н отвлечь его внимание, пока они не сумеют освободить Эгвейн. Тем же странным образом он продолжал видеть битву, кипевшую среди затянутых туманом тележных дворов и лошадиных загонов. - Ты, жалкий, презренный червяк! Ты протрубил в Рог Валир. Теперь ты связан с ним. Ты полагаешь, эти черви из Белой Башни когда-нибудь освободят тебя? Теперь? Они наденут тебе на шею цепи столь тяжелые, что ты никогда не избавишься от них. Ранд был так удивлен, что это удивление проникло внутрь пустоты. Он же не знает всего. Он не знает! Он был уверен, что удивление проявилось у него на лице. Чтобы скрыть свои чувства, он кинулся в атаку на Ба'ал-замона. "Колибри Целует Медвяную Розу". "Луна на Воде". "Летящая Ласточка". Молния дугой проскочила между мечом и посохом. В тумане вспыхнули сияющие ливни. Однако Ба'алзамон отступил, глаза пылали беснующимися горнилами. На грани сознания Ранд отметил, как Шончан откатываются на улицы Фалме, яростно отбиваясь. Дамани взрывали землю Единой Силой, но она не задевала ни Артура Ястребиное Крыло, ни других героев Рога. - Хочешь остаться слизняком под камнем? - рявкнул Ба'алзамон. Тьма за ним заклубилась и вскипела. - Ты убиваешь себя, пока мы стоим тут. Сила бурлит в тебе. Выжигает тебя. Она убивает тебя! Один я во всем мире могу научить тебя управлять ею. Служи мне - и живи. Служи мне - или умри! - Никогда! - Должен задержать его подольше, Быстрее, Ястребиное Крыло. Быстрее! Ранд опять бросился на Ба'алзамона. "Голубь Отправляется в Полет". "Падающий Лист". На этот раз отступил Ранд. Смутно он видел, как Шончан отбили конюшни. Ранд удвоил усилия. "Зимородок Ловит Среброспинку". Шончан подались перед атакой, Артур Ястребиное Крыло и Перрин плечом к плечу в авангарде. "Вязка Снопов". Ба'алзамон отбил удар в фонтане, похожем на рой малиновых светляков, и Ранду пришлось отскочить прочь, чтобы посох не пробил ему голову; от ветерка у него зашевелились волосы. Шончан хлынули вперед. "Высечь Искру". Градом полетели искры, Ба'алзамон отпрыгнул от выпада, и Шончан выдавило на мощеные улицы. Ранду захотелось взвыть в голос. Сейчас он понял, что две битвы связаны друг с другом. Когда наступает он, герои, призванные Рогом, теснят Шончан; когда отступает Ранд, одолевают шончанские войска. - Они не спасут тебя, - сказал Ба'алзамон. - Те, кто могут спасти тебя, будут переправлены далеко на ту сторону Аритского Океана. Если тебе доведется когда- либо снова увидеть их, они будут закованными рабами, в ошейниках, и уничтожат тебя по воле своих новых хозяев. Эгвейн! Я не допущу, чтобы они сделали с нейтакое. Голос Ба'алзамона перекрыл мысли Ранда: - У тебя есть лишь одно спасение, Ранд ал'Тор, Льюс Тэрин Убийца Родичей. Я - твое единственное спасение. Служи мне. и я отдам тебе мир. Вздумаешь сопротивляться, и я уничтожу тебя, как делал до этого столь раз! Но на этот раз я уничтожу тебя вплоть до самой твоей души, уничтожу тебя окончательно и навсегда... Я опять победил, Льюс Тэрин. Мысль возникла вне пределов пустоты, но отстраниться от нее потребовало усилий - не думать о всех тех жизнях, где он слышал эти слова. Он двинул мечом, и Ба'алзамон изготовился, подняв посох. Впервые до Ранда дошло, что Ба'алзамон действует так, словно клейменный цаплей клинок может физически чем-то грозить ему. Сталь не может причинить вреда Темному. Но Ба'алзамон опасливо следил за мечом. Ранд был един с мечом. Он чувствовал каждую его частицу, крохотные частички, в тысячу раз мельче, чем способен увидеть глаз. И он чувствовал, как наполняющая его Сила струится в меч, как она пронизывает замысловатые матрицы, впечатанные в основу клинка, сработанного Айз Седай во времена Троллоковых Войн. И тогда Ранд услышал другой голос. Голос Лана. Приходит время, когда тебе необходимо что-то больше самой жизни. Голос Ингтара. Право каждого человека выбрать, когда Вложить Меч в Ножны. Возник образ Эгвейн в ошейнике, влачащей жизнь дамани. Нити моей жизни под угрозой. Эгвейн. Если Ястребиное Крыло прорвется в Фалме, он ее спасет. Еще не осознав, он принял первую позицию "Цапли, Шагающей в Камышах", балансируя на одной ноге, меч высоко поднят. Ранд стоял открытый и беззащитный. Смерть легче перышка, долг тяжелее, чем гора. Ба'алзамон уставился на Ранда: - Глупец, чего ты скалишься как идиот? Ты не понимаешь, что я могу полностью уничтожить тебя? . Ранд почувствовал спокойствие - спокойствие превыше безмятежности пустоты. - Я никогда не стану служить тебе. Отец Лжи. В тысяче жизней я никогда не служил. Я знаю это. Я уверен в этом. Давай! Пора умирать. Глаза Ба'алзамона расширились; на миг они полыхнули пламенниками, от жара которого пот выступил на лице у Ранда. Тьма позади Ба'алзамона забурлила, обтекая его фигуру, и лицо у него стало суровым и безжалостным. - Тогда умри, червь! И, как копьем, ударил посохом. Ранд закричал, почувствовав, как посох пробил бок, обжигая раскаленной добела кочергой. Пустота задрожала, но он из последних сил удержал ее и вонзил клейменный цаплей клинок в сердце Ба'алзамону. Ба'алзамон завопил, и позади него возопила тьма. Мир взорвался огнем. ГЛАВА 48. Притязание Мин пробиралась по мощеной улице, проталкиваясь сквозь толпы, - люди стояли с белыми лицами и вытаращенными глазами - те, кто не кричал и не бился в истерике. Несколько человек бежали, явно без всякого представления, куда и зачем бегут, но большинство двигались наподобие марионеток в руках кукловода-неумехи, и еще больше, чем стоять, они страшились - идти. Девушка всматривалась в лица, надеясь найти Эгвейн, или Илэйн, или Найнив, но кругом были одни лишь фалмийцы. И еще что-то тянуло ее, уверенно и неумолимо, словно бы за привязанную к ней веревку. Один раз Мин обернулась. В гавани горели шончанские корабли, и еще больше их, объятых пламенем, виднелось за выходом из гавани. На фоне закатного солнца множество громоздких судов стали теперь маленькими, они плыли на запад, так быстро, как дамани заставляли ветра гнать их, и еще один маленький корабль шел курсом из гавани, накренившийся, чтобы, поймав ветер, идти вдоль побережья. "Ветка". После увиденного Мин не винила Байла Домона за то, что тот не ждал дольше; просто чудо, что он так долго оставался у причала. В гавани было единственное не горящее шончанское судно, его башни почернели от уже потушенного огня. Когда этот высокий корабль крался к выходу из гавани, из- за утесов, окаймлявших бухту, неожиданно появилась фигура верхом на лошади. И поскакала прямо по воде. Мин изумленно разинула рот. Блеснув серебром, фигура подняла лук; прочерк серебра устремился к коробкообразному кораблю, сверкающая линия соединила лук и корабль. С ревом, слышимым даже на таком расстоянии, пламя вновь поглотило носовую башню-надстройку, и на палубе засуетились матросы. Мин зажмурилась и, посмотрев еще раз на утесы и корабль, обнаружила, что всадник исчез. Корабль по-прежнему медленно полз к океану, команда боролась с огнем. Мин стряхнула с себя наваждение и снова стала подниматься по улице. За этот день она чего только не навидалась, так что некто, скачущий на лошади по глади воды, отвлек внимание ненадолго. Даже если это и впрямь была Бергитте со своим луком. И Артур Ястребиное Крыло, Я же видела его. Видела! Перед одним высоким каменным зданием девушка в сомнении остановилась, не замечая, будто оглушенная, задевающих ее прохожих. Туда, куда-то внутрь, нужно ей идти. Она взбежала по ступеням и толчком распахнула дверь. Никто не попытался остановить ее. Насколько могла судить Мин, в доме не было ни души. Чуть ли не весь Фалме высыпал на улицы, пытаясь решить, не посходили ли все разом с ума. Мин прошла через весь дом, в сад позади, и там нашла его. Ранд лежал навзничь, распластавшись под дубом, глаза закрыты, лицо бледное, левая рука сжимает рукоять, которая оканчивалась футовым обломком клинка, словно бы оплавленным на конце. Грудь его поднималась и опадала слишком медленно, не так, как бывает при нормальном дыхании. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. Мин подошла к юноше, посмотреть, чем может ему помочь. Сначала надо избавиться от обломанного клинка; Ранд может поранить себя или ее, если начнет метаться в беспамятстве. Девушка с трудом вывернула рукоять из пальцев Ранда, поморщившись при виде прикипевшего к ладони металла. С гримасой она отбросила обломок меча в сторону. Цапля на рукояти выжглась на руке Ранда. Но Мин было ясно, что не из-за этого юноша лежит без сознания. Что же с ним случилось? Найнив потом смажет ожог бальзамом. Осмотрев Ранда на скорую руку, Мин убедилась, что большая часть синяков и порезов давнишняя - по крайней мере кровь запеклась, а синяки успели пожелтеть по краям, но слева в куртке виднелась обожженная прореха. Расстегнув куртку, она закатала его рубашку. И с присвистом выдохнула сквозь зубы. В боку была обгорелая рана, но без крови, рана выглядела как после прижигания. Потрясло же девушку прикосновение к телу. На ощупь оно было холодным как лед; по сравнению с ним воздух казался теплым. Подхватив Ранда под мышки. Мин потащила его к дому. Он висел мешком, мертвой тяжестью. - Вот вымахал, обормот, - ворчала она. - Не мог оказаться покороче да полегче, а? Угораздило же тебя заиметь такие ноги и плечи. Надо было оставить тебя лежать там. Мин втянула Ранда по ступенькам, стараясь не ушибить его лишний раз, и втащила внутрь. Оставив юношу сразу за порогом, она потерла поясницу кулаками, бормоча что-то об Узоре, и наскоро обыскала дом. В глубине дома обнаружилась маленькая спальня, - видимо, комната для прислуги. На кровати высилась стопка подушек и одеял, в камине уложены поленья. В две минуты Мин откинула одеяла и разожгла огонь, заодно засветив и лампу на тумбочке. Потом она вернулась за Рандом. Втащить его в комнату и уложить на кровать оказалось непростой задачей, но она справилась и с этим, лишь немного запыхавшись, и укрыла юношу одеялами. Чуть погодя девушка сунула руку под одеяла, потом скривилась и покачала головой. Простыни были холодны как лед; одеяла не могли сохранить тепла, которого не было в теле. С обиженным вздохом она скользнула в постель рядом с Рандом. Потом положила его голову себе на плечо. Глаза Ранда по-прежнему были закрыты, дыхание прерывисто. но девушка подумала, что если она отправится искать Найнив, то ко времени ее возвращения он, не ровен час, умрет. Ему нужна Айз Седай, подумала она. А я могу сделать одно - попытаться немного согреть его. Какое-то время Мин рассматривала лицо Ранда. Видела она лишь его лицо; ей никогда не удавалось читать по тем, кто не был в сознании. - Мне нравятся мужчины постарше, - сказала Ранду девушка. - Мне нравятся мужчины образованные, воспитанные, остроумные. Мне совсем не интересны фермы, овцы, пастухи. Тем более - мальчишки-пастухи. - Вздохнув, она откинула его волосы с лица; волосы у него оказались шелковистые. - Но ведь ты - не пастух, верно? Больше нет. Свет, ну почему Узор поймал меня, завлек к тебе? Почему мне не досталось что-нибудь простенькое и безопасное, например, очутиться после кораблекрушения на острове без еды, в компании с дюжиной голодных айильцев? В коридоре раздался шум, и Мин подняла голову к открывшейся двери. На пороге стояла Эгвейн, глядя в свете пламени и лампы на Мин и Ранда. - Ой, - вот и все, что она сказала. У Мин порозовели щеки. Почему я веду себя так, будто сделала что-то нехорошее Вот дура! - Я... я его грею. Он без памяти и холодный как ледышка. Эгвейн в комнату так и не вошла. - Я... чувствовала, как он тянет меня к себе. Что я нужна ему. Илэйн тоже это чувствовала. Я думала, это что-то, должно быть, связанное с тем... с тем, кто он такой, но Найнив ничего не почувствовала. - Она сделала вдох, глубокий и неровный. - Илэйн и Найнив лошадей достают. Белу мы нашли. Своих лошадей Шончан бросили. Найнив говорит, мы уедем, как только сможем, и... и... Мин, теперь ты знаешь, кто он, да? - Знаю. - Мин захотела убрать руку из-под головы Ранда, но не могла заставить себя пошевелиться. - Во всяком случае, думаю, что знаю. Кем бы он ни был, он ранен. Я ничего не могу сделать для него, кроме как согреть. Может, Найнив сумеет. - Мин. ты знаешь... ты же знаешь, он не может жениться. Он... опасен... для любой из нас. Мин. - Говори за себя, - сказала Мин. Она прижала лицо Ранда к своей груди. - Как говорила Илэйн? Ты отказалась от него ради Белой Башни. Какое тебе дело, если я его подберу? Эгвейн смотрела на Мин чуть ли не целую вечность. Не на Ранда, отнюдь не на него, а только на нее. Мин чувствовала, как лицо у нее пылает все горячей, и хотела отвести взгляд, но не могла. - Пойду приведу Найнив, - наконец произнесла Эгвейн и вышла из комнаты, выпрямив спину и высоко подняв голову. Мин хотела окликнуть ее, броситься следом, но она лежала будто примерзшая. Горечь слез жгла глаза. Так должно было случиться. Я знаю. Я прочитала все это по ним, по всем. Свет, я не желаю быть частью этого! - Все ты виноват, - заявила она неподвижной фигуре Ранда. - Нет, не так. Но думаю, ты за это поплатишься. Мы все пойманы, точно мухи в паучьи сети. А если я расскажу ей, что появится еще одна женщина, которой она не знает даже? Ну, раз речь об этом, что скажешь ты, мой прекрасный Лорд Пастух? Собой ты, вообще-то говоря, совсем недурен, но... Свет, я даже не знаю, меня ли ты выбрал. Я не знаю, хочу ли, чтобы ты выбрал меня. Или попытаешься приголубить всех нас троих? Вина-то, может, и не твоя, Ранд ал'Тор, но это несправедливо. - Не Ранд ал'Тор, - донесся от двери мелодичный голос. - Льюс Тэрин Теламон. Дракон Возрожденный. Девушка подняла взор. Красивей женщины Мин в жизни не видела; бледная, гладкая кожа, длинные черные волосы, темные как ночь глаза. Подпоясанное серебром платье было белым, от этой белизны снег казался бы тусклым и грязным. Все украшения незнакомки были серебряными. Мин почувствовала, что свирепеет. - Это вы о чем? Кто вы такая? Женщина подошла к кровати - движения ее были столь грациозны, что Мин ощутила укол зависти, хотя никогда прежде ни одной женщине не завидовала. И незнакомка пригладила Ранду волосы, словно бы Мин и не существовало. - Он еще не верит. Он знает, но не верит. Я направляла его шаги, подталкивала его, тянула его, заманивала его. Всегда он был упрямцем, но на этот раз я слеплю его, Ишамаэль думает, будто он руководит событиями, но на самом деле - я. Ее палец скользнул по лбу Ранда, словно бы рисуя некий знак. С волнением Мин подумала, что тот смахивает на Клык Дракона. Ранд зашевелился, забормотал - первые звуки и движение с тех пор, как Мин нашла его. - Кто вы такая? - требовательно спросила Мин. Женщина поглядела на нее, только поглядела, но ей захотелось вжаться в подушки. Девушка сильнее прижала к себе Ранда. - Меня зовут Ланфир, девочка. У Мин во рту враз пересохло - она бы слова не произнесла, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Одна из Отрекшихся! Нет! О Свет, нет! Из последних сил девушка замотала головой. В ответ на ее бесхитростное отрицание Ланфир улыбнулась: - Льюс Тэрин был и остается моим, девочка. Ухаживай за ним хорошенько, пока я за ним не вернусь. - И пропала. Мин обомлела. Мгновение - женщина стояла там, потом исчезла. Мин открылось, что она крепко сжимает в объятиях бесчувственное тело Ранда. Ей хотелось не чувствовать себя так, словно она желает, чтобы он защитил ее. Байар мчался во весь опор. Худое лицо окостенело в мрачной решимости. Солнце заходило позади всадника, и он ни разу не оглядывался. Все, что ему требовалось, он видел - что разглядел в ненавистном тумане. Легион погиб, Лорд-Капитан Джефрам Борнхальд погиб, и случившемуся есть только одно объяснение: их предали Приспешники Тьмы, вроде того Перрина из Двуречья. Это известие должен он донести до Дэйна Борнхальда, сына Лорда-Капитана, который с отрядом Детей Света следит за Тар Валоном. Но он должен доложить и много худшее, и никому иному, кроме как самому Пейдрону Найолу. Он должен рассказать о том, что видел в небе над Фалме. Байар нещадно подстегивал лошадь поводьями и не оглядывался. ГЛАВА 49. Чему суждено быть Ранд открыл глаза и увидел косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь ветви болотного мирта, чьи широкие шершавые листья зеленели по-прежнему, несмотря на близящуюся зиму. Ветер, шуршащий листвой, нес предвестие снега, обещающего выпасть к ночи. Ранд лежал на спине и под руками ощущал накрывавшие его одеяла. Куртка и рубашка куда-то девались, но что-то перетягивало грудь, болел левый бок. Он повернул голову, и рядом на земле сидела Мин, она смотрела на него. Ранд едва признал ее, одетую теперь в юбки. Девушка неуверенно улыбнулась. - Мин! Это ты... Откуда ты? Где мы? - Память возвращалась проблесками и обрывками. Давние события он легко мог припомнить, но последние несколько дней походили на осколки разбитого зеркала, носившиеся и кружившиеся перед мысленным взором, показывая картины, что исчезали до того, как он успевал ясно увидеть их. - Из Фалме, - сказала Мин. - Теперь мы уже в пяти днях пути к востоку от него, и все это время ты спал. - Фалме. - Еще воспоминание. Мэт трубит в Рог Валир. - Эгвейн! Она?.. Они освободили ее? - Он затаил дыхание. - Не знаю, кого ты имеешь в виду, говоря "они", но она свободна. Мы сами ее освободили. - Мы? Не понимаю. - Она свободна. Ну хотя бы она... - Найнив, и Илэйн, и я. - Найнив? Илэйн? Как? Вы все были в Фалме? - Он попробовал было сесть, но она легонько толкнула его обратно и нежно придержала, положив ладони на плечи и пристально глядя ему в лицо. - Где она? - Ушла. - Щеки у Мин порозовели. - Они все ушли. Эгвейн, и Найнив, и Мэт, и Хурин. и Верин. Хурин вообще-то не желал тебя оставлять. Они на пути в Тар Валон. Эгвейн и Найнив опять станут заниматься в Белой Башне, а Мэт поехал туда, чтобы Айз Седай что-то такое сделали с тем кинжалом. Рог Валир они забрали с собой. Как- то и не верится, что я своими глазами его видела. - Ушла, - произнес он тихо. - Не стала даже ждать, пока я очнусь. Мин покраснела еще больше и села обратно, опустив взор на колени. Ранд поднял руки, собираясь провести по лицу, и оцепенел, потрясение уставившись на свои ладони. На левой ладони теперь тоже была выжжена цапля, совершенно такая же, что и на правой, - все линии четкие и точные. Раз - цаплей, дабы на путь направить; Два - цаплей, дабы верно назвать. - Нет! - Они ушли, - сказала девушка. - Как ни кричи "нет", ничего не переменится. Ранд затряс головой. Что-то подсказывало, что боль в боку важна. Никак не удавалось вспомнить, как он был ранен, но вспомнить было важно. Он начал было поднимать одеяла, чтобы взглянуть на рану, но девушка легким шлепком по рукам пресекла его попытку. - Ничего хорошего из этого не будет. Все равно там еще не зажило до конца. Верин пыталась Исцелять, но сказала, что не получится как надо. - Мин помолчала, покусывая губу. - Морейн говорит, должно быть, Найнив что-то сделала, иначе ты не дожил бы, пока мы несли тебя к Верин, но Найнив твердит, что была так перепугана, что и свечу зажечь не могла. Что-то... что-то не так с твоей раной. Придется тебе подождать, пока она заживет сама. - Вид у нее был встревоженный. \ - Морейн тут? - Он горько, лающе рассмеялся. - Когда ты сказала, что Верин ушла, я-то обрадовался, решив, что опять освободился от Айз Седай. - Я тут, - сказала Морейн. Она подошла и встала над ним - вся в голубом и такая же невозмутимая, словно стояла в Белой Башне. Мин пасмурно глядела на Айз Седай. У Ранда возникло странное чувство, будто девушка намерена защищать его от Морейн. - Жаль, что вы тут, - сказал он Айз Седай. - По мне, так можете вернуться туда, где вы - не знаю где - прятались. Оставайтесь там и дальше. - Я не пряталась, - с безмятежным спокойствием отозвалась Морейн. - Я делала что могла здесь, на Мысе Томан, и в Фалме. Мало, конечно, но узнала я многое. Двух моих сестер мне освободить не удалось, и Шончан загнали их вместе с другими Обузданными на корабли, но делала я все, что могла. - Что могли... Вы послали Верин пасти меня, но я-то ведь не овца, Морейн! Вы сказали, я волен идти куда хочу. а хотел я туда, где вас нет. - Я не посылала Верин, - нахмурилась Морейн. - Она поступила так по собственной инициативе. Тобою, Ранд, интересуются многие, очень многие. Фейн Нашел тебя или ты его? Нежданно-негаданно смена темы застала Ранда врасплох. - Фейн? Нет. Замечательный из меня герой получился! Я пытался вызволить Эгвейн, а Мин выручила ее раньше меня. Фейн Эмондову Лугу обещал всякие беды, если я не встречусь с ним, а я его даже одним глазком не видел. Он бежал вместе с Шончан? Морейн покачала головой: - Не знаю. Очень бы хотела знать. Но и хорошо, что ты не нашел его. Ты ведь совсем не знал, кто он такой. - Он - Приспешник Темного. - Более того. Хуже того. Падан Фейн до самых глубин своей души был созданием Темного, но, полагаю, в Шадар Логоте он нарвался на Мордета, который в борьбе с Тенью столь же низок и отвратителен, как сама Тень. Мордет попытался поглотить душу Фейна, чтобы вновь завладеть человеческим телом, но обнаружил душу, на которую напрямую влиял Темный, и что получилось в результате... В результате получилось то, что не было ни Паданом Фейном, ни Мордетом, но чем-то намного более злобным, смесью обоих. Фейн - будем называть его так - намного-опаснее, чем ты предполагаешь. Подобной встречи ты мог бы не пережить, а если бы и уцелел, то стал бы намного хуже, чем обращенный в Тень. - Если он жив, если не уплыл с Шончан, то мне нужно... - Ранд осекся, когда она достала из-под своего плаща его клейменный цаплей меч. Клинок в футе от рукояти кончался, как будто оплавленный. Воспоминания обрушились на него. - Я убил его, - тихо произнес он. - В этот раз я убил его. Морейн отложила испорченный меч, как бесполезную вещь, каковой тот был теперь, и потерла ладони друг о друга. - Темного поразить не так-то просто. Простой факт его появления в небе над . Фалме не просто тревожит. Он не был бы в состоянии сделать это, будь он заточен, как мы то полагаем. А если нет, то почему он не уничтожилнас всех. "Мин обеспокоенно пошевелилась. - В небе? - сказал в изумлении Ранд. - Вы оба, - ответила Морейн. - Картина вашей битвы предстала на небе, целиком видимая каждому в Фалме. Вероятно, и в других городках на Мысе Томан, если верить хотя бы половине того, что я слышала. - Мы... мы видели ее всю, - слабым голосом сказала Мин. Она утешающе положила ладонь на руку Ранду. Морейн вновь запустила руку под плащ и вытащила свернутый пергамент, такие большие листы использовали в Фалме уличные художники. Когда она развернула его, то меловые штрихи чуть размазались, но сама картинка по-прежнему оставалась отчетлива. Среди облаков, где плясали молнии, мужчина, чье лицо было сплошным пламенем, посохом бился против другого, с мечом, и позади них развевалось знамя Дракона. У второго было лицо Ранда, узнать его не составляло труда. - Многие видели это? - спросил он. - Разорвите. Сожгите. Айз Седай отпустила край пергамента, и лист свернулся обратно. - В этом не будет никакого смысла. Ранд. Я купила этот свиток два дня назад в деревне, через которую мы проходили. Их сотни, если не тысячи, и к тому же повсюду рассказывают, как в небесах над Фалме Дракон сражался с Темным. Ранд посмотрел на Мин. Она через силу кивнула и сжала его руку. Выглядела она испуганной, но не отстранилась. Интересно знать, не поэтому ли ушла Эгвейн Что ж, она права, раз ушла. - Узор сплетается вокруг тебя еще туже, - сказала Морейн. - Я тебе нужна больше прежнего. - Вы мне не нужны, - резко ответил он, - и я не хочу. чтобы вы были рядом со мной. С этим я не буду иметь ничего общего. - Он вспомнил, как его называли Льюсом Тэрином; не только Ба'алзамон, но и Артур Ястребиное Крыло. - Не буду! Свет, да Дракон, как считается. опять устроит Разлом Мира, разорвет все на части! Не буду я Драконом. - Ты тот, кто ты есть, - сказала Морейн. - Ты уже взбудоражил мир. Впервые за две тысячи лет Черные Айя обнаружили себя. Арад Доман и Тарабон на грани войны, и будет еще хуже, когда до них дойдут вести из Фалме. Гражданской войной охвачен Кайриэн. - В Кайриэне я ничего не делал, - возразил Ранд. - За это нечего меня винить, я тут ни при чем! - Бездействие всегда было тактическим ходом в Великой Игре, - со вздохом сказала Морейн, - а особенно в той, что ведется ныне. Ты стал искрой, и Кайриэн взорвался точно фейерверк Иллюминаторов. Что, по-твоему, произойдет, когда известия из Фалме достигнут Арад Домана и Тарабона? Там всегда были люди, готовые превознести любого, кто объявит себя Драконом, но у них никогда не бывало таких предзнаменований, как случившееся в Фалме. Есть и большее. Вот. Она кинула Ранду на грудь мешочек. Юноша чуть помедлил, потом открыл его. Внутри лежали осколки, которые выглядели как черепки черно-белой глазурованной керамики. Похожие на них Ранд уже видел раньше. - Еще одна печать на узилище Темного, - пробормотал он. Мин ойкнула; пальцы ее, сжимавшие руку Ранда, теперь сами искали поддержку, а не предлагали ее. - Две, - сказала Морейн. - Теперь сломаны три из семи. Одна, что была у меня. и две. что я обнаружила в Фалме, в жилище Верховного Лорда. Когда сломаны будут все семь, если не раньше, заплата, которую люди наложили на просверленное ими отверстие в сотворенное Создателем узилище, будет напрочь сорвана, и Темный вновь окажется способен просунуть свою руку в эту дыру и коснуться мира. И единственная надежда мира - чтобы там его встретил Возрожденный Дракон. Мин попыталась не дать Ранду откинуть одеяла, но он мягко отстранил девушку. - Мне надо пройтись. Она помогла ему подняться, но со множеством вздохов и ворчанием, что эдак он растревожит свою рану. Ранд обнаружил, что грудь у него обмотана повязками. Мин накинула ему на плечи одеяло, получилось нечто вроде плаща. Несколько мгновений Ранд стоял, глядя на меч со знаком цапли, который лежал на земле, точнее на то. что от меча осталось. Меч Тэма. Меч моего отца. Неохотно, куда более неохотно, чем он делал что-либо в своей жизни, он распрощался с надеждой, что когда-нибудь подтвердится, что Тэм на самом деле его отец. Ранд чувствовал, как у него разрывается сердце. Но это нисколько не изменило его отношения, его чувства к Тэму. и Эмондов Луг был единственной родиной, которую он знал. Самое важное - Фейн. Я еще должен. Должен остановить его. Женщинам пришлось поддерживать Ранда, взяв его под руки, и они спустились к уже разведенным лагерным кострам, невдалеке от накатанной грунтовой дороги. У костра расположился Лойал, он читал книгу "Уплыть за Закат". Рядом с огир смотрел в пламя Перрин. Шайнарцы занимались приготовлением ужина. Лан, сидя под деревом, острил меч. Страж пронзительно посмотрел на Ранда, затем кивнул ему. Было и еще кое-что. В центре бивака трепетало на ветру знамя Дракона. Взамен Перринова деревца где-то отыскали подходящее древко. Ранд спросил: - Что оно там делает? Любой проходящий мимо его увидит! - Слишком поздно прятаться. Ранд, - сказала Морейн. - Для тебя всегда слишком поздно прятаться. - Вам не надо было вывешивать знак, кричащий: "Вот он я". Мне никогда не найти Фейна, если кто-то убьет меня из-за этого знамени. - Ранд повернулся к Лойалу я Перрину: - Я рад, что вы остались. Я бы понял, если б вы ушли. - А почему мне не остаться? - сказал Лойал. - Верно, ты даже еще больший таверен, чем я полагал, но ты по-прежнему мой друг. Надеюсь, и я все еще твой друг. - Уши у него неуверенно дрогнули. - Друг, - подтвердил Ранд. - До тех пор, пока тебе безопасно быть около меня, и после того тоже. Улыбка почти надвое расщепила лицо огир. - Я тоже остаюсь, - сказал Перрин. В его голосе проскользнула нотка покорности, смирения. - Колесо крепко вплетает нас в Узор. Ранд. Кто бы подумал о таком дома, в Эмондовом Луге? Вокруг начали собираться шайнарцы. Потом, к изумлению Ранда, они все опустились на колени. Ни один из них не сводил с него глаз. - Мы готовы присягнуть вам на верность, - сказал Уно. Другие, стоящие рядом с ним на коленях, закивали. - Вы давали клятвы Ингтару, и Лорду Агельмару, - возразил Ранд. - Ингтар хорошо погиб, Уно. Он погиб, чтобы остальные спаслись и сохранили Рог. - Об остальном незачем рассказывать им или кому-то еще. Он надеялся, что Ингтар вновь обрел Свет. - Когда вернетесь в Фал Дара, скажите об этом Лорду Агельмару. - Сказано, - осторожно произнес одноглазый, - что когда Дракон возродится, то освободит от всех клятв, разобьет все скрепы. Отныне ничто не держит нас. Мы готовы дать клятву вам. Он вытащил меч и положил перед собой, рукоятью к Ранду. Остальные шайнарцы поступили так же. - Вы бились с Темным, - промолвил Масима. Масима, который ненавидел Ранда. Масима, который сейчас смотрел на него так, словно зрел перед собой воплощение Света. - Я видел вас. Лорд Дракон. Видел. Отныне я служу вам, до самой смерти. - Темные глаза солдата горели воодушевлением. - Ты должен выбрать. Ранд, - сказала Морейн. - Мир будет сломан, ты его разломаешь или нет. Грядет Тармон Гай'дон, и одно это разорвет мир на части. Будешь ли ты по-прежнему прятаться от того, что ты есть, и перед лицом Последней Битвы бросишь мир незащищенным? Выбирай. Они все смотрели на него, все ждали. Смерть легче перышка, долг тяжелее, чем гора. Он принял решение. Он сделал выбор. ГЛАВА 50. Потом По воде и по суше разносились истории с кораблем и с лошадью, купеческим фургоном и пешим странником, рассказанные и пересказанные, меняющиеся в подробностях, но всегда схожие в главном, до Арад Домана и Тарабона и далее, из уст в уста передавали вести о знаках и предзнаменованиях, о чуде в небе над Фалме. И мужчины провозглашали себя Драконом, и другие мужчины поражали их, и в свою очередь были поражаемы. Расходились и другие слухи - о колонне, что скакала от захода солнца по Равнине Алмот. Сотня Пограничников, как говорят. Нет, тысяча. Нет, тысяча героев, восставших из могилы, чтобы откликнуться на зов Рога Валир. Десять тысяч. Они полностью уничтожили целый легион Детей Света. Они опрокинули в море вернувшиеся армии Артура Ястребиное Крыло. Они сами были вернувшимися армиями Артура Ястребиное Крыло. К горам они скакали, к рассвету. Однако одно в каждом рассказе было неизменно. Во главе той колонны скакал человек, чье лицо видели в небе над Фалме, и реяло над теми воинами знамя Возрожденного Дракона. И возопили люди к Создателю, говоря: О Свет Небес, Свет Мира, пусть гора родит Обещанного, как о том говорят Пророчества, как было то в Эпохах прошедших и как будет то в Эпохах грядущих. Пусть Принц, Утра споет земле, что зазеленеет трава и что юдоли заполнятся агнцами. Пусть длань Повелителя Рассвета укроет нас от Тьмы и великий меч справедливости защитит нас. Пусть вновь несется Дракон на ветрах времени. Из Харал Дрианаан тэ Каламон, Цикл Дракона, Неизвестный автор, Четвертая Эпоха. Конец книги второй цикла "Колесо Времени"