сделано. Девы, скольких вместила набережная, столпились вокруг Сулин. Что сделано, то сделано, и с этим придется жить дальше. Смерть будет освобождением от всего, с чем он вынужден жить. - Приступим. ГЛАВА 54. В Кэймлин В сопровождении пятисот Дев во главе с Сулин Ранд отправился обратно в королевский дворец, где в огромном дворе подле главных ворот уже поджидал Бэил вместе с Громоходцами, Черноглазыми, Ищущими Воду и воинами из всех прочих сообществ. Их было много, они заполонили весь двор и стояли в выходивших сюда дверях. Кое-кто выглядывал из окон нижнего этажа, ожидая своей очереди. Окружающие каменные галереи и балконы были пусты. Во всем дворе находился лишь один человек, который не был айильцем. Когда здесь начали собираться айильцы, тайренцев и кайриэнцев - особенно кайриэнцев - точно ветром сдуло, и к дворцовой площади они и приближаться не смели. Исключение стояло выше Бэила, на широких серых ступенях, ведущих во дворец. Певин, с темно-красным знаменем, вяло обвисшим на древке; лицо Певина выражало не более того, что можно было прочитать на лицах айильцев. Позади Рандова седла, крепко цепляясь за юношу и плотно прижавшись грудью к его спине, сидела Авиенда. Прижималась она к нему до того самого мига, как он спешился. У причалов между девушкой и несколькими Хранительницами Мудрости произошел разговор, который, по убеждению Ранда, для его ушей вовсе не предназначался. - Ступай со Светом, - сказала тогда Эмис, коснувшись лица Авиенды. - И оберегай его. Ты ведь знаешь, как много от него зависит. - Многое зависит от вас обоих, - сказала Авиенде Бэйр, и почти сразу же Мелэйн нетерпеливо заметила: - Было бы легче, если б уже сейчас у тебя получилось. Сорилея фыркнула: - В мое время даже Девы знали, как с мужчинами обращаться. - Ей удалось гораздо больше, чем вам известно, - заявила им Эмис. Авиенда замотала головой, вскинула руку в умоляющем жесте; браслет из резной кости в виде роз и шипов соскользнул по руке, но Эмис продолжила, не слушая невнятных протестов девушки: - Я ждала, что она сама нам расскажет, но поскольку Авиенда не желает... - Тут она оборвала себя, заметив Ранда, который стоял всего в десяти футах от Хранительниц с поводьями Джиди'ина в руке. Авиенда обернулась посмотреть, куда глядит Эмис. Увидев Ранда, девушка залилась густым румянцем, который потом так резко схлынул, что даже ее загорелые щеки показались бледными. Четыре Хранительницы уперлись в Ранда непроницаемыми взглядами. Сзади к Ранду подошли Асмодиан и Мэт, ведя своих лошадей. - Неужели женщинам такой взгляд с колыбели известен? - пробурчал Мэт. - Или их таким штучкам матери учат? Я бы сказал, постой могущественный Кар'а'карн здесь подольше, у него в ушах вскоре зазвенит. Покачивая головой, Ранд протянул руки, когда Авиенда, перекинув ногу через круп, собралась соскользнуть наземь, и снял девушку с крапчатого. Он задержал руки на талии девушки, глядя сверху вниз в ее чистые зеленовато-голубые глаза. Авиенда не отвела взора, выражение ее лица не изменилось, но руки девушки медленно сжали его предплечья. Что же у нее должно было получиться? Ранд пребывал в убеждении, что Хранительницы Мудрости приставили ее следить за ним, но если Авиенда и спрашивала о том, о чем он недоговаривал Хранительницам, это случалось, когда она откровенно сердилась на юношу за то, что у него есть секреты от Хранительниц. Никогда не обманывала, никогда не пыталась из него что-либо вытянуть Угрожала, вынуждала - но никогда не хитрила. Ранду приходило на ум, что роль Авиенды схожа с тем, что вменяла в обязанность своим юным подопечным Колавир. Но через секунду он отметал эту мысль. Авиенда никогда не позволила бы использовать себя в подобном качестве. Кроме того, даже будь оно так, она должна была бы заманивать Ранда, а не отбиваться от него, как и от его поцелуя напоследок, не говоря уже о том, чтобы заставлять гнаться за ней через полмира! Не таким способом следует добиваться этой цели. Если же она и появлялась перед ним обнаженной, относясь к этому как к чему-то заурядному, так у айильцев обычаи совсем другие. А смущение Ранда доставляло Авиенде удовольствие, вероятно, потому, что она считала это великолепной шуткой, какую с ним можно сыграть. Ну так чего же она должна была добиться? Повсюду заговоры. Неужели все плетут интриги? Ранд видел свое лицо в ее глазах. Кто же подарил ей это серебряное ожерелье? - Обниматься и ласкать мне нравится не меньше всякого мужчины, - заметил Мэт, - но тебе не кажется, что слишком много людей смотрит? Ранд отпустил девушку и отступил на шаг, но не быстрей, чем сама Авиенда Она склонила голову и принялась придирчиво оправлять юбки, ворча, что поездка верхом, мол, привела их в беспорядок, но Ранд успел заметить алые пятна на ее щеках. Ну, смущать девушку он не собирался. Обведя внутренний двор нахмуренным взором. Ранд произнес: - Бэил, я же говорил, что не знаю, скольких сумею взять. Девы цепочкой входили в ворота, и теперь во дворике стало совсем не повернуться. Шесть тысяч айильцев - по пять сотен от каждого сообщества; во внутренних коридорах, должно быть, не протолкнуться. Рослый вождь пожал плечами. Как и у всех собравшихся здесь айильцев, голова у него была обмотана шуфа, вуаль наготове. Но и только, тогда как, по-видимому, не меньше половины остальных вдобавок имели темно-красные головные повязки с черно-белым кругом. - Каждое копье, которое можно будет взять, тебе пригодится, - промолвил Бэил. - Две Айз Седай скоро придут? - Нет. - Хорошо, что Авиенда сдержала свое обещание больше не позволять ему касаться ее. Ланфир пыталась убить ее и Эгвейн, потому что не знала, кто из них Авиенда. Откуда Кадир узнал? Ведь это он Ланфир рассказал. А, неважно. Лан прав. Женщинам достается боль - или смерть, - когда они оказываются слишком близко к ним. - Они не придут. - Говорят, у реки... что-то случилось. - Большая победа, Бэил, - устало промолвил Ранд. - И заслужено много чести. - Но не мною. По. ступеням мимо Бэила спустился Певин и встал со знаменем позади Ранда. Его узкое, покрытое шрамами лицо не выражало абсолютно ничего. - Выходит, всем во дворце известно? - спросил Ранд. - Я слыхал, - произнес Певин. Он задвигал челюстью, словно перекатывал во рту новые слова. Ранд подыскал замену заплатанной деревенской куртке Певина, и теперь тот был одет в добротную, из красной шерсти. На груди новой куртки по обеим сторонам были вышиты драконы. - Я слыхал, что ты уходишь. Куда-то. - Кажется, эти фразы исчерпали весь запас слов Певина. Ранд кивнул. Во дворце слухи прорастают, точно грибы в тенечке. Но пока что Равин ничего не узнал. Ранд оглядел черепичные крыши и верхушки башен. Никаких воронов. В последнее время он не замечал ни одного ворона, хотя слышал, что их убивали. Вероятно, теперь мерзкие птицы избегали Ранда. - Будьте наготове. Ранд ухватил саидин, поплыл, лишенный эмоций, в пустоте. У подножия лестницы возникли врата - сначала яркая линия, которая стала разворачиваться в прямоугольный, шириной в четыре шага проем, ведущий в черноту. Айильцы даже не зашептались. Стоявшие позади видели Ранда словно сквозь закопченное стекло, тускло мерцающее в воздухе, но им, пожалуй, проще было бы пройти через дворцовую стену, чем через это мерцание. Сбоку же врата оставались невидимы, за исключением немногих, кто стоял совсем рядом, - им врата в лучшем случае казались длинным и тонким туго натянутым волосом. Четыре шага в длину - большее Ранду не под силу. Как утверждал Асмодиан, у каждого есть свои ограничения; кажется, для всего всегда есть какие-то пределы. И количество зачерпываемой саидин тут не имеет значения. К самим вратам Единая Сила имеет мало отношения, только к их созданию. Сон сна, так называл это Асмодиан. Ранд ступил через проем на то, что с виду напоминало камень мостовой, приподнятый над двором, но тут серый прямоугольник висел в сердце непроглядного мрака, и чувство было такое, будто во всех направлениях - ничто. Вечное ничто. На ночь это не походило нисколько. Себя и камень Ранд видел превосходно. Но все прочее везде было темнотой. Пора проверить, насколько большой можно сделать платформу. С этой мыслью разом возникло еще больше каменных плит, в точности до дюйма повторяющих внутренний двор дворца. Ранд представил себе площадь еще большей. И с той же быстротой серый камень протянулся во все стороны, насколько видел Ранд. Вздрогнув, он сообразил, что сапоги его начинают погружаться в камень под ногами; с виду камень никак не изменился, но медленно поддавался, будто грязь, наползая на сапоги. Ранд поспешно вернул все к прямоугольнику величиной с двор - тогда камень еще оставался твердым. Потом он начал понемногу увеличивать платформу, наращивая по одному ряду плит. Не потребовалось много времени, чтобы уяснить, что у него не получится создать платформу ощутимо большую, чем при первой попытке. Камень по-прежнему выглядел хорошо, ноги не тонули в нем, но Ранд добавил второй ряд, и возникло ощущение... хрупкости, точно под ногами тонюсенькая скорлупка, готовая проломиться при неверном шаге. Не потому ли, что он с самого начала не подумал о ней как о еще большей? Мы все создаем себе ограничения, неожиданно выскользнула откуда-то мысль. И замахиваемся на большее, чем имеем право. Ранд ощутил дрожь. В Пустоте казалось, будто дрожит кто-то другой. И хорошо - дрожь напомнила, что внутри у него по-прежнему Льюс Тэрин. Ранд должен быть очень внимателен, чтобы во время сражения с Равином не ввязаться в схватку за себя. Не будь этого, он бы мог... Нет. То, что случилось на набережной, - в прошлом; и ни к чему опять пережевывать старое. Уменьшив платформу на одно внешнее кольцо квадратных плит, Ранд повернулся. Бэил ждал на ступенях за порогом того, что казалось громадным дверным проемом, ведущим в сияние дня. Певин, как и айильский вождь, выглядел ничуть не взволнованным тем, что увидел. Казалось, Певина вообще ничто не может встревожить, и он понесет свое знамя, куда бы ни отправился Ранд, хоть в Бездну Рока, и даже не моргнет. Мэт, сдвинув на затылок шляпу, почесал в голове, потом вновь надвинул шляпу на глаза, ворча что-то об игральных костях у себя в голове. - Впечатляет, - тихо произнес Асмодиан. - Очень впечатляет. - Польсти ему как-нибудь иначе, арфист, - сказала Авиенда. И она первой шагнула в проем, глядя на Ранда, а не себе под ноги. Девушка прошла к Ранду, миновав всю платформу, ни разу не посмотрев вокруг, глядя лишь ему в лицо. Впрочем, подойдя к Ранду, она круто развернулась и, поправляя висящую на локтях шаль, принялась вглядываться в темноту. Порой женщины бывают крайне странными, пожалуй, они - самое необычное из всего, что сотворил Создатель. Сразу за девушкой вошли Бэил и Певин; потом Асмодиан, одной рукой он судорожно стиснул на груди ремень от футляра с арфой, другая до белизны костяшек сжала эфес меча; затем Мэт - пошатнувшись, но преодолев нежелание и ворча, словно споря с самим собой. Причем на Древнем Наречии. Сулин заявила, что первой из прочих честь ступить сюда принадлежит ей, но вскоре воины двинулись сплошным потоком, и не только Девы Копья, но и Тайн Шари - Истинной Крови, и Фар Алдазар Дин - Орлиные Братья; Красные Щиты и Рассветные Бегуны, Каменные Псы и Руки-Ножи; на платформе вплотную, плечом к плечу выстраивались представители всех воинских сообществ. Число воинов росло, и Ранд отошел на дальний от врат конец платформы. На самом деле не требовалось смотреть, куда двигаться, но ему так хотелось. По правде говоря, он мог бы оставаться и на том конце или отойти на другую сторону; направление тут менялось легко: какое ни избери, если все сделать правильно, он попадет в Кэймлин. А если ошибется, то в бездонную черноту, в никуда. Айильцы оставили немного свободного пространства вокруг Ранда, Мэта и Асмодиана с Певином, рядом с ним стояли только Бэил и Сулин - и Авиенда, разумеется. - Подальше от края стойте, - сказал Ранд. Ближайшие к нему айильцы отодвинулись как один. Дальше ему ничего не было видно за лесом обернутых шуфа голов. - Все встали? - окликнул он. На платформе поместилось, наверное, с половину тех, кто желал отправиться, но вряд ли много больше. - Поместились? - Да, - долетел наконец женский голос, в котором слышалась легкая досада. Ранду показалось, что голос принадлежал Ламелле. Однако у проема продолжалось какое-то движение - айильцы, как видно, старались отыскать еще местечко. - Хватит! - выкрикнул Ранд. - Больше не надо! Отойдите от врат! Подальше! - Ему бы не хотелось, чтоб с живым человеком произошло то же, что с шончанским копьем. Пауза, а потом: - Готово! - Это уж точно Ламелле. Ранд поставил бы в заклад свой последний медяк, что где-то рядом сыщутся и Энайла с Сомарой. Врата будто развернулись боком, утончившись, и исчезли, сверкнув напоследок щелочкой света. - Кровь и пепел! Да здесь похуже, чем в растреклятых Путях! - пробормотал Мэт, тяжело опираясь на свое копье, чем заслужил изумленный взгляд Асмодиана и еще один, задумчивый, - Бэила. Мэт же ничего не заметил - он слишком напряженно всматривался во мрак. Не было никакого ощущения движения, ни ветерка, от которого шевельнулось бы знамя в руке Певина. Все словно стояли на месте. Но Ранд знал, он почти чувствовал, как становится ближе место, к которому они направлялись. - Если ты подберешься к нему слишком близко, он это почувствует. - Асмодиан облизнул губы, стараясь ни на кого не смотреть. - По крайней мере, так я слышал. - Я знаю, куда направляюсь, - произнес Ранд. Не слишком близко. Но и не очень далеко. Он хорошо помнил то место. Никакого движения. Бесконечная чернота, и они, повисшие в ней. Неподвижность. Прошло, наверное, с полчаса. Среди айильцев пробежало легкое шевеление. - Что такое? - спросил Ранд. По рядам пронесся шепоток. - Кто-то упал, - наконец промолвил коренастый мужчина рядом с Рандом. Юноша узнал его. Мекиар. Он был из Кор Дарай, Ночного Копья. На голове у него была красная повязка. - Это не... - начал было Ранд, но поймал на себе бесстрастный взгляд Сулин. Ранд отвернулся, устремил взор во мрак, гнев пятном лип к лишенной чувств Пустоте. Получается, его не должно волновать, не упала ли какая-то из Дев, так? Но это волновало. Вечное падение сквозь безграничную тьму. Что наступит раньше: безумие или смерть - от голода, от жажды или от ужаса? При таком падении со временем даже айилец испытает такой сильный страх, что остановится сердце. Ранд почти надеялся на подобный исход; должно быть, это куда милосердней иного. Чтоб мне сгореть, что же случилось с той твердостью, какой я так гордился? Дева или Каменный Пес - копье есть копье. Только, сколько ни тверди себе это, так не будет. Я буду тверд! Он отправит Дев танцевать с копьями, куда они захотят. Отправит. И Ранд знал, что вызнает имя каждой погибшей и что каждое имя будет еще одной ножевой раной на его душе. Я буду тверд. Да поможет мне Свет, буду. Да поможет мне Свет. Будто недвижимы, зависшие во мраке. Платформа остановилась. Трудно сказать, откуда Ранд это узнал, как и то, почему полагал, что раньше она двигалась, но он знал. Ранд направил, и во мраке, точно так же, как в Кайриэне, открылись врата. Солнце светило под тем же углом, но здесь раннее утро заливало мощеную улицу и крутой склон с бурыми заплатками убитых засухой трав и луговых цветов - склон, увенчанный каменной стеной двух, а то и более спанов высотой. Грубо обработанные камни создавали иллюзию природного нагромождения. Поверх этой стены Ранд видел золотые купола королевского дворца Андора, несколько бледных шпилей несли колышущиеся на ветру стяги с белым львом. По ту сторону стены был сад, где Ранд впервые встретился с Илэйн. Извне, из Пустоты, на него осуждающе смотрели голубые глаза, оттуда же всплыли и воспоминания о поцелуях, украдкой сорванных в Тире, о письме, в котором она клала свое сердце и душу к его ногам, о посланиях, переданных через Эгвейн, с признанием в любви. Что она скажет, если когда-нибудь узнает об Авиенде, о той их ночи в снежной хижине? Воспоминание о другом письме, в котором она изливала на Ранда ледяное презрение - королева, осуждающая свинопаса на вечное прозябание во мраке. А, все это не важно. Лан прав. Но ему хочется... Чего? Кого? Голубые глаза, и зеленые, и темно-карие. Илэйн, которая, наверно, любит его и которая, видимо, никак не может сама решить? Авиенда, которая изводит его, не позволяя ему коснуться себя и пальцем? Мин, которая смеялась над ним, считая балбесом с шерстью в голове? Все эти мысли проносились по границе Пустоты. Ранд пытался не обращать на них внимания, не замечать мучительных воспоминаний о еще одной голубоглазой женщине, лежащей мертвой в дворцовом коридоре, давным-давно. Ранду нужно стоять на платформе. Айильцы же вслед за Бэилом устремились в проем, на ходу закрывая лица вуалями и рассыпаясь налево и направо. Именно присутствие Ранда сохраняло платформу, она исчезнет, едва он шагнет через проем. Авиенда ожидала с не меньшим спокойствием, чем Певин, хотя время от времени высовывала голову и, слегка хмурясь, смотрела то в один конец улицы, то в другой. Асмодиан нервно теребил рукоять меча и часто-часто дышал. Ранд подумал: а умеет ли тот оружием пользоваться? Да и вряд ли ему придется меч обнажить. Мэт глядел на стену, словно ему досаждали неприятные воспоминания. Однажды и он вошел во дворец этим путем. Последний айилец в вуали шагнул наружу, и Ранд жестом велел выходить остальным, потом вышел следом. Проем, мигнув, исчез, оставив Ранда в центре широкого кружка Дев. Айильцы бегом рассредоточивались по дуге улицы - она следовала абрису холма, как и все улицы Внутреннего Города подчинялись изгибам ландшафта. Воины исчезали за углами улиц, отыскивая тех, кто мог бы поднять тревогу. Еще больше айильцев взбиралось по склону, а некоторые даже начали залезать на стену, опираясь на выступы, цепляясь за выемки ногами и пальцами. Вдруг Ранд замер. Улица слева уходила вниз и, свернув, исчезала из виду; уклон открывал широкую панораму одного из множества парков, раскинувшегося позади башен с черепичными крышами, искрящимися в утреннем солнце и переливающимися сотней оттенков, за крышами домов до самого Внутреннего Города. Белые дорожки и монументы парка с этой точки зрения складывались в львиную голову. Справа же улица немного приподнималась и отклонялась в сторону; там над коньками крыш сверкало еще больше башен, увенчанных шпилями и куполами всевозможных форм. Улицу заполняли айильцы, веером растекавшиеся по боковым улочкам, плавными изгибами отходящим от дворца. Айильцы - и больше ни одной души. Солнце стояло высоко, и горожане давно должны были выйти из домов по своим делам, пусть и в такой близи от дворца. Точно в кошмарном сне, стена в полудюжине мест опрокинулась, айильцы и камни повалились на тех, кто еще взбирался по склону. Не успели подпрыгивающие, соскальзывающие обломки кладки докатиться до улицы, как в брешах возникли троллоки. Отбрасывая тараны с добрый дуб в обхвате, которыми своротили стену, они выхватывали похожие на косы мечи. И еще больше громадных, похожих на человеческие, фигур в черных кольчугах с шипастыми оплечьями и налокотниками, размахивая зазубренными копьями и топорами с шипами на обухах, хлынуло по склону; их человеческие лица были обезображены звериными рылами, клювами, рогами и перьями. В гуще троллоков полуночными змеями скользили безглазые Мурддраалы. Из всех дверей, выходящих на улицу, выскакивали завывающие троллоки и безмолвные Мурддраалы, уродливые твари выпрыгивали из окон. С безоблачного неба ударила молния. Против Огня и Воздуха Ранд сплел Огонь и Воздух - медленно расширяющийся щит устремился навстречу падающим молниям. Слишком медленно. Одна огненная стрела грянула в щит прямо над головой Ранда, разлетевшись слепящими искрами, но остальные достигли земли; волосы у Ранда встали дыбом, и тут будто сам воздух, точно молотом, сшиб его с ног. Ранд чуть не упустил плетения, чуть не упустил и саму Пустоту, но продолжал плести что мог, ничего не видя сквозь застившую глаза пелену ослепительного сияния, растягивая щит, спасающий от огненных копий с небес, которые, будто молотом, колотили по щиту. Молнии били, стремясь достать Ранда, но это можно исправить. Зачерпывая саидин через ангриал в кармане, Ранд плел щит, пока не убедился, что тот прикрывает по меньшей мере половину Внутреннего Города, потом закрепил плетение. Когда Ранд с трудом поднялся на ноги, зрение начало возвращаться, хоть поначалу глаза слезились и болели. Он должен быть попроворней. Равин знал, что Ранд здесь. А ему надо было... По-видимому, прошло на удивление мало времени. Равину было наплевать, скольких своих он заденет. Оглушенные троллоки и Мурддраалы на склоне падали на копья в руках Дев, многие из воительниц и сами нетвердо стояли на ногах. Некоторые Девы, из тех, что находились ближе к Ранду, раскиданные первым ударом, только сейчас поднимались. Певин стоял враскорячку, держась прямо лишь благодаря древку знамени, его покрытое шрамами лицо было невыразительно и серо, как пластина шифера. Еще больше троллоков ломилось через бреши в стене, и улицы повсюду были наполнены звоном и криками битвы, но для Ранда это все могло бы происходить и где-нибудь в другой стране. В том первом залпе была не одна молния, но не все они оказались нацелены на Ранда. Дымящиеся сапоги Мэта лежали шагах в десяти от самого Мэта, навзничь распростершегося на земле. Усики дыма вились над его черным копьем и над курткой, дымок курился даже над вылезшим на рубашку серебряным медальоном; лисья голова не уберегла его от удара, который направлял Силой мужчина. Асмодиан, превратившийся в скорчившуюся обугленную фигурку, угадывался лишь по почерневшему футляру с арфой, по-прежнему висевшему за спиной. И Авиенда... С виду без ран и ожогов, она словно прилегла отдохнуть - если б могла не мигая глядеть на солнце. Ранд склонился над девушкой, коснулся ее щеки. Уже холодеющей. На ощупь щека была... совсем непохожей на человеческую плоть. - РА-а-А-АВИ-И-ИН! Ранда слегка ошеломил тот вопль, что вырвался из его горла. Он будто погрузился куда- то глубоко-глубоко в собственный разум, а Пустота вокруг стала шире и еще обширнее, чем прежде. Саидин яростно забурлила через него. Ему было безразлично, что его может смыть прочь. И порча просачивалась всюду, пятная все. Ему было безразлично. Три троллока прорвались через кольцо Дев, воздев в волосатых ручищах громадные шипастые топоры и оснащенные странными крючьями копья, взгляд слишком человеческих глаз был прикован к нему - стоящему, по-видимому, без оружия. Тот, что сверкал клыками на кабаньем рыле, пал от копья Энайлы, пробившего ему хребет. Орлиноклювый и медвежье -мордый устремились к Ранду, один грохоча сапожищами, второй бесшумно ступая мягкими, как у кошки, лапами. Ранд почувствовал, что улыбается. Два троллока взорвались огнем. Пламя рванулось изо всех пор, пробиваясь сквозь черную кольчугу. Рты у троллоков распахнулись для вопля, и в то же мгновение на месте, где они стояли, развернулись врата перехода. Упали наземь окровавленные, аккуратно рассеченные половинки пылающих троллоков, но Ранд глядел в открывшийся проем. Не во тьму, а в громадный колонный зал, украшенный каменными панелями с резными львами, где с золоченого трона в удивлении приподнялся рослый мужчина с белыми прядями в темных волосах. С дюжину человек, кто выряжен как лорд, кто в кирасе, повернулись взглянуть, что привлекло взор их господина. Ранд едва замечал их. - Равин, - произнес он. Или кто-то другой. Ранд не знал кто. Послав вперед себя огонь и молнии. Ранд шагнул в проем и позволил вратам сомкнуться за своей спиной. Он был сама смерть. Найнив без всяких усилий сохраняла гнев, позволявший ей направлять поток Духа в янтарного цвета фигурку спящей женщины, что лежала в ее кошеле. Этим утром через ее гнев не проникло даже ощущение невидимых взглядов. Перед Найнив на улице Салидара, в Тел'аран'риоде, стояла Суан. Улица была пуста - только они двое да несколько мух, и еще какая-то лисица ненадолго остановилась, с любопытством глянула на женщин и убежала восвояси. - Ты должна сосредоточиться, - отрывисто говорила Найнив. - В первый раз у тебя было больше контроля, чем сейчас. Сосредоточься! - Я сосредоточена, ты, глупая девчонка! - Простое платье Суан из синей шерсти вдруг стало шелковым. На шее возник семиполосный палантин Амерлин, а на пальце - золотой змей, кусающий собственный хвост. Хмурясь на Найнив, она словно не замечала произошедшей перемены, хотя сегодня уже раз пять оказывалась в подобном облачении. - Если в чем и загвоздка, так в том мерзостном пойле, которым ты меня напичкала! Тьфу, гадость! До сих пор его вкус чувствую. Будто желчь камбалы. Палантин и кольцо исчезли; высокий ворот шелкового платья опустился настолько, что показалось перекрученное каменное кольцо, висящее на золотой тонкой цепочке в ложбинке груди. - А кто настаивал, чтоб я тебя учила? Ты сама! И тебе ведь надо было как-то уснуть! Иначе ничего и не понадобилось бы! В той смеси, вообще-то говоря, присутствовало немного корня овечьих язычков и кое- каких других травок, не совсем необходимых. Суан давно заслужила, чтоб у нее язык узлом свернулся. - Вряд ли ты можешь обучать меня вместе с Шириам и остальными. - Шелк выцвел; ворот вновь стал высоким, окруженным плоеным жестким белым кружевом, волосы Суан прикрыл чепец из жемчужин. - Или ты хотела, чтоб я явилась сразу после них? Сама ведь твердила, что тебе надо немного поспать спокойно. Найнив затряслась мелкой дрожью, прижав кулаки к бокам. Шириам и остальные были не самым худшим, что не давало погаснуть ее гневу. Они с Илэйн по очереди приводили Айз Седай в тел'аран'риод, по двое за раз, иногда всех шестерых за ночь, и даже если Найнив и давала наставления, они не позволяли ей забыть, что она - Принятая, а они - Айз Седай. Одно резкое слово, когда они допускали дурацкую ошибку... Илэйн лишь раз отправили чистить котлы, но у Найнив кожа на руках сморщилась от горячей мыльной воды - во всяком случае, так было там, где спало ее тело. Но и не эти Айз Седай были для нее самым худшим. И не в том дело, что Найнив едва выкраивала минутку, чтобы заняться изучением хотя бы того, что касалось усмирения и укрощения. Хорошо хоть, Логайн был более сговорчив, чем Суан и Лиане, во всяком случае, на ее попытки он откликался с большим желанием. Хвала Свету, у него хватало ума держать занятия Найнив в тайне. Или он думает, что понимает ее, и, вероятно, полагает, будто со временем Найнив его Исцелит. Нет, хуже было то, что Фаолайн прошла испытание и ее повысили... Не до Айз Седай - ведь Клятвенного Жезла здесь нет, он под замком в Башне, - но она стала чем-то больше, чем просто Принятая. Теперь Фаолайн ходила в платьях по своему выбору, и хотя не имела права носить шаль или выбрать себе Айя, но всю прочую власть получила. Фаолайн то и дело посылала ее за бессчетными чашками воды, за книгами - оставленными нарочно, Найнив была уверена! - за перьями, за чернильницами и за прочей бесполезной всячиной, причем Найнив представлялось, что за последние четыре дня гоняла ее Фаолайн намного больше, чем за все время, проведенное Найнив в Башне. Однако даже Фаолайн была не самым худшим из всего. О том Найнив даже вспоминать не хотелось. Полыхавший в душе Найнив гнев, пожалуй, мог бы обогреть дом зимой. - Ну, девочка, какой сегодня крючок засел у тебя в жабрах? - Платье на Суан походило на наряд Лиане, только было еще прозрачней, чем Лиане когда-либо носила на людях. Такая тонкая ткань, что трудно определить, какого платье цвета. И это происходило сегодня уже не в первый раз. Интересно, что сейчас всплыло в подсознании Суан? В Мире Снов подобные превращения, вроде изменения одежды, выдавали мысли, в которых себе порой и отчета не отдаешь. - До сегодняшнего дня с тобой еще вполне можно было дело иметь, - с досадой продолжила Суан и немного помолчала. - До сегодняшнего дня... Теперь я понимаю. Вчера днем Шириам поручила Теодрин помочь тебе сломать поставленный тобою барьер. Потому-то у тебя рубашка как жеваная? Тебе не нравится то, что Теодрин велела тебе сделать? Она же тоже дичок, девочка. Если кто и поможет тебе научиться направлять так, чтобы сначала крапивы не наесться, то она... - А что тебя так дергает, коль тебе и платья не удержать? - Теодрин - вот от чего на самом деле было больно Найнив. Неудача. - Может быть, что-то такое, что я прошлой ночью слыхала? - Теодрин была терпелива, уравновешена, хорошо приспосабливалась; она сказала, что за один раз может ничего и не получиться. Чтобы снять блок, самой Теодрин потребовалось несколько месяцев, а ведь она поняла, что способна направлять, задолго до того, как отправилась в Башню. Тем не менее неудача больно язвила Найнив. И больше всего терзало другое - вдруг кто-нибудь когда-нибудь откроет, что она, точно ребенок, рыдала в утешающих объятиях Теодрин, поняв, что у нее ничего не вышло... - Я слыхала, ты Гарету Брину в голову сапогами запустила, когда он велел тебе сесть и как следует их начистить. Он-то до сих пор не понимает, почему их Мин чистит, да? А потом он перевернул тебя и... От затрещины Суан - от души, наотмашь - у Найнив в ушах зазвенело. Какое-то мгновение она могла лишь глядеть на Суан, глаза ее становились все больше и больше. Потом, с бессловесным воплем, Найнив попыталась заехать Суан в глаз. Попыталась - потому что каким-то образом Суан запустила пятерню в ее волосы. Спустя миг обе оказались на земле, катаясь по улице, крича и яростно размахивая руками. Хрипя, Найнив думала, что одерживает верх, хотя сама не понимала, когда оказывалась наверху, а когда внизу. Одной рукой Суан старалась с корнем выдрать противнице косу, а второй лупила Найнив по ребрам и вообще куда попало, но и Найнив обращалась с ней точно так же. Удары и дерганье за косу определенно становились слабее, и Найнив уже намеревалась отметелить Суан до бесчувствия, а потом вырвать ей все волосы. И тут Найнив вскрикнула - по голени ей крепко двинули ногой. Так Суан еще и лягается! Найнив попыталась пнуть ее коленом, но в юбках это оказалось не так-то просто. Но лягаться-то нечестно! Вдруг до Найнив дошло, что Суан вздрагивает. Поначалу она решила, что та плачет, потом поняла, что Суан смеется. Оттолкнувшись руками от земли, Найнив привстала, смахнула с лица пряди волос - коса осталась почти целехонька - и сердито посмотрела сверху вниз на Суан. - Над чем ты смеешься? Надо мной? Если ты!.. - Нет, не над тобой. Над нами. - По-прежнему сотрясаясь от смеха, Суан спихнула с себя Найнив. Волосы Суан были в диком беспорядке, пылью покрылось и платье, которое сейчас было на ней - из простой шерсти, поношенное и аккуратно заштопанное в нескольких местах. И она тоже была босиком. - Две взрослые женщины, а катаются в пыли, словно... Такого со мной не случалось с тех пор, как мне стукнуло... двенадцать, наверно. Я уж начала подумывать: не хватает, чтоб появилась толстуха Циан и ухватила меня за ухо, а потом принялась талдычить, что девочки не дерутся. Я слыхала, она однажды одним ударом уложила подвыпившего печатника, а за что - не знаю. - Нечто весьма смахивающее на хихиканье овладело ею, потом Суан успокоилась и встала, отряхивая с одежды пыль. - Если у нас имеются разногласия, то мы можем уладить их как взрослые женщины. - И осторожно добавила: - Тем не менее, возможно, здравой будет мысль не обсуждать Гарета Брина. - Она вздрогнула, когда ее поношенное платье превратилось в красное одеяние, вышитое черной и золотой нитями по подолу и длинному вырезу у горла. Найнив так и сидела, глядя на Суан. Как бы поступила она сама, будучи Мудрой, застав двух женщин, барахтающихся этак в грязи? Так или иначе, мысль эта лишь еще пуще распалила ее гнев. Суан же, по-видимому, до сих пор не уяснила, что в тел'аран'риоде вовсе незачем отряхиваться руками. Отдернув руки от косы, которую приводила в порядок, Найнив быстро вскочила на ноги; прежде чем она оказалась на ногах, коса ее в безукоризненном виде повисла через плечо, а добротное шерстяное двуреченское платье будто только что выстирали. - Согласна, - промолвила она. Поймай Найнив за таким занятием двух женщин, они еще до того, как она притащила бы их на Круг Женщин, горько пожалели, что на свет родились. Чего она добивается, размахивая кулаками, как какой-то безмозглый мужчина? Сначала Керандин - о том эпизоде Найнив вспоминать не хотелось, но ведь было, - потом Лателле, а теперь еще. Или она намеренно все время злится, пытаясь так обойти свой блок? К несчастью, или, пожалуй, к счастью, эта мысль никак не подействовала на ее гнев. - Если у нас возникнут разногласия, мы можем их... обсудить. - По-моему, это означает, что мы будем орать друг на друга, - сухо заметила Суан. - Ну, лучше так, чем по-другому. - Нам незачем было бы орать, если б ты!.. - Глубоко вздохнув, Найнив резко отвела глаза в сторону - ни к чему затевать спор заново. Вздох замер в горле, и она стремительно повернулась опять к Суан: со стороны могло показаться, что Найнив мотнула головой. И она надеялась, что так оно и выглядит. Всего лишь на миг в окне дома напротив мелькнуло лицо. Внутри у Найнив все похолодело - вспух пузырь страха, ожог ярости оттого, что она испугалась. - Думаю, нам лучше сейчас вернуться, - тихо промолвила она. - Вернуться! Ты сказала, та мерзостная бурда усыпит меня на добрых два часа, а мы тут пробыли с полчаса, не больше. - Время здесь течет по-иному. - Неужели то была Могидин? Лицо пропало так быстро, словно кому-то приснилось на миг, будто он в Тел'аран'риоде. Если то была Могидин, они не должны - любой ценой не должны - позволить Отрекшейся понять, что ее заметили. А им надо убраться отсюда. Пузырь страха, ожог ярости. - Я же говорила тебе: день в Тел'аран'риоде может быть часом в мире яви или наоборот. Мы... - Девочка, да я лучше воду из трюма корзиной вычерпывать стану! И не думай, будто можешь улизнуть, обсчитав меня. Ты будешь обучать меня всему, чему обучаешь остальных, как мы и договаривались. Мы уйдем, когда я проснусь. Времени не было. Если то была Могидин. Теперь платье Суан стало зеленого шелка, вернулись палантин Амерлин и кольцо Великого Змея, но, как ни удивительно, вырез был почти такой же низкий, как и у тех платьев, что появлялись на ней раньше. На груди висело кольцо-тер'ангриал, каким-то образом став частью ожерелья из прямоугольных изумрудов. Найнив действовала не раздумывая. Рука ее метнулась вперед, дернула за ожерелье с такой силой, что оно, оборвавшись, слетело с шеи Суан. Глаза Суан округлились, но, как только застежка лопнула, она исчезла и ожерелье с кольцом истаяли в руке Найнив. Мгновение она смотрела на свою опустевшую ладонь. Что случается с тем, кого вот так вышвыривают из тел'аран'риода? Отправила ли она Суан в ее спящее тело? Или куда-то еще? Или в никуда? Найнив охватила паника. Что же она столбом стоит? Быстро, как мысль, она бежала прочь, а Мир Снов словно переменился вокруг нее. Она стояла на земляной улице в маленькой деревушке, вокруг виднелись деревянные домики, не выше одного этажа. На высоком шесте колыхался стяг с белым львом Андора, в широкую реку вдавался одинокий каменный причал, низко над водой взмахивала крыльями, двигаясь к югу, стая длинноклювых птиц. Все выглядело смутно знакомым, но Найнив не сразу сообразила, где очутилась. В Джурене. В Кайриэне. А эта река - Эринин. Здесь они с Эгвейн и Илэйн, продолжив плавание в Тир, взошли на борт "Змеешейки", названной столь же невпопад, как и "Речной змей". То время казалось чем-то далеким, вроде прочитанной давным-давно книжки. Почему она переместилась в Джурене? Ответ был прост и явился, едва Найнив об этом подумала. Джурене была единственным местом, которое она более или менее знала, чтобы перепрыгнуть туда в Тел'аран'риоде, и о котором она с уверенностью могла сказать, что Могидин оно неизвестно. Здесь они с девушками пробыли всего час, и тогда Могидин даже не знала о существовании Найнив, и об этой деревне ни сама Найнив, ни Илэйн никогда не упоминали, ни в Тел'аран'риоде, ни наяву. Но оставался и другой вопрос. В каком-то роде тот же самый. Почему Джурене? Почему Найнив не вышла из Сна и не проснулась в своей постели, если она не настолько устала от мытья посуды и мойки полов сверх всего прочего, что просто будет спать? Я по- прежнему могу уйти. Могидин видела ее в Салидаре, если то была Могидин. Значит, Могидин известно о Салидаре. Я могу рассказать Шириам. Как? Признаться, что она обучает Суан? Но Найнив не получила бы те тер'ангриалы в свои руки, если б не Шириам и другие. Как Суан ухитряется заполучить их, когда хочет, Найнив не знала. Нет, Найнив нисколько не страшило провести еще несколько часов по локоть в горячей воде. Она боялась Могидин. Гнев жег ее изнутри так яростно, что она пожалела, что у нее нет при себе немножко гусиной мяты из ее котомки с травами. Я так... проклятие, как я устала бояться. Перед одним из домов была скамейка, смотрящая на реку и причал. Найнив села на скамейку и стала обдумывать ситуацию, в которую попала; вертела и так и сяк, со всех сторон. Что за нелепость. Истинный Источник казался своей бледной тенью. Найнив направила, заставив язычок пламени заплясать над ладонью. Она могла выглядеть основательной - для себя, по крайней мере, - но сквозь этот обрывок пламени видела реку. Она развязала плетение, и, едва исчез узелок, огонь потух, развеялся, как клочок тумана. Как противостоять Могидин, когда даже слабейшая послушница в Салидаре могла сейчас сравниться с Найнив или даже сильнее ее будет? Вот почему она бежала сюда, вместо того чтобы покинуть тел'аран'риод. Испуганная и рассерженная на себя за этот страх, слишком сердитая, чтобы ясно думать, чтобы осознать собственную слабость. Ей надо уйти из Мира Снов. Каковы бы ни были замыслы Суан, с ними покончено; ей стоит попытать счастья вместе с Найнив. При мысли о еще нескольких часах отскребывания полов Найнив невольно сжала в кулаке косу. Скорей всего, дни, и, может быть, Шириам еще и за розги возьмется. Они могут больше никогда не подпустить ее к этим тер'ангриалам, да и вообще к любому тер'ангриалу. А вместо Теодрин напустят на нее Фаолайн. Конец изучению Суан и Лиане и уж тем более Логайна; может быть, конец вообще всяким занятиям Исцелением. В ярости Найнив опять направила Силу. Если язычок пламени на сей раз и был на волосок сильнее, она этого не заметила. Столько усилий, чтобы распалить свой гнев, - в надежде, что это поможет. - Ничего не поделаешь. Придется сказать им, что я видела Могидин, - пробормотала Найнив, до боли дернув свою косу. - Свет, да они меня на съедение Фаолайн отдадут! Нет, лучше я умру! - Но тебе, видно, нравится бегать у нее на посылках. Этот насмешливый голос подбросил Найнив со скамьи - будто кто за плечи дернул. На улице, вся в черном, стояла Могидин. Глядя вокруг, она качала головой. Собрав все свои силы, Найнив сплела щит из Духа и швырнула его между женщиной и саидар. Точнее, попыталась - это было все равно что рубить дерево бумажным топориком. Могидин и в самом деле улыбнулась, прежде чем побеспокоилась рассечь плетение Найнив. Да и проделала это с такой небрежностью, словно смахнула с лица мошку-кусименя. Найнив глядела на Могидин, будто на занесенную секиру. После всего