восторг  от
знакомства со мной, - какое волнующее открытие!
   - Неужели действительно вы автор этой умнейшей книги, - продолжала она,
- и всех этих блестящих статей в журналах и газетах? Ах, какое наслаждение
быть таким остроумным!
   Тут она вздохнула с кокетливым сожалением, и  этот  вздох  отозвался  в
моей груди. Стремясь утешить ее, я  начал  бормотать  какой-то  вымученный
комплимент, но она прикосновением веера остановила меня. Потом  я  был  ей
очень благодарен за это: подобные вещи следует выражать совсем иначе.
   - Я знаю, что вы собирались мне  сказать.  Но  не  говорите  ничего,  -
рассмеялась она. - К тому же, кто знает, как толковать ваши слова. Ведь вы
такой насмешник!
   Я постарался придать своему лицу  такое  выражение,  будто  я  способен
насмехаться над кем угодно, только не над нею.
   Ее рука, с которой она сняла перчатку, на мгновение задержалась на моей
руке. Продлись это еще мгновение, и я бы бросился перед ней на колени  или
стал бы на голову у ее ног, одним словом, разыграл бы дурака на  глазах  у
всех. Но ее движения были рассчитаны до малейших долей секунды.
   - _От вас_ я бы не хотела слышать любезностей. Я хочу, чтобы  мы  стали
_друзьями_, хотя по возрасту я гожусь вам в матери. (На вид ей можно  было
дать не больше двадцати шести лет, хотя  по  метрике  ей,  возможно,  было
тридцать два, я же, несмотря на свои двадцать три  года,  был  еще  совсем
зелен и глуп.)
   - Вы знаете людей нашего круга, - продолжала она, - и  вы,  к  счастью,
так на них не похожи. В сущности общество состоит из пустых,  никчемных  и
неискренних людей, не правда ли? Если бы вы знали, как мне иногда  хочется
бежать от них, встретиться с человеком, который бы читал в моей душе,  как
в открытой книге, и понимал меня. Надеюсь,  вы  будете  навещать  меня,  и
часто. Я всегда дома по средам. Я буду рассказывать вам все, что у меня на
душе. Но только вы тоже должны говорить мне о всех своих мыслях и планах.
   Я подумал, что, может быть, ей будет приятно, если я сейчас же поделюсь
с нею некоторыми сокровенными думами, но не  успел  я  произнести  и  двух
слов, как около нас появился один из представителей пустого  и  никчемного
общества и пригласил ее к ужину, так что она была вынуждена покинуть меня.
   Но прежде чем исчезнуть в пестрой толпе гостей, ока бросила  мне  через
плечо полужалобный, полусмеющийся  взгляд,  который  яснее  слов  говорил:
"Посочувствуйте,  мне   будет   невыносимо   скучно   в   обществе   этого
ничтожества!"
   И мне было ее очень жаль.
   В конце вечера, перед уходом, я прошел по всем  залам,  разыскивая  ее.
Мне хотелось  сказать  ей,  что  она  всегда  может  рассчитывать  на  мое
сочувствие и поддержку. Но ее не было. Дворецкий сказал, что она уже давно
уехала вместе с тем самым ничтожеством.
   Недели две спустя я случайно встретил на Риджентс-стрит одного из  моих
приятелей, молодого литератора, и мы вместе пошли позавтракать в ресторан.
   - С какой очаровательной  женщиной  я  познакомился  вчера  вечером,  -
сказал он. - Это миссис Клифтон Кортни. Изумительная женщина!
   - Ах, вы тоже познакомились с ней? - воскликнул я. - Мы  с  ней  старые
друзья, и она постоянно приглашает меня  к  себе.  Надо  будет  непременно
зайти.
   - А я не знал, что вы уже знакомы с ней, - ответил он.  Казалось,  этот
факт снизил в его глазах достоинства его  новой  знакомой.  Но  вскоре  он
заговорил с прежним восторгом: - На редкость умная женщина! Но боюсь,  что
я слегка разочаровал ее. - И тут он рассмеялся с  таким  довольным  видом,
что я ничего не понял. - Видите ли, она никак не хотела поверить, что я  -
тот самый писатель Смит.  Прочитав  мою  книгу,  она  решила,  что  я  уже
глубокий старик.
   Если судить о возрасте моего приятеля по его книге, то лично  я  сказал
бы, что ему никак не больше восемнадцати. Ее заблуждение  в  этом  вопросе
доказывало недостаточную проницательность, зато он был явно польщен!
   - Очень обидно за нее, - продолжал  он.  -  Живой  человек  прикован  к
безжизненному, лицемерному светскому обществу. Она так жаловалась мне. "Не
могу вам передать, - говорила она, - как я тоскую  по  человеку,  которому
могла бы открыть всю свою душу и кто мог  бы  понять  меня..."  Непременно
зайду к ней в среду.
   Я решил отправиться вместе с ним.
   Задушевной беседы с хозяйкой дома,  о  которой  я  мечтал,  у  меня  не
получилось, поскольку в комнату, рассчитанную человек на восемь, набралось
восемнадцать. Долгое время я бесцельно переходил от одной группы гостей  к
другой, распаренный от духоты и никому не нужный.  Это  состояние  знакомо
всем молодым людям, бывающим на  светских  вечерах.  Каждый  из  них,  как
правило, знает только того, кто привел его сюда, а тот -  сразу  исчезает.
Но под конец мне все же удалось немного поговорить с ней.
   Она встретила меня такой сияющей улыбкой, что я сразу  забыл  обо  всех
мучениях, стараясь только удержать ее пальчики в своей руке  еще  хоть  на
мгновение.
   - Как мило  с  вашей  стороны,  что  вы  сдержали  слово  и  пришли,  -
прощебетала она. - Эти люди так надоедливы и утомительны. Садитесь поближе
и рассказывайте мне все, что вы делали со времени нашей встречи.
   Она слушала меня секунд десять и перебила вопросом:
   - Скажите, пожалуйста, а  тот  умный  молодой  человек,  с  которым  вы
сегодня пришли, - я познакомилась с ним у милой леди  Леннон,  -  он  тоже
что-нибудь написал?
   Я ответил, что недавно вышла его первая книга.
   - Расскажите о ней подробнее, -  попросила  она.  -  У  меня  так  мало
свободного времени, что я стараюсь читать только те книги,  которые  могут
быть полезны.
   При этом она устремила на меня полный благодарности взгляд, который был
красноречивее всяких слов.
   Я рассказал ей содержание повести моего приятеля и, стремясь отдать ему
должное, процитировал на  память  несколько  фраз,  которыми  он  особенно
гордился. Больше всего ей понравилась одна фраза: "Объятия доброй  женщины
подобны спасательному кругу, который само небо бросает мужчине".
   - Ах, как это красиво! - восторгалась она. - Скажите это мне  еще  раз,
прошу вас.
   Я произнес всю фразу сначала, и она вслух повторила ее.
   Потом ею завладела какая-то шумная пожилая дама, а я забился в  уголок,
тщетно стараясь показать, что мне очень весело.
   Когда настала пора уходить, я стал разыскивать своего приятеля и увидал
его оживленно беседующим с хозяйкой дома. Я решил подождать и  остановился
неподалеку.  Они  обсуждали  убийство,  недавно  происшедшее  в  Ист-Энде.
Женщину зарезал ее собственный муж, трудолюбивый  ремесленник,  доведенный
до исступления поведением жены, пропивавшей его  заработок  и  разрушившей
семью.
   - Ах, - говорила очаровательная миссис Кортни, - какая огромная  власть
дана  женщине!  Она  может  затоптать  мужчину   в   грязь   или   поднять
высоко-высоко. Когда я читаю или слышу о судебном деле, в котором замешана
женщина, мне всегда приходят на память чудесные строчки  из  вашей  книги:
"Объятия доброй женщины подобны спасательному  кругу,  который  само  небо
бросает мужчине".


   О религиозных и политических взглядах этой  дамы  существуют  различные
мнения.
   Вот что говорит по этому поводу англиканский пастор:
   - Это ревностная христианка, сэр, но из тех,  что  не  выставляют  свою
набожность напоказ. Она - оплот нашей церкви. Я горжусь знакомством с ней,
горжусь, что мои простые слова  явились  тем  скромным  орудием,  которому
удалось вырвать чуткое сердце этой женщины  из  светского  омута,  удалось
направить ее мысли в область возвышенного. Она верная дочь церкви, сэр,  в
лучшем смысле этого слова...
   Молодой аббат с бледным  аристократическим  лицом,  глубокими  горящими
глазами, каких не увидишь у людей нашего поколения, говорит некой графине:
   - Я возлагаю большие надежды  на  нашего  дорогого  друга.  Ей  нелегко
освободиться от пут, свойственных ее возрасту: все мы рабы  своих  чувств.
Но ее сердце стремится в лоно католической церкви, как  ребенок,  выросший
среди чужих, спустя много лет тянется к вскормившей его груди. Мы  не  раз
беседовали с нею, и мне, может быть, суждено быть  гласом  в  пустыне,  по
зову которого заблудшая овечка вернется в свое стадо...
   Сэр Гарри Беннет, известный теософ, пишет о ней одному из своих друзей:
   "Она исключительно одаренная женщина. Самостоятельная, волевая  натура.
Жаждет познать истину. Полет мысли и доводы рассудка ей не чужды, разум ей
дороже всего. Мне не раз случалось  беседовать  с  нею,  и  меня  поражала
необычайная быстрота ее восприятий. Я убежден,  что  мои  доводы  принесли
свои плоды и что в ближайшее время она сделается достойным  членом  нашего
маленького  кружка.  Не  опасаясь  нарушить  доверенную  мне  тайну,  могу
сказать, что почти считаю ее обращение свершившимся фактом".
   Полковник Максим всегда говорит о ней, как о светлой опоре государства.
   - Враг среди нас, - говорит бодрый старый служака.  -  Да,  да!  И  все
верные патриоты должны объединиться для защиты отечества!  Честь  и  слава
таким благородным леди, как миссис Клифтон Кортни, которые, преодолев свою
врожденную скромность, смело  вдут  вперед  и  в  наше  критическое  время
вступают в борьбу со смутами и беззакониями, творящимися в стране!
   - Но, - скажет кто-нибудь из его собеседников, - я слышал  от  молодого
Джоселина,  что  миссис  Клифтон  Кортни  принадлежит  к  людям  с  весьма
передовыми взглядами.
   - Ба, Джоселин! Нашли авторитетную личность! - презрительно откликнется
полковник. - Может быть, и было время, когда длинные  волосы  и  трескучие
фразы этого краснобая ненадолго увлекли ее, но я льщу  себя  уверенностью,
что сумел вставить ему палку в колеса.  Черт  меня  побери,  сэр,  но  она
согласилась баллотироваться в  президентки  Бермондсейского  филиала  лиги
"Примроз" на будущий год. Желал бы я знать, что на это  скажет  бездельник
Джоселин?
   А Джоселин сказал следующее:
   - Я знаю, что она слабая женщина, но не  обвиняю,  а  жалею  ее.  Когда
придет время, - а оно придет рано или поздно, - и женщина перестанет  быть
марионеткой, танцующей по прихоти безмозглого мужчины, когда  общество  не
будет мстить женщине за то, что она  осмеливается  поступать  по  велениям
совести и не покоряется во всем воле мужа, отца или брата, - только  тогда
можно будет составить о ней справедливое мнение. Я не собираюсь  предавать
гласности секреты, доверенные мне страдающей женской душой, но  вы  можете
передать от  меня  этому  забавному  допотопному  ископаемому,  полковнику
Максиму, что пусть он и  всякие  провинциальные  старухи  выбирают  миссис
Клифтон Кортни в президентки любой лиги и  тешатся  этим.  Им  принадлежит
только внешняя оболочка этой женщины, а ее сердце бьется в одном  ритме  с
гулким шагом народа, идущего по пути  прогресса,  ее  глаза  устремлены  к
сиянию грядущего рассвета...
   Но в одном вопросе разногласий между друзьями миссис  Кортни  не  было.
Все соглашались, что она очаровательная женщина.

Last-modified: Thu, 05 Sep 2002 07:20:32 GMT
Оцените этот текст: