Александр Вертинский  * ПЕСНИ С АККОРДАМИ *  Ваши пальцы пахнут ладаном (другая версия) (А.Вертинский) Вере Холодной Em Em/D H Ваши пальцы пахнут ладаном, H/A H7 Em И в ресницах спит печаль. H Ничего теперь не надо нам, H/A H+5 Em Никого теперь не жаль. Em/G F#m7-5 И когда Весенней Вестницей D7 D7/F# H7/D# C#m7-5 Am6/C Cdim Вы пойдете в синий край, Em Am Сам Господь по белой лестнице Em/H H7 Em Cdim A7/C# H7 Em Поведет вас в светлый рай. Тихо шепчет дьякон седенький, За поклоном бьет поклон И метет бородкой реденькой Вековую пыль с икон. Ваши пальцы пахнут ладаном, И в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль. То, что я должен сказать их светлой памяти C#m Я не знаю зачем и кому это нужно, E H7 E Кто послал их на смерть недрожавшей рукой, F#m G#7 C#m Только так беспощадно, так зло и ненужно F#m G# G#7 C#m Опустили их в вечный по кой. H7 E Осторожные зрители молча кутались в шубы, H7 E И какая-то женщина с искаженным лицом C#m/G# G# F#m E H7 E C#m Целова ла покойника в посиневшие губы F#m И швырнула в священника G#7 C#m Обручальным кольцом. Закидали их елками, замесили их грязью E H H7 E И пошли по домам под шумок толковать, C#7 F#m G#7 C#m Что пора положить бы конец безобразию, F#m G#7 C#m/G# G#7 C#m Что и так уже скоро мы начнем голодать. H E И никто не додумался просто стать на колени H H7 E И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране C# F#m G#7 C#m Даже светлые подвиги - это только ступени F#m C#m G#7 C#m В бесконечные пропасти к недоступной весне. Прим.: Песня посвящена защитникам юнкерам защищавшим Московский Кремль Без женщин Hm7 E7 A __ Как хорошо без женщины, без фраз, | F#7 Hm | Без горьких слов и сладких поцелуев, | E7 A | (x) Без этих милых слишком честных глаз, | Hm E7 A | Которые вам лгут и вас еще ревнуют! __| __ Как хорошо без театральных сцен, | Без длинных "благородных" объяснений, | (x) Без этих истерических измен, | Без этих запоздалых сожалений. __| C#7 F#m И как смешна нелепая игра, H7 Hm7 E7 Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен, A Когда партнеры ваши - шулера, Hm E7 A А выход из игры уж невозможен! __ Как хорошо с приятелем вдвоем | Сидеть и пить простой шотландский виски | (x) И, улыбаясь, вспоминать о том, | Что с этой дамой вы когда-то были близки. __| C#7 F#m Как хорошо проснуться одному Hm7 E7 В своем веселом холостяцком флэте A И знать, что вам не нужно никому C#7 F#m E7 A Давать отче ты, никому на свете! A E7 A А чтобы проигрыш немного отыграть, F#7 Hm С ее подругою затеять флирт невинный E7 A И как-нибудь уж там застраховать Hm7 E7 A Простое самолюбие мужчины. За кулисами Am6 H7 Em H7 Em Вы стояли в театре в углу, за кулисами, D7 G А за вами, словами звеня, Em F#m7-5 Em/G Am6 Парикмахер, суфлер и актеры с актрисами F#m7-5 H7 Em Am6 H7 Em Потихоньку ругали меня. Кто-то злобно шипел: "Молодой, да удаленький. Вот кто за нос умеет водить". И тогда вы сказали: "Послушайте, маленький, Можно мне вас тихонько любить?" Вот окончен концерт... Помню степь белоснежную, На вокзале ваш мягкий поклон. В этот вечер вы были особенно нежною, Как лампада у старых икон. А потом города, степь, дороги, проталинки... Я забыл то, чего не хотел бы забыть, И осталась лишь фраза: "Послушайте, маленький, Em Можно мне вас тихонько любить?" Попугай Флобер Владимиру Васильевичу Максимову Hm F#7 Hm F#7 Hm F#7 F#7/H Hm F#7 F#7/H Hm Я помню эту ночь. Вы плакали, малют ка. H7 Em Из ваших синих, подведенных глаз Hm H7 Em В бокал вина скатился вдруг алмаз. G/F Hm/F# Em И много, много раз я вспоминал G/F G/F# Hm/F# Давным-давно, давным-давно F#7 F#7/H Hm Ушедшую минут ку. На креслах в комнате белеют ваши блузки; Вот вы ушли - и день так пуст и сер. Грустит в углу ваш попугай Флобер, Он говорит "жамэ", он все твердит ["Jamais"] "жамэ", "жамэ", "жамэ", "жамэ" И плачет по-французски. Без женщин Вст. Hm7, E7 A A Как хорошо без женщины, без фраз, F#7 Hm Без горьких слов и сладких поцелуев, E7 A Без этих милых слишком честных глаз, Hm E7 A Которые вам лгут и вас еще ревнуют! Как хорошо без театральных сцен, Без длинных "благородных" объяснений, Без этих истерических измен, Без этих запоздалых сожалений. C#7 F#m И как смешна нелепая игра, H7 Hm7 E7 Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен, A A Когда партнеры ваши - шулера, Hm E7 A А выход из игры уж невозможен! F#m Как хорошо проснуться одному Hm7 E7 В своем веселом холостяцком флэте A И знать, что вам не нужно никому C#7 F#m E7 A Давать отче__ты, никому на свете! Как хорошо с приятелем вдвоем Сидеть и пить простой шотландский виски И, улыбаясь, вспоминать о том, Что с этой дамой вы когда-то были близки. A E7 A А чтобы проигрыш немного отыграть, F#7 Hm С ее подругою - затеять флирт невинный Em A И как-нибудь уж там застраховать Hm7 E7 A Простое самолюби_е мужчины ______ ПРИМЕЧАНИЕ: во всех четверостишьях, где не проставлены аккорды играть как и в первом. Сероглазый король слова А. Ахматовой Вст.: Hm, Em/H, Hm/F#, F#7, Hm. Hm Hm/D F#7 G Слава тебе, безысходная боль! Em/G F#7 Hm Умер вчера сероглазый король. Em A7/C# D Вечер осенний был душен и ал, Hm Hm/D H7 Em Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: F#7 Hm "Знаешь, с охоты его принесли, Em Em/G F#7 F#7 Тело у старого дуба нашли. Em Hm/D H7 Em Жаль королеву. Такой молодой!.. Em Em/G F#7 Hm За ночь одну она стала седой". H7 Em Трубку свою на камине нашел F#7 И на ночную работу ушел. Hm Em6/H Hm/D Дочку свою я сейчас разбужу, Hm Em G/F F#7 В серые глазки ее погляжу. Hm G Em/G А за окном шелестят тополя: Hm/F# F#7 Hm "Нет на земле твоего короля..." То, что я должен сказать Вст.: C#m. C#m Я не знаю, зачем и кому это нужно, E H7 E Кто послал их на смерть недрожавшей рукой, F#m G#7 C#m F#m Только так беспощадно, так зло и ненужно G# G#7 C#m Опустили их в вечный по___кой. H7 E Осторожные зрители молча кутались в шубы, H7 E И какая-то женщина с искаженным лицом C#m/G# G#7 F#m E H7 E C#m Целова______ла покойника в посиневшие губы, F#m G#7 C#m И швырнула в священника обручальным кольцом. C#m Закидали их елками, заьесили их грязью E H H7 E И пошли по домам под шумок толковать, C#7 F#m G#7 C#m F#m Что пора положить бы конец безобразию, G#7 C#m/G# G#7 C#m Что и так уже скоро мы начнем голодать. H E И никто не додумался просто стать на колени, H H7 E И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране C# F#m G#7 C#m Даже светлые подвиги - это только ступени F#m C#m G#7 C#m В бесконечные пропасти к недоступной весне! C#m Я не знаю, зачем и кому это нужно, E H7 E Кто послал их на смерть недрожавшей рукой, F#m G#7 C#m F#m Только так беспощадно, так зло и ненужно G# G#7 C#m Опустили их в вечный по___кой. - Белый пароходик Мальчик смотрит. Белый пароходик Уплывает вдаль по горизонту. Несмотря на ясную погоду Раскрывает дыма черный зонтик. Мальчик думает:"А я остался! Снова не увижу дальних стран, Ах, зачем меня не догадался Взять с собою в море капитан?" Мальчик плачет, солнце смотрит с выси. И прекрасно видимо ему, Как на тот корабль седые крысы Принесли из Африки чуму... Вот уснут матросы в синем море, Смолкнет пар в коробочке стальной И столкнется пароходик в море С ледяною синею стеной. А на пашне размышляет Ангел Он стоит на самом видном месте Знает он, что капитан Изангрий Не вернется никогда к невесте. Что уснет погибший пароходик Где по дну цветы несет река И моя душа смеясь уходит По песку в костюме моряка. - Желтый Ангел В вечерних ресторанах, В парижских балаганах, В дешовом электрическом раю Всю ночь ломаю руки От ярости и муки И людям что-то жалобно пою Звенят, гудят джаз-банды, И злые обезьяны Мне скалят искалеченные рты. А я кривой и пьяный Зову их в океаны И сыплю им в шомпанское цветы. А когда настанет утро, Я бреду бульваром сонным Где в испуге даже дети Убегают от меня Я усталый старый клоун Я машу мечем картонным И в лучах моей короны Умирает светоч дня. Звенят, гудят джаз-банды Танцуют обезьяны И бешенно встречают рождество А я кривой и пьяный Заснул у фортепьяно Под этот дикий гул и торжество. На башне бьют куранты, Уходят музыканты И елка догорела доконца. Лакеи тушат свечи, Давно утихли речи, И я уж не могу поднять лица. И тогда с потухшей елки Тихо спрыгнул желтый Ангел. И сказал :"Маэстро, бедный, Вы устали, Вы больны. Говорят, что Вы в притонах По ночам поете танго? Даже в нашем добром небе Были все удивлены". И закрыв лицо руками Я внимал жестокой речи. Утирая фраком слезы, Слезы боли и стыда. А высоко в синем небе Догорало Божьи свечи. И печальный желтый Ангел Тихо таял без следа... - Бал Господень Пыльный маленький город, где Вы жили ребенком. Из Парижа весной к Вам пришел туалет. В этом платье печальном Вы казались орленком Бледным маленьким герцогом сказочных лет. В этом городе сонном Вы вечно мечтали О балах, о пожарах, вереницах карет. И о том как ночами в горящем Версале С мертвым принцем танцуете Вы менуэт В этом городе сонном балов не бывало Даже не было просто приличных карет. Шли года, Вы поблекли, и пдатье увяло Ваше дивное платье - mezon la'balet. И однажды сбылися мечты сумасшедшие. Платье было надето, иалки цвели. И какие-то люди, за Вами пришедшие, В катафалке погороду Вас повезли. На слепых лошадях колыхались плюмажики, Старый попик любезно кадилом махал. Так весной в бутафорском смешном экипажике Вы поехали к Богу на бал. - Баллада о короле Затянут шелком тронный зал, На всю страну сегодня Король дает бессчетный бал По милости Господней. Как и всегда, король там был галантен неизменно И перед дамой преклонил он Высокое колено. Старый шут, покосившись на зал, Поднял тонкую бровь и сказал: "Он всегда после бала веселого возвращался без головы." Как легко Вы теряете голову, ай, король, как рассены Вы! Затянут красным тронный зал, На всю страну сегодня Народ дает свой первый бал По милости Господней. Как и всегда, король там был галантен неизменно И пред ножом он преклонил Высокое колено. Старый шут, покосившись на зал, Поднял тонкую бровь и сказал: "Он всегда после бала веселого возвращался без головы." Как легко Вы теряете голову, мой король, как рассены Вы! - Лиловый негр Где Вы теперь? КтоВам теперь целует пальцы? Куда ушел Ваш китайченок Ли ? Вы, кажется, потом любили португальца, А может быть с малайцем Вы ушли ? Последний раз я видел Вас так близко В пролеты улиц Вас умчал авто Мне снилось, что тевя в притонах Сан Франциско Лиловый негр Вам подает манто. - Farm rafine ; Рафинированная женщина. Рафинированная конечно в кавычках. ; (с)А.Вертинский Разве можно от женщины требовать многого? Вы так мило танцуете, в вас есть шик А от вас и не ждут поведения строгого Никому не мешает ваш муж - старик. Только не надо играть в загадочность И делать из жизни "Leve an trist" Это все чепуха , да и ваша порядочность Это тоже кокетливый фиговый лист. Вы несомненно с хорошими данными, Три-четыре банкротства - хороший стаж Вас воспитали чуть-чуть по-странному Я б сказал европейски-фокстрот и пляж. Я вас так понимаю, я так вам сочуствую Я готов разодраться на сто частей В восемадцатый раз я спокойно присутствую При одной из обычных для вас смертей. Я давно уже выучил все завещание И могу повторить ее в любой момент Фокстерьера Люлю отослать в Испанию Где живет ваш любовник-один студент. Ваши шляпки и платья раздать учащимся А de su сдать в музей прикладных искусств А потом я и муж, мы вдвоем потащимся Покупать на гроб сирени куст. Разве можно от женщины требовать многого Там где глупость божественна, ум - ничто!  * БГ: ПЕСНИ А. ВЕРТИНСКОГО *  (p)1991 http://www.maxho.com/tusovka/Aquarium/albums/pesni_a_vertin.html ║ http://www.maxho.com/tusovka/Aquarium/albums/pesni_a_vertin.html - Пес Дуглас В нашу комнату Вы часто приходили, Где нас двое: я и пес Дуглас, И кого-то из двоих любили, Только я не знал кого из нас Псу однажды Вы давали соль в облатке, Помните, когда он заболел? Он любил духи и грыз перчатки И всегда Вас рассмешить умел Умирая, Вы о нас забыли, Даже попрощаться не могли. Господи, хотя бы позвонили! Просто к телефону подошли! Мы придем на Вашу панихиду, Ваш супруг мне сухо скажет: "Жаль"... И, тихонько проглотив обиду, Мы с собакой затаим печаль. Вы не бойтесь. Пес не будет плакать, А лишь тихонечко ошейничком звеня, Он пойдет за Вашим гробом в слякоть Не за мной, а впереди меня. - Полукровка (А. Вертинский) Мне не нужно женщины. Мне нужна лишь тема, Чтобы в сердце вспыхнувшем зазвучал напев. Я могу из падали создавать поэмы, я люблю из горничных делать королев. Раз в вечернем дансинге как-то ночью Мая, Где тела сплетенные колыхал джаз-банд, Я так мило выдумал Вас, моя простая, Вас, моя волшебница недалеких стран. Как поет в хрусталях электричество! Я влюблен в Вашу тонкую бровь. Вы танцуете, Ваше величество, Королева Любовь. Раз в вечернем дансинге как-то ночью Мая, Где тела сплетенные колыхал джаз-банд, Я так мило выдумал Вас, моя простая, Вас, моя волшебница недалеких стран. И души Вашей нищей убожество Было так тяжело разгадать. Вы уходите... Ваше ничтожество Полукровка... Ошибка опять. Раз в вечернем дансинге как-то ночью Мая... - Nuit De Noel Я опять опускаю письмо и тихонько целую страницы И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их тягостный хмель И тогда мне так ясно видны эти тонкие черные птицы Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel" Скоро будет весна. И Венеции юные срипки Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль И тогда станут слаще грехи и светлей голубые ошибки Не жалейте весной поцелуев когда расцветает миндаль Обо мне не грустите, мой друг. Я озябшая старая птица. Мой хозяин - жестокий шарманщик - меня заставляет плясать Вынимая билетики счастья, я гляжу в несчастливые лица И под гнусные звуки шарманки мне мучительно хочется спать Я опять опускаю письмо и тихонько целую страницы Не сердитесь за грустный конец и за слез моих тягостный хмель Это все Ваши злые духи. Это черные мысли как птицы Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel" - Тихонько Любить (А. Вертинский) Вы стояли в театре в углу за кулисами А за Вами словами звеня Парикмахер, суфлер и актеры с актрисами Потихоньку ругали меня Кто-то злобно шипел: Молодой да удаленький Вот кто за нос умеет водить И тогда Вы сказали: Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить? А потом был концерт. Помню степь белоснежную На вокзале Ваш мягкий поклон В этот вечер Вы были особенно нежною Как лампадка у старых икон А потом - города, степь, дороги, проталинки Я забыл то чего не хотел бы забыть И осталась лишь фраза: Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить? - Ты Успокой Меня Ты успокой меня, скажи что это шутка Что ты по-прежнему, по-старому моя Не покидай меня, мне бесконечно жутко Мне так мучительно, так страшно без тебя Но ты уйдешь холодной и далекой Укутав сердце в шелк и шиншилла Не покидай меня, не будь такой жестокой Пусть мне покажется что ты еще моя - Голубой Тюльпан Матросы мне пели про остров Где растет голубой тюльпан Он большим отличается ростом Он огромный и злой великан А я пил горькое пиво Улыбаясь глубиной души Так редко поют красиво В нашей земной глуши Гитара аккордом несложным Заполняла пробелы слов Напомнила неосторожно Что музыка как любовь Что музыка как любовь И я пил горькое пиво Улыбаясь глубиной души Так редко поют красиво В нашей земной глуши Мелькали вокруг чьи-то лица Гитара уплыла вдаль Матросы запели про птицу Которой несчастных жаль У ней стеклянные перья И слуга седой попугай Она открывает двери Матросам попавшим в рай Как трудно на свете этом Одной только песней жить Я больше не буду поэтом Я в море хочу уплыть - К Мысу Радости К мысу Радости, к скалам Печали ли К островам ли сиреневых птиц Все равно где бы мы ни причалили Не поднять нам усталых ресниц В мутном стеклышке иллюминатора Проплывут золотые сады Солнце тропиков, пальмы экватора Голубые полярные льды Все равно где бы мы ни причалили К островам ли сиреневых птиц К мысу Радости, к скалам Печали ли Не поднять нам усталых ресниц - Минута На Пути (А. Вертинский) Ну что ж, простимся, так и быть Минута на пути Я не хотел тебя забыть Прости меня, прости Прости за то что ты была Любовницей - женой Что ты сожгла меня дотла Отнявши мой покой Что от разлук до новых встреч До самого конца Вы высоко умели жечь Холодные сердца Как мне тебя благодарить Минута на пути Я не могу тебя забыть Прости меня, прости Встал я грустным Встал печальным по утру Друг мой тайный, друг мой дальний Я умру - Пани Ирэна Я безумно боюсь золотистого плена Ваших медно-змеиных волос Я влюблен в Ваше тонкое имя "Ирэна" И в следы Ваших слез, Ваших слез Я влюблен в Ваши гордые польские руки В эту кровь голубых королей В эту бледность лица, до восторга, до муки Обожженного песней моей Разве можно забыть эти детские плечи Этот горький заплаканный рот И акцент Вашей странной изысканной речи И ресниц утомленных полет? А крылатые брови? А лоб Беатриче? А весну в повороте лица? О как трудно любить в этом мире приличий О как больно любить без конца И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться И зажав свое сердце в руке Осторожно уйти, навсегда отказаться И еще улыбаясь в тоске Не могу, не хочу, наконец - не желаю! И приветствуя радостный плен Я со сцены Вам сердце как мячик бросаю Ну, ловите, принцесса Ирэн! - Китай (А. Вертинский - Н. Гумилев) И вот мне приснилось что сердце мое не болит Оно колокольчик фарфоровый в желтом Китае На пагоде пестрой висит и тихонько звенит В эмалевом небе дразня журавлиные стаи И кроткая девушка в платье из красных шелков где золотом вышиты осы, цветы и драконы с поджатыми ножками тихо без мысли, без слов внимательно слушает тихие-тихие звоны  * АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ *  ; (в хронологическом порядке: 1914г. - 1930-е годы) ; From: Alexander Antsiferov Я сегодня смеюсь над собой Сероглазочка Jamais Маленький креольчик Лиловый негр Ваши пальцы За кулисами Панихида хрустальная Дым без огня То, что я должен сказать Бал Господен Пей, моя девочка Пес Дуглас Девочка с капризами Трефовый король Пани Ирена Принцесса Мален Джиоконда Венок Баллада о седой госпоже Злые духи В степи молдаванской В синем и далеком океане Концерт Сарасате Испано-Сюиза Ракель Меллер Ты успокой меня... Сумасшедший шарманщик Песенка о моей жене Мадам, уже падают листья... Полукровка Танго "Магнолия" Дни бегут Piccolo Bambino Танцовщица Femme raffinee О моей собаке Кино-кумир Рождество Джимми Палестинское танго Ирине Страцци Оловянное сердце Любовь Любовнице Личная песенка Желтый ангел ============================== Я СЕГОДНЯ СМЕЮСЬ НАД СОБОЙ Я сегодня смеюсь над собой Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки наивной, смешной. Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман. Я сегодня смеюсь над собой: Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки про сон золотой... 1915 СЕРОГЛАЗОЧКА Я люблю Вас, моя сероглазочка, Золотая ошибка моя! Вы - вечерняя жуткая сказочка, Вы - цветок из картины Гойя. Я люблю Ваши пальцы старинные Католических строгих мадонн, Ваши волосы сказочно длинные И надменно-ленивый поклон. Я люблю Ваши руки усталые, Как у только что снятых с креста, Ваши детские губы коралловые И углы оскорбленного рта. Я люблю этот блеск интонации, Этот голос - звенящий хрусталь, И головку цветущей акации, И в словах голубую вуаль. Так естественно, просто и ласково Вы, какую-то месть затая, Мою душу опутали сказкою, Сумасшедшею сказкой Гойя... Под напев Ваших слов летаргических Умереть так легко и тепло. В этой сказке смешной и трагической И конец, и начало светло... 1915 JAMAIS Я помню эту ночь. Вы плакали, малютка. Из Ваших синих подведенных глаз В бокал вина скатился вдруг алмаз... И много, много раз Я вспоминал давным-давно ушедшую минутку... На креслах в комнате белеют Ваши блузки. Вот Вы ушли, и день так пуст и сер. Грустит в углу Ваш попугай Флобер, Он говорит "jamais" и плачет по-французски. 1916, Москва МАЛЕНЬКИЙ КРЕОЛЬЧИК Вере Холодной Ах, где же Вы, мой маленький креольчик, Мой смуглый принц с Антильских островов, Мой маленький китайский колокольчик, Капризный, как дитя, как песенка без слов? Такой беспомощный, как дикий одуванчик, Такой изысканный, изящный и простой, Как пуст без Вас мой старый балаганчик, Как бледен Ваш Пьеро, как плачет он порой! Куда же Вы ушли, мой маленький креольчик, Мой смуглый принц с Антильских островов, Мой маленький китайский колокольчик, Капризный как дитя, как песенка без слов?.. 1916, Москва ЛИЛОВЫЙ НЕГР В. Холодной Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы? Куда ушел Ваш китайчонок Ли?.. Вы, кажется, потом любили португальца, А может быть, с малайцем Вы ушли. В последний раз я видел Вас так близко. В пролеты улиц Вас умчал авто. Мне снилось, что теперь в притонах Сан-Франциско Лиловый негр Вам подает манто. 1916 ВАШИ ПАЛЬЦЫ В. Холодной Ваши пальцы пахнут ладаном, А в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль. И когда Весенней Вестницей Вы пойдете в дальний край, Там Господь по белой лестнице Поведет Вас в светлый рай. Тихо шепчет дьякон седенький, За поклоном бьет поклон И метет бородкой реденькой Вековую пыль с икон. Ваши пальцы пахнут ладаном, А в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль. 1916 ЗА КУЛИСАМИ Вы стояли в театре, в углу, за кулисами, А за Вами, словами звеня, Парикмахер, суфлер и актеры с актрисами Потихоньку ругали меня. Кто-то злобно шипел: "Молодой, да удаленький. Вот кто за нос умеет водить". И тогда вы сказали: "Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить?" Вот окончен концерт... Помню степь белоснежную... На вокзале Ваш мягкий поклон. В этот вечер Вы были особенно нежною, Как лампадка у старых икон... А потом - города, степь, дороги, проталинки... Я забыл то, чего не хотел бы забыть. И осталась лишь фраза: "Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить?" 1916, Крым ПАНИХИДА ХРУСТАЛЬНАЯ Вспоминайте, мой друг, это кладбище дальнее, Где душе Вашей бально-больной Вы найдете когда-нибудь место нейтральное И последний астральный покой. Там поют соловьи панихиды хрустальные, Там в пасхальную ночь у берез Под церковного звона аккорды финальные Тихо сходит к усопшим Христос. Там в любовь расцвела наша встреча печальная Обручальной молитвой сердец, Там звучала торжественно клятва прощальная И нелепый печальный конец. И когда догорят Ваши свечи венчальные, Погребальные свечи мои, Отпоют надо мной панихиды хрустальные Беспечальной весной соловьи. 1916 ДЫМ БЕЗ ОГНЯ Вот зима. На деревьях цветут снеговые улыбки. Я не верю, что в эту страну забредет Рождество. По утрам мой комичный маэстро так печально играет на скрипке И в снегах голубых за окном мне поет Божество! Мне когда-то хотелось иметь золотого ребенка, А теперь я мечтаю уйти в монастырь, постареть И молиться у старых притворов печально и тонко Или, может, совсем не молиться, а эти же песенки петь! Все бывает не так, как мечтаешь под лунные звуки. Всем понятно, что я никуда не уйду, что сейчас у меня Есть обиды, долги, есть собака, любовница, муки И что все это - так... пустяки... просто дым без огня! 1916, Крым, Ялта ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ Я не знаю, зачем и кому это нужно, Кто послал их на смерть недрожавшей рукой, Только так беспощадно, так зло и ненужно Опустили их в Вечный Покой! Осторожные зрители молча кутались в шубы, И какая-то женщина с искаженным лицом Целовала покойника в посиневшие губы И швырнула в священника обручальным кольцом. Закидали их елками, замесили их грязью И пошли по домам - под шумок толковать, Что пора положить бы уж конец безобразью, Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать. И никто не додумался просто стать на колени И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране Даже светлые подвиги - это только ступени В бесконечные пропасти - к недоступной Весне! 1917, октябрь, Москва БАЛ ГОСПОДЕН В пыльный маленький город, где Вы жили ребенком, Из Парижа весной к Вам пришел туалет. В этом платье печальном Вы казались Орленком, Бледным маленьким герцогом сказочных лет. В этом городе сонном Вы вечно мечтали А балах, о пажах, вереницах карет И о том, как ночами в горящем Версале С мертвым принцем танцуете Вы менует... В этом городе сонном балов не бывало, Даже не было просто приличных карет. Шла года. Вы поблекли и платье увяло, Ваше дивное плетье "Maison Lavalette". Но однажды сбылися мечты сумасшедшие, Платье было надето, фиалки цвели, И какие-то люди, за Вами пришедшие, В катафалке по городу Вас повезли. На слепых лошадях колыхались плюмажики, Старый попик любезно кадилом махал... Так весной в бутафорском смешном экипажике Вы поехали к Богу на бал. 1917, Кисловодск ПЕЙ, МОЯ ДЕВОЧКА Пей, моя девочка, пей, моя милая, Это плохое вино. Оба мы нищие, оба унылые, Счастия нам не дано. Нас обманули, нас ложью опутали, Нас заставляли любить... Хитро и тонко, так тонко запутали, Даже не дали забыть! Выпили нас, как бокалы хрустальные С светлым душистым вином. Вот отчего мои песни печальные, Вот отчего мы вдвоем. Наши сердца, как перчатки, изношены. Нам нужно много молчать! Чьей-то жестокой рукою мы брошены В это большую кровать. 1917, Одесса ПЕС ДУГЛАС В нашу комнату Вы часто приходили, Гда нас двое: я и пес Дуглас, И кого-то из двоих любили, Только я не знал, кого из нас. Псу однажды Вы давали соль в облатке, Помните, когда он заболел? Он любил духи и грыз перчатки И всегда Вас рассмешить умел. Умирая, Вы о нас забыли, Даже попрощаться не могли... Господи, хотя бы позвонили!.. Просто к телефону подошли!.. Мы придем на Вашу панихиду, Ваш супруг нам сухо скажет: "Жаль"... И, покорно проглотив обиду, Мы с собакой затаим печаль. Вы не бойтесь. Пес не будет плакать, А, тихонечко ошейником звеня, Он пойдет за Вашим гробом в слякоть Не за мной, а впереди меня!.. 1917 ВСЕ, ЧТО ОСТАЛОСЬ Это все, что от Вас осталось, - Пачка писем и прядь волос. Только сердце немного сжалось, В нем уже не осталось слез. Вот в субботу куплю собаку, Буду петь по ночам псалом, Закажу себе туфли к фраку... Ничего. Как-нибудь проживем. Все окончилось так нормально Так логичен и прост конец: Вы сказали, что нынче в спальню Не приносят с собой сердец. 1918, Харьков ТРЕФОВЫЙ КОРОЛЬ Так недолго Вы были моей Коломбиною. Вы ушли с представителем фирмы Одоль. Далеко-далеко в свое царство ослиное Вас увозит навеки трефовый король. Ну конечно, Пьеро - не присяжный поверенный, Он влюбленный бродяга из лунных зевак, И из песни его даже самый умеренный Все равно не сошьешь горностаевый сак. А трефовый король - человек с положением. Он богат, и воспитан, и даже красив. Недалекий немножко. Зато, без сомнения, Человек своих слов и почти не ревнив. Говорят, у него под Тифлисом имение. Впрочем, это неважно, а главное то, Что, желая всю жизнь за-за лунного пения Не иметь бриллиантов, эспри и манто. Надо быть "Коломбиной". Прощайте, последняя. Поцелуй - Вашим мыслям. Да здравствует Боль! Буду петь, как всегда, свои лунные бредни я, Ну а Вас успокоит... Трефовый король. 1918 (?) ПАНИ ИРЕНА Ирине Н-й Я безумно боюсь золотистого плена Ваших медно-змеиных волос, Я влюблен в Ваше тонкое имя "Ирена" И в следы Ваших слез. Я влюблен в Ваши гордые польские руки, В это кровь голубых королей, В эту бледность лица, до восторга, до муки Обожженного песней моей. Разве можно забыть эти детские плечи, Этот горький, заплаканный рот, И акцент Вашей польской изысканной речи, И ресниц утомленных полет? А крылатые брови? А лоб Беатриче? А весна в повороте лица?.. О, как трудно любить в этом мире приличий, А, как больно любить без конца! И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться, И, зажав свое сердце в руке, Осторожно уйти, навсегда отказаться И еще улыбаться в тоске. Не могу, не хочу, наконец - не желаю! И, приветствуя радостный плен, Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю. Ну, ловите, принцесса Ирен! ПРИНЦЕССА МАЛЕН Мне так стыдно за Вас. Мне и больно и жутко. Мне не хочется верить такому концу. Из "Принцессы Мален", вдохновенной и чуткой, Превратиться в такую слепую овцу! Он Вас так искалечил! Тупой и упорный, Как "прилично" подстриг он цветы Ваших грез! Что осталось от Вас, Ваших шуток задорных, Ваших милых ошибок, улыбок и слез! Он Вас так обезличил! Он все Ваши мысли Перекрасил в какой-то безрадостный цвет. Как увяли слова! Как бессильно повисли Ваши робкие "Да", Ваши гордые "Нет"! Это грустно до слез. И смешно, к сожаленью, Что из "Розы поэта" - и это не лесть - Этот добрый кретин просто сварит варенье, Спрячет в шкаф и зимой будет медленно есть. Одного он не знает: чем сон непробудней, Тем светлей пробужденье, тем ярче гроза. Я спокойно крещу Ваши серые будни, Ваше тихое имя целую в глаза. 1920, Константинополь ДЖИОКОНДА Я люблю Вас тепло и внимательно, Так, как любят ушедших невест. Для меня это так обязательно, То, что Вы мне надели свой крест. Почему Вас зовут Джиокондою? Это как-то не тонко о Вас. Я в Вас чувствую строгость иконную От широко расставленных глаз. Я в Вас вижу "Царицу Небесную", Богородицу волжских скитов, "Несказанную радость" чудесную Наших русских дремучих лесов. И любовь мою тихо и бережно Я несу, как из церкви свечу. Разве счастья словами измеришь дно? Сам себе улыбнусь. И молчу. Так не хочется скомкать поспешностью Наш стыдливый и робких роман. Да хранит Вас Господь с Вашей внешностью От меня, от любви и от ран. 1920-1921, Константинополь ВЕНОК Вот и все. Панихида кончена. Над собором пробило час. Этой пытке остро-утонченной Предаюсь я в последний раз. Синеватые нити ладана, Недоплаканных слез комок - Все понятно и все разгадано. Эти строки - любви венок. Что ж тебе пожелать? Любовника? Или счастья на двух персон? Не забудь позабыть виновника, Что нарушил твой сладкий сон. Он обманут мечтой-гадалкою, Умирает один в глуши. Не сердись за попытку жалкую Докричать до твоей души. Я любовь твою, я, как веточку, Засушу между старых книг. Время быстро сотрет отметочку, Все сотрет его грозный лик. Ну, прощай, моя птица бедная, Королева моих вершин. Ты теперь навсегда безвредная, Он долюбит тебя один. 1921, Бессарабия БАЛЛАДА О СЕДОЙ ГОСПОЖЕ Ах, как печальна луна. Ах, как томит тишина. И, людьми забыт, Старый замок спит. Уж двенадцать лет, Как погас в нем свет. Осень в смертельном бреду Листья хоронит в саду. И в огнях зарниц Стаи черных птиц, Как монахи тьмы, Голосят псалмы. А в замке бродит, чуть дрожа, Его Седая Госпожа. Еще не хочет умирать, Еще не может отогнать Милых призраков давних лет, Тех, кого уж нет. Чей след Тихо стерли года, Уходят навсегда. Чей задумчивый вид Этот замок хранит. Кто был убит, Ко был зарыт, Но не забыт! Шелестят, вспоминая объятья, В гардеробах усопшие платья. А в камине поет зола, Что любовь, как и жазнь, ушла... Чей это голос: "Встречай..." Спит Ваш седой попугай. Кто же Вас позвал Из глуби зеркал? Кто же Вам сказал: "Я приду... на бал"? Вот два прибора на столе, И розы в белом хрустале, И канделябры зажжены, И Вы особенно нежны В этом платье "Antoinette", А его все нет И нет... и нет! И старик мажордом, Пожимая плечом, Наливая вина, Уже плачет давно... Сумев понять Не смев сказать, Уходит спать... .......... Это смерть, погасившая свечи, Вас так нежно целует в плечи, Это смерть подает манто. Это смерть Вас зовет в ничто... 1922, Польша ЗЛЫЕ ДУХИ Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их сладостный хмель. И тогда мне так ясно видны эти черные тонкие птицы, Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel". Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль, И тогда станут легче грехи и светлей голубые ошибки. Ну жалейте весной поцелуев, когда зацветает миндаль. Обо мне не грустите, мой друг. Я озябшая хмурая птица. Мой хозяин - жестокий шарманщик - меня заставляет плясать. Вынимая билетики счастья, я смотрю в несчастливые лица, И под вечные стоны шарманки мне мучительно хочется спать. Скоро будет весна. Солнце высушит мерзкую слякоть, И в полях расцветут первоцветы, фиалки и сны... Только нам до весны не допеть, только нам до весны не доплакать: Мы с шарманкой измокли, устали и уже безнадежно больны. Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы. Не сердитеь за грусный конец и за слов моих горестых хмель. Это все Ваши злые духи. Это черные мысли, как птицы, Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel". 1925, Берлин В СТЕПИ МОЛДАВАНСКОЙ Тихо тянутся сонные дроги И, вздыхая, ползут под откос. И печально глядит на дороги У колодцев распятый Христос. Что за ветер в степи молдаванской! Как поет под ногами земля! И легко мне с душою цыганской Кочевать, никого не любя! Как все эти картины мне близки, Сколько вижу знакомый я черт! И две ласточки, как гимназистки, Провожают меня на концерт. Что за ветер в степи молдаванской! Как поет под ногами земля! И легко мне с душою цыганской Кочевать, никого не любя! Звону дальнему тихо я внемлю У Днестра на зеленом лугу. И российскую милую землю Узнаю я на том берегу. А когда засыпают березы И поля затихают ко сну, О, как сладко, как больно сквозь слезы Хоть взглянуть на родную страну... 1925, Бессарабия В СИНЕМ И ДАЛЕКОМ ОКЕАНЕ Вы сегодня нежны, Вы сегодня бледны, Вы сегодня бледнее луны... Вы читали стихи, Вы считали грехи, Вы совсем как ребенок тихи. Ваш лиловый аббат Будет искренно рад И отпустит грехи наугад... Бросьте ж думу свою, Места хватит в раю. Вы усните, а я вам спою. В синем и далеком океане, Где-то возле Огненной Земли, Плавают в сиреневом тумане Мертвые седые корабли. Их ведут слепые капитаны, Где-то затонувшие давно. Утром их немые караваны Тихо опускаются на дно. Ждет их океан в свои объятья, Волны их приветствуют, звеня. Страшны их бессильные проклятья Солнцу наступающего дня... 1927, Польша, Краков КОНЦЕРТ САРАСАТЕ Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый. Он Вас дико ревнует, не любит и бьет. Но когда он играет "Концерт Сарасате", Ваше сердце, как птица, летит и поет. Он альфонс по призванью. Он знает секреты И умеет из женщины сделать зеро... Но когда затоскуют его флажолеты, Он божественный принц, он влюбленный Пьеро! Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил. Femme de luxe он сумел превратить в femme de chambre. И давно уж не моден, давно неприличен Ваш кротовый жакет с легким запахом амбр. И в усталом лице, и в манере держаться Появилась в Вас и небрежность, и лень. Разве можно так горько, так зло насмехаться? Разве можно топтать каблуками сирень?.. И когда Вы, страдая от ласк хамоватых, Тихо плачете где-то в углу, не дыша, - Он играет для Вас свой "Концерт Сарасате", От которого кровью зальется душа! Безобразной, ненужной, больной и брюхатой, Ненавидя его, презирая себя, Вы прощаете все за "Концерт Сарасате", Исступленно, безумно и больно любя!.. 1927, Черновцы ИСПАНО-СЮИЗА Ах, сегодня весна Ботичелли. Вы во власти весеннего бриза. Вас баюкает в мягкой качели Голубая "Испано-Сюиза". Вы царица экрана и моды, Вы пушисты, светлы и нахальны, Ваши платья надменно-печальны, Ваши жесты смелы от природы. Вам противны красивые морды, От которых тошнит на экране... И для Вас все лакеи и лорды Перепутались в кино-тумане. Идеал Ваших грез - Квазимодо. А пока его нет, Вы - весталка. Как обидно, как больно и жалко - Полюбить неживого урода. Измельчал современный мужчина, Стал таким заурядным и пресным, А герой фабрикуется в кино, И рецепты Вам точно известны!.. Лучше всех был раджа из Кашмира, Что прислал золотых парадизов. Только он в санаторьях Каира Умирает от Ваших капризов. И мне жаль, что на тысячи метров И любви, и восторгов, и страсти Не найдется у Вас сантиметра Настоящего личного счастья. Но сегодня весна беспечальна, Как и все Ваши кино-капризы, И летит напряженно и дально Голубая "Испано-Сюиза". 1928 РАКЕЛЬ МЕЛЛЕР Из глухих притонов Барселоны На асфальт парижских площадей Принесли Вы эти песни-звоны Изумрудной родины своей. И из скромной девочки-певуньи, Тихой и простой, как василек, Расцвели в таинственный и лунный, Никому не ведомый цветок. И теперь от принца до апаша, От cartier Latin до Sacre Coeur - Все в Париже знают имя Ваше, Весь Париж влюблен в Ракель Меллер. Вами бредят в Лондоне и Вене, Вами пьян Мадрид и Сан-Суси. Это Ваши светлые колени Вдохновили гений Дебюсси. И, забыв свой строгий стиль латинский, Перепутав грозные слова, Из-за Вас епископ лотарингский Уронил в причастье кружева. Но, безгрешней мертвой туберозы, Вы строги, печальны и нежны. Ваших песен светлые наркозы Укачали сердце до весны. И сквозь строй мужчин, как сквозь горилл, Вы прошли с улыбкой антиквара, И мужской любви упрямый пыл В Вашем сердце не зажег пожара! На асфальт парижских площадей Вы, смеясь, швырнули сердца стоны - Золотые песни Барселоны, Изумрудной родины своей. 1928, Мадрид ТЫ УСПОКОЙ МЕНЯ... Л.Т. Ты успокой меня, Скажи, что это шутка, Что ты по-прежнему, По-старому моя! Не покидай меня! Мне бесконечно жутко, Мне так мучительно, Так страшно без тебя!.. Но ты уйдешь, холодной и далекой, Укутав сердце в шелк и шаншилла. Не презирай меня! Не будь такой жестокой! Пусть мне покажется, Что ты еще моя!.. 1930, Дрезден СУМАСШЕДШИЙ ШАРМАНЩИК Каждый день под окном он заводит шарманку. Монотонно и сонно он поет об одном. Плачет старое небо, мочит дождь обезьянку, Пожилую актрису с утомленным лицом. Ты усталый паяц, ты смешной балаганщи