ни друг другу помогали. Раз ему хочется быть болваном с шерстью вместо мозгов, тогда он заслужил свои синяки! Ранд прилег на кровать, откинулся на подушки, а Мин свернулась калачиком рядом. Не на это она надеялась, но вряд ли сейчас стоило рассчитывать на нечто большее. - Вовсе не за тем я хотел лечь, - пробурчал Ранд. Судя по всему, эти слова не предназначались для слуха Мин. Она засмеялась. - Я рада, что относишься ко мне так же, как к другим. - Странно, но он улыбнулся ее заведомо лживым словам. - Если я помешала, - раздался от дверей холодный женский голос, - то могу зайти в другое время. Точно ошпаренная. Мин отдернулась от Ранда, но, когда тот притянул ее к себе, вновь прильнула к нему. Девушка узнала стоявшую в дверях Айз Седай - невысокую полную кайриэнку, с четырьмя тонкими цветными полосками на корсаже и белыми вставками в прорезях темной юбки. Дайгиан Мосенейллин была одной из тех сестер, что явились с Кадсуане. По мнению Мин, все они друг дружки стоили. - Интересно, кем бы ты была у себя на родине? - лениво промолвил Ранд. - Разве тебя не учили стучаться? Мин чувствовала, что мускулы обнимавшей ее руки тверды как камень. Свисавший на лоб Дайгиан лунный камень на тонкой серебряной цепочке качнулся, когда Айз Седай покачала головой. - Кадсуане Седай сообщили о твоей просьбе, - сказала Дайгиан холоднее прежнего, - и она попросила меня передать свои сожаления. Она очень хочет закончить вышивку и, возможно, встретится с тобой в другой день. Если у нее будет время. - Она именно так и сказала? - с угрозой в голосе спросил Ранд. Дайгиан высокомерно фыркнула. - Оставляю вас, чтобы вы продолжили... то, чем занимались. Мин задумалась, выйдет ли она сухой из воды, если влепит Айз Седай пощечину. Дайгиан, будто прочитав мысли девушки, окинула ее ледяным взглядом и повернулась к двери. Ранд, тихо выругавшись, сел. - Скажи Кадсуане, пусть убирается в Бездну Рока! - крикнул он вслед удаляющейся сестре. - Скажи , пусть сама сгниет! - Зря ты это. Ранд. - вздохнула Мин. Будет куда труднее, чем она предполагала. - Кадсуане нужна тебе. Ты ей не нужен. - Да ну? - тихонько промолвил он, и девушку пробрала дрожь. Если его голос раньше показался ей угрожающим, то теперь... Ранд готовился тщательно: вновь облачился в зеленую куртку, отослал через Мин несколько посланий Девам. По крайней мере его просьбы они продолжали передавать. Ребра у него болели не меньше, чем раны на левом боку, а по животу будто доской колотили. Да, он дал им обещание. Оставшись один в спальне, Ранд ухватился за саидин, не желая, чтобы даже Мин видела, как он опять пошатнулся. Он может сделать так, чтобы ей не грозили опасности, но почувствует ли она себя в безопасности, если увидит, как его шатает? Ради нее он должен быть сильным. Ради нее - и всего мира. Клубок чувств Аланны в глубине сознания напоминал о цене беспечности. Сейчас Аланну одолевала хандра. Должно быть, она слишком далеко зашла в спорах с Хранительницами Мудрости, потому что хоть сейчас она и сидела, но на самом краешке. - Я все равно считаю, что это безумие. Ранд ал'Тор, - заявила Мин, когда он осторожно возложил себе на голову Корону Мечей. Ему не хотелось, чтобы те крошечные клинки опять до крови оцарапали кожу. - Ты меня слышишь? Я пойду с тобой. Ты сам признавался, что я тебе нужна, а для того, что ты задумал, и подавно! Она предстала во всей красе: руки в боки, ногой постукивает, а глаза чуть ли молнии не мечут. - Ты остаешься здесь, - твердо сказал Ранд. Он по-прежнему не был до конца уверен в том, что намеревался совершить, и не хотел, чтобы Мин стала свидетельницей его ошибки. Он очень боялся, что может сделать ложный шаг. И не ожидал ничего хорошего. Мин нахмурилась, перестала постукивать ногой. Сердитый огонек в ее глазах сменился беспокойством, которое мигом исчезло. - Что ж, ты уже вполне вырос и тебя, пастушок, не нужно вести за руку через двор конюшни. Кроме того, мне еще почитать надо. Усевшись на высокий позолоченный стул. Мин скрестила ноги, подобрала книгу, которую читала, когда пришел Ранд. И через миг, открыв книгу на заложенной странице, как будто с головой погрузилась в чтение. Ранд кивнул. Именно этого он и добивался: Мин тут, в безопасности. Хотя вряд ли она совсем о нем позабыла. Возле двери в коридоре сидели на корточках шесть Дев. Они бесстрастно посмотрели на Ранда, не проронив ни слова. Взор Нандеры был безучастнее других, хотя взоры Сомары с Несэйр казались ничуть не теплее. Ранд подумал, что Несэйр из Шайдо; нужно будет за ней приглядеть. Аша'маны тоже ждали - Льюс Тэрин в голове Ранда мрачно забубнил, что их надо убить; у всех, кроме Наршимы, на вороте сверкали эмблемы дракона и меча. Ранд коротко велел Наршиме охранять его покои, и тот резко отсалютовал, а в его темных, слишком больших глазах, навидавшихся многого, промелькнула легкая обида. Ранд не думал, что Девы выплеснут на Мин свое недовольство, но рисковать не хотел. Только безумцы не доверяют всем подряд. Льюс Тэрин будто бы удивился. И он-то уж вполне безумен. В боку запульсировала боль. - Покажите, где мне найти Кадсуане, - распорядился Ранд. Нандера плавно поднялась на ноги и, не оглянувшись, двинулась вперед. Ранд пошел следом, остальные пристроились за ним, Дашива и Флинн, Морр и Хопвил. На ходу он поспешно инструктировал их. Из всех возражать пытался один Флинн, но Ранд оборвал его; на споры не было времени. Седой гвардеец был последним, от кого Ранд ожидал возражений. Скорее, от Морра или Хопвила. Хотя уже и не столь наивные, они еще были довольно юны, и вряд ли бритва часто гуляла по их нежным щекам. Но Флинн... Нандера шагала бесшумно, а топот Аша'манов эхом отзывался под высокими потолками, таящейся в нем угрозой разгоняя встречных по закоулкам. В Солнечном дворце ныне все до последнего знали Дракона Возрожденного в лицо, и всем было ведомо, кто такие мужчины в черных мундирах. Слуги в черных ливреях кланялись или приседали в реверансах и торопились убраться с глаз долой. От них почти не отставали благородные господа: нацепив на лица деловито-целеустремленных выражения, они старались оказаться как можно дальше от пяти мужчин, способных направлять Силу. Айлил, встретившаяся Ранду и Аша'манам, безучастно посмотрела на них и отвернулась Анайелла, разумеется, жеманно разулыбалась, но когда Ранд оглянулся, то перехватил ничего не выражающий взгляд. Бертом раскланялся и угрюмо улыбнулся. Нандера ничего не сказала, просто указала копьем на закрытую дверь, повернулась на пятках и зашагала обратно. Кар'а'карн, которого не охраняет ни одна Дева. Неужели они считают, что ему достаточно Аша'манов? Или ее уход - еще один знак их недовольства? - Делайте то, что я сказал, - произнес Ранд. Дашива вскинул голову, будто очнувшись, потом взялся за Источник. И потоком Воздуха с грохотом отворил широкую дверь, украшенную резьбой в виде вертикальных линий. Остальные трое ухватились за саидин и следом за Дашивой мрачно переступили порог. - Дракон Возрожденный, - громко объявил Дашива, слегка усилив голос Силой, - король Иллиана, Повелитель Утра, явился встретиться с женщиной по имени Кадсуане Меледрин. Ранд, расправив плечи и выпрямившись, ступил внутрь. Он не узнал плетения, созданного Дашивой, но воздух будто загудел от угрозы, от ощущение чего-то грозного, надвигающегося неудержимо. - Я посылал за тобой, Кадсуане, - сказал Ранд. Плетений он не использовал. И без этого голос его был тверд и жесток. Зеленая сестра сидела возле маленького столика, с пяльцами в руках. На полированной столешнице стояла открытая корзинка, полная катушек с яркими нитками. Кадсуане была в точности такой же, какой он ее помнил. Строгое лицо венчал серо-стальной пучок волос, украшенный маленькими золотыми рыбками и птицами, звездами и полумесяцами. Те же темные глаза, казавшиеся почти черными на светлом лице. Холодные, оценивающие. При виде этих глаз Льюс Тэрин взревел и бежал прочь. - Что ж, - сказала Айз Седай, положив шитье на стол, - должна признать, что за бесплатно я видывала кое-что получше. Наслышана о тебе; самое меньшее я ожидала громовых раскатов, фанфар с неба, огненных вспышек в поднебесье. - Она рассматривала пятерых мужчин, способных направлять Силу, - мужчин, при виде которых содрогнулась бы любая Айз Седай. - Надеюсь, хоть один из вас жонглировать умеет? - сказала она. - Или огонь глотать? Мне всегда нравилось смотреть, как менестрели огонь глотают. Флинн лающе рассмеялся, потом спохватился, пробежал пятерней по волосам и постарался сдержать веселье. Морр и Хопвил озадаченно переглянулись; кажется, даже слегка рассердились. Дашива недобро улыбнулся, и плетение , которое он удерживал, стало крепче... и опаснее. - Хватит того, что ты знаешь, кто я такой, - сказал ей Ранд. - Дашива и все вы, подождите снаружи. Дашива открыл было рот, собираясь возразить, но вовремя одумался и вышел, ворча под нос. Хопвил и Морр последовали за ним, косясь на Кадсуане. Лишь один Флинн отступил с достоинством, несмотря на хромоту. И по-прежнему казалось, будто он едва сдерживает смех! Ранд направил Силу, и стоявшее у стены массивное, с резными леопардами, кресло, точно перышко, проплыло по воздуху и встало напротив Кадсуане. В тот же миг тяжелый серебряный кувшин поднялся с длинного, покрытого скатертью стола, пересек комнату, засвистел, внезапно закипая. Над кувшином закрутился парок, он наклонился, закружился, и серебряная чашка затанцевала рядом, ловя темную струю из носика. - По-моему, слишком горячо, - заметил Ранд, и створка высокого стрельчатого окна рывком распахнулась. Ледяной порыв ветра швырнул в комнату снежные хлопья. Чашка выплыла в окно, потом вернулась обратно, прямо в руки усевшемуся Ранду. Ну-ка, посмотрим, надолго ли хватит у нее спокойствия перед безумцем. Темная жидкость оказалась чаем, излишне крепким и горьким, даже зубы заныли. По коже побежали мурашки, но в Пустоте все казалось необыкновенно далеким, будто кожа была не собственная, а чужая... - Корона Лавров покрасивей многих, - со слабой улыбкой промолвила Кадсуане. Ветер взъерошил ей волосы, но она лишь придержала пяльцы, чтобы вышивку не сдуло со стола. - Я предпочитаю это название. Но вряд ли ты ожидаешь, что короны произведут на меня впечатление. Было дело, я лично отшлепала двух королей и трех королев. Не нынешних правителей, ты понимаешь, и не всех в один день. Так что коронами меня не смутить. Ранд расцепил зубы. Сколько не скрипи зубами, это не поможет. Он округлил глаза, надеясь, что выглядит безумцем, а не просто разъяренным донельзя. - Большинство Айз Седай обходят Солнечный дворец стороной, - сказал он. - Кроме тех, кто дал мне клятву верности. И тех, кого я захватил в плен. - О Свет, а с ними-то что делать? Ну, пока Хранительницы Мудрости держат их у себя, все в относительном порядке. - Видимо, айильцы считают, что я могу приходить и уходить, когда хочу, - с отсутствующим видом промолвила Кадсуане, поглядывая на пяльцы и словно раздумывая, не взяться ли снова за шитье. - Поболтать с мальчиком, чтобы помочь ему. Хотя не знаю, кому, кроме его матери, захочется тратить время на пустые разговоры. Ранд заставил себя не стискивать челюсти. Эта женщина спасла ему жизнь. Она и Дамер Флинн, и другие, Мин в том числе. Но перед Кадсуане у него должок. Чтоб ей сгореть! - Я хочу, чтобы ты стала моей советницей. Теперь я король Иллиана, а у королей есть советницы из Айз Седай. Кадсуане скользнула взглядом по короне. - Ну уж нет. Советнице слишком часто приходится стоять и смотреть, как тот, кому она дает советы, заваривает такую кашу... Меня это не устраивает. Ей также часто доводится выслушивать приказы, а это не по мне. Может, другая подойдет? Например, Аланна? Невольно Ранд выпрямился. Знает ли она об узах? Мерана говорила, что от Кадсуане трудно что-либо скрыть. Или это "верные" Айз Седай разболтали? О Свет, как ему хотелось, чтобы Мин хоть разок ошиблась. Но скорее он научится дышать под водой. - Я... - Он не мог заставить себя сказать, что она ему нужна. - А если тебе не пришлось бы давать никаких клятв? - Думаю, могло бы получиться, - с сомнением произнесла она, глядя на свои стежки. Подняла голову, взглянула Ранду в глаза. - Ты говоришь... с тревогой. Не пристало женщине упрекать мужчину в том, что он боится, - даже если у него есть на то веская причина. Беспокоишься за сестру, которую не успел превратить в прирученную собачонку? Давай подумаем. Могу тебе кое-что пообещать. Надеюсь, ты, будешь меня слушать - и горько пожалеешь, если мне придется впустую воздух сотрясать, - но я не стану заставлять тебя поступать по-моему. Естественно, всякая ложь возбраняется - это тоже, наверное, тебя не слишком устраивает, - но я не рассчитываю, что ты станешь раскрывать передо мной свои сокровенные чаяния. То, что я буду делать, пойдет на пользу тебе - не мне, не Белой Башне, а только тебе. Это умерит твои опасения? О, прошу прощения, - твои тревоги. Не зная, нужно ли смеяться. Ранд не сводил взгляда с Кадсуане. - Тебя учили этому? - спросил он. - Я имею в виду - давать обещания так, словно это угрозы. - Ах да, понимаю. Тебе нужны правила. Что бы ни говорили, но мальчишкам нужны правила. Очень хорошо. Давай подумаем. Я не выношу грубости. Так что будь вежлив со мной, с моими друзьями и моими гостями. Если не догадываешься, это значит, что на них нельзя воздействовать Силой, что нужно сдерживать свой нрав, который мне весьма памятен. Это относится и к твоим... товарищам в черных мундирах. Будет жаль, если мне придется отшлепать тебя по вине одного из них. Достаточно? Если надо, могу и другие правила ввести. Ранд поставил чашку рядом со стулом. Чай стал холодным и горьким. Под окном намело сугробик снега. - Вроде бы безумцем суждено стать мне, но ты, Айз Седай, уже сошла с ума. - Поднявшись, он зашагал к двери. - Надеюсь ты не воспользовался Калландором? - любезным тоном спросила Кадсуане. - Слышала, он пропал из Твердыни. Один раз тебе удалось спастись, но дважды может не получиться. Ранд остановился как вкопанный, оглянулся через плечо. Женщина вновь взялась за иголку и протыкала ее через ткань в пяльцах! Дунул ветер, закружив снежинки, а она и головы не повернула. - Что ты хочешь сказать? - Что? - Кадсуане даже головы не подняла. - О-о, даже в Башне очень немногие знали, что такое Калландор. до того как он попал тебе в руки, но в затхлых уголках библиотеки Башни сокрыто столько удивительного! Несколько лет я там копалась, с тех пор как у меня впервые возникли подозрения, что ты уже, быть может, сосешь материнскую грудь. Как раз перед тем, как я решила на покой удалиться. Младенцы- грязнули известные, и я ведать не ведала, как отыскать тебя, пока ты пачкаться не перестанешь. - Что ты хочешь сказать? - грубо повторил Ранд. Кадсуане подняла голову. Ее волосы теребил ветер, на платье блестели снежинки, но выглядела она по-королевски величественно. - Говорили же тебе: я не терплю грубости. Если ты просишь у меня помощи, то проси вежливо. И ты еще не извинился за свое сегодняшнее поведение! - Что ты говорила о Калландоре? - В нем есть изъян, - кратко отозвалась Айз Седай. - Отсутствует преграда, защита, благодаря которой другими са'ангриалами можно пользоваться без опаски. И, видимо, поэтому порча усиливается, ввергая разум в безумие. Во всяком случае, пока человек пользуется клинком. Единственный безопасный для тебя способ воспользоваться Мечом- Который-Не-Меч, единственный способ использовать его без риска погубить самого себя или же натворить Свет знает каких безумств, - это соединиться с двумя женщинами, причем одна из них должна управлять потоками. Стараясь не сутулиться, Ранд зашагал прочь. Значит, Эдли погубила не просто необузданность саидин. Он убил его в тот момент, когда отправил за Калландором Наришму. Голос Кадсуане настиг Ранда. - Запомни, мальчик - ты должен просить вежливо. Ты должен извиниться. Я прощу тебя, если твои извинения будут по-настоящему искренни. Ранд едва ли ее слышал. А он-то надеялся вновь воспользоваться Калландором Теперь остается единственный шанс, приводивший его в ужас. Он будто наяву слышал голос другой женщины, голос мертвой женщины: Ты мог бы бросить вызов Создателю. ГЛАВА 28. Багряный терн Место и время случившегося мало подходили для того взрыва, которого опасалась Илэйн. Харлонский Мост - деревня средних размеров, с тремя гостиницами, и домов в ней было немало, так что никому не пришлось ночевать на сеновале. Когда утром Илэйн и Бергитте спустились в общую залу, госпожа Дилл, кругленькая хозяйка гостиницы, тепло улыбнулась и, насколько ей позволяла комплекция, присела в реверансе. И вовсе не потому, что Илэйн была Айз Седай. Госпожу Дилл радовало, что гостиница полна постояльцев. Завидев Илэйн и Бергитте, завтракавшая Авиенда торопливо сунула в рот последние куски хлеба с сыром, смахнула крошки с зеленого платья и, подхватив темный плащ, поспешила к ним. Солнце еще только выглянуло из-за горизонта. Изумительно голубое небо, несколько облачков, белых и пушистых, вовсе не предвещали снегопада. День для путешествия казался лучше не придумаешь. Но по заснеженной улице торила тропку Аделис, беловолосая сестра тащила за руку женщину из Родни, Гарению Розойнде. Узкобедрая салдэйка выглядела лишь на несколько лет старше Найнив. Сейчас ее раскосые глаза были широко распахнуты, а с уст срывались бессловесные причитания. Следом двигалась растущая кучка Родни, женщины высоко поднимали юбки, шептались между собой. Впереди, с угрюмыми лицами, шли Реанне и ее товарки из Объединяющего Круга; Кирстиан казалась бледнее обычного. Алис тоже была в толпе, и на лице у нее застыло весьма озадаченное выражение. Аделис остановилась перед Илэйн и подтолкнула к ней Гарению Та упала в снег да так и осталась стоять на четвереньках. Позади сбилась кучкой Родня. - Я пришла к тебе, потому что Найнив занята, - сказала Коричневая сестра. Иными словами, Найнив где-то милуется с Ланом, раз выпала минутка, но впервые по губам Аделис скользнула лишь тень улыбки. - Тихо, дитя мое! - рявкнула она на Гарению. Та тут же умолкла. Аделис довольно кивнула. - Это не Гарения Розойнде, - сказала она. - Я ее наконец узнала. Это Зария Алкайсе, послушница, сбежавшая незадолго до того как мы с Вандене решили удалиться на покой и написать историю мира. Она призналась. Удивительно, как это Кареане не опознала ее раньше: они вместе были послушницами два года. Закон ясен, Илэйн. Беглянка должна вновь надеть белое платье, и ее нужно содержать в строгости, пока она не вернется в Башню и не подвергнется строгому наказанию, после которого даже помыслить о бегстве не посмеет! Илэйн медленно кивнула, стараясь сообразить, что сказать. Гарения - или Зария - одна из тех, в ком Сила буквально кипит; Башня не отпустит ее, пускай она всю жизнь потратит на то, чтобы заслужить шаль. Но Илэйн припомнила кое-что из сказанного этой женщиной при первой встрече. Тогда смысл ее слов ускользнул от нее, но сейчас... Как Зария вновь отнесется к послушничеству, прожив сама себе хозяйкой семьдесят лет? Долго раздумывать Илэйн не пришлось. Внезапно Кирстиан пала на колени, вцепившись рукой в юбки Аделис. - Я признаюсь, - промолвила она (в лице ни кровинки). - Меня вписали в книгу послушниц почти триста лет назад, а я убежала меньше чем через год. Я признаюсь и... и прошу милости. Теперь уже Аделис округлила глаза. Кирстиан заявила, что сбежала из Белой Башни, когда сама Аделис была еще младенцем! Большинство сестер по-прежнему до конца не верили возрасту женщин из Родни. С виду Кирстиан едва ли больше сорока, ну, от силы пятьдесят. Аделис быстро пришла в себя. В конце концов она много лет была Айз Седай. Ее окружала аура возраста и авторитета. - Если это так, дитя мое, - ее голос чуть дрогнул, - боюсь, нам придется и тебя облачить в белое. Вы все равно будете наказаны, но признание несколько смягчит наказание. - Потому я так и поступила. - Ровный тон Кирстиан вряд ли бы кого обманул. - Я знала, что рано или поздно вы меня обнаружите. Аделис кивнула, будто соглашаясь с очевидным, хотя как она вывела бы Кирстиан на чистую воду, оставалось лишь догадываться. Вряд ли эту женщину с рождения звали Кирстиан Чавин... - Вздор! - прорезался сквозь ропот Родни хриплый голос Сарейнии Востован. Не обладавшая достаточным уровнем Силы, чтобы стать Айз Седай, не настолько старая, чтобы занимать высокое положение среди Родни, она, тем не менее, с самым решительным видом шагнула из толпы. - С какой стати нам отдавать их Белой Башне? Мы помогали убежавшим женщинам, и правильно делали! В правилах ничего такого не сказано! - Держи себя в руках! - осадила ее Реанне. - Алис, пожалуйста, возьми на себя заботу о Сарейнии. Она, по-видимому, забыла слишком много правил, которые ей положено знать. Алис посмотрела на Реанне, лицо ее по-прежнему оставалось непроницаемым. - В наших правилах, Реанне, ничего не говорится о том, чтобы выдавать беглянок, - сказала она. Алис, которая твердой рукой насаждала правила Родни! Реанне дернулась, будто ее ударили. - Мы всегда держали беглянок отдельно, пока не убеждались, что их розыск прекращен. А если сестры находили убежавших раньше, то мы им не препятствовали. Таковы правила, Алис. Какое еще ты намерена нарушить? Предлагаешь взбунтоваться против Айз Седай? - В голосе Реанне сквозила насмешка. Алис молча смотрела на нее. - Да! - выкрикнул кто-то в толпе Родни. - Нас много, а их мало! Аделис, не веря своим ушам, воззрилась на толпу. Илэйн обняла саидин: Родни и вправду слишком много. Она почувствовала, как Авиенда обратилась к Силе, а Бергитте напряглась. И тут Алис будто очнулась и заговорила вновь: - Сарейния, вечером, когда остановимся на ночлег, ты явишься ко мне, с розгой. А розгу срежешь собственноручно, сегодня утром двинемся в путь. И ты тоже. Астра, - я узнала твой голос! - А потом повернулась к Реанне: - Когда мы остановимся на ночлег, я сама явлюсь к тебе, и ты вынесешь решение. А почему никто в путь не собирается? Особое приглашение нужно? Женщины из Родни кинулись врассыпную. Когда отряд миновал мост через замерзший ручей, что выгибался петлей возле деревни, а Найнив все никак не могла поверить тому, какое зрелище упустила, и потому сердито высматривала, кого бы приструнить, Сарейния и Астра везли с собой розги - как и Алис, - а у Зарии и Кирстиан под темными плащами были срочно найденные белые платья. Ищущие Ветер показывали на них пальцами и громко смеялись. Но многие из Родни попрежнему шептались, сбиваясь в кучки и умолкая, стоило сестре или кому-то из Объединяющего Круга взглянуть на них. И на Айз Седай они посматривали искоса. Восемь дней то пробивались сквозь сугробы, когда не валил с неба снег, то скрипели зубами в гостинице, когда не пускал дальше снегопад. Восемь дней Родня пребывала в задумчивости, восемь дней Ищущие Ветер заносчиво вели себя с Родней, а заодно и с Айз Седай. На утро девятого дня Илэйн начала подумывать, что скоро кто-то вцепится кому-то в глотку. Она уже гадала, одолеют ли они последние десять миль, оставшиеся до Кэймлина, без смертоубийства, когда к ней в дверь постучала Кирстиан и, не дожидаясь ответа, ворвалась внутрь. В простом шерстяном платье не было и намека на белый цвет, приличествующий послушнице, и она отчасти обрела свое прежнее достоинство (как будто знание будущего благотворно сказалось на настоящем). Кирстиан поспешно присела в реверансе, зацепившись за свой плащ, в ее почти черных глазах плескалась тревога. - Найнив Седай, Илэйн Седай, лорд Лан сказал, чтобы вы сразу же пришли, - еле дыша, вымолвила Кирстиан. - Он велел мне никому не говорить, и вы тоже ничего не должны говорить. Илэйн и Найнив переглянулись с Авиендой и Бергитте. Найнив пробурчала под нос что-то о мужчине, который не отличает личного от прочего, а потом вспыхнула, но было ясно, что она и сама не верит своим словам. Илэйн ощутила, как подобралась Бергитте. - стрела на натянутой тетиве. Кирстиан не знала, чего хотел Лан, знала лишь, что должна отвести их к маленькой хижине за околицей деревни с названием Кулленов Распуток, где Аделис минувшей ночью держала Испан. Лан стоял снаружи, глаза его были морозны как воздух, Кирстиан он внутрь не пустил. Переступив порог избушки, Илэйн поняла, почему. Возле перевернутого табурета лежала на боку Аделис, неподалеку от вытянутой руки валялась простая деревянная чашка. Глаза Аделис смотрели в никуда, лужица крови, вытекшей из глубокой раны на горле, уже свернулась. На маленьком топчанчике, уставясь в потолок, лежала Испан. Губы растянуты, обнажая мертвый оскал, в выпученных глазах застыл ужас. А в груди ее торчал деревянный кол в запястье толщиной. Молоток, которым забивали кол, валялся рядом, на краю темного пятна, расползшегося из-под топчана. Илэйн заставила себя не думать о бунтующем желудке. - О Свет! - выдохнула она. - Свет! Кто мог это сделать? Как вообще это могло случиться? Авиенда задумчиво покачала головой, а Лан просто смотрел разом во все стороны, словно ожидая, что тот, кто совершил это убийство, ворвется в одно из двух крошечных оконец или вломится сквозь стены. Бергитте вытащила поясной нож и, судя по ее лицу, очень жалела, что при ней нет лука. Та стрела в голове Илэйн будто затрепетала на тетиве. Вначале Найнив замерла на месте, разглядывая обстановку. Впрочем, смотреть было почти не на что. Трехногий табурет, на неструганом столе мигающая лампа, зеленый чайник и вторая чашка, сложенный из нетесаного камня очаг с остывшей золой. Вот и все, не говоря об очевидном. Сделав всего шаг Найнив оказалась у стола. Потом сунула палец в чайник, поднесла ко рту, облизала, сплюнула - и опорожнила весь чайник на стол. Растеклась лужица. Илэйн изумленно заморгала. - Что случилось? - холодно поинтересовалась от двери Вандене. Лан шагнул было загородить дверь, но она остановила его еле заметным жестом. Илэйн собралась было приобнять ее, но Айз Седай, подняв руку, остановила девушку. Взор Вандене не отрывался от сестры, на лице невозмутимая маска. Мертвой женщины на топчане для нее будто и не существовало. - Когда я увидела, как вы все сюда направляетесь, то подумала... Мы знали, что нам осталось не так уж много лет, но... - Голос - само бесстрастие, наверняка напускное. - Что ты обнаружила, Найнив? Странно было видеть сочувствие на лице Найнив. Прочистив горло, она указала на размякшие листья чая и на белые стружки среди черных листьев. - Это корень багряного терна, - произнесла Найнив, стараясь говорить отстранение. - Сладкий на вкус, так что в чае его не заметишь, особенно если много меда положить. Вандене кивнула, не сводя взора с сестры. - В Эбу Дар Аделис пристрастилась к сладкому. - Малая доза снимает боль, - сказала Найнив, - А большая... Большая убивает, но медленно. Достаточно даже нескольких глотков. - Глубоко вздохнув, она прибавила: - Возможно, они оставались в сознании несколько часов. Не в силах пошевелиться. Либо тот, кто это сделал, не хотел рисковать - вдруг кто-то противоядие принесет (хотя мне о таком неизвестно, и вообще, уж очень крепкий был настой был). Либо же хотел, чтобы они узнали, кто их убивает. Илэйн охнула, но Вандене просто кивнула. - Думаю, с Испан возились дольше. - Беловолосая Зеленая будто размышляла вслух, разгадывая головоломку. Перерезать горло гораздо быстрее, чем вбивать кому-то в грудь кол. От спокойствия Вандене у Илэйн по спине мурашки забегали. - Аделис от незнакомого человека не взяла бы ни еды, ни питья, тем более, находясь вместе с Испан. Из этих двух фактов следует, что убийца известен. Это - Приспешница Темного и она из нашего отряда. Одна из нас. Илэйн ощутила, как ее пробрал холодок. Ее и Бергитте. - Одна из нас, - печально согласилась Найнив. Авиенда принялась проверять большим пальцем остроту своего ножа, и впервые у Илэйн не нашлось возражений. Вандене попросила оставить ее ненадолго наедине с сестрой. И, еще до того как все вышли за дверь, села на пол и обняла Аделис. Джаэм, старый, похожий на высохший узловатый корень. Страж Вандене, ждал у хижины рядом с дрожащей Кирстиан. Внезапно из избушки раздался вой - женщина, не таясь, оплакивала потерю. Найнив повернула было обратно, но Лан положил ей руку на локоть, а Джаэм встал у двери. Глаза его были ничуть не теплее Лановых. Вандене в крике выплескивала свою боль, а Джаэм стоял на страже. И делил с Вандене боль - поняла Илэйн, ощущая комок чувств Бергитте у себя в сознании. Девушка дрожала, и Бергитте обняла ее за плечи. С другого бока подругу обняла Авиенда и жестом подозвала Найнив. Та, чуть помедлив, присоединилась к ним. Убийство, о котором столь легкомысленно думала Илэйн, свершилось, одна из спутниц наверняка Приспешница Темного, день вдруг стал пронзительно холоден, но среди друзей было тепло. На последние десять миль до Кэймлина ушло два дня, и даже Ищущие Ветер притихли. Не то чтобы они с меньшей суровостью вели себя с Мерилилль. Не то чтобы Родня прекратила перешептывания. Вандене, на чьей лошади теперь было отделанное серебром седло сестры, казалась невозмутимой, но в глазах Джаэма таилось безмолвное обещание смерти - и это обещание наверняка дал не только он. Погруженная в невеселые раздумья, Илэйн не обрадовалась, когда показались стены города. Даже Кэймлин, один из крупнейших городов мира, не видывал прежде подобной процессии; за серокаменными стенами высотой в пятьдесят футов, женщины оказались в центре внимания. Отряд ехал по широким, слякотным улицам, по которым сновала уйма народу, катили телеги и фургоны. Лавочники с открытыми ртами стояли у своих лавок. Возчики натягивали поводья, останавливали лошадей и пялились на чудную процессию. Чуть ли не из-за каждого угла за ними следили высокорослые айильцы и Девы. Горожане будто и не замечали айильцев, но Илэйн не могла не обратить на них внимания. Она любила Авиенду как самое себя, но ей не нравилось, что по улицам Кэймлина разгуливает армия вооруженных Айил. Внутренний Город, обнесенный стенами из белого, с серебристыми прожилками камня, стенами, над которыми высились башни, сразу напомнил о радостном, и Илэйн наконец начала чувствовать, что возвращается домой. Улицы огибали холмы, и с каждого подъема открывался новый вид на многочисленные памятники, на засыпанные снегом парки, на ярко расцвеченные башни, сверкающие в полуденном солнце разноцветьем черепиц. А потом перед ними предстал Королевский дворец, изящное сочетания светлых шпилей, золотых куполов и замысловатой ажурной каменной резьбы. Почти на всех шпилях развевались знамена Андора - на красном поле Белый Лев. А на остальных колыхались Драконово стяг либо Знамя Света. К высоким золоченым воротам дворца Илэйн двинулась одна, как была, в сером дорожном платье. Если верить легендам и преданиям, то женщины, впервые въехавшие во дворец во всем великолепии, всегда терпели поражение. Спутникам девушка ясно дала понять, что намерена въехать во дворец в одиночку, хотя в глубине души надеялась, что Авиенда и Бергитте сумеют ее переубедить. В карауле перед воротами стояло с две дюжины человек, из которых чуть ли не половину составляли айильские Девы, а остальные стражники носили синие шлемы и синие мундиры с красно- золотым Драконом на груди. - Я - Илэйн Траканд, - громко возвестила она, удивившись спокойствию своего голоса. Ее услышали, и люди на широкой площади, разглядывавшие спутниц, обратили свое внимание на девушку. Пришедшая из древности традиционная фраза легко скатилась с языка: - От имени Дома Траканд, по праву наследования от Ишары, я явилась объявить о своем праве на Львиный Трон Андора, да будет на то воля Света. Ворота широко распахнулись. Конечно, будет нелегко. Даже овладеть дворцом недостаточно, чтобы удержать сам трон Андора. Передав своих спутниц заботам ошеломленной Рин Харфор - седой главной горничной, округлой и величественной, что твоя королева, по-прежнему умело ведшей хозяйство дворца, - и толпе дворцовых слуг в красно-белых ливреях, Илэйн заторопилась в Главный Зал, тронный зал Андора. И снова одна. По традиции следует переодеться в красное шелковое платье с отделанным жемчугом лифом и белыми львами по рукавам, но Илэйн чувствовала, что ей нужно побывать в тронном зале. На сей раз даже Найнив не стала возражать. Вдоль стен Главного Зала тянулись ряды белых колонн высотой в двадцать шагов. И тронный зал был пуст. Долго это не продлится. Чистый дневной свет вливался через застекленные высокие окна, смешиваясь с лучами солнца, проникавшими через большие витражи в потолке, где Белый Лев Андора чередовался с картинами андорских побед и изображениями первых королев, начиная с самой Ишары, смуглой, точно из Ата'ан Миэйр, и властной, словно Айз Седай. Все правительницы Андора словно бы оказывались перед лицом взирающих на нее предшественниц, тех, кто создал это государство. Но одну вещь Илэйн страшилась увидеть - огромный уродливый трон, весь в золоченых драконах, который в Тел'аран'риоде не раз представал ее взору на возвышении в дальнем конце зала. Хвала Свету, тут его не было. И Львиный Трон не стоял больше на высоком постаменте, точно какой трофей, а занимал свое место на возвышении - массивное кресло, но сделанное для женщины. Над головой сидящей на троне оказался бы выложенный лунными камнями Белый Лев на поле из рубинов. Как гласит легенда, мужчине сидеть в этом кресле было бы неудобно, потому что он знал бы, что обречен. Впрочем, Илэйн полагала, что, создатели трона просто сделали его слишком маленьким для мужских седалищ. Взойдя по беломраморным ступеням на возвышение, девушка положила ладонь на подлокотник трона. Пока она не имела права сесть на него. Но приносить обеты на Львином Троне - обычай древний, как сам Андор. Она боролась с желанием упасть на колени и зарыдать, уткнувшись в сиденье трона. Может, она и смирилась со смертью матери, но сейчас вся боль нахлынула вновь. Теперь отступать нельзя. - Во имя Света, я буду чтить твою память, матушка, - тихо произнесла она. - Я прославлю имя Моргейз Траканд, и постараюсь не посрамить честь Дома Траканд. - Я распорядилась, чтобы стража не подпускала любопытных и подхалимов. Полагаю, ты хотела бы побыть одна. Илэйн медленно повернулась к Дайлин Таравин - золотоволосая женщина пересекала Главный Зал. Дайлин одной из первых поддержала ее мать, когда та еще боролась за трон. Теперь седины в волосах Дайлин прибавилось и больше морщинок собралось у глаз. Но она по-прежнему оставалась красивой. Сильная женщина. И могущественная - и как друг, и как враг. Дайлин остановилась у подножия возвышения. - Два дня назад я услышала, что ты жива, но, признаться, не верила. Ты пришла принять трон от Возрожденного Дракона? - Я претендую на трон по праву, Дайлин, от своего имени. Львиный Трон не побрякушка, которую принимают от мужчины. - Дайлин кивнула, словно соглашаясь с очевидной истиной. Так оно и было, для любого андорца. - А как ты, Дайлин? За Траканд или против? По пути сюда я часто слышала твое имя. - Поскольку ты по праву претендуешь на трон, то за. - Немногие могли бы говорить столь сухо. Илэйн села на верхнюю ступеньку, жестом пригласив женщину последовать ее примеру. - Разумеется, есть некоторые препятствия, - продолжила Дайлин, подбирая синие юбки и садясь рядом. - Уже появилось несколько претендентов, как ты, верно, знаешь. Ниан и Элению я благополучно посадила под замок. По обвинению в измене, против чего большинство, по-видимому, не возражает. Муж Элении по- прежнему мутит воду. Еще о своих притязаниях заявила Аримилла. Вот глупая гусыня! Если ее кто и поддерживает, то об этом беспокоиться не стоит. Причина для настоящего беспокойства - не считая айильцев в городе, ждущих возвращения Возрожденного Дракона, - это Аймлин, Арателле и Пеливар. В настоящее время Луан и Эллориен - за вас, но могут перебежать к тем троим. Очень краткий список, выданный тоном, подходящим для обсуждения возможной продажи лошадей. О Ниан и Элении Илэйн знала. Аримилла и впрямь гусыня, коли верит, что ее примут на андорском троне. А о последних пяти и в самом деле стоит подумать. Каждый был надежным сторонником ее матери и за каждым стоит могущественный Дом. - Значит, Арателле и Аймлин стремятся к трону, - пробормотала Илэйн. - Об Эллориен я бы такого не сказала, не для себя она старается. - Пеливар мог бы действовать ради кого-то из своих дочерей, но у Луана были лишь внучки, и все они еще малы. - Ты говоришь так, словно они могут объединиться, все пять Домов. Но вокруг кого? - Вот это самая большая угроза. Улыбаясь, Дайлин оперлась подбородком на ладони. - Они полагают, что трон следовало бы принять мне. А что ты намерена делать с Возрожденным Драконом? Он здесь давненько не показывался, но у него в обычае появляться будто из ниоткуда. Илэйн на миг зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, то по-прежнему сидела на ступенях у трона в Главном Зале, и Дайлин все так же улыбалась, глядя на нее. Брат Илэйн сражался за Элайду, а сводный брат - Белоплащник. Вместе с ней во дворце появилась уйма женщин, которые в любой момент могут накинуться друг на друга, не говоря уже о том, что одна из них - Приспешница Темного, может даже, из Черной Айя. А самая большая угроза ее притязаниям на трон исходит от женщины, заявившей, что она поддерживает Илэйн. Мир положительно сошел с ума. - Я намерена связать его узами и сделать своим Стражем, - промолвила Илэйн и продолжила прежде, чем собеседница успела изумленно моргнуть. - И еще я надеюсь выйти за него замуж. Но все это не имеет никакого отношения ко Львиному Трону. Самое первое, я намерена... Дайлин начала смеяться. Илэйн хотелось бы знать, смеется ли та от радости, услышав о ее планах, или потому, что видит собственный путь к Львиному Трону, на котором теперь стало куда меньше ухабов. По крайней мере, теперь известно, с чем Илэйн придется иметь дело. Въехав в Кэймлин, Давед Ханлон не удержался от мысли, как приятно было бы разграбить этот город. В бытность свою солдатом он повидал множество разграбленных деревень и городков, а однажды, двадцать лет назад, большой, столичный город - оставленный айильцами Кайриэн. Странно, но, похоже, все эти Айил оставили Кэймлин нетронутым, впрочем, и тогда, не будь сожжены высокие кайриэнские башни, трудно было сказать, что город взяли айильцы: повсюду, помимо прочего добра, валялись груды золота, нагибайся да бери, что многие и делали. Он видел широкие улицы, по которым носились за бегущими людьми всадники, видел, как толстые купцы отдавали свое золото под угрозой ножа, тщетно надеясь продлить свои жизни, видел стройных девушек и пухленьких женщин, настолько перепуганных, что, когда их волокли в темный уголок, они даже визжать не могли, не то чтобы сопротивляться. Он видел такое и сам в таких делах участвовал и надеялся еще не раз позабавиться. Хотя и не в Кэймлине... Если бы он мог ослушаться приказов, которые привели его сюда, то отправился бы туда, где добыча, пусть и не такая богатая" определенно достается легче. Инструкции были недвусмысленны. Оставив коня в конюшне "Красного быка", он прошагал с милю к высокому каменному зданию на боковой улице. Дом, с виду принадлежащий процветающей купчихе, говорил о богатстве, на двери была крохотная рисованная эмблема - красное сердце на золотой руке. Кряжистый малый, впустивший Ханлона, не был слугой, судя по сбитым костяшкам кулаков и зловещему взгляду. Не говоря ни слова, он пове