зад, а из тех, кто все же вернулся, многие оказались безумными. Вы отправитесь без запасов воды и пищи, в память о скитаниях нашего народа после Разлома Мира. Оружия с собой брать нельзя, и да будут чисты ваши помыслы, дабы почтить Дженн. Если у вас есть оружие, положите его на землю. Оно будет здесь, когда вы вернетесь. Если вы, конечно, вернетесь. Ранд вынул из ножен на поясе нож и положил его у ног Эмис, а затем, после небольшого раздумья, добавил к нему свой ангриал - каменную статуэтку. - Больше у меня ничего нет, - сказал юноша. Мэт тоже начал с ножа, висевшего на поясе, присовокупил к нему все припрятанные в рукавах, за пазухой, один извлек даже из-за ворота кафтана и сложил на земле столь внушительную пирамиду, что она, похоже, произвела впечатление даже на Хранительниц. На этом Мэт собирался остановиться, но, глянув на женщин, вытащил еще два из-за голенища сапога и добавил к и без того изрядной куче. - Совсем о них позабыл, - с ухмылкой промолвил юноша и пожал плечами. Но немигающие взгляды Хранительниц Мудрости живо согнали ухмылку с его лица. - И да примет их Руидин, - возгласила Эмис, глядя поверх голов юношей, и три Хранительницы Мудрости хором откликнулись: - Руидин принадлежит мертвым. - Им нельзя говорить с живыми, пока не вернутся, - продолжала Эмис, и три Хранительницы вновь протяжно подхватили: - Мертвые не говорят с живыми. - Мы не можем видеть их, пока они не вернутся в мир живых. - С этими словами Эмис закрыла шалью свое лицо, и все остальные Хранительницы сделали то же самое. - Уходите прочь из мира живых, - проговорили они в унисон, - не тревожьте нас воспоминаниями об ушедшем. Не говорите о том, что доступно лишь взору усопших. - Хранительницы умолкли и выжидательно замерли, не открывая лиц. Ранд с Мэтом переглянулись. Эгвейн видела, что они смущены и растеряны, и даже хотела подойти и заговорить с ними, но не решилась, побоявшись нарушить ритуал. Наконец Мэт с деланным смехом промолвил: - Ну а друг с другом-то мертвецы имеют право говорить? Интересно, уж не значит ли это... Впрочем, неважно. Как считаешь, можно нам ехать верхом? Ранд покачал головой: - Вряд ли. Похоже, придется идти пешком. - Бедные мои ноженьки. Ну, стало быть, пора в дорогу. За полдня как раз и доберемся. Если, конечно, повезет. Они начали спускаться в долину. Обернувшись, Ранд ободряюще улыбнулся Эгвейн, будто хотел заверить ее в том, что никакой опасности нет. Мэт же ухмыльнулся - так он ухмылялся, собираясь что-нибудь отчудить, например, сплясать на крыше. - Надеюсь, ты не наделаешь... глупостей, а? - спросил Мэт товарища. - Я-то рассчитываю вернуться назад живым. - Я тоже, - ответил Ранд, - я тоже. Юноши спустились по склону и удалились. Хранительницы опустили шали, лишь когда их очертания стали едва различимы. Оправляя на ходу платье и ведя в поводу Туманную, Эгвейн поспешила к Хранительницам. - Эмис, - промолвила она. - Я - Эгвейн ал'Вир. Ты говорила, чтобы я... Эмис оборвала ее, подняв руку, и посмотрела на Лана, державшего под уздцы Мандарба, Типуна и Джиди'ина. - Аан'аллейн, - обратилась она к нему, - здесь должны остаться только женщины. Ступай к палаткам, у Руарка тебя ждет вода и прохлада. Лан дождался кивка Морейн и, поклонившись, удалился в сторону лагеря Руарка. Свисавший со спины плащ скрывал его тело: со стороны казалось, что в воздухе парят лишь голова и руки. - Почему вы так его называете? - спросила Морейн, когда Лан отошел достаточно далеко и уже не мог их слышать. - Аан'аллейн означает Единственный. Вы его знаете? - Мы знаем о нем, Айз Седай. Знаем, что он последний из Малкири, тот, кто не прекращал своей войны с Тенью, хотя весь его народ давно пал под ее натиском. Он исполнен доблести. Сон открыл мне, что если сюда явишься ты, то почти наверняка прибудет и он, правда, я не подозревала, что он повинуется тебе. - Он мой Страж, - просто пояснила Морейн. Несмотря на спокойный тон Айз Седай, Эгвейн почувствовала, что Морейн встревожена, и догадалась почему. Эмис сказала, что Лан явился бы сюда "почти наверняка". Как это понимать? Ведь Страж сопровождал Морейн повсюду - он и глазом не моргнув отправился бы за ней в Бездну Рока. И почему Эмис сказала: "Если ты явишься"? Выходит, Хранительницы не знали точно, придет Айз Седай или нет. Видно, толкование Сновидений не всегда позволяет однозначно судить о будущем. Эгвейн уже собралась спросить об этом, но тут заговорила Бэйр: - Авиенда, иди сюда. Авиенда сидела на корточках, обхватив руками колени и с безутешным видом уставившись в землю. Услышав призыв Бэйр, она медленно поднялась на ноги. Если бы Эгвейн ее не знала, то решила бы, что девушка боится. Едва волоча ноги, Авиенда приблизилась к Хранительницам Мудрости и положила перед ними мешок и свернутые шпалеры. - Пришло время. - Голос Бэйр звучал не столь уж сурово, но по-прежнему неумолимо. Светло-голубые глаза пристально смотрели на девушку. - Ты и так слишком долго бегала со своими копьями. Гораздо дольше, чем следовало. Авиенда с вызовом вскинула голову: - Я - Дева Копья, - заявила она. - Я не хочу быть Хранительницей Мудрости и не буду! Лица Хранительниц окаменели. Эгвейн это зрелище напомнило двуреченский Круг Женщин, когда перед ним предстает какая-нибудь провинившаяся девушка. - С тобой и так обошлись гораздо мягче, чем бывало в мое время, - твердым как сталь голосом промолвила Эмис. - Я ведь тоже отказывалась, и тогда сестры по копью у меня на глазах сломали мои копья, а меня связали по рукам и ногам и нагишом отнесли к Бэйр и Коделин. - А в руку тебе сунули куклу, - сухо добавила Бэйр, - чтобы напомнить о твоем ребяческом поведении. Помнится, за первый месяц ты убегала девять раз. Эмис угрюмо кивнула: - Точно. И всякий раз меня ловили, после чего я ревела как девчонка. За второй месяц я пускалась в бега всего пять раз. Тогда я считала, что силы и твердости мне не занимать, но вот ума у меня, видно, недоставало, а потому я только через полгода поняла, что вы гораздо сильнее и тверже меня. Но в конце концов я осознала долг перед нашим народом. Рано или поздно осознаешь его и ты, Авиенда. Ты не дитя. Настала пора отложить в сторону кукол и копья и стать той, кем тебе суждено быть. Неожиданно Эгвейн сообразила, почему она с самого начала ощущала некое родство с Авиендой и почему Эмис и другие пожелали, чтобы Дева стала Хранительницей Мудрости. Авиенда могла направлять Силу, так же как она сама, Илэйн, Найнив и Морейн. Она относилась к числу тех немногих женщин, которые обладают врожденной способностью непроизвольно касаться Истинного Источника. Лицо Морейн оставалось невозмутимым, но в глазах ее Эгвейн прочла подтверждение своей догадки. Айз Седай сразу поняла, каким даром наделена айильская Дева. Сейчас Эгвейн ощущала подобную близость не только с Авиендой, но также с Эмис и Мелэйн. Но не с Бэйр и Сеаной. Направлять Силу могли только первые две - в этом Эгвейн не сомневалась. И лишь сейчас ей удалось почувствовать такое же родство с Морейн. Айз Седай всегда держалась особняком. Некоторые из Хранительниц Мудрости все же сумели догадаться, что кроется за нарочитым спокойствием Морейн. - Ты хотела забрать Авиенду в вашу Белую Башню, чтобы сделать ее одной из вас, - промолвила Бэйр. - Но в ее жилах течет айильская кровь, Айз Седай. - Она могла бы достичь многого, если ее как следует обучить, - возразила Морейн. - Стать такой же сильной, как Эгвейн. Но таких результатов можно добиться только в Башне. - Мы и сами можем научить ее всему, что требуется, Айз Седай, - заявила Мелэйн. - Голос ее звучал ровно, но во взгляде зеленых глаз Эгвейн почудилась насмешка. - И даже лучше вас. Мне доводилось разговаривать с Айз Седай, и я знаю, что вы у себя только балуете девушек. А жизнь в Трехкратной Земле не для неженок. Мы здесь занимаемся тем, что необходимо, а у вас в Башне - одно баловство. Эгвейн участливо взглянула на Авиенду - та уставилась в землю, вызова как не бывало. Если они считают, что обучение в Башне - это забава для неженок... Эгвейн припомнила, как нелегко пришлось ей во время послушничества. и прониклась искренним сочувствием к Авиенде. Эмис протянула руки, и Дева неохотно отдала ей копья и небольшой круглый щит, содрогнувшись, когда та бросила оружие на землю. Затем девушка подала Хранительнице Мудрости лук, колчан со стрелами и нож в кожаных ножнах. Та швыряла все в сторону, словно никчемный мусор. Авиенда всякий раз вздрагивала, и на голубовато-зеленые глаза ее наворачивались слезы. - Неужели обязательно обращаться с ней таким образом? - рассерженно спросила Эгвейн. Хранительницы Мудрости обратили на нее суровые взгляды, но девушку это не смутило, и она продолжала: - Почему ко всему, что она любит, вы относитесь как к хламу? - Она сама должна понять, что все это не более чем хлам, - ответила Сеана. - Когда вернется, если вернется, она собственноручно сожжет все это и развеет пепел по ветру. А металл - все, что не горит, - отдаст кузнецу на переделку, пусть перекует эти железки в полезную кухонную утварь - ведра да кастрюли, а то и детские игрушки. Ну а потом Авиенда сама раздаст их людям. - Трехкратная Земля сурова, Айз Седай, - добавила Бэйр, - здесь нужна твердость, без нее не выжить. - Кадин'сор, Авиенда, - промолвила Эмис, указывая на сваленное в кучу оружие. - Твоя новая одежда будет ждать твоего возвращения. Двигаясь как во сне, Авиенда разделась; плащ, штаны и мягкие сапожки она кинула на брошенное оружие. Обнаженная, она как ни в чем не бывало стояла под лучами палящего солнца, тогда как Эгвейн казалось, что ступни ее покрываются волдырями, несмотря на толстые подошвы. Девушка вспомнила, как, в знак расставания с прежней жизнью, в Белой Башне сожгли ее одежду. Здесь все происходило иначе. Более решительно и сурово. Авиенда собиралась добавить к брошенным вещам свой мешок и шпалеры, но Сеана забрала их у нее со словами: - Это ты можешь оставить себе, если вернешься. Если нет, я отдам это твоим родным - в память о тебе. Авиенда молча кивнула. Похоже, она больше не боялась. В ее глазах можно было прочесть озлобление, возможно, подавленность, но только не страх. - В Руидине, - сказала Эмис, - ты найдешь три кольца, расположенных вот так. - Она начертила в воздухе три окружности, соединенные посередине. - Пройди сквозь любое из них, и перед тобой предстанут картины твоего будущего - множество картин в различных вариантах. Многое из увиденного сотрется из твоей памяти, что-то останется лишь как неясное, смутное воспоминание. Так забываются услышанные давным-давно предания. Но все же ты запомнишь достаточно, чтобы впоследствии руководствоваться увиденным, ибо получишь некоторое представление о том, что может ждать тебя впереди. Это первый шаг к мудрости. Некоторые женщины не возвращаются после испытания кольцами, возможно, не выдерживают встречи с будущим. Но и прошедшие кольца нередко гибнут потом, во время второго испытания - путешествия к сердцу Руидина. Ты оставляешь полную тревог и опасностей жизнь воительницы в пользу другой - несравненно более опасной и суровой. Тер'ангриал. Эмис несомненно описывала тер'ангриал. Что же это за место - Руидин? Эгвейн поймала себя на том, что хочет сама отправиться туда и все выяснить. Глупо, конечно, она явилась сюда не для того, чтобы рисковать попусту, испытывая тер'ангриал, о котором ничего не знает. Мелэйн взяла Авиенду за подбородок и, повернув к себе, со спокойной уверенностью в голосе сказала: - Ты сильна. Сейчас твое оружие - ясный ум и бестрепетное сердце, но ты владеешь им не хуже, чем прежде копьями. Помни об этом, будь решительна, и ты преодолеешь все преграды. Эгвейн удивилась. Вот уж от кого из Хранительниц она меньше всего ожидала сочувствия к подруге, так это от златокудрой Мелэйн. Авиенда кивнула и даже выдавила из себя улыбку: - Я попаду в Руидин раньше этих мужчин. Они ведь не умеют бегать, Каждая Хранительница Мудрости, подойдя к девушке, поцеловала ее в щеку со словами: - Возвращайся к нам. Эгвейн пожала Авиенде руку, и та ответила ей таким же пожатием, а затем прыжками понеслась вниз по склону. Казалось, что она легко нагонит Ранда и Мэта. Эгвейн с тревогой смотрела ей вслед. Все произошло так быстро - как будто Авиенду сразу, минуя послушничество, посвятили в Принятые. Страшновато. Что если бы ее, Эгвейн, сделали Принятой в первый же день пребывания в Башне? Да она, наверное, с ума бы сошла! Найнив, благодаря ее прирожденным способностям, произвели сразу - и что же? Возможно, она до сих пор испытывает неприязнь ко всем Айз Седай именно из-за того, что ей пришлось испытать. Возвращайся к нам, мысленно обратилась Эгвейн к Авиенде, будь стойкой. Когда Авиенда скрылась из виду, Эгвейн вздохнула и обернулась к Хранительницам Мудрости. В конце концов, у нее здесь своя задача, и если она ее не выполнит, то все равно никому этим не поможет. Пора наконец заняться и своим делом. - Эмис, - промолвила девушка, - в Тел'аран'риоде ты сказала, чтобы я приходила к тебе учиться. Я пришла. - Нам пришлось спешить, - сказала седовласая женщина, - пришлось торопиться из-за того, что Авиенда слишком долго не принимала своего тох. К тому же мы опасались, что Шайдо даже здесь закроют свои лица. Нам надо было отправить Ранда ал'Тора в Руидин прежде, чем они на это решатся. - Ты считаешь, что они могли бы убить его? - спросила Эгвейн. - Но ведь за ним вы посылали людей за Драконову Стену. Он - Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом. Бэйр поправила шаль: - Может, и так. Посмотрим. Если он уцелеет. - У него глаза матери, - промолвила Эмис, - многое в его лице от матери, кое-что от отца, но Куладин увидел только чужеземную одежду и коня. Возможно, того же следует ожидать и от других Шайдо, а то и от Таардад. Эта земля запретна для чужестранцев, а сейчас вас собралось здесь сразу пятеро. Правда, Ранд ал'Тор не чужой, хотя рожден и вырос на чужбине. Но его друг - чужеземец, а мы позволили ему войти в Руидин, что строжайше запрещено. Все меняется, перемены нарастают как лавина, хотим мы этого или нет. - Так и должно быть, - невесело заметила Бэйр. - Узор свивается вокруг нас независимо от наших желаний. - Вы знали родителей Ранда? - осторожно поинтересовалась Эгвейн. Что бы они там ни говорили, она по-прежнему считала Ранда сыном Тэма и Кари ал'Тор. - Эту историю, - промолвила Эмис, - услышит он, если захочет. Она поджала губы, и Эгвейн поняла, что больше ничего не добьется. - Идем, - предложила Бэйр, - теперь можно не торопиться. Тебя ждет вода и прохлада. При слове "прохлада" у Эгвейн чуть ноги не подкосились. Смоченная водой повязка высохла, макушку напекло, да и все остальное тоже. Похоже, и Морейн с благодарностью приняла это предложение и охотно последовала за Хранительницами вверх по склону, к куче низеньких, открытых с одной стороны палаток. - Высокий мужчина в сандалиях и белом балахоне с капюшоном принял поводья их лошадей. Странно было видеть лицо айильца под низко надвинутым капюшоном. - Напои животных, - распорядилась Бэйр, прежде чем нырнуть под тент, и мужчина поклонился, коснувшись рукой лба. Эгвейн заколебалась - можно ли доверить ему Туманную? Держался он уверенно, но разве айильцы смыслят хоть что-нибудь в лошадях? Однако из палатки заманчиво веяло прохладой, и девушка предпочла думать, что вреда лошади он не причинит. Приятно было после палящего зноя вступить в тень палатки. Правда, сама палатка была довольно низенькой, и даже в центре, под круглым отверстием в конической крыше, с трудом можно было выпрямиться во весь рост. Зато пол, будто в возмещение за то, что айильцы носили одежду блеклых тонов, устлали яркие, красочные ковры, по которым были разбросаны большие красные подушки с золотыми кистями. Хранительницы Мудрости уселись на ковер, облокотившись на подушки, и обе гостьи последовали их примеру. Женщины образовали тесный кружок, каждая едва не касалась соседки. Бэйр ударила в маленький медный гонг, и в палатку вошли две молодые женщины с серебряными подносами, в таких же балахонах с капюшонами, как и у мужчины, что увел лошадей. Капюшоны их были низко надвинуты на лоб, глаза опущены. Женщины опустились на колени; одна наполнила вином маленькие серебряные стопки, а другая налила воды в чаши побольше. Не промолвив ни слова, они поднялись и, пятясь, с поклонами покинули палатку. Подносы с кувшинами, на которых выступили росистые капельки, они оставили на ковре. - Вода и прохлада предложены вам по доброй воле, - промолвила Бэйр. - Да не будет между нами розни, ибо желанная гостья как первая сестра. - Да не будет розни, - подхватили остальные Хранительницы. Пригубив воды, они церемонно представились гостьям: - Бэйр из септа Хайдо Шаарад Айил, Эмис из септа Девять Долин Таардад Айил, Мелэйн из септа Джирад Гошиен Айил, Сеана из септа Черный Утес Накай Айил. Эгвейн и Морейн тоже назвались, следуя ритуалу, правда, Морейн поджала губы, когда Эгвейн назвала себя Айз Седай из Зеленой Айя. То, что женщины представились и отпили воды, как будто сломало стену отчужденности - настроение в палатке заметно изменилось: в ней воцарились непринужденность и доброжелательность. Вода порадовала Эгвейн куда больше, чем вино. Хотя в палатке было относительно прохладно, в горле у нее скоро пересохло, и она с благодарностью приняла вторую чашу воды. Ее очень удивили люди в белом, хотя, если поразмыслить, что в них особенного? Просто она привыкла воспринимать айильцев, ну разве что кроме Хранительниц Мудрости, как воителей вроде Руарка или Авиенды. Но ведь должны же быть у них свои кузнецы, ткачи и другие ремесленники - так почему бы им не иметь и слуг? Правда, Авиенда в Твердыне всегда отказывалась от прислуги, а эти люди в капюшонах вели себя с демонстративным смирением, что вовсе не походило на свойственную айильцам манеру держаться. Эгвейн припомнила, что в обоих воинских становищах ниже по склону людей в белом не было. - А слуги есть только у Хранительниц Мудрости? - спросила она. Мелэйн чуть не поперхнулась вином. - Слуги? - ахнула она. - Какие слуги? Это же гай'шайн, - произнесла она таким тоном, будто это все объясняло. Морейн слегка нахмурилась: - Гай'шайн? Как это переводится? Что-то вроде "принесший обет мира"? Или "давший клятву не сражаться"? - Да, они просто гай'шайн, - сказала Эмис, но сообразив, что ее не понимают, спросила: - Простите, а знаете ли вы о джи'и'тох? - Это значит честь и обязанность, - тут же отозвалась Морейн, - или, может быть, честь и долг. - Перевод верный, но значение этих слов глубже. Мы живем по джи'и'тох, Айз Седай. - Не пытайся втолковать им все это, Эмис, - предостерегла Бэйр, - бесполезно. Как-то раз я потратила целый месяц, чтобы объяснить одной чужестранке, что такое джи'и'тох, и все понапрасну - под конец у нее оказалось больше вопросов, чем вначале. Эмис кивнула: - Я постараюсь объяснить самую суть, если, конечно, это тебе интересно, Морейн. Эгвейн не терпелось поскорее начать разговор о Сновидений, но, к ее досаде, Айз Седай промолвила: - Разумеется, я тебя слушаю. - Начну с того, откуда берутся гай'шайн. В танце копий самую высокую честь джи можно заслужить, коснувшись вооруженного противника и не причинив ему при этом никакого вреда. - Потому и высокая честь, что это очень даже нелегко, - с усмешкой вставила Сеана, - и случается это нечасто. - В том, чтобы убить противника, чести меньше всего, - продолжала Эмис, - убить может и глупец, и ребенок. В том, чтобы взять неприятеля в плен, больше чести, чем в убийстве, но меньше, чем в касании. На самом деле существует много ступеней джи, но я для ясности свожу все только к этим трем. По обычаю воин, которого коснулись в танце копий, может требовать от победителя, чтобы тот взял его в качестве пленника - гай'шайн. Тем самым победитель приобретает меньше джи, а джи побежденного наносится меньший урон. - Этим особенно славятся Девы Копья и Каменные Псы, - вновь встряла Сеана, и Эмис бросила на нее неодобрительный взгляд: - Кто рассказывает - ты или я? Итак, продолжаю. В гай'шайн можно брать всех, кроме Хранительниц Мудрости, кузнецов, детей, беременных женщин и женщин с детьми до десяти лет. Гай'шайн имеет тох - долг по отношению к своему пленителю. Он заключается в том, что гай'шайн обязан прослужить победителю один год и один день, все это время выказывая покорность и не прикасаясь к оружию. Эгвейн невольно заинтересовалась. - А они не пытаются бежать? - спросила она. Я бы непременно сбежала. Ни за что не допущу, чтобы меня снова сделали пленницей! Хранительницы Мудрости были поражены, услышав этот вопрос. - Такое бывало, - нехотя признала Сеана, - но в этом нет никакой чести. Сбежавшего гай'шайн вернет его собственный септ, и тогда срок - год и день - начинает исчисляться заново. Более того, урон, нанесенный джи побегом, может оказаться столь велик, что первый брат или первая сестра бежавшего могут пойти в гай'шайн, чтобы исполнить тох - долг своего септа. А то и не в одиночку, если сородичи считают, что потеря джи слишком велика. Морейн потягивала воду и, судя по всему, воспринимала услышанное спокойно. Эгвейн же едва сдерживалась. Ну и обычаи у них, подумала она, это же чистое безумие. Хуже, чем безумие. - Некоторые гай'шайн держатся чересчур униженно, - неодобрительно заметила Мелэйн, - они думают, что, доводя смирение до абсурда, заслужат честь. Такое появилось недавно и к джи'и'тох отношения не имеет. Бэйр рассмеялась - смех ее был удивительно сочным и звонким в сравнении со скрипучим голосом. - Дураки попадались и в прежние времена. Помнится, когда я была еще девчонкой, Шаарад и Томанелле то и дело угоняли друг у друга скот. Во время одного из таких набегов молодой Ищущий Воду из Хайдо оттолкнул в сторону некую хозяйку крова из септа Дженда по имени Ченда. И представьте себе, эта самая Ченда явилась в Долину Бент и потребовала, чтобы он сделал ее своей гай'шайн на том основании, что, когда он коснулся ее, она держала в руке кухонный нож. Кухонный нож! Она настаивала на том, что это оружие, как будто была Девой. И парню ничего не оставалось, кроме как уступить, хоть его и подняли на смех. Никто не может отослать хозяйку крова домой босиком. Но дальше - больше. Септы Хайдо и Дженда обменялись копьями, и парень оказался женат на старшей дочери Ченды. Но год и день еще не прошли, и вторая мать оставалась его гай'шайн. Он попытался отдать ее жене в качестве свадебного подарка, но куда там - обе подняли крик, заявляя, что он задумал лишить их джи. Бедняге чуть не пришлось взять в гай'шайн собственную жену, да и Хайдо с Дженда чуть снова не перессорились, прежде чем был исполнен тох. Хранительницы покатывались со смеху, Эмис и Мелэйн утирали слезы. Эгвейн мало что поняла из этой истории и уж всяко не уразумела, что в ней забавного, но из вежливости посмеялась тоже. Морейн отставила в сторону чашу с водой, взяла маленькую серебряную чарку и промолвила: - Мне доводилось говорить с людьми, сражавшимися с айильцами, но ни о чем подобном я не слышала. Чтобы айилец сдался в плен, если до него дотронулись... - Речь не идет о сдаче в плен, - возразила Эмис, - все дело в джи'и'тох. - Никто не станет проситься в гай'шайн к мокроземцу, - пояснила Мелэйн, - ведь чужаки не имеют представления о джи'и'тох. Хранительницы Мудрости обменялись взглядами - что-то их беспокоило. Но что? Почему? - размышляла Эгвейн. Возможно, для них все не знающие джи'и'тох - невежды, не заслуживающие уважения. - Среди нас есть весьма почтенные люди, - промолвила Эгвейн. - Таких большинство. Мы умеем отличать хорошее от дурного. - Разумеется, - пробормотала Бэйр тоном, говорившим, что речь шла совсем о другом. - Вы прислали мне в Тир письмо, - сменила тему Морейн. - Многое в нем было предсказано заранее, включая и то, что мы встретимся - должны встретиться - с вами сегодня. Вы чуть ли не велели мне явиться сюда. Однако из ваших слов я поняла: уверенности в том, что я приду, у вас не было. Значит ли это, что вы не знали точно, все ли написанное в письме сбудется? Эмис со вздохом отставила в сторону чарку, но заговорила на сей раз Бэйр: - В будущем многое остается неясным даже для ходящей по снам. Эмис и Мелэйн - лучшие из нас, однако и они не способны увидеть всего, что должно или может случиться. - Настоящее даже в Тел'аран'риоде гораздо отчетливее, чем будущее, - продолжила златокудрая Мелэйн. - То, что происходит сейчас или только начинает происходить, увидеть и понять проще, чем то, что произойдет или может произойти в будущем. Мы, например, не видели ни Эгвейн, ни Мэта Коутона. Этот юноша, Ранд ал'Тор, мог прийти сюда, а мог и не прийти, но если бы он не пришел, и его, и айильцев ждала бы гибель. Но он явился, и если вернется из Руидина, то будут спасены и некоторые айильцы. Это мы знаем точно. Если бы ты, Морейн, не пришла к нам, Ранд бы погиб. Если бы не пришел Аан'аллейн, погибла бы ты. Если ты не пройдешь испытания кольцами... - Мелэйн осеклась, словно прикусила язык. Эгвейн насторожилась. Выходит, Морейн придется идти в Руидин. Но Айз Седай сделала вид, будто ничего не заметила. Стремясь загладить промах Мелэйн, в разговор поспешно вступила Сеана: - Никому не дано увидеть прямую дорогу в будущее. Тончайшее кружево Узора представляется груботканым холстом или спутанным клубком нитей. В Тел'аран'риоде мы можем увидеть лишь некоторые возможные сплетения Узора, но не более того. Морейн отпила глоток вина и сказала: - Древний Язык зачастую труден для точного перевода. Эгвейн с удивлением уставилась на Айз Седай. С чего это она заговорила о Древнем Языке? Не о кольцах, не о тер'ангриале? Но Морейн с беззаботным видом продолжала: - Тел'аран'риод, например, может обозначать Мир Снов или Незримый Мир, но и то и другое не совсем точно. Истинное понятие гораздо сложнее. Аан'аллейн может означать "Единственный" или "Человек, представляющий весь народ". Возможны и другие толкования. Многие слова, позаимствованные из Древнего Наречия, мы употребляем постоянно, даже не задумываясь об их истинном значении. Страж называется "Гайдин", то есть буквально "брат битвам". Айз Седай - "слуга всего сущего". Вы именуетесь Айил, но "Айил" на Древнем Наречии - "посвященный" или "преданный". Пожалуй, даже сильнее. Я часто задумывалась о том, чему же так преданы айильцы? - Лица Хранительниц Мудрости окаменели, но Морейн продолжала: - Или вот "Дженн Айил". Можно понять как "истинно преданный". Или даже еще точнее - "единственно преданный", то есть "единственно истинные Айил". - Она вопросительно посмотрела на Хранительниц, словно не замечая их оцепенения. Айильские женщины молчали. Что же она, в конце концов, делает? - подумала Эгвейн. Девушка не собиралась позволить Айз Седай разрушить ее планы и помешать ее обучению - чему бы ее ни учили Айил, а потому вступила в разговор: - Эмис, а может, нам стоит поговорить о Сновидений? - На это хватит времени вечером, - отозвалась Хранительница. - Но... - Вечером, Эгвейн, поговорим вечером. Может, ты и Айз Седай, но здесь тебе снова придется стать ученицей. Пока ты не можешь даже погрузиться в сон по собственному желанию и не в силах вспомнить то, что видела незадолго до пробуждения. Приступим к учению, когда солнце склонится к закату. Пригнувшись, Эгвейн выглянула из палатки. Солнце успело пройти лишь полпути к вершинам гор. Неожиданно Морейн привстала на колени и принялась расстегивать платье. - Очевидно, я должна идти так же, как и Авиенда, - промолвила она. Это было скорее утверждение, чем вопрос. Бэйр с укором посмотрела на Мелэйн, и молодая женщина опустила глаза. Сеана промолвила: - Мы не должны были тебе говорить. Жаль, что так получилось. Но ничего не поделаешь. Один чужак по крови уже ушел в Руидин, теперь за ним последуешь ты. Помолчав, Морейн спросила: - Разве то, что мне сказали, может иметь значение? Какая разница? - Возможно, очень большая, - неохотно признала Бэйр, - а возможно, и никакой. Мы ведь не предсказываем, а направляем. В наших видениях ты направилась к кольцам, ты требовала права, которого не имела по крови. Ни одна из нас не упомянула об этом вначале. Во всем, что мы видим, уже проглядывают перемены. Но кто знает, каковы они? - А вам открылось, что бы случилось, если бы я не пошла? Морщинистое лицо Бэйр было непроницаемо, однако в глазах ее промелькнуло сочувствие. - Мы и так уже слишком многое открыли, Морейн. Ходящая по снам видит то, что, возможно, произойдет, а не то, что непременно случится. Знать о будущем слишком много опасно: можно попасть в беду - или из-за самоуспокоенности, или из-за тщетного стремления изменить будущее. - То, что многие воспоминания стираются, - милость колец, - добавила Эмис. - Женщина, прошедшая их, получает некоторое представление о грядущих событиях, а об иных не узнает до тех пор, пока ей не придется принимать решение, а может быть, и никогда. Жизнь - это неуверенность, переменчивость, борьба и выбор. Тот, кто точно знает, как вплетена в Узор нить его судьбы, лишен свободы и, следовательно, подобен животному. Или же он лишится рассудка. Человек должен быть свободным. Морейн выслушала Хранительницу, не выказывая нетерпения, но Эгвейн показалось, что Айз Седай недовольна. Она привыкла поучать сама, а не выслушивать поучения. Морейн не проронила ни слова, пока Эгвейн помогала ей снять платье. У выхода из палатки она присела на ковер, напряженно вглядываясь в окутанную туманом долину. Наконец после продолжительного молчания она попросила: - Не позволяйте Лану следовать за мной. Он непременно попытается, если увидит меня. - Пусть будет что будет, - решительно отрезала Бэйр. Чуть помедлив, Морейн сердито кивнула и, выскользнув из палатки на солнцепек, бегом устремилась вниз по склону. Эгвейн поморщилась. Сперва Ранд с Мэтом, потом Авиенда, и вот теперь - Морейн. Все отправились в Руидин. Что их ждет? - Она... останется в живых? - спросила девушка. - Ведь у вас были видения, вы должны знать. - В Тел'аран'риоде есть места, которые недоступны ни для кого, - сказала Сеана. - Таковы огирские стеддинги, таков и Руидин. Существуют и другие. Все, что там происходит, сокрыто от глаз ходящих по снам. Это не ответ, подумала Эгвейн, ведь могли же они видеть, выйдет ли Морейн из Руидина, но девушка поняла, что большего не добьется. - А может, мне тоже стоит там побывать? - промолвила Эгвейн. Таинственные кольца вовсе не манили ее к себе. Все равно что еще раз пройти испытание, пройти Принятие. Но раз остальные туда ушли... - Не глупи, - прервала ее Эмис. - О тебе мы ничего подобного не видели, - промолвила более мягким тоном Бэйр. - О тебе мы вообще ничего не видели. - А коли ты попросишь, я не одобрю, - продолжала Эмис. - В Руидин позволено входить, если разрешают четверо. Я говорю "нет". Ты здесь для того, чтобы учиться хождению по снам. - Ну что ж, - сказала Эгвейн, откидываясь на подушку, - коли так, давайте начнем. Наверное, у тебя найдется что рассказать мне и до захода солнца. Мелэйн нахмурилась, а Бэйр хихикнула: - Ишь как ей не терпится приступить к ученью, как и тебе в свое время, Эмис. Эмис кивнула: - Надеюсь, что для своего же блага она сохранит рвение, но станет терпеливее. Послушай меня, Эгвейн. Может, это и нелегко, но раз ты хочешь учиться, тебе придется забыть о том, что ты Айз Седай. Ты должна слушать, запоминать и делать все, что тебе скажут. А главное, ты не смеешь вступать в Тел'аран'риод без нашего дозволения. Ты согласна с этими условиями? Не так уж трудно согласиться с тем, что она больше не Айз Седай, поскольку на самом деле она никогда ею и не была. Остальное же звучало не слишком привлекательно - как будто ей снова приходится идти в послушницы. - Согласна, - промолвила девушка, надеясь, что собеседница не услышит сомнения в ее голосе. - Хорошо, - сказала Бэйр, - сейчас я постараюсь дать тебе начальное представление о Тел'аран'риоде и о хождении по снам. Когда я кончу рассказывать, ты повторишь услышанное, а если не сумеешь, то вечером отправишься чистить горшки вместо гай'шайн. А если твоя память настолько ослабла, что ты не сможешь повторить после второго рассказа... Ну, о такой возможности пока говорить не будем. Итак, слушай. Почти любой может соприкоснуться с Тел'аран'риодом, но мало кто способен действительно вступить в него. Изо всех Хранительниц Мудрости только мы, здесь сидящие, умеем ходить по снам, а в вашей Белой Башне ходящей по снам не было уже пятьсот лет. Айз Седай считают, что хождение по снам связано с Единой Силой, но это не так. Я не могу направлять Силу, и Сеана тоже, но по снам мы странствуем ничуть не хуже, чем Мелэйн и Эмис. Многие люди мельком соприкасаются с Миром Снов во время сна. Поскольку эти касания мимолетны, они просыпаются с незначительными ушибами и болячками, в то время как погрузись они в Мир Снов полностью, получили бы тяжкие, а то и смертельные увечья. Для того, кто погружен в Мир Снов, ходящий он или нет, смерть там означает смерть и в нашем мире. Слишком глубоко погружаться в Мир Снов нельзя - это означает смерть, ибо разрывается связь духа и плоти. Говорят, что некоторые могли уходить в Мир Снов во плоти, они телесно исчезали из нашего мира. Но это умение подсказано злом, и никогда не пытайся предпринять нечто подобное, даже если тебе покажется, что ты на это способна. Тебе необходимо научиться проникать в Тел'аран'риод, когда тебе угодно и в такой степени, в какой тебе требуется. Ты должна научиться находить там то, что тебе нужно, истолковывать увиденное, а также проникать в сны других людей, дабы способствовать исцелению и распознавать тех, кто может тебе повредить, внедрившись в твой сон... Эгвейн слушала, затаив дыхание, - о многом из сказанного она не имела ни малейшего представления. Правда, ее несколько смущала возможность отправиться чистить горшки. Что бы там ни происходило в Руидине с Мэтом, Рандом и прочими, такое им, конечно, не грозит. Угораздило же меня согласиться! Но, с другой стороны, маловероятно, чтобы из Руидина они вынесли больше, чем она из общения с этими женщинами. Глава 24. РУИДИН Гладкий камушек, который Мэт держал во рту, чтобы выделялась слюна, уже давно не помогал. Выплюнув его, юноша присел на корточки рядом с Рандом, всматриваясь во вздымавшуюся впереди - шагах в тридцати - сплошную стену серого тумана. Туман. Хотелось бы надеяться, что за этой стеной прохладнее, чем здесь, и хорошо бы там оказалась вода. Мэт стянул с головы покрывавшую ее тряпицу и вытер лицо, но пота было недостаточно, чтобы увлажнить ткань. Он и потеть-то перестал - жара вытянула из него всю воду. Ему казалось, что ноги в сапогах попросту сварились, а скоро он сварится целиком. Завеса тумана уходила в небо, а в каждую сторону простиралась не меньше чем на милю. Густой туман посреди бесплодной, выжженной пустыни. Там, в гуще тумана, обязательно должна быть вода. Но почему солнце не иссушило туман? Опять какие-то фокусы с Силой? Из-за них его занесло сюда, но похоже, и здесь он сталкивается с тем же. О Свет, как бы я хотел не иметь никакого отношения ни к Айз Седай, ни к Силе. Чтоб мне сгореть, все что угодно, лишь бы не лезть туда. Повременить хоть минуточку. - Слушай, я точно видел, как подруга Эгвейн, Авиенда, или как ее там, пробежала мимо. Мчалась со всех ног! Это ж надо - голышом по такой-то жарище. - При мысли об этом ему стало еще хуже. - Ну, коли видел, так оно и было, - отозвался Ранд, не отрывая глаз от стены тумана. Даже на корточках его пошатывало, лицо было опалено солнцем, а голос звучал так, будто в горло набилась пыль. - Только что ей здесь делать? Да еще и голышом? Мэт оставил эту тему. С того момента, как они начали спускаться по склону, Ранд смотрел только вперед, на клубящиеся в долине облака. Девушки он не заметил и не верил, что ее видел Мэт. А Мэт видел - она неслась сломя голову, причем, как ему показалось, именно сюда, к этой странной завесе тумана. У Ранда тоже не было большого желания лезть в этот непонятный туман. Интересно, подумал Мэт, как я выгляжу? Поди не лучше Ранда. Скорее всего, так оно и есть. Коснувшись щеки, Мэт поморщился от боли. - Ранд, - обратился он к приятелю, - неужто мы будем торчать здесь до ночи? Это ведь низина, и самое большее через пару часов тут стемнеет. Может, тогда станет прохладнее, но у меня нет охоты встречаться с тварями, которые бегают здесь по ночам. Например, со львами. Я слыхал, что в Пустыне водятся львы. - А ты действительно хочешь идти, Мэт? Помнишь, что говорили Хранительницы Мудрости? Там можно погибнуть или сойти с ума. Возвращайся лучше назад, в лагерь. У тебя ведь есть фляги и бурдюк с водой в седельных сумах. Зря Ранд упомянул о воде - о ней сейчас лучше вообще не думать. - Чтоб мне сгореть, Ранд, я этого вовсе не хочу. Просто мне надо. А вот как насчет тебя? Видно, тебе мало того, что ты паршивый Возрожденный Дракон. Ты хочешь заделаться еще и вождем этих проклятых айильцев. И что тебе здесь нужно? - Я должен быть здесь, Мэт. Должен. - В голосе Ранда слышалась покорность судьбе, но кроме этого Мэт уловил и нечто иное. Видать, парень и впрямь спятил, коли хочет туда попасть. - Ранд, а может, они каждому дают такой ответ? Я имею в виду этих тварей, похожих на змей. Посылают в Руидин всех подряд. Может, нам здесь вовсе нечего делать. - Мэт сам не верил в то, что говорил, но когда перед носом маячит этот туман... Ранд повернулся к Мэту и, помолчав, проговорил: - Мне они про Руидин ничего не говорили. - Чтоб мне сгореть, - пробормотал Мэт. Так или иначе надо найти способ вновь проникнуть в тот тирский тер'ангриал. С рассеянным видом он вытащил золотую тарвалонскую марку, повертел ее в пальцах и спрятал обратно в карман. Когда-нибудь он заставит этих змееподобных мошенников ответить еще на несколько вопросов. Не знает как, но заставит. Ранд молча поднялся и нетвердым шагом направился к серой завесе. Мэт поспешил следом за ним, бормоча: - Чтоб мне сгореть. Не хочу я туда, чтоб мне сгореть! Ранд нырнул прямо в густой туман. Мэт последовал за ним, но не сразу. Не иначе как Сила удерживала туман на месте. Он клубился, но стена не сдвигалась ни на дюйм ни назад, ни вперед. Опять эта проклятая Сила, и вновь никакого выбора. Мэт окунулся в серое облако, и первый же шаг принес ему несказанное облегчение. Он даже открыл рот, чтобы увлажнить язык. Однако, сделав пару шагов, юноша забеспокоился. Он не видел дальше своего носа и, как ни силился, не мог разглядеть даже тени Ранда. - Ранд? - позвал он, но не услышал собственного крика. Серая мгла поглотила звук. Он не мог сообразить, в каком направлении идет, хотя обычно превосходно ориентировался в пространстве. Все что угодно могло оказаться впереди. Или у него под ногами. Он и ног-то своих не видел - ниже пояса вс