льчугану две кроны. - Просто я... Мне нужен посыльный, вот в чем дело. А солдаты все заняты, у них свои обязанности. Ну и конечно, тебе придется самому заботиться о своей лошади - больше некому. Олвер привстал: - О своей лошади? - недоверчиво переспросил он. - У меня будет своя лошадь? - Конечно. И еще - меня зовут Мэт. Хоть раз назовешь лордом - я тебе нос узлом завяжу... - Мэт дернулся и взревел: - Чтоб тебе сгореть, Нерим, это ж нога, а не говяжий бок! - Как будет угодно милорду, - пробормотал Нерим. - Благодарю милорда за мудрое наставление. Нога милорда не говяжий бок. Олвер нерешительно потрогал свой нос - не иначе как задумался, можно ли его завязать узлом. Мэт со стоном откинулся назад. Ну вот, еще и мальчишку навязал себе на шею. Добро бы для его же блага, но ведь теперь паренек вечно будет торчать поблизости, а кто знает, когда Отрекшиеся вновь попытаются поубавить в мире число таверенов. Ну да ладно, ежели план Ранда сработает, одним Отрекшимся скоро будет меньше. Но будь на то его, Мэта Коутона, воля, он бы ни во что не совался и сидел тише воды, ниже травы до тех пор, пока Отрекшиеся не выведутся вовсе. ГЛАВА 23. Понять послание Вступая в помещение, Грендаль попыталась не выглядеть удивленной, но ее наряд сделался черным прежде, чем она совладала с собой и вернула ему прежний дымчато- голубоватый цвет. Трудно было поверить, что эта палата находится в здании Совета Иллиана, - так обустроил свое жилище Саммаэль. Впрочем, она бы сильно удивилась, вздумай кто-нибудь самовольно заглянуть в резиденцию "лорда Бренда". В воздухе витала приятная прохлада - в одном углу высился полый цилиндр обменника. Световые колбы хоть и выглядели довольно странно на высоких золоченых подсвечниках, зато светили ярко и ровно, не то что нынешние свечи или масляные лампы. Стоявшая на мраморной каменной доске маленькая музыкальная шкатулка извлекала из своих недр нежные рулады - то была не просто музыка, а звуковая скульптура. За стенами этих покоев ничего подобного не слышали уже три тысячи лет. Она узнала некоторые из висевших на стене полотен и остановилась перед "Темпом бесконечности" Серана Тола. Сомневаться не приходилось, то был подлинник. - Можно подумать, что ты ограбил музей, Саммаэль. По легкой улыбке на его губах Грендаль поняла, что скрыть зависть ей не удалось. Наполнив вином два чеканных серебряных кубка, Саммаэль протянул один ей. - Какой там музей, всего-навсего стасис-накопитель. Я полагаю, в те, последние дни люди пытались спасти все что можно. - Он обвел взглядом комнату и улыбнулся,. отчего натянулся ужасный шрам, пересекавший его лицо. С особой теплотой Саммаэль посматривал в сторону панели зара, проецировавшей свое по-прежнему прозрачное поле в воздух, - подобные жестокие забавы всегда были ему по душе. Наличие панели зара означало, что найденный стасис-накопитель наполнен кем-то из последовавших за Великим Повелителем, - чтобы заработала такая игрушка, нужно было захватить хотя бы одного пленника. Интересно, что он еще нашел? Грендаль отхлебнула вина и с трудом подавила вздох разочарования. После всего увиденного она рассчитывала отведать нежнейшего сатарского или одного из изысканных комоладских, но вино оказалось нынешним. - Я тоже нашла один накопитель. - Грендаль погладила свой наряд унизанными перстнями пальцами. - Но, кроме стрейта, там ничего путного не оказалось. В конце концов, раз уж он пригласил ее сюда и показал ей все это, она тоже может позволить себе легкую доверительность. Но только легкую. - Не повезло тебе. - На его губах появилась та же легкая улыбка. Не иначе как он нашел нечто поважнее, чем все эти картины и милые вещицы. - Но с другой стороны, это еще как посмотреть. Вдруг, открыв накопитель, ты обнаружила бы там гнездо кафара, джумару или других премилых созданий Агинора. Можешь себе представить, в Запустении и по сей день водятся джумары? Живут на воле! Полностью выросшие, но теперь уже не способные к трансформации. Нынешние дикари называют их Червями. - Саммаэль затрясся от смеха. Грендаль сумела выдавить из себя улыбку, и даже ее наряд почти не изменил цвета, хотя при воспоминании о созданиях Агинора ей становилось не по себе. Конечно, Агинор был выдающейся личностью, может быть, даже гением - но безумцем. Кто, кроме безумца, мог бы сотворить голама? - Похоже, ты в прекрасном расположении духа? - А почему бы и нет? - доверительным тоном отозвался Саммаэль. - Я, можно считать, уже добрался до тайного хранилища ангриалов. А возможно, и кое до чего еще. Чему ты удивляешься? Думаешь, я не знаю, что все вы пытались меня выслеживать. Надеясь, что я выведу вас на это хранилище! Так вот, ничего у вас не вышло и не выйдет. Конечно, я поделюсь с вами, но лишь после того, как отберу для себя все, что сочту нужным. - Небрежно развалившись в вызолоченном, а может, и литом, чистого золота - с него станется - кресле, Саммаэль покачивал ногой и поглаживал золотистую бородку. - Но и это не все. Я отправил посланца к ал'Тору. И получил благоприятный ответ. Грендаль едва не поперхнулась вином: - Вот как? А я слышала, будто он убил твоего посланца. То, что она знала так много, должно было потрясти Саммаэля, но он лишь небрежно улыбнулся: - Ал'Тор никого не убивал. Я отправил туда Андриса, вовсе не рассчитывая на его возвращение. Стану я заботиться о гонцах! Может, мне еще забивать голову судьбами почтовых голубей? Именно из того, как умер этот бедолага, мне и стал ясен ответ ал'Тора. - И каков же он был? - осторожно поинтересовалась Грендаль. - Союз между нами. Голову Грендаль будто сдавил ледяной обруч. Это не могло, никак не могло быть правдой, но... Саммаэль выглядел более непринужденно, чем когда бы то ни было со дня пробуждения. - Льюс Тэрин никогда бы не... - Льюс Тэрин давно мертв, Грендаль, - прервал он ее лукавым, насмешливым тоном. Без малейшего намека на гнев или раздражение. Она скрыла глубокий вздох, делая вид, будто пьет. Неужели это правда? - Но я собственными глазами видела его армию - солдаты по-прежнему стекаются в Тир. Помоему, не слишком похоже на союз. Саммаэль откровенно рассмеялся: - А куда им еще стекаться? Чтобы перенаправить такую армию, требуется время, но поверь, против меня она не выступит никогда. - Ты так думаешь? А вот некоторые мои маленькие друзья уверяют, будто он хочет уничтожить тебя за то, что ты убил нескольких Дев, с которыми он так носится. На твоем месте я бы выбрала резиденцию поскромнее и постаралась, чтобы найти меня было как можно труднее. Саммаэль и бровью не повел, словно все нити, с помощью которых удавалось воздействовать на него прежде, оказались обрезанными. - Ну погибло несколько Дев, так что с того? Какое это имеет значение? - Вид у Саммаэля был настолько озадаченный, похоже, он и вправду не понимал, о чем здесь толковать. - Произошла битва, а в битвах всегда гибнут солдаты. Может, сам ал'Тор и пастух, но у него есть полководцы, способные разъяснить ему такие простые вещи. Да он, скорее всего, и не заметил этой потери. - Ты, похоже, вовсе не приглядывался к этим людям Они изменились, Саммаэль, изменились не меньше, чем земля. И не одни Айил. В некоторых отношениях другие изменились гораздо больше. Те погибшие были не просто солдатами. Они женщины, а для ал'Тора это имеет немалое значение. Он пожал плечами, будто отметая все эти рассуждения, и Грендаль с трудом помешала овладевшему ею презрению изменить цвет стрейта. Саммаэль не старался разобраться в людях, хотя заставить их исполнять твою волю гораздо легче, если их понимаешь. Спору нет, Принуждение - способ действенный, но его нельзя распространить на весь мир Интересно, гадала она, уж не был ли найденный им стасис-накопитель тем самым тайным хранилищем, до которого он "можно считать, уже добрался". Если у него есть хотя бы один ангриал... Впрочем, так это или нет, она, скорее всего, узнает, лишь когда сам он того захочет. - Пожалуй, стоит посмотреть, насколько поумнел примитивный Льюс Тэрин - Никакой реакции. С каких это пор Саммаэль научился обуздывать свой нрав? Раньше он выходил из себя, стоило только помянуть имя Льюса Тэрина. - Если он не заставит тебя бежать из Иллиана с быстротой коса, взбирающегося на дерево, может быть... - Возможно, тебе придется ждать этого слишком долго, - прервал Саммаэль. - Я хочу сказать, слишком долго для тебя. - Это следует понимать как угрозу? - Наряд ее приобрел бледно-розовый цвет, и Грендаль не стала его менять. Пусть Саммаэль видит, что она сердится. - Я-то думала, ты давно понял, что угрожать мне неразумно. - Помилуй, Грендаль, какие угрозы! - ответил он с неколебимым спокойствием. Похоже, его решительно ничем не проймешь. - Я только привожу факты. Ранд ал'Тор не нападет на меня, а я на него. И разумеется, я согласился не оказывать помощь никому из Избранных, если ал'Тор их найдет. Все это соответствует воле Великого Повелителя, не так ли? - Безусловно. - Лицо Грендаль оставалось спокойным, но стрейт приобрел темно- розовый оттенок, лишившись дымчатой пелены. Этот цвет отчасти выдавал ее гнев. За словами Саммаэля несомненно что-то скрывалось, но поди узнай что. - А это значит, - продолжал он, - что в День Возвращения я, скорее всего, останусь единственным, кто будет противостоять ал'Тору лицом к лицу. - Сомнительно, чтобы ему удалось перебить нас всех, - с деланной ухмылкой отвечала Грендаль, но ей было вовсе не до смеха. Слишком много Избранных уже погибло. А Саммаэль, должно быть, нашел способ остаться в стороне до последнего дня - вот единственное объяснение. - Ты уверена? Даже если он прознает, где вы все скрываетесь? - Улыбка его стала еще шире. - Я уверен, что Демандред строит свои планы, но где он прячется? Где Семираг, Месана? Как насчет Асмодиана, Ланфир и Могидин? Холодный обруч снова стянул ей голову. Он ни за что не решился бы сидеть здесь развалясь и говорить таким тоном - даже помыслить о том не осмелился бы, - если только не... - Асмодиан и Ланфир мертвы. Да и Могидин, я уверена, тоже. - Грендаль удивилась тому, как нервно и хрипло звучал ее голос. Похоже, вино даже не смачивало горло. - А остальные? - Это был лишь вопрос, в тоне Саммаэля не слышалось даже намека на настойчивость, но по спине Грендаль пробежали мурашки. - Я сказала тебе все, что знаю, Саммаэль. - И при этом ничего не сказала. А когда я стану Ни'блисом, то выберу того, кто будет стоять лишь ступенью ниже меня. Того, кто должен будет остаться в живых, чтобы удостоиться прикосновения Великого Повелителя. - Ты хочешь сказать, что побывал в Шайол Гул? Что Великий Повелитель обещал тебе?.. - Ты все узнаешь, когда придет время, не раньше. Но позволь дать тебе небольшой совет, Грендаль. Готовься сейчас. Заранее. Где они? Грендаль лихорадочно пыталась найти единственно правильное решение. Должно быть, ему действительно обещано, хотя почему ему? Но времени гадать не было. В конце концов, Великий Повелитель выбирает кого ему заблагорассудится. И Саммаэлю известно, где она обосновалась. Конечно, ей ничего не стоило бы исчезнуть из Арад Домана - отказ от привычных маленьких удовольствий и забав не столь уж высокая плата. Даже от больших - ими, наверное, тоже пришлось бы поступиться, если вдруг по пятам за ней кинется ал'Тор - или Льюс Тэрин. Но у нее не было намерения открыто выступать против ал'Тора. Уж коли он одолел Ишамаэля и Равина, она не станет рисковать и испытывать его силу. Должно быть, Саммаэль действительно заручился обещанием, но если бы он сейчас умер... Как же. Наверняка держится за саидин, в противном случае только сумасшедший позволил бы себе говорить подобные вещи. Стоит ей попытаться обнять саидар, он мгновенно это почувствует. И тогда умрет она. Да, должно быть, ему и правда обещано. - Я... я не знаю, где Демандред и Семираг. Месана... Она в Белой Башне. Это все, что мне известно, клянусь. - Грудь ее словно сжало тисками, и хватка эта ослабла, лишь когда он наконец кивнул. - Ты найдешь для меня остальных. - То был не вопрос, а утверждение. - Всех, Грендаль. А если хочешь, чтобы я поверил в чью-либо смерть, покажи мне труп. Больше всего ей хотелось увидеть его труп. По ее наряду пробежала невольная рябь оттенков, отражавшая смесь гнева, стыда и страха. Что ж, пусть думает, будто сумел ее запугать. И пусть скормит ал'Тору и Месану, и всех прочих, лишь бы это помогло уберечься ей самой. - Я постараюсь, Саммаэль. Сделаю, что смогу. - Сделай больше, чем можешь, Грендаль. Больше, чем можешь. Когда Грендаль ушла и проход в ее арад доманский дворец закрылся, улыбка Саммаэля мгновенно растаяла. У него аж челюсти ныли, так долго пришлось улыбаться. Грендаль слишком много размышляла - она настолько привыкла заставлять других делать все за себя, что разучилась действовать сама. Интересно, что бы она сказала, узнав, что он манипулировал ею столь же ловко, как она в свое время вертела многими несчастными глупцами. Он готов был поклясться, что ей ни за что не понять, каковы его истинные цели. Итак, Месана в Белой Башне. Месана в Башне, а Грендаль в Арад Домане. Имей Грендаль возможность увидеть его лицо сейчас, она поняла бы, что такое настоящий страх. Что бы ни случилось, он, Саммаэль, один доживет до Дня Возвращения. Он станет Ни'блисом и победит Возрожденного Дракона. ГЛАВА 24. Посольство На углу взмокшая женщина дудела в длиннющую флейту, а краснощекий мужчина наигрывал на девятиструнном биттерне. Отвернувшись от уличных музыкантов, Эгвейн продолжала проталкиваться сквозь толпу. Солнце палило так, что раскаленные камни мостовой жгли ноги сквозь подошвы мягких сапожек. С носа капал пот, шаль, хоть и висела на локтях, казалась толстенным одеялом, а пыли в воздухе висело столько, что впору умыться, но Эгвейн все равно улыбалась, а приметив, как опасливо косятся на нее прохожие, едва сдерживала смех. Именно так они всегда смотрели на айильцев. Люди видели только то, что ожидали увидеть. Прежде всего им бросался в глаза айильский наряд - ни на рост, ни на цвет глаз никто не обращал внимания. Уличные торговцы наперебой расхваливали свой товар, заглушая возгласами скрип несмазанных осей и перестук молотков, доносившийся из мастерских ремесленников. Бранились возницы; фургоны и запряженные быками повозки жались к обочинам, уступая дорогу лакированным портшезам и строгим каретам с гербами Домов на дверцах. Чуть ли не на каждом перекрестке выступали музыканты, акробаты или жонглеры. Кучка женщин в нарядах для верховой езды - все при мечах - пытались вести себя как мужчины, точнее так, как, по их мнению, ведут себя мужчины, - они громко смеялись и грубо расталкивали встречных. Мужчинам, вздумавшим так дурить, не удалось бы пройти и сотни шагов, не ввязавшись в дюжину потасовок. Множество звуков сливалось в оживленный гул большого города, который, так долго прожив среди айильцев, она почти позабыла. Возможно, как раз этого мне и недоставало, подумала девушка и рассмеялась прямо посреди улицы, вспомнив, что, когда она попала в город впервые, городской шум просто оглушил ее. Неужели то была она? Та деревенская простушка с удивленно вытаращенными глазами? Ехавшая верхом на гнедой кобыле женщина обернулась и взглянула на Эгвейн с любопытством. Длинную гриву и хвост лошади украшали вплетенные в них маленькие колокольчики, а в темных, доходивших до середины спины волосах всадницы колокольчиков было еще больше. На поясе у этой хорошенькой, но весьма суровой с виду - хоть и ненамного старше Эгвейн - женщины висело с полдюжины ножей, один был, пожалуй, не меньше айильского. Охотница за Рогом - тут уж сомневаться не приходилось. Рослый привлекательный молодой мужчина в зеленом кафтане с двумя мечами за спиной проводил всадницу взглядом. Не иначе как тоже Охотник. Похоже, от них тут не протолкнуться. Когда женщину скрыла толпа, мужчина обернулся, поймал любопытный взгляд Эгвейн и, расправив широкие плечи, с улыбкой зашагал к ней. Эгвейн постаралась напустить на себя холодный и надменный вид, соединив в одном лице Сорилею и Суан Санчей с палантином Амерлин на плечах. Удивленный мужчина остановился, пробормотал что-то вроде "айильская дикарка", развернулся и зашагал прочь. Эгвейн снова расхохоталась. Охотник за Рогом, по всей видимости, услышал ее смех, поскольку остановился и покачал головой, но не оглянулся. Ее хорошее настроение было вызвано двумя причинами. Первая состояла в том, что Хранительницы Мудрости наконец-то согласились признать ее прогулки по городу столь же полезными для здоровья, как и загородные. Правда, Сорилея, похоже, так и не смогла взять в толк, почему Эгвейн так рвется в город, битком набитый потными мокроземцами. Но куда важнее другое. Они сказали, что, раз странные головные боли почти прошли - скрыть их полностью Эгвейн не смогла, - ей вскоре будет позволено посетить Тел'аран'риод. К ближайшей встрече - через три ночи - еще нет, но к следующей за ней - непременно. Значит, не будет больше надобности пробираться в Мир Снов тайком и проверять все на самой себе. Не придется больше бояться - а вдруг Хранительницы Мудрости разоблачат ее и откажутся учить? Не придется больше лгать. Лгала она по необходимости, ибо слишком многому хотела выучиться и не могла позволить себе терять драгоценное время попусту - но разве они это поймут? Попадались в толпе и айильцы, кто в кадинсор, кто в белом. Гай'шайн, скорее всего, были посланы в город с поручениями, что же до прочих, то многие из них попали сюда в первый и, пожалуй, в последний раз. В большинстве своем они и впрямь не любили городов, но несколько дней назад, на казнь Мангина, собрались во множестве. Рассказывали, что он сам надел себе на шею петлю и выдал при этом сугубо айильскую шуточку - дескать, коли веревка не сломает ему шею, то, может быть, шея порвет веревку. Эгвейн слышала, как айильцы повторяли эту, с позволения сказать, остроту, тогда как о самом повешении никто особо не распространялся. Ранду Мангин нравился - в этом она не сомневалась. Но Берелейн сообщила Хранительницам Мудрости о приговоре так, словно речь шла о мытье головы, и они приняли это известие с той же невозмутимостью. Эгвейн казалось, что айильцев ей не понять никогда, но теперь она сомневалась, понимает ли Ранда. А вот Берелейн она понимала прекрасно - эту вертихвостку мертвецы не волнуют, ее занимают лишь живые мужчины. От этих мыслей хорошее настроение улетучилось, и вернуть его оказалось не так-то просто. Жарища в городе стояла такая же, как и за городскими стенами, пылищи было почти столько же, а скученность и толчея делали все это еще невыносимее. Правда, здесь было на чем остановиться глазу, тогда как в Слободе остался один пепел. А через несколько дней она снова сможет учиться. Учиться по-настоящему. Стоило Эгвейн вспомнить об этом, и на лице ее вновь появилась улыбка. Она остановилась неподалеку от жилистого потного Иллюминатора. Он носил полупрозрачную тарабонскую вуаль, из-под которой торчали густые усы, но мешковатые, расшитые по бокам штаны и рубаха с тем же узором на груди указывали на его принадлежность к гильдии Мастеров Света. Правда, сейчас он торговал певчими птицами в грубо сколоченных клетках - после того как Шайдо сожгли здешний цеховой квартал. Иллюминаторы всеми возможными способами старались раздобыть денег на возвращение в Тарабон. - Уж я-то точно знаю, - говорил Иллюминатор, доверительно склонившись через клетки к седеющей, но еще привлекательной купчихе. Та была одета в темносинее платье простого покроя. Судя по всему, купчиха дожидалась в Кайриэне лучших времен. - Белая Башня раскололась. Айз Седай воюют. Воюют друг с другом. Купчиха кивнула в знак согласия. Эгвейн двинулась дальше - правда, ей пришлось посторониться и дать дорогу круглолицему менестрелю в покрытом цветными заплатами плаще. Менестрели прекрасно знали, что, в отличие от прочих жителей мокрых земель, их радушно привечают в Пустыне, а потому не боялись айильцев. Во всяком случае, делали вид, что не боятся. Подслушанный разговор взволновал девушку. Не упоминание о расколе в Башне, в конце концов, такое событие не могло долго оставаться тайной, а слова о войне. Ведь все Айз Седай - сестры, и война между ними - это все одно что война между членами одной семьи. Вот бы найти способ Исцелить Башню, восстановить ее единство, не проливая крови. Пройдя чуть дальше, Эгвейн услышала, как торговка из Слободы, которая выглядела бы милашкой, не забудь она с утра умыться, убеждала рассматривавшую ленты и булавки на ее лотке покупательницу: - Точно тебе говорю, там были троллоки. У самого города... Да, зеленый как раз подойдет к твоим глазам... Сотни троллоков и... Задерживаться возле нее Эгвейн не стала. Появись в окрестностях города хоть один троллок, айильцы прознали бы об этом задолго до уличных сплетниц. Жаль, что Хранительницы Мудрости не распускают слухов. Точнее, такое случается, но только когда дело касается других айильцев. Неожиданно Эгвейн осознала, что возможность попадать через Тел'аран'риод в кабинет Элайды и читать тайные бумаги приучила ее быть в курсе всего происходящего в мире. И теперь она смотрела вокруг, на лица людей, совсем по- другому. В Кайриэне, как в любом другом городе, есть соглядатаи Айз Седай, это уж как пить дать. Наверняка голубиная почта доставляет Элайде донесения каждый день, если не чаще. Всюду полно лазутчиков, работающих на Башню, на отдельные Айя или лично на ту или иную сестру. Зачастую ими оказываются те, кого меньше всего подозреваешь. Почему, например, те два акробата стоят без движения? Отдыхают или следят за ней? Один из акробатов подпрыгнул и сделал стойку на плечах другого. Шпионы Желтой Айя уже пытались по приказу Элайды препроводить Илэйн и Найнив в Тар Валон. Эгвейн не знала, есть ли у Элайды такие же планы и на ее счет, но полагала, что та едва ли простит столь тесное сотрудничество с низложенной Амерлин. Впрочем, своих соглядатаев в Кайриэне, скорее всего, имеют и некоторые Айз Седай из Салидара. И если до них дойдет слух об "Эгвейн Седай из Зеленой Айя"... А шпионом мог оказаться кто угодно. Та тощая женщина, что рассматривает рулон темно-серой ткани, краснолицая толстуха, лениво обмахивающая лицо фартуком, стоя у дверей таверны, или потный малый с тележкой, доверху нагруженной пирогами... С чего это он на нее так уставился? Встревожившись, она едва не направилась к ближайшим городским воротам, но этот же толстый малый и заставил ее отказаться от такого намерения. Тем, что попытался прикрыть руками свои пироги. Он уставился на нее потому, что поймал на себе ее взгляд. Небось испугался, вдруг "айильская дикарка" вздумает полакомиться его пирогами безо всякой платы. Эгвейн усмехнулась. Ну конечно, она же "айильская дикарка"! Люди смотрят ей прямо в лицо, а видят лишь айильское платье. Пожалуй, и разыскивающий ее шпион Башни преспокойно пройдет мимо. Несколько успокоившись этим соображением, она вновь принялась бродить по улицам, по возможности прислушиваясь к разговорам. Трудность состояла в том, что, узнавая о случившемся несколько недель или даже дней назад, она привыкла не сомневаться по крайней мере в том, что само событие действительно имело место. Имея же дело со слухами, нельзя быть уверенной ни в чем. Слух мог преодолеть сотню миль за день, или за месяц, мог породить десяток других, а истина, если она за ним и стояла, по пути искажалась до неузнаваемости. Слухи, самые невероятные, противоречили один другому. Сегодня Эгвейн услышала, будто Суан казнили за то, что она разоблачила Черных Айя, что Суан жива-живехонька и сама является Черной сестрой, что Черные одолели и выставили из Башни всех остальных. Все эти россказни были уже не новы - всего-навсего перепевы слухов, ходивших ранее. Зато с быстротой степного пожара распространялась новая сплетня: будто за всеми Лжедраконами стоит Башня. Эгвейн подобная болтовня просто бесила. Еще она слышала, будто андорцы провозгласили в Арингилле королевой какую-то леди: то ли Дайлин, то ли Делин - имя произносили по- разному. Сейчас, после смерти Моргейз, это вполне могло оказаться правдой, в отличие от рассказов об Айз Седай, будто бы вытворявших нечто немыслимое в Арад Домане. Одни говорили, что Пророк направляется в Кэймлин, другие - что он короновался и стал королем не то Гэалдана, не то Амадиции, третьи - что Возрожденный Дракон казнил этого Пророка за святотатство. Айильцы вот-вот уйдут... Как бы не так, они останутся здесь навсегда... Скоро Берелейн взойдет на Солнечный Трон... Возле таверны четверо парней вознамерились отлупить какого-то щуплого коротышку с бегающими глазами, утверждавшего, будто Ранд - один из Отрекшихся. Не успев даже подумать, что делает, Эгвейн вмешалась в ссору. - Неужто у вас вовсе нет чести? - холодно спросила она. Четверо молодчиков - все кайриэнцы - ростом ненамного превосходили Эгвейн, но, судя по широким плечам, перебитым носам и сплющенным костяшкам пальцев, были завзятыми скандалистами. Однако уверенный тон девушки обескуражил их. Да и присутствие на улице айильцев не добавляло драчунам храбрости - кому охота при нынешних обстоятельствах связываться с дикаркой. А в том, что они приняли ее за айилку, сомневаться не приходилось. - Хотите наказать его за глупую болтовню - пожалуйста, но деритесь честно, один на один. Разве можно вчетвером нападать на одного? Вы покроете себя позором. Молодчики вытаращились на нее, как на сумасшедшую, и Эгвейн залилась краской. Хорошо, если они подумают, что она побагровела от негодования. Только сейчас девушка поняла, что говорит с этими парнями так, словно они имеют представление о джиитох. Один из них слегка склонил голову - оказалось, что вдобавок ко всему у него еще и отсутствует кончик носа, - и пробормотал: - Так он это... Уф... Его и след простыл, госпожа. Может, и мы, это... пойдем? И верно, воспользовавшись замешательством, коротышка поспешил унести ноги. Эгвейн охватило презрение - этот жалкий трус побоялся схватиться с какими-то проходимцами. Да как ему не стыдно? О Свет, опять ты за свое, подумала девушка, открыла рот - сказать, что они могут идти своей дорогой, - да так с открытым ртом и застыла. Приняв ее молчание за разрешение, молодчики поспешно удалились, но она этого даже не заметила. Все внимание Эгвейн было приковано к проезжающей по улице кавалькаде. И заинтересовали ее не солдаты, расчищавшие путь, а ехавшие в окружении воинского эскорта пять или шесть женщин. Она видела только их спины в легких светло-коричневых накидках, но и этого было достаточно. Эгвейн не могла оторвать глаз от вышитой на дорожных накидках белой эмблемы. Белое Пламя Тар Валона! Белые стежки, образовывавшие круг, в который этот символ был заключен, на накидках Белых сестер почти не выделялись на фоне ткани, но мельком ей удалось разглядеть из-за спин солдат также зеленый и красный цвета. Красный! Пять или шесть Айз Седай ехали по направлению к королевскому дворцу, туда, где над уступчатой башней, рядом с одним из Рандовых знамен с древним символом Айз Седай, развевалась копия Драконова стяга. Рядом с тем самым, который именовали Стягом ал'Тора, а то и Айильским знаменем и еще доброй дюжиной разных имен. Проталкиваясь сквозь толпу, Эгвейн последовала за всадниками, стараясь держаться шагах в двадцати, но потом остановилась. Айз Седай, среди которых есть по меньшей мере одна Красная сестра, - не иначе как это давно ожидаемое посольство из Башни. То, которое, как писала Элайда, должно сопроводить Ранда в Тар Валон. Гонец, скакавший во весь опор, доставил это письмо всего два месяца назад, так что посольство, повидимому, в пути не мешкало. Они не должны добраться до Ранда. Правда, он, возможно, уже исчез из города. Эгвейн подозревала, что он каким-то образом освоил древнее умение Перемещаться, хотя не могла понять, как это ему удалось. Но в конце концов, найдут они Ранда или нет, ее, Эгвейн, эти Айз Седай найти не должны. Потому как ежели беглую Принятую поймают, ничего хорошего ее не ждет - в лучшем случае просто вышвырнут из Башни и никогда не позволят стать полноправной сестрой. А что будет в худшем, и задумываться не хочется. В Тар Валон они отволокут ее в любом случае - ведь о том, чтобы оказать сопротивление пяти, а то и шести сестрам даже и думать нечего. Бросив последний взгляд на Айз Седай, Эгвейн подобрала юбки и припустила бегом, лавируя между повозками и портшезами. Вслед ей неслась отборная брань возниц и носильщиков. Наконец девушка выбежала за высокие ворота, и жаркий ветер пахнул ей в лицо. Суховей, которому здесь не мешали здания и стены, поднимал в воздух целые тучи пыли. Эгвейн закашлялась, но ходу не сбавила и продолжала бежать, пока не добралась до палаток Хранительниц Мудрости. К ее немалому удивлению, возле палатки Эмис под присмотром гай'шайн стояла ухоженная, с лоснящейся шерстью серая кобыла. Нырнув под полог, Эгвейн обнаружила и ее хозяйку - Берелейн попивала чай в обществе Эмис, Бэйр и Сорилеи. Облаченная в белое женщина по имени Родера стояла на коленях, смиренно ожидая, когда ей прикажут снова наполнить чашки. - В городе Айз Седай, - с ходу выпалила Эгвейн, - они направляются к Солнечному Дворцу. Должно быть, это посольство Элайды к Ранду. Берелейн поднялась, неохотно, но, как с неудовольствием вынуждена была признать Эгвейн, грациозно. Да и ее наряд для верховой езды выглядел достаточно скромно. У Берелейн хватало ума не разъезжать под палящим солнцем в своих вызывающих платьях. Поднялись и остальные. - Очевидно, мне следует вернуться во дворец, - вздохнула Первенствующая. - Одному Свету ведомо, что они подумают, если никто их не встретит. Эмис, будь добра, передай Руарку, чтобы он нашел меня. Эмис кивнула. - Не стоит так уж полагаться на Руарка, девочка, - промолвила Сорилея. - Ранд ал'Тор поручил править Кайриэном тебе. А вожди кланов, они, знаешь, какие - протяни им палец, так и всю руку отхватят. - Это верно, - подтвердила Эмис. - Руарк - прохлада моего сердца, но Сорилея права. - Он напоминает мне отца, - отозвалась Берелейн, доставая из-за пояса и натягивая изящные перчатки. - Порой чересчур. - На мгновение по лицу ее пробежало облачко печали. - Но его советы очень полезны. И он, как никто другой, умеет напускать на себя грозный вид. Под его взглядом Айз Седай, и та поежится. Эмис рассмеялась гортанным смехом: - Да, он производит впечатление. Я его поищу и пошлю к тебе Она легко коснулась губами лба и обеих щек Берелейн. Эгвейн вытаращила глаза - так мать могла бы расцеловать свою дочь. Что за отношения сложились между Хранительницами и Берелейн? И ведь не спросишь - подобный вопрос был бы позором и для них, и для самой Эгвейн, и для Берелейн, даже если она о том и не узнала бы, а Эгвейн нисколько не хотела доставлять неприятности Берелейн. Когда Первенствующая уже повернулась, намереваясь выйти, Эгвейн коснулась ее руки. - С ними нужно держаться настороже, - промолвила она. - Они и так-то не друзья Ранду, а любое опрометчивое слово может превратить их в открытых врагов. Это была чистая правда, хотя сказать надо было нечто иное. Но Эгвейн скорее вырвала бы себе язык, чем попросила Берелейн об одолжении. - Мне доводилось иметь дело с Айз Седай, Эгвейн Седай, - сухо отозвалась Первенствующая. Эгвейн с трудом сдержала глубокий вздох. Нельзя позволить этой женщине догадаться, как ей нелегко. - Элайда любит Ранда так же, как лиса цыпленка, а эти Айз Седай присланы ею. Если они прознают, что здесь, в городе, есть сестра, поддерживающая его, она может просто исчезнуть. - Глядя на непроницаемое лицо Берелейн, Эгвейн не могла заставить себя сказать больше. Выдержав паузу, Первенствующая улыбнулась: - Эгвейн Седай, я сделаю для Ранда все, что смогу. - В ее голосе и улыбке промелькнул намек на... - Девочка, - строго произнесла Сорилея, и на щеках Берелейн неожиданно выступили красные пятна. - Я буду очень признательна, если вы не расскажете Руарку, - не глядя на Эгвейн, деланно равнодушным тоном сказала Берелейн. Точнее сказать, она не смотрела ни на кого, но прежде всего старалась избегать Эгвейн. - Мы не скажем, - быстро встряла Эмис, оставив Сорилею с открытым ртом. - Не скажем. - Повторение, в котором слышались и настойчивость, и просьба, предназначалось для Сорилеи, и та в конце концов нехотя кивнула. Перед тем как выскользнуть из палатки, Берелейн - совершенно отчетливо! - облегченно вздохнула. - У этой девочки есть характер, - рассмеялась Сорилея, как только Первенствующая ушла. Вновь усевшись на подушки, Хранительница похлопала ладонью рядом с собой, приглашая сесть и Эгвейн. - Нужно подыскать для нее подходящего мужа, ей под стать. Если такие мужчины есть в мокрых землях. Вытерев руки и лицо влажной салфеткой, которую подала Родера, Эгвейн задумалась о том, достаточно ли было сказано, чтобы она могла спросить о Берелейн, не уронив чести. Приняв чайную чашку из зеленого фарфора Морского Народа, она заняла свое место в кружке Хранительниц Мудрости. Если одна из них отзовется на слова Сорилеи, этого, пожалуй, будет достаточно. Но вместо этого Эмис спросила: - Ты уверена, что эти Айз Седай желают зла Кар'а'карну? Эгвейн покраснела. Как она может думать о всяких глупостях и слухах, когда полным- полно важных дел? - Да, - не задумываясь, ответила она, а потом, уже не столь торопливо добавила: - Во всяком случае... Я не могу утверждать, что они сознательно намереваются причинить ему вред. - В письме Элайды говорилось, о "почете и уважении, какие ему подобают". А что, по мнению бывшей Красной сестры, подобает мужчине, способному направлять Силу? - Но в одном я уверена: они хотят заставить его делать то, что сочтут нужным. Заставить служить себе. Они ему не друзья. - А друзья ли ему Айз Седай из Салидара? О Свет, как же ей нужно поговорить с Найнив и Илэйн. - И им нет дела до того, что он Кар'а'карн. Сорилея что-то буркнула. - Так ты думаешь, ему следует их остерегаться? - спросила Бэйр, и Эгвейн кивнула. - Да. И мне. Если они узнают, что я здесь... - Эгвейн попыталась скрыть набежавшую дрожь, отхлебнув мятного чаю. Они приложат все силы, чтобы отвезти Эгвейн обратно в Башню - то ли в качестве рычага для воздействия на Ранда, то ли как безнадзорную Принятую. - Они ни за что не оставят меня на свободе. Элайда не допустит, чтобы Ранд слушал кого-нибудь, кроме нее. Эмис и Бэйр озабоченно переглянулись. - В таком случае ответ ясен, - не допускающим возражений тоном заявила Сорилея. - Ты останешься здесь. У наших палаток тебя никто не найдет. Хранительницы, как ты знаешь, вообще стараются избегать Айз Седай. Поживешь у нас еще несколько лет, и мы сделаем из тебя настоящую Хранительницу Мудрости. - Вы мне льстите, - осторожно промолвила она. - Так или иначе, когда-нибудь я должна буду уйти. Судя по всему, Сорилею она не убедила. С Эмис и Бэйр Эгвейн ладить научилась, но Сорилея... - Думаю, это случится не скоро, - улыбнулась Бэйр. - Тебе еще многому надо научиться. - И она рвется как можно скорее вернуться к учебе, - добавила Эмис. Эгвейн изо всех сил попыталась не покраснеть, и Эмис нахмурилась. - Как-то странно ты сегодня выглядишь. Уж не переутомилась ли утром? Мне казалось, ты уже поправилась... - Я поправилась, - поспешно заверила ее Эгвейн. - Голова у меня давно не болит. Просто здесь пыльно, а толчея в городе куда хуже, чем я ожидала. Кроме того, я переволновалась. И плохо позавтракала. Сорилея подозвала Родеру: - Принеси-ка медовых лепешек, если остались, сыру и фруктов. Любых, какие найдешь. - Ткнув Эгвейн в бок, она с усмешкой добавила: - У женщины должно быть тело. И это говорит Сорилея! У самой-то небось только кожа да кости, словно ее провялили на солнце. Перекусить Эгвейн была не прочь - утром-то у нее вовсе не было аппетита, но Сорилея, видать, вздумала проследить, чтобы все было съедено до последней крошки, а когда тебе смотрят в рот, кусок в горло не лезет. Да и как тут есть, когда обсуждаются такие вопросы? Хранительницы размышляли, что предпринять в отношении Айз Седай. Нельзя допустить, чтобы они причинили вред Ранду, но и открыто выступать против них Хранительницы не хотели. Не то чтобы они боялись, нет, просто это пошло бы вразрез с обычаями. Но если другого способа оградить Кар'а'карна от опасности не найдется, ничего не поделаешь. Эгвейн тревожило, как бы они не обратили в приказ пожелание Сорилеи оставить ее среди палаток, ведь тогда ей не ускользнуть из-под их присмотра. Вот бы узнать, как Ранду удается Перемещаться... Хранительницы Мудрости сделают все возможное, но лишь в соответствии с джиитох. Пусть порой они истолковывают джиитох по-своему, но своего толкования придерживаются столь же неукоснительно, как и все айильцы. О Свет, ведь эта Родера - Шайдо. Одна из тысяч пленных, захваченных, когда Шайдо отогнали от Кайриэна. Но Хранительницы Мудрости относились к ней точно так же, как к другим гай'шайн, да и сама она, насколько можно было судить, своим поведением вовсе не выделялась из прочих. Да, пойти против джиитох их не заставит даже крайняя необходимость. К счастью, тревоживший Эгвейн вопрос больше не затрагивался. Зато о ее здоровье они, к сожалению, не забыли. Хранительницы Мудрости не владели Целительством и не умели проверять состояние здоровья с помощью Силы, но у них имелись свои методы. Некоторые из них Эгвейн знала - когда она готовилась стать Мудрой, Найнив учила ее всматриваться в глаза и прослушивать сердце с помощью деревянной трубочки. Другие способы были сугубо айильскими: ей пришлось наклоняться, касаясь пальцев ног, пока голова кругом не пошла, прыгать на месте, пока глаза не полезли из орбит, и бегать вокруг палаток Хранительниц Мудрости, пока перед глазами не поплыли круги. Тогда какая-то гай'шайн вылила ей на голову кувшин воды, Эгвейн напилась и, подхватив юбки, снова принялась бегать. Айильцы не сомневались в пользе суровых испытаний. Вздумай она не то чтобы остановиться, хотя бы замедлить шаг без разрешения Хранительниц, те тут же решили бы, что она еще больна. Наконец Сорилея кивнула и сказала: - Ты здорова как Дева, дочка. Эгвейн шаталась и жадно глотала воздух. С Девой такого быть не могло, но она все равно испытала прилив гордости. Эгвейн никогда не считала себя слабой, но прекрасно знала: до того, как стала жить среди айильцев, она ни за что не выдержала бы подобного испытания. Еще годик, подумала девушка, и я стану бегать не хуже Фар Дарайз Май. Но вернуться в город она была не готова и предпочла присоединиться к Хранительницам в палатке-парильне. На сей раз ей не пришлось поливать водой раскаленные камни - это делала Родера. Эгвейн лишь наслаждалась снимающей усталость влажной жарой. Ушла она, лишь когда в палатку заявился Руарк с Тимоланом, вождем Миагома, и Индирианом, вождем Кодарра, - рослыми, могучими мужчинами с седеющими волосами и суровыми, замкнутыми лицами. Завидя клановых вождей, Эгвейн опрометью выскочила из палатки, на ходу заворачиваясь в шаль. Она удирала таким образом уже не впервые и всякий раз боялась услышать вдогонку смех - вполне в духе айильского юмора, - но айильцы, похоже, просто не замечали никакой связи между приходом мужчин и ее поспешным бегством. И Эгвейн очень радовалась этому обстоятельству. Собрав сложе