ай утверждают, будто нам не причитается полная доля добычи в этом краю, не потому, что мы не из Джумай, но потому, что тогда они получат меньше, так как нас двое на каждого из алгол' дсисваи из Джумай. Безродные обращаются за справедливостью к Хранительницам Мудрости. Теперь, услышав, кто он такой, некоторые из женщин не смогли скрыть неодобрительного отношения к людям, покинувшим свои септы или кланы, чтобы последовать за Шайдо, а не за Рандом ал'Тором, которого они считали обычным мокроземцем и не признавали истинным Кар'а'карном. Тион изобразила на лице скуку, в глазах Риэль промелькнуло презрение. Мейра принялась раздраженно теребить шаль. Только Модарра выказала заинтересованность, но она стала бы улаживать споры даже между древоубийцами. - Шесть Хранительниц Мудрости примут решение, выслушав обе стороны, - сказала Севанна Кингуину. Остальные женщины воззрились на нее, с трудом скрывая удивление ее намерением остаться в стороне. Именно Севанна устроила так, что с Джумай отправилось в десятеро большеМера'дин, чем с другими септами. Она действительно не слишком доверяла Каддару, да и в любом случае хотела иметь под рукой как можно больше копий. Тем паче что Безродные могли умирать вместо Джумай. В ответ на взгляды шести Хранительниц Севанна тоже изобразила удивление и пояснила: - Мне не пристало участвовать в рассмотрении дела, в котором замешан мой септ. - И тут же, повернувшись к зеленоглазому мужчине, добавила: - Они вынесут справедливое решение, Кингуин. И не сомневаюсь, оно будет в пользу Мера'дин. Прежде чем Тион жестом дала знать Кингуину, что Хранительницы готовы последовать за ним, все шестеро одарили Севанну мрачными взглядами. Зато Кунгуин оторвал от нее взгляд не сразу, и она слегка улыбнулась - он смотрел на нее, а вовсе не на Сомерин. Попрежнему улыбаясь, Севанна проводила взглядом его и Хранительниц, пока они не смешались с толпой возле манора. При всей их неприязни к Безродным - и даже принимая во внимание ее недвусмысленную подсказку - существовала вероятность именно такого решения. В любом случае Кингуин запомнит ее слова и перескажет другим членам своего так называемого сообщества. Джумай - ее септ, но не следует пренебрегать ничем, что могло бы привязать к ней и Мера'дин. Повернувшись, Севанна снова зашагала к лесу, но теперь не в сторону конюшни. Теперь, оставшись одна, она собиралась заняться куда более важным делом, чем заботы Безродных. Пошарив за спиной, Севанна нащупала скрытый под шалью, заткнутый за юбку у поясницы предмет. Она чувствовала его постоянно, к нему прикасались отброшенные назад волосы, но ей хотелось лишний раз потрогать эту вещь пальцами. Когда она будет пущена в ход - быть может, уже сегодня, - ни одна из Хранительниц не осмелится считать себя хоть в чем-то превосходящей Севанну. А в один прекрасный день та же штуковина отдаст в ее власть Ранда ал'Тора. В конце концов, если Каддар лгал в одном, то мог лгать и в другом. Сквозь пелену слез Галина Касбан смотрела на Хранительниц Мудрости, ограждавших ее щитом. Как будто им нужен был щит - в нынешнем своем состоянии Галина едва ли смогла бы даже обнять Источник. Белинда, сидевшая скрестив ноги между двумя устроившимися на корточках Девами, поправила шаль и ехидно улыбнулась, словно прочла мысли пленницы. Когда бы эта узколицая, похожая на лисицу женщина, чьи брови и волосы почти добела выгорели на солнце, решила попросту раскроить ей череп, Галина, сочла бы такой исход избавлением. Конечно, ее вовсе не влекла смерть, но она больше не могла выдерживать нескончаемую череду мучений. Каждый день, полный изнурительного, бессмысленного труда, начинался и заканчивался хуже, чем предыдущий. Галина даже не могла вспомнить, когда на нее надели грубое черное рубище. Неделю назад? Месяц? Нет, наверное, не так давно. Не будь ее рот заткнут кляпом, заглушавшим рыдания, она молила бы Белинду снова позволить ей перетаскивать камни из кучи в кучу, делать все что угодно, лишь бы прекратилась нынешняя пытка. Голова Галины торчала из подвешенного на крепкой ветке дуба кожаного мешка. Прямо под мешком, нагревая воздух внутри, тлели на бронзовой жаровне уголья. Скорчившаяся - большие пальцы ее рук были привязаны к пальцам ног, - Галина изнывала от жара, ее обнаженное тело покрылось потом. Слипшиеся волосы падали на лицо, она задыхалась и раздувала ноздри, пытаясь набрать воздуха. Но это было бы меньшей мукой, чем тяжкая, бесцельная работа, если бы перед тем как затянуть горловину мешка вокруг ее шеи, Белинда не высыпала на нее целый горшок какого-то порошка. Едва она начала потеть, порошок стал жечь больнее, чем попавший в глаз перец. Все тело, от плеч до пят, горело, словно в огне. О Свет, словно в огне. То, что Галина мысленно призывала Свет, говорило о мере ее отчаяния, но сломить ее им не удалось, несмотря на все их старания. Она освободится - непременно освободится! - и когда это произойдет, дикарки заплатят кровью! Она.". Откиннув голову, Галина застонала. Кляп заглушил звук, но она стонала, сама не зная, был ли то вопль ярости или мольба о пощаде. Когда стоны стихли и голова бессильно свесилась, Белинда и Девы поднялись на ноги, приветствуя появившуюся Севанну. Галина попыталась унять свои всхлипывания хотя бы в присутствии золотоволосой предводительницы дикарей, но с таким же успехом могла бы попробовать сорвать рукой с неба солнце. - Вы только послушайте это сонливое хныканье, - усмехнулась Севанна, подходя поближе и поднимая взгляд. Галина из всех сил старалась сделать свой взор столь же презрительным. Севанна увешала себя столькими побрякушками, что их хватило бы на десяток женщин! Блуза расстегнута, голая грудь напоказ, дышит глубоко, завлекая мужчин! Но, как бы ни тужилась пленница, трудно изобразить презрение, если глаза полны слез, катящихся по щекам, смешиваясь с потом. Ее судорожные рыдания заставили мешок качнуться. - Эта датсанг жесткая, словно старая овца, - хмыкнула Белинда. - Но я умею делать нежным самое жесткое мясо: главное, готовить подольше, и с нужными приправами. В бытность мою Девой мне удавалось размягчать Каменных Псов. Тут нужен правильный подход. Галина закрыла глаза. Океанов крови им не хватит, чтобы заплатить за все! Мешок накренился, и глаза открылись сами собой. Девы отвязали переброшенную через ветку веревку, и теперь вдвоем медленно опускали мешок вниз. У Галины перехватило дыхание. Потом она увидела, что бронзовую жаровню отодвинули в сторону, и едва не зарыдала снова, на сей раз от облегчения. Намеки Белинды насчет готовки... Именно это проделают с самой Белиндой, решила для себя Галина. Ее привяжут к вертелу и будут поворачивать над жаровней, пока не вытечет сок. И это только начало! Мешок ударился оземь и повалился набок. Небрежно, словно мешок репы. Девы отволокли Галину на пожухлую траву, разрезали стягивавшие вместе пальцы рук и ног веревки и вытащили изо рта кляп. Грязь и опавшие листья тут же налипли на потное тело Галины. Ей очень хотелось встать, взглянуть им в глаза, встретить и выдержать их взгляды, но она поднялась только на четвереньки и впилась пальцами в дерн. Чтобы не начать обмахиваться, в попытке хоть немного облегчить боль. Пот обжигал, как сок ледяного перца. Ни на что другое, кроме как корчиться и дрожать, мечтая о мщении и пытаясь наполнить слюной пересохший рот, у нее не было сил. - Я думала, ты окажешься покрепче, - задумчиво произнесла Севанна, глядя на нее сверху вниз, - но, может быть, Белинда права. Возможно, ты уже достаточно размякла. Хочешь перестать быть да'тсанг? Поклянись повиноваться мне во всем, и, возможно, тебе даже не придется становиться гаишайн. Ты дашь такую клятву? - Да! - Хриплый возглас вырвался у Галины в то же мгновение, хотя ей пришлось сглотнуть, чтобы произнести еще хотя бы слово. - Я буду повиноваться тебе! Клянусь! Она и вправду готова была повиноваться, до того мгновения, пока дикарки не ослабят бдительность. Не" ужто им всего-то и требовалось, что клятва, которую она, не задумываясь, принесла бы еще в первый день? Севанна узнает, каково это - висеть над горящими угольями! О да, все они узнают... - Тогда, конечно же, ты не будешь возражать против того, чтобы поклясться на этом, - промолвила Севанна, показывая что-то белое. Галина подняла глаза, и у нее зашевелились волосы. Дикарка держала в руках белый, гладкий, словно сделанный из полированой кости жезл длиной в фут и толщиной в женское запястье. Неужели айильцы ухитрились каким-то образом похитить из Башни Клятвенный Жезл? Потом Галине удалось разглядеть выгравированные на обращенном к ней конце стержня знаки - цифры, бывшие в ходу в Эпоху Легенд. Они обозначали число сто одиннадцать. Жезл Башни отмечало число три, как полагали многие, знаменующее собой Три Обета, приносимые Айз Седай. Значит, предмет в руках Севанны - вовсе не то, чем показался вначале, но даже окажись здесь завораживающая взглядом очковая змея из Затопленных Земель, она не приковала бы к себе взгляд Галины так, как эта вещица. - Прекрасная клятва, Севанна. И когда ты собиралась рассказать о своей затее всем нам? Раздавшийся голос заставил Галину поднять голову. Он заставил бы ее отвести глаза и от очковой змеи. Из-за деревьев, во главе дюжины Хранительниц Мудрости с каменными лицами, вышла Терава. Не считая Дев, сейчас вокруг Галины собрались те самые женщины, в присутствии которых ее приговорили носить черную дерюгу. Слово Теравы, короткий кивок Севанны, и Девы быстро исчезли. Галина по-прежнему исходила потом, но неожиданно ее пробрал озноб. Взглянув на Белинду, которая отвела глаза, Севанна подбоченилась и скривила губы в усмешке, походившей на звериный оскал. Оставалось лишь подивиться смелости этой женщины, не боявшейся противостоять Хранительницам, иные из которых обладали нешуточной силой. Галина сознавала, что если ей удастся освободиться и она начнет мстить, она не сможет позволить себе относиться к ним как к обычным дикаркам. Терава и Сомерин были сильнее любой женщины в Башне, и каждая из них легко могла бы стать Айз Седай. А вот Севанна смотрела на них с вызовом. - Кажется, вы очень быстро вынесли решение, - сухо заметила она. - Вопрос не стоил долгого обсуждения, - спокойно ответила Тион. - Мера дин получили то, чего заслуживают. - Им было сказано, что они получили это вопреки твоей попытке повлиять на нас, - добавила Риэль с некоторой горячностью. Оскал Севанны сделался еще более хищным, казалось, она сейчас зарычит. Между тем Терава шагнула вперед, схватила Галину за волосы и рывком подняла на колени, запрокинув ей голову. Будучи не самой рослой из Хранительниц, сейчас, угрожающе возвышаясь над Галиной, она казалась выше любого мужчины. Смотревшие на Айз Седай ястребиные глаза подавляли всякую мысль о мщении или вызове. Седина, тронувшая темно- рыжие волосы Теравы, придавала ее лицу большую властность. Руки Галины непроизвольно сжались, ногти впились в ладони. Она мечтала о том, как отомстит этим женщинам, как они будут молить о смерти и слышать смех в ответ на свои мольбы, но боялась при этом даже помышлять о Тераве. Терава заполняла ее сны, и единственное спасение заключалось в том, чтобы проснуться с воплями, в холодном поту. - У нее нет ни стыда, ни чести, - выплюнула презрительно Терава. - Севанна, если нужно, чтобы она сломалась, отдай ее мне. Чтобы научить ее повиновению, мне не потребуется игрушка твоего приятеля Каддара. Севанна возмущенно заявила, что Каддар ей никакой не "приятель", Риэль возразила, указав, что именно Севанна свела его с остальными, а прочие принялись спорить о том, будет ли "связыватель" работать лучше, чем "перемещатель". Упоминания о "перемещателях" Галина слышала и прежде, и всякий раз страстно мечтала хоть на мгновение заполучить этот предмет в руки. С тер ангриалом, позволяющим Перемещаться, как бы плохо он ни работал, она бы могла... Даже надежда на спасение не помогала совладать с ужасом, рождавшимся при одной мысли о том, что будет с нею, если они и впрямь отдадут ее этой страшной женщине. Как только Терава выпустила ее волосы, присоединившись к общему разговору, Галина бросилась вперед и, упав на живот, потянулась к жезлу. Лучше повиноваться Севанне, все, что угодно, только бы не угодить в руки Теравы! Но не успели ее пальцы сомкнуться на гладком стержне, Терава ногой припечатала протянутую руку к земле. Галина отпрянула, но не посмела даже попытаться вытащить придавленные пальцы из-под ноги Хранительницы. - Если ей следует поклясться, - твердо произнесла Терава, глядя на Севанну, - то пусть поклянется в повиновении всем нам. Остальные выразили согласие, кто словами, кто молчаливыми кивками. Одна лишь Белинда задумчиво поджала губы. Севанна спокойно выдержала суровый взгляд и, подумав, столь же твердо ответила: - Хорошо. Но я первая среди вас. Я не только Хранительница Мудрости, но и говорю как вождь клана. Терава тонко улыбнулась. - Да, говоришь от его имени, это верно. Но первых среди нас две, ты и я. Севанна по-прежнему смотрела с вызовом, выражение ее лица ничуть не изменилось, однако она неохотно кивнула. Только тогда Терава убрала ногу. Свечение саидар окружило ее, и поток Духа коснулся знаков на конце стержня в руках Галины. Именно так действовал Клятвенный Жезл. Помедлив, размяв придавленные пальцы, Галина сжала жезл. на ощупь он был точно таким же, как и тот, в Башне, - холодный и гладкий, не стекло и не кость. Выходит, существует два Клятвенных Жезла? Если так, один можно использовать, чтобы лишить силы клятву, принесенную на другом. Но предоставится ли такая возможность? Все в Галине восставало против этой клятвы. Она привыкла повелевать, повелевала всегда, пока не попала в плен, но это был лишь ничтожный кусочек жизни. Клятва на жезле грозила превратить ее в комнатную собачонку Теравы. Но отказаться от клятвы значило, скорее всего, быть отданной Тераве, и сломленной ею. Сломленной окончательно, в этом Галина не сомневалась. - Пред ликом Света, своею надеждой на возрождение и спасение... - Галина давно не верила в Свет, не надеялась на спасение, да и жезл вполне мог скрепить простое обещание, но ведь дикарям по вкусу торжественные обеты. - ...я клянусь повиноваться всем присутствующим здесь Хранительницам Мудрости и первыми из них Тераве и Севанне. Последняя надежда на то, что "связыватель" окажется чем-нибудь другим, растаяла, когда Галина почувствовала, как сила обета обволокла ее, точно тонкая пленка, туго обтянув кожу от макушки до пят. Запрокинув голову, женщина издала вопль - отчасти оттого, что ее обожженная кожа словно бы вдавилась в плоть, но более - от охватившего ее отчаяния. - А ну умолкни! - рявкнула Терава. - У меня нет желания слушать твой вой! Зубы Галины клацнули, едва не прокусив язык. Она чуть не захлебнулась собственными рыданиями, ибо не могла не повиноваться. Терава недоверчиво нахмурилась. - Сейчас проверим, вправду ли работает эта штуковина, - пробормотала она, склоняясь поближе. - Отвечай, ты умышляла зло против какой-нибудь из находящихся здесь Хранительниц Мудрости? Если да, то проси о наказании. И знай, кара за злоумышление против Хранительницы одна - быть зарезанной, как овца. Терава выразительно провела пальцами по горлу и взялась за рукоять висевшего на поясе ножа. Хватая ртом воздух, Галина в ужасе отшатнулась, не в силах ни отвести взгляд от Теравы, ни остановить рвавшееся из нее признание. - Я... умышляла пр-о-тив всех... вас. П-пож-жалуйста, накажите меня! Неужели ее сейчас убьют! Неужели после всего пережитого ей придется умереть от руки дикарки? - Кажется, - удовлетворенно хмыкнула Терава, обращаясь к Севанне, - "связыватель" твоего приятеля действует как надо. - Вырвав жезл из рук Галины, она заткнула его за пояс и выпрямилась. - А еще мне кажется, теперь ты можешь надеть белое, Галина Касбан. - На суровом лице появилась довольная улыбка" но за ней последовало строгое повеление. - Ты будешь покорной, как подобает гай'шайн. Велят тебе прыгать - станешь прыгать, пока одна из нас не прикажет иное. И не вздумай касаться саидар и направлять без нашего повеления. Белинда, убери щит. щит исчез. Галина стояла на коленях, чувствуя себя совершенно опустошенной. Источник неудержимо манил, но она не могла коснуться его, как не могла расправить крылья и улететь. Резким движением - так что заклацали браслеты, - Севанна затянула шаль и раздраженно сказала: - Ты слишком много берешь на себя, Терава. Отдай эту вещь, она принадлежит мне. Она потянулась за жезлом, но Терава сложила руки на груди и сказала: - Мы, Хранительницы Мудрости, посовещались и вынесли решение. Пришедшие с Теравой женщины собрались позади нее, и Белинда поспешила присоединиться к ним. - Без меня? - взорвалась Севанна. - Как вы посмели принять решение без меня? - Голос ее попрежнему звучал уверенно, но, как показалось Галине, в устремленном на поблескивающий за поясом Теравы жезл взгляде промелькнула растерянность. В других обстоятельствах Галина этому бы порадовалась. - Это решение следовало принять без тебя, - невозмутимо откликнулась Терава. - Ты без конца твердишь, что говоришь от имени вождя клана, - подхватила Эмерис с насмешливым блеском в больших серых глазах, - и должна знать: иногда Хранительницы совещаются в отсутсвие вождя. Или того, кто его замещает. - Мы решили, - снова вступила Терава, - что поскольку у всякого вождя есть советница из Хранительниц Мудрости, такая советница нужна и тебе. Твоей советницей буду я. Завернувшись в шаль, Севанна с ледяным спокойствием взирала на противостоявших ей женщин. "Откуда у нее столько мужества? - недоумевала Галина. - Они могут сокрушить ее, как молот яичную скорлупу!" - И какой же совет ты мне предложишь, Терава? - холодно спросила наконец Севанна. - Мой настоятельный совет состоит в том, - столь же холодно откликнулась Терава, - чтобы уходить отсюда без промедления. Шончан слишком близко, и их слишком много. Мы должы перебраться на север, в Горы Тумана, и укрепиться там. Оттуда можно разослать отряды на поиски других септов. Возможно, пройдет немало времени, прежде чем нам удастся объъединить всех Шайдо. Твой друг-мокроземец мог разбросать клан по девяти сторонам мира. А пока мы не вместе, мы уязвимы. - Мы выступим завтра... - Не считай Галина, что знает Севанну вдоль и поперек, столь поспешный ответ показался бы ей свидетельством недостатка выдержки. Зеленые глаза блеснули, и Севанна продолжила: - Завтра, но не на север, а на восток. Там тоже нет Шончан, и в этих землях такой разброд, что их нетрудно будет общипать. После долгого молчания Терава кивнула и голосом мягким, как шелк, под которым скрыта сталь, повторила: - На восток. Но запомни, вождю, слишком часто отвергающему советы Хранительниц Мудрости, приходится об том пожалеть. Такое может случится и с тобой. И в глазах, и в голосе угадывалась недвусмысленная угроза, однако Севанна лишь рассмеялась. - Запомни и ты, Терава! Если мое тело склюют стервятники, той же участи не миновать и всем вам. Могу вас в этом заверить. Хранительницы обменялись обеспокоенными взглядами: все, кроме Теравы, Модарры и Норлии нахмурились. Елозя на коленях, хныкая и тщетно пытаясь стереть ладонями жгучий пот, Галина, при всейжалости к себе, каким-то краем сознания ухватилась за эти слова. Что они могли значить? Все, годное, чтобы использовать против дикарок, следовало приветствовать. Только вот осмелится ли она что-либо использовать? Неожиданно небо потемнело. Солнце скрылось за накатившими с севера клубящимися серо-черными облаками, из них, кружась в воздухе, стали падать редкие хлопья снега. Ни одна снежинка не достигла земли - немногие долетели до верхушек деревьев, - однако Галина ахнула. Снег! Неужто Великий Властелин по какой-то причине ослабил свою хватку? Хранительницы Мудрости таращились на небо, словно впервые увидели облака, не говоря уж о снеге. - Что это такое, Галина Касбан? - требовательно спросила Терава. - Отвечай, если знаешь. - Она не опускала глаз, пока не услышала от Галины, что это снег, а тогда рассмеялась. - Я никогда не верила байкам, которые плели насчет снега люди, повергшие Ламана Древоубийцу. Надо же, им мешал снег. Да он не помешает и мыши! Галина стиснула зубы, подавив возникшее желание рассказать о снежных буранах и заносах. Постыдное желание снискать расположение. Удовлетворение от возможности что-то утаить было слабым утешением. Я - Высочайшая из Красной Айя! - напомнила она себе. Я состою в Высшем Совете Черной Айя! Увы, слова эти звучали как ложь. - Если все сказано, - промолвила Севанна, - я заберу гаишайн под большой кров, чтобы ее переодели в белое. Вы можете остаться, если вам нечем заняться, кроме как глазеть на снег. Голос звучал мягко - ни дать ни взять масло в кадке, будто и не было никакой размолвки. Она поправила ожерелья с таким видом, будто ничто больше ее не заботит. - Мы сами позаботимся о гай'шайн, - в тон Севанне откликнулась Терава. - Ты ведь у нас вместо вождя, и раз мы выступаем завтра, тебе хватит забот на остаток дня и большую часть ночи. Глаза Севанны снова вспыхнули, но Терава просто щелкнула пальцами и скомандовала Галине. - За мной! И кончай кукситься. С трудом поднявшись на ноги, Галина заковыляла за нею и другими женщинами, умевшими направлять Силу. Кукситься? Она, Галина Касбан, - куксится? Мысли беспорядочно метались, словно крысы в клетке. Должен же быть какой-то выход! Должен! Одна мысль, пробивавшаяся сквозь сумятицу прочих, заставила ее снова всхлипнуть: белая одежда гай'шайн, может быть, помягче колючей черной дерюги, которую ей пришлось носить так долго. Нет! Должен быть выход! Украдкой оглянувшись, она заметила Севанну, стоявшую на том же месте, провожая взглядом уходящих. Облака кружили над ее головой, и падавший снег таял, как надежды Галины. ГЛАВА 12. Новые союзы Грендаль сожалела, что среди вещей, забранных ею из Иллиана после гибели Саммаэля, не нашлось хотя бы простейшего транскрибера. Пугающая примитивность нынешней эпохи создала много неудобств, хотя и не была лишена особенностей, способных доставить удовольствие. В большой бамбуковой клетке в дальнем конце просторного зала мелодично щебетали птицы - сотня птиц с яркими, разноцветными хохолками, почти столь же красивые, как стоявшие по обе стороны двери юноша и девушка в прозрачных одеждах, не сводившие с нее преданных, жаждущих служения ее прихотям, глаз. Конечно, масляные лампы горели не так ярко, как световые шары, однако их свет, отражаясь от огромных зеркал и выложенного чешуей золотых пластин потолка, придавал всей комнате варварское великолепие. Само собой, просто произносить слова гораздо удобнее, но когда собственноручно выводишь их на бумаге, в этом есть что- то изысканное, как будто делаешь эскизы. К тому же освоить современную незамысловатую писменность было совсем несложно, да и научиться копировать чужой почерк и стиль ничуть не труднее. Подписавшись пышным - разумеется, не своим собственным - именем, Грендаль присыпала плотный лист песком, потом сложила его и запечатала одним из множества разложенных на письменном столе перстней с печатями. На неправильном круге сине-зеленого воска запечатлелись Рука и Меч Арад Домана. - Доставить лорду Итуральде, как можно скорее, - промолвила она. - И передай только то, что должен ему передать. - Будет исполнено, миледи, со всею быстротой, на какую способны кони, - отозвался Назран, с поклоном приняв послание и с довольной улыбкой разгладив пальцем усы. Крепко сбитый, смуглый, в прекрасно подогнанном голубом кафтане, он был привлекателен, хотя, на взгляд Грендаль, и недостаточно. - Письмо мне передала леди Тува, успела передать, прежде чем скончаться от ран. Она была послана к Итуральде Алсаламом, но в пути подверглась нападению Серого Человека. - Удостоверься, чтоб на бумаге была человеческая кровь, - указала Грендаль. Она сомневалась, чтобы в этот дикий век кто-нибудь сумел бы отличить человеческую кровь от любой другой, однако, уже столкнувшись с некоторыми неприятными сюрпризами, рисковать не хотела. - Достаточно крови для убедительности, но не столько, чтобы нельзя было ничего прочесть. Назран снова поклонился, с явной неохотой оторвал от хозяйки выразительный взгляд черных глаз и двинулся к выходу, печатая шаг по бледно-зеленому мраморному полу. Слуг он не замечал или делал вид. будто не замечает, хотя юноша был когда-то его другом. Одного лишь касания Принуждения было довольно, чтобы добиться от него беспрекословного повиновения, не говоря уж о том, что он, конечно же, испытал на себе ее очарование. Грендаль тихонько рассмеялась. Точнее, думает, будто испытал. Мог бы, наверное, и вправду познать, будь он еще чуточку покрасивее. Но тогда, разумеется. он оказался бы непригоден ни к чему другому. А сейчас он загонит коней, стремясь к лорду Итуральде, и если письмо, якобы написанное самим королем, столь важное, что пытавшаяся доставить его близкая родственница Алсалама пала от руки Серого Человека, не усилит угодный Великому Повелителю хаос, этого не добьешься ничем, кроме, быть может, погибельного огня. А заодно послание послужит и ее целям. Ее собственным. Рука Грендаль потянулась к одному из лежавших на столе колец - простому, без печатки, золотому ободку, такому маленькому, что оно подходило лишь для ее изящного пальца. Было приятной неожиданностью обнаружить среди вещей Саммаэля ангриал, предназначенный для женщины. К немалой своей радости она сумела завладеть многими полезными вещами, притом что ал'Тор и его щенки, называющие себя Аша'манами, бес престанно шарили по Саммаэлевым тайникам в Большом, Зале Совета и подчистую вымели все, что не успела забрать она. Опасные щенки, особенно ал'Тор. Ей вовсе не хотелось разделить участь Саммаэля. А потому следует ускорить осуществление собственных замыслов и исключить всякую возможность для кого бы то ни было провести линию от Саммаэля к ней. Неожиданно в дальнем конце комнаты возникла ярко засверкавшая на фоне висевших между золочеными рамами зеркал драпировок серебристая вертикальная щель, появление которой сопровождалось хрустальным перезвоном. Грендаль удивленно подняла бровь - оказывается, кто-то еще помнил правила учтивости давно минувшей эпохи. Поднявшись, она надела на мизинец, где уже красовался перстень с рубином, золотое кольцо, обняла через него саидар и свила паутину, чтобы тот, кто хотел открыть проход, услышал ответный звон. Не слишком могущественный, ангриал все же позволял не на шутку ошеломить всякого, считавшего, что ему ведома ее сила. Проход открылся, и вперед осторожно ступили две женщины в почти одинаковых черно-красных одеяниях. Во всяком случае, Могидин точно была настороже: черные глаза поблескивали в поисках ловушек, руки разглаживали широкую юбку. Переходные врата уже закрылись, но она продолжала удерживать саидар. Разумная предосторожность, и вполне естественная для опасливой Могидин. Грендаль и сама не отпустила Источник. Спутница Могидин, миниатюрная молодая женщина с длинными серебристыми волосами и ясными голубыми глазами, держалась на удивление высокомерно, словно знатная особа, оказавшаяся в кругу простолюдинов и предпочитающая их не замечать. Она едва удостоила Грендаль взгляда. Глупая девчонка явно подражала Паучихе. И подражала по-глупому: красный и черный цвета ей не шли, а столь впечатляющую грудь можно было подчеркнуть лучше. - Грендаль, это Синдани, - представила девушку Могидин. - Мы... работаем вместе. Она назвала имя без улыбки, зато Грендаль улыбнулась. Прелестное имя для более чем прелестной девицы. Хотелось бы знать, какой странный поворот судьбы побудил мать дать дочери имя, означающее "Последний шанс"? Лицо Синдали оставалось невозмутимым, но при виде улыбки Грендаль ее глаза сверкнули. Эта раскрашенная куколка, статуэтка изо льда, под которым таилось пламя, видимо, знала значение своего имени и оно ей не нравилось. - Что привело тебя и твою подругу ко мне, Могидин? - спросила Грендаль, никак не ожидавшая, что Паучиха вдруг вылезет из теней. - Можешь без опаски говорить при моих слугах. - Повинуясь ее жесту, стоявшие у дверей упали на колени, прижавшись лицами к полу. Они были живы, но немногим отличались от мертвых. - Неужели они забавляют тебя после того, как ты отняла у них все? - неожиданно спросила Синдани, сохраняя надменный вид и держась очень прямо, словно стараясь выглядеть выше, чем она есть. - Ты знаешь, что Саммаэль мертв? Грендаль потребовалось некоторое усилие, чтобы сохранить маску спокойствия. Поначалу она думала, что Могидин попросту привела с собой обычную Приспешницу Темного, выполнявшую ее поручения. Возможно, из благородных, полагавшую будто ее титул имеет какое-то значение. Но когда девица подошла поближе... В Единой Силе она была могущественнее самой Грендаль! Даже в ее эпоху подобные способности считались необычными для мужчин, а у женщин встречались и совсем редко. Немедленно, инстинктивно, Грендаль отказалась от недавнего намерения отрицать всякую связь с Саммаэлем. - Я подозревала, - ответила она, улыбаясь Могидин поверх головы девицы. Интересно, что ей известно? Где Паучиха выискала девчонку намного сильнее ее самой и почему держит ее при себе? Могидин всегда с ревностью относилась к тем, кто имеет больше Силы. И не только Силы - чего угодно. - Он навещал меня, докучая просьбами о помощи то в одном сумасбродном плане, то в другом. Я никогда не отказывала напрямую, сама ведь знаешь, Саммаэль не из тех, кому легко отказать. Он появлялся каждые несколько дней, а потом пропал. Вот мне и пришло в голову, что с ним случилась беда. Но кто эта девушка, Могидин? Замечательная находка. Молодая женщина подняла глаза, сверкавшие как синее пламя. - Она назвала мое имя. Это все, что тебе следует знать. Девица несомненно знала, что перед ней одна из Избранных, однако говорила ледяным тоном. Неслыханная дерзость для любой Приспешницы Тьмы, даже принимая во внимание ее силу. Или она просто не в себе? - Ты обратила внимание на погоду, Грендаль? Внезапно Грендаль осознала, что разговор ведет именно дерзкая девица, а Могидин держится позади, словно чего-то выжидая. Ждет когда она, Грендаль, даст слабину? Не дождется! - Не думаю, чтобы ты явилась ко мне толковать о Саммаэле, Могидин, и уж тем более о погоде. - Грендаль нарочито игнорировала Синдани. - Тебе ведь известно, я редко выхожу наружу. Погода раздражала Грендаль, как и всякое природное, неуправляемое и неупорядоченное явление. В этой комнате, как и почти во всех, которыми она пользовалась, даже окон не было. - Что тебе нужно? Могидин шла вперед вдоль стены, ее по-прежнему окружало свечение Единой Силы. Грендаль старалась держаться так, чтобы обе женщины оставались у нее на виду. - Ты делаешь ошибку, Грендаль, - молвила Синдани и на ее полных губах появилась самодовольная улыбка. - Главная из нас - я. Могидин в немилости у Моридина за свои недавние оплошности. Могидин бросила на девицу злобный взгляд и проворчала: - Ты главная, но сейчас, только сейчас. Твое положение в его глазах ничуть не лучше моего! - Она осеклась, поежилась и прикусила губу. Что за игру она ведет? - недоумевала Грендаль. Взаимная ненависть двух женщин казалась непритворной. Ну что ж, придется сыграть с ними по своим правилам. Посмотрим, как им это понравится. Невольно сцепив руки и потрогав ангриал на пальце, она, стараясь ни на миг не упустить из виду ни Могидин, ни Синдани, направилась к своему креслу. Сладость саидар сама по себе придавала уверенность, но ей хотелось коечто к этому добавить. Благодаря высокой резной спинке с богатой позолотой ее кресло казалось троном, хотя в остальном не отличалось от прочих в комнате. А такие вещи, на подсознательном уровне, действуют и на самые изощренные умы. Небрежно откинувшись, постукивая туфелькой по полу и изображая на лице скуку, Грендаль проговорила: - Дитя, раз ты считаешь себя главной, то скажи мне; если этот мужчина, называющий себя Смертью, действительно существует, то кто он? Что он? - Моридин - Ни'блис, - самоуверенно, холодно и спокойно ответила девушка. - Великий Повелитель решил, что пришло время и тебе послужить Ни'блису. - Что за вздор? - вскинулась Грендаль, не в силах скрыть охватившего ее гнева. - Великий Повелитель сделал своим Наместником человека, о котором я даже не слышала? - Она ничего не имела против попыток других манипулировать ею, ибо всегда умела обратить их ухищрения против них самих, но не сей раз Могидин, видимо, сочла ее недоумком. У нее по- прежнему не было сомнений, что наглая девчонка действует по наущению Могидин, сколько бы они ни испепеляли друг друга взглядами. - Я служу Великому Повелителю, самой себе и никому больше! Ступайте, играйте в свои нелепые игры с кем-нибудь другим. Может быть, вам удастся позабавить Демандреда или Семираг. А вздумаете направлять - имейте в виду: я сплела несколько отражающих сетей, и в случае чего вам обеим не поздоровится. Это была ложь, но вполне правдоподобная, поэтому для Грендаль явилось полной неожиданностью, что Могидин тут же направила Силу и все лампы в комнате погасли. В непроглядной тьме Грендаль метнулась с кресла, чтобы не оставаться там, где ее видели мгновение назад, и направила сама. Вспыхнувший шар выставил на обозрение обеих соперниц, залив их мертвенно-белым светом. Грендаль черпала из Источника всю Силу, какую позволял пропустить маленький ангриал. Гораздо больше, чем требовалось, но она хотела иметь неоспоримое превосходство. Нападать на нее в ее доме! Ни та, ни другая не успели и дернуться, а на них уже затянулась сеть Принуждения. Вне себя от гнева, Грендаль скрутила сеть так туго, что едва не поранила их, хотя в том не было ни малейшей нужды. Обе взирали на нее с обожанием, широко раскрытыми, раболепными глазами. Она овладела ими полностью, и, прикажи сейчас им перерезать себе глотки, исполнения не пришлось бы дожидаться долго. Могидин больше не обнимала Источник. Слуги у дверей, разумеется, так и не шелохнулись. - Сейчас, - выговорила Грендаль на одном дыхании, - вы ответите на все мои вопросы. Вопросов у нее было хоть отбавляй - и кто такой Моридин, если он существует, и откуда взялась Синдани, но прежде всего ее волновало другое: - Чего ты хотела этим добиться, Могидин? Я ведь могу завязать на тебе эту сеть, и ты заплатишь за свою игру служением мне. - Нет, пожалуйста! - взмолилась Могидин, заламывая руки. - Ты убьешь нас, обречешь на окончательную смерть! Прошу тебя, ты должна служить Ни'блису. Мы пришли только за этим. Чтобы обратить тебя к служению Моридину. Синдани молчала, но ее лицо превратилось в бледную маску ужаса, а грудь вздымалась так, словно она задыхалась. От неожиданной растерянности - лгать Могидин не могла, но сказанное ею звучало полной бессмыслицей, - Грендаль открыла рот. И в этот миг Истиный Источник исчез. Единая Сила вытекла из нее, и комнату поглотил мрак. Испуганные птицы подняли крик и забили крыльями о бамбуковые прутья клетки. Позади Грендаль послышался голос, похожий на звук рассыпающегося в пыль камня: - Великий Повелитель знал, что ты не послушаешь их, Грендаль. Но время, когда ты служила самой себе, миновало. В воздухе возник шар из... неведомо чего. Непроницаемо черный, он, тем не менее, наполнял комнату серебристым светом. Странным светом, не отражавшимся в потускневших зеркалах. Птицы смолкли, онемев от ужаса. Грендаль в изумлении воззрилась на говорившего - бледного, безглазого Мурддраала в одеянии, еще более черном, чем диковинный шар, Мурддраала, превосходившего ростом всех, виденных ею прежде. Почему она не ощущает Источник? Это невозможно, если только не... Откуда еще мог появится сгусток светящейся черноты, как не оттуда? Никогда прежде она не испытывала ужаса перед взглядом Мурддраала - во всяком случае, такого ужаса, какой свойственен обычным людям, - но на сей раз ладони невольно поднялись, и лишь усилием воли ей удалось не позволить себе закрыть лицо. А бросив взгляд в сторону Могидин и Синдани. она содрогнулась. Обе женщины стояли в той же позе, что и ее слуги: коленопреклоненные, с лицами, прижатыми к полу. - Ты посланник Великого Повелителя? Во рту пересохло, но голос прозвучал твердо. До сих пор ей не приходилось слышать, чтобы Великий Повелитель передавал послания через Мурддраалов, однако... Могидин слыла отчаянной трусихой, но, тем не менее, оставалась одной из Избранных. И при этом пресмыкалась перед Мурддраалом так же, как и ее спутница. Грендаль поймала себя на мысли, что предпочла бы быть в не столь откровенном платье. Вздор, нелепость... Всем известно, как обходятся Мурддраалы с женщинами, но ведь она же одна из... Взор ее вновь обратился к Могидин. Мурддраал проскользнул мимо коленопреклоненной женщины, не удостоив ее и взгляда, и его длинный: свисавший с плеч черный плащ даже не шелохнулся. Агинор - припомнилось Грендаль - считал, что эти твари пребывают в реальном мире не в той степени, как иные живые существа. "Несколько в иной фазе времени и пространства", - говорил он, хоть и не разъяснял, что под этим подразумевает. - Я - Шайдар Харан. - Остановившись над ее слугами, Мурддраал схватил обоих за загривки и сжал пальцы. Хрустнули позвонки. Юноша дернулся и обмяк, девушка просто рухнула на пол замертво. Самые красивые, любимейшие из ее питомцев!.. - Когда говорю я, моими устами вещает Великий Повелитель Тьмы. Я его длань, простертая в этот мир, Грендаль, - продолжил Мурддраал, выпрямившись над трупами. - Представ предо мною, ты предстаешь перед ним. Грендаль приняла решение - быстрое, но вполне обдуманное. Она испытывала страх - чувство, которое более привыкла внушать другим, но с которым, тем не менее, умела справляться. Пусть ей не случалось водить в бой войска, она была знакома с опасностью и понимала, что столкнулась с нешуточной угрозой. Могидин и Синдани не отрывали лиц от пола, и Могидин заметно дрожала. Это заставило Грендаль поверить Мурддраалу - кем бы он ни был. Остается лишь надеяться, что Великий Повелитель не прознает об интригах, которые плели они с Саммаэлем... - Каково будет твое повеление? - молвила она, голосом, вернувшим былую силу, грациозно опустившись перед Мурддраалом на колени. Уступить неизбежному не значит струсить. Не скопиться перед Великим Повелителем значит быть сломленным - или разорванным на части. - Должно ли мне именовать тебя Великим Господином, или ты предпочтешь иной титул? Если ты говоришь от имени Великого Повелителя, я могу обращаться к тебе именно так. К ее изумлению, Мурддраал рассмеялся. Смех звучал как дробящийся в крошево лед - Мурддраалы никогда не смеялись. - Ты смелее прочих, - промолвил он. - И умнее. Шайдар Харан - можешь называть меня так. До тех пор, пока твоя храбрость не пересилит рассудительность или страх. Она выслушала приказы - первым из которых было явиться к Моридину - и приняла их к сведению, памятуя при этом о необходимости сохранять осторожность по отношению к Могидин и ее странной спутнице, казавшейся всяко не более забывчивой, чем Паучиха. О прикосновении Принуждения ни та, ни другая не забудут. Что же до Моридина, то может быть, он и Ни'блис. Сегодня. Но кто знает, что случится завтра? Стараясь не качаться в такт подскакивавшему на дороге экипажу Ар