е было скрыто туманом. Решив не обращать на это внимания, он двинулся наугад и неожиданно вышел из туманного марева на открытое пространство. Стены тумана смыкались высоко в небе, образуя заслонявший солнце бледно-голубой купол, внутренняя поверхность которого светилась. Перед ним раскинулся Руидин. Город был не так велик, как Тир или Кэймлин, но шириной улиц не уступал крупнейшим столицам мира. Вдоль мостовой тянулись полоски голой земли, как будто там собирались высадить деревья, улицы украшали великолепные фонтаны со статуями. А по обеим сторонам улиц тянулись высокие здания с мраморными, хрустальными и мозаичными фасадами. Маленьких строений в городе не было, на глаза не попадалось ничего похожего на харчевню, конюшню или постоялый двор. Только величественные дворцы с пурпурными, белыми и лазурными колоннами пятидесяти футов в обхвате и гигантские рифленые или закрученные спиралью башни, некоторые из которых терялись в светящихся облаках. При всем своем великолепии город был недостроен. То здесь, то там стены исполинских сооружений, так и не подведенных под крышу, обрывались зубцами. В некоторые огромные окна были вставлены витражи, изображавшие величавых мужчин и женщин тридцати и более футов ростом, восходы и закаты солнца или звездное небо, иные же, незастекленные, зияли пустыми глазницами. Этот город был недостроен и давным-давно заброшен. Не струились фонтаны, и гробовая тишина нависла над Руидином, как и облачный купол. Воздух здесь был чуть холоднее, чем снаружи, но столь же сух. Под ногами, на бледных, гладких каменных плитах, поскрипывала пыль. На всякий случай, не питая особой надежды, Мэт подбежал к ближайшему фонтану и перевесился через высокий, по пояс, парапет. Четыре статуи - обнаженные женщины ростом вдвое выше его самого - держали на вытянутых руках чудную рыбину с разинутой пастью, глазевшую на пыльный бассейн - такой же сухой, как рот Мэта. - Надо же, - послышался голос Ранда, - и чего я раньше об этом не подумал. Мэт оглянулся: - О чем не подумал? Плечи Ранда сотрясались от беззвучного смеха. - Эй, Ранд, возьми себя в руки. Не мог же ты моментально спятить. О чем ты раньше не подумал? Заслышав бульканье, Мэт вновь обернулся к фонтану. Из разинутого, рта рыбины хлынул поток воды толщиной в руку. Юноша бросился в бассейн и, запрокинув голову, подставил лицо под струю воды. Свежей, холодной, сладкой воды. Его одежда и волосы промокли насквозь, но он все пил и пил, пока не почувствовал, что вот-вот лопнет; и лишь тогда, пыхтя и отфыркиваясь, присел, привалившись к ноге одной из каменных статуй. Ранд, с покрасневшим лицом и потрескавшимися губами, по-прежнему стоял и, посмеиваясь, смотрел на фонтан. - Ранд, а тебе случаем пить не хочется? Ранд вздрогнул, будто придя в себя, прыгнул в бассейн, в котором было уже по лодыжки воды, и, точно так же как минутой раньше Мэт, закрыв глаза, подставил лицо под струю. Мэт с тревогой поглядывал на него. Вроде бы Ранд еще не сошел с ума, но интересно, сколько времени он стоял бы и таращился на фонтан, если бы он, Мэт, его не окликнул. Оставив Ранда под струей, Мэт выбрался из бассейна. Одежда промокла насквозь, в сапогах хлюпала вода, но разуваться юноша не стал. Неизвестно, сумеет ли он потом натянуть сапоги. Кроме того, вода ему вовсе не мешала. Оглядывая город, он спрашивал себя - что он, собственно говоря, здесь делает? Ему было предсказано, что он погибнет, если не явится в Руидин, - и вот он явился, а дальше-то что? Достаточно этого или надо еще что-то предпринимать ? Недостроенные дворцы на пустынных улицах не отбрасывали тени. При виде зияющих незастекленных окон, проломов и брешей по коже у Мэта пробежали мурашки. Там могло таиться все, что угодно, в таком-то местечке... Любая мерзость. Жаль, что у него не осталось хотя бы одного ножика. Но эти Хранительницы Мудрости смотрели на него так, будто знали, что он задумал припрятать ножичек-другой. А они умели направлять Силу, если не все, то некоторые - это точно. Ну, а с женщинами, способными на это, лучше не ссориться. Чтоб мне сгореть, если б только отделаться от Айз Седай, я бы больше никогда ни о чем не просил. Во всяком случае, если бы и попросил, то очень нескоро. О Свет, хотел бы я знать, скрывается там что-нибудь или нет... - Должно быть, этим путем можно добраться до сердца Руидина, - промолвил промокший с головы до пят Ранд, выбираясь из бассейна. - Докуда? - До сердца. Хранительницы Мудрости говорили, что я должен попасть туда. Наверное, они имели в виду центр города. - Ранд оглянулся на фонтан, и поток воды неожиданно истончился, а затем и иссяк. - Там, внизу, целый океан прекрасной воды, - произнес он - но очень глубоко. Так глубоко, что я еле ее нашел. Если бы мне удалось поднять ее на поверхность... Ладно, тратить ее попусту все же не стоит. Но мы сможем как следует напиться перед тем, как отправимся в обратный путь. Мэт поежился и переступил с ноги на ногу. Ну конечно, а я, дурак, еще удивлялся, откуда взялась водица. Полилась, вишь, невесть почему, после того как здесь было сухо неведомо сколько времени. Ясное дело, он добыл ее с помощью этой проклятой Силы. - Центр города? Ну да, конечно, веди. Они двинулись вперед, держась ближе к середине широкой улицы, вдоль полоски голой земли. По пути им попадались другие сухие фонтаны. В некоторых из них не было статуй - одни постаменты. В городе ничего не было разрушено, но многое... недоделано. Дворцы высились словно утесы. А ведь внутри наверняка что-нибудь да осталось. Мебель, например, если только не рассыпалась в прах. Может, золото. Или, скажем, ножи - воздух здесь сухой, так что, пожалуй, они не должны бы проржаветь. Правда, за этими стенами может скрываться и Мурддраал. О Свет, что мне в голову лезет? И почему я не прихватил из Тира боевой шест? Глядишь, и убедил бы Хранительниц, что это просто-напросто дорожный посох. Если бы удалось найти хотя бы дерево да обломить ветку! Если бы да кабы. Интересно, додумались ли строители этого города, кто бы они ни были, посадить хотя бы одно деревце. Мэт успел поработать на отцовской ферме, в землице он разбирался и понимал, что тянувшиеся вдоль улицы полоски годились разве что для посадки кустов. Они прошли около мили, когда улица неожиданно вывела их к огромной площади, в поперечнике едва ли не такой же, как весь пройденный ими путь. Вокруг нее тоже высились мраморные и хрустальные дворцы, а ближе к середине над пыльными белыми плитами раскинуло пышные ветви дерево добрых ста футов высотой. Рядом с ним, в самом центре площади, находилось странное сооружение - концентрические кольца, образованные рядами поблескивавших стеклянных колонн. Высотой колонны были почти вровень с деревом и оттого казались тонкими, словно иголки. Возможно, Мэт и подивился бы, как смогло такое здоровенное дерево вырасти в месте, куда не проникает солнечный свет, но куда более его поразило то, чем была заполнена площадь. Со всех сторон на площадь выходили улицы, и от каждой из них к кольцу колонн тянулась чистая полоса, но промежутки между этими полосами были уставлены разнообразными статуями высотой от человеческого роста до фута-другого. Каменные, хрустальные и металлические, они стояли прямо на мостовой. Но кроме статуй там были... Мэт даже не знал, как и назвать эти штуковины. Плоское, бритвенно-тонкое серебристое кольцо десяти футов в поперечнике. Хрустальный усеченный конус высотой в два фута, который вполне мог бы служить постаментом для одной из небольших статуй. Блестящий черный металлический шпиль, тонкий, как копье, и такой же длины, неизвестно за счет чего державшийся в вертикальном положении. Сотни, а может, и тысячи разнообразных предметов немыслимых форм, отделенные друг от друга не более чем десятком футов, выполненных из всевозможных материалов, усеивали огромную площадь. Именно то, что черный металлический шпиль стоял и не падал, навело Мэта на мысль, что все эти диковины - тер'ангриалы или что-то в этом роде. Короче, что-то связанное с Силой. Та каменная дверная рама в Великом Хранилище тоже стояла без всякой опоры. Мэт с радостью повернул бы назад, но Ранд упорно продвигался вперед, словно ничего не замечая вокруг. Лишь две на первый взгляд ничем не примечательные статуэтки высотой не больше фута привлекли его внимание. Это были изображения мужчины и женщины, в поднятой руке каждый держал хрустальную сферу. Возле этих фигурок Ранд задержался и даже слегка наклонился, будто собираясь коснуться, но тут же выпрямился и зашагал дальше. Все произошло так быстро, что Мэт не был уверен, не померещилось ли ему это. Он поспешил вдогонку за Рандом, но, по мере того как они приближались к кольцу поблескивавших колонн, ему все больше и больше становилось не по себе. Он не сомневался, что колонны, так же как и все эти чудные штуковины на площади, имеют отношение к Силе. Невообразимо высокие стеклянные стержни сверкали, слепя глаза. Они сказали, что я должен идти в Руидин. Ну и ладно - я пришел. Они не говорили, что я должен иметь дело с этой паршивой Силой. Ранд остановился так неожиданно, что Мэт машинально приблизился еще шага на три к блистающему кольцу. Ранд уставился на дерево, Мэт тоже. Оно словно притягивало к себе - Мэт направился к нему, даже не сознавая, что делает. Ни одно дерево в мире не могло иметь листьев такой формы. Кроме одного-единственного - древа легенд. - Авендесора, - прошептал Ранд. - Древо Жизни. Это оно. Оказавшись под раскидистой кроной, Мэт подпрыгнул и попытался сорвать лист, но не дотянулся до самой нижней ветки на добрую пару футов. Пройдя под плотным лиственным навесом, он прислонился спиной к стволу, а в следующий момент скользнул вниз и сел, привалившись к дереву. Он ощущал... покой и умиротворенность. Даже горящим ногам стало легче. Ранд присел рядом, скрестив ноги, и задумчиво произнес: - Я готов поверить в древние сказки. Скажем, в то, что Гоэтам просидел под Авендесорой сорок лет и тем обрел мудрость. Сейчас это кажется похожим на правду. Мэт прижался затылком к стволу и хмыкнул: - Так-то оно так, но я что-то сомневаюсь, что пташки небесные притащат нам сюда еду. Боюсь, рано или поздно все равно придется встать. - Хотя посидеть здесь часок было бы вовсе не худо. А то и денек. - И вообще, - сказал он вслух, - какие туг могут быть птицы? И откуда они возьмут еду? - Возможно, Руидин не всегда был таким, как сейчас, Мэт, - отозвался Ранд. - Кто знает... А может быть, Авендесора росла в каком-нибудь другом месте. - В каком-нибудь другом, - пробормотал Мэт. - Я и сам не прочь оказаться в каком-нибудь другом месте. - Хотя под этим деревом мне... не так уж плохо. - В каком-нибудь другом? - Ранд обернулся и глянул на сверкающие неподалеку колонны. - Увы, долг тяжелее горы. Это была часть поговорки, которую Ранд подхватил в Порубежье: "Смерть легче перышка, долг тяжелее горы". Мэт подумал было: "Что за чушь", но тут Ранд поднялся, и он нехотя последовал примеру друга. - Как считаешь, найдем мы там что-нибудь? - Я считаю, что дальше должен отправиться один, - с расстановкой произнес Ранд. - Ты что? Зачем я, по-твоему, сюда притащился? Я не собираюсь после всего этого идти на попятную! - Как бы мне этого ни хотелось! - Не в этом дело, Мэт. Если ты войдешь в кольцо колонн, то выйдешь оттуда айильским клановым вождем или погибнешь. А может быть, лишишься рассудка. Кажется, другого выхода нет. Разве что для Хранительниц Мудрости, но это совсем другое дело. Мэт призадумался. Умереть и вернуться к жизни заново. Так ему было предсказано. Особого желания становиться вождем клана у него не было - если он попробует, айильцы, скорее всего, насадят его на копья. - Положимся на удачу, - промолвил он, доставая тарвалонскую марку. - Пусть решит моя счастливая монета. Выпадет пламя - я иду с тобой, ну а если голова - остаюсь здесь. Мэт подбросил монету прежде, чем Ранд успел возразить, но - невиданное дело! - не сумел ее поймать. Проскользнув между пальцами, монета упала на мостовую, пару раз подпрыгнула и стала на ребро. Мэт укоризненно глянул на Ранда: - Твои штучки? Не можешь без них? - Я тут ни при чем. Монета упала, и взору Мэта предстало лишенное возраста женское лицо в окружении звезд. - Похоже, Мэт, тебе придется остаться. - А ты не... - Больше всего Мэту хотелось, чтобы Ранд не направлял Силу в его присутствии. - Чтоб мне сгореть, коли ты хочешь, чтобы я остался, останусь - так и быть. - Он подобрал монету и спрятал ее в карман. - Слушай, отправляйся туда, делай то, что тебе надо, и возвращайся. Я хочу убраться отсюда - так что не рассчитывай, что я буду дожидаться тебя вечно. И не надейся, что я полезу тебе на выручку, - так что будь поосторожней. - А я и не думал на тебя рассчитывать, Мэт, - сказал Ранд. Мэт недоверчиво уставился на приятеля. Насмехается он, что ли? - Ну, ежели так, ты знаешь, что меня туда не заманишь. А сам давай иди, становись вождем этих проклятых айильцев. Физиономия у тебя как раз подходящая. - Не ходи туда, Мэт. Что бы ни случилось, не ходи. Ранд дождался кивка Мэта и только тогда направился к колоннаде. Мэт смотрел ему вслед. Ранд приблизился к сверкающим колоннам и почти мгновенно пропал из виду. Обман зрения, сказал себе Мэт, глаза слепит - вот и мерещится невесть что. Просто обман зрения. Он двинулся вдоль колонн, стараясь держаться от них подальше и пытаясь углядеть между ними Ранда. - Эй, ты! - крикнул он. - Поостерегись! Бросил меня в этой паршивой Пустыне с Морейн и айильцами, а сам принялся за свои фокусы! Я тебе шею сверну, будь ты хоть тысячу раз Возрожденный Дракон! - Мэт помолчал и выкрикнул снова: - Если нарвешься на неприятности, пеняй на себя - я тебя выручать не полезу! Ты меня слышишь? Ответа не было. Если через час он оттуда не выберется... - Сумасшедший, - пробормотал Мэт, - надо напрочь лишиться рассудка, чтобы сунуть голову в это осиное гнездо. И нечего на меня рассчитывать. Умеешь направлять эту проклятую Силу - вот и выбирайся с ее помощью. Если через час он не появится, я уйду. Просто повернусь и уйду. Вот так. Уйду - и весь сказ. Стеклянные столбы сверкали так, что у Мэта, всматривавшегося в них слишком пристально, заболела голова. Он отвернулся и двинулся назад тем же путем, что и пришел, с опаской поглядывая на тер'ангриалы, заполнившие всю площадь. И что он только здесь делает? Зачем здесь торчит? Неожиданно Мэт замер. Он увидел большую, странно искривленную дверную раму из полированного краснокамня - глаз будто соскальзывал всякий раз, когда юноша пытался оглядеть ее по периметру. Он медленно двинулся к ней, проходя между поблескивавшими фасетчатыми шпилями высотой в человеческий рост и низенькими золочеными коробками, наполненными стеклянной крошкой. Он шел, не отрывая глаз от рамы. Она была точно такая же, как в Тире. Тот же полированный краснокамень, тот же размер, те же чудно скрученные углы. Вдоль каждой стороны тянулось по три линии треугольников, обращенных вершинами вниз. Был ли такой узор на тирском тер'ангриале, Мэт припомнить не мог - тогда он не обращал внимания на подробности. Но этот тер'ангриал казался точной копией тирского. Положим, нельзя дважды войти в один и тот же, но почему бы не попробовать забраться в другой - точно такой же? А вдруг он снова встретит тех похожих на змей типов и сможет задать им еще несколько вопросов? Он ведь решил ждать Ранда час, а за час можно запросто успеть и залезть в эту штуковину, и выбраться наружу. Еще и время останется. Вообще-то, может не сработать, но попытка не пытка. Неохота, конечно, опять связываться с этой паршивой Силой, но куда от нее денешься - тер'ангриал, Портальный Камень, Руидин, одним разом меньше, одним больше - что это меняет? Мэт ступил в дверной проем. Сквозь завесу слепящего света и неистового рева, вобравшего в себя все звуки мира. Моргая, он огляделся по сторонам и выругался. Куда бы он ни угодил, это было явно не то место, где он побывал в прошлый раз. Скособоченная каменная рама стояла посреди просторного помещения, которое, насколько он мог разглядеть сквозь густой лес прорезанных каннелюрами восьмигранных колонн, имело форму звезды. Глянцево-черные колонны вырастали из матово-белого пола. Вершины их терялись во мраке. По острым граням колонн тянулись светящиеся желтые полоски. На вид и колонны, и пол казались стеклянными, но, потрогав пол рукой, Мэт понял, что он вымощен камнем. Каменные плиты покрывал толстый слой пыли, Мэту пришлось даже отряхнуть руки о кафтан. В воздухе висел затхлый запах. Единственными следами на пыльном полу были отпечатки его собственных сапог. Никто не заходил сюда невесть сколько времени. Разочарованный, юноша повернул назад к тер'ангриалу. - Долго. Очень долго. Услышав голос, Мэт встрепенулся и машинально потянулся к рукаву за ножом - увы, тот остался на склоне горы. Человек, появившийся в просвете между колоннами, не был похож на змееподобных из тирского тер'ангриала. Глянув на него, Мэт еще раз пожалел, что все до последнего клинки отдал Хранительницам Мудрости. Незнакомец был очень высок, пожалуй, даже выше айильцев, его могучие плечи казались особенно широкими в сравнении с тонкой талией. Обнаженную мускулистую грудь крест-накрест перехватывали ремни из светлой кожи, отделанные серебром. Черная юбка свисала до колен. На узком, вытянутом лице выделялись большие, почти бесцветные глаза. Коротко стриженные рыжеватые волосы торчали как щетина. Слегка заостренные кверху уши плотно прилегали к голове. Повернувшись к Мэту, он шумно втянул воздух, блеснув острыми зубами. Вид у него был как у лиса, готового броситься на загнанного в угол цыпленка. - Долго. Очень долго, - повторил он грубым, напоминающим рычание голосом. - Верен ли ты соглашениям и договорам? Нет ли при тебе железа, музыкальных инструментов или светильников? - Ничего подобного у меня нет, - медленно проговорил Мэт. Пусть место и совсем другое, но спрашивает этот тип о том же, о чем спрашивали в Тире. Да и ведет себя похоже. Вон как принюхивается. Значит, в моих мыслях копается. Ладно, пускай. Может, что нащупает, что и я припомнить сумею. Неужто я опять говорю на Древнем Наречии? Чудно, конечно, но все лучше, чем не понимать, о чем с тобой толкуют. - Можешь ты отвести меня туда, где я получу ответы на несколько вопросов? Если нет, я попрошу прощения за беспокойство и уйду. - Нет! - Большие бесцветные глаза взволнованно заморгали. - Не уходи. Не надо. Пойдем со мной. Я отведу тебя туда, где ты найдешь все, что тебе нужно. Пойдем. - Человек попятился, жестом призывая Мэта следовать за ним. То и дело оглядываясь на тер'ангриал, Мэт пошел за незнакомцем. И что он так ухмыляется? Может, считает, что это подбадривает, но с этакими зубами... Мэт поклялся себе, что никогда больше не расстанется со всеми ножами, пусть его просят об этом хоть Хранительницы Мудрости, хоть сама Амерлин. Пятигранный дверной проем казался зевом огромного тоннеля - за ним тянулся коридор, такой же огромный и пятигранный. Пол и потолок были очерчены светящимися желтыми полосами, уходившими вдаль и терявшимися во мраке. Время от времени светящиеся линии прерывались - здесь в коридор выходили другие пятиугольные двери. Проводник в юбке беспрестанно оглядывался на Мэта, словно желая удостовериться, что тот не отстал. Воздух в коридоре не казался затхлым, но в нем ощущался какой-то запах, неприятный и вместе с тем вроде бы знакомый, правда, он был слишком слаб, чтобы Мэт мог его распознать. Проходя мимо первой из выходивших в коридор дверей, Мэт заглянул в нее и вздохнул. Он увидел восьмигранные черные колонны, тер'ангриал из полированного краснокамня и ведущую к коридору цепочку следов - его собственных сапог и узких ступней проводника. Мэт оглянулся - дверного проема, из которого он только что вышел, как не бывало. Коридор позади уходил в бесконечность зеркальным отражением лежащего впереди. Провожатый одарил Мэта плотоядной ухмылкой - похоже, этот тип был голоден. Ну что ж, успокоил себя Мэт, чего-нибудь в этом роде и следовало ожидать. Там, в Тире, за окнами мелькали одни и те же шпили, непонятно как переносившиеся с места на место, а здесь за каждой дверью - одна и та же комната. А почему бы и нет? Эх, надо было не заходить сюда, а дожидаться Ранда снаружи. Впрочем, мало ли что следовало сделать. На худой конец, если все эти двери одинаковы, на обратном пути не придется долго искать тер'ангриал. Юноша заглянул в следующую дверь - те же черные колонны, красный тер'ангриал и следы на пыльном полу. Провожатый снова обернулся. Мэт осклабился и сказал: - Эй, ты, не думай, что тебе удастся меня провести. Вздумаешь меня дурачить, я с тебя шкуру спущу на попону. Проводник встрепенулся, глаза его расширились. Потом он пожал плечами и, ухмыльнувшись, поправил отделанные серебром кожаные ремни, явно стремясь обратить внимание Мэта на это украшение. Из какой кожи сделана сбруя этого типа? Неужели... О Свет, скорее всего, так оно и есть. Юноша с трудом овладел собой и крикнул провожатому: - Веди меня куда следует, козлиное отродье. Твоя-то шкура не стоит того, чтобы ее отделывать серебром. Делай, что тебе положено. Провожатый что-то буркнул и, отвернувшись, поспешил вперед. Может, обиделся? Ну и пусть. А все-таки жаль, что не осталось ни одного хотя бы завалящего ножика. Чтоб мне сгореть, если я позволю этим козлам с лисьими мордами содрать с меня шкуру на упряжь. Невозможно было сказать, сколько времени они шли. Вокруг ничего не менялось, все тот же коридор, те же светящиеся полосы, те же дверные проемы, за каждым из которых комната с колоннами, тер'ангриал и следы. Мэт забеспокоился: час, отпущенный им Ранду, наверняка уже прошел. Одежда почти высохла, в сапогах больше не хлюпало. Но юноша упорно шел вперед, уставившись в спину своего провожатого. Неожиданно коридор кончился - уперся в дверной проем. Мэт заморгал - он готов был поклясться, что еще минуту назад коридор тянулся вперед и никакой двери здесь не было. Впрочем, он мог и ошибиться - ведь смотрел-то в основном в спину этого зубастого. Юноша оглянулся и чуть не выругался - позади тянулся коридор, светящиеся полосы сходились в точку где-то вдали, и на всем протяжении тоннеля в него не выходило ни одной двери. Ни одной. Когда Мэт вновь повернулся к пятигранному дверному проему, проводника рядом уже не было. Чтоб мне сгореть, не нравится мне все это. И, набрав в грудь воздуху, он шагнул через порог. Он оказался в комнате, имевшей форму звезды, с белым полом, чуть меньшей, чем те, с тер'ангриалами. Колонн здесь не было. В каждом углу, будто кусок одной из тех колонн высотой в два спана, стоял черный стеклянный пьедестал с восьмиконечной звездой наверху, по углам пьедесталов и комнаты вверх тянулись желтые светящиеся полосы. Неприятный запах усилился, и Мэт наконец сообразил, что так пахнет в логовище дикого зверя. Впрочем, беспокоило его не столько это, сколько то, что, кроме него самого, в помещении больше никого не было. Медленно поворачиваясь, он разглядывал пьедесталы. На них должны находиться те, кто отвечает на вопросы. Они что, за нос его водить затеяли? Зря, что ли, он сюда забрался? Нет уж, он своего добьется во что бы то ни стало. Неожиданно он снова повернулся кругом, глядя уже не на пьедесталы, а на гладкие серые стены. Дверной проем исчез. Выхода из комнаты не было. И вдруг - откуда ни возьмись - на всех восьми постаментах появились четверо мужчин и столько же женщин, похожих на его проводника, но одетых иначе. Их жесткие волосы поднимались надо лбом гребнем, а сзади падали на спину. На всех были длинные, до пят, белые юбки, но на женщинах, кроме того, еще и белые блузы до бедер с кружевными воротниками и манжетами. Мужчины были перепоясаны еще большим количеством ремней, чем проводник, и украшало эти ремни не серебро, а золото. На пересекавших грудь каждого ремнях висело по два обнаженных ножа. Ножи были бронзовые - Мэт догадался об этом по цвету клинков, - но сейчас он отдал бы за любой из них все свое золото. - Говори, - рокочущим голосом произнесла одна из женщин. - Согласно древнему праву и договору. Что тебе нужно? Говори. Мэт заколебался: говорили они не совсем так, как те, в Великом Хранилище, да еще и смотрели на него, как голодные лисы на добычу. - Кто такая Дочь Девяти Лун и с какой стати я должен на ней жениться? - выпалил он наконец, надеясь, что два вопроса сойдут за один. Никто не ответил. Существа на пьедесталах лишь молча разглядывали его огромными бесцветными глазами. - Отвечайте! - воскликнул Мэт. Молчание. - Отвечайте, сгори ваши кости! Кто такая Дочь Девяти Лун и зачем мне на ней жениться? Как это я умру и начну жить заново? Что значит поступиться половиной света всего мира? Вот мои три вопроса! Я жду ответа! Ответом была мертвая тишина. Мэт слышал собственное дыхание, слышал, как кровь стучит у него в висках. - У меня нет никакой охоты жениться и умирать тоже, оживу я потом или нет. У меня провалы в памяти, мое прошлое полно дыр, а вы, вместо того чтобы их заполнить, таращитесь на меня как идиоты! Я хотел бы узнать кое-что и о своем прошлом, но на худой конец согласен хотя бы разобраться в будущем. Вы должны мне ответить! - Сделано! - рявкнул один из мужчин. Сделано? Что сделано? Что он имел в виду? - Сгори ваши глаза, - пробормотал Мэт, - сгори ваши души. Вы такие же паскудники, как и Айз Седай. Ладно, нужно от Айз Седай отвязаться, да и от Силы. И от вас лучше держаться подальше. Если вы не ответите, я сейчас же возвращаюсь в Руидин. А ну-ка, откройте дверь и выпустите меня... - Глупец, - промолвила одна женщина рокочущим шепотом, а остальные эхом повторили за ней: - Глупец. Глупец. Глупец. - Ни цены, ни условий не оговорил, а собрался уйти. - Сперва надо было назначить цену. - Теперь мы установим ее сами. Они говорили так быстро, что Мэт не мог уследить, кто из них что сказал. - О чем просил, то и будет дано. - Цена будет уплачена. - Чтоб вам сгореть! - закричал Мэт. - О чем это вы? Внезапно все вокруг погрузилось в кромешный мрак. Что-то сомкнулось на горле Мэта. Он задыхался, ему не хватало воздуха. Он не мог... Глава 25. ПУТЬ К КОПЬЮ Не замедляя шага. Ранд миновал первый ряд колонн и двинулся вдоль него. Пути назад не было, он даже не оглядывался, лишь гадал, что ждет его впереди. Что здесь вообще творится? Прозрачные, как хрусталь, колонны примерно в фут толщиной стояли в трех-четырех шагах друг от друга. Все они светились, переливаясь пульсирующими радужными бликами. Здесь было куда прохладней, чем снаружи, и Ранд пожалел, что у него нет плаща. Гладкие каменные плиты покрывала пыль. Стояло полное безветрие. И вдруг Ранд неожиданно увидел впереди неподвижно застывшего человека в серо-коричневом айильском одеянии. Должно быть, это Мурадин, брат Куладина, сообразил Ранд. Айилец словно окаменел. Ранд отчетливо видел его напряженное лицо с широко раскрытыми глазами. Губы воина были искривлены в беззвучном крике. Он что-то видел впереди, и то, что он видел, ему явно не нравилось. Но так или иначе Мурадин смог дойти досюда и остаться живым, а значит, это сумеет сделать и он, Ранд. Айильский воин стоял в шести-семи шагах впереди него. Удивляясь, как это они с Мэтом проглядели Мурадина, Ранд шагнул вперед. x x x Он смотрел на мир чужими глазами, ощущал свое тело, но не владел им. Сидя на корточках на склоне горы, тот, кому принадлежали эти глаза, смотрел на незавершенные строения внизу. Руидин, это, конечно же, был Руидин. Нет! Не так. Руидин, только не скрытый пеленой тумана; и строительство его только начато. Он - Мандейн, вождь септа, хотя ему минуло всего сорок лет. Сначала он смотрел на себя будто со стороны, но потом понял: он - Мандейн. - Ты должен согласиться, - сказала Сиэлдра. Но он ее не слушал, мысли его были о другом. Интересно, как Дженны ухитрялись добывать воду из недр и заполнять ею огромные каменные бассейны? И эти люди расхаживали с таким видом, будто вода не имела никакой цены, а между тем он не раз вступал в смертельную схватку лишь за глоток. Внизу поблескивали стеклянные колонны, а рядом с ними высилось дерево не ниже трех спанов. Каменные строения, находившиеся внизу, запросто вместили бы целый холд. Да что холд - целый род. Это казалось безумием, ведь Руидин невозможно оборонять. Но, с другой стороны, кому придет в голову напасть на Дженнов? Их сторонились и избегали, как избегали Пропащих, скитавшихся в поисках песен, которые, по их верованиям, должны были вернуть минувшие блаженные дни. Из Руидина к горе по извилистой тропе двигалась процессия - несколько дюжин Дженнов и два паланкина, каждый из которых несли восемь мужчин. На любой из этих паланкинов ушло больше дерева, чем потребовалось бы на десяток кресел, полагавшихся вождю. Поговаривали, что среди Дженнов все еще есть Айз Седай. - Ты должен согласиться на все, что они потребуют, муж мой, - говорила ему Сиэлдра. Ему очень хотелось погладить ее длинные золотистые волосы и увидеть улыбку, с которой она когда-то положила к его ногам свадебный венок и попросила взять ее в жены, но сейчас она была слишком обеспокоена и серьезна. - Явятся ли другие? - спросил он. - Явятся многие. Во всяком случае, большинство. Во сне я говорила с моими сестрами - все мы видели один и тот же сон. Те вожди, которые не придут или не согласятся... погубят свой септ. Через три поколения о них не останется даже памяти, и все. чем они владеют, перейдет к другим. Ему не нравилось, что она встречается с Хранительницами Мудрости других септов, пусть даже во сне, но он знал, что сны Хранительниц правдивы, если они знают, как их истолковать. - Оставайся здесь, - попросил он жену. - Если я не вернусь, помоги нашим детям сохранить септ. Она коснулась пальцами его щеки: - Я все сделаю, о прохлада моего сердца, но помни: ты должен согласиться. Мандейн дал знак, и за ним, припадая к земле, от валуна к валуну, вниз по склону устремились воины, незаметные в своей серо-бурой одежде даже для наметанного ока их вождя. Копья и луки они держали наготове. За ним последовали только мужчины - всех женщин, владевших копьем, Мандейн оставил с Сиэлдрой. Он знал - случись беда, жена может предпринять безумную попытку спасти его, и мужчины, понятное дело, не остались бы в стороне. Не то женщины - хочет она или нет, они заставят ее вернуться в холд, во имя спасения рода. Во всяком случае, он на это надеялся, хоть и знал, что женщины подчас способны на безрассудство и могут рассвирепеть не хуже любого мужчины. Приметив, что вышедшая из Руидина процессия остановилась на высохшем глинистом плоскогорье, он велел своим людям оставаться на месте, а сам опустил вуаль и пошел дальше. По обе стороны от него с горы спускались клановые вожди. Многих из тех, кого он рассчитывал увидеть, здесь не было. Сиэлдра как всегда оказалась права - далеко не все прислушались к совету Хранительниц Мудрости. Но все же собралось не менее полусотни человек, а то и больше. Среди вождей были и те, кого он никогда прежде не встречал, и те, с кем не раз вступал в схватку. Никто из них не закрыл лица вуалью. Убить человека в присутствии Дженна считалось почти столь же тяжким проступком, как и убить самого Дженна. Хотелось бы верить, что все вожди помнят об этом, ибо любое неосторожное движение могло повлечь за собой кровопролитие. Все вожди привели с собой воинов, и при малейшей угрозе они ринутся в бой, и сухая глина размякнет от крови. В любой момент и его могут пронзить копьем. Опасность угрожала со всех сторон, а он, невзирая на это, уставился на Айз Седай, восседавших на резных деревянных паланкинах, которые носильщики бережно поставили на землю. Волосы у Айз Седай были седыми, но лица гладкими, лишенными морщин. Он слышал, что годы не властны над Айз Седай. Интересно, сколько им лет? Может быть, они помнят те времена, когда его дед Комран впервые обнаружил стеддинг у Драконовой Стены и завязал торговлю с огир. А может, им довелось видеть Родрика, деда Комрана, возглавившего поход против одетых в железные рубахи людей, вторгшихся из-за Драконовой Стены? Айз Седай обратили на него глаза - ярко-голубые и темно-карие, таких темных он прежде не видел, - и ему показалось, что их взгляды проникают в его самые сокровенные мысли. Вождь понял, что отмечен ими, хотя и не знал почему. Ему стоило усилий отвести глаза в сторону - взгляды Айз Седай приковывали к себе. Из рядов Дженнов выступил рослый, слегка сутулившийся, худощавый седовласый мужчина, а по обе стороны от него - две женщины с глубоко посаженными зелеными глазами и одинаковой манерой склонять набок голову. Они были так похожи, что вполне могли оказаться сестрами. Остальные Дженны уставились себе под ноги, но эти трое смотрели прямо на вождя. - Мое имя - Дэрмон, - глубоким и звучным голосом произнес мужчина. Взор его голубых глаз был столь же тверд, как и у любого айильца. - А это Мордэйн и Нарисс, - промолвил он, указывая на женщин. - Мы будем говорить с вами от имени Руидина и Дженн Айил. По рядам вождей пробежал возмущенный ропот. Большинство из них, как и сам Мандейн, не признавало Дженнов айильцами. - Зачем вы призвали нас сюда? - спросил Мандейн, хоть и нелегко ему было признать, что он явился, подчинившись приказу. Дэрмон ответил вопросом на вопрос: - А почему вы не носите мечей? - Это запрещено! - воскликнул Мандейн. - Дженнам следовало бы это знать. Вот, - промолвил он, потрясая копьями и указывая на лук за спиной и висевший на поясе нож, - единственное оружие, достойное воина. Вожди поддержали его одобрительным гулом, даже те из них, кто поклялся его убить. Это не значило, что они отказались бы от своего намерения, выпади им случай, но сейчас они были с ним заодно. Похоже, они были согласны с тем, чтобы от их имени говорил именно он. - Ты не знаешь, почему нельзя брать в руки меч, - промолвила Мордэйн, а Нарисс добавила: - Ты много не знаешь, а между тем все это знать необходимо. - Что вы хотите? - спросил Мандейн. - Любой из вас, - Дэрмон обвел взглядом собравшихся, - если он вознамерился стать вождем, должен явиться в Руидин, чтобы узнать, откуда пошел айильский народ и почему ни один айилец не вправе прикасаться к мечу. Те, что неспособны постичь это, умрут. - Ваши Хранительницы Мудрости уже предупреждали вас об этом, - сказала Мордэйн, - иначе вы не пришли бы сюда. Вам известно, чем грозит отказ. Вперед протолкался Чарендин - воин, поперек лица которого тянулся длинный, глубокий шрам. Эту рану нанес ему Мандейн - вожди трижды сходились в смертельной схватке. I !оглядывая то на Дженнов, то на давнего противника, Чарендин спросил: - Выходит, тот, кто явился к вам, возглавит айил? - Нет. - Темноглазая Айз Седай, восседавшая на резном кресле, укрыв ноги одеялом, будто ей было холодно даже под палящим солнцем, произнесла это почти шепотом, но в голосе ее чувствовалась такая сила, что ее услышали все. - Возглавит айил тот, кто явится позже. В ознаменование его прихода падет несокрушимая твердыня. Плоть от плоти, кровь от крови айильской, он будет взращен на чужбине, и явится из Руидина с рассветом, и свяжет вас неразрывными узами. Он вернет вас к былому, и он же уничтожит вас. Вожди заколебались, некоторые сделали вид, что уходят, но все остались на месте - каждый помнил наказ Хранительницы Мудрости своего септа: соглашайтесь, или мы исчезнем, будто нас никогда и не было. Соглашайтесь, иначе мы погубим себя. - Это хитрость! - вскричал Чарендин. Под суровым взглядом Айз Седай он понизил голос, но в словах его слышался затаенный гнев: - Вы хотите заполучить власть над нашими септами. Но айильцы не склоняются ни перед кем - ни перед мужчиной, ни перед женщиной. - Он отвел глаза, избегая взгляда Айз Седай, но упрямо повторил: - Ни перед кем. - Мы не стремимся к власти, - промолвила Нарисс. - Нас становится все меньше, - добавила Мордэйн. - Настанет день, когда больше не останется Дженнов, и лишь вы сможете сохранить память об айильцах. И вы должны сберечь ее, иначе все будет потеряно. Спокойная строгость ее речи заставила Чарендина умолкнуть, но тут к ней обратился Мандейн: - Если вы знаете, что обречены, зачем же строите все это? - Он указал на воздвигавшиеся сооружения. - Таково наше предназначение, - отвечал Дэрмон. - Долгие годы мы искали это место и сейчас делаем все для того, чтобы подготовить его, хотя и не к тому, о чем думали поначалу. Мы храним свою веру и исполняем свой долг. Мандейн всмотрелся в лицо мужчины и не увидел на нем и тени страха. - Ты настоящий айилец, - произнес он и, не обращая внимания на недовольство некоторых вождей, добавил: - Я пойду к Дженнским Айил. - В Руидин нельзя войти вооруженным, - заявил Дэрмон. Мандейн расхохотался - дерзость этого человека превосходила всякое вероятие. Это ж надо - предложить айильцу расстаться с оружием! И все же он сложил оружие и шагнул вперед: - Ну что ж, веди меня в Руидин, айилец. Моя смелость не уступит твоей. x x x Ранд заморгал, вновь оказавшись перед мерцающими колоннами. Он продолжал ощущать себя Мандейном и чувствовал, как презрение к Дженнам уступает место восхищению. Кто же они, в конце концов, айильцы или нет? Они такие же рослые, у них такие же светлые глаза, и они носят такую же одежду, правда, ни у кого из них нет вуалей. И ни у кого нет оружия - ведь нельзя же считать оружием подвешенные к поясу ножи, пригодные разве что для кухонных надобностей. А что за айилец без оружия? Ранд понял, что стоит ближе к следующему ряду колонн и гораздо ближе к Мурадину, чем прежде. Во взгляде айильского воина застыл ужас. Ранд шагнул вперед. Пыль заскрипела под его ногами. x x x Его звали Родриком, и от роду ему было не больше двадцати лет. В небе ярко светило солнце, но лицо его было закрыто вуалью, и он держался настороже. И копья свои он держал наготове - одно в правой руке, а остальные - в левой, под небольшим круглым щитом, обтянутым бычьей кожей. Внизу, к югу от холмов, на выгоревшем, покрытом пожухлой травой плоскогорье, находился Джеордам. Волосы старика были совершенно белыми - наверное, такими же, как снег, о котором говорилось в старинных преданиях, - но глаза его не утратили остроты. Он примечал все, что творилось вокруг, хотя и смотрел на мастеров-колодезников, которые поднимали на поверхность бурдюки с водой. На севере и востоке вздымались горы. Северный кряж, с его высоченными, обрывистыми утесами, казался всего лишь грядой холмов в сравнении с восточными исполинами, подпиравшими небеса. Верхушки их были белыми, может быть, их-то и покрывал снег. Кто знает? Упершись в горную преграду, Дженны вынуждены были повернуть на восток. Долгие месяцы двигались они вдоль отрогов, с трудом таща за собой фургоны и делая вид, будто не замечают не отстававших от них айильцев. И то хорошо, что удалось пополнить запасы воды - по пути попалась река, которую даже пришлось переходить вброд. До сих пор Родрику доводилось видеть лишь пересохшие, потрескавшиеся глинистые русла. Оставалось надеяться, что когда-нибудь снова пойдут дожд