- почему Мудрая так поступила, Эгвейн не вполне понимала, - и ушла Лиандрин, напоследок предупредив: - Будьте осторожны, дочери мои. Больше вы не у себя в деревне. Теперь вы босиком шлепаете по воде, где есть создания, которые не прочь укусить вас. И вот наконец колонна достигла деревни под названием Медо, раскинувшейся на берегах Моры, что текла вдоль границы между Шайнаром и Арафелом и дальше в реку Эринин. Эгвейн была уверена, что расспросы Айз Седай о Ранде заставили ее увидеть его в снах, расспросы и беспокойство о нем, о том, не пришлось ли ему и другим в погоне за Рогом Валир углубиться в Запустение. Сны, всегда дурные, поначалу ничем не отличались от обычных кошмаров. Но к той ночи, когда кавалькада Престола Амерлин оказалась в Медо, сны изменились. - Извините, Айз Седай, - робко спросила Эгвейн, - но не видели ли вы Морейн Седай? Стройная Айз Седай отмахнулась от девушки и заторопилась дальше по запруженной людьми и освещенной факелами деревенской улице, окликая кого-то, чтобы были поосмотрительнее с ее лошадью. Женщина была из Желтой Айя, хотя и не носила сейчас шали; Эгвейн знала только это и не больше, даже имени ее не знала. Медо был деревней маленькой - хотя Эгвейн поразилась, поняв, что считает "маленькой" деревню, не уступающую размерами Эмондову Лугу, - и чужаков в ней оказалось намного больше, чем самих жителей. Лошади и люди заполонили узкие улочки, гурьбой устремившись к пристаням мимо селян, которые бухались на колени, когда мимо них торопливо проходили не замечающие их Айз Седай. Режущий глаза свет факелов заливал деревню. Два причала каменными пальцами выдавались в реку Мора, и у каждого была пришвартована пара небольших двухмачтовых судов. Тут на борт принимали лошадей - с помощью гиков, канатов, парусиновых люлек, подведенных им под животы. Еще больше судов - с высокими бортами, с виду крепких и прочных, с фонарями на верхушках мачт, - теснились на глади реки, где пролегла лунная дорожка, уже загруженные или еще ждущие своей очереди. Гребные шлюпки перевозили лучников и пикейщиков, а от поднятых вверх пик лодки выглядели так, будто по реке плывут гигантские колючки. У левого причала Эгвейн отыскала Анайю, та следила за погрузкой и подгоняла тех, кто шевелился недостаточно резво. Хотя Анайя и двух слов зараз не говорила Эгвейн, она, казалось, отличалась от других Айз Седай, очень напоминая женщину из родных мест. Эгвейн вполне могла представить ее с тестом на кухне; но другие в эту картинку никак не вписывались. - Анайя Седай, вы случайно не видели Морейн Седай? Мне нужно с ней поговорить. Айз Седай оглянулась с хмурым отсутствующим видом: - Что? А-а, это ты, дитя. Морейн нет. А твоя подружка Найнив уже на "Речной Королеве". Мне пришлось собственноручно затолкать ее в лодку, а она кричала, что никуда без тебя не пойдет. Свет, что за свалка! Тебе самой нужно на борт. Найди лодку, которая идет к "Речной Королеве". Вы обе будете плыть с Престолом Амерлин, поэтому веди себя как следует, когда окажешься на борту. Никаких скандалов, капризов и сцен. - На каком корабле Морейн Седай? - Морейн не на корабле, девочка. Она пропала, уже два дня как, и Амерлин из-за этого волнуется. - Анайя скривилась и покачала головой, хотя ее внимание по большей части занимали рабочие. - Вначале вместе с Ланом исчезла Морейн, за ними по пятам - Лиандрин, а потом пропала Верин, и никто из них и словом ни с кем не обмолвился. Верин даже своего Стража не взяла; Томас извелся весь, волнуется, ногти все сгрыз. - Айз Седай подняла взор к - небу. Прибывающая луна, не скрадываемая облачной пеленой, ярко сияла. - Нам придется опять призвать ветер, еще и этим Амерлин будет недовольна. Она говорит, что хочет, чтобы мы отплыли в Тар Валон не позже чем через час, и задержек не потерпит. Не хотела бы я оказаться на месте Морейн, или Лиандрин, или Верин, когда она увидит их в следующий раз. Им захочется вновь стать послушницами. Кстати, дитя, что стряслось? Зачем ты ее ищешь? Эгвейн сделала глубокий вздох. Морейн пропала? Она не могла! Мне нужно рассказать кому-нибудь, кому-нибудь, кто не станет надо мной смеяться. Она представила себе, как в Эмондовом Лугу Анайя слушает рассказ дочери о ее затруднениях; эта женщина ничем не портила такой картины. - Анайя Седай, Ранд в беде. Анайя окинула девушку задумчивым взглядом: - Тот высокий юноша из твоей деревни? Уже заскучала по нему, да? Ну чего же мне удивляться, если он и в самом деле в беде. У молодых ребят его возраста вечно так. Правда, это у другого - у Мэта, да? - был плачевный вид. Ладно, дитя. Я вовсе не хочу насмехаться над тобой или относиться к твоим словам с пренебрежением. Что это за беда и как ты узнала? К этому времени он и Лорд Ингтар должны были вернуть Рог и возвратиться в Фал Дара. Или же они еще в Запустении, и тут уж ничего не поделать. - Я... Я не думаю, что они в Запустении или вернулись в Фал Дара. У меня был сон. - Эгвейн произнесла эти слова отчасти с вызовом. Как ни глупо это звучало, но сон казался таким реальным. Это был кошмар, но от этого он не становился менее реальным. Вначале появился мужчина с маской на лице и огнем вместо глаз. Несмотря на эту маску, ей показалось, что мужчина удивился, увидев ее. Вид его был настолько пугающ и ужасен, что Эгвейн думала, будто ее кости вот-вот разломаются от сотрясавшей ее дрожи, но вдруг мужчина исчез и она увидела Ранда. Он спал на земле, завернувшись в плащ. Над Рандом, глядя на него, стояла женщина. Лицо ее скрывали тени, но глаза ее сияли как луна, и Эгвейн знала, что эта женщина - зло. Затем вспышка, и они пропали. Оба, и Ранд, и та женщина. И за всем, как нечто совсем иное, - ощущение опасности, как будто капкан начал захлопываться, грозя поймать в западню ни о чем не подозревающего ягненка, капкан со множеством захватов-челюстей. Время будто замедлило свой бег, и она видела, как смыкаются железные челюсти, все ближе и ближе. С пробуждением, как обычно происходит со сновидениями, сон не поблек, не изгладился. И опасность ощущалась столь сильно, что девушку все время подмывало оглядываться через плечо - только каким-то образом она понимала, что угроза, направлена на Ранда, а не на нее. Она подумала было, не Морейн ли та женщина, но тут же выбранила себя за такую мысль. Лиандрин подходила к этой роли куда лучше. Или, может, Аланна, она тоже интересовалась Рандом. Девушка не сумела убедить себя рассказать все Анайе. Эгвейн просто сухо сказала: - Анайя Седай, я знаю, это звучит глупо, но он - в опасности. В большой опасности. Я это знаю. Я почувствовала ее. Я и сейчас чувствую. У Анайи был задумчивый вид. - Ну что же, - тихо произнесла она, - есть возможность, которую, держу пари, никто и в расчет не берет. Ты можешь оказаться Сновидицей. Шанс мал, дитя, но... У нас таких не было за эти... э-э... четыре или пять столетий. А Сновидение тесно связано с Предсказанием. Если ты действительно способна к Сновидению, то тогда, может статься, ты сумеешь и Предсказывать. Вот это могло бы быть кукишем под нос Красным. Разумеется, это мог быть обыкновенный кошмар, вызванный поздней ночью, холодной едой, да и нашим энергичным путешествием, этим темпом, взятым после отъезда из Фал Дара. И ты скучаешь по своему парню. Гораздо более вероятно. Да-да, дитя, я знаю. Ты о нем тревожишься. В твоем сне был какой-нибудь намек, что это за опасность? Эгвейн покачала головой: - Он просто исчез, и я чувствовала опасность. И зло. Зло я чувствовала до его исчезновения. - Она задрожала и потерла руки. - Я по-прежнему его чувствую. - Хорошо, мы поговорим об этом поподробнее на "Речной Королеве". Если ты и в самом деле Сновидица, я прослежу, чтобы ты прошла обучение, которое Морейн, будь она здесь... Эй ты, там! - неожиданно рявкнула Айз Седай, и Эгвейн вздрогнула. Высокий мужчина, который только что присел на бочонок вина, подпрыгнул. Несколько других работников убыстрили шаг. - Это надо на борт грузить, а не рассиживаться на нем! Мы поговорим на судне, дитя. Ну ты, дурень! Тебе одному не унести! Надорваться хочешь? - Анайя зашагала по пристани, демонстрируя незадачливым селянам куда менее изысканный и вежливый, но куда более грубый и резкий язык, чем от нее могла ожидать Эгвейн. Эгвейн всмотрелась в мрак на юге. Он где-то там. Не в Фал Дара и не в Запустении. В этом девушка была уверена. Держись, шерстеголовыи балбвс. Если ты позволишь себя убить прежде, чем я выручу тебя, я с тебя шкуру живьем спущу! Ей в голову не пришло спросить себя, как она намерена выручить его из чего бы то ни было, направляясь в Тар Валон. Поправив плащ, Эгвейн отправилась искать лодку, отплывающую на "Речную Королеву". ГЛАВА 13. От Камня к Камню Ранда разбудил свет восходящего солнца, и он недоуменно подумал, уж не сон ли он видит. Озираясь, юноша медленно сел. Вокруг изменилось вс╦, или почти вс╦. Солнце и небо были такими, какие он и предполагал увидеть, если б последнее не стало теперь мертвенно-бледным и почти безоблачным. По бокам юноши по- прежнему спали, завернувшись в плащи, Лойал и Хурин, в шаге от них по-прежнему стояли стреноженные лошади, но все остальные пропали. Солдаты, лошади, его друзья - все пропали. Да и сама лощина изменилась, и теперь они втроем находились в ее центре, а не с краю. Подле головы Ранда воздвигся серый каменный цилиндр, в точности трех спанов высотой и в полный шаг толщиной, испещренный сотнями, если не тысячами глубоко высеченных схем и значков, букв какого-то языка, которого он не понимал. Дно лощины было вымощено белым камнем, ровным как пол, отполированным чуть ли не до блеска. К краю лощины концентрическими кольцами поднимались широкие высокие ступени по-разному окрашенного камня. И у окоема деревья стояли почерневшие и перекрученные, словно там отбушевала огненная буря. Все вокруг казалось бледнее, чем следовало, так же как и солнце, - свет его был притушенным, будто пробивался сквозь дымку. Только вот ни дымки, ни тумана не было. Лишь они втроем и лошади казались тут неизменными, по-настоящему устойчивыми, твердыми. Но когда Ранд прикоснулся к камню под собой, то тот ощущался вполне твердым. Протянув руки, юноша потряс за плечи Лойала и Хурина. - Проснитесь! Проснитесь и скажите мне, что я сплю. Пожалуйста, проснитесь! - Уже утро? - осведомился Лойал, садясь, потом челюсть у него отвисла, и без того большие круглые глаза раскрывались все шире и шире. Вздрогнув, проснулся Хурин, затем вскочил на ноги и стал подпрыгивать, будто блоха на раскаленном камне, стараясь посмотреть то туда, то сюда. - Где мы? Что случилось? Где все? Где мы. Лорд Ранд? - Он пал на колени, заламывая руки, но взгляд метался по сторонам. - Что случилось? - Я не знаю, - медленно произнес Ранд. - Я надеялся, что это сон, но... Может, это и есть сон. У него уже бывали сны, которые не были сном, ни вспоминать о них, ни повторения их ему не хотелось. Он с крайней осторожностью встал. Все оставалось каким и было. - Я так не думаю, - сказал Лойал. Он рассматривал колонну и счастливым не выглядел. Его длинные брови обвисли по щекам, а уши с кисточками словно надломились. - По-моему, это тот же самый камень, у которого мы прошлым вечером ложились спать. По-моему, теперь-то я знаю, что это такое. - Впервые в его голосе слышалось сожаление о своей осведомленности. - Это... - Нет. То, что этот камень тот же самый, не большее безумие, чем то, что он видит вокруг себя: Мэт и Перрин, шайнарцы пропали, все изменилось. Я думал, что спасся, а это началось вновь, и больше нет ничего безумного. Разве что только я. Ранд оглянулся на Лойала и Хурина. Судя по их поведению, они еще не обезумели; они тоже видели. Что-то в этих ступенях зацепило взор: различные цвета, семь, поднимаются вверх от голубого до красного. - По одной для каждой Аия, - сказал Ранд. - Нет, Лорд Ранд, - простонал Хурин. - Нет. Айз Седай не сделали бы нам ничего плохого. Они не могли! Я иду в Свете. - Как и мы, Хурин, - одернул его Ранд. - Айз Седай нам не сделали бы ничего плохого. - Если только не встанешь у них на пути. Не Морейн ли как-нибудь сотворила такое? - Лойал, ты сказал, тебе известно, что это за камень. Ну и что же это такое? - Я сказал, что, по-моему, знаю. Ранд. Был обрывок старой книги, всего пяток страниц, но на одной из них я видел рисунок этого камня, этого Камня, - слово это во второй раз огир произнес совсем по-иному, явно подчеркивая значимость сказанного, - или очень похожего. И под рисунком надпись: "От Камня к Камню бегут линии └если", между мирами, что могут быть". - Что это значит, Лойал? Тут же нет никакого смысла. Огир уныло покачал массивной головой: - Было-то всего несколько страничек. Частью в них говорилось про Айз Седай в Эпоху Легенд, о тех немногих из них, кто мог Перемещаться. Так вот самые могущественные из них могли использовать эти Камни. Как, там не сказано, но из того, что я сумел разгадать и разобрать, вероятно, эти Айз Седай как-то использовали Камни для путешествий к тем мирам. - Он глянул на обожженные деревья и быстро опустил глаза, словно и задумываться не хотел о том, что лежит за границей ложбины. - Но даже если Айз Седай и умеют пользоваться ими или умели, с нами все равно нет Айз Седай, чтобы направлять Силу, так что мне непонятно, как эти Камни нам помогут., У Ранда по спине забегали мурашки. Айз Седай их использовали. В Эпоху Легенд, когда были мужчины Айз Седай. Всплыло в памяти смутное воспоминание, как, пока он спал, пустота смыкалась вокруг него, наполняясь тем беспокойным свечением. И он вспомнил комнату в той деревне и свет, к которому потянулся в поисках спасения. А что, если свет тот - мужская половина Истинного Источника?.. Нет, не может быть. Но что, если так? О Свет, я гадаю, бежать мне или нет, а это все время со мной, у меня в голове. А вдруг это я перенес нас сюда? Дальше думать совсем не хотелось. - Миры, что могут быть? Чего-то непонятно, Лойал. Огир пожал плечами, тяжело и неловко: - Мне тоже, Ранд. У большинства из тех страниц смысл очень схож. "Если женщина пойдет налево или направо, разделится ли поток Времени? Будет ли тогда Колесо плести два Узора? Тысячу - для каждого из ее поворотов? Столько, сколько звезд? Один подлинный, прочие - всего-навсего тени и отражения? " Вот видишь, Ранд, все очень неясно. В основном вопросы, большая часть которых противоречит один другому. И вообще говорилось там не очень многое. - Он опять подошел к колонне и принялся разглядывать ее, но вид у огир был такой, словно ему хотелось, чтоб столб куда-нибудь исчез. - Судя по этим страницам, должно существовать множество таких Камней, разбросанных по всему миру, или же так когда-то было, но я никогда не слышал, чтобы кто-то хоть один находил. Вообще я не слышал ни о ком, находившем нечто подобное. - Милорд Ранд? - Теперь, стоя более-менее на месте, Хурин выглядел поспокойнее, но он нервно сжимал свою куртку у пояса руками, на лице - настойчивость. - Милорд Ранд, вы вернете нас обратно, правда? Обратно, в наш мир? У меня жена, милорд, детишки. Мелии моей и без того несладко придется, умри я, но если она даже моего тела не сможет предать материнскому объятию, то будет горевать до конца дней своих. Вы же понимаете, милорд! Мне нельзя, чтоб она не знала! Вы нас вернете. И если я умру, если вы не сможете передать ей мое тело, то расскажите ей все, пусть знает хоть об этом. Под конец нюхач уже не спрашивал. В голосе его слышалась нотка уверенности. Ранд собрался в который раз возразить, что никакой он не лорд, но, не произнеся ни слова, захлопнул рот. Теперь об этом говорить было совсем не важно. Ты его в это втянул. Ему хотелось откреститься от этого утверждения, но он-то знал, кто он такой, знал, что способен направлять, пусть даже это всегда происходит не по его воле, само собой. Лойал сказал: Айз Седай использовали Камни, что означает Единую Силу. Лойал всегда говорил только то, что знал, в этом можно быть уверенным - огир никогда не заявлял, будто что-то знает, если не знал, - и рядом нет больше никого, кто мог бы владеть Единой Силой. Ты его в это втянул, ты и должен его спасти. Должен постараться. - Я сделаю что в моих силах, Хурин. - А поскольку Хурин был шайнарцем, то добавил: - Клянусь своим Родом и честью. Родом пастуха и честью пастуха, но для меня они такие же, как и у лорда. Хурин перестал нервно теребить куртку. Теперь уверенность отразилась и в глазах. Он низко поклонился: - Почту за честь служить вам, милорд. Ранд вдруг почувствовал себя в чем-то виноватым. Теперь он думает, что ты обязательно доставишь его домой, потому что шайнарские лорды всегда держат свое слово. Ну и что ж ты намерен делать, ЛОРД Ранд? - Ничего такого не надо, Хурин. Не надо больше кланяться. Я не... - Внезапно Ранд сообразил: у него теперь язык не повернется вновь сказать этому человеку, что он не лорд. Все, что поддерживало нюхача, - это его вера в лорда, и Ранд не вправе лишать Хурина этой веры, не сейчас. Не здесь. - Не нужно больше кланяться, - неловко договорил Ранд. - Как скажете. Лорд Ранд. - Ухмылка Хурина была такой же широкой, как при первой встрече с ним Ранда. Ранд прочистил горло: - М-да. Хорошо, значит, так я и сказал. Оба его спутника наблюдали за'ним, Лойал с интересом, Хурин с верой, и оба ждали, что же он станет делать. Из-за меня они попали сюда. Должно быть, из-за меня. Поэтому я должен вывести их обратно. И это означает... Глубоко вдохнув. Ранд пошел по белым камням, которыми была выложена лощина, к покрытому символами цилиндру. Маленькие строчки какого-то неведомого ему языка окружали каждый символ, необычные письмена, будто струящиеся изгибами и спиралями, неожиданно изламывались зазубринами крючков и углов, потом опять текли дальше. Ладно, хорошо, хоть не троллоковы закорючки. Без особого желания Ранд положил ладонь на колонну. На ощупь она походила на сухой, полированный камень, но была на удивление скользкой и гладкой, совсем как смазанный маслом металл. Ранд закрыл глаза и вызвал перед мысленным взором пламя. Пустота приходила медленно, с заминками. Он понимал, его собственный страх сдерживает ее, страх перед тем, что он пытался сделать. Чем быстрее он отправлял страх в пламя, тем больше его появлялось. Мне нельзя этого делать. Направлять Силу. Я не хочу. Свет, должен же быть другой выход. С суровой мрачностью он утихомирил эти мысли, загнал их в неподвижную глубину. Он чувствовал на лице капельки пота. Решительно он продолжал, заталкивая свой страх во всепожирающее пламя, отчего оно росло и росло. И там была пустота. Суть его самого плавала в ничто. Он видел свет - саидин - даже с закрытыми глазами, ощущал его теплоту, свет окружал его, окружал все, заливал все. Он колебался подобно пламени свечи, видимому через промасленную бумагу. Прогорклое масло. Дурно пахнущее масло. Ранд потянулся к свечению - он не был уверен, как он потянулся, но это было что- то, какое-то движение, стремление к свету, к саидин, -- и ничего не ухватил, руки словно бы прошли сквозь воду. Ощущение было такое, будто погружаешь ладонь в илистый пруд, где на поверхности плавает пена, ниже - чистая вода, но не получалось зачерпнуть ни капли воды. Вновь и вновь она струйками сбегала меж пальцев, и даже капельки не оставалось, лишь склизкая пена, отчего кожу стянуло мурашками. В полном отчаянии он постарался представить себе картину этой лощины, какой она была, - с Ингтаром и воинами, спящими у своих лошадей, с Мэтом и Перрином и лежащим Камнем, заросшим мхом так, что торчал лишь его кончик. За пределами пустоты сформировал Ранд эту картину, крепко цепляясь за скорлупку ничто, что окружало его. Он пытался соединить это изображение со светом, силился слить их воедино. Лощину, какой та была, и себя с Лойалом и Хурином - там, вместе. Голова заболела. Вместе с Мэтом, и Перрином, и с шайнарцами. Жжение в голове. Вместе! Пустота взорвалась, разлетелась тысячью бритвенно острых, кромсающих разум осколков. Содрогаясь всем телом, он отшатнулся, выпучив глаза. Прижатые к Камню ладони болели, руки и плечи ломило, они тряслись; желудок готов был вывернуться наизнанку от ощущения покрывающей юношу грязи, а голова... Ранд силился успокоить дыхание. Такого прежде не случалось. Когда пустота пропадала, то словно лопался проколотый пузырь, она просто исчезала, в один миг. И никогда не разбивалась, как стекло. Голова будто онемела, словно тысячу порезов нанесли так быстро, что боль еще не успела явиться. Но каждая царапина ощущалась настолько реальной, как будто сделанная ножом. Он провел рукой по виску и удивился, не увидев крови на пальцах. По-прежнему Хурин стоял и наблюдал за ним, по- прежнему уверенный. Более того, к этой минуте нюхач выглядел еще увереннее. Лорд Ранд что-то делает. То, что лордам и полагается. Они защищают и страну, и народ своими телами и жизнями, а когда что-то неладно, они все исправят и проследят, дабы восторжествовала справедливость и свершилось правосудие. Пока Ранд что-то делает, неважно что именно, но делает, Хурин не утратит уверенности, что в итоге все будет хорошо. Как и полагается быть, когда за дело берутся лорды. Лойал же смотрел совсем иначе, взгляд у него был нахмуренный и слегка озадаченный, но глаз от Ранда он тоже не отрывал. Ранду стало интересно, о чем же думает сейчас огир. - Попробовать стоило, - сообщил Ранд спутникам. То противное ощущение протухшего масла в голове - Свет, это же внутри меня! Не хочу, чтобы это было у меня внутри! - медленно ослабевало, но тошнота пока не проходила. - Я еще попробую, через пару минут. Ранд надеялся, что голос его звучит уверенно. У него не было ни малейшего представления, как действуют эти Камни, - в случае если вдруг его действия имеют шанс на успех. Может, есть правила, как с ними обращаться. Может, нужно сделать нечто особенное. Свет, может. один и тот же Камень нельзя использовать дважды подряд или... Он оборвал эти свои мысли. Ни к чему хорошему размышления в таком направлении не приведут. Нужно что-то делать. Глядя на Лойала и Хурина, Ранд решил, что знает теперь, что имел в виду Лан, когда говорил о долге, который давит будто гора. - Милорд, я думаю... - Хурин умолк на полуслове, выглядя смущенным. - Милорд, может быть, если мы найдем Друзей Темного, то сумеем заставить одного из них рассказать, как вернуться. - Я готов спросить Друга Темного, а то и самого Темного, если буду знать, что получу правдивый ответ, - сказал Ранд. - Но здесь только мы. Только мы трое. - Только я. Единственный, кто обязан это сделать. - я. - Мы могли бы пойти по их следу, милорд. Если мы их догоним... Ранд уставился на нюхача: - Ты до сих пор их чуешь? - Да, милорд. - Хурин нахмурился. - След слабый, какой-то блеклый, как и все остальное здесь, но я чую этот след. Вверх, прямо туда. - Он указал за край лощины. - Я этого не понимаю, милорд, но... Вчера вечером я готов был поклясться, что след уходил из лощины обратно - туда, где мы были. Ну, теперь след в том же самом месте, только здесь и слабее, как я говорил. Не старый, нет, слабый он не потому, но... Не знаю. Лорд Ранд. Только одно - след здесь есть. Ранд поразмыслил. Если Фейн и эти Друзья Темного были тут - где бы это "тут" ни находилось, - они могут знать, как вернуться. Должны знать, если они первыми сюда добрались. И у них же - и Рог, и кинжал. Мы должны вернуть этот кинжал. Лишь только поэтому, если и не по другой причине. Ранд должен найти их. Окончательно решиться - как он со стыдом понял - помогло то, что он боялся попробовать еще раз. Боялся попробовать направлять Силу. Менее страшным ему представлялось столкнуться с Друзьями Темного и троллоками, имея на своей стороне лишь Хурина и Лойала, менее страшным, чем то... - Тогда мы отправимся за Друзьями Темного. - Ранд постарался придать голосу уверенности - как уверены бывали в своих решениях Лан или Ингтар. - Нужно вернуть Рог. Если мы не можем придумать, как его у них отобрать, то по крайней мере мы, когда найдем Ингтара, будем знать, где они. - Только бы не стали спрашивать, как мы будем искать Ингтара. - Хурин, проверь, тот ли это след, по которому мы шли. Нюхач одним махом вскочил в седло, в нетерпении сделать что-то самому и, наверное, в нетерпении оказаться подальше от этой лощины, и пустил свою лошадь вверх по широким цветным ступеням. Копыта громко зазвенели по камню, но оставляя на нем ни царапинки. Ранд уложил путы Рыжего в переметные сумы - знамя по-прежнему лежало там; он нисколько не возражал бы, потеряйся оно где-нибудь, - потом взял лук и колчан и сел на жеребца. Позади седла горбатился свернутый в узел плащ Тома Меррилина. Лойал подвел к юноше свою большую лошадь; голова стоящего на земле огир доставала Ранду, сидящему в седле, почти до плеча. Лойал по-прежнему пребывал в явном недоумении. "- По-твоему, мы должны остаться здесь? - спросил Ранд. - Вновь попробовать использовать Камень? Если Друзья Темного тут, то мы должны их отыскать. Мы не можем оставить Рог Валир в руках Друзей Темного - ты же слышал Амерлин. И нужно обязательно вернуть тот кинжал. Без него Мэт умрет. Лойал кивнул: - Да, Ранд, мы должны. Но, Ранд, Камни... - Найдем другой. Ты же говорил, они разбросаны повсюду, а если они все такие, вроде этого, - со всякой такой каменной кладкой, - то найти их будет вовсе не трудно. - Ранд, в том фрагменте говорилось, что Камни пришли из Эпохи древнее Эпохи Легенд, и даже Айз Седай тогда не понимали их, хоть и пользовались ими, - некоторые из поистине могущественных. Они использовали их посредством Единой Силы, Ранд. Как ты полагаешь использовать тот Камень, чтобы вернуть нас обратно? Да и любой Камень, какой мы найдем? Минуту Ранд только и мог, что таращиться на огир, думая куда быстрее, чем когда-либо в жизни. - Если они древнее Эпохи Легенд, то, может, те люди, которые построили их, не использовали Единую Силу. Должен быть иной способ. Друзья Темного сюда добрались, а они наверняка не применяли Силу. Каков бы ни был этот иной способ, я его узнаю. Я верну нас, Лойал. - Он посмотрел на высокую колонну с теми необычными значками и ощутил укол страха. Свет, если бы только мне не надо было для этого использовать Силу. - Верну, Лойал, обещаю. Так или иначе, но верну. Огир ограничился полным сомнений кивком. Он вспрыгнул на своего рослого коня и поехал за Рандом вверх по ступеням к Хурину, ожидавшему возле почерневших деревьев. Перед тремя всадниками раскинулась холмистая низина, скудно поросшая тут и там перелесками, между ними - луга, пересеченные не одним потоком. В отдалении, как Ранду показалось, он разглядел еще одну выжженную заплату. Все было блеклое, цвета размыты. Ни единого признака чего-либо созданного руками человека, не считая того каменного круга позади трех путников. Небо - пусто, ни дымка из трубы, ни птиц, лишь считанные облачка и бледно-желтое солнце. Но хуже всего - местность обманывала глаз. То, что находилось вблизи, совсем рядом, выглядело обычно, как и то, что было вдалеке прямо впереди. Но предметы - казавшиеся далекими, когда юноша видел их уголком глаза, - будто устремлялись к нему, как только Ранд поворачивал к ним голову. От такого свойства местности кружилась голова; даже лошади нервно всхрапывали и вращали глазами. Ранд старался поворачивать голову медленно; кажущееся движение предметов, которые вроде бы должны оставаться на месте, не исчезло, но такое решение, по-видимому, немножко помогло. - В твоем отрывке книги что-нибудь про это было? - спросил Ранд. Лойал покачал головой, затем судорожно глотнул, явно жалея о лишних движениях. - Ничего. - Наверное, ничего с этим не поделаешь. Куда, Хурин? - На юг. Лорд Ранд. - Нюхач не отрывал взгляда от земли. - Значит, на юг. - Должен быть способ вернуться без помощи Силы. Ранд ударил каблуками Рыжего по бокам. Он попытался придать голосу беспечности, словно не видел ничего трудного в том, что им предстояло. - Как там говорил Ингтар? Три или четыре дня до памятника Артуру Ястребиное Крыло? Интересно, а он существует тут, как эти Камни? Если это мир, который может быть, вдруг здесь он стоит по-прежнему? Будет на что поглядеть, а, Лойал? Они поскакали на юг. ГЛАВА 14. Волчий Брат - Пропали? - спросил ни у кого конкретно Ингтар. - И мои часовые ничего не заметили. Ничего! Они не могли так просто пропасть! Сутуля плечи, Перрин слушал и смотрел на стоявшего неподалеку Мэта - тот хмурился и что-то бормотал. Как предполагал Перрин, он спорил с самим собой. Над горизонтом проклюнулось солнце - отряд уже должен был мчаться в погоне. Тени располосовали лощину поперек, вытянувшись вдаль и утончаясь, но по-прежнему они походили на те деревья, что их отбрасывали. Вьючные животные, нагруженные и на длинном общем поводе, нетерпеливо топтались, но все стояли подле своих лошадей и ждали. Широким шагом подошел Уно. - Ни единого козлом целованного отпечатка, милорд. - Тон у него был оскорбленный; неудача слишком обидно задевала его искусство следопыта. - Чтоб мне сгореть, нет даже такой малости, как растреклятая царапина от подковы. Проклятье, они просто исчезли. - Три человека и три лошади так просто не исчезают, - прорычал Ингтар. - Иди проверь еще, Уно. Если кто и обнаружит, куда они подевались, так только ты. - Может, они просто убежали, - заметил Мэт. Уно остановился и смерил его свирепым взглядом. Будто бы тот обругал Айз Седай, подумал изумленно Перрин. - С какой стати им убегать? - Голос Ингтара был опасно тихим. - Ранд, Строитель, мой нюхач - мой нюхач! С какой стати кому-нибудь из них убегать, тем более всем троим? Мэт пожал плечами: - Я не знаю. Ранд был... - Перрину захотелось чем-нибудь кинуть в Мэта, ударить его, сделать что-то, лишь бы остановить его болтовню, но на Мэта смотрели и Ингтар, и Уно. Когда Мэт замялся, на Перрина нахлынуло облегчение, а тот потом развел руками и пробормотал: - Я не знаю почему. Я просто подумал, что так случилось. Ингтар скривился. - Убежали, - пробурчал он, явно ни на миг этому не веря. - Строитель мог уйти куда захочет, но Хурин бы не убежал. Как и Ранд алТор. Он - ни за что; теперь он знает свой долг. Иди, Уно. Осмотри там все еще раз. - Уно еле заметно поклонился и заторопился прочь, рукоять меча качалась над плечом. Ингтар ворчал: - С чего бы Хурину уйти вот так, посреди ночи, ни слова не сказав? Он знает, что мы должны сделать. Как мне без него выслеживать это мерзостное отродье Тени? Тысячу золотых крон отдал бы за свору гончих-следопытов! Если бы я не знал точно, то сказал бы, что эти Друзья Темного ухитрились свернуть и улизнуть на восток или запад, оставив меня с носом. Мир, я совсем не уверен, знаю ли я точно! - Он тяжело зашагал вслед за Уно. Перрин обеспокоенно пошевелился. Несомненно, Друзья Темного с каждой минутой все дальше. Все дальше они уходят, а с ними - Рог Валир и кинжал из Шадар Логота. Он считал, что Ранд - кем бы он ни стал, что бы с ним ни стряслось, - не бросил бы эту погоню. Но куда он ушел и почему? Лойал мог пойти с Рандом из дружбы, но Хурин-то почему? - Может, он и убежал, - пробормотал Перрин, затем оглянулся. Похоже, его никто не услышал; даже Мэт не обращал на него внимания. Перрин почесал затылок, пригладил волосы. Если б за ним самим явились Айз Седай, вознамерившись сделать из него Лжедракона, он бы тоже ударился в бега. Но беспокойство о Ранде ничем не поможет выследить Приспешников Темного. Есть, наверное, один способ, если он захочет им воспользоваться. А идти на это Перрину совсем не хотелось. Он бежал от одной мысли о таком, но, наверное, теперь ему нельзя бежать. Так тебе и надо. Сам то же самое говорил Ранду. Как бы мне хотелось, чтобы я мог бежать. Даже зная: то, что он мог делать, поможет всем, - то, что он должен сделать, - Перрин колебался и не мог решиться. На него никто не смотрел. Никто даже не понял бы, что они видят, даже если бы и смотрели. В конце концов, без всякой охоты, Перрин закрыл глаза и расслабился, позволил мыслям течь свободно, плыть от него. Поначалу он пытался отрицать это, задолго до того, как его глаза начали изменять цвет с темно-карих на желтый, цвет полированного золота. В ту первую встречу, в то первое мгновение, когда узнал, он отказался поверить, и с тех пор всячески избегал этого знания. И по-прежнему хотел бежать от него. Его мысли дрейфовали, нащупывая то, что должно где-то быть, то, что всегда есть в местности, где людей мало, а поселения их далеки друг от друга. Он нащупывал своих братьев. Ему не нравилось так о них думать, но таковыми они были. На первых порах он боялся: вдруг то, что он делает, несет на себе пятно Темного или Единой Силы - равно скверно для мужчины, который не желает ничего большего, чем быть кузнецом и прожить жизнь в Свете и в спокойствии. Со временем он кое-что узнал о том, каковы чувства Ранда, бояться себя, ощущать себя запачканным. Он все еще не избавился до конца от ощущения страха. Но то, что он делал, было куда древнее людей, использующих Единую Силу, это было нечто идущее с начала самого Времени. Вовсе не Сила, Морейн ему говорила. Это было чем-то давно-давно исчезнувшим, теперь вновь появившимся. Эгвейн тоже знала об этом, хотя ему хотелось, чтобы она не ведала о его способности. Ему хотелось, чтобы не знал никто. Ему оставалось надеяться, что она никому не рассказывала. Есть! Он почувствовал их, почувствовал иные разумы. Почувствовал своих братьев, волков. Их мысли обрушились на него мешаниной, нет, водоворотом образов и эмоций. Поначалу он был не в состоянии вычленить ничего, кроме голых эмоций, но теперь его разум облек их в слова. Волчий Брат. Удивление, двуногий, который разговаривает. Туманный образ, тускнеющий со временем, древнее древнего, о людях, бегущих вместе с волками, две стаи, вышедшие вместе на охоту. Нам известно, что это вновь идет. Ты - Длинный Клык? Возникла смутная картина мужчины в одеждах из шкур, с длинным ножом в руке, но на этот образ наплывал другой, главный - косматый волк, с одним клыком длиннее остальных, стальной зуб, поблескивающий в лучах солнца, когда волк вел стаю в безнадежный бросок через глубокий снег к оленям, которые означали жизнь вместо медленной голодной смерти, а олени убегали по животы в пороше, и солнце вспыхивало и искрилось на снежной белизне, пока глазам не становилось больно, и с перевалов завывал ветер, закручивая вихрями этот мелкий снег, будто дымку, и... Волчьи имена всегда заключали в себе очень и очень многое... Мужчину Перрин узнал. Илайас Мачира. Тот, кто впервые представил его волкам. Иногда Перрин горько жалел, что встретился с ним, и хотел, чтобы той встречи никогда не было. Нет, подумал он и попытался нарисовать себя в своих мыслях. Да. Мы знаем о тебе. Это был не тот образ, который он нарисовал, - юноша с тяжелыми плечами и непокорными каштановыми кудрями, юноша с топором у пояса, юноша, который, по мнению других, медленно двигался и медленно думал. Этот человек тоже присутствовал где-то в глубине той мысленной картины, пришедшей в ответ от волков, но ярче всего был громадный дикий бык с изогнутыми рогами сверкающего металла, несущийся через ночь со стремительностью и безрассудностью юности, шкура в плотных кудряшках мерцает в лунном сиянии, этот бык кидается в гущу конных Белоплащников, а воздух холоден, бодрящ и темен, а кровь так красна на рогах, и... Юный. Бык. На мгновение, потрясенный, Перрин утратил контакт с волками. Он и помыслить не мог, что они дали ему имя. Ему хотелось забыть и никогда не вспоминать, как он его заслужил. Перрин коснулся топора на поясе, провел по мерцающему полумесяцу лезвия. Да поможет мне Свет, я убил двух человек. Они бы куда скорей убили меня и Эгвейн, но... Отбросив все эти мысли, - что сделано, то сделано, и уже в прошлом; и вспоминать ни о чем из тех событий нет ни малейшего желания, - Перрин передал волкам запахи Ранда, Лойала и Хурина и спросил, не чуют ли они кого-то из них. Способность чуять запахи появилась у него вместе с переменой в глазах, и не только она одна; он мог узнавать людей по запаху, даже не видя их. Еще он мог теперь видеть гораздо лучше и даже почти в кромешной темноте. Теперь, скрывая появившийся дар различать предметы в сумраке, он всегда обращал внимание на недостаток света ламп или свечей, порой до того, как кто-то другой решал, что они нужны. От волков пришел ответ: картинка людей на лошадях, приближающихся к лощине минувшим днем. Это было последнее, что они видели или чуяли относительно Ранда и двух других. Перрин колебался. Если не рассказать Ингтару, в следующем шаге нет никакого смысла. Если мы не отыщем тот, кинжал, Мэт умрет. Чтоб ты сгорел. Ранд, зачем тебе нюхач понадобился? Один раз, когда Перрин спускался с Эгвейн в подземную темницу, от запаха Фейна волосы у него дыбом встали; даже троллоки не пахли столь скверно. Ему хотелось тогда голыми руками выломать решетку и разорвать сидящего в камере, и вдруг он открыл для себя, что больше Фейна боится увиденного в своей душе. Чтобы замаскировать запах Фейна в своем мысленном послании, Перрин добавил к нему запахи троллоков, с трудом удерживаясь, чтобы не завыть в голос. Издалека донесся вой волчьей стаи, и лошади в ложбине беспокойно задвигались и боязливо заржали. Кое-кто из солдат потрогал длинные острия своих пикя с тревогой взглянул на край лощины. У Перрина в голове все было еще хуже. Он почувствовал ярость волков, их ненависть. Только две вещи волки ненавидели. Со всем прочим они лишь мирились, но огонь и троллоков они ненавидели, а чтобы убить троллоков, они готовы были идти сквозь огонь. Больше троллочьего духа привел волков в бешенство запах Фейна - они словно учуяли нечто такое, по сравнению с чем троллоки казались чем-то обычным и естественным. Где? Небо завертелось у Перрина в голове; закружилась местность окрест. Восток и запад - понятия волкам неизвестные. Они знали, как движутся солнце и луна, сменяются времена года, знали очертания этой местности. Перрин разобрался в сообщении волков. Юг. И еще. Стремление убить троллоков. Волки позволят Юному Быку участвовать в охоте. Если ему хочется, пусть ведет с собой двуногих с теми твердыми шкурами, но Юный Бык, и Дымчатый, и Два Оленя, и Зимний Рассвет, и все остальные в стае будут травить Испорченных, которые посмели заявиться к ним в страну. Пусть несъедобная плоть и горькая кровь жгут язык, но этих нужно убить. Убить их. Убить Испорченных. Ярость волков заразила Перрина. Губы растянулись в рычании, и он сделал шаг, чтобы быть с ними, чтобы бежать с ними в охоте, чтобы убивать. С усилием Перрин оборвал контакт, оставив лишь тоненькую нить - чувство, что волки рядом. Он мог указать на волков, несмотря на разделявшее их расстояние. В душе он похолодел. Я человек, а не волк. Помоги мне. Свет, я - человек! - Что с тобой, Перрин? - спросил, подходя, Мэт. Голос его звучал, как всегда, легкомысленно - ив последнее время с оттенком горечи, - но вид у Мэта был озабоченный. - Этого мне еще не хватало. Ранд сбежал, а вдобавок еще и ты собрался заболеть. Не знаю, где я тут найду Мудрую тебя выхаживать. По-моему, у меня где-то в суме завалялось немного ивовой коры. Давай сделаю тебе немного отвара из нее, если Ингтар позволит тут настолько задержаться. Хуже не будет, только лучше, надо лишь заварить покрепче. - Со мной... со мной все хорошо, Мэт. - Отвязавшись от друга, Перрин пошел искать Ингтара. Шайнарский лорд вместе с Уно, Раганом и Масимой рассматривал землю на гребне лощины. К