х, не ищи ты трещинку в любви...

        - Уличная цыганочка

Мой джинсовый, всепогодный,
раз в году меняемый -
я надел его сегодня -
твердый, несминаемый.

     Я на Бога уповаю
     моего, еврейского,
     бирочку "левайс" вшиваю -
     жаловаться не с чего.

Жаловаться нет причины -
вот сижу и радуюсь:
солнце светит, я - мужчина,
и живой - не правда ли?

     Поглядишь на вещи шире -
     и смеяться хочется:
     все прекрасно в этом мире,
     когда гордость кончится.

Надо же - пока болтали,
в песне зубки режутся.
Как там струны на гитаре?
День еще продержатся?

     Обуваю босоножки
     на носок нейлоновый -
     пусть все видят, кто идет:
     трагик в роли клоуна.

Что-то ведь такое было -
ариозо Канио.
Ладно, это мы потом,
это - на прощание.

     Мое место - возле банка,
     метр-ва-хеци в сторону.
     Бокер тов, мадам гражданки!
     Что ж, начнем по-черному.

-Аидыше мама,
-аидыше папа,
-аидыше братик,
-аидыше - я.
     - Подайте, евреи,
     - в аидыше-шляпу.
     - Аидыше-сердце
     стучит у меня.

Полноправный избиратель -
что могу, то делаю.
Сколько можете - подайте
в ручку мою белую.

     Слушаешь? Ну значит - дашь!
     Никуда не денешься.
     Вам поет оле хадаш -
     бросьте в шапку денежку.


16 апреля 1992


        - Цыганочка

Лед шатается, потом расстает сам
Вместо тверлого влруг вода
Во что верится, перемелется
Остальное все-ерунда.
Во что верится, перемелется
Остальное все-ерунда.

У одних кричат в песнях вороны
У других пою соловьи.
А у меня одни ветки черные
Все царапают изнутри.
А у меня одни ветки черные
Все царапают изнутри.

Намечается вроде разница
Между надо бы и пора
Но качается, словно дразнится
Липа черная у двора.
Но качается, словно дразнится
Липа черная у двора.

Но когда же все образуется
Перемелится моя жизнь
А у моей жены дочка-умница
Все советует "воздержись".
А у моей жены дочка-умница
Все советует "воздержись".